Забавно, как можно спрятаться за внешней оболочкой, если захотеть.

Как мим, желающий кричать от ужасной боли во имя искусства, Гермиона улыбалась.

Мим - органичный герой в зарисовке, и иногда люди забывали, что он тоже человек.

Но позиция Гермионы казалась еще хуже этого…

Улыбка причиняла боль, когда мышцы дрожали, как сломанный двигатель магглов. Даже идти было больно, когда ты чувствовала, как колени трясутся от неуверенности. Больно, когда все, что ты чувствовала - постоянное волнение. Слишком больно быть идеальной, когда не было даже уверенности, что этого достаточно.

— Как она выросла, Петрова! Она великолепна! Ох, какая красивая девушка, — первой заговорила Нарцисса, направляясь к Гермионе изящной походкой, словно паря, выглядя совершенно счастливой от встречи с девушкой, оставив воздушные поцелуи на будущей невесте. — В последний раз, когда я ее видела, она была такой маленькой. А теперь посмотрите, какая прекрасная молодая леди. Прими мою признательность, Петрова. Ты проделала отличную работу.

— Спасибо, Цисси. Конечно, мою дочь воспитывали только лучшие и в самых изысканных условиях. В этом я убедилась. — Леди Петрова с гордостью улыбнулась женщине.

Гермиона не смогла сдержаться и опустила голову, скрывая нахмуренные брови. Она никогда не воспитывала ее!

И почему они говорили о ней в третьем лице? Она же здесь, если они забыли.

Вместе этого девушка посмотрела в сторону, уставившись на Драко.

А он глядел на нее. Но они знали, что ничего не могли сделать, пока рядом взрослые.

Как же она соскучилась по нему. Ей хотелось кинуться к нему, обнять, и пусть он тихо бы говорил ей всякие милые вещи ни о чем, которые обычно шептал, чтобы ей стало лучше.

Но оба понимали, что, что бы они не чувствовали внутри, им надо скрыть это на время, пока лицемеры не скроются из виду.

— Какой прекрасный ребенок, — Нарцисса продолжила восторгаться, ходя кругами вокруг Гермионы, словно та была трофеем или новокупленным нарядом. — И у нее широкие округлые бедра, отлично для родов.

Девушка была в ужасе.

Они не только вели себя так, словно забывали, что Гермиона перед ними, но еще и разговаривали о ее бедрах во время родов. Серьезно. Им не надо было напоминать о ее единственной обязанности в этом ограниченном мире.

Даже Люциус Малфой уставился на ее таз, хотя и выглядел немного заскучавшим, возможно, пытаясь тщательно обдумать это безупречное прибавление к семье, с которым предстояло дальше жить.

Она чувствовала себя оскорбленной.

Ее шокировало, что Драко тоже разглядывал ее тело с любопытством и легким весельем, пока его мать обсуждала “дар” Гермионы.

Бедра. Что за неловкая тема.

Предложение – это не то, о чем она мечтала со времен своего детства, но ожидала его.

Они с Драко серьезно относились к этому вопросу с тех пор, как узнали о своих обязанностях.

Никакие эмоции и сантименты были не нужны в это время.

Для их родителей это был важный контракт и надежное соглашение между двумя чистокровными семьями. Неизбежный долг, который надо было выполнить безупречно и по-деловому.

Леди Нарцисса и Леди Петрова практически сами провели предложение.

Если бы не Драко, успокаивающе погладивший ее ладонь, когда надел ей на палец кольцо с бриллиантом огранки ашер, девушка могла бы поклясться, что все было просто деловой сделкой.

Ее так же попросили сыграть на фортепиано для них, а затем присоединиться к старшим для обсуждения ее обязанностей в качестве обрученной женщины.

Весь день до начала вечера прошел в напряжении. Девичьи щеки болели от постоянных вымученных улыбок. Гермиону закидывали вопросами об истории клана Малфоев, ее понимании обязанностей и даже осведомленности в политике. Возможно, они проверяли ее знания и взгляды на все, так что Гермиона напомнила себе быть осторожней и не сильно влезать в обсуждения. Ее мнение сильно отличалось от их.

А отличия - это очень плохо.

Совершенно очевидно, что для своего сына Малфои хотели кроткую жену: достаточно образованную, дотягивающую до уровня, чтобы общаться с влиятельными людьми, но при этом покорную, чтобы выполнять все, что от нее потребуется.

Она не видела в этом смысла. Если им нужна была только покладистая и послушная девушка в качестве невестки, не работающая и остающаяся в поместье, вынашивая идеального чистокровного сына для продолжения рода, тогда в чем смысл обучения? Выставлять его просто напоказ было обидным.

Это был один из тех моментов, когда девушка радовалась, что влюбилась в их сына, не потому что так было надо, а потому что искренне полюбила его.

Она знала и была уверена, что ее мать отдала бы ее любому другому чистокровному, если бы Драко не выбрал ее в качестве невесты.

Только это поддерживало ее во время ужина.

Она не могла испортить помолвку, поэтому старательно играла перед ними идеальную покорную девушку, которую так хотели Малфои.

Она знала, что давление спадет, когда все закончится. Драко понимал ее. Может, у них иногда и расходились мнения, но он любил ее. И никогда ни для чего не использует. Она нужна ему, потому что он любил ее, и никак иначе.

Ее мать всегда следила, чтобы у дочери были самые лучшие условия, самое лучшее обучение и школьные принадлежности, самая великолепная одежда и дорогие украшения в мире. Но было совершенно ясно, что делала она это лишь для того, чтобы похвастаться перед друзьями и показать, сколько галлеонов тратила на единственную дочь.

Но Драко был другим. Он потратит на нее большие суммы и в прямом смысле даст практически все возможное. И все это ради нее, а не кого-то еще.

В этом заключалась большая разница, и знание, что собственная мать могла так поступать с ней, причиняло боль.

Иногда Гермиона задумывалась, подходила ли этому месту, и вообще, отсюда ли она…

После окончания ужина ей было велено пожелать жениху спокойной ночи и отправиться к себе в комнату для привычного и необходимого сна.

Они попрощались, целомудренно поцеловавшись, но одному Мерлину было известно, что ее сердце пропустило удар от жара их соприкоснувшихся губ. И она знала, что юноша испытывал тоже самое, почувствовав, как его рука на ее спине застыла, когда их контакт прервался.

Между ней и Драко была такая крепкая негласная страсть.

Может, они время от времени ссорились и ругались, и даже игнорировали друг друга долгое время. Но в конце концов, это всегда были они.

Они возвращались друг к другу, и, возможно, так будет постоянно.

Иногда они были столь неблагополучной парой, разбегаясь на разные полюса в точках зрения на какой-либо вопрос, но было между ними что-то, что никто понять не мог.

Вот такими особенными они были, и негласно или нет, им обоим это было известно.

После необходимых любезностей девушка заставила ноги не поворачиваться и бежать к ее жениху, а изящно отправиться в ее комнату, как и положено приличной помолвленной леди.

Сейчас оставалось пятнадцать минут до полуночи, а Гермиона все еще не спала, разглядывая кесонные потолки, украшенные расписными и позолоченными полостями. Штрихи в стиле барокко в ее комнате всегда завораживали ее, когда она была младше, теперь же они насмехались над ней: она застряла в оковах традиций и, как и они, была создана лишь для угоды хозяевам.

Вздохнув, девушка задумалась, что делал Драко в своей комнате.

Наверное, спал…

… как и их родители.

Резко встав, Гермиона снова взглянула на большие напольные часы, своенравная идея пришла ей на ум.
Родители спали, конечно. Может, и Драко.

Но она всегда могла разбудить его…



Гермиона прикусила губу, медленно ускользнув в комнату к жениху, сжав любимую книгу в руке. Ее обычно большая масляная лампа больше не была такой большой по сравнению со временем, когда она украдкой пробиралась в эту самую комнату столько лет назад.

Девушка поморщилась от скрипа, зашла внутрь и закрыла огромную деревянную дверь за собой.
Ей надо быть очень тихой. В итоге она решила, что просто ей сильно хотелось увидеть его. Возможно, парень уже спал, и ей не хотелось…

— Ты выглядишь очень забавно, прикидываясь взломщиком в замедленном движении.

Она огляделась и увидела, как Драко смотрел на нее.

Он лениво сидел на двуспальной кровати, полуобнаженный, с книгой на коленях и усмешкой на лице.

Выглядел крайне самодовольно и имел на то право.

Там было на что полюбоваться.

— Я думала, ты спишь, — надулась девушка, немного покраснев, подошла ближе, оценивая его внешний вид.

— Я не могу уснуть. Слишком сильно скучаю по тебе, — соблазнительно усмехнулся он, отодвигая книгу в сторону.

— Тогда почему не пришел ко мне в комнату? — спросила Гермиона, останавливаясь на приличном расстоянии от кровати.

— Я же знаю, что ты скучаешь по мне достаточно сильно, чтобы прийти ко мне в комнату, — уверенно пожал плечами, ухмылка так и не сошла с его безупречного мужественного точеного лица.

— Откуда тебе знать?

— Ты же здесь, разве нет?

Они смотрели некоторое время друг другу в глаза: ореховые в серые.

— Иди сюда, — позвал он ее хриплым шепотом. Гермиона могла поклясться, что кто-то просто наложил на ее сердце заклинание Сонорус, так громко оно билось.

Голос был слишком сладок и слишком властным, чтобы она могла сказать «нет». Она должна была приблизиться. Чувствовала такое… возбуждение.

Дойдя до края кровати, взвизгнула, когда Драко вдруг схватил ее за талию, усаживая себе на колени, ее ноги расположились по обе стороны от него.

— Ч-что ты делаешь? — она изо всех сил пыталась вырваться, но его хватка не позволяла этого.

— Ш-ш-ш… Просто поцелуй меня уже, — прошептал он хрипло и притянул ее к себе за шею для горячего поцелуя в губы.

Гермиона сдалась. Ощущение его обнаженной груди на ее тонкой ткани сорочки было прекрасным… бархатистым и прекрасным. Но ему не сравниться с их ртами, столкнувшимися словно в танцевальной битве: щипая, кусая, посасывая… языки наслаждались моментом - они вновь дома.

Она простонала, выгибаясь ему навстречу, и парень склонил голову, прикусывая ее шею, его руки начали ласкать ее, пробираясь под ночную рубашку, уже задранную из-за ее позы.

Его ладони стали грубее и сильнее. Он рассказал ей о некоторых своих занятиях по дуэли с крестным отцом. Они включали не только магию, но еще стойкость и выносливость, так что ему потребовалось научиться физическому боевому искусству тоже. От тренировок его грудь стала шире, а тело более мужественным. Особенно ей нравился резкий контраст своей мягкой фигуры с его крепкой. Ей казалось, что они и впрямь были созданы, чтобы дополнять друг друга.

Его шероховатые ладони на ее коже будто вызывали электричество: оно искрилось, без конца дразня ее.

Это один из ее бесконечных непринужденных моментов с ним.

Он мог заставить ее чувствовать себя такой… свободной.

Словно она могла сделать все, что пожелала бы, потому что он всегда будет рядом, чтобы поймать ее.
Предложенное им чувство безопасности, убежище, которое она находила с ним - от всего этого Гермиона чувствовала себя особенной. Только с ним она ощущала такое: могла вылезти из ящика и чувствовать все, наслаждаясь этим.

Сейчас она настолько завелась, что ей хотелось взорваться. Влага между ног просто умоляла ее двигаться, ей было мало. Девушка чувствовала его твердость, и в сердце крепло желание поддаться столь сильным, переполняющим, очевидно, их обоих, чувствам. Они были освобождающими, практически первобытными.

— Драко, — выдохнула она, пытаясь найти в себе силы вернуться к рациональному сознанию.
Он не остановился, наоборот, удвоил свои ласки и заставил девушку застонать сильнее, сняв наконец-то с нее ночнушку и припав к ее груди, вырвав из Гермионы крик экстаза, когда всосал один из напрягшихся сосков и грубо сжал другую грудь в загрубелой ладони.

Было слишком хорошо. Гермиона была уверена, что потеряла всякое чувство стыдливости за свои непристойные крики.

Она коротко втянула воздух, когда он вдруг слегка толкнул ее на мятые простыни и устроился сверху меж все еще раздвинутых ног, и юноша крепко сжимал ее бедра, тяжело дыша и смотря на нее так, словно собирался съесть заживо.

Так это все?

Они, наконец, сделают это?

— Драко, пожалуйста. Остановись, — неожиданно взмолилась она, почувствовав, как его пальцы подцепили резинку ее шелковых кружевных трусиков.

— Почему? — задохнулся он. Его мышцы напряглись, он выглядел так, словно ему было больно от попытки остановиться, только чтобы выслушать ее.

— Т-ты обещал, что не будешь давить на меня, если я не готова, — захныкала девушка, появилось желание заплакать, не ей не было понятно, почему.

— Я думал, ты готова. В смысле, ты позволяешь… знаешь… и мы обручены теперь, разве нет? — спросил Драко, выглядя растерянно и противоречиво. Его грудь возбужденно вздымалась, она была уверена, что его глаза молили ее дать то, что ему хотелось.

— Я боюсь, — ничего длиннее она сказать не могла, поэтому остановилась на правде. Ей говорили, что будет больно.

— Я позабочусь о тебе. Обещаю. Я сделаю так, что тебе понравится, Гермиона, — пообещал он, практически упрашивая. Девушке пришлось отвернуться, чтобы избежать вида болезненно напряженного лица.

Она правда просто не могла сделать это сейчас.

Он не двигался какое-то время, но затем Гермиона почувствовала, как его вес исчез с нее. Закрыла глаза и осталась лежать на месте, чувствуя, как кровать немного шевелилась от его движений.

Потеря контакта с его кожей и тяжести его тела была просто ужасна. Тоска резким уколом проникла в нее.

Она повернулась взглянуть на него. Парень сидел на краю кровати спиной к ней. Видела глубокие, лихорадочные движения его обнаженной спины. Он все еще пытался отдышаться, раздраженно пробегая рукой по растрепанным тонким волосам.

Гермиона воспользовалась этим временем, чтобы медленно сесть и надеть отброшенную сорочку.
После этого настала оглушительная тишина.

Он был таким раздраженным и разочарованным, что это волновало. Он даже казался злым.
— Драко? Ты сердишься на меня? — обеспокоено шепнула Гермиона, приблизившись к жениху и неуверенно положив руку ему на плечо.

— Не сержусь, Гермиона, — ответил Драко тихо, наконец повернувшись к ней, все еще пытаясь выровнять дыхание. — Это мне следует извиняться. Я не должен был этого делать.

— Я же тебе позволила. Моя вина, что запутала тебя, — девушка покачала головой, нежно целуя его в щеку.

— Давай просто забудем об этом, ладно? — он улыбнулся ей и крепко обнял, вдыхая аромат ее волос. Гермиона все еще слышала хаотичное биение его сердца в груди и как сильно он пытался восстановить дыхание. Очевидно, что ему на самом деле хотелось отойти и собраться с мыслями, но он решил успокоить ее, заверить, что не злится.

Ей хотелось плакать.

Вот почему Драко такой особенный.

Никто из людей вне этих стен не мог представить его таким милым и заботливым. Он не для всех делал такие вещи. По правде сказать, он вообще ни для кого не делал такого, за исключением Гермионы.

Она была уверена, что некоторые могли бы гарантировать конец света, если Драко Малфоя когда-нибудь увидят таким. Это просто не в его природе.

Но они оба хранили секрет.

Она была формальной, идеальной, благонравной, чопорной викторианской принцессой в глазах других, но Драко было известно, какой упрямой девушкой она могла быть.

Он был самым напыщенным, высокомерным, грубым, богатым ребенком, которого почти все ненавидели. Саму идею, что он был нежным, было невозможно даже предположить, но она знала, что он мог быть самым милым парнем на земле.

Никто этого не знал, кроме них.

Это между ними, и никто не сможет этого отнять, что ни говори.

— Я так тебя люблю, Драко, — улыбнулась она, закрыв глаза и чувствуя комфорт и безопасность, исходящие от него. Ничто не сможет отнять этого у нее.

— Ты же знаешь, я тебя тоже люблю, принцесса, — широко улыбнулся он, целуя ее в лоб. — А теперь давай перейдем к настоящей причине, почему ты здесь, — тихо рассмеялся юноша, пытаясь сменить тему, а, возможно, отвлечь себя, повернувшись и уставившись на выкинутую на пол книгу Гермионы.
Гермиона увидела, о чем он говорил, и расплылась в улыбке.

— Я пришла, чтобы почитать перед сном.

— Некоторые привычки не меняются, а? — тихо рассмеялся он, вспоминая, что они делали, когда были моложе, тайком пробираясь друг к другу, чтобы почитать книги. Девушка оказывала плохое влияние.
Гермиона улыбнулась и подобрала книгу с пола, отдавая ее Драко.

— Твоя любимая книга по мифологии, — парень кивнул, открыв ее.

— Я всегда ношу ее с собой, — кивком подтвердила девушка, устраиваясь в его объятиях. Он воспользовался возможностью обнять ее за талию и слегка наклониться, улавливая аромат сладко пахнущих волос.

— Значит, давай проясним. Ты пришла сюда, чтобы я почитал тебе перед сном? — насупился он, дразня ее.

— И чтобы мы смогли наблюдать вместе за летним закатом, — кивнула она, сморщив слегка нос, когда он начал ласково целовать его кончик.

— Ты и твоя сентиментальность, — закатил он глаза, забавляясь.

— Я как-то читала инструкции жизни одного очень хорошего автора, он пишет, что наблюдение за восходом солнца хотя бы раз в году приносит в жизнь больше значимости. Это как посадить дерево на день рождения, говорить “я люблю тебя”, быть первым, кто говорит “здравствуйте”, смотреть людям в глаза, улыбаться… это как спасение жизни, понимаешь, — пояснила она, отстраненно улыбаясь в пустоту.

Драко не мог ничего сказать, только смотрел на нее, снова пытаясь понять, как ему так повезло, что эта прекрасная девушка была здесь с ним, и была вся его.

Если ей нужно было больше времени, то он предоставит его ей.

Гермиона определенно этого заслуживала.

— Когда я была маленькой, то просыпалась и отправлялась на поиски особенного места, просто чтобы поприветствовать солнце. Я играла с капельками росы и бегала в тумане. Мне нравилось играть с солнцем пальчиками. Ты растопыриваешь их вот так, — нашептывала она, беря руку Драко и растопыривая пальцы в воздухе. — А потом сжимаешь и снова разжимаешь, — продолжила она, нежно распахнув его ладонь и вновь закрыв, как павлиний хвост.

— Лучи похожи на хрустальные шары, когда достигают тебя. Няня Демельза рассердилась, когда я рассказала ей, что мне нравится смотреть прямо на солнце. Сказала, что это плохо для моих глаз. Но она не знала, что это красивый, мягкий свет, когда ты глядишь прямо на него в первую минуту, и оно приветствует тебя, согревает тебя первыми лучами. Приятное ощущение. Мне всегда хотелось поделиться этим с тобой раньше и позавтракать, сидя на пледе, после того, как солнце взойдет. Но ты так крепко спал, а я боялась будить тебя, — она нежно улыбнулась воспоминанию.

— Ты был таким избалованным ребенком. Постоянно на всех злился, и я боялась разозлить тебя, потому что мне не хотелось, чтобы ты меня игнорировал, мне всегда хотелось быть с тобой. Думаю, я любила тебя уже тогда, даже в такое невинное время, — добавила девушка, улыбаясь при виде выражения его лица, охваченного благоговением.

Драко смог лишь наклониться к ней и страстно поцеловать.

Он просто должен был поцеловать ее.

Только она вызывала в нем такие чувства.

Их губы ощущались безупречно вместе: дразня и тая от тепла другого, позволяя им без остатка растворяться друг в друге.

Это переполняло. Все было слишком сильным, он только осознал, что они теперь по-настоящему обручены. Нереально. Знать, что они помолвлены и радоваться этому - совершенно иное чувство в сравнении с осознанием, что происходящее реально, они обручены. Что она правда его, и останется его навсегда.

Ему неожиданно хотелось пропустить следующие два года, чтобы они смогли закончить школу и пожениться.

Чтобы он смог брать ее с собой, ходить с ней под ручку и говорить всем, что она его, и они ничего не смогут с этим поделать.

Ни один мужчина кроме него, не смел касаться ее. Девушка была слишком чиста и невинна, и его желание защитить ее усиливалось с каждым днем. Ему не хотелось, чтобы другие мужчины даже смотрели на нее. Гермиона рождена для него, и Драко скорее убил бы, чем поделился.

Когда-нибудь она полностью станет его, и, когда это время придет, он позаботится о том, чтобы она не смела даже думать или смотреть на мужчин, кроме него.

— Я сделаю все, что пожелаешь, все, что скажешь, — прошептал он, прикрыв глаза. Ничего не мог с собой поделать. Волшебство этой девушки обволакивало его, и ему было все мало.

— Проснешься на рассвете ради меня?

— Если мне надо вести себя, как твои гиперактивные одноклассники, то так тому и быть.

— Почитаешь мне перед сном? — она скрестила руки, очаровательно хлопая ресницами. Она знала, что это всегда срабатывало.

— Ты получишь все, что захочешь, — улыбнулся парень, нежно сжимая ее подбородок, от чего она тихо хихикнула.

— Рада, что ты понимаешь, — улыбнулась Гермиона, нетерпеливо постукивая по книге, намекая ему, чтобы уже начал читать.

— Я, правда, думаю, что слишком сильно тебя избаловал, — он покачал головой, послушно раскрывая книгу, от чего смех девушки стал громче.

— Симпатичная закладка, — усмехнулся он, когда заметил увядший сухой цветок нарцисса, скрывавшийся в страницах.

Гермиона замолчала и прикусила нижнюю губу. Щеки заалели. Его забавляла ее реакция.

— Это тот нарцисс, что я подарил тебе? — он не мог не спросить, это открытие ошеломило и поразило его, что и отразилось на лице юноши.

Она лишь кивнула, краснея сильнее.

— Я-я хранила его с того времени.

Драко покачал головой, его рот все еще был слегка приоткрыт от осознания ее поступка. Его маленькая дерзкая часть сорвала нарцисс непонятно где, но она сохранила его. Он даже помнил, каким помятым казался цветок, потому что сначала сунул его в карман. И все равно… Гермиона сохранила его.

Он вдруг почувствовал себя особенно любимым…

— А я-то тут думал, что ты на самом деле забыла обо мне, — произнес он в неверии и изумлении.

— Я никогда не забывала, Драко. Я была так подавлена после твоего отъезда, еще хуже стало, когда думала, что ты не отвечаешь на мои письма. Было время, когда я даже думала, что ты ненавидишь меня, — призналась она, поглаживая завядший нарцисс, прилипший к странице, пальцами.

— Такого никогда не произойдет. Я обещаю тебе, принцесса. Никогда я не переставал и не перестану любить тебя, — пробормотал он, взяв ее ладонь в свою и легонько сжав.

Так они посидели какое-то время. Всегда находили утешение друг в друге. Несмотря на все происходящее с ними в их требовательном мире, они всегда знали, что есть друг у друга. Не говоря уже о бесконечных условиях и требованиях, выдвигаемых родителями, или нескончаемых обязанностях и обязательствах, которые им приходилось исполнять, или отсутствия благодарности во всем.

Теперь они были друг у друга.

Все становилось проще, если просто сосредоточиться на этом.

— Пожалуйста, почитай мне эту, — Гермиона шепнула, указывая на название. — Это моя любимая, — добавила она, положив голову ему на плечо.

— Хорошо, — Драко улыбнулся, поцеловав девушку в висок, и начал читать ей историю.
Пигмалеон и Галатея. Это была история любви столь неповторимой, что ее сложно было не только определить, но и принять. Пигмалион был красивым молодым скульптором в Древней Греции. Его работы были столь безупречны, что он начал видеть недостатки в женщинах, которые желали его, и из-за этого оставался неженатым, постоянно ища идеал, но не находя его.

Однажды он решил создать из слоновой кости прекрасную статую безупречной женщины. Она оказалась слишком красивой и идеальной, сложно было поверить, что статуя безжизненна. Девушка, казалось, просто решила не двигаться из скромности.

Это было неизбежно. Пигмалион влюбился в собственное произведение искусства. Иногда он касался и ласкал ее, словно пытаясь убедиться, реальна она или нет. Не мог поверить, что она сделана из слоновой кости.

Он лелеял ее, назвал “Галатея”, что означало “спящая возлюбленная”. Скульптор гладил статую, преподносил ей яркие раковины и гладкие камни. Дарил ей цветы и птичек. Драгоценности, серьги, нити жемчуга и ожерелья. Мужчина одевал ее в ткани цвета пурпура, называл женой.

Наступил праздник в честь Афродиты, и Пигмалион решил поучаствовать в ритуалах и умолять богиню о прощении за все время, что он отворачивался от нее. И попросил себе жену, похожую на созданную им девушку из слоновой кости, потому что знал - просить оживить саму девушку невозможно, хотя в глубине души он на самом деле хотел ее и никого другого. Богиню поразила любовь юноши к безжизненному объекту, созданному из слоновой кости, и она оживила статую.

По ее милости Пигмалион и Галатея поженились. У них родился сын Пафос, в честь которого город, посвященный Афродите, получил свое название.

— Несмотря на то, что он знал ее корни, а она была создана всего лишь из слоновой кости, он все равно любил ее так же сильно, даже если разум и говорил, насколько это неправильно. Думаю, это романтично. Ты так не считаешь? — Гермиона вздохнула, когда Драко закончил читать работу римского поэта Овида.

— Я не знаю… — теперь парень неуверенно хмурился. — В смысле, она же камень, разве нет? Не человек, а скорее скверна, на самом деле.

Перевод ButterCup
Редактура amberit