ДЕВЯТНАДЦАТЬ

Эдвард

И чем я только думал, когда решил, что смогу пойти на встречу в девять тридцать и фактически функционировать после сна на диване с Беллой. Я все еще не совсем уверен, как это вообще произошло. Я не был усталым, когда приехал к ней – нет, у меня не было сна ни в одном глазу, я чертовски нервничал, даже ладони вспотели, тайно питал страх, что Белла могла посторониться меня и отказаться от моей компании. Прежде это никогда не имело значения. Ни одна девушка раньше не имела значение.

Но Белла, по какой-то гребаной причине, которую я не могу понять, имеет значение.

Мне приходится пойти на встречу. Мне приходится забыть на мгновение все свои заботы, что изводили меня всю прошлую неделю. Но в те короткие моменты, когда кто-то говорит, мой разум сходит с ума при мыслях и сценариях и всякими «а что если?».

Я представляю, как все было бы, не пойди я той ночью в клуб. Если бы я никогда не столкнулся с Джеймсом. Я бы не познакомился с Беллой. Я бы не узнал ее и не нарушил ее жизнь самым непочтительным из способов. Для нее все сложилось бы как нельзя лучше.

С другой стороны, я лелею мысль, что тогда бы я позвал ее на свидание при нормальных условиях. У нас были бы нормальные свидания и нормальные разговоры без всяких чувств вины и страха, скрывающихся в глубине души.

Но это уже не важно. Представление этих иных сценариев уже ничего не изменит.

Сегодня сплошные встреча за встречей. Все это навевает мне ужасное настроение, потому что я, черт возьми, ненавижу бизнес-встречи. Я пытаюсь снова выбросить Беллу из головы, чтобы я смог работать. И вновь безуспешно.

У меня нет времени пообедать. Я почти отказываюсь от обеда совсем, когда моя ассистентка Джейн, любезно предлагая, входит в мой офис с сандвичем с индейкой из местного магазина и большой чашкой кофе. Она легко проходит в середину комнаты и устанавливает все на моем столе.
– Подумала, вы что-нибудь захотите, – тепло сообщает она мне. – Пропускать обед нехорошо. Вы вообще завтракали? – Она просто пытается завязаться беседу, но, к сожалению, у меня нет времени. С молчаливой улыбкой я киваю.

– Да, Джейн. – Если кофе считается едой. – Спасибо.

Она понимает намек и с маленькой улыбкой отходит к двери и закрывает ее за собой.

Мой живот урчит, возражая, но я пытаюсь сдержаться, чтобы поработать чуть дольше прежде, чем сделаю паузу на обед. Телефон неуклонно вибрирует в моем кармане, но я игнорирую его снова и снова.

Я практически вдыхаю кофе, пока работаю. Двадцать минут спустя я тяну к себе сандвич, одновременно роясь в кармане в поисках телефона. У меня четыре пропущенных звонка и одно голосовое сообщение. Все от Джеймса.

Я хмурюсь, смотря на телефон. Хмурюсь и жую сандвич, раздумывая, перезвонить ли ему. Удивительно, что он еще не начал звонить мне на рабочий телефон.

Я не хочу говорить с ним. Разговор с Джеймсом – ужасная вещь, и я избегаю его любой ценой. Но я знаю, что он будет звонить вновь, если ничего от меня не услышит.

Я посылаю ему быстрое сообщение, надеясь умиротворить его.

Я работаю, не могу сейчас говорить. ~ Э

Мой телефон вибрирует несколько секунд спустя.

Ладно, просто напоминаю о себе. Надеялся на отчет о ходе пари или еще чего. ~ Дж

Может, тебе лучше напомнить о себе ближе к концу трех недель. ~ Э

Займет столько времени, хах? ~ Дж

Говорил же тебе, она еще тот «молоток». Скорее всего, носит гребаный пояс верности. Найти ключ будет почти чертовски невозможно. ~ Дж

Не уверен, о чем он, с его разговорами о поясах и ключах. Я не отвечаю, надеясь, что ему хватит этого и он оставит меня в покое на несколько дней. Но, конечно же, я не настолько везунчик.

Ты же не дурачишь меня, а? Ты казался довольно дерзким в клубе. Кажется, если бы ты действительно хотел ее трахнуть, это бы уже произошло. ~ Дж

Я пялюсь на экран в отвращении, жалея, что Джеймса тут нет, а то бы я высказал ему свое мнение. Ненавижу эту закрученную галиматью, в которую я ввязался. Но больше всего я презираю Джеймса.

Я останавливаю себя, начав писать ответ, рассуждая, что он того не стоит.

Тогда он снова мне пишет. Провокация, всегда провокация.

И ничего в ответ? Я знал это. Ты не должен заключать крупные пари, если не достаточно мужчина, чтобы выполнить их. ~ Дж

Я знаю, что не должен был. Я знаю, где-то в слабых глубинах моего разума, что это неправильно. Но я осознаю, что мои руки хватают телефон не по собственной воле. Пальцы печатают ответ и с сильным напором нажимаются на кнопку «отправить».

Как я уже говорил, она просто часть пари. Думаю, это займет до субботы, максимум. Тогда ты сможешь, блядь, прекратить вмешиваться и свалишь из наших жизней навсегда. ~ Э

Я чувствую раскаяние, видя уведомление, что сообщение отправлено. Но уже слишком поздно, его не вернуть.

Белла не просто часть пари. Не теперь.

Джеймсу требуется несколько минут, чтобы ответить. Когда он делает это, я бросаю телефон в ящик стола, надеясь спрятать и скрыть нашу беседу, и возможно беседу, что была на прошлой неделе, тоже.

Посмотрим. ~ Дж



Я все еще в дурном настроении, даже после работы, состояние усугубляется после звонка Лорен.

Я не отвечаю. Что бы я ей сказал? После того как мой телефон пиликает, я напряженно слушаю ее голосовое сообщение.

– Привет, Эдвард. Не уверена, что с тобой сейчас происходит, но, если честно, я немного волнуюсь. Ты внезапно отфутболил меня, так и не перезвонил, и теперь, кажется, ты избегаешь моих звонков. Что происходит? Я просто звонила, чтобы посмотреть, что с тобой. Я скучаю. Можешь перезвонить мне вечером… не важно, как поздно. Надеюсь, вскоре поболтаем?

Ее последняя фраза больше звучит как вопрос.

Сообщение заканчивается, прямо когда я нажимаю кнопку «удалить».

Фактически я чувствую себя кристально честным, прослушав ее сообщение. Живот скрутило, и во рту неприятно собирается слюна. Не знаю, что на меня нашло – вообще возможно заболеть эмоционально?

Я ложусь на свой диван, борясь с волной за волной тошноты, легкий блеск пота обосновывается на моем лбу, и перспектива перезвонить Лорен даже не приходит на ум. Не думаю, что смогу справиться с этим, даже если это то, чего я хотел.

Проходят несколько минут, и болезненное состояние проходит. Мне приходит в голову, что я, возможно, съел что-то не то, но внутри я знаю, что это не так.

Я лежу так долгое время. Мягкий гул телевизора убаюкивает меня, и я позволяю разуму парить, обдумывать Беллу, Джеймса, Элис и Джаспера – всех людей, неосторожно вовлеченных в пари, которое вообще никогда не должно было возникнуть. Я не ужинаю. Я не голоден.

Не знаю, сколько времени, когда я поднимаюсь наверх. Снаружи темно, но так было с тех пор, как я завалился на диван. Телефон крепко сжат в моей руке.

Я сажусь на кровать и раздраженно провожу руками по волосам. Затем опускаю руки в ладони, ставя локти на колени, и продолжаю думать. И я тоскую. Тоскую и тоскую, и тоскую, пока просто кажется, что тосковать больше невозможно.

Я тоскую по ее голосу. Я хочу пожелать ей доброй ночи. Даже не раздумывая, я поднимаю трубку и набираю ее номер.

Она отвечает после четвертого гудка. Ее голос хриплый ото сна, и я встревожено гляну на часы, светящиеся на ночном столике. Девять сорок семь.

– Привет, красавица, – говорю я. – Я позвонил в плохое время?

Кажется, она немного шевелится. И бормочет:
– Нет, я просто смотрела телевизор.

Эти пять простых слов, сказанные ее голосом, успокаивают меня. Они заставляют мой день казаться не таким дерьмовым. Они заставляют мой предыдущий приступ тошноты походить на отдаленную вещь, о которой можно забыть, как будто звук ее голоса – исцеляющая сила.

И в некотором смысле так оно и есть.



Белла

Следующий день на работе прошел однообразно. Я обедаю за своим столом. Не слышу ни одного звонка от Эдварда или Тайлера. И затем по счастливой случайности мне удается уйти домой на десять минут раньше.

Я дома едва ли пять минут, как слышится стук во входную дверь. Мое сердце несется вскачь – очевидно, оно думает, что это Эдвард – и я медленно иду, чтобы открыть дверь, не желая казаться слишком нетерпеливой. Потом я задумываюсь, не выгляжу ли я слишком очевидно, идя не торопясь.

Ох, да ради всего святого.

– Кто там? – громко кричу я.

– Это я, Эдвард. – Голос противоречиво высокий, противоестественно девчачий, в то время как все еще очевидно, что это мужчина. Хмурясь, я встаю на цыпочки и всматриваюсь в глазок, закатывая глаза, когда вижу пугающе увеличенную голову Эммета с другой стороны.

Открываю дверь.
– Что тебе… – Я останавливаюсь, замирая в ужасе, когда замечаю, что Эммет держит клетку для животного, достаточно большую для собаки среднего размера. Только внутри нет собаки. Там сварливая, чудовищно огромная стонущая кошка.

– Привет, Беллз, – здоровается Эммет. Проходит мимо меня, пронося внутрь очевидно обезумевшее животное. Его жалобное мяуканье тут же заполняет мою небольшую квартирку.

Я хлопаю позади нас дверью.
– М-м, что это за хрень? – выдыхаю я.

– У этого, – говорит Эммет, ставя клетку на пол, – есть имя. Ее зовут Урсула. И в течение следующих трех дней она будет твоим новым лучшим другом. Не будем забывать, что и новым лучшим другом Эдварда.

Я начинаю отчаянно качать головой. Назад и вперед, снова и снова.
– Нет. Нет, нет, нет, нет, нет. Я же говорила тебе, никакой кошки.

– Да ладно тебе, Белла. Она одиночка.

– Издеваешься? Ты серьезно?

– Думал, мы согласились на это. Ну, чтобы поебать мозги Эдварду. – Он опускается вниз и открывает замок на дверце клетки. Я ожидаю, что кошка выбежит, возможно умчится под кровать – или под стиральную машинку, да куда нахрен угодно, где она только сможет поместиться. Вместо этого она медленно подходит к выходу и осторожно прислушивается, вздергивая уши; ее лапы едва видимы под ее свисающим желеобразным животом. Как будто она итак не совсем огромна, ее длинная, светлая шерсть добавляет ей еще два дюйма, заставляя ее выглядеть как толстый, злобный белый медведь.

Живот тянет ее к земле, пока она медленно вылезает из клетки, где после этого вскоре садится для передышки. Она смотрит на нас обоих, раскосые глаза и приплюснутая морда осторожно за нами наблюдают.

– Видишь, Белла? Это Урсула, – напевает Эммет. Поднимает Урсулу на руки, и я в ужасе смотрю, как ее туловище растягивается прежде, чем ее задние ноги отрываются от пола. Она почти в половину моего роста. Эммет берет ее в руки как гигантского, волосатого ребенка.

– Эммет, что за черт? Откуда ты вообще достал эту штуку? Это научный эксперимент?

Эммет стреляет в меня самым яростным взглядом, какой я только видела.
– Будь мила с ней. Не у всех такое горячее тело, – говорит он серьезным тоном, почесывая Урсулу за ушами. Она лежит в его руках как жиртрест: сплошной пудинг и никаких костей. – И один мой друг уехал домой, и ему нужен был кто-то, чтобы присмотреть за ней. У его мамы аллергия на кошек, – объясняет он.

– И под «кем-то» ты имел в виду… себя, да?

– Ну, да. Но все просто так отлично сыграло нам на руку. Это прямо как благословение от самого Бога.

– Кто назвал ее Урсулой?

– Его дочка. Она фанатка «Русалочки».

Я не удивлена, почему она назвала ее Урсулой, а не Ариэль. Не удивлена ни на мгновение.

– Не думаю, что смогу позволить себе корм для этой штуки, – кисло спорю я. Урсула безучастно смотрит на меня, когда как Эммет покачивает ее на руках. Это нервирует.

– О, не волнуйся об этом. У меня все есть в машине. Вот, я дам вам двоим познакомиться. – Он ставит ее на пол и проскальзывает мимо меня.

– Эммет, нет! Ты не оставишь ее со мной! – кричу я, но он уже вышел за дверь.

Тишина зловещая, как только Эммет уходит. Урсула пялится на меня; я пялюсь на нее в ответ. Мы смотрим друг на друга с негодованием.

– Ты точно не останешься здесь, – говорю я ей. Она спокойно моргает.

Эммет возвращается с гигантским мешком корма для кошек и самым большим лотком для еды, который я только видела. Он быстро ставит их на пол и уходит назад к двери прежде, чем я могу оправиться от своего шока, что-то бормоча о наполнителе кошачьего туалета по дороге. Он вновь приходит с мешком, в котором лежит лоток, и сумкой, заполненной звериными игрушками. Все происходит так внезапно быстро, что я даже не успеваю сообразить.

– Где у тебя ванная? Лоток должен, наверное, стоять там. – Он идет прямо по коридору до того, как я могу остановить его.

– Эммет! – шиплю я. – Ты не можешь сделать это! Что подумает о тебе твой друг, узнай он, что ты оставил его кошку у незнакомки!

– Белла, это не проблема, – обещает он. – Поверь мне, он был просто благодарен найти няньку для кошки за такой краткий срок. – Он делает паузу, задумываясь о чем-то. – Подожди-ка – ты собираешься забрать ее в дом Эдварда? Потому что я не потружусь все это устроить.

– Нет, не утруждайся, потому что ты забираешь ее назад с собой.

– Шутишь? Представь эпичное выражение лица Эдварда, когда он увидит ее. Ему не нравятся даже маленькие кошки!

– Может, ты должен взять ее в его дом и мучить его сам, – говорю я с негодованием. Я почти надуваю губы, пока Эммет продолжает накладывать наполнитель в лоток, эффектно игнорируя меня. – Ты вообще слушаешь меня?

– Белла, ты слишком драматизируешь, – спокойно говорит Эммет. – Это для того, чтобы поиздеваться над Эдвардом. Разве не этого ты хотела?

– Есть другие способы, чтобы поиздеваться над Эдвардом, – замечаю я.

– Мы уже говорили об этом. Не знаю, почему ты так удивлена. Я же сказал тебе вчера…

– Я же сказала тебе, никакой кошки! Ты не слушал! Ты точно похож на любого мужчину во вселенной!

Он бормочет что-то неразборчивое, как облако пыли от наполнителя заполняет мою крошечную ванную; мы начинаем кашлять и махать руками пред лицами, чтобы очистить воздух.

– Боже мой, Эммет, – бормочу я. – Никакой кошке не нужно столько наполнителя. Лоток сейчас словно песочница. Они купили все это в магазине игрушек? В моей квартире итак мало места. – Я включила вытяжной вентилятор, заставляя себя не думать об огромных какашках, которые наверняка будет производить это животное.

– Мы должны показать ей, где лоток, – говорит Эммет, игнорируя меня. Мои длинные протесты не находят отклика, поскольку он тянет Урсулу к лотку и садит ее в него. Она ходит вокруг на цыпочках, как будто наполнитель может ее испачкать, затем разворачивается и ковыляет прочь из ванной.

Мы следуем за ней в кухню и, как раз в то время, когда я думаю, что хуже уже быть не может, Эммет достает длинный список из своего заднего кармана. Он тревожно разворачивает его, встречается со мной взглядом и осторожно рассматривает меня.
– Это список ее… м-м, потребностей. Я просто прикреплю его к холодильнику. – Он прикрепляет бумажку магнитом.

– Ее потребностей? – удивленно переспрашиваю я.

– Ага, ну знаешь. Всякое там. – Он смотрит на часы. – О! Блин, мне пора идти. Я должен был встретиться с Роуз десять минут назад.

Я знаю, что это ложь. Его телефон давно бы уже образовал дыру в его кармане, заставь он ждать Роуз так долго.

– Эммет, я не совсем уверена насчет этого…

– Просто пусть она побудет у тебя хотя бы сегодня. Эдвард же все еще придет, да?

Мое любопытство убивает меня.
– Откуда ты узнал об этом? Он что-то говорил тебе?

– Конечно. А теперь мне пора, ладно? Роуз разозлится. Вы с Урсулой ведите себя хорошо. – Внезапно он быстро исчезает за дверью и захлопывает за собой дверь.

Я тут же подхожу к списку, страх тянет в моем животе как тяжелый камень. Почерк маленький и неаккуратный, и все же там столько информации, что все это едва влезает на листик, несмотря на почерк.

Список ухода за Урсулой:

● Она ест четыре раза в день: завтрак, обед, ужин и перед сном. Она ест свою еду, только если она мягкая, так что ее нужно смешать с молоком и позволить отстояться какое-то время. Если она плачет ночью, накорми ее снова.

● Ее нужно чистить каждый день, иначе ее шерсть завяжется узлами и будет оставаться на всей мебели. И если будет казаться, что она много линяет, значит, скорее всего, она недокормлена. Накорми ее снова.

● Если она дерет мебель, значит, просто хочет внимания. Ты можешь попытаться поиграть с ней, используя ее игрушки. Если не сработает, накорми ее снова.

● В маленьком отделении с правой стороны сумки лежит мягкая игрушка, наполненная кошачьей мятой. Используй ее только в чрезвычайных ситуациях. Будь уверен, что у тебя есть несколько готовой мягкой еды, потому что кошачья мята делает ее очень голодной, и тебе придется накормить ее снова.

● Удостоверься, что ты тут же смываешь ее туалет, после того как она использует лоток. Она не любит садиться в грязный лоток и тогда пойдет в туалет за диван или под кровать, если ее лоток не чист. Если ее лоток чист, то она может сделать это ради внимания – или ради того, чтобы с ней поиграли или снова накормили.

● Она любит спагетти, как сырые, так и вареные. Не раскидывай их на видном месте, потому что они раздражают ее желудок. Но если поймаешь ее, ищущую их, значит, она голодная. Накорми ее снова.

В конце значится номер телефона с инструкциями звонить только в чрезвычайной ситуации.

Что за хрен этот парень? Он весит тысячу фунтов, как и его кошка? И какая чрезвычайная ситуация может произойти с инертным животным? Я вздыхаю и закатываю глаза. Когда я поднимаю взгляд, то замечаю Урсулу, изо всех сил пытающуюся поднять свое огромное тело на диван.

– Не думай, что ты можешь просто вальсировать здесь и чувствовать себя как дома, – говорю я ей. Она игнорирует меня, задыхаясь от усилия. В итоге я подхожу к ней и помогаю ей подняться, почти потянув спину от ее тяжелого веса.

Боже, помоги мне.



К семи часам нам с Урсулой надоело избегать друг друга. Или, возможно, я должна сказать, что мне надоело избегать ее, когда как она все еще не сдвинулась со своего места на диване. Я смешиваю ей большую порцию еды, добавляя молоко, как в инструкции, но она не прикасается к ней, и с тех пор еда превратилась в студенистый липкий шарик с вполне ощутимым ароматом. Я быстро убегаю в свою спальню на целый следующий час, чтобы сбежать от упомянутой кошки и аромата.

Эдвард все еще не звонил, хотя я определенно помню, как он сказал, что заедет ко мне. Или, по крайней мере, попытается. Разве он не должен подтвердить эти планы телефонным звонком сегодня? Может, он передумал – я непрерывно борюсь с желанием позвонить ему самой и вместо этого занимаю себя книгой, чтобы с пользой провести время.

Я начинаю дремать несколько минут спустя. Я читала эту книгу так много раз, что она больше действует как снотворное, нежели чем что-либо еще. В итоге я возвращаюсь назад в гостиную и усаживаюсь в глубоком кресле. Вытянувшись, Урсула занимает больше половины дивана. Она даже не вздрагивает, когда я, сделав себе чашку кофе, сажусь рядом.

– Разве у тебя нет кровати или еще чего? – спрашиваю ее я. Ее ухо дергается в ответ. – Ну, знаешь, ты не можешь просто занимать весь диван. Тебе придется подвинуться. – И снова она игнорирует меня. Я уже сожалею о том, что помогла ей залезть на диван с самого начала. Словно она почувствовала свое теперешнее преимущество и отказывается спускаться, потому что не сможет забраться на диван снова.

Я листаю каналы по телевизору несколько минут и почти выпрыгиваю из штанов, когда звонит мой телефон. Я спешу ответить, выдыхая от облегчения, когда вижу, что это Эдвард.

– Белла, привет. Я хотел спросить, свободна ли ты еще сегодня вечером, – говорит он. Я автоматически усмехаюсь только при звуке его голоса и затем закатываю глаза, мрачно ощущая, насколько я нелепая.

– М-м, да. Я все еще свободна. – Я стараюсь внести в свой ответ больше непринужденности. – Ты заедешь? – спрашиваю я.

– Да. – Он делает паузу, нехватка шума неловкая и неуместная. – Я приеду приблизительно через пятнадцать минут.

Пятнадцать минут! Я улыбаюсь как дурочка, зная, что он уже в пути.

– Ты уже около Сиэтла? – медленно спрашиваю я, симулируя беспечность.

– М-м, нет. – Он неловко смеется. – Я уже был в пути. Полагаю, я просто надеялся, что ты все еще будешь свободна.

Это или он просто осознал, что я, собственно, жалкая одиночка шесть ночей в неделю. В хорошую неделю. В очень хорошую неделю.

– Хорошо. Ну, скоро увидимся. – Мои слова предают мою улыбку, но надеюсь, он не замечает.

Попрощавшись, я начинаю бегать по квартире, убирая мелочи. Я вытаскиваю одеяло из-под Урсулы и аккуратно сворачиваю его на спинке дивана. Я пытаюсь уговорить Урсулу слезть с дивана, держа миску противно пахнущей еды у ее носа. Она не сдвигается с места. В итоге я ставлю миску в ванную и прикрываю дверь, оставляя небольшое отверстие, чтобы она могла подойти к своему лотку всякий раз, когда ее позовет природа. Погрузив в посудомоечную машину половину тарелок, я осознаю, что только несколько дней назад я целеустремленно разгромила дом Эдварда, чтобы взбесить его. Теперь же я убираюсь у себя дома в ожидании его приезда. Что я делаю?

Как странно. Я даже не знаю, должна ли моя квартира быть чистой! Со вздохом я заканчиваю с кухней, рассуждая, что убраться все равно стоило.

Я осознаю, что обезумела в ожидании приезда Эдварда. Я знаю, что не должна с нетерпением ждать его компании. Я знаю, что просто сама же заставляю себя страдать.

Я знаю, но сейчас мне плевать.

Его последующий стук в дверь раздается своего рода мелодией. Стук. Стук. Стук-стук… стук.

Я мысленно медленно считаю до десяти, затем встаю и отвечаю с таким изяществом, с каким могу, чтобы сдержать свое растущее волнение. Открываю дверь, и мое дыхание сбивается при виде его, хотя он одет только в обычную серую футболку и джинсы. Я понимаю, что редко видела его в повседневной одежде, и все равно он одет со вкусом. Хотя этот мужчина мог надеть что угодно и все равно выглядеть стильно.

Я оцениваю его взглядом слишком долго. Достаточно чтобы выявить дерзкую полуулыбку на его лице.

Я не тружусь комментировать его высокомерие на сей раз. А просто двигаюсь в сторону, чтобы он мог войти.

– Привет, красавица, – приветствует он меня. Прозвище ниспадает с его губ с легкой деликатностью.

– И тебе привет.

Он склоняется, чтобы поцеловать меня, «целомудренный поцелуй» так и виден сквозь его быстрые движения, но в порыве, который хватает меня врасплох, его губы крепко прижимаются к моим, с силой заставляя меня отступить на шаг или два. Я сжимаю ткань его футболки в кулак, когда он хватает мои бедра, чтобы поддержать меня. Несмотря на то что мы все еще возбужденно держимся друг за друга, вскоре я хихикаю у его губ, удивленная нашей очевидной нехватке грации, и чувствую его улыбку против собственной.

– Ну, это было приятное приветствие, – дразню я, но он заставляет меня замолчать жгучим поцелуем.

Несколько мгновений спустя он прижимается ко мне лбом.
– Боже, я думал об этом весь день, – признает он. Я обнаруживаю намек неуверенности, встретившись с ним взглядом. Эта эмоция озадачивает меня.

– Я тоже, – говорю я. Весь день, всю неделю – да какая разница?

Он целует меня снова, и я ликую. Кажется, наконец-то мы будто можем просто целоваться без всякого неловкого сомнения и неуверенности, которые всегда выглядывают за углом. Это замечательное чувство – быть в состоянии целовать его с такой дикой энергией. Я делаю то, что когда-то говорила мне мама делать – жить моментом – и в этот момент все, что я хочу делать, это целоваться до опупения с Эдвардом Калленом, пока он не сможет дышать.

Роуз бы не одобрила. Как же хорошо, что ее здесь нет. И я точно не расскажу ей об этом небольшом сеансе поцелуев – нет, не после вчерашнего.

Эдвард целует меня в лоб и отстраняется. Я хмурюсь от внезапного порыва прохладного воздуха против моей кожи.

– Ты ужинала? – спрашивает он. Я осознаю, возможно в первый раз за сегодня, что я не ужинала и голодна. Ожидание его приезда жутко меня нервировало, что подобная мысль даже не приходила в голову.

– Нет, не ужинала, – отвечаю я. – Хочешь что-нибудь заказать? – Я не могу думать ни о чем более привлекательном, чем проведение вечера с Эдвардом здесь. Может, мы посмотрим фильм. И поцелуи… множество и множество поцелуев.

– Да, вообще было бы неплохо, – говорит он. – Что ты хочешь?

Я вытаскиваю несколько меню из кухонного ящика, и мы решаем заказать китайской еды. Я заказываю, стоя на кухне; Эдвард уходит в гостиную, и я вижу, как он замирает, его тело напрягается, находясь спиной ко мне. С хмурым взглядом я вешаю трубку.

– Ты в порядке? – спрашиваю я.

– Да, – тревожно отзывается он. – М-м, что это? – Я смотрю на диван, и тут до меня доходит. Конечно он имеет в виду гигантского ленивца, занявшего всю мою мебель. – Ты завела кошку? – продолжает он.

– Ох! Ну, м-м, я просто присматриваю за ней, – разъясняю я. – Для друга. Ее зовут Урсула. Она очень… дружелюбная.

– Твой друг или кошка?

– Кошка.

– О. – Он смотрит на нее момент, не сдвигаясь с места. – Ну, это… м-м… очень любезно с твоей стороны, – наконец говорит он. – Присматривать за их кошкой.

– Ну да. Знаешь… они бы сделали то же самое для меня, – неловко лгу я. – Эй, сказали, еду привезут через полчаса. Хочешь посмотреть телевизор или что-то другое?

Он кивает, и мы направляемся в гостиную. С Урсулой, занимающей половину дивана, для нас обоих не остается места в комнате, чтобы присесть. Одному нужно было сесть в кресле, когда как другой должен был составить компанию гигантской кошке.

Очевидно, не бывать такому.

– Урсула, тебе нужно сдвинуться, – говорю я ей, немного подталкивая ее. – Помнишь, что я говорила о том, чтобы подвинуться?

Эдвард наблюдает за мной с очень удивленным выражением лица.
– Кто назвал ее Урсулой? – интересуется он.

– Ох, ах… мой друг. То есть его дочка.

– Он?

– Я работаю с ним. Это своего рода долгая история, – говорю я непринужденно, не желая продолжать разговор на эту тему. К счастью, Эдвард не зацикливается на этом. Я продолжаю двигать кошку, пытаясь побудить ее двигать задницей самым возможным хорошим способом.

– Я просто могу сесть здесь, – предлагает Эдвард, но в тот же самый момент Урсула стреляет в меня смертельно ярким взглядом, прежде чем шлепается вниз с дивана и уходит прочь.

Я почти вздергиваю кулак в воздух в знак своей победы.

– Ах, вот и все, – говорю я, садясь. Подушка приятная и теплая от тепла тела Урсулы. Эдвард смеется, садясь рядом со мной.

– Хочешь посмотреть что-нибудь определенное? Я совсем не знаю, что идет прямо сейчас… – Я начинаю бессмысленно щелкать каналы. Я, похоже, не могу сосредоточиться на телевизоре, когда Эдвард сидит всего в нескольких дюймах от меня. Несколько дюймов – это слишком много.

– Что угодно подойдет, – обещает он. Возможно, он столь же растерян расстоянием между нами; он опускает руку, заставляя ее задеть мое бедро. Он оставляет ее там, и даже притом что моя нога закрыта джинсами, небольшое количество контакта чуть ли не сводит меня с ума. Мой фокус сосредоточен на этом месте. Эдвард замечает и быстро убирает руку.

– Прости, – бормочет он, и я хочу накричать на него за то, что он двинулся. Вместо этого я неловко перевожу свой взгляд.

– Все нормально, – говорю я. Минута молчания образовывается между нами.

– Сегодня день был лучше? – наконец спрашивает Эдвард. Я удивлена, на мгновение забыв наш разговор с прошлого вечера.

– О, да, сегодня все было прекрасно. Фактически в последнее время работа протекает хорошо – не слишком суматошно.

– Да?

– Да. Что насчет тебя?

Он смещается около меня, и могу сказать, он обдумывает свой ответ.
– На работе было все хорошо, – медленно говорит он и тревожно потирает заднюю часть шеи, и я счастливо осознаю, что начинаю хорошо читать язык его тела. Прямо сейчас он чем-то обеспокоен. Но чем?

Прежде чем я могу спросить, он добавляет:
– Знаешь, фактически я чувствовал себя лучше весь день, просто зная, что увижу тебя сегодня вечером. – Он хмурится, как будто неудовлетворенный этим заключением, и смотрит на меня.

– Это плохо? – спрашиваю я, не способная остановить себя.

– Нет, Белла. Полагаю, нет.

Я хочу быть счастлива после этих слов, но все же не могу с собой справиться и ощущаю тревогу из-за его мутного ответа. Он лжет? Он чувствует вину за то, что заехал ко мне? Он расстроен, потому что, возможно, я действительно нравлюсь ему, несмотря на все?

Я вздыхаю и отвожу взгляд, не зная, что сказать, не раскрывая слишком много.

Я чувствую руку Эдварда на своем подбородке, мягко переадресовывающую мое внимание на него.
– Белла?

Я слабо улыбаюсь
– Эдвард, я в порядке. – Он не выглядит убежденным, но, тем не менее, расслабляется.

Тогда он с подозрением морщит лоб.
– Я начинаю волноваться, когда ты называешь меня Эдвардом, – серьезно заявляет он. Я не удерживаюсь и смеюсь.

– Ты прав, – соглашаюсь я. – Моя оплошность.

Он мягко улыбается и прижимает губы к моим, сладко меня целуя. Мои глаза медленно закрываются, когда как я смакую чувство его губ против моих, запах его блеклого лосьона. Я двигаюсь, желая быть ближе, но не знаю как.

Я поворачиваюсь к нему, моя левая нога сгибается, как только я затаскиваю ее на диван, но это не помогает преодолеть разрыв между нами. Вместо того чтобы влезть ему на колени снова, я использую это маленькое расстояние и веду ладонью по твердым мышцам его груди через гладкую кожу и наконец по мягким волосам его затылка.

Наши языки соприкасаются, каждый экспериментально поглаживает другой, и это сладко и осторожно – целые два дня неудач наконец позади.

Затем Эдвард мягко толкает мое плечо, заставляя меня лечь назад, и я чувствую его твердую грудь против своей, когда он следует за мной. Мы разъединяемся только на мгновение – достаточно, чтобы отдышаться – и потом его рот снова находит мои губы, шею и вновь мои губы. Только на этот раз поцелуи не мягкие и сладкие. На сей раз они жаждущие, страстные, сладкая нежность превратилась в тоску, и я отвечаю ему с тем же пылом.

Его пальцы поглаживают мою щеку словно мягкое перышко. Они путешествуют вниз по моему телу через грудь и вниз к моему животу прежде, чем остановиться на кромке моей футболки.

Я протягиваю руку к его волосам и мягко тяну их. Он стонет мне в рот, вибрация посылает дрожь по моей коже.

Слышится внезапный стук в дверь, который кажется необычайно громким; он удивляет нас обоих, и мы отрываемся друг от друга, как будто нас поймали в компрометирующем положении. Мы оба минуту пытаемся отдышаться, в то время как я пытаюсь замедлить мчащееся вскачь сердце.

Очередной стук, на этот раз громче.

– Наверное, китайская еда, – говорю я, быстро вставая. Внезапно Эдвард около меня, мягко хватает мое запястье, чтобы остановить меня.

– Я плачу за ужин, – говорит он, его тон не оставляет места для аргументов. Я киваю, как только он еще раз быстро целует меня и достает свой бумажник из заднего кармана. Я иду на кухню за напитками, пока Эдвард открывает дверь.

Как только я достаю стаканы из шкафчика, я слышу еще один мужской голос. Я предполагаю, что они обсуждают стоимость доставки или еду и не тружусь услышать, о чем именно они говорят.

Затем я слышу свое имя, громко и ясно.
– Белла. – Я оборачиваюсь к двери и ахаю, когда вижу там Тайлера, бутылка вина и маленький букет цветов находятся в его руках.

Оба мужчины смотрят на меня. Я пытаюсь смотреть на Тайлера, чтобы понять точно, что, черт возьми, он здесь делает, но я не могу оторвать свой пристальный взгляд от лица Эдварда.

Он зол. Зол и… задет?

Это доставляет мне боль, но также помогает обрести дар речи.
– Что происходит? – Мои глаза наконец переходят на Тайлера, который открыто впивается взглядом в Эдварда.

Эдвард возвращает мой пристальный взгляд своим собственным.
– Это я и хотел узнать.

Перевод: Rob♥Sten