«Долго и счастливо»

Белла

Я наклонилась ближе к шее жеребца, скакавшего по узкой тропе, желая, чтобы он бежал еще быстрее. Мы гнались за моим сыном, чей заливистый смех долетал до меня сквозь деревья. Он дал хороший старт, но мой конь был быстрее… Мы должны были вот-вот нагнать его… Забавно было при этом знать, что если я только захочу, то, спрыгнув со спины животного, настигну своего ребенка даже быстрее.

Позади меня раздавался мерный стук копыт. Эдвард с Рози ехали за нами. Но Эдвард был больше занят ответами на нескончаемый поток вопросов, которыми его закидывала Розалис, чем гонками.

Когда мы оказались у холма, я дернула за узду, побуждая коня двигаться быстрее и одновременно борясь с желанием слезть и просто отнести его на холм. Я уже слышала триумфальное самодовольство сына, добравшегося до башенки и спрыгнувшего с коня. Убедившись, что я его вижу, он опять сплясал этот отвратительный, сумасшедший танец, которому его научил дядюшка Эммет. Чертов Эммет! Сто раз ему обещала, что в отместку обучу Эммали чему-нибудь вульгарному, но не могла заставить себя осуществить угрозу. Кроме того, с таким папашей, как Эммет, юная Эмма и без меня непременно постигнет все тонкости непристойностей, когда придет время.

Легко удерживая одной рукой узду, я спустилась на мягкий лесной ковер из растений раньше, чем конь остановился. Я очень привязалась к этому животному. Всегда буду благодарна Кейт, два года назад подарившей мне жеребенка Дежёнэ на День Рождения, уже после моего обращения. Годовалый жеребенок вырос в роскошного, мускулистого коня ростом более ста семидесяти сантиметров. Ему предстояло еще многому научиться, впрочем, как и мне... Он был очень терпелив, благодаря чему мы могли учиться вместе. В его спокойном характере и кротком нраве просматривались черты доброй и ласковой природы его матери. И я доверяла ему настолько, что даже позволяла Джей-Джею кататься на нем... Конечно, он все равно не был способен причинить сыну вред… Но во мне играл материнский инстинкт, стремившийся защитить дитя. Впрочем, Джейк вполне был доволен своим животным. Великолепного арабского мерина Раджу Кейт подарила на Рождество в то время еще девятимесячному Джейку. Никогда не думала, что катание на лошадях, которым Кейт три года назад пыталась отвлечь меня, станет не только излюбленным занятием всей семьи, но и способом совместного времяпрепровождения на природе.

Встав рядом с Джей-Джеем, я полюбовалась богатой зеленью долиной, раскинувшейся перед нами. Сын прижался ко мне, положив голову на руку и крепко обнимая, и я довольно вздохнула. Я частенько приезжала сюда, что поразмышлять, вспомнить… И помянуть дочь, для которой этот прекрасный луг стал местом упокоения. Нам пришлось выкопать ее крошечный гроб из земли рядом с белым домом у реки, когда в прошлом году Элис предвидела, что могилу обнаружат какие-то озорники, празднующие Хэллоуин… Тогда они с Джаспером переместили тело в этот отдаленный уголок принадлежащей нам земли, на котором в изобилии росли фиолетовые дикие цветы – ирисы. Позже Джаспер признался, что они побыли в том доме еще некоторое время, чтобы напугать группку гуляющих мерзавцев… Тем самым они обезопасили наш белый дом, ведь легенда о том, что там живут привидения, теперь будет жить долго.

Эдвард до сих пор мучился чувством вины из-за Ренесми. Сначала ему было тяжелее посещать ее могилу, чем мне. И теперь, будучи бессмертной, я понимала, что в отличие от моего гнева, чувства вины и стыда Эдварда не оставят его никогда. До сих пор он смахивал невидимые слезы, если приходил к могиле в одиночку. Однажды, отправившись туда ночью после того, как дети легли спать, я нашла его лежащим на мягкой земле и выкрикивающим ее имя. Всю ночь я крепко держала его в руках, стараясь успокоить, как когда-то в прошлом он держал меня. Говорила, что простила. Что мы с Ренесми простили его… Теперь он должен простить себя сам. После того, как он доказал себе, что способен быть нежным и любящим отцом сыну и человеческой дочери, вина за то, что он лишил их возможности быть вместе со старшей сестрой, разрывала его изнутри. Мы оба понимали, что он никогда не смирится со смертью Ренесми, но старались, чтобы еженедельные поездки к ее могиле помогали нам все еще ощущать ее членом семьи… А в остальное время… просто старались не думать об этом и двигаться дальше. Потому что постоянные мысли были слишком болезненными.

Розалис, Джей-Джей и маленькая Эммали занимали нас все время, беспрерывно изумляя быстрым ростом и развитием. Рози в три с половиной года была каким-то невероятным, не по годам умным и любопытным сгустком энергии с неутолимой жаждой знаний. У нее были прекрасные серебристые волосы длиной до талии, пухлые красные губки, изумрудно-зеленые глаза и бледное личико в форме сердечка. Одна из самых красивых детей, которых я когда-либо видела… И в отличие от остальных членов семьи, ее красота вовсе не была атрибутом сверхъестественной сущности. Она легко сошла бы за члена семьи Каллен, если бы мы запланировали такой вариант. Эмма была почти на год младше, но рост и телосложение были как у миниатюрной пятилетней девочки. И даже будучи очень красивой и женственной, она оставалась копией отца… чем не уставал гордиться Эммет.

Благодаря ежедневным занятиям с Эсми, а также совместным усилиям всей семьи, все трое умели читать, писать, рисовать, играть на нескольких музыкальных инструментах. Джей-Джей рос быстрее всех и был на удивление зрелым для трех лет. Он проявил огромный интерес к человеческому телу и с удовольствием впитывал любую медицинскую информацию, которой его снабжал дедушка. Ему и двух лет не исполнилось, как он решил, что тоже хочет стать врачом, на что Карлайл с энтузиазмом принес домой труп, чтобы у мальчика было наглядное пособие в процессе обучения. У Розали это вызвало отвращение. Она пригрозила, что заберет Эмму и не вернется, пока мертвеца не уберут, на что Эдвард громко расхохотался, напомнив ей, что за исключением детей, дом полон мертвых людей… и нечего тут делать вид. Роуз крепче прижала к себе дочь, не давая ей приблизиться к новой «игрушке» Джей-Джея, но все же осталась и смотрела на труп как на самую мерзкую гадость.

Роуз с Эмметом переехали обратно после моего обращения, чтобы помочь с детьми во время моего «адаптационного периода». И, к счастью, так и остались с нами. Свой красивый дом они держали для случаев, когда им было нужно «побыть наедине», но жили в особняке, в своем крыле. Я очень радовалась, что мой драгоценный маленький подарок не только сделал их до безумия счастливыми, но и полностью изменил.

Материнство превратило Роуз в нежную, счастливую женщину, которую я с гордостью называла одной из лучших подруг. Она больше не проводила часы возле зеркала, часто пела, танцуя с дочерью на руках. Да, Розали осталась своенравной и прямолинейной, но вовсе не стервозной и озлобленной, что имело место быть раньше. А Эммет… Ну, Эммет остался Эмметом… Все так же отчаянно стремился всех защитить, являлся тем же озорником, но заботы о собственной маленькой семье поглощали его полностью. Все, чего ему хотелось – это наслаждаться каждой секундой отцовства.

Девочки стали лучшими подружками, совершенно неразлучными. Определенно, Эммали была далеко впереди Рози по развитию, но, в сравнении с обычными человеческими детьми того же возраста, Рози была гораздо способнее. Мы с Эдвардом рассматривали возможность отправить ее в маленькую частную школу неподалеку… Разумеется, не раньше, чем она станет достаточно взрослой, чтобы осознать важность сохранения семейной тайны. Девочки постоянно играли. Практически всегда вместе, особенно когда дело доходило до любимой игры с переодеваниями, для чего в их распоряжении были сотни костюмов и аксессуаров. Большинство из них были надеты всего раз, после чего Элис переводила их в разряд игрушек. Иногда девочки часами примеряли одежду на кого-нибудь, кого им удавалось уговорить стать моделью. Обычно это был Сэт. Иногда в образе человека, но чаще в форме волка. Положив голову на лапы и закатывая глаза, он спокойно лежал, пока они примеряли на него шляпки, джемпера и юбочки.

Что касается Джей-Джея… Ах, мой Джейк! С чего начать? Постороннему он показался бы восьмилетним мальчиком, но как бы быстро он ни рос, он всегда оставался для меня маленьким. Ушло немало времени, чтобы понять широту его способностей. И до сих пор он нет-нет да удивлял нас какой-нибудь мелочью. Не существовало такого слова, которое могло бы описать нашего сына. Он мог с кем угодно общаться телепатически, но умел включать и выключать эту возможность по своему желанию. Также был способен, находясь в одном помещении, в одно время скрыть чужие или собственные мысли от кого-то одного, одновременно позволив остальным видеть их.

Он умел на физическом уровне контролировать поведение и эмоции… К примеру, если Рози падала и разбивала колено, во власти Джейка было не только стереть ее ощущение боли. Если он становился свидетелем такой неприятности, то успевал не допустить, чтобы она вообще ее почувствовала. Эдвард называл это «Кукольным театром».

Но этот театр он устраивал не только с маленькой сестрой. Порой он использовал его, чтобы вмешаться в соревнование по борьбе его дядюшек… Естественно, всегда в ущерб Эммету. И тогда кажется, что Эммет вот-вот должен побороть Джаспера, как тут я вижу, что сын встрепенулся, а в следующее мгновение Джаспер уже оседлал распростершегося на полу Эммета, заломив за спину его мускулистые руки. С самого рождения Джейку нравилось отрабатывать свои способности с дядей Джаспером, с которым у него до сих пор была непонятная связь. То ли потому, что они много времени проводили вместе до его рождения, то ли из-за схожести способностей – я точно не была уверена… Но мальчик вел себя покровительственно по отношению к любимому дяде.

С помощью Джейка я научилась контролировать собственный дар «щита». После моего обращения, мы поняли, что способность скрывать мысли от Эдварда оказалась защитным механизмом. Я научилась выбрасывать щит, словно одеяло, вокруг себя, эффективно скрывая и чужие мысли тоже. Иногда я использовала свой дар, пытаясь защитить Джей-Джея от грубых мыслей Эммета, но он научился предупреждать мои действия и блокировать их, так что решение быстро потеряло эффективность. У меня не было возможности как следует воспользоваться своим талантом, но мы все были рады, что имеем разные способности, благодаря которым сможем защититься, если это будет нужно. И знали, что если возникнет та единственная ситуация, представляющая угрозу… Элис будет знать заранее… Это будет день, когда Аро узнает о способностях Джей-Джея. Мы знали, что однажды придется сразиться. И знали, что победим. Элис видела несколько возможных вариантов, но чем больше проходило времени, тем больше росли наши шансы. Джейк был способен спасти семью.

Дело обстояло так, что Аро знал о существовании Джей-Джея. А также Эммали… Пока Вольтури не делали попыток вразумить нас или поднять вопрос о риске того, что дети раскроют людям нашу тайну. Но мы понимали, что однажды это случится. Не скажу, что сильно боялась, но от одной мысли о том, что их коварные ручонки коснутся моего сына, внутри все леденело. Он был чист душой, но при этом сила его была невообразимо мощной, и наши опасения угрозы его безопасности росли с каждым днем. Мы с Эдвардом часто говорили о сыне. Обычно поздно ночью, когда он уже спал… Но меня не покидало ощущение, будто он знал о каждом сказанном слове.

По мере роста его способности становились более определенными и… четко направленными. Мы отдавали себе отчет в том, что настанет день, когда он один будет сильнее всех нас вместе взятых. Если в будущем кто-то плохой сумеет завоевать доверие нашего мальчика, или Вольтури доберутся до него и убедят присоединиться к их клану, о какой-либо борьбе не будет даже речи. Будучи его родителями, мы понимали, что единственная надежда – воспитать его в такой большой любви, на которую мы только способны… Научить отличать плохое от хорошего, зло от добра… И надеяться, что когда для него придет время делать выбор, он пойдет по правильному пути… И какое бы решение ему не пришлось принимать, любящая семья всегда будет рядом, чтобы поддержать.

Услышав позади тяжелый топот копыт медленно трусящего Андалусского жеребца Эдварда, я обернулась и улыбнулась своей малышке, лицо которой светилось переполнявшими ее эмоциями от поездки. Щеки горели красным из-под капюшона теплой куртки. Обычно матовая кожа сияла в свете прохладного апрельского воздуха. Едва я потянулась, чтобы забрать ее из рук отца, как она тут же поддалась ко мне. Как всегда жаждущая ласк, крепко обняла мою гранитную шею крошечными ручками.

Не могу назвать себя религиозной, но после ужаса и горя, настигнувших меня три года назад, я воспринимала Розалис не иначе как чудо, спасшее не только меня, но и всю семью… И каждый день это становилось все очевиднее. В свои три с половиной года она была очень разумным, уверенным и любознательным ребенком. Таким своеобразным образом она адаптировалась к жизни в мире сверхъестественного, изумляя меня еще больше. Отец читал ее мысли, дядя чувствовал настроение, брат умел и то, и другое – и этим не ограничивалось… Даже ее кузина силой мысли поднимала предметы в воздух, а тетя предсказывала будущее. И, будто этого было недостаточно, если по вечерам ей хотелось приласкать своего щенка, он, в свою очередь, мог трансформироваться и приласкать ее тоже. Девочку окружали мистика и тайна, которые ничего для нее не значили. Для нее все это было в порядке вещей.

После обращения мне понадобилась пара месяцев, чтобы снова комфортно чувствовать себя рядом с Розалис. Эдвард понял, что той недели, которую Сэт провел вместе с девочкой у матери, будет мало, поэтому спустя несколько дней после того, как я, став бессмертной, очнулась, он увез меня в Денали. Я до сих пор помнила жажду, которую тогда почувствовала… Что-то невообразимое, всепоглощающее, непреодолимое… И хотя я с трудом могла мыслить рационально, материнский инстинкт был достаточно силен, чтобы во имя защиты детей я согласилась покинуть Джуно на время, которое понадобится, чтобы научиться самоконтролю. Через несколько недель я уговорила Эдварда увезти меня домой и с восторгом узнала, что могу находиться в одной комнате с Джей-Джеем. Уверена, что это была лишь частично моя заслуга, потому что сын помогал мне контролировать себя, хоть и не желал в этом признаваться. Зато от сладкого, нежного благоухания крови Рози я чуть не захлебнулась ядовитыми слюнями, словно бешеная собака. Поэтому мы уехали снова. Теперь я по достоинству оценила выдержку Эдварда, благодаря которой он не выпил меня, когда впервые встретил… Когда мы еще были ничего не значащими друг для друга незнакомцами … До того, как я стала всем для него. Для него все могло быть так просто… Он сделал бы все очень быстро… И у меня никогда не было бы всего этого.

Ни любви. Ни семьи.

Ни Эдварда.

Немыслимо!

Очень хотелось бы сказать, что те несколько месяцев я провела, ежесекундно стремясь вернуться к детям, но это было бы ложью. Мне нравилось думать, что дело лишь в доверии к дедушке с бабушкой и тетям с дядями, которые хорошо заботились о них. Но, оглядываясь назад, я даже не могла вспомнить, чтобы у меня появлялись вразумительные мысли на этот счет. Когда-то Эдвард сказал, что наш «вид» легко отвлекается. И став «одной из них», я в полной мере осознала всю правду этих слов… За исключением никогда не исчезающей жажды, для меня не существовало ничего более отвлекающего, чем Эдвард. Мы ни на минуту не расставались. Теперь, когда не приходилось впустую тратить время на сон, все то время, в которое мы не занимались охотой или прогулками, посвящалось любви. Медленные, жадные поцелуи, которые могли длиться днями, если бы только у меня было достаточно сосредоточенности, чтобы контролировать время. Я легко терялась в ощущениях от сплетения наших тел, и это продолжалось многие часы без усталости и боли. Было приятной новинкой вновь почувствовать, как изумительно мы с Эдвардом подходили друг другу теперь, когда я больше не была такой хрупкой. Он научил меня быть одной из них. Грация и изящество стали физически неотъемлемой частью меня, но мне предстояло постигнуть еще много аспектов мира, в котором я проснулась. И возлюбленный Эдвард любовно и терпеливо открывал их для меня.

Те несколько месяцев вдвоем, в течение которых мы все делали вместе, напомнили о медовом месяце. Но, если только это возможно, теперь наши отношения представляли собой нечто большее, чем тогда, на острове… Сейчас я понимала, что все это из-за того, что нам пришлось пережить. Мы стали намного сильнее, чем когда-либо раньше. И нас редко разделяло расстояние. Будучи в одной с ним комнате, я испытывала постоянную потребность прикасаться к нему. Хотя бы просто прижимать свою ногу к его или чувствовать его руку на своей спине. Когда наши дети просыпались, каждое мгновение их бодрствования мы проводили рядом с ними. Когда же они уносились в страну снов, ночь мы посвящали друг другу. И обычно Эдвард не терял ни доли секунды, пока мы были в своей комнате, где оставались до тех пор, пока утром снова не становились нужны своим малюткам.

Эдвард спустился с коня и подошел ко мне, обняв сзади и покрывая нежными поцелуями каменную кожу моей шеи. Стоя так, мы смотрели, как наша девочка играет среди цветов, а сын срывает роскошные растения одно за другим, собирая огромный букет цветов лишь самой совершенной формы, чтобы принести его на могилу сестры, как делал каждую неделю.

Джей-Джей никогда не говорил о Ренесми, но мы с Эдвардом знали, что он отлично понимает все события, которыми была окружена ее смерть. И его понимание… Оно все знал еще тогда, когда мы только обсуждали это. Мы планировали рассказать ему правду, когда он станет достаточно взрослым, чтобы понять, но к тому времени, как осознали, что он достиг этого возраста, у нас не осталось сомнений, что он уже все понял… И, вероятно, Джейк понимал даже лучше нас.

Когда цветы в его руках превратились в роскошный букет, сын мгновенно оказался возле нас с Эдвардом, и, почтительно поклонившись, молча вручил мне ирисы.

Я приняла их с грустной улыбкой. Мне не хотелось показывать потрясение, которое я испытала, увидев такое сострадание в глазах сына. Мы пристально смотрели на прекрасного мальчика, и руки Эдварда крепче сомкнулись вокруг меня. Потянувшись, Эдвард гладил темную макушку Джейка кончиками пальцев до тех пор, пока сын не поднял голову, чтобы впервые встретить сначала мой взгляд, затем отца. И, отвечая на невысказанный вопрос Эдварда… а также на чувство, которое волнами излучалось от меня… произнес слова, которые я никогда, никогда не устану слышать.

– Да, я тоже вас люблю, папа… и мама.

Усмехнувшись, я крепко обняла его, звонко чмокнув в лоб, но сын сморщился и застенчиво оттолкнул меня. Эдвард рассмеялся.

Неожиданно Джейк резко вскинул голову, чему-то удивившись и обрадовавшись. Прежде чем я успела заметить его движение, он уже пересек луг и, подхватив Рози, усадил ее на спину.

– Папа! Папа! Сейчас позвонит Элис… Надвигается гроза, мы будем играть! В этот раз все будут играть… все! Я хочу быть в команде дяди Эммета

Как только слова слетели с его губ, в кармане Эдварда завибрировал телефон. Мне даже не хотелось проверять номер, чтобы убедиться, что это действительно Элис. Я лишь улыбнулась и покачала головой. Неужели не существует ничего такого, что было бы не подвластно нашему мальчику?

Джей-Джей пролетел мимо меня. Рози радостно вцепилась в его шею. Убегая, он крикнул вслед:

– Встретимся там.

Я кивнула в ответ, провожая взглядом исчезающих среди крон деревьев Джейка с Рози, и в этот же самый момент Эдвард повесил трубку. Наблюдая за уносящимися детьми, он лишь покачал головой.

– Этот парень ослепляет меня, – рассмеялся он.

Фыркнув, я обняла его, забыв, что все еще держу в руках букет.

– Калленовское ослепление. Да-да, мне ли не знать. Догадываюсь, в кого он такой.

Эдвард притянул меня ближе, и мы прижались друг к другу всем телом. Большим пальцем он провел по моей нижней губе.

– Ты хоть представляешь, как сильно я тебя люблю? – прошептал он, касаясь губами моей щеки так, чтобы я чувствовала их движение. По спине словно прошелся электрический ток.

Я сделала вид, что задумалась.

– Хм, примерно в два раза меньше, чем я люблю тебя? – шепнула я в ответ.

Он зарычал.

– Невозможно!

Он набросился на меня с поцелуем, и я растаяла, наслаждаясь моментом. Никогда не устану от этого… Ни от него, ни от совершенства нашей семьи. Всей семьи, вместе с маленьким Ангелом, которому я безмолвно помолилась, за все благодаря, когда мы с Эдвардом, держась за руки, склонились, чтобы положить свежие цветы на ее могилу... Потому что, она преподала нам один из важнейших жизненных уроков.

Умение прощать.

---

Ну, вот мы и подошли к концу этой замечательной истории. И мне стало немного грустно. Сплошное сумеречное завершение какое-то! Книги прочитаны, фильмы сняты, фанфик переведен... Как-то не по себе, если честно.

Но не будем о плохом! Лучше я поблагодарю вас, моих читателей за то, что всегда оставались рядом и поддерживали меня, не потеряв интерес даже после нескольких месяцев заморозки перевода. Как я уже говорила, я долго решалась перевести эту историю. Все думала: а стоит ли? Как оказалось, все было не зря. «Нежеланная» многому учит нас на примере любимых героев. Ведь, несмотря на то, что настоящая история Беллы и Эдварда не была омрачена горем, нам всегда следует помнить о том, что в жизни всегда присутствуют зло, печаль, испытания. Поэтому, мы должны научиться ценить нашу жизнь, родных и близких людей, каждое мгновение счастья! Достойно преодолевать проблемы, прощать как самих себя, так и тех, кто ненароком (а может быть, намеренно, и так бывает) причинил нам боль, чтобы жить дальше и стремиться к лучшему!

Я говорю еще раз спасибо Бекке – талантливому автору этой истории! И всем читателям, вдохновлявшим меня на перевод! Спасибо, что были рядом! Удачи вам и всего самого-самого лучшего!

Ваша Irenekitty!