Белла.

Мы проснулись среди скрученных простыней. Не на диване. В моей постели. В моей постели был парень. Я лежала у него на груди, он улыбнулся и, наклонившись, поцеловал меня в лоб.

- Доброе утро.

- Ммм, доброе. – Я прижалась к нему, желая находиться ближе к запаху лосьона после бритья на его шее. Разве парни не должны вонять по утрам? В прошлом у меня была парочка мужчин, попахивающих ночным потом и любящих зевнуть пошире, испуская всю прелесть утреннего дыхания. Можете поверить, что из постели я каждый раз выскакивала, даже не до конца проснувшись. Но Эдвард пах теплым одеялом, остатками геля для волос и гелем для душа «Свежесть дождя», которым недавно пользовалась и я. Уютно. Он пах уютно.

- Ты знаешь, мне кажется, что просыпаться рядом с обнаженной тобой становится моей новой любимой вещью в жизни, - промурлыкал он, играя с моими волосами.

Я ухмыльнулась и, поцеловав его в грудь, опустила руку ниже живота, легонько сжав его член.
- Забавно. Я тоже неравнодушна к твоему пробуждению без штанов.

Он застонал и схватил меня за запястье, прежде чем я смогла пошевелить пальцами.
- Белла, если ты так сделаешь, то мы никогда не выйдем из этой спальни, - его хриплый голос заставил некоторые мои части увлажниться, но я отдернула руку и вернула ее в более невинное положение.

- Я приготовлю завтрак, - предложила я и поцеловала его в шею, прежде чем убежать в ванную чистить зубы.

Пока Эдвард был в душе, я пожарила несколько замороженных оладий, сварила кофе и засунула в тостер два кусочка хлеба. Усевшись на стойку, я принялась грызть тост. Когда Эдвард вошел в кухню, он налил нам кофе, поцеловал меня в губы и принялся за свою еду.

Я улыбнулась и решила этим воспользоваться.
- Итак, Рики, чем займетесь сегодня с Фредом?

Эдвард усмехнулся.
- Сколько раз тебе объяснять, что в этот день у нас с Фредом шопинг и бонго?

Я покатилась со смеху от его кубинского акцента, чуть не разлив кофе.

Он напихал полный рот еды и, практически не прожевав, все проглотил, довольно улыбаясь.
- Вообще-то мне позвонил мистер Томпсон. Мне нужно съездить к клиенту на пару часов и объяснить ему, что он не может подать на государство в суд за то, что они требуют с него налоги.

Я наморщила нос, но улыбнулась.
- Ладно. Я собиралась пойти в прачечную, так что все в порядке. Может, поужинаем здесь да посмотрим какой-нибудь фильм? Элис притащит Джаспера, поэтому мы могли бы устроить двойное свидание.

Эдвард кивнул и сжал пальцы, наклоняя их в одну сторону.
- Звучит неплохо. Тогда я, пожалуй, побегу. Чем раньше я решу с этим парнем все вопросы, тем быстрее примчусь к тебе.

Улыбка тронула мои губы, и я соскочила со стойки, чтобы его обнять.
- Хорошо. Хотя, можешь не спешить. У меня куча дел, и я найду, чем себя занять в твое отсутствие.

Он поднял одну бровь.
- О, неужели?

Я ухмыльнулась и уклонилась от ответа. Намного интереснее, если он будет целый день ломать голову над тем, что я имела в виду. Подмигнув, я привстала на носочках, чтобы его поцеловать.

Он положил руку на свое любимое место у меня на затылке, нежно прижимая к себе, пока наши губы двигались в такт. Даже если мы никогда не продвинемся дальше, я была готова продать все, лишь бы он каждый день меня вот так целовал.

Он словно мог рассказать мне все, что чувствует, просто касаясь своими губами моих. Если он присасывался к нижней губе, то значит, он хотел лентяйничать. Если он чуть прикусывал мои губы зубами – значит, в нем просыпались собственнические чувства. Если сначала он проводил по губам языком – значит, он надеялся, что я сниму рубашку. Я чувствовала себя в безопасности, особенной, желанной – все из-за одного поцелуя.

Решив схитрить, я цапнула его за задницу и прижала к себе. Застонав, он отстранился и прижался ко мне лбом, мятное дыхание коснулось моего лица.

- От тебя невозможно уйти, - пожаловался он, целуя меня весьма целомудренно.

- О, это идея, - усмехнулась я.

Он дотянулся до моих рук, легко сжал пальцы и поцеловал каждый из них.
- Увидимся через несколько часов, сладенькая.

Вздохнув, я кивнула и помогла ему собрать вещи, перед уходом еще раз чмокнув.

Когда дверь за ним захлопнулась, квартира погрузилась в устрашающую тишину. Я решила ее нарушить и отвлечь себя музыкой Суфьяна Стивенса из iPod’a.

Набрав вещей, я спустилась в прачечную и загрузила две полные стиральные машины. В ожидании окончания я, взгромоздившись на одну из стиралок, пыталась сосредоточиться на чтении «Добрых предзнаменований», но мой мозг упорно возвращался к событиям прошлого вечера. Вибрации машины подо мной только усиливали впечатления от воспоминаний об Эдварде с завязанными глазами. Одно лишь представление о его зеленых глазах под голубым шелком заставляло меня бежать и стаскивать трусики на ходу.

Отношения, которые у меня были до этого, едва длились столько, чтобы можно было затевать драку. Но пару раз мне приходилось драться с парнем, и это никогда не заканчивалось ничем подобным. Я всегда по-королевски выходила из себя, не давая противнику вставить и слова, а затем сваливала, громко хлопая дверью и отказываясь что-либо решать. Но Эдвард в спальню ко мне вошел, а не вышел, и даже превратил мою злость в дрожь. И даже позволил мне шлепнуть себя, прежде чем прижать к стене.

Я разрешила ему побыть главным пару минут и подержать меня у стены, как, я знаю, он любит. У парней какая-то тяга к обездвиживанию девушек. Это что-то вроде проявления силы. Ладно, в любом случае, я не жаловалась, потому что мне даже было проще в него вжиматься, если было от чего отталкиваться.

Секундой позже он ослабил хватку, давая мне свободу действий. В его широко распахнутых глазах читалось волнение, и я не знаю, был ли какой-нибудь способ ему объяснить, насколько, черт побери, я любила, когда он меня контролировал.

Но, думаю, я ему наглядно продемонстрировала. Завязать ему глаза его же собственным галстуком я хотела еще с тех пор, как увидела его в одном из них в кофейне. У меня есть пунктик насчет узких галстучков, они просто идеально закрывают глаза парня. Две секунды у меня ушло на то, чтобы стащить рубашку и гребаный лифчик, а вид его лица, когда он слепо дотронулся до моей обнаженной кожи, чуть было не заставил сесть к нему на колено, чтобы только обо что-то потереться. Уверенный и дерзкий Эдвард меня возбуждал. А уязвимый и полный доверия Эдвард – это самое эротичное, что я видела в жизни.

Когда я отскочила от него, он выглядел таким очаровательным и смущенным, но мне хотелось все продолжить, чтобы это не было очередным кувырканием «всухую». В этот раз я хотела увидеть его. И дотронуться до него тоже. Когда я начала расстегивать его рубашку, он дрогнул, а когда стягивала штаны, губы его распахнулись.

Если быть честной, я никогда не размышляла слишком много о мужской анатомии. В конце концов, когда кто-то использует такие слова, как «волосатый», «морщинистый» и «застойный» - это никак не красит искомый предмет в ваших глазах. Но некоторые девушки говорят о членах своих парней как о каких-то видах волшебных палочек. Элис, например, называет их «ружьями с йогуртом», чем не перестает доводить меня до слез от смеха, поскольку это что угодно, но точно не эротический термин. Я всегда рассматривала их как средство достижения цели. Парень кладет эту штуку в ваш сундучок, и происходят волшебные вещи.

Но – что уже становится закономерным – с Эдвардом было все по-другому. Стягивая с него штаны, я следила за его губами, и только когда он их облизнул, опустила взгляд вниз, на то, что у других парней именовалось лишь «этой штукой». Я ожидала разочарования. Но не разочаровалась. Насколько я любила бронзовый отлив его волос, настолько я была счастлива, что ковер не подходит под шторы. Может, я и была влюблена в него, но, скорее, умерла бы на месте, если бы он и ниже пояса оказался рыжим. Я же всего лишь хрупкая девушка. А что касается остальных его частей…

Обе машинки одновременно зажужжали, вынуждая меня спрыгнуть и вырваться из полудрема об Эдварде. Что тоже хорошо. Я засунула белье в сушилки и опустила монетки в маленькие отверстия. Как только сушка началась, я взяла книжку и вернулась в квартиру, чтобы дождаться окончания там.

Я прочла одну и ту же главу, как изгоняются демоны святой водой, раз семь, и, наконец, отложила книгу, поняв, что сосредоточиться у меня так и не получится. Тогда я включила телевизор и выключила его ровно через десять секунд. Я достала упаковку булочек и засунула их в духовку. Спустя тридцать минут я сообразила, что огонь я так и не включила, и ударила рукой по столу, матерясь себе под нос и устанавливая температуру.

Сходив за бельем, я достала булочки. Если бы я на самом деле была голодной, а не тупой, то они, пожалуй, пахли бы превосходно. Несмотря ни на что, одну я молча сжевала. Еще раз проверила телефон, хотя он практически был прилеплен к телу. Никаких пропущенных сообщений. Тупорылый народ и его тупорылые налоги и иски. По крайней мере, я не злилась, как вчера.

Вчера. Я же распланировала весь вечер. Я приготовила ужин и десерт, выбрала три любимых фильма Эдварда, купила вино, очень дорогое как для того, кто обходится пакетом молока в день. А он опоздал. Он не опаздывал сегодня, потому что не говорил точного времени… но я чувствовала нарастающую панику. Как вчера.

Я признавала, что реагирую слишком остро. Рычать на него из-за того, что он делает свою работу, было слишком грубо. Ведь его жизнь не остановилась только потому, что у меня, видите ли, планы на вечер, и карьера его не стала менее значимой. Я это понимала. И именно поэтому, после всего бедлама, что я устроила с пощечинами и словесными подколками, я решила подарить ему этот подарочек.

Что ж, мы оба выиграли.

Мне действительно стало страшно от того, как я паникую, когда его нет рядом всего два часа. Он оказывал на меня какое-то странное влияние, я чувствовала, что могу провести с ним всю свою жизнь, только с ним, не деля себя больше ни с кем. Если бы мы с Эдвардом оказались на пустынном острове, и у меня был бы с собой iPod и нескончаемый термос с кофе, я могла бы провести так вечность.

Дверь в квартиру открылась, и я помчалась туда, надеясь, что это Эдвард. Увидев мой одичавший взгляд, Элис остановилась как вкопанная, а затем, покачав головой, рассмеялась.
- О, девушка, совсем плохи дела?

- Да, - застонала я, потирая лоб, и запустила руки в волосы. – Элис, что со мной?

Она отнесла пакеты на кухню и, развернувшись, увидела, как я борюсь с волосами, пытаясь собрать их то ли в хвост, то ли в непонятную ерунду.

- Давай выпьем, - наконец, сказала она.

- Элис, сейчас только три часа дня.

- И что? Мы же никуда не пойдем, да и ребята скоро придут. – Она усмехнулась, вытащив бутылку водки из пакета. – Я не говорю о том, чтобы напиться в стельку, просто пропустим рюмашку-другую, чтобы ты передумала сигать с балкона.

Я сдалась, понимая, что сценарий развития событий с воздушным Свон-дайвингом, о котором она говорит, был не так уж неправдоподобен, и помогла ей приготовить пару отверток. Я не собиралась напиваться до прихода Эдварда, но мне алкоголь точно поможет. С тех пор, как я увидела этот дурацкий сон в доме его родителей, я чувствовала себя эквилибристкой рядом с ним. Что, если я скажу что-то не то? Что, если я выйду и признаюсь ему в любви, а он отвернется от меня так же, как и во сне?

Я не смогу признаться ему в любви. Я не смогу сделать это первой. Конечно, мы знакомы всего месяц, но меня бы убило отсутствие у него ответных чувств. Это было так жалко и противно, но мне, черт подери, он будет нужен все равно.

- Ладно, тебе нужно хоть чем-то заняться, - сказала Элис после того, как мы опустошили по второму стакану.

Я сделала себе третью порцию и выжидающе на нее посмотрела. Она тупо на меня уставилась.
- Например?

Она пожала плечами и перевела взгляд на мои волосы.
- А что, если подстричься?

- Элис, я не могу себе позволить пойти подстричься. Салоны поблизости дерут по сорок баксов за любой взмах ножницами, - фыркнула я и отхлебнула водки с апельсиновым соком.

- Я тебя подстригу, - предложила Элис, участливо улыбаясь.

- Ты? Ты не можешь бумагу ровно разрезать.

Она попыталась сделать обиженное выражение лица и фыркнула, скрестив руки на груди.
- Какая удача, что твои волосы не из бумаги. А теперь давай. Я могу тебя отлично подстричь, и, может, если ты будешь лучше выглядеть, то и почувствуешь себя лучше?

Я проглотила остатки коктейля и поставила на стойку пустой стакан.
- А я плохо выгляжу?

Она закатила глаза.
- Нет, Белла, я просто подумала, что это поможет. В стрессовой ситуации моя мама делает себе макияж. Я – новый пирсинг или покупаю одежду. Ты знаешь, что две мои татуировки родом из пост-отношенческих депрессий. Иногда изменения во внешности помогают тебе контролировать все остальное.

Не дожидаясь ответа, она подставила ко мне стул и заставила на него сесть. Затем схватила ножницы и набросила мне на плечи полотенце. Я сидела, пошатываясь, внутренне коря себя за то, что пила на голодный желудок. Я наливала немного водки и много сока, но, попав внутрь, эта жидкость сделала меня немного потерянной.

- Ладно. Ты мне доверяешь? – спросила Элис.

Я действительно хотела почувствовать себя лучше. Хотела перестать волноваться и взять себя в руки. Эдвард заставлял меня чувствовать себя так, словно мои мышцы превратились в дерьмо, а кости были сделаны из глины. Наверное, Элис права. Наверное, перемены во внешнем виде помогут мне выйти из образа беспокойного поросенка.

Коротко кивнув, я закрыла глаза.
- Нет, я тебе не доверяю, но дерзай. Я отчаянная.

Она драматически поморщилась и включила музыку. Я почувствовала, как ее пальцы измеряют длину моих волос. Не желая видеть, что она там будет вытворять, я крепко зажмурилась.

Я никогда коротко не стриглась. Моя мама вообще никого не подпускала к моим волосам, пока мне не стукнуло тринадцать, и они не превратились в кудрявое птичье гнездо. Тогда она, наконец, организовала мне первый в жизни поход в салон. С тех пор я туда ходила лишь раз в год или около того. Их рост всегда замедлялся при достижении длины до середины спины, поэтому стриглась я только тогда, когда кончики начинали сечься.

Элис приподнимала прядь за прядью, я слышала негромкое позвякивание ножниц, и впервые со Дня благодарения в доме Калленов я чувствовала себя расслабленной.

Примерно через десять минут я заметила, что ее движения замедляются и становятся более хаотичными. Такое впечатление, что она отрезала прядь волос, а затем отступала посмотреть. Я пыталась не нервничать и сфокусироваться на музыке, но, когда она провела без движения минуты три, просто не выдержала. Я открыла глаза и увидела выражение лица, которое вы никогда не хотите увидеть у человека, держащего ножницы рядом с вашими волосами.

- Элис, мать твою, что ты там натворила? – взвизгнула я и поднесла руку, чтобы запустить пальцы в волосы. Мои волосы. Где мои волосы?

Прошло довольно много времени, прежде чем я действительно закричала. Я спрыгнула со стула и умчалась в ванную еще до того, как отметила про себя постоянно повторяющееся «прости меня» из уст Элис. Я уставилась на себя в зеркало и…

И это была катастрофа. Это не было слишком коротко. Это была ужасная абстрактная скульптура, макет полной разрухи. Пряди покороче доходили до нижней челюсти и могли бы стать основой старого доброго «боба» шестидесятых. Пряди подлиннее не доходили даже до плеч. Я испустила удушливое рыдание, едва слыша лепет Элис рядом. Внутри я вела войну, ударить ли свою лучшую подругу и похоронить себя заживо до того, как Эдвард увидит меня в таком виде, или же переступить через себя и не обращать внимания на прическу, делавшую меня похожей на героиню фильмов Тима Бартона.

- Все будет хорошо! Мы можем пойти и все исправить, Белла. Прости меня. Прости, прости…

И тут кто-то постучал в дверь.

Я упала на пол ванной, прячась под умывальник, и начала тянуть себя за волосы, словно от того, что я дерну посильней, они мигом отрастут. Не отрасли.

- Белла, это ребята, - сказала Элис, жуя нижнюю губу.

Я метнула на нее свирепый взгляд, и она вздрогнула, без слов говоря «ладно, я пойду открывать», а затем ушла. Я громко захлопнула дверь ванной и повернула замок, после чего залезла с ногами в сухую ванну и обернула полотенце вокруг головы, не переставая реветь, как идиотка.