Выходя из самолёта в аэропорту имени Джона Кеннеди, Клэр на мгновение остановилась на верхней площадке трапа и окинула пытливым взглядом стоянку внутренних рейсов — где-то здесь, совсем рядом, сейчас, в эту самую минуту, находился Джейми. В этом городе. Ей казалось, стоит ещё чуть-чуть потерпеть, и она увидит его. Встретит в толпе пассажиров, на улице или в кафе за столиком.

«С ума сошла, — одёрнула себя девушка и, заглядывая поверх живота под ноги, осторожно шагнула дальше по трапу. — Здесь тебе не Бенедикта».

В зале прилёта её ждал сам Дугал, потому как девушка наотрез отказалась садиться в машину с кем бы то ни было кроме него.

— Если тебе некогда, возьму носильщика и случайное такси. Это не проблема, — заявила по телефону.

В ответ мистер МакКензи довольно рассмеялся — такое доверие от беременной женщины ему явно льстило.

Как выяснилось, он занимал половину десятого этажа дома, недалеко от входа в Центральный парк на 59th street, окаймляющей его южную границу. Квартира мистера МакКензи оказалась двухэтажной и вполне традиционной, но для Клэр всё-таки излишне пафосной и аляпистой — очень уж много ковров. Прямо как в Азии или на Ближнем востоке. В кабинете на этажерке, не то красного дерева, не то его добротной имитации, выставлена целая коллекция статуэток типа нэцкэ и курительных трубок, а на журнальном столике — красавец кальян.

По её настойчивой просьбе, хозяин поселил миссис Рэндолл на первом этаже в комнате для гостей.

Остановиться, как раньше, у дядюшки, племянница элементарно побоялась. Во-первых, мистер Бошан сейчас жил с Терезой в её новом коттедже, и оставаться в его пустой квартире одной, девушке показалось как-то жутковато. А во-вторых, дом Дугала охранялся почти как «Белый», который в Вашингтоне, только ещё и располагался в исключительно бойком, многолюдном районе и, по словам самого мистера МакКензи, буквально кишел бдительными бабульками, «коренными жительницами» лавочек в Центральном парке.

У Дугала Клэр жилось спокойно. Не сказать, чтобы очень уж привычно и уютно, но, тем не менее, вполне мило.

«Я уживаюсь со всеми, с кем захочу». — Вспоминала девушка его слова там, в квартире Джейми на 3th Avenue, и только сейчас поняла весь их смысл. Дугал был очень лёгким даже по энергетике. Он не давил, не вынуждал, не дёргал, не выжидал, не навязывался и не надоедал. Мужчина просто делал своё дело и вёл привычный образ жизни. Работал. Уходил рано, приходил поздно.

Он не поднимал тему отцовства ребёнка Клэр, да и вообще всячески избегал разговоров о своих родных, брате и племяннике. Девушка недоумевала и не знала, радоваться этому или огорчаться. Порой ей казалось, будто Дугал всё видит и понимает, и в его взгляде сквозило нечто такое, отчего становилось неловко. Какая-то тоска или горечь. Но иногда от них не оставалось и следа, и гостья начинала подозревать, что мужчина принимает ситуацию чисто вслепую и просто забавляется ею.

Но да как бы там ни было, а в большинстве моментов она видела перед собой человека весьма опытного и зрелого.

«Этот мальчик — взрослый. Без моих соплей разберётся».

Да и разбираться особо было некогда. Доктор Рэндолл тоже дома не засиживалась. Она, так же как и в первый год резидентуры, много пропадала на занятиях, в библиотеках, на практике в больницах и госпиталях. Виделись они с Дугалом в основном поздно вечером в гостиной, да рано утром в машине по дороге на работу — поскольку гостья наотрез отказалась садиться в салон с кем-либо из его водителей, хозяин частенько подвозил её сам.

Поначалу девушка старалась хоть как-то отплатить мужчине за его гостеприимство, но мужчина быстро это понял.

— Клэр, — зашел он однажды после работы на кухню, когда она ставила в духовку шарлотку с грушами и тыквой. Окинул взглядом «поле битвы» и растянул губы в тонкую линию. — Талула отлично со всем справляется.

— Я хотела… мне не трудно… — промямлила гостья, закрывая дверцу.

Дугал отрицательно покачал головой.

— Не надо.

А на саму домработницу, которая продолжала убираться в квартире мистера Фрейзера по понедельникам, Клэр смотрела как на одного из самых важных и значимых людей в своей жизни и откровенно побаивалась — этой женщине ничего не стоило одним словом или даже полунамёком вынести девушке приговор или позволить родиться заново. Допустим, поведать о том, какого размера бюстгальтеры разбросаны сейчас на круглом диване Джейми, в его спальне, или чьи комнатные тапочки ей пришлось убрать с качелей в гостиной. Клэр так и ждала, что филиппинка выдаст хоть какую-то крупицу информации, и до одинаковой дрожи в коленках паниковала, и по поводу её молчания, и возможных откровений.

Однако, на беду или на счастье, домработница оказалась весьма сдержанной особой и знала своё место. Появляясь почти каждый день у мистера МакКензи с утра, она много хлопотала на кухне, и делать вид, что не знакома с Клэр, не стала. Но этим и ограничилась.

Кстати, её кулинарные старания должного воздействия на гостью не возымели — надевая на руку часики, девушка всё так же застёгивала ремешок на свою «родную» вторую дырочку, хоть и потяжелела с начала беременности на двадцать пять фунтов.

Однако кушать порой хотелось нешуточно.

И что самое интересное — ночью. На ферме мужа в моменты отчаянного голода она смело шла к холодильнику в любое время — потому как, сама же его и наполняла — и устраивала там самый отвязный «жор». И хоть у Дугала ситуация сложилась с точностью до наоборот, беременная надеялась, что её никто не застыдит до макового цвета лица и не укусит, если она заглянет на кухню после двенадцати.

В первый же её поход к «нержавеющему другу» они, с подоспевшим к ней в компанию Дугалом, устроили настоящий пир. Вытащили на свет божий всё, что нашли съедобного в пределах досягаемости и прямо в упаковках разложили на всех горизонтальных поверхностях. Ели с ножа холодную ветчину, сыр, паштеты, ломали печенье и запивали горячим чаем.

Мужчина травил байки про своих знакомых, которые по пятницам, как следует, надираются в барах пивом и ещё чем покрепче, а не далее чем в субботу уже пыхтят в тренажерных залах. При виде того, как мистер МакКензи показывает в лицах своих незадачливых друзей и принимает причудливые позы, Клэр с удовольствием хохотала, держась за живот.

— Я же говорил, что из нас получилась бы отличная пара, — внезапно выдал он под конец, сворачивая упаковку дорблю и любуясь улыбкой своей ночной сотрапезницы.

Смех Клэр споткнулся с каким-то болезненным звуком. Будто палец ноги о ножку стула. Девушка в нерешительности поправила волосы и повела глазами по кухне, как бы вспоминая своё пребывание здесь с первой минуты. И поскольку понимала, что всё-таки, как бы ей сейчас не было весело, но в ночные часы она предпочитает не поглощать, а тратить калории и совершенно недвусмысленным способом — ритмично и громко — неопределённо пожала плечом.

— Возможно, ты прав.

Мужчина самодовольно усмехнулся уголком рта.

— И это я ещё не включал своего обаяния.

Хотя, у мистера МакКензи блеснуть харизмой поводов имелось предостаточно. Он оказался заядлым картёжником, знал неимоверное количество игр и всегда выигрывал. Даже в покер. Миссис Рэндолл, игравшей в эту игру плохо и ещё хуже владевшей лицом, проигрывать быстро надоело, поэтому по выходным, перед включенным телевизором, они «рубились» в какую-то Лобу, Падан и Калифорнийский Джек.

Дугал даже показал девушке колоды с эротическими картинками. Красивые. Просмотрев их, Клэр с улыбкой предположила, что наверняка у него имеются ещё и с порнографическими фотографиями, на что мистер МакКензи громко рассмеялся.

Один раз звонил муж и справлялся о делах. Он, как и планировал, устроился кочегаром в интернат. Вроде бы при разговоре был трезв, а об остальном жене предстояло только догадываться. Клэр разговаривала с ним сдержанно и без особого желания.

И даже когда летала на два дня в Бенедикту к Джессике на приём, с Фрэнком предпочла не встречаться.

Последнее перинатальное УЗИ на предмет органов и тканей малыша показало, что плод без патологий и вполне здоров. Успокоившись и повидавшись только с мамой и Занозой, Клэр вернулась, для последнего рывка, в Нью-Йорк.

Однако не всё проходило гладко, и так, как она запланировала. Доктор Рэндолл с первого раза не сдала тесты по медицинскому оборудованию и технике безопасности. Пока оплачивала пересдачу и готовилась к ней, преподаватель куда-то срочно уехал, и обещал вернуться только к тестовой неделе перед Рождеством. Таким образом, ей предстояло пересдавать дисциплину по скайпу.

На работе далеко не у всех вызывал умиление её выпирающий живот, и её без сожаления ставили на ассистирование родам, где постоянно нужно быть в напряжении и много хлопотать вокруг рожениц. Это уже не говоря о психологической составляющей.

Клэр чувствовала, будто стоит в очереди за этими женщинами.

«Одно дело сто раз увидеть, а другое — один раз сделать самой». — Она впервые ощущала себя практически на равных с роженицами. С которыми её, кстати, уже начинали путать, стоило ей снять спецодежду медика. Пару раз пришлось выслушать разнос, что она ходит, где хочет, тогда, как должна лежать в палате и ждать врача.

Конечно, она уставала. Спину ломило, ноги гудели, малыш пинался уже нешуточно, того и гляди, норовил упереться ступнёй в печень или ещё хуже — мочевой пузырь, но в хлопотах вокруг пациенток быстрее летело время. Клэр частенько слышала от беременных на поздних сроках: «Быстрее бы родить». Да почти постоянно. Теперь она почувствовала это на себе. Девушка уже давно мечтала просто вытянуться на животе и поспать в такой позе хотя бы пару часиков, подозревая, что если бы у неё это получилось, продрыхла бы суток двое, не меньше.

Встречались среди гинекологов и сочувствующие. Эти отсылали ее, куда подальше, к компьютерам и картотекам и давали задания по систематике или статистике, просили заполнить истории беременностей, болезней или назначения.

Несколько раз предлагали здесь, в Нью-Йорке, пройти курс витаминов или расслабляющих систем, чтобы убрать преждевременный тонус матки и укрепить мускулатуру. Но всё это Клэр отвергала без разбора, мотивируя тем, что чувствует себя отлично. Не проходило у неё опасение в отношении Колама. Она была прекрасно осведомлена, что, допустим, какой-нибудь подкупленной им медсестре не стоит больших усилий подменить стерильную иглу и занести Клэр инфекцию гепатита или даже ВИЧ.

В общем-то, работа и учёба отменно забивали голову, малыш каждую свободную минуту тянул внимание на себя, но иногда всё это отходило куда-то на задворки сознания, уступая место одному единственному человеку.

Двадцать девятого числа октября месяца ему исполнялось двадцать девять лет. До того как он вернул ей украшение, именно этим днём жила и дышала Клэр все эти долгие месяцы. Она планировала прийти к имениннику, поздравить и поговорить. Но сейчас решила пропустить его праздник и встретиться чуть позже. Девушка понимала, что трусит и откладывает, но другого от себя не ожидала и не требовала.

А ещё она мечтала, что вдруг ей неимоверно повезёт, и она столкнётся с ним где-нибудь на тротуаре в городе, хоть и доподлинно знала, что Джейми по улицам не ходит. Для этого в США слишком дешевый бензин.

Да и за прошлые полгода в Нью-Йорке она видела Фрейзера на улице случайно лишь однажды. Он выходил из какого-то ресторана с группой мужчин в таких же, как на нём, классических костюмах и начищенных до блеска туфлях. Все вместе сели в огромный серебристый автомобиль и уехали.

Мечтая об их нынешней встрече, Клэр представляла, что отец её ребёнка не сделает ей слишком больно, и у неё даже хватит смелости или безрассудства рассказать о сыне, и пусть там хоть три Сибилл сидят в квартире или даже лежат на диване. Она почему-то была уверенна, что теперь, чем быстрее признается, тем лучше. Сообщит информацию, а пусть потом Фрейзер поступает так, как сочтёт нужным. У него карт-бланш.

Её тоска по этому человеку уже давно переросла в некое болезненное хроническое состояние. Как у людей после длительного голодания атрофируются цепочки нейронов между желудком и мозгом — они едят, а сигнал о сытости в подкорку не поступает — так и Клэр казалось, что даже если Джейми сейчас сядет за стол напротив, ей не «насытиться» его присутствием. Не так быстро.

И вот когда она, уже окончательно, призналась себе, что больше причин откладывать визит к Джейми, и возможностей оправдать свою трусость, у неё нет, её мечта сбылась.

Миссис Рэндолл шагала по 8ht Avenue из детского диагностического центра, где забрала статистику анализов недоношенных детей. Она готовила работу о влиянии срока родов на выживаемость и длительность выхаживания младенцев. Ей обещали досрочно поставить зачёт по фетоплацентарной системе.

Девушка уже взошла на порог перед ступеньками в метро станции «Astor Place», но почему-то посмотрела налево.

И застыла.

Прямо посередине улицы, в черном костюме и белой рубашке с галстуком, дорогу переходил Джеймс Фрейзер. В одной руке он держал файлы с бумагами, а пальцами другой придерживал полы пиджака, зажимая в ладони ключ от машины. Его волосы ветер разделял на проборы, чёрные брюки облепили стройные длинные ноги, галстук забросило на плечо. Чуть позади него семенила на довольно высоких каблуках какая-то девица тоже с документами в руках, в офисном тёмном костюме, с простым хвостом длинных каштановых волос и в очках тонкой оправы.

Они оба, ни на кого не глядя, приблизились к припаркованному чёрному автомобилю, который уже мигнул огнями сигнализации. Девица устремилась к пассажирской дверце, придерживая от ветра, распахнула её и ловко юркнула в салон.

Джейми подошел к месту водителя, открыл дверь и посмотрел прямо перед собой на стекло. Его глаза изменили аккомодацию и упёрлись взглядом прямиком в Клэр.

Та, так и застыла, с занесённой ногой на ступеньку и отвисшей челюстью.

Мужчина тоже замер. Он стоял и смотрел в глаза девушке, не моргая. Затем прищурился и сделал, судя по всему, бездумный шаг назад, после чего машинальным движением захлопнул дверь перед собой.

Клэр приставила ногу и чуть повернулась ему навстречу. Как флюгер, только наоборот.

На его красивом лице отобразились волнение, и даже некое восхищение. Он вскинул подбородок и закусил уголок губы.

И только девушка приготовилась, что он направится к ней и подойдёт, и сама сгруппировалась в высоком старте, сдерживаясь, чтобы не ринуться навстречу, как Джейми опустил глаза на её живот.

Его взгляд тут же ослеп — мужчина устремился внутрь себя. Красивое лицо подёрнулось печатью какой-то многозначительной пустоты. Эдакого парадокса. На нём не отобразилось ни осуждения, ни восхищения, губы не дрогнули ни в ухмылке, ни в скептической гримасе.

У Клэр внутри всё рухнуло. Сильно-сильно, практически нестерпимо защипало в горле, и глаза подернулись влагой. Она с трудом сглотнула и чтобы не упасть, и не сделать что-нибудь дикое и неправильное, вцепилась глазами в образ любимого мужчины и держалась за него как за мачту корабля во время шторма — боясь моргнуть и выпустить из «глаз». У неё настолько обострилось зрение в этот момент, что она как орёл рассмотрела невидимые морщинки и несильные круги под глазами Джейми.

Стараясь не шевелить головой, чтобы не разорвать зрительный контакт, развернулась к нему всем корпусом.

И, видимо, спугнула.

Он дёрнулся, будто очнулся от наваждения, сморгнул и сделал ещё один шаг назад. После чего отвернулся к машине, открыл дверцу и забрался в салон.

Что произошло дальше, девушка не помнила. Кажется, она так и поворачивалась всем телом, а если точнее, то своим животом за его отъезжающим автомобилем, как стрелка компаса — за севером.

А потом спускалась в метро, обливаясь слезами.

«Вот и поговорили». — Она даже не знала, что к этому ещё можно добавить. Джейми, не произнеся ни слова, всё сказал и сделал ей очень больно. Даже слишком. Встречу пришлось отложить. И хоть в душе остался осадок от произошедшего, в виде некоего азарта, непонятного упрямства, но разобраться в себе она уже была не в состоянии — слишком тяжело.

За несколько дней до её отъезда в Бенедикту, Дугал пришел домой пораньше с матовым чехлом от одежды в руках.

— Я приглашаю тебя в ресторан. — Раскрыл он молнию на флизелине, и Клэр ахнула.

Перед ней оказалось, красивейшее нежно голубое платье, с завышенной талией, покроя принцесс. Натурального шелка с искусной, замысловатой драпировкой из тафты и с какими-то камушками, оно покоряло своим величием и породистостью.

«Marchesa». — Красовалось на крошечной этикетке на спинке.

«Понятно», — с благоговением вздохнула Клэр. Она совершенно не хотела со своим животом идти в ресторан и, судя по всему, Дугал об этом догадывался. Такое платье послужило шикарным аргументом, во всех смыслах.

Они вдвоём ни разу никуда не выходили, хоть мистер МакКензи приглашал её однажды с собой на деловой ужин и даже не скрывал, что его прикалывает привести на встречу к партнёрам беременную девушку.

— Так и представляю их рожи, — тянул он ухмылку уголком рта.

Но Клэр согласилась, только лишь, прогуляться в Центральном парке, под ручку — очень уж красивая выдалась осень в Нью-Йорке.

Мужчина привёз её в «Per Se». Там тихо играла на рояле зрелого возраста дама, и пахло «породистой» едой.

Под звуки мелодий «золотого века» Голливуда, они ели тартифлет и разговаривали о людях, об их настроениях, о том, что влияет на самочувствие. Немного коснулись темы секса. Так, вскользь. Дугал говорил совсем не то, что Джейми и абсолютно не так, но Клэр всё равно слушала с интересом, да и сама много рассказывала о Бенедикте и её обитателях, о той, жизни, которую хорошо знала.

Вокруг сидели компании примерно возраста мистера МакКензи. С мужчинами и женщинами за одним из столиков он даже поздоровался.

Девушка, то и дело, притрагивалась к своему платью, проводила ладонями по животу, по шелку или тафте и всё время думала, как бы сделать так, чтобы не брать его насовсем.

— Не обольщайся, — вдруг с широкой улыбкой проговорил Дугал, после того как сфотографировал свою визави на айфон. — Я взял его на время.

Она широко распахнула глаза.

— Это настоящие бриллианты, — обвел он указательным пальцем камни на её лифе.

— Сумасшедший, — прошипела Клэр, почувствовав, тем не менее, облегчение.

— Отнюдь, — скривил губы МакКензи. — Присмотрись к здешним женщинам. — Обвёл он глазами зал. — Ты думаешь, у них стекляшки?

Пригласил он девушку и на танец. Когда они танцевали, то неожиданно очень сильно толкнулся в животе малыш. Так, что у Клэр даже немного дёрнулась голова.

— Ого! — заметил это Дугал и довольно заулыбался. — Богатырь! — Он убрал руку с талии Клэр и положил её на живот девушке. На это раз ребёнок не толкнулся, а пошевелил ножкой или ручкой, но мужчина всё равно почувствовал. Его взгляд потеплел, и со словами:

— Мда, это интересно, — он убрал ладонь.

В последнее утро пребывания Клэр в его квартире, когда уже все её вещи были сложены в чемодан, и девушка ждала своего «водителя», чтобы тот отвёз её в аэропорт, как всегда с утра пришла Талула и принесла какие-то продукты с рынка. Когда приехал Дугал и первым вышел из квартиры с чемоданом, а Клэр сидя на оттоманке в прихожей застёгивала сапоги, филиппинка появилась из кухни, вытирая руки о полотенце. Она твёрдым, почти надменным взглядом посмотрела на девушку сверху вниз.

— У него никто нет, — проговорила на неправильном английском, кивая куда-то за стенку. — Рыбка смерть, — показала руками прямоугольник аквариума. — Возвращайся к нему, дура. — И не дождавшись реакции, развернулась и быстро скрылась в глубине квартиры.

* * *

Это было чем-то невероятным и каким-то непонятным, но их с Джейми сын появился на свет двадцать девятого числа.

C утра Клэр стояла у окна на кухне в маминой квартире с чашкой чая в руках. За последние три дня её живот довольно заметно спустился к бёдрам, и доктор Рэндолл понимала, что отсчёт пошел на часы. Поэтому, когда почувствовала, как тяжелеет поясница, будто её тянет вниз течением реки, не раздумывая, вынула из стакана в ванной свою зубную щётку, замотала тапочки в пакет, не забыла телефон и, утрамбовавшись в МакКуина, отправилась в больницу.

Клэр много раз принимала роды, но всё-таки когда тебя саму будто режут заживо или протыкают раскалёнными спицами, всё воспринимается немного по-другому. Она кричала, стонала, плакала и молилась, чтобы всё это поскорее закончилось. Единственное, что удалось — не ругаться.

Джессика присутствовала тут же и именно она настояла на спинальной анестезии — таз у роженицы по всем меркам был узкий, поэтому чтобы не дать застрять в нём крупному ребёнку, и позволить девушке тужиться посильнее, сделали эпизиотомию и хорошо обезболили.

Наблюдая за женщинами на родовом столе, Клэр убеждалась, что для них всё проходит в каком-то угаре, в промежуточном состоянии между забытьём и явью. Потуги и боль выматывают настолько, что граница между внешним миром и внутренними ощущениями стирается, происходит дезориентация в пространстве и времени.

То же самое творилось и с ней. Болезненными казались даже прикосновения воздуха к коже как при ожоге. Девушка уже не понимала, сколько минут прошло с момента первой схватки: пять или сто. А может сутки? И долго ей ещё так мучиться?

— Клэр, у тебя ребёнок начинает страдать, — глядя на монитор пояса плода, нахмурилась Джессика. — Так, а ну-ка, — подошла и растолкала всех в ногах роженицы. — Разойдитесь, — и сама отошла в сторону. — А теперь, потужься так, чтобы матка вылетела из тебя и разбилась о стену, — кивнула в противоположную сторону от Клэр.

Та к этому моменту уже настолько отупела от мучений, что машинально представила то, что ей только что описали, и напряглась изо всех сил. А когда выдохнула и расслабилась, то услышала плач ребёнка.

Мир тут же прояснился, пелена спала и произошла мгновенная переоценка ценностей.

Клэр видела разных новорожденных, но даже она не встречала таких причёсок. Головка её малыша была покрыта прилизанными от вод волосиками как толстой, плотной шапочкой.

Все присутствующие ахнули.

— Клэр, — посмеивалась Джессика, поднося сына к мамочке, — это что ещё такое? Ты такая же была?

Доктор Рэндолл с доктором Тиглиниди как-то ещё раньше обсуждали, что все роженицы, когда им показывают новорождённых впервые, ведут себя абсолютно одинаково — машинально протягивают руки к своим детям.

— Я-то этого делать не буду,— рассуждала тогда Клэр, имея ввиду, что прикасаться к младенцам необработанными руками без перчаток запрещено. — Всё равно мне его никто не даст.

И, разумеется, забыла о своём решении.

— Я не… знаю, — еле выдохнула обессилевшая мамочка и протянула руки к сыну.

— Куда… — отвела в сторону мальчика Джессика и засмеялась. А Клэр только лишь смогла слегка растянуть уголки рта в противоположные стороны.

Когда всё миновало, малыша обработали, спеленали и положили рядом с мамой, она наконец-то отвела душу — настал долгожданный момент под названием «И пусть весь мир подождёт».

Она сделала это! Он родился! Теперь у неё есть сын. Её ребёнок. Ни брат, ни племянник, а именно сын. Собственный. Этот сморщенный комочек показался ей нереально красивым. Просто прекрасным. А ещё — самым-самым лучшим во всем Мире и на всей Земле. Целых восемь фунтов, шесть унций счастья.

Девушка рассматривала красненькое, отёчное личико ребёнка, искала в нём собственные черты и не находила.

«Может, хоть мама скажет, что на меня похож, — заглянула под шапочку. — Вообще-то, если бы я родилась с такой гривой, она бы уже давно рассказала». — Погладила пальчиком роскошную шевелюру сына, и мысль сразу переметнулась к его отцу. Девушка не могла уловить ни единой черты Джейми в родном человечке перед ней, но только лишь чуть отстраняла голову, чтобы окинуть в целом, облик Фрейзера проступал, словно гипсовый оттиск.

«Джейми стал отцом, — думала она о том, что скоро познакомит своих мужчин. — Я назову его сына Айс».

— Твой отец тебя защитит, — прикоснулась пальцем к кончику носа сынишки. Тот даже не пошевелился и не пискнул. Спал. Как правило, новорождённых мальчиков и девочек зачастую очень трудно отличить, но только не Айса. У этого маленького Фрейзера уже брутально набрякли щеки, плотно сжались в тонкую линию губки, и подбородок выпирал как у генерального директора чего-то там. — Мы с папой будем тебя любить. — Клэр лелеяла надежду, что Джейми увидит такого красавца и отдаст наследство. Прекратит уже наконец-то это дурацкое противостояние. Мелькнула мысль поставить ультиматум, что вернётся к нему с сыном только в спокойную обстановку, но тут же отпала, как недоступная, ввиду слишком хорошего воспитания.

После выписки из больницы начались хлопоты. Нужно было приноравливаться к режиму, к кормлению, к чистоплотности с кошками в квартире и к положению теперь уже абсолютно несвободной женщины. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю и триста шестьдесят пять — в году.

— И так всю жизнь, — радостно улыбнулась мама. — Но ничего, вот второго родишь, тогда станет легче.

Дочь на это только закатила глаза, потому как ещё не могла сидеть от боли в промежности, да и воспоминания о родовом столе тоже энтузиазма с оптимизмом не добавляли.

Тиффани, кстати, очень много и хорошо помогала — подсказывала, успокаивала, вставала ночью и удивлялась такой шевелюре внука.

— Нет, дочь, я не помню, чтобы у тебя было… такое! — перебирала она волосики на голове у младенца. — Как шерсть у медведя. Даже пробора не видно толком. Это же надо!

Айс кричал громко, ел много, спал плохо, но зато с удовольствием пускал пузыри и купался. Очень любил пить водичку и люто ненавидел, когда его одевают и кутают. Это взрывало пупсу характер, он требовал уважения к себе и немедленного, безжалостного и немилосердного отмщения. И месть его была страшна. Когда его засовывали в конверт, орал во все лёгкие так, что Заноза с Сикорски в панике искали в квартире пятый угол. Таким образом, у работающего пылесоса появился важный и беспощадный конкурент. Под крики и ор мама так и спускались с сыном по лестнице в подъезде, и успокаивался парень только в коляске после пары кругов вокруг дома.

Хоть на улице установились довольно низкие температуры, но Клэр сразу же начала гулять с ребёнком. После Нового года им предстояло втроём ехать в Нью-Йорк — доктор Рэндолл планировала продолжить учёбу, а с внуком должна была нянчиться бабушка.

«Пока я не расскажу всё Джейми. — Замирала девушка в раздумье. Она предвкушала реакцию Фрейзера. Он мог заставить именно её сидеть с сыном, не доверяя всем нянькам планеты Земля с рекомендациями от самого Папы Римского. — Если он упрётся своей каменной натурой, придётся маме уволиться. Хватит. Наработалась. Пусть побудет с внуком, а мне нужно учиться».

Но да как бы там ни было, она точно знала, что с походом к папочке лучше не затягивать. Он и так взбесится и встанет на дыбы, что поступила по-своему, но как ни странно, Клэр уже не боялась Джейми и даже не стеснялась. Чувствовала, что ему больше не смутить её отстранённостью и жесткостью. Теперь, когда она не одна и ей всё-таки удалось выносить и родить сына, куда-то исчезли уязвимость и виноватость, а на смену пришли сила и уверенность. Почти наглость.

«Только бы всё это не исчезло, когда его увижу», — хваталась за лоб девушка, словно у неё жар.

Пришла пора Рождества.

На ежедневных прогулках Клэр с Айсом далеко от дома не отходили, а гуляли по улице и рядом с подъездом. Но подарки к празднику ещё никто не отменял, поэтому им с мамой пришлось выбраться в одну из суббот в Миллинокет. Тиффани тоже должна была что-нибудь прикупить подружкам.

Дочь зашла в очередной магазинчик на центральной улице города, а мама осталась стоять у входа с Айсом. Парня пришлось вынуть из коляски и взять на руки, потому как спать в неподвижном транспорте, целиком и полностью, шло вразрез с его представлениями о комфорте и в планы не могло войти априори — пупс начинал куксится и хныкать, и если его горя не понимали или делали вид, что не понимали, выдавал басовитую «ноту протеста» на весь тихий провинциальный Миллинокет. И это работало. Всегда.

— Добрый день, миссис Гленн. — Услышала женщина за спиной и обернулась. Перед ней стоял Фрэнк Рэндолл.

Его жена во время пребывания в Бенедикте всячески избегала встречи с мужем и к счастью, он тоже не искал общения с ней.

— Ему и без тебя весело, — недовольно хмурила брови и отмахивалась рукой мама. — Мистер Готчер видел его недавно в баре пьяным. С Максом на пару.

Поэтому и сейчас Тиффани внимательно изучила молодого человека на предмет его состояния, прежде чем ответить на приветствие.

— Здравствуй, Фрэнк, — слегка улыбнулась женщина, потому как зять вроде бы был трезв.

— Можно мне взглянуть на… — парень запнулся и кивнул подбородком на малыша.

Миссис Гленн воровато зыркнула на двери магазина. На кого похож её внук, бабушка уже рассмотрела и сомнения оставила далеко и навечно, но так же понимала, что долго скрывать это от мужа дочь не сможет.

— Н-ну… взгляни, — слегка пожала она плечом и чуть приподняла Айса.

Фрэнк вытянул шею по направлению к ребёнку и заглянул в личико. Физиономия мужчины немного исказилась, брови съехались на переносице, он прищурился и сделал ещё один шаг вперёд. Затем положил ладонь на конверт с ребёнком, как бы призывая не шевелиться, и впился злым взглядом в мальчика.

В этот момент из магазина с пакетом вышла Клэр, да так и замерла на пороге.

— С-с-сука, — тихо прошипел Рэндолл, повернув к ней голову. Он задышал тяжело и надрывно. — Сука, — чуть громче повторил, сжав кулаки. — Ах, ты с-с-сука! — уже почти прокричал и ринулся к девушке.

Она не успела глазом моргнуть, как муж оказался рядом и схватил за шею. Было очень больно. Клэр вскрикнула и выпустила пакет из рук.

— Ты мне наврала! Сука! — Тряс он девушку как саженец берёзки. — Тварь! Дрянь продажная!

— Отпусти её! — кинулась к ним Тиффани, но у неё на руках был ребёнок. На углу стояла какая-то семейная пара возраста миссис Гленн.

— Эй, парень, ты что делаешь! — быстро направился к ним мужчина.

Как только он приблизился, Фрэнк тут же опустил Клэр, напоследок толкнув так, что она чуть не упала на асфальт.

— Никогда тебе этого не прощу! Слышишь? Это моя жена! — ткнул он в девушку пальцем, оборачиваясь к мужчине. — Понятно? Моя жена!

— Хорошо, хорошо, — выставил ладони тот перед собой. — Только успокойся.

— Она меня обманула! Она обманщица, — сделал шаг назад Фрэнк. — Гори в аду, сука! — всё дальше и дальше пятился он проч. — Гори в аду. Чтоб ты сдохла и выблядок твой тоже! — бросил почти через плечо и быстро ринулся куда-то по направлению к выезду из города.

Клэр еле дышала, но всё-таки отобрала у мамы Айса. Взяв его поудобней, зарылась лицом в конверт.

— Миссис, с вами всё хорошо? — Услышала она голос всё того же мужчины.

— Я? — оторвалась от сына и подняла сухие глаза без слёз, наполненные страхом и болью. — А, да-да, я в порядке.

С Айсом много нянчились мамины подружки и соседки. Потянулась череда гостей в квартиру. Кто-то нёс погремушку, кто-то костюмчик, кто-то деревянную игрушку сделанную руками покойного мужа, кто-то подарил шапочку, связанную младшей внучкой. Ну и что, что она розовенькая. Этот цвет у девочки любимый, да и получилось красиво.

Рассказывали о себе и делились опытом. Кто-то вынужден был рано оставить ребёнка и уехать работать на отдалённые лесопилки и отправлять рейсовыми автобусами или даже вертолётами тогда ещё стеклянные бутылочки со своим молоком, сцеженным без молокоотсоса. У миссис Хаюс родилась двойня — мальчик и девочка, которым сейчас уже за сорок, а она всё вспоминала, как разрывалась между ними без нянек и памперсов.

На Новый год стали собираться в Нью-Йорк. Мама взяла отпуск за свой счет, оставила Занозу с Сикорски и ключами от квартиры миссис Прайф и летела вместе с дочерью.

На Манхеттене всё происходило по-другому. Впрочем, как всегда. На этот раз остановились в квартире дядюшки и после того как разместились и немного освоились, Клэр ринулась налаживать учёбу и практику.

Купила себе неплохой, довольно современный молокоотсос, и когда дежурила ночью, потому что «сутки» неплохо оплачивались, сцеживала молоко и хранила в холодильнике. Днём же старалась заехать домой между занятиями и покормить Айса.

Так прошла неделя в Большом Яблоке, за которую мамочка продолжала открывать для себя сына. Её забавляло, как он искал ротиком, словно клювом её сосок, а потом хватал его, будто ловил на лету. Как обнимал ладошками её грудь, как пробовал тереть нос кулачками, пытался сосать пальцы и даже улыбаться. Пупс начинал различать маму с бабушкой, после чего обе готовы были сделать вывод о его гениальности.

На ближайшие выходные Клэр запланировала поход к Джейми и, по этому архи важному поводу, собралась забежать в салон красоты и хоть немного привести себя в порядок. После родов и с этой непрерывной беготнёй она заметно похудела и теперь от своего вида в зеркале даже получала некое подобие эстетического удовольствия. Особенно, в сравнении с последними неделями беременности. Осталось только немного придать форму волосам, и сделать поярче каштановый цвет.

Теперь она всё чаще и чаще, с каким-то странным чувством, брала в руки телефон и замирала в задумчивости, ведь именно по нему ей предстояло позвонить и договориться о встрече. А для начала услышать ЕГО голос.

«Или не звонить? Нагрянуть неожиданно?»

Кстати, когда она собиралась в Нью-Йорк, ей звонил Дугал и предлагал опять свою помощь. Девушка поблагодарила и отказалась.

— Как у тебя вообще дела? — спросил мистер МакКензи.

— Хорошо. Растём, — улыбнулась Клэр.

— Покажешь?

Она напряглась.

«Не хочется, — скривилась девушка. — Ох, как не хочется».

— Н-ну… наверное, — еле выдавила из себя.

— Договорились! — поспешно поймал её на согласии Дугал и, быстро попрощавшись, отключился.

Поэтому Клэр даже не удивилась когда увидела от него вызов, сидя на занятии по инфекционным болезням. Она перезвонила вечером, и Дугал предложил встретиться.

— Вы часто гуляете в Центральном парке? — поинтересовался мужчина.

— Туда мы ещё не выбирались. Не успели.

— Говорил же: у меня останавливайтесь, — в его голосе послышалась улыбка.

— Ты не знаешь, о чём говоришь.

— Ну, хорошо. Когда за вами заехать?

— Эм-м… давай завтра, в пятницу.

— В пятницу… — Дугал явно задумался, — а в субботу?

— В субботу не могу, у меня плановая операция в онкологии.

— М-м… ну хорошо. Договорились. Часов в пять устроит?

«Ух уж эти мужчины. Будто я тут решаю — устроит меня или не устроит».

— Да. — «А там посмотрим».

— Жди. Я позвоню, когда подъеду.

Вечер прошел как обычно — в купании, кормлении, стирке и уборке.

Примерно так же, только без купания, пролетело и следующее утро. А днём Клэр съездила к своей знакомой по резидентуре Скарлет Биртс, которая ещё в первом семестре пообещала ей компьютерную графику и рисунки для тестовой работы по экстракорпоральному оплодотворению. Прилетев домой часа в три пополудни и, покормив сына, Клэр начала собираться в парк. Сквозь крик Айса, нервы которого в очередной раз испытывали на прочность одеванием, мама Клэр еле услышала звонок Дугала, что он уже внизу.

С коляской возиться поленилась, а только лишь надела «кенгуру» — в ней сын вёл себя потише, и вероятность оглушительной истерики в самый неподходящий момент резко снижалась. К тому же, Фрейзера-младшего гарантированно убаюкивала езда в машине.

Когда вышла из подъезда с орущим во всю глотку Айсом, Дугал расхохотался.

— Привет, — поздоровался он. — Кто это тут такой горластый? — заглянул в «кенгуру», но как только увидел мальчика, его смех резко оборвался.

— Тише, тише, мой родной, — немного смущенно причитала девушка и трясла сына на руках. Но тут взглянула на мужчину и тоже замерла. Мистер МакКензи, внимательно прищурившись, смотрел на мальчика, по щекам которого уже в три ручья текли слёзы.

— Святое дерьмо, — неожиданно проговорил Дугал, и Клэр даже немного зависла, поскольку ну совсем не ожидала от мистера него такого выражения. — Он похож… — мужчина повернул голову к девушке, — на меня. — Его глаза округлились в искреннем, неподдельном удивлении.

А лицо Клэр вытянулось.

— Не веришь? — вскинул он брови. — Поехали ко мне, и я покажу тебе мои детские фотки.

Она засуетилась и замельтешила.

— Эм-м… не надо. Да и какая разница? — «Боже, что я несу?» — Поехали в парк?

Дугал усмехнулся.

— Ладно. Как скажешь, — он распахнул заднюю дверцу автомобиля.

Они припарковались у Северного входа и, выйдя из машины, направились медленным шагом по витиеватым дорожкам почти до самой середины, где располагалось озеро. Погода стояла морозная и солнечная, поэтому водоём был покрыт тонкой плёнкой льда, и все птицы спрятались в стеклянные павильоны. Айс пока ничего из этого не видел, но пребывал в благожелательном расположении духа, поскольку получил мощную дозу убаюкивания отменными рессорами такой машины, как Мерседес-Бенц Дугала.

— Давай подержу, что ли, — протянул мужчина руки к малышу, когда прошли уже прилично, и Клэр принялась поправлять «кенгуру».

— Мне не тяжело, — прижала она сына к себе.

Мистер МакКензи улыбнулся шире.

— Пойдём, купим по стаканчику горячего чая, — показал рукой на ближайший ларёк.

Клэр немного рассказала о сыне, Дугал пожаловался, что скучает без своей партнёрши по картам. Поговорили о Нью-Йорке, о том, кто как встретил Рождество и Новый год. Мешали только постоянные переговоры мужчины по телефону — всё-таки не у всех рабочая неделя в пятницу заканчивается вовремя и по стрелкам часов.

— Когда ты собираешь к Джейми? — внезапно спросил мистер МакКензи.

Девушка остановилась и замерла. Она сердито взглянула на своего спутника, показывая, что недовольна затронутой темой.

— Я ему не нужна. — Решила пококетничать.

— Ха! — запрокинул подбородок мужчина. — У меня складывается впечатление, что кроме тебя ему вообще никто не нужен. — Почесал он бровь.

— Дугал…

— Знаю, — остановил её ладонью. — Вы сами разберётесь. Только… — мужчина сделал пару шагов в сторону и выкинул пустой стакан из под чая в урну, — он мне не чужой. Елена была очень умной и… сильной. Такие часто уходят рано. Он очень похож на неё. — С вызовом посмотрел на девушку мистер МакКензи и засунул руки в карманы утеплённого пальто.

— Не пугай меня, — Клэр рассматривала покрасневший на холоде нос Айса.

— Ага, испугалась! — смерил он её насмешливым взглядом. — Не затягивай с этим, — приобнял девушку за плечи, как бы подводя черту в затронутой теме.

Сделав круг, они вернулись к машине.

— Не хочешь заехать в хорошее кафе? — вскинул бровь Дугал, глядя на Клэр уже в зеркало заднего вида.

— Нет, — мягко отказалась та. — У меня, — она немного застеснялась — мне пора его кормить. — Клэр опустила глаза на свою грудь, после чего покраснела.

Дугал понимающе хмыкнул и нажал на кнопку зажигания.

То, что он следует уже по другому маршруту, нежели они прибыли к парку, Клэр поняла почти сразу же.

— А куда мы едем? — поинтересовалась встревоженно, глядя на показавшиеся между домами воды Гудзона — они приближались к набережной.

— Всё нормально. Мы просто подберём кое-кого, — подмигнул ей мистер МакКензи.

Это не успокоило девушку, поскольку она сразу же подумала о его женщинах. И скорее всего, о многочисленных. Она совершенно не жаждала с ними встречаться и знакомиться, поэтому резко пожалела, что вообще согласилась на эту прогулку — уж больно всё как-то нервно и уязвимо — но в этот момент мужчина выехал к берегу реки и остановил автомобиль прямо возле бордюра дороги.

Клэр поначалу не поняла, почему именно здесь, но оглядевшись, увидела в стороне, у перил набережной двух джентльменов. Они пожали друг другу руки, как бы прощаясь, после чего один из них развернулся и направился прямиком к их машине.

Это был Колам МакКензи.

У Клэр всё похолодело внутри и ухнуло куда-то вниз, будто лишив гравитации.

— Нет, — метнулась к дверце девушка, — я не буду. — Она продвинулась к краю сидения. — Зачем? — бросила Дугалу и открыла автомобиль.

— Клэр, успокойся, — бросил ей тот. — Никто тебя не обидит, пока я рядом.

— Ага, — выбиралась она из машины. — Пока ты рядом. — Вылезла и с силой захлопнула за собой дверцу. Прижала покрепче Айса и ринулась куда-то в сторону.

Дугал тут же вылетел из автомобиля вслед за ней, догнал в два шага и схватил за локоть.

— Да куда ты! Стой, глупая!

И тут к ним подоспел Колам.

— Здравствуй, Клэр, — спокойно поздоровался он в своей вкрадчивой манере.

Она не собиралась отвечать и к черту вежливость. Слишком много пришлось пережить, слишком дорого заплатить, слишком любимое отдать.

МакКензи-старший немного подождал ответа и, услышав тишину, великосветски усмехнулся.

— Поздравляю с пополнением. И как же зовут малыша? — ничуть не смутился он и принялся поворачиваться так, чтобы заглянуть Айсу в личико, и даже не стеснялся этого.

Девушка прижала к себе уже проснувшегося ребёнка почти вплотную, хоть и подозревала, что ему это не понравится.

— Его зовут Айс Людвиг Брэндон Рэндолл. Что вам нужно? Я всё равно вам его не покажу. — Принялась она натягивать на головку сына шапочку, которую успела снять в машине.

И вдруг Колам протянул руку и остановил её. Он слегка отвёл ей ладонь и погладил парня по его роскошной причёске.

— И не надо, — МакКензи-старший весьма многозначительно посмотрел на брата.

— Не трогайте его! — еле очнулась Клэр от такой наглости и дёрнулась в сторону.

Она перевела взгляд на Дугала и увидела, что тот тоже с интересом смотрит на головку Айса.

— Он родился с такой шевелюрой? —спросил, улыбаясь.

— Не знаю. Отпусти. — Выдернула она локоть. — Мне пора. Тише, ш-ш-ш, маленький сейчас пойдём домой. — Заглянула в личико сыну.

Дугал перевёл взгляд на Колама.

— Ты не поверишь, он вылитый я в детстве, — сдержанно усмехнулся, перехватывая Клэр и удерживая опять. — Не глупи, — обратился к ней.

— И не думала. Сказала: не сяду.

— Ну а что ты хочешь, — развёл руками Колам. — Родня, — он горько усмехнулся. — Ладно, — положил руку на плечо брату, — я возьму такси. — Напоследок ещё раз очень и очень выразительно посмотрел на брата. — А вы езжайте. — И, развернувшись, направился в сторону ближайшей улицы к набережной.

— Я тебя забрал, я тебя и верну. Ничего не бойся, — довольно жестко отрезал Дугал Клэр, когда его брат ещё не успел отойти.

Клэр топталась на месте, продолжая одевать шапочку, уже довольно серьёзно хныкающему Айсу. Затем оглянулась — Колам шел вдоль дороги и тянул руку к приближающейся желтой машине такси.

— Поехали, — потянул её к Мерседесу Дугал. — Не думал, что ты так отреагируешь на брата, — под впечатлением покачал он головой на ходу.

По дороге Клэр молчала. Айс пробовал было раскапризничаться, но быстро успокоился.

Не проронила девушка ни слова и когда они подъехали. Так же молча, вышла из машины и недовольно хлопнула дверцей. За спиной услышала ещё один такой же звук, но не остановилась.

— Клэр! — прокричал ей вслед мужчина, но та активировала домофон и резко распахнула дверь подъезда. Не оглянувшись, скрылась за ней.

«К Джейми, — остановилась посреди фойе, прижимая к себе сына. — Хватит с меня! Теперь пусть он сам с ними разбирается!»

Следующий день доктор Рэндолл провела в онкологической гинекологии Пресвитерианского госпиталя и приехала домой с каменной от молока грудью и ватными от усталости ногами.

А в воскресное утро отправилась в салон красоты. Она выбрала не самый элитный и дорогой, а почти неизвестный, поближе к дому и куда можно записаться всего лишь за неделю, а не с самого рождения. Первые полчаса, отбиваясь от предложений глубокой чистки и пилинга ног рыбками, всё-таки настояла на стрижке и покраске, и всё. Менеджер — молоденькая девушка с кожей на лице как на попке у Айса и ресницами размером с Миссисипи, не заплакала только лишь из боязни за свой стодолларовый макияж.

Даже сидя в кресле мастера, Клэр думала только об Джейми. Что уж говорить, что домой она вернулась полностью собранная и сгруппировавшаяся, как перед заполнением лотерейного билета.

Обычно мама на её появление выглядывала в коридор и зачастую с Айсом на руках, но в это раз появление Клэр осталось незамеченным. В квартире стояла тишина, если не считать звуков воды с кухни. Ничего не понимая, но боясь крикнуть маму, чтобы не разбудить сына, который, скорее всего, спал, девушка проследовала на звук.

Миссис Гленн стояла у мойки и набирала воду в кастрюлю.

— Привет, ма, — обеспокоенно поздоровалась дочь. — Что-то случилось? — спросила она готовая сорваться в комнату, чтобы проверить сына, потому как сразу подумала о нём.

Когда миссис Гленн обернулась, у дочери все вопросы отпали.

— Мама, что с Айсом? — повернулась она к гостиной и сделала шаг туда, сбрасывая пуховик на стул в кухне.

— Успокойся, — безжизненным движением руки остановила девушку Тиффани. — С ним, слава Деве Марии, всё в порядке.

Дочь опёрлась рукой о косяк двери.

— А что тогда?

Но тут Тиффани немного смягчилась и залюбовалась своим ребёнком.

— Ты у меня красавица. Тебя хорошо подстригли.

— Спасибо, — кивнула Клэр. — А почему ты… такая?

Мама вздохнула.

— Сегодня… — закрутила кран миссис Гленн и, опёршись рукой о край стола, тяжело опустилась на стул рядом, — ты ушла утром… и позвонил Дэни,

— Дэни? Что с ним?

Женщина в задумчивости вздохнула.

— Сказал, что вечером вылетает из Техаса в Огасту по делам. — Она посмотрела на дочь. — Спрашивал: кому я оставила ключи, и закрываем ли мы дверь на верхний замок, который заедает.

— Это ещё с чего? — нахмурилась «систр». — Что он забыл дома посреди триместра?

— Не сказал, — пожала плечами Тиффани. — Отключился сразу. У него… — она выпрямилась, — у него никогда не было такого голоса, Клэр. Такой голос иногда был у Макса.

— Какой «такой»?

— Такой, — миссис Гленн сделала жесты руками, будто пыталась найти подходящее слово в воздухе, — словно ему сорок лет.

Клэр забегала глазами по комнате.

— И что же делать? Давай, я ему позвоню, может он мне скажет? Ты сильно не переживай пока, ладно? А то опять… давление.

— Я знаю, — отвернулась мама в сторону, как от надоедливых предостережений. — Он отключил телефон. Но я уже позвонила… эм-м… маме его Сэма. К сожалению, я её не очень хорошо знаю, но номера мальчишки у меня нет, вот и…

— И что? — дочь схватилась за лицо.

— Она тоже толком ничего не знает, но знаешь, что мне рассказала? — Теперь мама подняла на Клэр какой-то странный жалостливый взгляд. — Вчера она видела миссис Матасс, жену шерифа. Та сказала, что ей сказал муж, что ночью очень сильно избили и изнасиловали эту… девочку Джокасту, сестру твоего Джейми.

Клэр перестала дышать. По-настоящему перестала. Она зажала себе рот рукой и с глазами полными ужаса плюхнулась на стул.

Тиффани закивала, соглашаясь с её реакцией.

— Это… — девушка сглотнула, — точно?

В подтверждении женщина на секунду прикрыла глаза.

— Шериф рассказывал, что её не отдали в больницу, чтобы не травмировать расспросами. И она пока не подавала заявление.

—И где она сейчас?

— В «Джо-Мэри».

Большое спасибо за помощь и поддержку Наташе Нната