Глава 6
Пробираясь на ощупь

Как же все это опостылело! Тоже мне, главный семейный антидепрессант. Я чувствовал себя удобным инструментом манипулирования чужими эмоциями, а не членом семьи. Черта с два, господа, затупился ваш инструмент! С меня хватит.

Пиная попадавшиеся по дороге камни, я ушел довольно глубоко в лес, не желая встречаться ни с людьми, ни с вампирами. Тропы оборотней тоже старался обходить, хотя идея подраться с кем-нибудь, чтобы выпустить пар, нравилась мне все больше. И почему у меня нет собственного Джаспера, который курировал бы мои эмоции и избавлял меня от избыточных чувств?

Меня разрывали противоречия. С одной стороны, Белла права, и я не имел права влиять на ее решение. С другой, у меня был долг защищать семью, и сейчас он шел вразрез с желаниями новоиспеченной миссис Каллен. Кому я должен больше? Что для меня важней? Кто?

Ответ прост – Элис. Остальное сразу уходило на второй план, как только я представлял лицо любимой. Думаю, любой понял бы меня и не стал называть эгоистом, лицемером или еще кем-либо. Однако сейчас получилось так, что я не угодил и Элис: сначала дал обещание, а затем, не моргнув глазом, нарушил его.

Я пожалел, что ушел из дома, не объяснившись с женой. Мне очень хотелось оказаться здесь вместе с ней, сесть под дерево, положить голову ей на колени, чтобы она, поглаживая меня по волосам, сказала, что не злится и прощает. Только ее мнение было для меня по-настоящему важно, только она смягчала мое мертвое сердце и заставляла открыть ей все мои слабости.

От досады на самого себя я размахнулся и ударил кулаком по огромному дереву справа. Оно тяжело ухнуло, раздался треск, и ствол надломился.

– А деревья-то тебе чем не угодили? – раздался у меня за спиной равнодушный голос Элис. Я обернулся. Она стояла, сложив руки на груди, и старалась сохранить невозмутимое выражение лица. Впрочем, этого и не требовалось, я и так мог все почувствовать.

Элис сердилась. Она была очень зла, причем именно на меня. Но все это оказалось настолько решительно отодвинуто на задний план чувством безысходности и пониманием, что мне стало жаль ее: она металась между обидой на меня и осознанием того, что по-другому я поступить не мог.

– Иди ко мне, родная… – протянул я руку, и Элис кинулась ко мне в объятия.
– Я не должна была… Мне следовало понять. Ты не смог бы, да и нельзя так – это же ведь Белла! Я… Я была такой эгоисткой, прости меня, Джаспер! – голос любимой дрожал, и, поглаживая по спине, я зашептал ей на ухо:
– Родная моя, это ты прости меня, я напрасно дал тебе повод для надежды… Пойми, я просто не могу. Это будет всегда лежать тяжелым грузом на моей совести. И Белла никогда не простит нам этого.
– Да, теперь я понимаю… – пробормотала Элис. – Я так отчаянно цеплялась за эту последнюю надежду, что совершенно не подумала о тебе.

Я поцеловал ее в лоб и с облегчением вздохнул. Одной проблемой стало меньше.
– Как они там? – после нескольких минут молчания кивнул я в сторону дома.
– Напряженно, – любимая закусила губу, и это тут же отвлекло меня. – Эдвард усыхает прямо на глазах. По-моему, больше всего беспокоиться стоит за него, а не за Беллу… Почему ты на меня так смотришь?
Не дав ей опомниться, я крепко сжал Элис в объятиях, и через секунду ее спина врезалась в огромный камень в нескольких метрах слева. Воздух вокруг нас будто зазвенел от жара.
– Ты нужна мне, – я прижался губами к точеному ушку, скрытому за пахнущей солнцем, медом и акацией прядью шелковистых волос. По телу Элис прошла дрожь, и эта ответная реакция заставила меня еще сильнее вдавить ее в стену. Руки ищуще метались по ее телу, губы настойчиво требовали своего. Вместо обычного проявляемого рвения любимая тихонько застонала в моих объятиях. Эта маленькая слабость и минутное промедление только усилили мою жажду, и я принялся с еще большим упорством целовать ее.

Наше тяжелое ускоряющееся дыхание звучало вразнобой. Я будто терял Элис в океане обстоятельств, со всех сторон обступивших нас обоих. Мне больше неинтересна судьба моей семьи и маленькой, но упрямой Изабеллы. В этом мире только Элис имела значение.

– Пожалуйста, Элис. Ты нужна мне. Ничто в мире мне не заменит тебя. Ты нужна мне…

***

Следующие несколько дней я ходил словно в тумане. Члены семьи, подавленные и молчаливые, тенями перемещались по особняку, периодически перебрасываясь обрывками фраз. Мы пережили тихую истерику Эдварда, бурную – Беллы и звонки полуобезумевшего от волнения Чарли. Теперь, когда все пришли в более-менее стабильное состояние, предстояло решить, что делать дальше.

Мы с Эмметом переставили всю мебель в гостиной, чтобы было удобней ухаживать за Беллой, не обращая внимания на косые взгляды Розали, все так же верным доберманом сидевшей на страже покоя девушки, а затем устроились на крыльце Мы избегали общаться вслух, а потому лишь многозначительно переглядывались, когда из дома доносился слабый голос Беллы, просящий ни о чем не беспокоиться и не волноваться за нее, дескать, у нее все в порядке. Далее обычно слышались звуки, подтверждающие, что ее опять вывернуло наизнанку, и Эммет с серьезным выражением качал головой. То, что происходило с нашей новой сестрой, выглядело пугающе. Ее живот рос не по дням, а по часам, и, стоило кому-то из нас выйти из комнаты хоть ненадолго, как по возвращении мы видели, насколько сильно изменилась ситуация. Белле становилось все хуже, и я чувствовал: еще немного, и Эд начнет рвать на себе волосы.

Иногда я пытался повлиять на состояние Эдварда, чтобы хоть как-то облегчить его страдания, но каждый раз меня отбрасывало назад. Я оказался бессилен! Не выдерживал глубины его отчаяния, во мне срабатывал какой-то защитный механизм, и стоило окунуться в чувства брата, как я с ужасом ставил блок и даже отворачивался, не в силах стерпеть жара черного огня, съедавшего Эдварда изнутри.

Жаль, что вампиры не могут плакать. Женщинам семьи Каллен просто необходимо было выплакаться, желательно, в жилетку друг другу. Я с болью смотрел, как переживает Эсме, как у Элис постоянно трясутся губы… Они хотели заплакать, но не могли…

Я долго думал, как им помочь. На третий день не вытерпел, наведался в город и долго по звукам и эмоциям искал плачущую девушку. С удивлением наткнулся на Джессику Стенли, которая ревела в подушку у себя в комнате. Поняв, что она не настолько глубоко что-то переживает, я продолжил поиски и через полчаса нашел необходимое. Какая-то женщина скорбела так сильно, что я уловил это горестное, будто припорошено пеплом, чувство за несколько кварталов. Притаившись за кустами, я впитывал каждое дуновение ее эмоций, пытаясь разобраться, что испытывает человек, плачущий от горя…

Эти полчаса ужасно вымотали меня. Всепоглощающие скорбь и несчастье наконец начали блекнуть, и женщине стало легче. Облегчение и смирение – это представляло собой возможность выдохнуть, наконец, гнилой воздух, скопившийся в легких за время длительной задержки дыхания. Приятное опустошение, спасительное забвение: ты знаешь, что на некоторое, пусть недолгое, но хоть какое-то время станет легче. Измученное, истерзанное сознание будет не в силах охватить все страдания, скопившиеся в душе…

На прощание еще надежней заглушив скорбь неизвестной женщины уже собственными силами, я направился домой, зная, что делать и как помочь родным.

***

Особняк Калленов встретил меня яростными перешептываниями и тихой перебранкой вампиров.

– Да она так скоро от истощения загнется!
– А что, ты предлагаешь ее внутривенно кормить?
– Да хоть бы и так!
– Ты сначала у Карлайла спроси, вечный студент.
– Да иди ты на хрен, Элис!
– Я сейчас дойду и уши тебе поотрываю, Эм, – негромко сказал я, и пререкания в доме резко стихли.
Зайдя в гостиную, я увидел Эммета и Элис, с кислыми минами спускавшихся по лестнице. Белла беспокойно дремала в неудобной позе на диване, Розали сидела рядом, а Эдвард забился в угол, подперев лоб ладонями. Настроение в доме царило, мягко говоря, мрачное.
– Ну что, как? – шепотом спросил я, кивнув на Беллу. Эсме, выглянувшая из кухни, приложила палец к губам и пожала плечами. Понятно, без изменений.

Легко поцеловав Элис в качестве приветствия, я тихо поднялся в свою комнату. Растянувшись на кровати, закрыл глаза и сконцентрировался в попытке объять всю свою семью одним разом. Большой клубок энергии, хитрый и сложный узел противоречивых чувств и ощущений, но все же единых в своей отчаянности… Мои родные – Элис, Эдвард, Эммет, Карлайл, Эсме, Розали… Белла. Я должен был им помочь, потому что иначе мы все сойдем с ума уже через несколько дней.

…Испуг Элис достиг моего сознания раньше, чем я услышал ее слова.
– Эдвард, я не вижу нас! – Хотя она и пыталась взять себя в руки, в голосе явно слышались истеричные нотки.
– Тихо, Элис, успокойся. Сюда едет Джейкоб Блэк.

Я сорвался с места, и уже через секунду стоял рядом с женой.
– Что ему надо? – спросил я. Эдвард замялся.
– Технически, главным образом его мысли заняты убийством, – прошептал он. Элис зашипела, и я увидел, как Белла проснулась и вскинула голову.
– Что происходит?
– Дорогая, приляг обратно, тебе нельзя напрягаться, – Эдвард погладил жену по голове. – Джейкоб решил, что ты уже перевоплотилась, и теперь едет сюда.
– Но вы же не допустите бойни? – испуганно пролепетала Белла. Цвет ее лица стал еще более бледным.
– Ни в коем случае, – отрезал Эдвард. – Мы поговорим и все уладим.

Я промолчал, потому что искорка надежды, зажегшаяся в моем брате, озадачила меня. Я вопросительно посмотрел на Эдварда, но тот лишь закрыл глаза в просьбе отложить все вопросы на потом.

– Джаспер, ты уж проследи, пожалуйста, за состоянием юного Блэка, мало ли, что ему в голову взбредет. В случае чего Эдвард с ним нежничать не станет, – шепнул мне взявшийся будто из ниоткуда Карлайл. Эдвард сделал вид, что ничего не слышал, и я кивнул отцу.

***

– Белла, я хочу извиниться, – я присел на край дивана, пытливо разглядывая сестру. – Ты права, я действительно не должен был даже пытаться повлиять на тебя.

Все до последнего вампиры в комнате сделали вид, что не слышат нашего разговора. Даже Розали будто бы занималась своими делами. Пока Эдвард выяснял отношения с оборотнем, все решили разойтись по разным комнатам: нас уже мутило друг от друга и от мрачного выражения лиц, на которые теперь можно было натолкнуться везде в доме.

Белла слабо кивнула, и морщинки между ее бровей разгладились.
– Спасибо, Джаспер, я рада, что теперь в лагере «Переубеди Беллу» поубавилось участников. – Она побледнела и дернулась в сторону Роуз.
– Я держу нейтралитет, так что…
– Я поняла тебя. Все равно спасибо.

Кивнув ей, я отправился к Элис. Она встретила меня тяжелым взглядом и не менее тяжелым настроем.
– Что я опять не так сделал? – удивленно спросил я.
– Ишь ты, нашлась Швейцария, – фыркнула Элис и отвернулась.
– А чего ты ожидала? Что я буду вмешиваться во все подряд чувства, чтобы разыграть какую-то коварную партию в чужих интересах? Мне казалось, мы уже обсудили это.
– Да я не о том, – вздохнула Элис, и я почувствовал, как она заметно «остыла». – Немного завидую, что тебе так легко удается занять свою позицию и твердо следовать ей. Я бы тоже рада, но так люблю Беллу, что любая потенциальная опасность сразу становится для меня красной тряпкой. Я не могу смириться с тем, что моя сестра любит больше всего именно то, что ее убивает.
– Эй, – обняв сзади, шепнул я, – давай будем держать нейтралитет вместе, а? Я помогу тебе, – сказал я и в подтверждение своих слов заставил ее волнение померкнуть. Я ощущал, как секунда за секундой сознание Элис расслаблялось под силой моего убеждения. Я осторожно отвел ее переживания в сторону и «вытащил» на поверхность спокойствие и уверенность, густым эликсиром растекшиеся по ее чувствам. Элис глубоко вздохнула, и мягкие волны умиротворения стали насыщеннее – я почувствовал, как они вырываются наружу и начинают успокаивать меня самого. Какое удовольствие…
– Так лучше? – чуть слышно произнес я.
Элис кивнула и, повернувшись, положила голову мне на грудь.

***

У меня было дикое желание напиться. Этот день казался бесконечным. Сначала мы сидели в ожидании, когда вернутся Эдвард и Джейкоб Блэк (причем, мне приходилось изрядно напрягаться, чтобы уловить настроение обоих), потом долго бродили по окрестностям, давая оборотню возможность поговорить с подругой наедине, затем я несколько часов подряд удерживал на привязи эмоции Беллы и Эдварда: уж больно долго они не могли разобраться, чего в них больше – ярости по поводу происходящего или любви друг к другу. Когда бури улеглись, а Белла наконец заснула, мы собрались на семейный совет, не знаю, какой по счету – все уже давно перестали считать их.

– Значит, оборотню не удалось переубедить сестренку? – начал Эммет.
Эдвард, не открывая глаз, помотал головой.

– Думаю, нам надо забыть о попытках переубедить Беллу и больше внимания уделить ее состоянию, – озабоченно произнес Карлайл.

Я ощутил, как слева от меня расслабилась натянутая струна по имени Розали, а с правой стороны пришел пинок отчаяния от Эдварда с Элис. «Эдвард, успокойся, или я успокою тебя сам, – заботливо подумал я в сторону брата, и напор немного ослаб. – Спасибо».

Дальше посыпались всякие медицинские термины, пусть и известные мне, но я вряд ли мог подсказать что-то дельное, а потому подпер подбородок кулаком и попытался очиститься от остатков эмоций, прошедших через меня сегодня.

Когда мы были неподалеку от особняка во время разговора Блэка и Беллы, краем уха я зацепил фразу сестры: «Не знаю, сколько драмы я еще смогу вынести». Эй, это моя реплика! В самом деле, похоже на то, что сложившаяся ситуация больше всех в семье тяготит меня и Беллу. Я невольно задумался о том, каково ей: она беременна, ей нужен покой и благоприятная атмосфера, а мы и впрямь развели вокруг драму и заранее похоронили девушку. Ужасно приятно. Я бы, наверное, на ее месте давно посылал всех благим матом куда подальше. Но к чувствам Беллы примешивалась огромная благодарность за заботу и беспокойство, а также необъятная любовь ко всему вампирскому клану, и потому-то с виду она была вполне спокойна и уверена в своих силах. Хотя нет, она на самом деле была болезненно уверена в них и в благополучном исходе всего предприятия…

«Эй, Эдвард, а ты сам-то задумывался над тем, что испытывает Белла, видя наши убитые горем лица и слушая обличительные речи? Не очень-то ей приятно, правда?»

Ответом мне было замешательство справа. Я позволил себе усмехнуться.
«Вот и я об этом же. Подумай над этим, братишка, и не суди строго – это просто мимолетный взгляд со стороны».
Благодарность, короткая, словно вспышка.

«Да не за что, брат», – подумал я и стал прислушиваться к разговору.
А вспышка, которую я интерпретировал как «спасибо», тем временем померкла, утонув в глубокой задумчивости.