Среди полей, где росли только сорняки,
Под ногами я заметил цветок,
Его бутон склонился в мою сторону.
Я обхватил рукой стебель
И стал тянуть, пока корни не сдались,
И за это время понял то, что не понимал,
Но я знаю и твержу, твержу себе,
Что это неправильно,
Всегда есть некая точка, пройдя которую,
Лишаешься возможности повернуть обратно,
На меня упали первые холодные капли -
Шторм уже близко...
Это все из-за тебя,
Я столько ночей провожу без сна,
А когда все же засыпаю, мне снится,
Что я тону в океане и мечтаю
Добраться до берега и прилечь,
Склонить голову,
Я последую за твоим голосом,
Ты только кричи изо всех сил.*

BPOV

Я чувствовала слабость. Не такую слабость, когда только что пробежал марафон и плюхнулся на землю из-за потери энергии. Нет, мне казалось, что мое тело полностью лишено жизни. Было больно дышать, и казалось, что к горлу прижали наждачную бумагу. Голова была тяжелой, а сердце гулко билось в груди. Я чувствовала слишком сильную слабость, чтобы поднять веки и понять, где нахожусь и почему казалось, что что-то давит на палец.

Услышала шум потасовки в стороне, и у меня внезапно появилось достаточно энергии, чтобы открыть глаза. Если Чарли в моей комнате, то я в дерьме. Он никогда не заходил в мою комнату, а когда такое случалось, наступал ад. Я не могла вспомнить, почему может наступить ад, пока в моей голове не всплыли предшествующие события.

Пробуждение Чарли, он шаркал вокруг меня ногами.

Запаниковала и проглотила две таблетки ОксиКонтина.

Поехала в школу.

Дохромала до задней части грузовика…

Выпала из грузовика.

Я едва помнила, как ползла к кустам, но далее – ничего.

Мои глаза внезапно распахнулись, и я устало всмотрелась в фигуру перед собой.

Моментально запаниковала, но потом осознала, что это всего лишь Эдвард.

Он смотрел в окно, сидя рядом с моей кроватью, и только в этот момент я поняла, что нахожусь в больнице! Как я здесь оказалась? Где Чарли? О черт! Чарли! Он молча гневался и молчал два месяца, а теперь я в больнице из-за приема таблеток. Это не может закончиться хорошо. Мне повезло, что я жива.

Кардиомонитор зафиксировал изменение в темпе биения сердца и стал пикать быстрее, обращая на себя внимание Эдварда и заставляя его повернуться ко мне.

- Белла! Ты в порядке? Тебе что-нибудь надо? Воды? Позвать медсестру? Да, надо? Только не двигайся, любимая. Я позову ее, хорошо? – бормотал он, взволновавшись.

- Эдвард, остановись, - произнесла я, мой голос звучал резко и хрипло. Было трудно говорить, но я старалась, намерившись получить ответы. – Что, черт возьми, происходит?

Он выдохнул и спросил, что я помню.

Я рассказала ему туманную историю, которую помнила, и попросила дополнить. Я даже не была уверена когда все произошло или какой день сейчас. День, ночь, сегодня, завтра?

Прежде чем он успел ответить, дверь открылась, и вошла медсестра, чтобы проверить мои показатели. Я тихо сидела, находясь в замешательстве и желая получить хоть какие-нибудь ответы, пока она порхала вокруг как Мэри Красное Солнышко.

Сучка.

Она улыбнулась мне и сказала, что скоро зайдет доктор, чтобы поговорить со мной, и Эдварду нужно будет уйти на пятнадцать минут.

Мы оба кивнули, и она наконец ушла.

Я повернулась к Эдварду и выжидающе подняла бровь.

- У тебя была передозировка, Белла. Я нашел тебя, когда ты валялась в каких-то кустах, твое тело пыталось избавиться от тех идиотских таблеток. Я отнес тебя в машину и отвез в больницу. Я не знаю, насколько сильной, но по словам моего отца я понял, что они успели как раз вовремя промыть тебе желудок. Белла, ты могла умереть! О чем ты думала? – в конце своей речи он уже кричал.

Я вскипела.

Кем он себя считает? Конечно, он Эдвард Каллен, мой лучший друг, опора и поддержка, но если серьезно. Какого. Черта.

Моя энергия вернулась с полной силой от адреналина гнева. Он был моим лучшим другом, но ничего не знает о моей настоящей жизни. Он дружил с Беллой Свон, девушкой с отличным чувством юмора, средними оценками, которые никогда не будут выше четверки, и которая всегда улыбалась в присутствии других людей. Он меня не знает. Никто не знает.

- Кем ты себя считаешь, Эдвард? Не смей сидеть здесь и подвергать сомнениям мои действия, не смей смотреть на меня с осуждением во взгляде. У тебя нет на это права. Ты меня даже не знаешь. – Мой голос все еще хрипел и поскрипывал, но это не накладывало тень сомнения на мои слова. У меня столько дерьма на плечах, которое нужно просто выбросить навсегда.

Эдвард сощурился и сжал губы в тонкую линию. Его глаза горели гневом, который легко мог сравниться с моим.

- Ты думаешь, я не знаю тебя? Это ерунда. Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя. – Я хмыкнула в ответ на эти слова, и в горле вновь засаднило. Эдвард продолжил свою речь: - Возможно, ты одурачила всех остальных, будто Белла в школе – это настоящая ты, но я вижу сквозь это. Это все дым и зеркала. Школьная Белла с улыбкой на лице и ироничными шутками, оценка четыре с плюсом и объятиями с Элис по дороге на парковку, чтобы там принять дозу? Все остальные видели такую тебя, но не я. Я знаю тебя настоящую. Я видел ее. И она чертовски испугана. Настоящая ты – испуганная маленькая девочка, которая трется по углам, ожидая, что кто-то схватит ее сзади. Я вижу боль в твоих глазах, Белла. Ты куришь, потому что это уносит тебя куда-то еще, и нюхаешь наркоту, чтобы сбежать еще дальше. Думаешь, лишь из-за того, что ты под кайфом, не будешь чувствовать, как он избивает тебя? Это ерунда. Ты будешь чувствовать это, и будет намного хуже, потому что наркотики в твоем организме не могут унять боли, они только лишают тебя памяти. Боль останется и никогда не уйдет. Я вижу, как ты испугана и уязвлена, Белла. Я знаю тебя настоящую. Так что не веди себя так, будто я знаю только ту девушку, которая ходит в старшую школу Форкса, потому что мы оба понимаем, что это ерунда.

У меня не нашлось слов. Что только что случилось? Эдвард только что высказал мне все? Он сказал, что знает, что происходило за закрытыми дверьми, хотя я не рассказывала об этом? Я думала, так хорошо держать между нами стену. Думала, что сломаю ее в нужный момент. Очевидно, нет. Очевидно, моя маска была столько видима, сколь и ветер.

При этом открытии в груди заболело. На глазах выступили слезы, а грудь болезненно сжалась. Потому что он был прав. Он был так чертовски прав. Я слаба. Я была напугана и пряталась за наркотиками, которые вводила в организм раз за разом. Чарли отбросил мою жизнь к обочине, а я лишь помогала ему в этом изнутри. Пыталась скрыть боль его ударов и пинков таблетками, но воспоминания впечатались в мой разум. Я видела их в своих кошмарах и чувствовала шрамы на коже. Это никогда не прекратится.

Но одного он не понимал. Мне нужны эти наркотики. Я не смогу выжить без них. Они поддерживают мою жизнь, как бы противоречиво это ни звучало. Если у меня не было этих маленьких моментов, этих провалов в реальности, я бы покончила с собой несколько лет назад.
Если мне придется жить без таких коротких передышек, я не знаю, сколько времени мне останется. Я не смогу справиться с жизнью, если останусь без них. Он понятия не имеет, через что мне приходится проходить. Он может только сидеть и догадываться, какого это, когда под твоей рукой держат зажигалку, опаляя кожу, чтобы научить не играть со спичками, но он никогда не чувствовал огня.

- Идти к черту, Эдвард. – Он казался ошеломленным моим выпадом, но пытался понять, чем тот вызван. Я чувствовала, как что-то щекочет мою щеку, и потянулась к ней, ощутив влагу. Я плакала впервые за десять лет. Это только добавило масла в огонь.

- Ты даже не представляешь, на что похожа моя жизнь. Ты не знаешь, что мне пришлось пережить. Ты знаешь, какого это – смотреть, взрослея, на своего отца, следовать за ним словно вторая тень, чтобы только достичь того возраста, когда сможешь понять, что мужчина, которого ты выдвигала на пьедестал, - монстр? Злоумышленник и пьяница? Ты знаешь, что это творит с тобой, когда осознаешь, что твой герой избивает семью? Это осознание творит нечто с твоим разумом, Эдвард. Оно портит твою жизнь. От него нельзя избавиться. Либо ты живешь, неся это бремя прошлого на себе и позволяя демонам атаковать тебя, рушить твою жизнь и управлять ею, или ты вырастаешь таким же, как они. Этого нельзя избежать. Все дерьмо само въедается тебе в мозг в малом возрасте, меняя твоего кумира на демона, и с этого момента ты проклят. Видишь, куда идет жизнь? Другого пути нет. Ты в ловушке и навсегда там останешься. – Я сделала глубокий вдох в попытке успокоить горло, но безрезультатно.

Теперь я громко рыдала. Десять лет без слез и тишины навалились на меня перед взором лучшего друга.

- Вот почему я принимаю эти таблетки, я просто должна, Эдвард. Мне нужно сбежать. Сбежать от собственной жизни и иметь возможность дышать. Почувствовать свободу и то, что никто меня не держит. Именно это я и получаю от наркотиков. Да, я разрушена и признаю это. Но не разговаривай со мной как с ребенком. Я знаю, что со мной делают эти таблетки, и расцветаю ради этого чувства. Живу ради побега. Так что даже не пытайся лишить меня его.

Эдвард сидел, его сверкающие зеленые глаза впивались в мои. Сначала он выглядел шокированным, а потом – разгневанным. Нет, не разгневанным, он был в ярости. Как лев, готовый разорвать другого льва ради еды. Но только эта ситуация другая, совсем другая.

- Ты нихрена не знаешь, Белла. Ты ничего не знаешь о моем прошлом, так что перед тем, как узнаешь все факты, не надо читать мне лекций о том, что я не знаю, через что ты прошла. Я наблюдал, как мой отец избивал мать до полуживого состояния, пока она не теряла сознание. Я знаю, какого это, когда тебя терзает собственный отец, и ты слышишь хруст собственных костей, когда тебе ломают челюсть. Я знаю об этом больше, чем ты думаешь. Так что не притворяйся, будто ты одна в этом дерьмовом мире, потому что это не так.

Я не могла поверить в услышанное. Я понимала попытки сказать кому-то, что ты понимаешь и рядом для него, но лгать, чтобы мне стало лучше? Такого быть не может.

- Карлайл бы никогда… - я так и не закончила предложение. Эдвард перебил меня, и его слова изменили все, что я, как думала, знала.

- Карлайл не мой настоящий отец, Белла. Меня усыновили.

Это быстро меня заставило замолчать.

- Я родился в Чикаго. Моя фамилия – Мейсен, я сменил ее на Каллен, когда меня усыновили, не желая иметь связь с прошлой семьей. Мой отец – Эдвард-старший, мать была Элизабет, - он сделал паузу, чтобы вдохнуть, и мне пришлось вмешаться в его рассказ, чтобы кое-что прояснить.

- Стой. Эдвард-старший, а Элизабет была?

Он кивнул, но как только собрался заговорить, дверь в палату распахнулась, и зашел доктор Карлайл Каллен. Он обратил внимание на мое шокированное состояние, потом перевел взгляд на Эдварда.

- Сын, думаю, тебе нужно поехать домой. Мне необходимо поговорить с мисс Свон наедине, и часы посещения уже закончились.

Эдвард кивнул и встал, чтобы уйти. Я не хотела, чтобы он уходил. У меня осталось еще столько вопросов, которые нуждаются в ответах. Что случилась в Чикаго? Где его отец? Что случилось с его мамой? Все ли знают, что он усыновлен?

Но сегодня эти вопросы останутся без ответов. Эдвард наклонился к кровати и прошептал мне «пока», а потом запечатлел на лбу поцелуй. Кожу закололо там, где меня коснулись его губы, и мне захотелось, чтобы они остались там навсегда. Не знаю, откуда во мне возникло такое чувство, но я приветствовала его с распростёртыми объятиями. Когда он направился к двери, я поняла, что после окончания разговора с доктором Калленом я останусь одна. Буду совсем одна, и у меня нет наркотиков, чтобы остаться в себе. Они точно не дадут здесь мне наркотики, потому что у меня ничего не болит. Я точно попала.

- Белла, как ты себя чувствуешь? – спросил доктор Каллен, когда за Эдвардом закрылась дверь.

Я встречалась с доктором Калленом несколько раз у Эдварда дома, и он был довольно крутым парнем. Он всегда настаивал, чтобы я называла его Карлайлом, но это не казалось вовсе правильным. Я не чувствовала себя комфортно, называя взрослого мужчину по имени.

- Хорошо. Горло болит, и хочется пить, но в остальном чувствую себя хорошо, - ответила я. Он кивнул и что-то записал в карточку. Я задала более важный в данный момент вопрос. – Когда меня отпустят домой?

Доктор Каллен перерастал писать и посмотрел на меня таким взглядом, в котором читались жалость, обеспокоенность и печаль. Я начала волноваться за себя. Он подошел к краю кровати, к стулу, на котором ранее располагался Эдвард, и присел.

- Белла, я здесь, чтобы поговорить с тобой о твоем состоянии и том, что привело тебя в больницу, хорошо? – Я кивнула, и он продолжил: - Тебя привезли сюда вчера из-за передозировки оксиконтином. Наступила интоксикация, и мы успели вовремя промыть твой желудок, чтобы убрать из организма наркотики, пока не стало слишком поздно. Твое тело уже вырабатывало антитела, чтобы защититься от ядов, поэтому ты потеряла сознание.

Я мало что поняла из его слов.

- Ты останешься здесь на ночь, чтобы мы смогли понаблюдать за тобой и удостовериться, ты твое состояние стабильно, и у тебя не возникнет осложнений.

Я кивнула. Ночь смогу продержаться. Даже хорошо. Не нужно оставаться дома и волноваться целую ночь из-за Чарли? Отлично. Будет очень тяжело, когда мы наконец встретимся лицом к лицу. Мне необходимо растянуть это время как можно дольше.

Я взглянула на доктора Каллена и заметила, что он выглядит невероятно нервным. Я не могла не думать, почему он нервничает из-за того, что говорит мне о моем состоянии и фиаско, но когда он заговорил снова, стало понятно, почему он находился на грани.

- Белла, из-за твоей передозировки тебе придется побывать в больнице Файерфокс, которая находится недалеко от Сиэтла. У них есть новая программа работы с лечением зависимостей. Они работают с людьми всех возрастов, также владеют специальными курсами, рассказывающими о вреде различных препаратов. Ты будешь ходить на них, будучи там, также будешь посещать их альтернативную школу, поскольку пропустишь уроки в своей школе. Это не обсуждается, ты направишься туда завтра, когда тебя выпишут из нашей больницы. Согласно правилам, мы должны доставить тебя туда даже без твоего согласия на реабилитацию от наркозависимости. Тебе нужна помощь, Белла. И ты ее получишь.

Я засмеялась. Посмотрела в его сине-стальные глаза, запрокинула голову назад и рассмеялась.
Кто этот мужчина? Он реально думает, что я буду по собственному желанию ходить на какие-то психо-курсы, чтобы меня там «вылечили» и «избавили от внутренних демонов»? Ха! Я читала о таких больницах. Рене хотела найти такую для Чарли, и я помогала ей с поиском лучшей. Чарли, конечно, никуда не поехал. Но серьезно? Мужик думает, что я соглашусь? Это смешно. Я и рассмеялась. Рассмеялась прямо ему в лицо.

- Черт, док, это смешно. – Я успокоилась и посмотрела на него серьезно. – Я не поеду ни в какую больницу. Вообще никуда не поеду. – Как непослушный ребенок я скрестила руки на груди. Все равно. Нужно, чтобы он увидел, что эта чертова тема закрыта.

- Вы меня не слышали, мисс Свон? Это не обсуждается. Будете ли вы вести себя спокойно, или буйно, вне зависимости от выбранного пути, завтра вечером вас будут обследовать в той больнице. Если вы решите сопротивляться, вас будет сопровождать полиция. – Он встал и прошел к двери. – Хорошей и спокойной ночи, Белла. Уверен, она тебе нужна.

С этими словами он тихо и спокойно захлопнул дверь.

А теперь вы ждете, что я закричу, буду швырять вещи и попытаюсь сбежать отсюда, да? Неправильно. Я даже себя удивила своей реакцией.

Я заплакала.

Свернулась в комочек и зарыдала слово Ниагарский водопад.

Я не могу попасть в эту больницу. Просто не могу. Они отнимут у меня свободу, освобождение. Мои наркотики. Они отберут единственное, что удерживает меня в жизни. Они отдадут меня обратно Чарли. У меня не будет таблеток, чтобы сдержать боль или воспоминания. У меня не будет средства, чтобы сбежать из реальности. Я не смогу этого сделать. Я не смогу выжить. Это как отнять единственный спасательный жилет у человека, находящего в центре океана, отнять единственное, что удерживает его на поверхности. Единственное, что подталкивает его и заставляет искать сушу.

Я утону.

Я не смогу прожить и нескольких дней без маленького отключения из своей жизни. Как они могут так со мной поступить? Я совершила всего одну ошибку, и они заберут у меня единственную видимость здравого ума. Они не могут так со мной поступить! Я смогу исправиться! Я больше не буду принимать по две таблетки окси! Я буду пить другие таблетки, не такие сильные. Я могу столько всего придумать. Они не могут забрать у меня мое спасение. Просто не могут.

Я не знала, что делать. Доктор Каллен сказал, что это не обсуждается. Даже если я начну сопротивляться, все равно попаду туда – с полицией или без. Ненавижу копов. Они игнорировали то, что происходило прямо под их носом. Я звонила им несколько раз, когда Чарли избивал Рене, но они говорили, что не могут ничего сделать, пока Рене сама не напишет заявление, но она слишком боялась это сделать. Я уже много лет не доверяла копам.

Я не могу отправиться на реабилитацию.

Я начала думать о том, как попала сюда, и мгновенно разозлилась на Эдварда. Это его вина, что я здесь оказалась! Он нашел меня и отвез меня именно в то место, где я больше всего не хотела оказаться. Он знал, что мое пребывание в больнице все только усугубит. Если он знал, каков Чарли, то знал, что из этого выйдет, но все равно поступил по-своему. Он практически кинул меня на растерзание волкам. Это все его чертова вина!

Я вздохнула и вытерла со щек слезы. Возможно, мне следует отправиться на реабилитацию, потому что я точно теряю разум. Это не вина Эдварда или доктора Каллена. Это только моя вина. Я могу обвинять и показывать пальцем на других, пока лицо не станет синим, но этого ничего не изменит. Я принимала таблетки. У меня случилась передозировка. Это я – безответственный потребитель. Эдвард не всовывал таблетки мне в горло и не говорил пить больше. Он всегда просил меня перестать их принимать, но я никогда его не слушала. Он пытался мне помочь, а я каждый раз отталкивала его. Я чувствовала себя ужасно. Он знал, что творится дома, и был в курсе моих действий. Но я не слушала. Я зажимала уши и отворачивалась, впихивая еще больше яда в свой организм.

Мне это было нужно. Первый шаг всегда состоит в признании наличия проблемы, да? Кажется, я преуспела в нем.

Я лежала на больничной постели и выплакивала скопившиеся за годы слезы, пока глаза не стали сухими, но на щеках все еще оставалась влага. Свернувшись в клубок, я уснула, понимая, что завтра вся моя жизнь изменится.

Я сказала себе, что все это к лучшему.

Но когда я зашла в дом, чтобы собрать вещи для реабилитации, поняла, что все это к худшему.

Там, в гостиной, с одеялом в одной руке и пистолетом в другой стоял мой отец. И выглядел он слишком спокойно.

Кажется, я и вовсе могу не попасть на реабилитацию.

В моих руках лепестки завяли,
Засохли и упали, стремясь к земле,
Но было уже слишком поздно.
Тогда я руками разрыхлил землю,
Вернул цветок в родную почву,
Дав ему шанс выжить, и ушел.
Но я знаю, и не проходит ни дня,
Чтобы я себя за это не укорял,
Всегда есть некая точка, пройдя которую,
Лишаешься возможности повернуть обратно,
На меня упали первые холодные капли -
Шторм уже близко...
Это все из-за тебя,
Я столько ночей провожу без сна,
А когда все же засыпаю, мне снится,
Что я тону в океане и мечтаю
Добраться до берега
И прилечь, склонить голову
Я последую за твоим голосом,
Ты только кричи изо всех сил...
Rise Against - The Good Left Undone*