"Перераспределение материальных ценностей". Карта Раздел имущества, колода Симболон.



— Pарe Satan, рарe Satan aleppe! — хрипло проорало очередное привратное чудище. О нём можно было сказать, что оно, как и его коллеги, огромно, но, в отличие от коллег, имеет бороду — длинную, чёрную, вьющуюся крупными, упругими кольцами..



— Что за язык? — осведомился Малфой.

— Вот так вопрос! — изумилась Гермиона, — кто из нас латинист?

— Разумеется, я, поэтому и спрашиваю. Могу тебя уверить, что эта тарабарщина не имеет отношения к латыни.



Малфой полез в “Божественную комедию”.



— Это у нас Плутос, — сказал он, — ну-ну. Что же нам с ним, с Плутосом, делать? На кошек он вряд ли реагирует, скукой, похоже, не мучается...

— Как же, не мучается, — возразила Гермиона, — видишь, изобретает всякие небывалые слова и, наверное, сам с собой разговаривает, бедняга… Эй, а это мысль!

— Поясни, пожалуйста.

— Собеседник ему нужен, — объяснила Гермиона, — желательно, полиглот. Больше шансов на взаимопонимание.

— И где мы его возьмём?

— Где-где, — проворчала Гермиона и запустила руку в сумочку. — Вуаля!

— Книга лучший из собеседников! — провозгласил Малфой, взял в руки толстенный том и критически осмотрел, — банально, Грейнджер.

— Банально — значит, верно.

— Послушай, Грейнджер, книга ведь английская, и едва ли этот господин сумеет её прочесть, не говоря уже о том, чтобы понять. Тебе не кажется, что кто-то из нас двоих глуп?

— Я даже знаю, кто именно.

— Но-но!

— Да-да.

— Хорошо, пойдём по порядку. Если он не умеет читать…

— Заклятие Самочтения [1], — ответила Гермиона.

— О... Ну, предположим. Если он не понимает английский…

— Выучит. У него способности, сразу видно.

— То, что он несёт тарабарщину, не говорит о его выдающихся лингвистических способностях. Скорее, наоборот, но, предположим, ты права. А вот как эта книга связана с многоязычием?

— Малфой, — сказала Гермиона, — ты хоть что-нибудь в своей жизни читал, кроме учебников?

— Маггловского — ничего, — гордо ответил он.

— Тогда тебе придётся поверить мне на слово, — вздохнула она, — эта книга говорит на большем количестве языков, чем ты знаешь. Причём только один из них реально существует. Как раз то, что требуется свихнувшемуся любителю слов, у которого впереди вечность.



Малфой, хмурясь, открыл книгу и пробежал первую страницу.



— Хоб-биты, — пробурчал он.— Почти такой же бессмысленный набор звуков, как и речь этого господина. Может сработать. Ладно, я иду дарить, прикрой меня...

— Нет, пойду я, — решительно сказала Гермиона.

— Это ещё почему?

— Потому что я — женщина. А он любит женщин.

— Откуда ты знаешь?

— Из мифов и легенд. Кроме того, посмотри, какая у него борода.



Малфой посмотрел.



— Ухоженная, — признал он, — вьётся и блестит. Ещё немного, и я захочу себе такую же.

— Такую же я вряд ли захочу, но и мне нравится. Вот пойду к нему и скажу, что мне нравится его борода, и презентую книгу.

— Ну-ну, — сказал Малфой, закинул голову и посмотрел на Плутоса. Плутос был всяко не меньше Миноса. — Тебе придётся подарить ему ещё и лупу.

— Зачем? — подозрительно спросила Гермиона.

— А чтобы он смог разглядеть, что ты именно дама, а не неизвестно, что. Хотя в твоём случае, боюсь, и лупа не поможет.

— В зуб, — коротко пригрозила Гермиона. Подумала и добавила, — с ноги.

— Зуб я себе отращу, — грустно ответил Малфой, — а вот ты, Грейнджер, сможешь ли отрастить себе гендерные признаки?

— Если у меня, по-твоему, отсутствуют гендерные признаки, то почему же ты всё время ко мне пристаёшь?



Малфой раскинул руки, словно приглашая Гермиону полюбоваться набившей оскомину холмистой пустыней, и патетически вопросил:



— А к кому мне здесь ещё приставать?!

— Фу, какой ты нетребовательный, — сказала Гермиона, — и это в двадцать семь лет! Что же будет в шестьдесят?



Она отмахнулась от демона, выхватила у Малфоя книгу и зашагала к Плутосу. Малфой последовал за ней, подпинывая мелкие камешки и норовя попасть Гермионе по пяткам. Это ей не то, чтобы мешало — сквозь железную кожу ботинок почти ничего не ощущалось, — но, смешно сказать, раздражало.



Живоглота это тоже раздражало. Послышалось предупреждение — краткое, сиплое и грозное. В ответ Малфой обсыпал Гермиону целой горстью острой щебёнки. Тогда Живоглот перешёл к конкретным действием. Раздался яростный взмяв, треск раздираемой ткани и вопль Малфоя:



— Я убью твоего кота!

— Бог в помощь, — рассеянно ответила Гермиона. Они уже подошли почти к самому подножию бородача. Тот угрожающе подался вперёд, но был так несуразно и нелепо огромен, что испугаться как-то не получилось. Малфой, Живоглот и демон тоже не слишком впечатлились — кот сел на попу и взялся мыть ухо, а демон с независимым видом повис над его головой. Малфой же отошёл подальше, присел на камешек и занялся разодранной Живоглотом штаниной.



— Совсем страх потеряли, — сказала Гермиона, положила книгу наземь и закляла её на увеличение. Книга принялась стремительно распухать. Живоглот с обиженным мявом поскакал к Малфою, таща демона на хвосте. Гермиона медленно отступала, по мере того, как книга росла, а глазищи Плутоса раскрывались всё шире.



— Quod ad hoc iuro Satanas est?! [2] — загремел он. Малфой на мгновение отвлёкся от своей штанины.

— Ты поняла, Грейнджер? Он впервые в жизни видит книгу!

— Цыц, — велела Гермиона и зашагала по периметру громадного, как площадь, тома, выкрикивая Укрепляющее заклятие.

— Если он решит её порвать или сожрать, это заклятие не поможет! — крикнул Малфой.

— А если решит почитать, то поможет, — ответила Гермиона. Обойдя всю книгу, она наложила на книгу заклятие Самочтения, и тоже отступила к Малфою. Малфой встал, спрятал палочку и вдруг почтительно поклонился Плутосу. Гермиона, замешкавшись на мгновение, сделала реверанс.



— Сутулишься, Грейнджер.



Гермиона открыла было рот, чтобы огрызнуться, но тут сверху пала тень. Пришлось закрывать рот, хватать Малфоя за руку и оттаскивать его от Плутоса ещё на несколько десятков шагов.



Мохнатая, когтистая лапа опустилась и бережно взяла книгу.



— Надо было сделать ещё больше, — сказал Малфой. — Для него это карманный формат.

— Ничего, справится, — ответила Гермиона, зачарованно глядя, как Плутос, нечаянно оцарапав когтем обложку, осторожно положил том обратно на землю (земля дрогнула), и принялся ожесточённо обгрызать когти на обеих лапах одновременно.



— Господи, — сказал потрясённый Малфой.

— Вот так надо любить литературу, — наставительно сказала Гермиона.



Плутос вновь взял книгу в руки и раскрыл её.



“When Mr. Bilbo Baggins of Bag End announced that he would shortly be celebrating his eleventy-first birthday with a party of special magnificence, — на весь Ад поведал мягкий и приветливый мужской голос, — there was much talk and excitement in Hobbiton.”



— Поверить не могу, — сказал Малфой.

— Он тоже, — сказала Гермиона. — Тоже не может поверить. В своё счастье.



Плутос держал книгу на раскрытой ладони, внимал мягкому мужскому голосу и, когда наступала пауза, аккуратно перелистывал страницу. Его пылающие глаза скользили по строчкам.



— Что я тебе говорила! — торжествующе сказала Гермиона, — он читает!



Малфой крепко взял её за руку.



— Пойдем отсюда, не будем ему мешать. Где наши бестии?

— Сам ты бестия, — огрызнулась Гермиона, — а Глотик вон там, — она показала, — во Вратах. И демон с ним. Какие они всё-таки умницы! В отличие от нас.

— Вот именно. Пойдём, пойдем, скорее!



Они беспрепятственно прошли в тоннель под Вратами. Новообращённый поклонник профессора Толкиена и глазом в их сторону не повёл.



— Поведение Стражей просто возмутительно, — надменно заявил Малфой, — они откровенно манкируют своими обязанностями.

— Когда мы доберёмся до Девятого Круга, — ответила Гермиона, — ты сможешь подать жалобу их начальству.

— У тебя, Грейнджер, странные представления об иерархии, — всё так же надменно ответил Малфой, — ты полагаешь, что князь Ада лично занимается хозяйственной частью?

— Почему бы и нет? Амбридж же занималась. Лично.



Малфой покраснел и замолк.



Они подошли к выходу из тоннеля. Там, под самой аркой, сжался в комок Живоглот. Из-под его брюха вылетел демон и сиганул Гермионе в рукав.



— Господи, что же там такое? — спросила Гермиона.



Там был грохот. Когда Гермиона и Малфой осторожно высунули голову из-под арки, грохот обрушился на них, придавил к земле, забил уши болью. Гермиона инстинктивно шарахнулась назад, в тишину, не удержалась на ногах и шлёпнулась наземь, свернулась клубком, не отрывая ладоней от ушей.



— Придётся наложить Заглушающее заклятие, — послышался голос Малфоя. — Иначе мы и шагу не сделаем.



Гермиона осторожно отняла ладони от ушей и очень осторожно подняла голову. Малфой, бледный и взмокший, сидел перед ней на корточках и внимательно смотрел на неё. Встретив её взгляд, он слабо хихикнул.



— Что смешного? — оскорбилась Гермиона.

— Да вот, смотрю, как тебя скрючило, — объяснил Малфой, — точь-в-точь, как твоего кота.



Живоглот вознегодовал слабым от пережитого потрясения голосом.



— И на твои уши наложим Заглушающее, — пообещал коту Малфой. Почесал поцарапанную ногу и добавил, — я в последнее время совсем не злопамятный.

— Ты в последнее время вообще — святой, — сказала Гермиона.

— Что вы, леди, — возразил Малфой, вставая и подавая руку Гермионе, — был бы я святым, не проник бы в Ад. Кстати, мы идём дальше или еще чего-то ждём?

— Ждём, пока я приду в себя, — решила Гермиона.



Она сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь побороть тошноту и гул в ушах. Малфой тем временем сотворил водяной шарик и нацелился его потребить, но Гермиона выхватила палочку, перетянула шарик к себе, выпила и облизнулась. Малфой посмотрел на неё с упрёком.



— Могла бы и попросить.

— Мог бы и предложить, — парировала она. — Сэр.



Малфой быстро щёлкнул её в нос — она не успела ни уклониться, ни ударить его по руке — и показал язык.



— Это мне урок, — хмыкнула Гермиона и потерла нос. — Нечего величать сэром кого попало…



Малфой надулся и полез в книгу.



— Четвёртый круг, скупцы и расточители, — пробормотал он, — почему-то катят камни. Вот откуда такой грохот. Ну, с этими мы справимся без проблем.

— Да?



Малфой грустно посмотрел на неё сверху вниз — как цапля на лягушку.



— Меня буквально убивает твой скептицизм, Грейнджер. — сказал он печально, — что тебе мешает просто довериться мне?

— Действительно, — хмыкнула Гермиона, — что же мне мешает?



Заглушающее заклятие имеет один недостаток — чтобы его наложить, недостаточно знать, что заклинаемый объект имеет уши. Нужно эти уши видеть. То есть, заклясть мерцающую искру — демона Максвелла — не представлялось возможным.



— Спрячь его в сумочку, — посоветовал Драко.

— Слишком маленький, — возразила Гермиона, — может вообще исчезнуть. Заверну я его лучше в вату и положу в карман. Не возражаешь? — адресовалась она к мерцающей искре.



Демон не возражал. С готовностью влез в кусок медицинской ваты и быстро превратил его в подобие кокона, который Гермиона и сунула себе в карман. После чего они с Малфоем закляли друг друга и Живоглота. Под действием заклинания уши кота плотно прижались к голове, заставив Гермиону сморщиться от неприятных воспоминаний. В ту зиму, когда они с Гарри и Роном партизанили по всей Британии, кот, в свою очередь, тоже шлялся неизвестно где и заработал чудовищное воспаление. Вот точно так же у него были прижаты уши, а уж орал он, что твоя баньши — особенно когда Гермиона взялась, наконец, его лечить…



Малфой дёрнул её за рукав, возвращая к действительности, и раздражённо ткнул палочкой в сторону арки — пошли, мол.



Они опасливо вошли в Четвёртый Круг, но заклинание работало безупречно — тихо была, как на уроке у Снейпа. Только вот уши довольно неприятно ныли, всё-таки ушная раковина не для того создавалась, чтобы складываться пополам и плотно закрывать слуховой проход…



Вдобавок и дороги не было, а была опасная для жизни толчея. Тени скупцов и расточителей непонятным образом катили вполне материальные и весьма массивные глыбы. Единого направления не было — катили куда попало, сталкиваясь, высекали снопы искр, падали, поднимались, вновь хватаясь за свои глыбы, и даже затевали драки, когда кому-нибудь казалось, что его собрат после падения ошибся глыбой. Один из камнекатателей, голый, грязный, обезумевший от такого времяпрепровождения, прокатил свой камень буквально в дюйме от Глота — кот еле увернулся, даже возмутиться не успел.



Гермиона сердито взглянула на Малфоя — кто-то обещал ей, что проблем не будет. Малфой подмигнул, запустил руку в карман, и широкими движениями сеятеля принялся разбрасывать по сторонам нечто жёлтое и блестящее — вправо, и влево, и вправо…



И вот один из скупцов-расточителей остановился, подобрал блестящий кружок, осмотрел со всех сторон, попробовал на зуб, и вдруг упал на колени, торопливо сгребая жёлтое и блестящее вместе с грязью и запихивая это в свои лохмотья. И вслёд за ним все остальные принялись подбирать и прятать, и вот уже одному показалось, что сосед подобрал то, что ему не принадлежало, и дал ему в челюсть, а тот дал ему в ответ и начал жадно хватать то, что вывалилось из рук упавшего, и пошло-поехало — и справа, и слева. Зато впереди стало посвободней.



Малфой пошёл вперёд, не переставая разбрасывать, Гермиона и Живоглот двинулись за ним след в след.



"Лепреконово золото, — думала Гермиона, — ай да Малфой…"



Они так и шли гуськом, пока размашистые движения Малфоя не замедлились от утомления. Тогда Гермиона догнала его, запустила обе руки ему в карманы и принялась разбрасывать. Получалось опасно близко — размаха не хватало. А идти было ещё далеко.



Малфой вдруг остановился, сокрушённо покачал головой и стал раздеваться. Вручил Гермионе мантию, показал знаками, чтобы она продолжала разбрасывать обманные денежки, разделся окончательно и обернулся единорогом.



Гермиона привычно сунула в сумочку Малфоево барахло, закинула Живоглота на спину единорога и залезла сама. Поместила кота впереди себя, чтобы вредное животное цеплялось когтями за её мантию, а не за единорожью шкуру, и единорог рванул с места в карьер.



Та ещё была джигитовка. Держаться можно было только ногами, руками нужно было раскидывать чёртово… то бишь, лепреконово, золото. Хорошо, хоть Живоглота придерживать не пришлось, а даже напротив — котище вцепился передними лапами в белую гриву, а задними в мантию Гермионы, и этим — худо ли, бедно ли — помогал не упасть. Судя по затылку кота, он пел боевую песнь, жаль, что слышно его не было.



Долго так продолжаться, конечно, не могло, и, сознавая это, единорог нёсся изо всех сил.



У Гермионы отваливались руки, нестерпимо болели уши, ноги дрожали, к тому же, одолевала дурнота. Она едва видела, что противоположная стена долины приближается, и, превозмогая жгучую боль в плечах, всё зачёрпывала, и разбрасывала, и зачёрпывала, и ей казалось, что так будет всегда. Ад. Без конца, выхода и надежды.



Единорог с разгону влетел в темноту и безлюдье крытого тоннеля и встал. Гермиона по инерции сделала ещё несколько разбрасывающих движений, после чего, потеряв сознание, соскользнула с белой спины наземь.



[1] — Прообраз аудиокниги — заклятие, заставляющее книгу читать самоё себя. Свистнуто — с благодарностью и любовью — из романа Пола Андерсона “Операция Луна”.

[2] — “Клянусь Сатаной, что это за хреновина?”

Перевод полностью на совести google translate.