У меня была очень беспокойная ночь.

Ворочаясь в постели, я не могла с собой справиться и думала обо всем, о чем мы поговорили с Эдвардом. Разговор заполнил мой разум, как и изображения доктора Эллис, близко прислоняющейся, чтобы прошептать что-то ему на ухо. Я никогда не хотела так привязаться к Эдварду, но его настойчивость не оставила выбора.

Что это за привязанность? Просто обаяние? Привязанность к его очарованию и миловидности? Если на этот раз отказаться от своих целей, будет ли оно в итоге стоить того, когда волнение от испытания чего-то нового исчезнет?

Это обескураживает. Я не должна себя так чувствовать. Я должна быть решительной и беззаботной, не страдающей и не испытывающей отвращения к какой-то женщине, с которой я даже не знакома. Черт, на самом деле она может быть милой… Подождите, что, черт возьми, я говорю? Она хирург. Хирурги как проклятые антихристы медицины. Каждая успешная операция как очередной вдох высокомерия в их гигантские, напыщенные головы. Конечно же, она не милая.

По крайней мере, это то, что я говорю себе. Будучи хирургом, она итак уже достаточно хороший выбор для Эдварда. Добавьте к этому факт, что она нравится его отцу, и она милая и все такое… Может, меня и поимели. Фигурально выражаясь, конечно. Я не получала в свой адрес никаких знаков внимания уже тревожно долгое время. Заняло примерно три года на то, чтобы мы с Алеком превратились в брат/сестра пару. Он больше походил на соседа-членоблокатора, чем на любимого.

Эта нехватка, дословно выражаясь, «поимения» может быть огромным источником моих расстройств. Но теперь я сама себе членоблокатор, что действительно не имеет никакого смысла. Я просто задумываюсь, если бы я переспала с Эдвардом, то мне бы хотелось сделать это снова и снова. Вероятно, я бы стала еще более привязанной к нему, и, видя, как я уже постоянно думаю о нем, это было бы делом нескольких секунд прежде, чем я влипну в глубокий вихрь новых отношений.

Я прихожу только к одному твердому заключению в течение всей своей бессонной ночи: я не хочу хотеть Эдварда. Ну а это огромная проблема, видя, что все, что он делает, так это заставляет меня хотеть его в тысячу раз больше.

Тот маленький сон, который я получаю, даже сном назвать неприлично. Я колеблюсь, осознавая, что я никогда не смогу избавиться от своих волнений. Я просыпаюсь чуть позже семи и выползаю из своей постели, интересуясь, будет ли он все еще на диване.

Он там. Одеяло все еще укрывает его, одна нога свисает с края. Его права рука прикрывает его глаза, чтобы блокировать выглядывающий свет из окна. На его челюсти появляется щетина, и я вижу ее темный оттенок на его светлой коже за несколько футов от него.

Я мгновение сомневаюсь, стоя в коридоре и задумываясь, стоит ли мне просто вернуться в спальню и дать ему еще поспать. Все еще рано, и если я начну греметь в кухне, то могу разбудить его.

Но я привлечена им. Я подхожу ближе, пока не нахожусь в футе от него. Я легко могу потянуться и коснуться его. И я хочу этого.

О, как я хочу этого.

Внезапно Эдвард неожиданно выпадает из своей, как предполагалось, сонной комы и делает выпад, хватая меня за футболку. Это до смерти пугает меня, и я кричу – громкий, ископаемый звук – и пытаюсь убежать, но это бесполезно – с моей футболкой в его руке он притягивает меня ближе, пока не хватает меня за руку, которой я размахиваю, и не тянет меня вниз, прям поверх себя.

Он крепко держит обе мои руки по швам моего тела, отказываясь позволить мне пошевелиться. Мое сердце бешено стучит как молоток в груди, словно прерывистый ритм отдается у меня в ушах. И, может, я даже немного описалась.

– Твою мать, что это было? – хриплю я, затаив дыхание от испуга. Я шевелюсь, пытаясь ударить его в грудь, но моя рука крепко сжата. – Ты чертовски меня испугал!

Эдвард просто спокойно смеется, вибрации его тела успокаивают.

– Как ты узнал, что я стою там? – продолжаю я, ошеломленная.

– Я слышал, как ты дышала. Словно астматик, – прохладно отвечает он.

– Я не дышала так! – спорю я, подавленная.

– Как еще я бы услышал тебя?

Я прячу лицо у него на груди, вдыхая его аромат, и пересматриваю свое решение с предыдущей ночи. Да, он только что чертовски испугал меня, но если быть абсолютно честной, теперь я чувствую себя бодрее, чем после двадцати чашек кофе. Не стоит упоминать, что мне безумно удобно вот так лежать на его груди. Или, может быть, я еще в каком-то коматозном состоянии, когда мой всплеск адреналина угасает.

В любом случае, я могла бы привыкнуть к этому.

– Давно ты проснулся? – спрашиваю я, мои слова приглушенные против его тела. Его хватка не уменьшилась, но я не могу сказать, что возражаю.

– Не знаю. Около получаса назад.

Я поднимаю голову, чтобы взглянуть на него, и затем шевелю правой рукой, которая уже свободна, чтобы прикрыть рот рукой.

– Прости за то, что спал на диване. Я думала разбудить тебя вчера вечером.

Эдвард ухмыляется.
– Зачем? Планировала пригласить меня в кровать? – застенчиво спрашивает он.

Я ахаю, не веря своим ушам, и легонько пинаю его в грудь.
– Нет, извращенец, – говорю я, сразу снова прикрывая свой рот. – Даже не мечтай.

Его улыбка расширяется, хотя он с любопытством рассматривает меня.
– Что ты делаешь?

Смещаясь, чтобы прикрыть рот лучше, я говорю:
– Пытаюсь не убить тебя своим утренним дыханием.

Он поднимает ладонь, чтобы махнуть ею перед своим лицом.
– Могла бы попытаться лучше, – шутит он.

– Говорит парень, который не чистил зубы прошлой ночью, – торопливо язвительно отвечаю я, и Эдвард быстро хмурится прежде, чем атаковать мой бок пальцами. Я визжу, когда он нападает, и поднимаюсь выше него, полностью готовая броситься вперед на журнальный столик, если потребуется. Но как только я пытаюсь убежать, он переворачивает меня, ложась сверху, придавливая меня своим телом. Я едва могу дышать.

– Извинись! – смеется он, когда придавливает меня.

– Нет! – ворчу я.

– Скажи это!

– Аг-х… не могу… дыша-а-ать!

– Скажи это, и все это закончится, Белла!

Он опускает на меня еще больше веса, и требуется вся энергия, чтобы я смогла произнести слова.
– Прости! Я… аг-х-х!

Он наконец ослабляет давление, позволяя мне жадно вдохнуть воздух в легкие.
– Ты придурок! – задыхаюсь я, когда пихаю его. – Ты, блин, пытался убить меня? Еще даже нет восьми утра!

Я не совсем уж зла на него, но он этого не знает. Не то, чтобы он заботился об этом. Он просто смеется и смещает свой вес влево от меня, помещая меня в ловушку между его телом и спинкой дивана.

– Тебе не стоило быть такой упрямой, – говорит он, убирая волосы с моего лица. Его слова настолько просты, но все же они содержат такое огромное значение.

Внезапно меня поражает клаустрофобия, и я чувствую, как будто задыхаюсь рядом с ним. Я карабкаюсь, чтобы встать, сделать между нами расстояние прежде, чем я сойду с ума. Он не пытается остановить меня, когда я проползаю по его телу и встаю на пол.

– Хочешь позавтракать? – приветливо спрашиваю я и приглаживаю свою футболку, пытаясь скрыть свою мини-истерику под невинным комментарием. Но Эдвард приподнимает бровь, каким-то образом не упуская это из виду.

– Наверное, мне пора, – говорит он, садясь. – Мне нужно много всего сегодня сделать. Давно у меня не было выходного, чтобы я смог заняться делами.

Я киваю в понимании.
– Ладно.

– А какие у тебя планы?

– Пообедаю с Элис. А потом мне тоже надо заняться своими делами.

Он смотрит на меня, улыбаясь без энтузиазма. Его одежда – полный беспорядок, его щеки немного покраснели после наше небольшой игры.

– Не запланировано никаких больших свиданий? – спрашивает он, и я чувствую, как моя грудь неловко напрягается, когда я хмурюсь.

– Все не так, Эдвард. Я не мчусь, чтобы найти других парней для свиданий…

– Я знаю, знаю, – прерывает меня он и чешет затылок, продолжая: – Мне нужно было промолчать. Прости.

Я сажусь около него на диван, чувствую себя некомфортно после быстрого оборота событий, который приняло наше утро.

– Все в порядке, – уверяю его я, слегка улыбаясь. – Ты уже знаешь, что нравишься мне. По крайней мере, ты уже много чувств выудил из меня. – Он ухмыляется, и я закатываю глаза. – Но я говорила тебе, Эдвард… я просто не думаю, что готова к этому прямо сейчас.

Он двигается ближе ко мне, и простая его близость заставляет мою кровь быстро циркулировать.
– Я помню, – мягко говорит он и склоняется, проводя носом по моему виску, и я изо всех сил стараюсь вести себя правильно.

– Тогда что ты делаешь? – Мой голос – напряженный шепот. Я не могу найти в себе силы говорить с большим убеждением.

Его нос переходит к моим волосам, его дыхание теплое против моей кожи. Его тело близко, и я чувствую себя окутанной им, даже притом что мы едва соприкасаемся.

– Я жду подходящего момента, Белла, – наконец бормочет он.

И я дрожу от его слов.



Эдвард быстро забегает в ванную прежде, чем уходит, и мы не планируем увидеться позже. Предполагаю, вероятно, он просто дает мне пространство, на котором я так настаивала. Либо это, либо он просто взорвет мой телефон сообщениями, когда закончится разгребать свои дела. Ну, или, может, не взорвет.

Я решила, что не должна волноваться об этом.

Выбрасывая его из головы, я встречаюсь с Элис в небольшом ресторанчике, расположенном в центре Сиэтла, немного после полудня. С ней сидит какая-то девушка, хотя я не знала, что она приведет кого-то. Девушка худая и симпатичная с платиновыми волосами и бледными голубыми глазами.

Она улыбается мне, когда я подхожу к столику. Элис ловит мой пристальный взгляд и поворачивается ко мне, усмехаясь.
– Привет, Белла! – здоровается она со мной. – Это Ирина. Она работала на нашем этаже. У нее не было ничего запланировано, так что мы поболтали, и я пригласила ее пообедать с нами. Надеюсь, ты не против?

Я вежливо улыбаюсь.
– Конечно, нет. Я Белла, – представляюсь я и сажусь около Элис, напротив Ирины.

– Элис рассказала мне все о тебе, – говорит Ирина, и я замечаю, что она говорит с небольшим акцентом. Но я не могу понять, каким именно. – Она сказала, ты только переехала сюда.

– Да. Из Флориды.

– Я всегда хотела съездить во Флориду. Слышала, там очень красивые пляжи.

– Безумно красивые. Идеальный белый песок, – говорю я, улыбаясь. Я уже начинаю скучать по тем песчаным пляжам – и солнечной погоде – но я больше ничего не добавляю.

– Я заказала нам закуски. Скоро должны принести, – говорит Элис.

– Отлично.

Мы делаем еще один заказ и потом полностью погружаемся в нашу еду, болтая, как будто знаем друг друга всю жизнь. С Ириной очень легко. Оказывается, они с Элис были подругами уже около четырех лет, и она работала в больнице у нас на этаже, пока не перевелась на работу менеджером в местном центре реабилитации. Она говорит, что все еще время от времени забегает к нам, и, вероятно, я была бы рада увидеть ее снова.

Мы почти заканчиваем есть, когда в разговор вплетается страшная тема моей личной жизни. Не уверена, почему люди всегда так интересуются этим. Это вполне печальный, угнетающий небольшой роман – как будто смотришь фильм, где все умирают. Только в моем случае, это моя сексуальная жизнь сошла с борта корабля.

– Она хочет остаться одинокой, – спокойно объясняет Элис Ирине. – Хотя Эдвард полностью сохнет по ней. Ты бы видела, как он на днях спрашивал меня о ней. Это было действительно так мило.

Не уверена, о чем говорит Элис, но я планирую узнать это, как только мы останемся наедине.

Ирина приподнимает бровь, смотря на меня.
– Ты о докторе Каллене? Этом Эдварде?

– Ага, – самодовольно отвечает Элис. – Я знала, что из них выйдет отличная пара. Однажды она выбесила его, и с тех пор он не может и дня прожить без нее. Ну, ты знаешь, какими порой могут быть мужчины. – Она закатывает глаза для пущего эффекта.

– Ауч, – произносит Ирина. – Так, получается, одна девушка, которая не бросается к его ногам, та, которую он хочет. – Она смотрит на меня. – Хорошая работа. Вероятно, ты поймала в свои сети самого привлекательного доктора в Сиэтле. Ну, то есть кроме его отца. – Она обмахивает себя ладонью, и я гримасничаю.

– Боже. Его отец?

– Не недооценивай его отца, – предупреждает меня она. – Каллены с возрастом становятся только горячее. Это общеизвестный факт. С каждым годом они оба все сексуальнее.

– Это правда, – просто добавляет Элис, кивая.

– Ага. Так что ты должна полагаться на это. Хорошие гены и все такое. Просто молись, чтобы появился мальчик, конечно, потому что девочки не так хороши с возрастом, как мужчины, независимо от того, настолько хорош генофонд.

– Что? – ошеломленно спрашиваю я. – Ты серьезно предлагаешь мне попытаться залететь? – Не могу поверить, в какое русло перетек наш разговор. Я знаю Эдварда только… сколько? Три недели? Мы едва ладили только треть всего времени.

– Я уже говорила ей, что у них будут прелестные детишки, – добавляет Элис.

– Ох, точно.

Я была бы смущена, если бы не сидела в шоке. Не могу поверить, насколько похожи эти двое – полные противоположности внешне, но их особенности характера идентичны. Это даже пугает.

Элис говорит снова:
– Я говорила ей, что нет ничего плохого, если ты трахнешь его. Да, Белла?

– Что-то в этом роде, – неохотно произношу я, потягивая воду. Моя голова кружится, когда я отчаянно пытаюсь придумать что-нибудь, что уведет нас от этой унылой темы.

– Не-а, ты не можешь просто трахнуть его, – спорит Ирина, и я удивлена, что они не соглашаются хоть в чем-то. – Только если это не все, чего ты хочешь. Так как случайный секс меняет то, как мужчина будет смотреть на тебя. Он просто будет рассматривать тебя только как сексуальный объект. И, может, как шлюху.

– Это не всегда правда, – говорит Элис. – Все зависит от мужчины.

– Я читала об этом в «Космо», Элис. Конечно, это правда.

Элис вздыхает, открывая рот, чтобы продолжить спор, но я быстро прерываю их:
– Это не имеет значения, – говорю я. – Я уже решила, что не пойду на это. Не думаю, что смогу смириться с мыслью о случайном сексе.

– Хорошо, – счастливо говорит Ирина. – Тогда почему ты хочешь остаться одинокой?

Я объясняю ей, рассказывая свою историю, и говорю ей обо всех расстройствах, которые я испытала с Алеком, и желании побыть с собой, как с собственной личностью какое-то время. Ирина внимательно слушает, комментируя то тут, то там. Когда я заканчиваю, она говорит:
– Так ты хочешь встречаться с другими людьми?

– Необязательно, – отвечаю я. – Но то есть, если я встречу кого-то, кто мне понравится, я хочу иметь возможность пойти с ним на свидание. Я хочу иметь выбор, с кем мне встречаться, а с кем – нет, потому что раньше у меня его не было. Понимаешь?

Элис закатывает глаза, когда Ирина глубокомысленно кивает. Выбирая кусок оставшегося хлеба, Ирина произносит:
– В таком случае, завтра в город приезжает мой сводный брат. Он останется у меня, а у меня не было так много возможностей побыть с Брэйди в последнее время. – Я предполагаю, что она имеет в виду своего парня, и ее большие, бледные глаза встречаются с моими. – Двойное свидание? – с надеждой спрашивает она. – Поразвлекаешь его час или два?

Элис чуть не задохнулась около меня.
– Она не пойдет с ним на свидание! – сердито восклицает она. – Это только вопрос времени прежде, чем она придет в себя. Пытаешься отпугнуть Эдварда?

Я тревожно смотрю на Элис, немного потрясенная ее вспышкой.
– Знаешь, я могу принимать свои собственные решения, – раздраженно бросаю я.

– Это только одно свидание, – говорит Ирина. – Сделай мне одолжение. Питер вернется в Огайо на следующей неделе. Он не потащит ее с собой, – фыркает она после того, как встречается с пристальным взглядом Элис. Глаза Элис расширяются, ее рот медленно закрывается.

Я подумываю согласиться, но, по иронии судьбы, внезапно это уже не кажется лучшим вариантом проведения вечера. Фактически, это почти похоже на предательство Эдварда… даже притом, что мы обсудили это и согласились, что мы только друзья. Друзья, которые могут или не могу иногда целоваться и фантазировать друг о друге, представляя друг друга обнаженными… на котором только лишь стетоскоп. Ну, или, может, так делаю только я.

Черт побери.

– Я правда не думаю, что это хорошая идея, – говорю я, пытаясь примирительно улыбнуться. – Прости.

– Ой, да ладно! Пожалуйста? – умоляет Ирина. – Просто одно свидание! И больше ни одного, я обещаю. И я даже не дам ему твой номер или что-либо еще. Ты сделаешь мне огромное одолжение. И я буду тебе должна.

Я помню выражение лица Эдварда, когда мы говорили о свиданиях с другими людьми, и чувствую себя ужасно.
– Я так не думаю, Ирина… – спокойно говорю я.

Она фыркает, устраиваясь на своем месте.
– Тогда бы могла встречаться с Эдвардом, – раздраженно произносит она. – Если собираешься позволить ему тебе препятствовать свиданиям с другими парнями. Я не прошу тебя выходить замуж за парня. Я просто прошу, чтобы ты поболтала с ним около часа, чтобы мы с Брэйди побыли наедине.

Я смотрю на Элис, но она молчит на этот раз. Подозрительно молчит.
– Я подумаю об этом, – говорю я наконец, эмоционально истощенная, и Ирина широко улыбается в ответ.



Я много времени думаю об этом – а также много времени сбрасываю звонки Ирины – но ее настойчивость в итоге окупается, и я неохотно соглашаюсь на свидание. Может, будет достаточно испробовать всю эту фигню со свиданиями, и тогда я смогу наконец перестать слишком много думать обо всем и расслабиться.

Я долго не мудрю с выбором одежды и макияжем. На мне нет ничего особенного, волосы выпрямлены и просто спадают с плеч. Я действительно не хочу производить на этого парня впечатление; как бы я ни настаивала на возможности встречаться с кем-либо, я уже сожалела о своем решении. Это просто не мое.

Я встречаюсь с ними в ресторане. Так я чувствую себя лучше, потому что это означает, что я свободно смогу уехать сама, когда мне захочется. Не хочу, чтобы парню пришлось вести меня домой или доводить меня до двери, после чего обязательно бы последовал неловкий разговор. Я едва ходила на свидания, но разве это не так всегда происходит? Парень доводит тебя до двери и пытается выбить поцелуй? Это как бы ожидаемо, а я принимаю все меры предосторожности, чтобы избежать этого.

Я вижу Ирину сразу же, и она сидит около темноволосого мужчины с широкими плечами. Я никого больше не вижу за столиком. Она взволнованно машет мне рукой.
– Привет, Белла, – говорит она, когда я подхожу. – Это Брэйди. Брэйди, это Белла.

– Привет, – говорю я, вежливо улыбаясь. Я сажусь напротив них и устраиваюсь поудобнее. – Где… эм-м… где Питер?

– Пропал, если нам повезет, – смеется Брэйди, и я удивленно смотрю на него. Ирина ударяет его локтем в ребро.
– Прекрати, Брэйди, – ругает его она.

– Детка, ты же знаешь, что я шучу.

Я смущена и, откровенно говоря, мне немного неловко. Какого черта Брэйди хочет, чтобы он исчез? Я так занята ужасными сценариями происходящего, что даже не замечаю, как кто-то садится рядом со мной, шлепаясь на стул с громким шлепком. Я поворачиваюсь и вижу высокого мужчину – ну или, по крайней мере, он кажется высоким, учитывая, что он сидит – с короткими, светлыми волосами и зелеными глазами. Но они не такие зеленые, как у Эдварда – они темнее, не так полны жизнью. Ничего особенного. Мужчина худой и на нем лососевого цвета рубашка поло, его волосы зачесаны назад и зализаны гелем. И от него сильно пахнет одеколоном.

– Белла! – счастливо произносит он. – Я Питер. Рад познакомиться с тобой. – Он склоняется и обнимает меня, заставляя меня врасплох. Я замечаю, как Ирина пытается скрыть улыбку. Даже Брэйди наблюдает за нами с интересом.

– Привет… ах… тоже рада познакомиться с тобой, – ворчу я, осторожно отодвигая его. Такое чувство, словно кто-то откинул мою голову назад и вылил мне в нос целый флакон одеколона. Запах не так уж плох, но его обильное количество просто отвратительно.

– Я уже так много о тебе слышал, – говорит он, подмигивая Ирине.

– Только хорошие вещи, – заверяет меня Ирина, и я выдавливаю улыбку, украдкой прячась за свое меню.

Оказывается, Питер говорит слишком много. Я едва могу поспеть за его словами, а Брэйди с Ириной вскоре погружаются в свой собственный разговор, отдаляясь от нас и получая покой, которого, видимо, Ирина так и хотела. Я рассматриваю свою еду, медленно разжевывая, пока Питер рассказывает мне о своей семье, о том, как познакомились его родители и родители Ирины, и о своей собаке, которая живет в Огайо. С каждым новым и новым его словом я начинаю задумываться, может, Ирина тайно меня ненавидит. Она иногда кидает на меня хитрые взгляды, иногда улыбается, а иногда просто смотрит. Мысленно я обрубаю речь Питера и обдумываю факт, что, если бы я не была вчера такой тупицей, то сейчас бы могла быть дома и целовать Эдварда или делать что-то более… неприличное.

Я провожу время, воображая все эти порочные вещи, которыми я могла бы заняться с ним. Питер едва ли замечает, что я не обращаю внимания на то, что он говорит. В итоге он спрашивает о чем-то Ирину, и она неохотно подключается к его одностороннему разговору.

Питер откусывает немного от своего десерта, затем отламывает еще ложкой и пытается накормить меня. Я никогда не была так испугана, когда пред моим лицом маячила ложка с кусочком пирожного.

– Я наелась, – говорю ему я, пытаясь избежать его попыток.

– Всего один кусочек, Белла. Я просто хочу, чтобы ты попробовала, насколько это вкусно.

– Я не хочу есть…

– Только один кусочек!

Я смотрю на Ирину, ища помощи, но она просто позволяет этой медленной пытке длиться. Я хочу перелезть через весь стол и задушить ее. Каждый раз, когда ложка с пирожным оказывается на уровне моих глаз, я становлюсь все более раздражительной. Я безумно близка к вырыванию ложки из его руки и совершению своего рода насилия с участием брата и сестры, сидящих рядом со мной.

Брэйди наконец решает сжалиться надо мной. Или иначе он чувствовал мое раздражение, которое, вероятно, ощущалось за столом.
– Мужик, она же сказала, что не хочет пирожное.

Питер фыркает, но, к счастью, успокаивается. Он отправляет ложку себе в рот с небольшим угрюмым видом и медленно продолжает есть пирожное в удивительной тишине.

Уверена, наверняка мы скоро планируем уходить – в конце концов, Питер заканчивает свой десерт – но Ирина и Брэйди даже не планируют двигаться, просто потягивая вино и разговаривая. Мне интересно, было ли бы это грубо с моей стороны уехать раньше них, а потом я задумываюсь, заботит ли меня сейчас моя грубость.

Без еды на столе, которая раньше занимала его руки, Питер пытается взять меня за руку под столом. Его ладони немного потные, и мысль о нем, касающемся меня, буквально заставляет мой живот скрутиться. Я вырываю свою ладонь и сжимаю руки вместе, кладя их на колени. Я пытаюсь быть терпеливой, но Ирина и Брэйди все еще непринужденно болтают минут двадцать. Питер продолжает рассказывать о гигантской автомойке в Огайо – очевидно, эта гребаная автомойка самая крутая во всей стране. Это испытывает все мое терпение, и я наконец извиняюсь, чтобы выйти в уборную, интересуясь, сколько времени я смогу провести там.

Ирина следует за мной несколько секунд спустя.
– Эй. Ты в порядке? – спрашивает она, присоединяюсь ко мне у раковины.

– А ты как думаешь? – раздраженно спрашиваю я. – Твой брат пытался приставать ко мне с куском пирожного, а теперь он болтает уже полчаса об автоматической автомойке. Из любви ко всему святому, нет, я не в порядке.

– Эй, он мой сводный брат, – говорит она, защищаясь. – И казалось, ты была поглощена этой историей про автомойку. Ты склонялась вперед… и вообще-то вы двое выглядели очень мило вместе. – Она явно пытается сдержать смех. И я не удивлена.

– О Боже. – Притворяясь, что мне плохо, я прислоняю ладонь ко рту, широко раскрыв глаза. Ирина обеспокоенно смотрит на меня, и в итоге я избавляю ее от волнения. – Прости, кажется, я чем-то немного подавилась, – говорю я ей.

Она ухмыляется мне, очевидно удивленная.
– Ладно, он совсем никудышный. Но, эй… добро пожаловать в мир свиданий, Белла, – счастливо произносит она.

Я смотрю на нее через зеркало, недоверчиво хмурясь.
– Это не мир свиданий. Твой брат – неприятное исключение из всех правил мужского сообщества.

– Сводный брат, – повторяет она. – И ты будешь удивлена. Не все парни горяченькие доктора.

Я закатываю глаза. Из-за этого она хотела, чтобы я пришла сегодня? Чтобы я смогла сравнить Эдварда с самым раздражающим мужчиной на планете и оценить то, что я упускаю?

Кажется немного подлым жестом, но я бы не упускала эту идею.

– Почему ты свела меня с ним? – спрашиваю я.

– Я же сказала, я хотела, чтобы ты заняла его. Или, должна сказать, это бы сделал Брэйди. Он выводит нас из себя. – Она смотрит на меня, явно что-то обдумывая. Наконец с громким фырканьем она раскрывает свои карты: – И ладно… я подумала, что он заставит тебя кричать и бежать обратно в объятия Эдварда. Это безумно мило, что вы, ребята, общаетесь, – выпаливает она.

Я знала это.

Я подавлено вздыхаю, но ничего не говорю. Зайдя в одну из кабинок, я обдумываю то, о чем мы только что говорили, и фактически рассматриваю то, что она только что сказала – о том, что Эдвард по сравнению с Питером просто бог. Но это не сработало. Я знаю, что Питер не как большинство мужчин – я встречала достаточно много мужчин в своей жизни, чтобы понять, что некоторые из них просто социально отсталые. И Эдварду не нужен кто-то типа Питера, чтобы заставить его выделиться. Ему не нужен Питер, чтобы выделить то, что делает его хорошим мужчиной – мужчиной, ради которого стоит отказаться от всего.

Эдвард сам по себе выделяется на фоне остальных.



Питер спрашивает меня, не хочу ли я заскочить к нему домой – или, хочется сказать, домой к Ирине – и немного потусоваться, но я отказываюсь. Даже Брэйди пытается заставить меня поехать с ними, но я знаю, что его побуждения сугубо эгоистичны. Я просто могу представить его и Ирину, убегающих в свою спальню как маленькие Бонни и Клайд, оставляя меня медленно и болезненно умирать с Питером. Ирина сочувственно смотрит на меня несколько мгновений, и я молю, чтобы она наконец почувствовала себя виноватой из этого ужасающего романа, в который она пыталась меня втянуть.

Это было бы ей поделом.

Я чувствую усталость, когда возвращаюсь домой. Еще едва ли восемь тридцать, а солнце уже село, оставляя город с тусклым, розовым свечением.

Я проверяю телефон и вижу, что у меня пропущенное сообщение от Эдварда.

Мне скучно. Чем ты занимаешься?

Мое настроение значительно приподнимается, и это удивляет меня, как легко Эдвард стал лучиком света в моем темном и тоскливом дне. Я проверяю время, когда пришло его сообщение, и вижу, что оно пришло почти тридцать минут назад.

Я чувствую себя немного виноватой, набирая ему ответ после свидания – каким бы ужасным оно ни было – но я чувствовала бы себя хуже, если бы проигнорировала его опять, даже если только одну ночь. Я отправляю сообщение, пока жду лифта.

Меня не было дома. Только пришла.

Я быстро получаю от него очередную эсэмэску. Куда-то ходила?

В закусочную.

Наверное, было вкусно. Свидание?

Я пялюсь на экран несколько мгновений. Откуда он знает? И что я должна ответить? Быть честной? Солгать? Но что, если Элис рассказала ему и он узнает, что я лгу?

Проходят еще несколько секунд. Я на этаже своей квартиры, когда наконец отвечаю.

Да. Но ты должен быть счастлив узнать, что это, возможно, были худшие два часа моей жизни.

О? Это не осуществило твои мечты одинокой женщины?

Нет, зануда.

Не удивлен. Я бы не хотел быть парнем, следующим за мной. Я устанавливаю достаточно высокие стандарты.

И он даже понятия не имеет, насколько высокие.

Ага. Хотя столик был намного просторнее. Без высокомерия и больших раздутых эгоизмом голов.

Не многие девушки жалуются на большие головы…

О, привет, сексуальный подтекст. Он правда только что сказал это? И я правда краснею?

Я глубоко дышу. Ага, определенно я немного растерялась. Нехватка кое-чего явно сказывается на мне.

Я шлепаюсь на диван, когда продолжаю набирать сообщение.

Ты целуешь свою маму этим извращенным ртом?

Нет, только тебя.

Я краснею еще больше. Черт возьми.

Он присылает мне еще одно сообщение прежде, чем я могу ответить. Ты целуешь парней с маленькими головами СВОИМ ртом?

Я думаю об этом. Возможные ответы бесконечны, но если есть одна вещь, которой я научилась сегодня, то это тот факт, что я не хочу целовать других парней. Но я чувствую, будто не должна дразнить Эдварда. Пока я окончательно не буду готова.

Но мои пальцы набирают сообщение. Они нажимают «отправить» прежде, чем я могу остановить их.

Нет, только тебя.

Я думаю об этих словах. Я говорила ему снова и снова, что я не готова для отношений. Он сказал, что понимает и не будет давить на меня – так значит ли это, что мне нельзя флиртовать, если он начинает флиртовать первым? Флирт безобиден, так ведь?

Его ответ приходит почти целую минуту спустя.

Могу я приехать?

Я обдумываю этот вопрос.

Думаешь, это хорошая идея? Я спрашиваю, ожидая его честного мнения. Он знает, что я чувствую; он знает, что сегодня я была на свидании. И мы все еще друзья. Мне разрешено иметь друзей.

И я ничего не хочу больше, чем чтобы он приехал.

Его ответ удивляет меня.

Буду через пятнадцать минут.



Я переодеваюсь до прихода Эдварда, просто потому что переживаю, что вся моя одежда провонялась одеколоном Питера. Кажется, я все еще чувствую этот запах, но не уверена, на одежде или это у меня в носу.

Эдвард стучит в дверь, и я бросаюсь открыть ее. Он одет неформально и выглядит хорошо отдохнувшим. Его брови приподнимаются в удивлении от моего восторга, и изогнутая улыбка украшает его красивое лицо.

– О Боже, нормальный мужчина, – взволнованно произношу я, дергая его за руку и вводя в квартиру. Он смеется, заваливаясь внутрь, и я закрываю за ним дверь.

– Черт. Все так плохо? – спрашивает он.

– Ты даже понятия не имеешь. – Я смотрю на него, стоя на расстоянии около фута, и моя улыбка угрожает разделить мое лицо на две части. Это небольшой сигнал того, как я, должно быть, счастлива видеть его.

– Ну, не буду усложнять тебе жизнь расспросами об этом. Кажется, что тебя достаточно мучили.

– Ага, да. Моя гордость благодарит тебя.

Глаза Эдварда спадают к моим губам, что, в свою очередь, заставляет меня смотреть на его губы. Я больше всего хочу поцеловать его снова, что, вероятно, страшно, учитывая мой опыт со свиданием. При помощи всей моей силы воли я отворачиваюсь от него и иду к дивану. Он колеблется у двери пару секунд, а потом следует за мной и садится рядом.

– Я смотрела телевизор, – говорю я, поднимая пульт. – А что ты делал сегодня?

Он пожимает плечами.
– Честно? – спрашивает он меня, и я хмурюсь.

– Да, честно.

– Думал о тебе.

Я почти ожидаю, как из динамиков телевизора издается какая-то романтичная песня, и включается замедленная съемка. И все же его слова имеют на меня эффект. Я удивленно смотрю на него, и хотя его выражение лица все еще яркое и светлое, я слышу искренность в его словах. Это влияет на мое сердце так, как бы миллион Питеров – даже не социально отсталых Питеров – никогда не смогли сделать.

Я смотрю вниз на руки, мне становится внезапно неловко.
– Я не хотела никуда идти сегодня, – признаюсь ему я. – Подруга Элис умоляла меня составить компанию ее сводному брату. Это было типа двойного свидания. – Я смотрю на него, его глаза не отрывают взгляда от моих. Я сглатываю, добавляя: – И я думала о тебе почти все время.

Эдвард вдумчиво смотрит на меня после своих слов. Он протирает лицо ладонью.

– Почему ты продолжаешь приставать ко мне? – мягко спрашиваю я. – То есть я слышала, как девушки говорят о тебе. Ты мог бы заполучить любую, какую захочешь. Ты довольно привлекательный. – Я медленно двигаю ногой, чтобы задеть его, пытаясь расслабить наш разговор. Но внутренне я испугана, ожидая ответа.

Эдвард смотрит на меня так, будто я сошла с ума.
– Потому что ты мне нравишься, Белла, – отвечает он серьезным тоном. Он немного смещается, поворачиваясь ко мне телом. – И потому что я знаю, что я тоже тебе нравлюсь. Если бы я так не думал, то не приставал бы к тебе.

Я смущенно улыбаюсь и задеваю его ногу локтем.
– Всегда такой уверенный в себе, – отмечаю я.

– Я ошибаюсь? – спрашивает он, немного нахмурившись. Я смотрю на него.

– Ты знаешь ответ на это, Эдвард.

Несколько секунд мы проводим в тишине, и затем Эдвард кладет руку на мою ладонь.
– Иди сюда, – убеждает он, и я снова оказываюсь рядом с ним. Он обнимает меня, прижимая к себе, и я вздыхаю и расслабляюсь.

– Так лучше, – говорит он удовлетворенно, и мы сидим в простой тишине. Кончик пальца Эдварда выводит небольшие круги на коже моей руки.

Я почти чувствую, что могу заснуть, но очередной его вопрос привлекает мое внимание.
– Ты скучаешь по своему бывшему? – спрашивает он. Я вытягиваю шею, чтобы посмотреть на него, немного сбитая с толку.

– Нет, не скучаю. Почему ты спрашиваешь?

– Мне просто было интересно, – застенчиво произносит он, но больше никак это не объясняет.

– Все было совсем не так, Эдвард, – говорю я, расслабляясь у его тела. – У нас все кончено. Уже прошло много времени. Я все еще не тоскую по нему или что там еще.

Эдвард кивает, прижимая меня чуть крепче.
– Ладно, – говорит он и сменяет тему. – Хочешь посмотреть фильм? По-моему, я вырубился в прошлый раз, когда ты предложила это.

Я улыбаюсь, вспоминая об этом, и отодвигаюсь от него, вставая, чтобы просмотреть, что у меня есть. В основном у меня остались только те, которые вообще-то принадлежат Алеку. Я кладу все, что есть, на диван.

– У меня не так уж много фильмов, – говорю я, просматривая диски. – Мы можем сходить взять что-нибудь в магазине, если хочешь.

Эдвард наклоняется вперед, чтобы посмотреть на фильмы.
– Это все женские фильмы, – удивленно замечает он. – «Реальная любовь»… «Отпуск по обмену»… «Искупление»… – Он просматривает их, перемещая каждый в сторону.

– Они были единственными, которые фактически принадлежали мне, когда я переехала, – защищаясь, говорю я. – Алек был большим киноманом. Он покупал все остальные.

– Хм… я вижу, – глубокомысленно говорит он, и я с гневом отбираю у него диски.

– Мы не будем смотреть их, – окончательно говорю я. Не уверена, о чем я думала – в конце-то концов, Эдвард все же мужчина.

– Нет, нет, – быстро говорит он. – Просто дай мне минутку. Не могу решить, хочу ли я представлять себя рядом с Джудом Лоу или с тем странный британцем.

– Тебе правда нужно думать об этом? – спрашиваю я с ложным удивлением. – Джуд Лоу. Без вопросов. – Я машу ему «Отпуском по обмену». – Что скажешь? – спрашиваю я, пытаясь соблазнить его обложкой диска, но он просто гримасничает прежде, чем выхватить его из моей руки и положить его на стол.

– Вообще-то у меня есть другая идея, – говорит он. – Хочешь кое-куда съездить?

– Куда? – спрашивает он.

– Увидишь, – говорит он, вставая, и протягивает мне руку, чтобы помочь встать. – Только надень теплую одежду и удобную обувь.



Забравшись в машину Эдварда, он запускает двигатель и включает обогреватель салона, удостоверяясь, что вентиляторы указывают на меня. Мне безумно любопытно, что же он запланировал. На мне джинсы, трикотажная водолазка и кеды, и также он предложил, чтобы я взяла небольшое покрывало, если оно у меня есть.

Мы задушевно разговаривает по дороге. Кажется, что сегодняшний вечер повернулся на сто восемьдесят градусов. Свидание было сущим бедствием, абсолютно нежеланным для меня, и затем приезжает Эдвард, и такое чувство, что все не так уж и плохо. Все-таки вечер не пропал просто так.

Мы едем только примерно десять минут, а потом останавливаемся у местного парка. Я никогда здесь не была, но это не один из самых популярных парков города – нетронутая местность с обилием деревьев и несколькими лавочками. Эдвард глушит мотор и выходит из машины, сразу открывая багажник, чтобы вытащить собственное одеяло. Он также вынимает длинный черный фонарь.

– Хранишь в багажнике покрывало? – спрашиваю я, приподнимая брови. Я присоединяюсь к нему, вытаскивая свое одеяло с заднего сидения.

– Я как-то приезжал сюда и после того раза не вынимал его. Там негде сесть, поэтому если я собираюсь быть здесь, обычно я беру с собой покрывало, чтобы на него сесть.

Он подсовывает покрывало под руку, закрывает багажник и протягивает мне свободную руку.
– Готова?

– Конечно, – говорю я, принимая его ладонь. Мне становится приятно от его крепкой хватки. Мы немного обходим парк, я просто следую за ним, пока мы не доходим до края слегка лесистой дубравы.

– Мы пройдем здесь, – говорит Эдвард, поглядывая на меня. Я любопытно смотрю на него.

– Через лес?

– Идти недолго. Обещаю.

– Хм… как-то по-джейсоновски¹, – говорю я, но позволяю ему идти вперед, чтобы он мог вести меня. – Я запомню твое «идти недолго». Я едва могу передвигаться по ровной поверхности при свете дня, а ты предлагаешь мне прогуляться по темному лесу в середине ночи. – Он выпускает мою руку так, чтобы он смог подвинуть ветки и уходит в сторону, очищая мне путь.

Воздух прохладный, влажный и душный, но не хуже чем обычной сиэтской ночью. Луна почти скрыта за облаками, и Эдвард использует свой фонарь, чтобы осветить землю перед нами. Я понятия не имею, что делаю. Сразу очевидно, как сильно я доверяю Эдварду, следуя за ним по темному лесу и не задавая вопросов. Таким поздним вечером здесь больше никого нет. Надо надеяться, у него нет в друзьях Майкла Майерса², о котором я не знаю. И надо надеяться, что нет настоящего Майкла Майерса, скрывающегося в лесу…

Дорога не ужасно длинная или трудная. Земля заполнена несколькими упавшими ветками и корнями, которые замедляют нас, но Эдвард освещает их и указывает мне на них по всему пути. Он отодвигает низко растущие ветки и любезно препятствует тому, чтобы они не ударили мне по лицу. В итоге я вижу просвет огоньков сквозь деревья, и лес утончается, пока мы не выходим на перелесье.

Я резко вздыхаю, когда встречаюсь с сиэтлским горизонтом, каждое здание великолепно освещается по сравнению с темнотой, в которой мы находимся. Вырубленный участок леса окружен деревьями, граничащими с каждой стороны, и впереди открывается вид на глубокий, обширный холм. Именно благодаря нему перед нами оказывается такой ошеломляющий вид.

Эдвард выключает свой фонарь и прячет его в задний карман.
– Нравится? – спрашивает он, поглядывая на меня. Я киваю в страхе.

– Невероятно! – вскрикиваю я. – То есть я была в парке «Кэрри», и там очень красивый вид… но вокруг всегда было так много людей. – Я делаю паузу еще раз, чтобы окончательно осознать происходящее. – Это удивительно. Как ты узнал об этом месте?

– Мой отец нашел его давным-давно, – объясняет он. – Он приводил сюда маму. Она рассказала мне об этом несколько лет назад, и я решил приехать, чтобы увидеть это место самому. Не думаю, что многие люди знают о нем. Здесь никогда никого нет, когда я прихожу.

Он начинает раскладывать покрывало на влажной траве, и я спешу помочь ему.
– Я удивлена, что, кто бы ни владел этим парком, не вырубил деревья, – бормочу я. – Если бы они знали, какое тут место, то оно бы привело сюда больше людей. – И затем место бы потеряло свое очарование, точно так же, как и парк «Кэрри». Но я не говорю этого.

– Ну… полагаю, лучше нам наслаждаться видом, пока мы еще можем. – Эдвард садится на покрывало и протягивает мне руку, убеждая присоединиться к нему.

Его ладонь обхватывает мою, и я мягко присаживаюсь около него. Я подстраиваюсь к нему, благодарная теплоте его тела.

– Удобно? – спрашивает он меня.

– Да.

Мы сидим в тишине несколько минут, и именно столько хватает моей заднице, чтобы замерзнуть, сидя на твердой, холодной земле. Я отодвигаюсь от Эдварда так, чтобы я смогла лечь, надеясь, что он присоединится ко мне.

И он тоже ложится.

Он кладет одну руку под голову как подушку, используя другую, чтобы обнять меня за плечи и снова притянуть к себе. Я прижимаюсь к нему, мой пристальный взгляд все еще на великолепном горизонте, находящемся ниже нас.

– Часто сюда приходишь? – спрашиваю его я.

– Иногда. Приятно иметь место, где ты можешь очистить голову от других мыслей.

Я киваю и после несколько мгновений говорю:
– Уверена, что ты уже это знаешь, но ты заставляешь любого мужчину на планете чувствовать себя довольно паршиво прямо сейчас.

Эдвард смеется.
– Сейчас?

– Как будто дерзкий доктор уже не знал этого, – отвечаю я с сарказмом.

– Все еще думаешь, что я дерзкий? – Он приподнимает бровь.

– Конечно.

– Полагаю, это справедливо, – признается он. – То есть у тебя было ужасное свидание с как-там-его-звать, и затем этим же вечером я привожу тебя в одно из лучших неизвестных мест в Сиэтле. И теперь ты прижимаешься ко мне и, вероятно, скоро меня поцелуешь. Хоть ты и говорила, что никаких поцелуев какое-то время. Так что да, думаю, любой мужчина на планете был бы немного дерзким.

Я ахаю и делаю вид, что обижена, хотя не пытаюсь даже отодвинуться от него. С ним просто слишком удобно. Слишком правильно.

– Когда-нибудь твою голову раздует от самодовольства, – говорю ему я. – Она становится все больше и больше. И для заметки, я не собиралась целовать тебя сегодня вечером.

Он смотрит на меня, улыбаясь.
– Сегодня вечером?

– Я не встречаюсь с одним парнем и не целуюсь с другим в тот же вечер, – терпеливо объясняю я.

– Тогда прекрати встречаться с другими парнями, и у нас не будет этой проблемы, – спорит он, его голос приятный.

Дразнит. Но слова полны смысла, и я полностью понимаю то, о чем он просит.
Я лежу рядом, мгновение не произнося ни звука. Затем наконец я обретаю дар речи.

– Хорошо.

Эдвард поворачивается ко мне, смотря с любопытством.
– Хорошо?

– Я не буду встречаться с другими парнями. Похоже, тут нет никого, кем бы я могла заинтересоваться. Но также я все еще не встречаюсь с тобой.

Эдвард усмехается, его зеленые глаза светятся от огней Сиэтла.
– Белла, ты говоришь, что не заинтересована во мне?

– Нее-ет, не совсем, – насмешливо говорю я. – Я делаю так с каждым парнем, которого ненавижу.

– Хм. Ну, может быть, ты пришла не по адресу.

– Ты прав. Наверное, мне лучше уйти. – Я перемещаюсь, чтобы отодвинуться от него, но его хватка вокруг моего тела напрягается, когда он прижимает меня к груди.
– Куда это ты собралась? – игриво спрашивает он, крепко меня обнимая, и я смеюсь.

– Видимо, никуда.

– Вот и правильно.

Мы просто лежим какое-то время, и я спокойно выдыхаю, играя с застежкой молнии на его жакете.
– Расскажешь мне о своем отце? – наконец спрашиваю я.

Брови Эдварда соединяются в тонкую полоску.
– Что ты хочешь узнать?

– Не знаю, – отвечаю я, пожимая плечами. – Я просто слышу, что все говорят о нем. Он похож на тебя?

Он раздумывает мгновение.
– Не совсем. Он хороший хирург, – говорит он. – Действительно очень помешанный на своей работе. Работа всегда была одним из его высших приоритетов.

– Он милый? – любопытствую я.

Он пожимает плечами.
– Наверное, это зависит от того, кого ты спросишь об этом.

– Я спрашиваю тебя.

Он поворачивается, чтобы снова посмотреть на меня.
– Да, думаю, он милый, – осторожно говорит он. – Но он очень… своеобразный.

Я киваю в понимании. Ладно, может, я и не совсем понимаю, но я встречала докторов, которые, кажется, соответствуют этому определению. Они совершенно милы, пока что-то идет так, как им надо. Я полагаю, что, наверное, таков его отец.

Я откашливаюсь и говорю:
– После того как мои родители развелись, я видела отца только несколько раз в год. И однажды, когда мне было шестнадцать, я закатила огромную истерику, когда собиралась навестить его. Думаю, что действительно задела его чувства и… не знаю… я все время плохо себя чувствовала из-за этого. – Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Эдварда, который сосредоточенно смотрит на меня. – Я не чувствую, будто знаю его так хорошо, как прежде.

Эдвард легонько кивает.
– Ну, теперь вы живете ближе, – говорит он. – У тебя есть возможность узнать его.

– Да, это точно.

– Я жил с отцом под одной крышей восемнадцать лет, и мы все же не были близки, – говорит он.

– Из-за него ты стал доктором? – спрашиваю я.

– Нет. Я стал доктором из-за мамы.

Я киваю, пытаясь прижаться к нему еще ближе. Между нами нет и кусочка пространства. Минуту спустя Эдвард убирает руку из-за головы и мягко убирает волосы с моего лица, его касание как мягкая нежность.

– Вот почему я продолжаю приставать к тебе, – наконец бормочет он, прижимаясь губами к моему лбу. Я позволяю глазам закрыться на мгновение прежде, чем приподняться и взять его лицо в ладони, притягиваясь к его губам.

Сначала все медленно. Осторожно. Нежно. Но затем все становится быстрее; его язык нетерпеливо сталкивается с моим, как только наши губы чуть разъединяются, наши касания быстро становятся более настойчивыми. Я двигаю своей рукой к его волосам, где я сжимаю между пальцами его шелковистые локоны и слегка потягиваю их.

Эдвард стонет и надавливает на меня своим телом. Я не сопротивляюсь ему. Вместо этого я тащу его за собой, его вес крепкий, но он осторожно прижимает меня к земле. Наши поцелуи становятся голодными, когда его рука перемещается вниз по моему телу, чтобы наконец опереться на мое бедро. Все исчезает в этот момент. Я не переживаю из-за Алека или бремени хреновых отношений. Я не думаю о времени, которое было потрачено впустую. Вместо этого я сосредотачиваюсь на том, как Эдвард заставляет меня чувствовать, его тело, теплое и твердое, прижимается к моему, его губы мягкие и осторожные, когда они отчаянно встречаются с моими.

Рот Эдварда находит мою челюсть. Моя голова откидывается назад, и он целует мою шею, его рука хитро подлезает под ткань моей водолазки. Я не останавливаю его. Я не могу остановить его. Моя водолазка медленно отодвигается до моей шеи, оставляя грудь открытой. Мой простой черный лифчик виднеется во всей красе. Очевидно, я не изрекла никаких уроков из нашей прошлой обнаженки с Эдвардом, и так как я не мечтала о том, что мы так скоро зайдем с ним за какую-либо черту, я даже не подумала надеть более сексуальное белье. Кажется, мой разум всегда ищет комфорта. Прямо как сейчас. Здесь, с Эдвардом – с его губами на моей коже – я чувствую комфорт. Его рот проходит по моей груди, облизывая и целуя выпуклости моей груди. Я немного выгибаюсь, двигая тело ближе к нему, когда я снова запутываю пальцы в его волосах и молю его придвинуться ближе.

Эдвард целует меня ниже: от груди к животу, выявляя чувства и желания, которые я не испытывала годами. Даже не с Алеком. Я жажду этого мужчину так, как никогда не жаждала никого прежде. Даже здесь, около этого старого парка, где воздух прохладный, земля влажная, и кто-то может услышать нас. Ни одна из тех вещей не подавляет мое растущее желание.

Его губы снова оказываются против моих, его теплое тело покрывает мое собственное.
– Я чертовски люблю целовать тебя, – стонет он, немного отступая, чтобы отдышаться. Но его рот не далеко от моего, и мы целуемся вновь почти немедленно.

Это продолжается еще несколько минут. Эрекция Эдварда упирается в меня почти болезненно, и все же я хватаю его за бедра и прижимаю ближе. Он никогда не заставляет меня зайти дальше; мой лифчик остается на месте, его руки всегда там, где я могу видеть их. В итоге наши поцелуи замедляются к чувственной нежности. Эдвард тыкается носом мне в шею, потом к моему носу, и затем мы оба изогнуто улыбаемся, прежде чем он целует меня снова, а мягкость его едва ощутимых касаний все еще безумно приятны.

Он скатывается с меня и ложится рядом, крепко прижимая к себе, оборачивая мои плечи запасным покрывалом. Спокойствие момента – абсолютный контраст по отношению к хаосу в моей голове. Мои мысли мчатся в разных направлениях, мое сердце болит при каждой возможности.

Я прижимаюсь к Эдварду, наслаждаясь его теплотой. Внезапно все стало так неясно – каждая мысль и план, которые у меня были, растворились благодаря мужчине, лежащем около меня. И вдруг я не вижу выхода из этого огромного бассейна неопределенностей.

¹ – Джейсон – персонаж фильма ужасов «Пятница 13-ое», маньяк-убийца, известный своими кровавыми способами расправ над жертвами.
² – убийца, главный герой фильма ужасов «Хэллоуин».

Перевод: Rob♥Sten