Название: Искусство дыхания
Название фан-дома: Константин: Повелитель тьмы
Композиция: Imagine Dragons – Battle Cry (заявка №4)

Автор: -
Переводчик: -
Бета: +
Жанр: Angst/Hurt/Comfort
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Константин
Саммари: Дыхание стало искусством для Джона Константина.

Перевод

---

Дыхание стало искусством для Джона Константина. Отточенное мастерство совершенствовалось на протяжении многих лет, годами самоотверженной и умышленной практики.

Решительное впускание воздуха для поддержания жизни в безнадежно почерневших легких, подкошенных дыхательной недостаточностью из-за смолы и никотина. Мышьяка и формальдегида. Синильной кислоты и аммиака.

Тонкий баланс между обеспечением его голодающих, кричащих клеток с минимальным количеством необходимого кислорода. Вместе с тем сохраняемое вертикальное положение и решительно игнорируемые пульсирующие красные точки в его глазах.

Он тренировал себя не чувствовать, не обращать внимания.

Потому что если он почувствует, то весь его тщательно выстроенный стоицизм развалится.

И не было места для слабости в его причудливом существовании. Ни на одну унцию*.

Но всегда было место для другого демона, изгнанного обратно в ад.

И новой сигарете.

Потому что когда ты навечно проклят, все это бессмысленно.

Помимо приближения следующего хрипа, вдох сгорает в ваших гибнущих легких.

И не умирает.

Не намного дольше.

Игнорирование сокрушительной смерти, вечно стоящей на его груди, игнорирование хаотично работающих органов в грудной клетке.

Такие своевольные поступки получают специальную практику.

Он неизменно затягивал яд каждый день, каждый час. Это разрушало не только легкие, но и его сердце. Задурманивая свои больные органы, веря в то, что ядовитые газы были на самом деле необходимы для жизнеобеспечения.

Потому что он знал, что уготовлено ему в итоге.

Именно по этой причине он курил. Вдыхал гнилой, смертельный туман. При подготовке к предстоящей вечности - вдыхать загрязненный, мерзкий воздух Ада.

И быть разорванным снова и снова теми, кого он изгнал туда.

Когда он позволял себе, он почти мог чувствовать этот едкий, пепельный запах снова и снова. Слышать глухой, скрежещущий ветер и бесчеловечные крики падших и проклятых. Вкус тлеющих углей в пустынном воздухе, эту ядовитую, серную гниль. Видеть шипящих, подбирающихся к нему, следующих буквально по пятам полуформенных, скрытых в тенях тварей. Ощущал ползущих, вцепившихся щупальцами тех, кто ждал, чтобы жадно и пылко разорвать его плоть.

И если бы он позволил себе ощущать это, он бы рассыпался и сходил с ума.

Но это был не Джон Константин.

Он не позволит им ощутить это темное удовольствие – видеть его извивающимся и корчащимся, вздрагивающим от боли.

Поэтому он решительно игнорировал все это.

И была еще одна сигарета.

И еще. И еще.

И отправил назад другого демона.

И еще. И еще.

Было верхом глупости курить при раке легких.

Слой ядовитых осадков, покрывающий каждый дюйм внутри него, обеспечивал то или иное право. Постоянно втягиваемый и поддерживаемый яд в больном организме в течение очень многих лет значительно притуплял его способность ощущать вкус и запах.

Так что даже если еда, которую он получал от производителя, была пересоленной и не соответствующей стандартам, он не мог точно определить разницу. Черт, так или иначе, безрассудно нагружаемый острым соусом желудок с трудом работал.

Женщина. Прекрасная, одинокая. Хорошая, одинокая. Испуганная, одинокая. Решительная, одинокая.

Он знал, что она, вероятно, хорошо пахла. Даже если она была незатейливо одета и ухожена. Она будет иметь натуральный мускатный запах, призывая его восприятие.

Так же, как он не мог чувствовать многих запахов.

Отвлечение не было тем, что он мог себе позволить.

Лишь ее глаза были достаточной проблемой.

И так Джон Константин сосредоточился на дыхании. И на существовании.

Пусть даже оно и было на вкус как дерьмо.

Это было одной из причин, почему он никогда не пытался поцеловать ее.

Нерешительно, но она хотела этого. Неоднократно. Он не был бесчувственным, но не мог сказать этого.

Он не возражал. Не мог.

Он не будет прикасаться к ее телу больше, чем ему позволено.

Чтобы прижаться своими губами к ее, показывая ей свою отвратительную сущность.

Ты прекрасная, ранимая, сильная и упрямая. Все, чем я мог восхищаться и о чем мечтать. Выпьешь до дна горькую чашу после моей смерти?

Нет, он не будет портить ее своей тьмой.

И он не позволит себе чувствовать.

Потому что это сделает его слабым.

И сделает ее мишенью.

А потом она умрет быстрее.

Поэтому он никогда этого не делал. И он никогда не объяснял. И она никогда не спрашивала.

А потом все изменилось.

Люцифер. Сатана. Первый падший ангел изменил все.

Вытащил его с небес и от Бога, который, наконец, простил и принял его.

Глубоко вонзая свои нечистые руки в грудь, раздирая и вытаскивая огромное количество прокуренного, черного недуга и не давая умереть.

Поэтому он жил.

И действительно - чертовски заново.

Но в первые несколько секунд Джон Константин не мог понять, что он может, наконец, дышать.

Действительно всецело, полной грудью, легко дышать.

Для него быть освобожденным и прощенным – бесценное сокровище. Особенно учитывая альтернативу.

Добавить к этому простой, чистый воздух – самое ценное, что есть во всем мире.

Опьяняюще и бодряще. Почти оргазм в своем простом наслаждении.

И это все было его.

Дыхание.

Просто дыхание.

Нет боли. Нет страдания. Нет напряжения, нет борьбы.

Просто дыхание.

И вот теперь он поднимался наверх, выше грязного, отвратительно грязного города, в котором он погряз на многие годы.

Смотрел в темноте.

Больше ничего не изменилось. По-прежнему полукровки. По-прежнему смерть, страдания и напасти. По-прежнему демоны должны отправляться в ад.

Он все еще не мог коснуться ее, заботиться о ней.

Или позволить себе чувствовать или любить ее.

Это правило все еще существовало.

Его. Их.

Но он мог дышать.

И Джон Константин преодолел свою иррациональную, физическую тягу к курению.

С жевательной резинкой.

_______________________________________________________________________________

*Унция – мера измерения массы (1 унция = 28,35г)