Глава 42

«15 января 1982 года.

"Вы не бывали в Лондоне, сэр?

Этот город безукоризненно сер.

Вечно серые дни, вечно серый рассвет,

Ветер рвет как клочки прошлогодних газет.

От сгоревших в суде поднимается дым

И нигде, и нигде нету места живым.

И течет в его жилах как ржавчина кровь,

Этот город безукоризненно мертв».*

Так называемая «Вторая магическая война» все равно начнется, но мы начнем ее сами в соответствии с четко продуманным планом.

Начнем мы ее не раньше, чем Гарри Поттер поступит в Хогвартс.

До этого момента у нас есть десять лет, чтобы подготовиться.

И десять лет есть у магической Британии, чтобы придти в себя и зализать раны.

Никто не мог даже предположить, что наибольшее количество жертв появится после падения Темного Лорда.

Некоторые идейные Пожиратели, оставшись без намордника и поводка, пустились во все тяжкие.

Взять, например, арест Лестрейнджей у практически мертвых тел Фрэнка и Алисы Лонгботтомов. Бела тогда показала все, на что она способна. Меня предупредил об их вылазке Люциус, но сделал это поздно, так как у него в Мэноре был очередной обыск в тот момент. Я предупредил Милтона, тот Грюма. Аластор отправил авроров, но было уже поздно. И от того, что эта сумасшедшая сука сейчас в Азкабане, легче не станет никому, в особенности маленькому сыну Алисы.

В тот момент, когда в Мунго я погрузился в разум Алисы, пытаясь найти там хоть что-то, что могло бы помочь мне вытащить ее, но наткнувшись на абсолютную пустоту, я впервые пожалел, что авроры успели спасти им жизнь. Лучше смерть, чем такое. Женщинам не место на войне, это неправильно. Фрэнк знал, на что шел, а Алиса? Невилл остался сиротой. Чем он отличается от Гарри Поттера, при живых-то родителях.

Меня даже ни разу не вызвали в суд. Я абсолютно точно знаю, что Милтон здесь ни при чем. Меня прикрыл Альбус. Я понятия не имею, что он плел Визенгомоту, и, если честно, даже знать об этом не хочу.

У Алекса была своя головная боль. Инквизиция во главе с Краучем — старшим вознамерилась пересажать всех, кто носит Метку. Он даже собственного сына не пожалел. Но нам было необходимо, чтобы большинство Пожирателей были на свободе и оправданы по всем статьям. Тогда Алексу пришла в голову гениальная мысль. У нас в Отделе в Службе обеспечения работал некто Руквуд. Он умудрился заполучить Метку практически накануне падения Лорда. Членов Ближнего Круга он не знал, но вот знакомое лицо не прошло мимо моего взора. Перед остальными Пожирателями Ближний Круг появлялся только в масках, поэтому я остался неузнанным. Так вот Милтон намекнул, что пытаясь слишком уж качать права, Крауч переходит дорожку Отделу Тайн, при этом он выразительно косился в сторону Руквуда. Намек был понят правильно и все, кроме совсем уж отмороженных личностей, были признаны находящимися под Империусом. Многие, в основном, рядовые Пожиратели, до сих пор находятся под сетью Кронка, проверка, проведенная Министерством, и приняла ее за Империус. Я предоставил Алексу точный список тех, кто находился под этой дрянью. А вот Игорь Каркаров зря начал сдавать всех подряд. Его бы итак отпустили, а сейчас вряд ли он вернется в наши стройные пожирательские ряды, после феерического воскрешения Лорда, которое пройдет под нашим чутким руководством.

Сириуса Блэка тоже взяли. Я при этом не участвовал, но понять до сих пор не могу, что заставило поехать его крышу до такой степени, что он предал своего лучшего друга, и взорвал другого вместе с улицей. С его делом даже разбираться никто не стал. И сейчас он загорает в камере, по соседству со своей чокнутой кузиной.

К декабрю 1981 года остался на свободе только один Пожиратель из Ближнего Круга, чье оправдание не входило ни в чьи планы. Ивэн Розье. Его я взял на себя. Он был очень опасен. Являясь другом Белы, он не уступал ей в жестокости, но был достаточно умен, чтобы не высовываться. Я знал о многих его художествах, чтобы не сомневаться в том, что его место в Азкабане рядом с подружкой, пусть перестукиваются на досуге.

У Розье каким-то образом оказался список магглорожденных детей. К счастью, копия этого списка находилась в Отделе, и мы смогли проследить его предполагаемый маршрут. К тому же этот придурок, объявив собственную войну за чистоту крови, шел из дома в дом точно по этому списку, даже не удосужившись поменять порядок имен и вырезая целые семьи.

В одном из таких домов, предварительно убрав оттуда хозяев, я его и ждал.

Он вошел в просторный холл и, заметив меня, нагло улыбнулся.

— Кого я вижу? Северус Снейп, собственной персоной. Ты решил присоединиться ко мне и выполнить волю Темного Лорда?

— Ты совсем дебил? Ты что творишь? Что-то я не помню, чтобы Темный Лорд приказывал нам что-то подобное. Единственным ребенком, от которого Лорд мечтал избавиться, был Гарри Поттер.

— А может, ты просто брезгуешь? Это Малфой может думать, что ты — сын грязного маггла. Или, может быть, маркиз Сонвье не имеет к тебе никакого отношения?

— Я не понимаю, о чем ты.

— Кстати, а как ты меня нашел? Что, французские маркизы теперь также, как и английские Лорды, открывают дверь в кабинет Министра Магии Великобритании ногой? Или и тут в ход идут кошельки с галеонами?

— А тебе что, завидно? Я скажу тебе больше, Розье, перед нами эти двери открываются сами.

— Знаешь, тебе не идет эта иллюзия на лице. Я тебя с трудом узнал. На каком-то приеме во Франции ты был гораздо более смазливым. Или это там на тебе была иллюзия?

Я провел рукой по лицу, убирая свою маску, которая практически срослась со мной. Затем подошел к стене, разглядывая висящие на ней два скрещенных клинка. В холодном оружии я неплохо разбирался. Керри когда-то здорово погонял меня по железу. В общем, чинкуэду от цвайхандера я отличал легко.

Прекрасного качества, ухоженные, заточенные клинки. Риттершверту составлял пару бастард. Я протянул руку и вытянул риттершверт. Великолепно. Провел рукой по блестящему лезвию, предельная сталь. Настоящее произведение искусства. Не выпуская клинок из руки, я развернулся к Розье. Я не боялся стоять к нему спиной, непростительные на меня не действовали, и если бы он решил шарахнуть меня авадой, то его ждал бы сюрприз.

— Во Франции на мне не было иллюзии, Ивэн. Почему ты не доложил Темному Лорду о своих наблюдениях?

— А зачем? Всегда нужно оставить что-то, так сказать про запас. Например, информация, что ты не тот, за кого себя выдаешь, может помочь мне в… дай-ка подумать. Вероятнее всего, я могу обменять эту информацию на то, что ты меня больше не будешь находить. В аврорате служат тупицы, им на меня никогда не выйти. Не мешай мне, Снейп!

— Не мешать? Я и не собираюсь. До этой встречи я хотел просто отправить тебя в Азкабан, но теперь — я просто тебя убью, — я говорил как-то отстраненно, как-то буднично, — и ах, да ты ошибся. За тобой охотится не только аврорат. Я представляю в этой комнате Отдел Тайн и Тобиас Снейп был моим отчимом, а не отцом. Мое настоящее имя — Северус Фолт. Ты допустил слишком много ошибок, чтобы продолжать считать себя живым.

— Авада Кедавра!

Я спокойно смотрел на летящий в меня зеленый луч.

На лице Розье мелькнул страх. Видно было, что он вспомнил — кто такие Фолты и больше даже не пытался применить палочку. Вместо этого он в два прыжка оказался у стены и сорвал с нее одиноко висящий бастард. Он что думал, что если взял более длинный меч, то у него появился хоть один шанс? Наивный.

Не говоря больше ни слова, Розье попытался, хм, видимо, разрубить меня пополам. Во всяком случае размахнулся он полуторником как топором.

Я не собирался устраивать ему урок фехтования. Это только в маггловских фильмах, да книгах рыцари и мушкетеры лихо машутся не менее получаса, постоянно сталкивая клинки. На самом деле все гораздо прозаичнее: один, максимум два удара. Сталь во времена рыцарей, сказать по — правде, хреноватой была. Да и само оружие было слишком тяжелым. И длительное фехтование — это прямой путь остаться совсем без оружия или без рук. Так что я с какой-то показушной ленцой увернулся от удара и аккуратно, самым кончиком клинка, ударил по горлу Розье.

Он упал, выпустив из рук свой меч и пытаясь зажать разрезанное горло. Я несколько секунд смотрел, как с каждым ударом его сердца кровь выплескивается из раны. Подошел к лежащему отморозку и упер свой клинок куда-то в центр его груди.

— Не нужно было тебе, Ивэн, уподобляться этой суке Беллатрикс и уничтожать целые семьи, не смотря ни на женщин, ни на детей. А еще тебе не нужно было пытаться меня шантажировать. Тогда, возможно, ты остался бы жив. Знаешь, я почему-то крайне отрицательно отношусь к убийству детей. Крайне отрицательно. Какая ирония, не правда ли, Ивэн, планомерно уничтожать магглорожденных волшебников и умереть от маггловского же оружия.

Мой монолог, обращенный уже к практически мертвому отморозку, прервал какой-то шум на улице, а затем и у входной двери. Я еле успел заскочить за портьеру, когда в комнату ворвались авроры, во главе с Аластором Грюмом.

Грюм подошел к Розье. Тот все еще пытался зажимать порезанное горло руками. Все-таки маги гораздо более живучи, чем магглы. Я покачал головой. Если Розье сейчас правильно себя поведет, то возможно он даже не умрет, возможно даже его подлечат, прежде чем отправить в Азкабан.

Но Розье, видимо, не захотел в тюрьму, потому что собрав остатки своих сил, он швырнул какое-то невербальное заклятье прямо в лицо Грюму. Тот вскрикнул и закрыл лицо руками, из-под его пальцев потекла кровь, прямо на пол. А руки Розье тем временем разжались и он замер. Я не стал ждать развязки сего действия и аппарировал домой. Риттершверт так и остался у меня в руках. А на следующее утро я прочитал в Пророке о героическом рейде авроров, во время которого Аластор Грюм рискуя жизнью, сумел уничтожить опаснейшего Пожирателя Смерти — Ивэна Розье.

Сегодня меня вызвал Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, да именно так, не крестный Альбус, а директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс. Получав официальное приглашение, на официальном бланке с гербовой печатью на свитке, который притащил Фоукс. Письмо было не привязано к лапе, а находилось у него в клюве. Выплюнув свернутый пергамент мне прямо в лицо, феникс с громким хлопком исчез. Я немного охренел, настолько, что решил явиться на встречу. И даже не опоздал.

Альбус прямо с порога, не сказав мне даже "здрасти", заявил:

— Помнишь, ты однажды обещал мне, что выполнишь все что угодно?

Я нахмурился, не самое лучшее начало разговора.

— У меня сейчас две вакантные должности. Точнее - три. Декан Слизерина — Гораций Слагхорн, ты его должен помнить, не справляясь с создавшейся ситуацией, просто свалил в неизвестном направлении, оставив весь факультет бедных детей одних. Я не могу следить за каждым ребенком постоянно. Война еще не закончена. Больничное крыло переполнено. Даже во время твоего ученичества три факультета всегда дружили против одного Слизерина. Из десяти детей, находящихся на больничной койке, девять — представители Слизерина. После падания Волдеморта, здесь началась травля. Причем страдают в большинстве учащиеся младших курсов. Старшекурсники даже не пытаются помочь малышам. Разлад идет в самом факультете. Я не знаю, что делать. Помоги мне, Северус.

— Каким образом?

— Стань деканом Слизерина и преподавателем одного из предметов на твой выбор: зелья или защита. Северус — это временно, не больше, чем на полгода. К началу нового учебного года я подберу подходящего человека. С Алексом я уже договорился. Ты все успеешь. Расписание будет составлено таким образом, что ты сможешь совмещать все свои дела. Старшие коллеги тебе будут во всем помогать.

Я несколько минут смотрел на него, затем просто бросил:

— Я не нянька, Альбус. Ищи другого декана.— И вышел из кабинета.

Я так и не понял, почему я не аппарировал сразу. Захотелось зачем-то пройтись до главных ворот.

Уже подходя к холлу с факультетскими часами, я услышал шум. Судя по звукам — это была драка. Я сорвался на бег. То что предстало перед моими глазами, назвать дракой было сложно. Скорее — это было избиение. Трое здоровенных лбов били ногами скорчившегося на полу парнишку лет двенадцати с зеленым слизеринским галстуком на шее. Видимо, про это мне говорил Альбус. Для меня в тот момент главным было не сорваться и не прибить этих отморозков. Мимо проходил какой-то студент из Когтеврана, он даже не посмотрел в ту сторону. Меня это добило окончательно. Подскочив к стоящему ближе ко мне парню, я схватил его за плечо и просто отшвырнул в сторону. Парень от неожиданности отлетел к стенке и приземлился под часами. В ту же сторону полетели остальные, включая проходившего мимо когтевранца. Как же живописно я их раскидал. Каждый находился под часами своего факультета. Подойдя к все еще лежащему парнишке, я быстро наложил диагностирующие чары. Вроде ничего смертельного. Я попытался его поднять, но парень, как-то сжавшись, поднял на меня испуганные заплаканные глаза и прошептал разбитыми губами: «Пожалуйста, не надо больше, пожалуйста». Тут моя крыша, сказав мне: «Бывай, вернусь не скоро», улетела, помахав мне на прощанье крыльями.

Я резко развернулся к приходившей в себя четверке и встал напротив них, сложив на груди руки. Я начал говорить холодным, ничего не выражающим голосом:

— Итак, господа. Кто-нибудь из вас может объяснить мне, что здесь только что произошло?

— Снейп? Да что ты здесь вообще делаешь? Что ты себе позволяешь?— вскинулся когтевранец. Как же его зовут? Не помню, но, судя по всему, он хорошо помнит меня.

— Профессор Снейп. Минус сто баллов с Когтеврана за хамство и неуважение по отношению к преподавателю. — Мы с парнем вместе, как-то инстинктивно посмотрели на часы. Вначале казалось, что часы колеблются, но затем сапфиры дружно устремились вниз. Когтевранец, как же его зовут-то, округлившимися глазами смотрел, как стремительно уменьшается количество баллов с его факультета.

— П-профессор, простите, профессор. Я не знал, такого больше не повторится, — парень оправдывал звание когтевранца, он схватывал все буквально на лету.

— Возвращайтесь в гостиную своего факультета.

Когтевранец вскочил и бодро поспешил прочь. Я бросил ему вдогонку.

— И еще минус сто баллов за бездействие. — Парень с ужасом посмотрел на часы с уменьшающимися баллами и, сжав кулаки, побежал прочь.

Я, повернувшись, уставился на сжавшегося пуффендуйца.

— Теперь вы. Минус сто баллов с Пуффендуя. Мне нужно озвучивать — за что? — я был просто сама любезность.

— Нет, профессор. Этого больше не повторится. — Да что ж вы все такие покладистые? Мне же срочно нужно кого-то убить. Тут я заметил, что маленький слизеринец подошел поближе и смотрит на меня огромными сияющими глазами, буквально ловя каждый мой жест, каждое слово.

— Свободен. Надеюсь, в гостиной вашего факультета вам будет о чем подумать. — Пуффендуец резво ускакал, явно превышая по скорости всоего собрата из Когтеврана.

А сейчас у меня начнется вдумчивый интим с представителями факультета Годрика. Эти ребята никогда меня не разочаровывали. Один из них, вскочив, сразу же бросился в атаку.

— Только попробуй снять с нас баллы, грязный слизеринец.

Ага, начнем. Я с трудом удержал руки на месте, чтобы не потереть их.

— Минус сто баллов с Гриффиндора, каждому. Это чтобы вам не стало обидно, что я принизил результат ваших деяний по сравнению с другими факультетами.

— Нюньчик, да у нас в гостиной до сих байки ходят, как тебя Мародеры унижали, — заорал взбешенный парень.

— Минус двадцать баллов с Гриффиндора.

— Да мы тебя в пыль сотрем.

— В вашей пылкой речи прозвучало слово «мы». Следовательно, пятьдесят баллов с Гриффиндора, с каждого.

Второй гриффиндорец начал дергать за рукав своего разошедшегося друга, видимо, пытаясь успокоить его. Но тот выдернув руку, заорал.

— Ты, сальноволосый ублюдок…

— К вашему большому разочарованию, мои родители на момент моего рождения были уже женаты. Так что минус сто баллов за клевету.

— Ты, ты, да я тебя… да, ты этот день навсегда запомнишь!

— Минус пятьдесят баллов за угрозу. — Рубины дружно посыпались вниз. Я дождался, когда движение камней прекратится. — Я передумал. — Пятьдесят только что отнятых рубинов устремились вверх. Дождавшись прекращения движения камней я произнес с усмешкой: — Минус сто пятьдесят баллов с Гриффиндора за несущественность угрозы. — Дождавшись, когда грохот падающих камней затих, я устремил взгляд на второго гриффиндорца, который в этот момент тщательно прикидывался невидимкой. — И минус один балл за то, что вовремя не остановили друга. — Последний рубин с каким-то оглушающим грохотом в наступившей тишине скатился вниз.

— Что касается вышеупомянутых вами господ Мародеров, то их шалости по отношению ко мне нередко заканчивались снятием всех баллов с их факультета. Ну примерно, как это произошло только что в вашем случае.

Внезапно я почувствовал, как кто-то подлетел ко мне со спины. Резкий разворот и моя палочка уткнулась в шею моему теперь уже директору.

— Альбус, сколько можно тебя предупреждать. Никогда не подходи ко мне со спины! — затем также резко развернувшись, я молниеносно спрятал палочку. — Я согласен, Альбус. С этого дня я декан факультета Слизерин и преподаватель, — вот тут я ненадолго заколебался, затем решительно закончил: — Зельеварения. У меня есть одно условие, ты ни при каких обстоятельствах не будешь мне мешать и вмешиваться в мою работу. Покажи мне мои апартаменты и убери уже этих с глаз моих.

Альбус посмотрел на часы и, не отрывая взгляда, произнес:

— Северус, ты о-хре-нел!

— Скажи спасибо, что они живы остались.

Альбус оторвал взгляд от часов:

— А ну, брысь отсюда по гостиным.

А я уже и забыл про мелкого. Представляю, что сейчас начнется в гостиной Слизерина.

— Ах да, совсем забыл. Вы двое поступаете в распоряжение мистера Филча, сроком на две недели. Альбус, Филч же еще здесь работает?

— Тупой вопрос. Иди уже, за тобой закреплены бывшие апартаменты Слагхорна.

Подходя к лестнице я обернулся и посмотрев на Альбуса тихо прошептал: «Ты сам этого хотел, крестный».

До своих комнат я пошел каким-то кружным путем. Ноги сами привели меня к туалету Плаксы Миртл. Подойдя к раковинам, я включил воду. Плеснул водой на лицо. Снял иллюзию. И ударил кулаком по зеркалу. В образовавшихся осколках отразились гротескно черты моего лица. Мерлин, что же мы натворили? Почему нам даже в голову не пришла мысль, что все наши действия могут отразиться на детях. Я клянусь, что сделаю все, чтобы вернуть этим детям чувство собственного достоинства. Они не будут прятаться по углам. Они не будут больше дрожать от страха при виде фигуры чуть выше их самих. Я сделаю все, чтобы в начавшейся Второй Войне, такого больше не повторилось. Дети не в ответе за своих родителей. Я сунул голову под кран, затем встряхнулся, откидывая с лица свои короткие волосы. Что касается трех других факультетов: не захотят уважать, я бросил невербальное репаро, зеркало быстро восстановилось, затем я провел рукой по лицу, возвращая на место иллюзию и посмотрел в уже целое стекло — заставлю бояться!»

Конец первой части.

* Михаил Горшенев. TODD."На краю". Помним. Любим. Скорбим.