Гарри бросил на колени Гермионы медальон. Гермиона опасливо взяла его в руки и осмотрела разбитые окошечки. Медальон больше не был таким холодным, как раньше. Жизнь, бившаяся внутри крестража, ушла. Зелёные маленькие камушки бледно поблёскивали в свете огня.

— Это всё Рон, — пробормотал Гарри, кивнув в сторону друга. — Он спас меня, Гермиона!

— А мне плевать! — прошипела Грейнджер. — Меня не волнует, что он там совершил! — Гермиона схватила свою бисерную сумочку. Разговаривать с Роном ей не хотелось. Она попыталась уйти, но Уизли не дал ей выйти из палатки.

— Я знал, что вы не погибли! — сказал Рон. — Я переживал за вас, за тебя! Особенно после того, как оставил тебя тогда на складе.

— Каком складе? — изумился Гарри.

— Гарри! — воскликнула Гермиона, не дав Рону вставить больше ни слова. — Я отправилась после вашей ссоры, когда он бросил нас, кстати, на заброшенный склад на Олдмерри-стрит. Я бывала там и раньше. Мне нужно было побыть одной, потому что я ПЕРЕЖИВАЛА!

Рон возмущённо открыл рот, но Гермиона взмахнула рукой, останавливая Уизли:

— И там я встретила... совершенно СЛУЧАЙНО встретила... Мистера Хендрикса. Да, он волшебник, и да, он охранник на этом складе...

— Он Пожиратель смерти! — закричал Рон.

— Не все люди в чёрных плащах Пожиратели! — взвизгнула Гермиона.

— На нём была маска...

— На нём не было маски!

— Я видел маску Пожирателя смерти! — возразил Рон, посмотрев на Гарри, ища у друга поддержки.

— Ты в тот день многое видел, — горько сказала Грейнджер.

— Но я слышал... — неуверенно начал Рон.

— Ты слышал то, что хотел крестраж, — тут же откликнулась Гермиона. Рон всё ещё чувствовал себя виноватым, пережитое несколько минут назад испытание крестража тяготило его. Он не стал больше спорить, признав полную правоту девушки.

«Джинни под влиянием дневника творила ужасные вещи, — подумал Рон. — Мне же всего лишь померещился Пожиратель смерти. Да и не могла Гермиона так просто общаться со слугой Волан-де-Морта».

— Тем более, — решила подвести черту Гермиона, — Пожиратель смерти не ограничился бы простым Протего.

Гарри похлопал поникшего Рона по плечу:

— Ты сказал, что, когда удирал от егерей, смог забрать у них палочку? Она с тобой? — спросил Поттер, пытаясь разрядить обстановку.

Гермиона неприязненно покосилась на Уизли.

— Что? — отозвался Рон. — А, ну да...

Рон передал Гарри новую палочку.

Гермиона проследила за попытками друга вызвать палочкой Люмос и забралась в кровать, натянув одеяло на коленки. В руке она всё ещё сжимала разбитый медальон. Гермиона засунула руку в свою сумочку и вытянула из неё сохранённую записку от Р.А.Б. Грейнджер оставила её себе, сама не зная, зачем. Гермиона осторожно открыла медальон и вложила клочок пергамента туда.

«Кажется, — подумала она, — я становлюсь похожей на сентиментального эльфа-домовика».

Усмехнувшись собственным мыслям, Гермиона бросила медальон в сумочку и отвернулась к стене. Ей не хватало её мягкого кресла и чашечки любимого чая. Грейнджер закрыла глаза и представила уютный кабинет на площади Гриммо. Интересно, что сейчас с Кикимером? Навещает ли домовик портрет Блэка?

«Конечно, да», — Гермиона вздохнула. Она сейчас с радостью поболтала бы с Регулусом, пожаловалась бы ему на «Ленни»...

Гермиона легла, всматриваясь в проделанное в ткани палатки прозрачное окошко. Хлопья белого чистого снега кружили вокруг их временного укрытия. Полная луна выглядывала из-за облаков. Вымотанные мальчики стали укладываться спать, оставив все разговоры на потом.

«Этой субботней январской ночью они уничтожили крестраж», — за этими размышлениями Гермиона и уснула.

* * *

Они проспали весь день.

Когда Гермиона открыла глаза, то сначала решила, что проспала всего пару часов, уж никак не целые сутки.

Гарри рассматривал Карту Мародёров. Проходя мимо него, Гермиона заглянула через его плечо: на пергаменте, показывающем башню Гриффиндора, чёрными чернилами переливалась изящная надпись «Джинни Уизли».

— Кто-то нам помогает! — вдруг сказал Рон, роясь в своём рюкзаке, и Гермиона вздрогнула. — Кто-то прислал ту серебряную лань. У нас есть союзник!

У Гарри было отличное настроение. Мрачный вид подруги не мог испортить его. Поттер быстро свернул карту и стал помогать Рону разбирать вещи.

— А откуда ты узнал о Табу?

— О чём, о чём?

— Вы с Гермионой перестали называть Сами-Знаете-Кого по имени. На его имени теперь Табу, через него выслеживают людей! Если произнесёшь его имя, все защитные заклятия разрушатся.

Гермиона фыркнула и начала расставлять на наколдованном столике тарелки. Грибной суп ужасно надоел, но других вариантов не было.

Рон достал из рюкзака маленький деревянный радиоприёмник и принялся крутить ручки.

— Есть тут одна радиостанция, — вполголоса объяснил он Гарри. — «Поттеровский дозор» называется. По ней рассказывают настоящие новости. Вот подожди, сам услышишь, это классно! Только они не каждую ночь выходят в эфир, им приходится всё время перемещаться, и ещё, чтобы подключиться к ним, нужен пароль, а я как раз пропустил прошлую передачу...

Он легонько стукнул по приёмнику палочкой.

Несколько хриплых звуков вырвались из прибора.

— Сейчас, сейчас... — заверил Уизли, крутя ручки. — Нужно подобрать пароль. Обычно они выбирают что-нибудь связанное с Орденом. Альбус, штаб, Гриммо, Бруствер, феникс, Грюм...

— С вами снова Бруно! — оглушающий возглас раздался в палатке. Гермиона резко обернулась к мальчишкам, кинувшимся убавлять громкость.

— Это Ли Джордан! — прошептал Рон, переглянувшись с Гарри.

— Можете не шептаться, Рон, — буркнула Гермиона. — Если я не разговариваю с тобой, это не значит, что меня тут нет!

— Гарри воплощает всё то, за что мы сражаемся, — вещал тем временем приёмник голосом Ремуса Люпина.

— Верно, Ромул! — тут же отозвался Джордан. — Гарри, если ты нас слышишь сейчас: знай, что мы с тобой!

Гарри расплылся в широкой улыбке.

— И ещё я сказал бы ему: всегда следуй своему инстинкту, он почти никогда не подводил, — добавил Ромул.

— Он простил меня, — прошептал Гарри, вытирая со щеки слёзы облегчения и радости. Он посмотрел на Гермиону: у неё тоже в глазах стояли слёзы.

— ...а сейчас с нами поделится своими взглядами на некоторые безумные слухи наш корреспондент Грызун!

— Грызун?! — послышался ещё один знакомый голос.

Гарри, Рон и Гермиона хором воскликнули:

— Фред!

— Я не желаю быть Грызуном! Я сказал, что буду Рапирой!

— Ну хорошо, хорошо! — засмеялся Ли Джордан. — Рапира, ты можешь прокомментировать для нас разнообразные истории, которые рассказывают о Главном Пожирателе смерти?

— Да, конечно, Бруно, — сказал Фред. — Как известно нашим радиослушателям, Сами-Знаете-Кто предпочитает оставаться в тени и тем успешно создаёт панику среди населения. Правда, если верить всем слухам о его появлениях, выходит, что по нашей стране разгуливают не меньше девятнадцати штук Сами-Знаете-Кого. Не меньше, чем Гарри Поттеров, — хихикнул Фред.

— Это его вполне устраивает, — ребята не могли спутать раздавшийся из волшебного приёмника голос Кингсли ни с каким другим. — Атмосфера тайны наводит куда больший ужас, чем открытые появления.

— Согласен, — ответил Фред. — А потому, народ, давайте-ка немножко поспокойнее. Ах, да, Сами-Знаете-Кто пока не умеет убивать взглядом. Дорогие мои, это василиск!

Гарри расхохотался, задев ступнёй приёмник. Прибор хрипло крякнул и замолчал.

— Гарри! Ты что наделал! — рассердился Рон. — Приёмник и так еле дышал.

Уизли снова принялся крутить ручки, надеясь услышать голос брата.

— Спасибо тебе за эти мудрые слова, Рапира, — сказал Кингсли. — Дорогие радиослушатели, вот и подходит к концу очередной выпуск «Поттеровского дозора».

— И, как всегда, наша ночная рубрика, — воодушевлённо пропел Ли Джордан, — «Поддержим нашу Надежду»!

— Я всегда говорил, что название дурацкое! — зазвенел новый голос.

Рон подпрыгнул на месте, прибавляя громкость.

— Это Джордж! — возбуждённо воскликнул Уизли.

— Гарри бы оно не понравилось. Ладно, — Джордж прокашлялся. — Дорогой Гарри, если ты нас слышишь, то специально для тебя мы продолжаем зачитывать письма, которые приходят нам со всех концов страны, да и из других стран.

— Так-так, — вклинился Фред. — Некая Берти пишет, что верит в твою победу, Гарри, и надеется, что с тобой сейчас всё хорошо и...

— И мы присоединяемся к сказанному!

— Верно-верно, Лантонотус! — поддакнул Фред.

— Ну и имечко, — фыркнул Рон.

— Тихо ты! — шикнула Гермиона, присаживаясь рядом с Гарри.

Близнецы полчаса зачитывали послания, шутили и смеялись. Гарри слушал их звонкие голоса и чувствовал, как ледяные цепи, сковавшие его сердце тревогой, тают.

— Ого! — присвистнул Джордж. — Конечно, наша рубрика посвящена Гарри, но мы не можем пропустить такое милое послание для нашей дорогой подруги Гермионы!

— Гермиона, если ты нас слышишь сейчас, знай, что мы всегда ...

— Просто дай хороший подзатыльник Гарри, — перебил близнеца Джордж. — Он наверняка растрогался до слёз ещё после письма Берти...

Гарри и Гермиона весело переглянулись.

— Не тяни, дружище, что там пишут нашей храброй гриффиндорке?

— «Дорогая Гермиона! Я верю, что у тебя всё сейчас хорошо, и надеюсь, что Элиза всё-таки наберётся смелости пойти за крапивой, свяжет рубашки и спасёт братьев. Будь сильной и ничего не бойся. Твой друг, С.» — зачитал Джордж. — Кто такая эта Элиза, Грызун?

— Я же сказал, я — Рапира! — вспыхнул Фред. — Элиза...Элиза... Кто-нибудь знает, есть ли у Лизы Турпин братья?

Фред смеялся и шутил, перебирая знакомых девушек. Рон усмехался, чуть ли не прижавшись ухом к приёмнику. Гарри блаженно улыбался, пытаясь запомнить все сказанные за вечер слова, чтобы сохранить их в своей памяти.

— Крутите ручки! Пароль следующего выпуска: «Драчливый телескоп»! — наконец-то, воскликнул Ли Джордан. Ручка настройки завертелась, огоньки на шкале погасли.

— Гарри, Рон! Я... мне нужно пройтись, — пробормотала побледневшая Гермиона, поднимаясь. — Не стоит беспокоиться, всё в порядке, — заверила она удивлённых её словами друзей. — И потом, нам нужны кое-какие продукты. Фред прав: давайте-ка немножко успокоимся. Один визит в захудалый магазинчик на окраине Лондона ничего не изменит!

И прежде, чем Гарри или Рон успели ей возразить, Гермиона схватила сумочку и мантию Гарри и выбежала из палатки.

* * *

Кладбище Литтл-Хэнглтона расположилось на отшибе деревни.

Гермиона аппарировала и оказалась посреди заснеженной поляны. Впереди виднелись очертания старого кладбища: покосившиеся кресты и каменные чёрные надгробия. И всё вокруг было укрыто снегом, белым блестящим снегом, его намело столько, что, казалось: шагни вперёд — и провалишься в белое пушистое облако. Над головой сияли яркие ночные звёзды. Старые скрюченные деревья, такие же мёртвые, как покойники под каменными плитами, отбрасывали замысловатые тени на снег под лучами молодого лимонного цвета месяца.

Тихо. Лёгкий ветерок колыхал изогнутые ветки и сдувал белоснежную порошу, укрывающую могилы.

Едва заметная тропа вела прямо к кладбищенской калитке.

Гермионе было страшно, но она продвигалась вперёд по сияющему в лунном свете снегу. На кладбище она оказалась во второй раз в жизни, и оба посещения случились в эту зиму. Невольно Гермиона сравнила это место с кладбищем в Годриковой Впадине. Пожалуй, там ей было спокойнее. Там был Гарри.

Гермиона прошла мимо склепа какого-то далеко не самого бедного магла и остановилась. Впереди возле высокого мраморного надгробия стоял человек.

Грейнджер хотела броситься вперёд, но вовремя одёрнула себя. Она и так сильно рисковала.

Гермиона достала палочку и, глубоко вздохнув, прошептала:

— Фиделе менте.

Чистый и светлый, голубой, словно сотканный из лунного света, шар Фиде сорвался с кончика палочки и плавно опустился на снег.

— Верно, — усмехнулся Симус, посмотрев на Гермиону, — всегда проверяй, можно ли доверять тому, кто перед тобой.

Гермиона заткнула палочку за пояс и подошла к надгробию, у которого стоял Данти.

«Том Реддл», — чёрными буквами было выгравировано на камне. Над плитой грозно возвышалась огромная мраморная крылатая статуя: сама Смерть в тяжёлом потёртом временем и ветром плаще.

— Здесь возродился Тёмный Лорд, — передёрнув плечами, прохрипела Гермиона и переглянулась с Симусом. — Но «Элиза» всё равно решилась прийти на кладбище, несмотря ни на что...

Симус только хмыкнул.

Они стояли посреди старого занесённого снегом кладбища, справа за огромным тисом чернел силуэт небольшой церкви. Слева — холм, на склоне которого стоял красивый особняк. С неба начали падать одинокие снежинки. Гермиона всё не решалась спросить: как Данти удалось избежать ранения, если удалось.

Драко Малфой молчал.

— Я всё хотела тебя спросить, — потирая замёрзшие ладони, выдохнула Гермиона. — Откуда ты знаешь это заклинание? Я... про Фиделе менте.

Драко про себя чертыхнулся.

— А почему бы мне его не знать? Конечно, это не самое распространенное заклинание, но известное в узких кругах, — не моргнув глазом, соврал Малфой.

— Странно, — пробормотала Гермиона, заворожённо наблюдая за тем, как снежинки ложатся на чёрные крылья Смерти и замирают на них, словно умерев от одного прикосновения к мрамору.

— Ладно, постояли, и хватит, — проворчал Драко, отворачиваясь от камня. — Срочные вести, и тебя с Поттером они не обрадуют. Тёмный Лорд вдруг, какая неожиданность, — скривился Малфой, — подумал: почему бы не проверить крестражи...

— Не может быть! — ахнула Гермиона.

— Ещё как может, — горько усмехнулся Драко. — Завтрашний день у него расписан по часам, а вот послезавтра он отправляется к морю что-то проверить. Как ты думаешь, какова вероятность того, что проверять он отправится не крестраж?

— Но почему сейчас? — кусая губы, вслух размышляла Гермиона. — О, Боже мой! Нет! Медальон Слизерина...

Драко удивлённо посмотрел на неё.

— Вчера вечером мы разрушили крестраж!

— А сегодня он уже решил, что стоит проверить целостность кусков своей душонки, — констатировал Драко.

— Он знает, догадался... — в ужасе проговорила Гермиона.

— Нет, если бы знал наверняка, то не стал бы ждать целые сутки, тем более тратить их на будущих Пожирателей! — досадливо произнёс Малфой, вспомнив о Грегори и Тео.

— Но что же делать? — воскликнула Грейнджер, оседая в снег.

— Понятия не имею. Я даже крестраж этот ваш в глаза не видел! — Драко стал раздражаться. Он думал, что у Грейнджер будет план, что она быстро сообразит, что делать. Вместо этого она с надеждой смотрела на него, будто ожидая спасительного решения.

— Вот, — покопавшись дрожащими руками в бисерной сумочке, сказала Гермиона. Она достала круглый повреждённый медальон. — Это он.

Драко неприязненно покосился на разбитый артефакт основателя своего факультета, и неожиданная безумная мысль вдруг пришла ему в голову:

— А что, если мы вернём его на место?!

Гермиона потрясённо подняла на него глаза.

— Но... там уже нет души... и... ведь мы действительно можем это сделать! — воодушевлённо заключила она, но тут же сникла. — Но он разбит... разломан. Рон разбил его.

— Уизли? — Малфой не смог скрыть в голосе нотки презрения.

— Да, Рон вернулся.

Драко поморщился. Перекошенное яростью лицо рыжего гриффиндорца возникло у него перед глазами. Малфой хотел сказать какую-нибудь гадость о Роне, но вместо этого только зло процедил:

— Как вовремя. И вы, конечно, его простили.

Гермиона виновато посмотрела на стоящего напротив неё Данти. Похоже, заклинание его всё-таки задело, хотя никаких ран видно не было.

— Мне жаль. Жаль, что всё так произошло там, на складе...

— Плевать, — бросил Драко, отвернувшись. — Это уже не имеет значения.

— Ты тогда... потерял жетон, — прошептала Гермиона, глядя на его прямую спину. — Я нашла его, когда ты исчез, и взяла себе.

Драко прикрыл глаза, ему не хватало этого куска холодного металла жёлтого цвета, и он не мог объяснить себе, почему.

— И что же ты сказала Уизли? — язвительно спросил Малфой. — Что беседовала с Пожирателем смерти?

— Нет, я ничего о тебе не сказала, — печально отозвалась Гермиона. — Он был под действием медальона. Рон плохо соображал, что делал в тот день.

Малфой, удивлённый её словами, обернулся и посмотрел на расстроенную Гермиону, сжимающую в одной ладони бывший крестраж, а в другой два золотых жетона.

— Грейнджер, — протянул он. Драко подошёл к ней и взял из её ладони один из зачарованных жетонов. — То, что сломано — можно починить, — Малфой подал Гермионе руку и помог подняться. — Ты же волшебница!

Гермиона захлопала ресницами, вглядываясь в весёлые серые глаза, такие же серые, как у Блэка на портрете. На мгновение ей показалось, что сам Регулус сейчас стоит рядом и подтрунивает на ней.

— И правда, — улыбнулась она. Гермиона положила медальон на снег и взмахнула палочкой. — Репаро!

Но ничего не произошло. Белый луч рассыпался блёклыми искрами, стукнувшись об окошки медальона. Грейнджер ошеломленно перевела взгляд на Симуса. Медальон не починился. Разбитые стёкла блестели на снегу.

— У тебя дрожат руки, — недовольно сказал Драко, мечтая о том, чтобы именно это было причиной неудачи Грейнджер. Он достал свою волшебную палочку из боярышника и навёл её на медальон. — Репаро!

Изумрудные стёклышки нервно дёрнулись, словно в них вдохнули жизнь, и торопливо встали на место. Малфой удовлетворённо хмыкнул.

— Как... это возможно? — потрясённо спросила Грейнджер. Гермиона наклонилась и подняла целый и невредимый медальон Салазара Слизерина. Она стала рассматривать его в лучах лунного света. Теперь это был самый обычный предмет. Сейчас, даже после того, как он полежал на снегу, он казался намного теплее, чем раньше, когда в нём находился осколок души Волан-де-Морта. Гермиона повертела его в пальцах.

— Что значит, как? Я его починил, радуйся! — Драко недовольно забрал артефакт из её рук и положил себе в карман. Ему показалось, что он только что этим простым действием возложил на свои плечи гигантский груз.

«Теперь нет пути назад, — хмуро подумал Драко. — Что же я делаю? Зачем? Неужели это того стоит?»

Он посмотрел на озадаченную Грейнджер, повёл плечами и мрачно произнёс, сжав в кармане медальон:

— Лучше подумай о том, что делать дальше.

Грейнджер перевела на него поражённый взгляд. У неё в голове не укладывалось, что её заклинание не сработало.

— Нам нужно в пещеру к морю, — кивнула Гермиона, собравшись с мыслями, и через пару секунд добавила, — и я знаю, кто может нас туда проводить...

* * *

Лантонотус — безухий варан.

Лиза Турпин — студентка Равенкло, однокурсница Гарри Поттера.

Драчливый телескоп — товар из ассортимента магазина Фреда и Джорджа Уизли «Всевозможные волшебные вредилки», дающий гирькой на пружинке в глаз каждому, кто попытается в него посмотреть или хотя бы слишком сильно сдавит его в руке.