2024-11-27

16

0

0

Понедельник – день тяжёлый. Сидя у себя на кухне, я пила кофе и читала заголовки утренних газет. «Беспощадный маньяк» снова совершил убийство, но у полиции есть все основания полагать, что это лишь подражатель. Они уже задержали подозреваемого, к тому же, обнаружены некоторые несоответствия на месте совершения вчерашнего преступления.
Но теперь у меня нет никаких сомнений в том, что как минимум одному из моих пациентов придётся нелегко во время сегодняшнего сеанса. Закрыв глаза, я помолилась за семью последней жертвы.
Глубоко вздохнув, я накинула пальто и направилась в офис. День будет не из лёгких. Большинство моих пациентов записывались на понедельник. Это первый рабочий день недели после выходных, поэтому многие выбирают именно его для визита к психиатру. Я улыбнулась, качая головой, – какие же люди предсказуемые!
День шёл размеренно и спокойно, как и всегда, но сегодня я очень переживала по поводу приёма одной из моих пациенток. За такой небольшой промежуток времени, она настолько многого добилась на пути к излечению, и я опасалась, что известие о вчерашнем убийстве отбросит её назад.
Близился конец рабочего дня, я сидела в кресле за столом, перечитывая сделанные мной записи. На сегодня осталось два клиента. Я положила на стол два личных дела оставшихся пациентов, изучая сходства между ними.
Встречи с клиентами, находящимися в каких-либо межличностных отношениях, расценивается как конфликт интересов, но их общение началось так неожиданно, даже пугающе. Моей первой ошибкой было то, что я нашла рациональное объяснение неприемлемому поведению одного из них. Забраться в кровать к жертве сексуального нападения для детектива просто немыслимо – да он сам мог быть маньяком, ну, если подумать, чего ещё можно ожидать от человека, постоянно имеющего дело именно с такими преступниками? Вместо того чтобы здраво оценить ситуацию, я делала всё, чтобы оградить их друг от друга, но это не сработало. И года не прошло, как я веду самостоятельную практику, и всё ещё нахожусь под прямым надзором, а уже умудрилась переступить через этические нормы, и не с одним – с двумя – пациентами! Мне следовало сразу проконсультироваться с доктором Эшберн.
Но к тому времени, как я поняла, что они испытывают друг к другу чувства, уже успела привязаться к обоим, и мой эгоизм не позволил передать дело одного из них другому врачу. Мне, правда, следовало прекратить сеансы с одним из них, если даже не с обоими сразу! Я рискую попасть в большие неприятности, если моему супервизору станет известно о том, какие я давала советы и как, подбадривая, начала сближать их. И говорить не стоит, насколько их проблемы похожи... Прекрасно понимая, что не имею на это никакого права, я вмешалась. Вижу, они могут помочь друг другу намного лучше, чем я каждому по отдельности. Постоянно говорю себе, что поступаю правильно, подталкивая их навстречу друг другу, но иногда меня гложут сомнения.
Я поняла, что изучаю дела дольше, чем планировала, и как-раз закрыла одну из папок, когда Валери сообщила о приезде следующего пациента. Сделав глубокий вдох, я поднялась из-за стола и, подойдя к двери, распахнула её.
– Эдвард, – мило поприветствовала я.
Он сидел неподвижно, уставившись на стену напротив, и напоминал искусно вырезанную статую, очень точно передававшую человеческие черты. Услышав мой голос, он встал и подошёл ко мне. – Здравствуйте, доктор Вебер, – хрипловато ответил он.
Эдвард Мэйсен, детектив полицейского управления Сиэтла, довольно привлекательный мужчина. Не будь я помолвлена, он, наверняка, вскружил бы мне голову. Детектив начал посещать мои сеансы после того, как спас одну из моих пациенток от «Беспощадного маньяка», как его называет пресса. Этот случай оживил в его памяти слишком много воспоминаний, которые он так долго пытался забыть.
Я сочувствовала ему. Последние девять лет он жил, постоянно сожалея о принятом им решении – решении, с которым он не мог смириться. Эдварда вполне устраивала его жизнь, разве что иногда в памяти возникали неприятные воспоминания, и временами мучили кошмары. Но после того как он спас Беллу, прошлое волной накрыло его, а с ним вернулись и приступы паники – и это только одно из многих совпадений в их непростых судьбах.
Эдвард прошёл в кабинет и занял своё любимое кресло. Всегда интересно, какое место выберет пациент – было пять вариантов, и я никогда не садилась сама, пока клиент не устроится, где ему удобнее. Эдвард всегда занимает моё кресло, поэтому я сажусь напротив него на другое, которое выбирают большинство пациентов. Есть ещё один человек, предпочитающий моё кресло, это Белла – плюс одно совпадение.
Кресло, на котором сидела я, стояло спинкой к двери, Эдвард же с моего места видел и вход, и выход из кабинета. Слышала, что полицейские всегда равняются на выход из помещения – что ж, Эдвард живой тому пример. В окно, прямо за ним, я увидела большой фонтан. Вот и причина, по которой большинство пациентов выбирают это кресло – прекрасный вид на внутренний двор офисного центра. Я и раньше любовалась им, но не думала о том, что он помогает моим пациентам расслабиться.
Взяв блокнот с записями об Эдварде, я освежила в памяти тему нашего предыдущего сеанса. Для каждого пациента был отдельный блокнот, и в свободное от приёма время, я переносила записи в личные дела.
– Я с утра читала газеты, – сделав паузу, я смотрела на него, ожидая какой-то реакции. Глубоко вдохнув, я продолжила: – Хотите поговорить об этом? – Мне хотелось расспросить обо всём в деталях, но я прекрасно знала, что он не может разглашать информацию о текущем деле.
Детектив наклонился, опершись локтями в колени и пряча лицо в раскрытых ладонях. Глубоко вздохнув, он выпрямился и пробежал рукой по волосам. Эдвард смотрел на меня, и по глазам я видела, что он обдумывает свой ответ.
Я наблюдала по лицу за внутренними противоречиями своего пациента, и на меня накатило чувство разочарования. Все мои попытки создать для него комфортную атмосферу провалились, ничего не помогало. Он не чувствует, что может легко поделиться со мной своими мыслями, и отвечает крайне избирательно.
– Всё плохо, – наконец, выдавил он из себя, глаза его были переполнены болью. За время наших сеансов, я успела убедиться, что он чувствует огромную ответственность за Беллу, девушку, которую спас. Когда они арестовали подозреваемого в нападении, Эдвард немного расслабился, но сейчас, узнав о новом убийстве, он снова был напряжён.
– Полагаю, в управлении сейчас суматоха, – задумчиво предположила я. Нужно было вывести его на разговор. Некоторых пациентов стоило только подтолкнуть, и их уже не остановишь. Эдвард и Белла относятся к разряду таковых. Поначалу, они долго обдумывают свои ответы, анализируя каждое моё слово, но как только удаётся их разговорить, открывается очень много мыслей, которыми они ни за что не поделились бы, задай я прямой вопрос.
– Да все, как с ума посходили. – Снова пробежав рукой по волосам, Эдвард закрыл глаза и продолжил: – Я уверен, что это не тот убийца. – Он многозначительно смотрел на меня, продолжая мысль. – В данный момент мы прилагаем все усилия, чтобы не выпустить Уоллеса из-за решётки. – Снова закрыв глаза, он начал дышать размеренно.
У Эдварда начался очередной приступ. К счастью, он всегда быстро справлялся с ними, в отличие от Беллы. Со слабыми приступами она легко боролась, а с полноценными всё ещё возникали большие проблемы. Если не знать, что с Эдвардом такое случается, никогда не догадаешься – любой примет это за попытку расслабиться или поразмыслить. Позволив ему прийти в себя, я снова заговорила.
– Есть такая вероятность?
Открыв глаза, он посмотрел на меня и ответил односложно: – Да. – Но меня насторожил не ответ Эдварда, а выражение его лица. Он был напуган и страдал от этого. Я не стала снова подталкивать его к разговору, ожидая пока он сам скажет больше.
– Я обещал ей, – в его хриплом голосе слышалась неприкрытая боль, – я обещал, что не позволю ему причинить ей боль. – Детектив не отводил глаз. Обычно для меня не составляло труда, удерживать зрительный контакт с кем бы то ни было, но сейчас было тяжело. Казалось, я вижу эмоции и чувства, которые предназначались не мне. Что это в его взгляде: вина или извинение? А может, и то, и другое.
– Вы обещали Белле? – Я была практически уверена, что говорил он именно о ней, но не хотела делать ложных предположений. От произнесённого вслух имени на лице Эдварда снова застыло выражение боли.
– Я не смогу защитить её, если он выйдет на свободу. Это он напал на неё, и у меня нет никаких сомнений. – Сделав глубокий вдох, он продолжил. – Если нас заставят освободить его, не знаю, как смогу сдержать своё обещание. – Эдвард снова спрятал лицо в ладонях.
Поняв, что его страдания вызваны не вчерашним убийством, а опасениями за безопасность Беллы, я решила увести разговор в этом направлении. – А как дела с Беллой?
– Дела? – Озадаченно спросил он.
– Помню, что советовала вам не выходить за рамки деловых отношений, но вижу, что вы заботитесь о ней больше, чем стоило бы заботиться детективу о жертве преступления.
– Она моя подруга, – ответил он, но его глаза определённо говорили о большем. Через секунду эта эмоция исчезла, я даже не успела подумать, что это было. Ему всегда легко удаётся скрыть свои чувства. Понимая, что он что-то скрывает, я решила немного надавить.
– А что в вашем понимании значит подруга? Вы встречаетесь, ходите на двойные свидания, болтаете по телефону?
– Ничего из перечисленного вами. – Снова начиная оценивать все «за» и «против» своего ответа, Эдвард уставился в пол. Подняв глаза, он продолжил мысль: – Мы можем поговорить друг с другом. – Он снова сделал паузу, перемещая взгляд сначала в пол, потом снова на меня. – Мы на самом деле понимаем друг друга. Мне раньше никогда и ни с кем не было так легко. – Эдвард посмотрел на меня, и я увидела озаряющую его лицо полуулыбку. – Мне начинает казаться, что вы, напротив, хотите сблизить меня с Беллой.
Сердце забилось быстрее, он раскусил меня. Поначалу, я, правда, хотела, чтобы он дал Тане шанс. Он с первого взгляда по уши влюбился в Беллу, но я боялась, что им движут чувства из прошлого. Но за время наших сеансов я поняла, что он правда заботиться о Белле, и переступила черту – начав намеренно поднимать тему Беллы в разговоре с Эдвардом и, соответственно, тему Эдварда – с Беллой. Можно сказать, шла по острию ножа.
– Сначала, я, правда, советовала вам держаться от неё как можно дальше, – начала я, – но я очень рада, что вы можете открыться ей. Она знает историю об Эбби? – Он категорически отказывался затрагивать эту тему в наших беседах. Мне было известно достаточно из полицейских отчётов и его личного дела, переданного психиатром полицейского управления, сеансы которого Эдвард посещал сразу после того случая, но со мной пока он не особо откровенничал.
– Знает, и о ночных кошмарах тоже, – тихо подтвердил он. Мне так хотелось спросить Эдварда, знает ли он о её прошлом, о котором я вроде как ничего не должна была знать – если конечно, он не был в курсе о том, что Белла тоже моя пациентка.
– Какая у неё была реакция?
Белла не делала жалостливое выражение лица, как большинство людей. – Снова глубоко вздохнув, он думал, что можно ответить. – Она была добра и участлива.
Эдвард просто идеально описал её образ. Белла такая нежная и участливая девушка, эти качества не раз проявлялись во время наших бесед.
Что же теперь насчёт его отношений с Таней… С первой нашей встречи, я поняла, что Белла интересовала Эдварда не просто как подруга. Детектив никогда не признавался в этом, но надо было просто видеть, с каким блеском в глазах он говорил о ней или просто произносил её имя!
Он ещё тогда готов был бросить Таню, и теперь я сомневалась, стоило ли вообще отговаривать его. Я ругала себя за то, что вмешалась и препятствовала его желанию разорвать с ней отношения. Отчасти, моя работа заключается в том, чтобы позволять пациентам принимать решения, пусть и не всегда верные. Всё должно было идти своим чередом, казалось, я только ещё больше всё запутала, посоветовав ему наладить с ней отношения.
– А что с Таней?
Медленно качая головой, Эдвард закрыл глаза. – Всё кончено. – Когда он открыл глаза, я увидела в них оттенок расслабленности, радости, но уж точно не грусти.
– Что случилось?
– Не имеет значения, мы никогда и не были вместе – и точка. – Лицо Эдварда перестало выражать эмоции, показывая, что ему не хочется говорить на эту тему.
Ещё раз окинув взглядом записи в блокноте, я остановилась на нашем предыдущем разговоре в поисках причин, подтолкнувших его прийти ко мне. Эдвард не искал со мной встречи, его заставили ходить на сеансы.
Он применил оружие в погоне за напавшим на Беллу преступником и сейчас находился под служебным расследованием. Как сказал начальник Эдварда, выстрел был оправдан, но учитывая его поведение в больнице, руководство поставило перед ним выбор – либо сеансы со мной, либо пробация. (прим. пер. в уголовном праве США, вид условного осуждения, при котором осужденный помещается на время испытательного срока, установленного судом, под надзор специальных органов; возможен и ряд дополнительных ограничений) Он также подтвердил, что Эдвард продолжает жить с болью от решения, принятого им по делу похищения Эбби. Взяв на себя всю ответственность за то дело, детектив так и не справился с душевными терзаниями. Его цель – отпустить прошлое, чтобы нормально существовать в настоящем.
– Вы выполнили ваше домашнее задание? – Чтобы начальство Эдварда могло оценить его прогресс, мы решили, что ему стоит записать все события того судьбоносного дня. Необходимость описывать день в подробностях должна была заставить его обратить внимание не то, что он забыл, и помочь продвинуться на шаг вперёд. Для себя я попросила написать второй экземпляр, включающий эмоциональную сторону – начальнику это необязательно, для меня же, как для психотерапевта, это представляет важность.
– Творческий кризис, – нервно отшутился он. Но вдруг посерьёзнел и добавил: – Каждый раз, как начинаю излагать мысли, в памяти возникают новые события, постоянно приходится возвращаться и дописывать. – У меня уже рука отваливается. – Хмыкнув, он посмотрел на меня, оценивая реакцию.
Я улыбнулась, давая знать, что ценю его юмор. – Хотите поговорить о новых воспоминаниях?
Эдвард ничего не ответил. Посмотрев на часы, он перевёл взгляд на меня. – Время вышло, док. – Произнёс он и моментально оказался у двери.
– Ну, что ж, обсудим на следующей неделе. Вы не против?
В ответ он кивнул. Бегло прочитав записи, я дала ему новое домашнее задание. – Поговорите с Беллой, похоже, это помогает вам. Позвольте ей быть рядом, Эдвард. Судя по вашим рассказам, она замечательный человек! – Вот тут я почувствовала, что окончательно перешагнула черту. Подумав о том, какие неприятности меня ждут, если об этом узнает мой супервизор, я схватилась за сердце. Плюс к этому, мне нравятся Эдвард и Белла. А что если я ошибаюсь? Ведь ни один из них ещё не раскрылся мне. Уж слишком много препятствий у них на пути... Что, если это в итоге причинит боль одному из них, а может и обоим сразу?
Вежливо улыбнувшись мне и попрощавшись, Эдвард вышел из кабинета. Я сидела за столом, обдумывая его слова. Ему нравится разговаривать с Беллой, и с Таней всё кончено. На моём лице скользнула улыбка. Нажав на кнопку двусторонней связи, я спросила Валери, приехала ли Белла, про себя умиляясь такой иронии – в понедельник они были записаны друг за другом. И каждый понедельник Эдварда выходил в одну дверь, когда Белла заходила в другую – они не подозревали, что оба – мои пациенты.
Просматривая записи с прошлого сеанса с Беллой, я обдумывала план сегодняшнего. До её прихода осталось пять минут, я собиралась поговорить с ней об Эдварде. Белла всегда расстраивается, когда я завожу о нём разговор, но я хочу увидеть её реакцию на его имя. У меня было ощущение, что что-то между ними произошло. Эдвард упомянул о том, что они разговаривали. И легко ли ей с ним, так же как и ему с ней?
Я эгоистично хотела выяснить, знает ли Белла о том, что Эдвард и Таня больше не пара. Ведь она постоянно твердила мне в ответ, что у него есть «девушка». Интересно, сегодня
Будет по-другому, или она ещё не знает?
Тихо приоткрыв дверь в приёмную, я увидела сидящую в кресле Беллу, в прострации уставившуюся на свой телефон. Я позвала её, и она сразу обратила ко мне своё лицо, его выражение было душераздирающим. Раньше я никогда не видела её такой опечаленной. Но она не выглядела просто грустной, она выглядела сломленной, побеждённой.
Белла встала и направилась ко мне в кабинет, садясь в кресло, с которого только что поднялся Эдвард. Она вздохнула, принимая удобное положение.
– Вам нравится это кресло?
– Да, оно очень удобное и, – она замолчала и затем закончила, – тёплое. – Я улыбнулась про себя, потому что она даже не представляла, что она наслаждается теплом Эдварда.
Опускаясь в кресло напротив, я схватила блокнот с записями о ней, и посмотрела, о чём мы говорили на прошлой неделе. Её что-то гнетёт, но она никогда не говорит об этом. Всё, что мне удалось вытянуть из неё по этому поводу – были слова, что это случилось с ней в старшей школе. Глубоко вздохнув, я решила начать с новостей из утренних газет.
– Вы сегодня выглядите очень расстроенной, Белла, – начала я. – Это из-за новостей?
Она растерялась и смущённо улыбнулась – Да, они расстроили меня, – она замолчала и опустила глаза.
– Но не они причина вашего печального состояния?
– Нет.
Вновь взглянув на свои записи последней беседы, я обратила внимание, что мы немало говорили об Эдварде. – Это имеет отношение к Эдварду? – На лице Беллы отразился шок, прежде чем она сумела совладать со своими чувствами и замаскировать их. Это вообще плохо получалось, её можно было читать, как раскрытую книгу.
Белла опять уставилась в пол, сжимая руки на коленях. Интересно, если бы она знала о своих нервных привычках, она могла бы быстро избавиться от них. – Не совсем, – она нахмурилась, посмотрев на меня. Я как раз собиралась расспросить её более подробно, когда она продолжила самостоятельно. – Мы виделись в субботу, – она замолчала и взглянула на меня, наблюдая за моей реакцией.
– С ним очень легко говорить, я чувствую себя комфортно, когда он рядом. – Белла покраснела и, что странно, уставилась на меня. Обычно, когда она краснеет, просто смущённо смотрит под ноги, а сейчас, она, казалось, не стеснялась, тогда отчего румянец?
– Всю неделю думала о том, что вы сказали мне на прошлой неделе, насчёт того, чтобы я позволила стать ему чем-то большим для меня. – Процитировав мои слова, она пристально посмотрела мне в глаза. Я дала ей время решить, что именно она может сказать мне по поводу Эдварда, – ещё одно их сходство, хотя его внутренние сражения с самим собой, занимали больше времени. – Ну, я и позволила, – наконец произнесла она.
– И что вы думаете по этому поводу? – я боялась, что её состояние вызвано тем, что она позволила ему стать ближе. Мне ведь казалось, что это будет полезным для неё.
– Ну, я очень рада, что решилась, – сказала она, и на лице её расцвела улыбка. Я улыбнулась в ответ, радуясь, что не это было причиной её состояния. – С ним так легко разговаривать, ни с кем прежде мне не было так хорошо и свободно. – Она снова перевела взгляд на пол, и я никак не могла понять, что же изменилось.
– Что случилось, что так расстроило вас, перед тем, как вы пришли сюда? – Я не стала ходить вокруг да около, а сразу прямо спросила о причинах.
– Он не позвонил мне, – внезапно ответила она и густо покраснела.
– А он должен был?
Белла взглянула на меня, и грусть вернулась на её лицо. – Вообще-то нет, но… – она замолчала и покачала головой. – Я так надеялась. – Она глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Между вами что-то произошло? – Эдвард порвал с Таней, и мне было интересно узнать, не случилось ли что-то ещё. Может, именно поэтому она ожидала его звонка?
– Нет, – тихо произнесла она. – У него есть девушка.
Так, значит, она не знает об их разрыве. Я набросала несколько пометок в своём блокноте. Она не любит, когда я что-то записываю в него. Взгляды, которые она бросает в мою сторону, когда я это делаю, неимоверно смешат меня. Не удивлюсь, если она когда-нибудь подойдёт и спросит, что я там такое пишу. На каждой встрече я ожидала этого. Просматривая записи, я решила проверить, готова ли она обсуждать нападение преступника. Мне очень хотелось поговорить с ней об этом, но она никак не решалась.
– Белла, нам необходимо разобраться в тех причинах, по которым вы начали посещать меня, – я замолчала, оценивая её реакцию. – После утренних новостей, меня волнует, как вы себя чувствуете.
– Прекрасно.
– Я вам не верю, – заявила я. Она с минуту смотрела на меня, прежде чем открыть рот. А я сидела на краешке стула, ожидая реакции.
– И что вы хотите услышать от меня? – она посмотрела на меня с презрением в глазах. – Естественно, это взволновало меня, ведь я знаю, что мужчина, напавший на меня сейчас в тюрьме, и думаю, что кто-то сейчас убивает людей аналогичным способом, у меня всё просто переворачивается внутри. – Она не выразила свою мысль до конца, но, судя по виду, продолжать не намеревалась.
– Вы думаете, что настоящий преступник сейчас за решёткой? – Эдвард так думал, интересно, что было известно им, чем они не хотели делиться.
– Да.
– Почему вы так уверены, что это он? Что заставляет вас думать, что жертва прошлой ночи – не его рук дело? – Мы ещё не говорили о нападении, и теперь я заметила, что она довольно легко обсуждала это. Белла не уходила от ответа и не смущалась, напротив, говорила уверенно.
– Вспомните прошлые сообщения о других жертвах, даже СМИ обратили внимания на несоответствие в подчерке убийцы. Что-то не сходится, – она замолчала и погрустнела. – Если вы читали сообщения до его ареста, – она снова заколебалась. По её глазам было видно, что ей неудобно говорить. Я не думала, что она продолжит, но она снова заговорила.
– В сообщениях рассказывалось, как именно он насиловал своих жертв. – На последнем слове её голос дрогнул, но она собралась. – Во вчерашних новостях сказали, что жертва подверглась нападению сексуального характера. – Белла опять уставилась на пол, но не из-за смущения, как обычно. Нет, она явно пыталась что-то скрыть от меня.
Я начала описывать в блокноте её реакцию на ей же произнесённые слова. И записала одно слово, поставив после него большой вопросительный знак: ИЗНАСИЛОВАНИЕ.
Одно это слово меняло в её состоянии всё – голос, взгляд, язык тела. Мне надо увидеть её глаза. Я задумалась, возможно, сегодня она сможет опровергнуть или подтвердить мои подозрения.
– Белла, – сказала я, надеясь, что она посмотрит на меня. Когда никакой реакции не последовало, я снова повторила. – Белла. – Она так и не подняла на меня глаз, поэтому я решила попросить её об этом.
– Белла, пожалуйста, посмотрите на меня. – Её голова резко дёрнулась, и я увидела такую ненависть и боль, сокрытую в глубине её карих глаз. Она не плакала, но я видела, как она борется, чтобы сохранить спокойствие. Мы смотрели друг на друга, и мне оставалось только гадать, через что ей пришлось пройти. Я ожидала, что она будет сопротивляться приступу паники, но вместо этого, она боролась со слезами.
– Белла, вы видите различие между изнасилованием и нападением сексуального характера. По моему опыту оба этих действия равноценны. Но вы как-то разделяете их, и это смущает. В медицинском заключении указано, что вас не изнасиловали? – Спрашивая об этом, я ожидала, что она, возможно, заплачет или у неё начнётся очередной приступ, но вместо этого она рассмеялась, чем повергла меня в шок. Тут не над чем было смеяться, но её смех прозвучал довольно зловеще. Боль плескалась в её глазах, когда она посмотрела на меня, было невозможно терпеть и слушать её смех.
– Нет, он меня не насиловал, – сказала она иронично. Её глаза закрылись, и вот теперь начался приступ. Я наблюдала за тем, как некоторое время содрогается её тело, а лицо искажается болью. Неужели она вспомнила о нападении или ещё о чём-то?
Записав в блокнот произнесённые ею слова, я посмотрела на них: “Он меня не насиловал”. Когда она произнесла эти слова, волоски на моих руках встали дыбом. Мне стало неимоверно грустно, когда я осознала, что мои предположения, вероятно, подтвердились. Белла была изнасилована. Должно быть, именно это случилось с ней в школе. Вот, что она скрывает все эти годы, и теперь, наконец, начала понемногу открываться мне, подтверждая мои догадки.
Белла всё ещё боролась, пытаясь взять верх над приступом, я спокойно наблюдала за ней, в тишине комнаты громко тикали часы. Подняв глаза, я увидела, что мы уже на пять минут превысили отведённое на сеанс время. На сегодня она была последним пациентом, и мне не хотелось заканчивать беседу, но я также не была уверена, есть ли у неё желание продолжать.
– Белла, – спросила я, как только она восстановила контроль, – ничего, если мы немного задержимся сегодня? – Она кивнула. В глазах была печаль, боль ушла.
– Нам надо поговорить о старшей школе. – Мне не хотелось возвращать её в те времена, поэтому я ничего не спрашивала, просто смотрела на неё.
– Хорошо, – тихо ответила она. Она вела внутренний спор сама с собой, я видела эту безмолвную борьбу и могла лишь догадываться, насколько она сможет открыться мне. Увидев, что спор прекратился, и она расслабилась, я заговорила.
– Я не хочу, чтобы вы чувствовали себя неуютно. Не нужно делиться со мной, если вы не готовы. – Она нервно посмотрела на меня и кивнула. Я решила не наседать на неё и просто произнесла то, о чём хотела спросить.
– Вы были изнасилованы в старшей школе?
Белла ничего не сказала, но кивнула, подтверждая. Она недовольно посмотрела на меня, когда я записала это в блокнот. Я сразу же прекратила и отложила блокнот на рядом стоящий стол. Она действительно не любила, когда я делала записи о ней.
– У вас бывают вспышки воспоминаний об изнасиловании? – абсолютно уверенная, что так и было, я всё же хотела удостовериться.
– Да, – прошептала она.
– Когда они начались? Я имею в виду, это ведь продолжается не так уж долго. – Я замерла, неуверенная, поняла ли она мой вопрос.
– С четверга, – ответила она. – В четверг она пришла сюда в поисках выхода из той жизни, жить которой дальше она не желала. Выражение её глаз в тот день изрядно напугало меня. Поговорив с Беллой, я поняла, что она в порядке и не причинит себе вреда, но я всё ещё беспокоилась за неё.
– Что-то случилось в четверг, после того, как мы вышли отсюда? – Должна быть причина, вызвавшая её флэшбеки. На самом деле, это был добрый знак на пути к исцелению. Она многие годы подавляла эти воспоминания, заталкивая их ещё глубже внутрь сознания с помощью “тедди”. А сейчас она начала вспоминать, и это было хорошо и необходимо, если, конечно, она хотела когда-нибудь излечиться.
Белла посмотрела на меня, ведя очередной внутренний диалог на предмет того, о чём мне рассказать. Я улыбнулась про себя, подумав об Эдварде и о его внутренней борьбе.
– Эдвард, – единственное, что сказала она.
– Эдвард? – смущённо переспросила я.
– Он рассказал другим об этом. – С горечью в голосе объяснила она.
– Вы говорили об этом Эдварду? – Она смогла рассказать ему об изнасиловании? Так вот когда она начала залечивать эту боль?
– Нет, не так, – начала она. – Ну, я... он, я имею в виду, – она растягивала слова. – Он совершенно случайно узнал об этом и решил рассказать об этом ещё кое-кому.
Меня шокировал его поступок. Эдвард казался мне надёжным человеком. Я думала, он не подорвёт её доверия. Видно моё выражение лица выдало меня, так как Белла бросилась защищать его.
– Он не хотел, это всё одно большое недоразумение, – увещевала она меня. – Он просто, ну, он хотел, как лучше. И я его простила. Это совсем не то, о чём вы думаете. – Она говорила быстро-быстро, пытаясь переубедить меня.
– А о чём я думаю?
– Просто... – она растерянно посмотрела на меня. – Ну, похоже, вы его осуждаете. – Мы продолжали смотреть друг на друга.
– А вам было приятно, что он поделился вашей тайной с кем-то ещё? – Я знала, что слышала гнев в её голосе, когда она сказала “он рассказал другим об этом”, но потом она сменила свою тактику с обвинения на защиту.
– Нет, не приятно, мне бы, конечно, хотелось, чтобы он этого не делал, – начала она. – Но иногда я думаю, что всё к лучшему. – Она теребила край рубашки, продолжая. – Он был настолько расстроен собственным промахом, когда понял, что натворил, – прежде чем закончить мысль, она на секунду замолчала. – Он рассказал обо всём помощнику окружного прокурора, не хотел, чтобы это обернули против меня, задавая вопросы во время суда. – Она выжидающе посмотрела на меня, надеясь, что я, как и она, прощу его.
– Всё это не имеет значения, Белла, если вы доверяете ему.
– Я доверяю, – решительно подтвердила она.
Взяв в руки блокнот, я снова пробежалась по записям. Я написала слово “Флэшбек”, оно просто неимоверно мозолило мне глаза. – Хотите поговорить о ваших вспышках воспоминаний из прошлого? – Не будучи уверенной в том, что она готова, я всё же попыталась вызвать Беллу на разговор. Не отводя взгляда, она покачала головой.
– Думаю, на сегодня хватит. – Я не хотела завершать сеанс, но мы уже и так на полчаса задержались, и если продолжим этот разговор, то и к утру не закончим.
– Похоже, разговор с Эдвардом пошёл вам на пользу, – я замолчала, изучая сделанные мной записи. – В четверг мне бы хотелось поговорить о ваших флэшбеках. – Я заколебалась, видя, как её тело вздрогнуло от моих слов. – Встретившись с ними лицом к лицу, вы ступите на путь выздоровления. – Утешила я её. Она посмотрела на меня и кивнула.
Затем она встала со стула и замешкалась, поблагодарив меня, потом вышла во вторую постсессионную приёмную. Тяжело вздохнув, я подошла к столу. Для Беллы сегодня был удачный день. Всего лишь один приступ за весь сеанс, это действительно большой шаг вперёд. Эдвард, казалось, помогал ей даже больше, чем предполагалось. Но неприятная тяжесть сконцентрировалась внутри меня, когда я подумала о том, что делаю. Я всегда хорошо разбиралась в людях, но что, если я ошибаюсь? До сих пор я так до конца и не разобралась в них двоих, они всё ещё не раскрыли мне своих секретов. Закрыв глаза, я склонила голову и помолилась за Эдварда и Беллу. Только Богу ведомо, что будет лучшим для них – так что я отдаю их судьбу в Его руки.
После моей молитвы, я улыбнулась сама себе, думая о них. С самого первого дня встречи эти двое влюбились друг в друга. Знаю, я не гадалка, и ступила на очень тонкий лёд, но по факту, они помогают друг другу избавиться от боли, и это того стоило. Хотя, сейчас я задумываюсь, что мне действительно стоит перенаправить одного из них к другому врачу. Проблема в том, что я не могу решить, кого именно. Телефонный звонок отвлёк меня от мыслей о Белле и Эдварде.
– Привет, Бен, – ответила я.
– Задержалась?
– Я уже выхожу, только что ушёл мой последний пациент, – снова подумав про Беллу с Эдвардом, я заулыбалась, интересно, они когда-нибудь догадаются, что оба ходят ко мне на приёмы.
– Давай закажем сегодня ужин домой, я позвоню, если ты заберёшь, – меня радовало, что он не возражал против такого положения дел. По понедельникам я всегда возвращалась с работы выжатая как лимон.
– Конечно, звучит чудесно.
Выйдя из своего офиса, я всё ещё говорила по телефону с Беном. Выключив свет, я бросила взгляд на кресло, которое всегда выбирали Эдвард с Беллой, и вздохнула, молясь про себя о том, чтобы он позвонил ей.