Резко все прекратилось. Мы словно вынырнули из океана и, пока я жадно вдыхала кислород, Даниэль более детально описывал мужчину подруге. Самое ужасное во всем этом то, что я его узнала. Последним, кто видел Мика и посадил его к себе в машину, был мистер Беннет, папочка Хлои.
- Ева, – позвала она полушепотом, – это мой отец, да?
Я кивнула, поскольку все ещё не могла восстановить дыхание. Она напряглась, лицо залила злость, и даже гнев. Никогда ещё я не видела подругу такой рассерженной, а знала я её больше десяти лет. Колин говорил, что за несколько дней перед полнолунием оборотни становятся более чувствительны и раздражительны, но я впервые видела, чтобы это было так… явно. Когда подруга задрожала, я действительно испугалась, что она может обернуться, хоть это и было невозможным до наступления завтрашней ночи.
- Ах, папочка! – закричала она, сцепив ладошки в кулачки. – Ну, я ему устрою! Не позволю ему диктовать мне, с кем встречаться, а с кем нет!
- Хлоя, ты думаешь, он заставил Мика уехать, ничего тебе не сказав? – должно быть я позволила своей неуверенности слишком явно показаться в голосе, поскольку подруга нервно взмахнула руками и отвернулась к двери. Она больше не плакала и не мучила себя страшными мыслями о том, что могло случиться с её принцем. Теперь же она пылала гневом и жаждой мести. Хлоя всегда была папочкиной дочкой, должно быть, её превращение в оборотня сделали характер девушки слишком независимым, чтобы, как и прежде, во всем соглашаться с ним.
- Он бы не бросил меня по собственной воле, Ева, – с обидой в голосе произнесла она.
- Я и не думаю так, – согласилась я, подходя к ней и разворачивая её к себе. – Просто что-то здесь не так… Не знаю что именно, но мне кажется глупым связываться с оборотнем перед ночью полнолуния.
Она напряглась под моими руками ещё больше.
- Вот это я и выясню у моего любимого папочки, – желчь буквально лилась из неё, заставляя меня ошарашено отпрянуть. Моя Хлоя никогда бы не стала говорить подобные вещи! Она любила своих родителей.
Не дожидаясь моих возражений, она кивнула подбородком Даниэлю и вышла, оставив нас наедине в клубе.
- Никогда бы не подумал, что она на такое способна, – первым пришел в себя парень. Он подошел ко мне, став плечом к плечу, и покачал головой. – А с виду такая скромная и тихая.
- Она и есть такая, – вступилась за подругу я. – Это в ней говорил оборотень, а не моя Хлоя. Знаешь, она несколько дней назад призналась мне, что боится этой своей сущности. Сказала, что ощущает, как иногда оборотень берет над ней вверх.
- Похоже, сегодня она приняла его с распростертыми объятьями, – хмыкнул он.
Я хотела начать возражать, но резкий толчок изнутри меня, подавил все возражения и прогнал все мысли. Горячее тепло разлилось под моей кожей, заставляя прерывисто охнуть и до боли вжать ногти в ладони.
- Колин проснулся, – прохрипела я, и через секунду раздался хриплый вздох Даниэля.
- Мари тоже, она ждет меня в баре, – немного испуганно проговорил парень, оглядываясь по сторонам.
Для меня показалось странным, что он испугался того, что не успел в бар до её пробуждения, но не я ведь была привязана к сумасшедшей вампирше несокрушимыми узами. Мой вампир отдавался в моей голове молчаливой тенью. Он не закрывался от меня полностью, но и не позволял читать свои эмоции и мысли. Впервые за все время наших отношений я не знала, что мне делать. Нужно ли ехать к нему, или же просто отправиться домой, а он пусть решает сам – нужна я ему или нет. Не выбрав ничего, я позволила ему ощутить мое смятение, позволила попробовать на язык горечь от моих вчерашних слов. Я понимала, что мы должны перешагнуть через этот барьер прошлого и постаралась вложить это в его голову, так как подходящие слова подобрать просто не могла.
«Я тебя жду» – прошептал он в моей голове прежде, чем полностью закрыться от меня, не позволяя уловить ни единой своей эмоции. Вот так вот… и никаких ma femme или других его милых французских словечек…

До клуба мы добрались на такси. Я вся дрожала в ожидании предстоящего разговора. Никогда бы не подумала, что буду так волноваться перед разговором с парнем. Даниэль молчал всю дорогу, будто боялся, что Мари может услышать нас и не понять. Я видела в его глазах страх перед ней почти так же явно, как вчера видела муку. Его кожа вновь похолодела на пару градусов, но, видя его состояние, я побоялась спрашивать о причинах. А ещё, он больше не смеялся, отчего весь наш сегодняшний день показался мне каким-то ненастоящим, будто с пробуждением Мари один Даниэль умирал, а на его месте оставалась лишь полупрозрачная оболочка с серо-голубыми глазами.
Огромная металлическая дверь служебного входа была заперта. Это означало, что немногие вампиры уже пробудились. Я открыла её своим ключом и, пропустив Даниэля внутрь, вошла следом, закрыв её на замок за своей спиной. Ведь когда тебе в спину дышат аллигаторы, идея тщательно закрытых дверей перестает казаться глупой. И пускай, вампиры способны голыми руками переломать автомобиль на две части, но ведь нам стоит опасаться не только их. И не думайте, я вовсе не тянула время. Правда!
Я ощутила первую волну тепла, зовущего меня вниз. Колин был там и знал, что я тоже приехала. Он позволил своей магии скользнуть внутрь моего тела, заполнить меня и потянуть к себе, словно щеночка за поводок. Не разбирая дороги, я пошла прямиком по коридору к двери, ведущей в нижние помещения клуба. Даже если предложить мне сейчас миллион долларов, а вряд ли вспомню, как дошла до комнаты. В себя я пришла, лишь когда раскрыла широкую двойную дверь и увидела ЕГО. Колин лежал в окружение темных шелковых простыней глубокого винного цвета и черных подушек, идеально подчеркивающих белизну его кожи и изумрудный оттенок глаз. Словно зачарованная, я застыла в дверях, глядя на всю эту чарующую красоту. Только глядя на него, понимаешь смысл выражения «до боли красив» – это воистину так.
- Ты пришла ко мне, – прошептал он голосом, заставляющим шевелиться волосы на моем теле.
Закрыв за собой дверь, я, не разбирая дороги, пошла к нему, стараясь не разрывать нашего зрительного контакта. Колин наблюдал за мной так, как хищник наблюдает за своей жертвой: с некой ленивой грацией, заставляющей тебя понимать своё место на этой земле. Он был холоден и закрыт от меня, прячась за своей маской величия и отчужденности. Именно она всегда причиняла мне наибольшую боль, заставляла чувствовать себя недостойной его. Слишком слабой, слишком маленькой и глупой. Я часто видела, как он смотрит так на других девушек, предлагающих себя ему, но никогда не видела этого взгляда на себе. Это чертовски больно…
Одинокая слеза покатилась по моей щеке, когда я встала перед кроватью, боясь пошевелиться и дотронуться до него. Он воздействовал на меня через связывающие нас узы, пытался подчинить, а я позволяла это ему, поскольку только сейчас поняла, что лучше буду его куклой, чем соглашусь добровольно оставить.
Скулы его напряглись, когда он заметил мою слезу, скатывающуюся с нижнего века, следом напряглось все тело, когда она упала с ресниц на щеку. Она плавно стекала по моей щеке, лишенной какого-либо румянца, а он смотрел в мои глаза, позволяя мне увидеть на его лице противостояние эмоций. Я видела обиду, боль, гнев, нежность и любовь. Он так и не дал одинокой слезинке достичь моей скулы, стерев её нежным, практически неощутимым поцелуем. Я почувствовала, как у меня подкашиваются коленки, но Колин не дал мне упасть, крепко сжав в своих объятьях и продолжая целовать соленую дорожку, что оставила слеза на моей щеке. Он прикасался нежно и бережно, будто опасался причинить мне боль и, когда последним поцелуем он коснулся моего века и начал отстраняться, я с силой впилась в его плечи, боясь отпустить. Около минуты мы смотрели в глаза друг друга, пытаясь не утонуть в их глубине, пока он медленно не потянулся ко мне за поцелуем. Я поцеловала его, положив руки на щеки, позволяя ему прочувствовать всю ту боль, что я ощутила, когда думала что потеряла его, все опасения, страхи и мучения, а потом пришли слезы. Их непрекращающаяся пелена застелила мне глаза, заставляя задрожать всем телом. Он прижал меня к себе, сильно, практически до боли, и не отстранялся, пока я не перестала всхлипывать и постанывать.
- Я не хотел мириться с тобой сразу, – шепотом признался он, когда я перестала рыдать. Мы просто лежали среди шелка, позволяя себе сжимать в руках тела друг друга. Наша магия кружила вокруг нас, укрывая покоем и уютом лучше любого одеяла.
Я побоялась смотреть ему в глаза, поэтому спрятала лицо в изгибе его плеча, где оно плавно переходило в шею.
- Уже очень долгое время обида так не захватывала меня, – нахмурился он. – Я хотел сделать тебе больно, хотел показать то, от чего ты отказалась и чего лишилась. Хотел видеть на твоем лице то, что так часто видел в отражении зеркала – боль. Но когда получил это, мне захотелось удавиться собственной желчью…Твоя боль ранит меня сильнее моей собственной.
- Прости, – прошептала я, сильнее обнимая его руками. Я знала, что должна была сказать ещё что-то, но слова будто пропали, испарились, исчезли, оставив после себя пустую голову, без всяких мыслей. И, черт возьми, это было восхитительно! Никакой боли, никаких переживаний. Только он и я, и плевать мне на короля и экзекуторов, на Хлою с её проблемами и на Мари.
Я поднялась на руках, перекинула свои колени так, чтобы его ноги оказались между моими, а я села на них сверху. Он напрягся подо мной, когда я положила руки на прохладную кожу его пресса и заскользила вверх, лаская его тело круговыми движениями кончиками своих пальцев. Он вздрогнул, когда я коснулась сосков, поэтому я решила помучить его ещё немного, слегка сжав их в своих ладонях. Свой взгляд я приковала к действиям рук, но чувствовала, как он смотрит на мое лицо. Я позволила себе сильнее сжать его соски, пока не получила заветного тихого стона, такого глубокого и немного рычащего, что тугой узел желания моментально стянул низ моего живота. Подняв свой взор, я столкнулась с его изумрудными глазами и на миг потерялась в их глубине и очаровании. Он был рядом и был моим, что ещё нужно? Ах да, я совсем забыла...
- Я хочу быть твоей, Колин. Хочу быть твоей seul, – прошептала я, глядя в ярко зеленые блюдца его глаз.
Вампир превратился в неподвижную статую, будто боялся испортить этот мой порыв к благоразумию лишним движением. На миг он забылся, позволяя мне увидеть замешательство на своем лице, но тут же взял себя в руки, пряча все за маской отчужденности. Я бы разозлилась на него, если бы не успела заметить надежду и даже проблеск счастья на его лице, которые он так упорно скрывал от меня, боясь того, как я отреагирую на столь эмоциональную реакцию вампира. Неужели это я научила его быть таким скрытным и аккуратным при подборе слов и выражений лица в разговоре со мной? Если да, то я больше этого не хотела.
- Ты знаешь, что это означает, ma femme? – прошептал он, и я не сдержалась от улыбки, вновь услышав свое «кодовое имя». – Ты понимаешь, что означает та связь, которая должна быть, чтобы ты называлась моей seul?
Полностью расслабившись и прогнав весь страх и сомнения из своей головы и тела, я улыбнулась ему.
- Я должна быть твоей кровью, телом и душой. Твоя смерть станет моей смертью, моя душа – твоей душой. Да, Колин, я все знаю, – уверенно произнесла я.
- И то, что эти узы невозможно будет разорвать? Навеки вместе.
- Навеки вместе, – повторила я и скользнула к его губам.
Он помедлил мгновенье, затем крепко обнял меня и поцеловал так, как я любила – крепко, жадно и требовательно, как мог только он. Я задрожала всем телом, но уже не от холода или слез, а от желания. Готова ли я? Да, черт возьми. С ним, в его руках я готова была на вечность.
- Одно условия, – прошептал он, отстраняясь от моих губ. – Ты скажешь мне, что любишь. Скажешь это, глядя мне в глаза, и я почувствую любые сомнения, если таковые будут.
Я замерла, сидя на нем и моргая, не веря собственным ушам. Нежели он действительно готов был отказаться ради такого шанса привязать меня к себе, только для того, чтобы я сказала ему три заветных слова? Похоже на то…
А могла я ему это сказать? В принципе да, но он бы мне не поверил. Без сомнений, сказал он, а я в последнее время в любовь перестала верить вообще. Как можно быть уверенной в том, во что больше не веришь? Никак.
- Черт, – прошипела я, соскользнув с него. Я легка на спину вплотную к нему, гневно смиряя взглядом потолок. Это ж надо было так меня продинамить!
- Прости, ma femme, но я не могу допустить того, что случалось уже не единожды, – признался он, развернувшись набок, чтобы видеть меня.
- Чего именно? – все ещё злостно спросила я.
- Быть с тобой рядом вечно, сгорать от любви и не получать ничего в ответ, – совсем тихо прошептал он. Я уже раскрыла рот, чтобы начать возмущаться, но он перебил меня, словно прочитав мысли, – получить твое тело это ещё не значит, что в комплекте я получу и сердце. В ваше время эти понятия очень абстрактны, и не часто, имея в виду одно, вы имеете в виду и другое.
Я раздраженно фыркнула, все ещё старательно не глядя в его глаза.
- Это нелепо, Колин, – все же попыталась склонить вампира на свою сторону, заранее зная, что дело проиграно. – Ты же знаешь меня, я не бросаюсь словами на ветер.
Шериф засмеялся, позволяя своей ладони скользнуть по моему голому животу, видневшемуся из-под теплого свитера. Сложно всегда носить сексуальные вещи, когда на улице пятнадцатиградусный мороз.
- Да, но поверь мне, для людей вечность – понятие соизмеримое, а это не так.
Я хотела начать возражать, но прикусила язык. Среднестатистический человек обычно доживает до шестидесяти пяти лет – это долгая жизнь, по меркам большинства. Черт, мне только восемнадцать, а это уже кажется уймой времени. Как это жить веками, тысячами лет? Быть только с ним одним, принадлежать лишь ему. Люди жениться боятся, так как не всегда уверенны в клятве, которую дают перед богом и людьми, и это даже не смотря на то, что они могут в любой момент развестись, а тут мне придется согласиться на брак, который разорвать будет невозможно. Если только, конечно же, кого-то из нас не убьют, а это, уж поверьте, сейчас будет не такой уж и глобальной проблемой. Чего-чего, а врагов у нас хватает.
- Не спеши, ma femme, – улыбнулся вампир, мягко целуя меня в ключицу, шею, плавно переходя к мочке уха, – ты должна быть уверенна, прежде чем подаришь мне свою прекрасную душу.
Я не стала отвечать, просто выгнулась в его руках, подставляя ему шею для укуса.

Пока Колин зализывал ранку на моей шее я, как и всегда, рассказывала ему о том, как прошел мой день. Вампира всегда очень интересовала моя обычная школьная жизнь. Не понимаю, что он видел в ней такого захватывающего, но всегда очень внимательно слушал и задавал вопросы о всяких мелочах. Например, сегодня его очень заинтересовал тот факт, что я позволила Даниэлю спать в моей кровати. Наслаждаться его ревностью у меня времени не было, так как его мысли текли всегда намного быстрее моих собственных и чаще всего не в том направлении. Я объяснила ему, что чувствую, когда этот парниша рядом со мной, но у вампира не нашлись ответы на вопросы, которые скопившиеся у меня. Намного больше он смог мне объяснить, когда зашел разговор о пропаже Мика.
- Не думаю, что ты сможешь до конца это понять сейчас, в своем нежном возрасте, но мне очень жаль, что я не имею возможности познакомиться с твоим отцом, – с полуулыбкой начал вампир, по-хозяйски закинув на меня одну ногу и прижав к себе. – Как ты думаешь, что сказал бы твой отец, если бы ты привела в дом вампира?
Хотелось бы мне соврать и сказать, что родители были у меня современных взглядов, но это было бы ложью. Они не доверяли детям ночи, боялись их и считали проклятыми, не зря, как показала практика, ведь именно вампир их и убил.
- Они бы не поняли, – созналась я, позволяя грусти проявиться в моих глазах. Впервые за долгие месяцы я задумалась над тем, что родители бы не просто не поняли и не приняли вампира, но и здорово бы меня наказали за встречи с ним. Как же смешно сейчас думать о наказании… Я все ещё вспоминаю, как мама иногда указывала мне на лестницу, ведущую на второй этаж моего дома со словами: «Поднимайся к себе, Ева МакКалистер, и подумай над своим поведением!» Сейчас я бы многое променяла за такое наказание, но времена меняются, люди взрослеют и за свои ошибки мы платим много большим, чем вечер без телевизора или неделя без телефона.
- Я мог бы заставить их принять меня, – лукаво улыбнулся он, слегка мне подмигнув. Я знала, что Колин не стал бы. Он всегда относится с серьезностью к важным вещам и не позволил бы себе мухлевать в таком важном деле, как знакомство с моими родителями.
- Да ну? Неужели? – рассмеялась я, переворачиваясь на живот на его теле.
Он пристально следил за моим движением, с немного большей серьезностью, чем было нужно.
- Я хотел сказать, что вполне понимаю отца Хлои. Он просто хочет уберечь дочь от этого парня. Я его не виню, – сказал вампир и, заметив нарастающее возмущение в моих глазах, поспешил продолжить. – Посмотри на этого с его стороны: его единственная дочь заразилась ликантропией от этого Мика, к тому же, насколько я могу судить по твои рассказам, её родители очень консервативные люди. Вряд ли они бы когда-нибудь позволили ей выйти замуж за гитариста рок-группы.
Я хотела возмутиться, но не смогла. Помнится, когда подруга лежала на больничной койке, умирая, мне самой хотелось голыми руками удавить этого Мика.
- Мне не хочется говорить об этом. Лучше расскажи мне, пожалуйста, о нашей новой вампирше и о том, что связывает вас.
Вампир глубоко вздохнул, будто все это время ждал этого моего вопроса. Возможно, так оно и было, но я должна была получить все ответы, прежде чем встречусь с ней лицом к лицу вновь. Ожидала ли я услышать то, что он мне рассказал? Точно нет.
Оказывается, в своей человеческой жизни полное имя моего вампира звучало Виллиам Колин Авраам Джонс, что было свойственно для аристократии Англии во время правления династии Плантагенетов (королевская династия французского происхождения). Именно они привели, по его словам, на английские земли вампиров, один из которых и стал мастером Колина. Мой вампир и до сих пор не понимал, почему Маркиз ДеЛорэндо не убил его, ведь в те времена шериф не был ни сильным воином, ни дальновидным стратегом. Он жил одним днем, наслаждаясь роскошью и девицами, должно быть именно поэтому его исчезновение никому не показалось странным. Маркиз увез его подальше от семьи и родовых земель, спрятавшись в своем замке на Юге Франции, где вампиры и провели несколько сотен лет. Маркиз бредил идеей создания идеального войска из своих детей, сильных и бессмертных, способных захватить мир для него. Он считал себя Богом и хотел власти и покаяния смертных, но, будучи жестоким тираном, его часто посещали мысли о полном уничтожении смертных. Колин пытался облагоразумить своего мастера, объяснить, что без свежей крови смертных они не выживут, но Маркиз не слушал никого вокруг. Движимый своей идеей, он вскоре привел в их семью ещё двоих мужчин, но они погибли уже спустя несколько лет от его же рук. За все время, проведенное с ним, Колин научился не только скрывать свои эмоции за маской отчужденности, но также жестокости и лицемерию. Ему приходилось совершать такие вещи, воспоминания о которых уничтожали все эмоции на его лице, когда он погружался в них. Я не позволила ему вдаваться в подробности, но скорее не из-за боязни ранить его чувства, а из-за банального страха услышать их. Многие вещи человеческий мозг просто не способен понять и переварить. Страшные, жестокие массовые убийства входят в это число.
Им пришлось бежать из своего логова, когда люди поняли, что они бессмертны. На тот момент по всему миру прокатилась волна движений инквизиции и всех, кто проявлял хоть какие-либо способности и странности, палили на костре. Вампиров тогда приняли за черных магов, продавших свои души дьяволу, поэтому охота на них велась практически так же рьяно, как и на ведьм. Именно тогда они впервые столкнулись с мормонами. Маркиз принял внимание девушки, которая могла разжигать пламя силой мысли. Она соединила с ним магию, чтобы спасти от посланцев римско-католической церкви свою семью, но её саму вампирам спасти не удалось. Девушка погибла, а вместе с ней и её сила. По словам Колина, он не мог поверить в то, что земное существо может обладать такими чарами, но его мастер не разделил с ним его восхищения. Он решил, что в этой силе чародеев, хранивших в себе магию смерти, заключена его последняя возможность осуществления своей миссии. Вампиры продолжили путешествие по миру в поиске чародеев, но не нашли никого, поэтому, когда им случайно на глаза попалась беглянка английской тюрьмы, способная затмевать рассудок, вводя собеседника в состояние транса, Маркиз её не отпустил, решив превратить в одну из них. Этой девушкой была Мари, но сила не сохранилась в ней, когда она восстала из мертвых. Магия умерла вместе с человеком в ней.
Гнев Маркиза свел его с ума. Он больше не пытался скрываться от людей, не затмевал рассудки после своих укусов. Он стал помехой для всего вампирского мира, а это значило смерть для него и всех его детей. Опередив события, Колин сам уничтожил своего мастера, на что до него не был способен ни один вампир. С тех пор они с Мари будто освободились от груза, тянувшего их в пропасть. Несколько лет вампиры обитали в Англии, наслаждаясь привилегиями, которыми их одарил покойный вампир, но долго оставаться на одном месте парочка не могла. Им пришлось много путешествовать, чтобы люди не смогли засечь и убить их. Они были действительно счастливы вместе – защищали и оберегали друг друга от врагов и опасностей, вместе питались и вместе убивали.
Однажды Колин поделился с Мари своими воспоминаниями о странной девушке, имеющей магический дар. Он рассказал ей о мощи, которую получил Маркиз, когда они объединили свое сознание и свои силы. Именно тогда вампиры загорелись идеей найти подтверждение этому. Они провели века в поисках истинных обладателей магии смерти, пока в один прекрасный день не наткнулись на семью, жившую в небольшой деревне. У них была дочь, Лолита, как назвал её Колин с мягкой улыбкой на лице. Она, как и её родители, была истинной мормонкой и носила в точности такой же крест, что и у меня на шее. Девушка могла видеть будущее, позволяющее ей предсказывать великие пророчества, которые, по словам вампира, почти все уже сбылись. Именно она рассказала ему, что в далеком будущем, когда их род будет полностью уничтожен, останется последняя, которая будет обладать достаточной силой, чтобы вывести тьму в свет. Для меня оказалось новостью узнать, что она стала его первым человеком. Он объединился с ней кровными узами и узами плоти, сделав её своей невестой, но не успел привязать к себе ещё и душу девушки, поскольку Мари убила её в ночь перед их венчаньем. Вампир был убит горем, но лишить жизни Мари он просто не мог. И не только из-за того, что они провели вместе почти триста с лишним лет, и даже не из-за того, что он любил её практически так же сильно, как и она его, скорее потому, что их кровь была инфицирована одним мастером, а это делало их равными друг другу. Они были семьей, как бы нелепо это ни звучало.
Тогда вампиры заключили сделку, что в следующий раз встретятся лицом к лицу только тогда, когда найдут достаточно сильных людей и тогда в их молчаливой войне победит тот, у кого магии будет больше. Проигравший опустит колени перед своим противником и признает в нем мастера своего. Если победа окажется за Колином – он убьет её, а если за Мари – она сделает его своим любовником.
Я на несколько минут оторопела, приходя в себя от шока, что испытывала, выслушав всю историю. Вампир сидел в глубоком кресле перед кроватью, любезно давая мне время все переварить.
- Ты хочешь сказать, что она нашла Даниэля и привязала его к себе только потому, что у него был дар, необходимый ей для победы над тобой? – ошарашено спросила я, сопоставляя все кусочки мозаики. Он кивнул, сохраняя на лице отчужденную маску. – Зачем он приговорил себя к такой жизни? Он не знал, что с ним будет?
Вампир опустил взгляд к полу, подбирая более беспристрастное выражение лица, но когда он вновь повернулся ко мне, его изумрудные глаза все ещё выдавали непонятную мне боль.
- Нет, ma femme. Мари влюбила в себя беднягу и заставила его поверить, что и она пылает к нему чувствами, но, как только он оказался в плену уз, она позволила своему истинному лицу проявиться. К сожалению мистера Хитклифа, было уже поздно, – покачал головой Колин. – Теперь они навеки связаны, и лишь смерть одного принесет покой второму.
- Бедняга, – прошептала я, – а есть какая-то возможность освободить его?
Вампир встал одним грациозным, текучим движением, будто у него были мышцы в тех местах, где они просто не могли существовать у обычных смертных. Его скулы напряглись, глаза немного прищурились, а руки он сложил в замок на груди. Обычно Колин никогда не позволял себе так открыто демонстрировать сердитость – это означало, что я зацепила что-то внутри него, что-то, что он не хотел ворошить. Или же нырнув в свои воспоминания, он ещё не совсем пришел в себя, ведь боль как осиное гнездо: стоит её немного поворошить и потом долго придется вновь от неё убегать.
- Я рассказал тебе о нем не для того, чтобы ты искала пути его спасения, ma femme! – почти зарычал вампир, подойдя вплотную к кровати, где сидела я. К счастью прошли те времена, когда я покрывалась мурашками от страха при виде злости на его лице, поэтому, приподнявшись на коленях, я придвинулась вплотную к грозному вампиру, обняв ладонями его шею и прильнув к груди.
- А для чего тогда? – прошептала я, переместив голову на его плечо, продолжая руками гладить шею и спину, в попытке хоть немного успокоить. Мне было больно видеть страдания на его лице, когда он вспоминал свое прошлое, но это была именно та истинна, которая обязана была нас сблизить. Я не могла позволить себе отвернуться от него, узнав обо всех ужасах, что он творил в свое время, поскольку он никогда не отворачивался от меня. Это было бы несправедливо.
- Я рассказал тебе правду, чтобы ты поняла, почему я хочу получить твое признание в любви, – ответил он шепотом, но его тело все ещё дрожало от переполняющих эмоций. Обычный человек уже давно бы попытался вылить их наружу – ударить в стену или расплакаться, но Колин никогда не позволял себе подобной роскоши. Он привык держать все в себе, и теперь я знала почему. – Я не смогу жить так, как вынужден жить этот мальчик.
Больше всего на свете мне хотелось сказать ему, что его никогда не постигнет та же участь, но разве я могу быть уверенна в этом? Как я могу что-то ему обещать, если сейчас даже не готова сказать, что люблю? Он знал, что я уважаю его и благодарна за заботу, что он мне подарил, за понимание и уют, которым окружил, но любовь… Как я уже говорила, сложно признаваться в том, во что сама уже просто не веришь. Значит, если единственной возможностью стереть с его лица эту грусть является признание в своих искренних чувствах, то я должна вновь поверить в любовь и как можно скорее. Вопрос только один: и как, черт возьми, это сделать?
Я подняла голову с плеча вампира и посмотрела в его глаза, позволяя ему увидеть в своем взгляде все чувства, что мне хотелось донести до него. Я показала ему нежность и верность, веру в то, что все у нас будет хорошо.
- Обещаю, что скажу тебе эти слова, – улыбнулась я, прежде чем накрыть его губы своими.
Мне хотелось углубить поцелуй, сделать его более горячим и даже безрассудным, но стук в дверь помешал всем моим планам. Не дожидаясь ответа, дверь со скрипом распахнулась, ударив о стену, а в комнату влетела перепуганная Кэт. Её глаза метались от паники, что случалось с вампиршей нечасто. Колин отпрянул от меня и со скоростью молнии метнулся к ней. Оказавшись всего в шаге от рыжей вампирши, он протянул ей руку, позволяя обхватить его ладонь своими тоненькими ручками. Колин однажды рассказывал, что подобные касания со своим мастером, как и жизнь рядом с ним, питают вампиров, придают им силы и успокоение так, как и прикосновения к своим людям, но до этого момента я никогда не видела ничего подобного между Кэтрин и Колином. Она словно отдавала себя в его руки, позволяя ему заглушить весь свой страх.
- Что случилось, дитя мое? – обеспокоено проговорил шериф, накрывая её руки своими.
Она вздрогнула, словно перспектива сказать вслух о том, что её беспокоило, пугала ещё больше.
- Колин, Людвиг здесь, – прошептала она высоким голосочком, будто его имя должно было говорить само за себя. Для меня оно не сказало абсолютно ничего.
- Кто это? – спросила я, обращаясь к ним.
- Людвиг – посол короля, ma femme, –- выдохнул он, медленно разворачиваясь ко мне. Кэтрин выпрямилась в полный рост, но все ещё обхватывала свои худенькие плечи руками.
- Началось… – прошептала я.

Мне пришлось остаться в комнате, поскольку Колин не хотел, чтобы король знал о том, что я ещё не полностью ему принадлежу, и о моих сверхчеловеческих способностях. Спорить я не стала, не только потому что испугалась почти так же сильно, как и Кэтрин, а перспектива встретиться с вампиром лицом к лицу заставляла выступить холодный пот на моем лбу, но и потому, что за время моего общения с Колином я научилась доверять его решениям. Мари стала по его правую руку, когда они вышли в главный зал, поэтому я совсем не удивилась, когда Даниэль вошел в мою комнату, слегка смущенно опустив к полу глаза.
- Тебя тоже не взяли на вечеринку? – как бы невзначай поинтересовался он, застыв на пороге.
Я нервным жестом пригласила его внутрь, сидя на высокой кровати, скрестив лодыжки. Мне хотелось обратиться к той своей сущности, что была связана с вампиром, чтобы спросить у него о причинах появления на нашей земле вампиров короля, но боялась навредить его концентрации. А если вызов уже брошен? Если посол прибыл не просто что-то передать, а убить моего шерифа?
- Ты выглядишь напуганной, – осторожно заметил парень, присаживаясь на край кровати.
- У нас наверху вампир короля, Даниэль! Как я могу не волноваться? А может у них там уже бойня началась! – вспыхнула я, взмахнув в нервном жесте руками.
- Нет, король никогда не посылает Людвига биться. Он обычно передает официальные послания, да и только. Для вызовов у него есть вампиры пострашнее.
- Откуда ты это знаешь?
Одному Богу известно, как мне хотелось ему верить.
- Своих врагов нужно знать в лицо, – улыбнулся парень, слегка потрепав меня по плечу, но в этот момент, когда его ладонь прикоснулась к оголенной коже моего плеча, мир поплыл, а я поплыла вместе с ним. Словно завороженная, будто пребывая в каком-то параллельном мире, я смотрела на моего Колина, стоящего сейчас напротив высокого темноволосого вампира в черном деловом костюме. Они что-то обсуждали с вежливыми улыбками на устах, обменивались колкостями, и все было бы хорошо, если бы Людвиг, а это, как я успела понять, был именно он, не вытащил одним молниеносным движением из кармана своего пиджака кол и не воткнул его в сердце Колина, когда тот отвлекся, чтобы что-то поднять с пола. Я вскрикнула, и мир вновь обрел границы, возвращая меня в свое тело.
Вскочив с постели, я побежала наверх. Это видение было как воспоминание, что сегодня показал мне Даниэль. Не знаю точно, как у нас получилось соединить свои умения, чтобы заглянуть в будущее никого конкретно не касаясь, но это было подарком Фортуны, игнорировать который было нельзя. Не помню точно, как я взбежала по лестнице, поскольку все мои силы и мысли были направлены на вампира, плотно закрывшегося от меня щитами. Он пытался этим защитить меня, даже не подозревая, что обрекал себя на смерть. Я появилась в главной зале переполненного клуба как раз в тот момент, когда Колин начал опускаться за чем-то. Времени думать больше не было. Я не могла его потерять, только не так и не сейчас. Бросившись сквозь толпу людей и вампиров, я буквально врезалась в Людвига как раз в тот момент, когда он начал замахиваться колом для удара и, одновременно с тем как ощутила древесину, вонзающуюся в мой живот, я сомкнула ладони на висках вампира, оглушив его картинками своего прошлого.

Спальню шерифа оглушали крики, мои крики. После того, как я налетела на грозного вампира, а он всадил мне в живот длинный острый кол, предназначавшийся моему Колину, все закрутилось слишком быстро. В следующую же секунду я ощутила себя в руках Кристиана, пока шериф отрывал голову послу короля. Если бы не адская боль, что пронзала меня, заставляя мышцы рефлекторно сжиматься, судорожно и до такой степени, что терпеть это получалось лишь вопя на весь клуб и выгибая спину, я бы порадовалась тому, что все живы. Не помню, как так вышло, что мы в секунду добрались до спальни шерифа, но факт остается фактом – я лежала на шелковых простынях, визжа во весь голос и истекая кровью, пока Мари и Кэтрин держали обе мои ноги, а Кристиан прижимал к кровати плечи, заставляя лежать неподвижно. В глазах перевертыша виднелся страх и понимание того, что если я умру, то закончится и весь его рай. Смотря в чистые голубые глаза, обрамленные идеально ровными белоснежными волосами, заляпанными моей кровью, ощущая его сильные ладони на своих плечах, мне почему-то хотелось прижать его к своей груди и успокоить. Возможно, я пострадала сильнее, чем думала?
Колин навис надо мною. Его глаза были наполнены гневом, но никак не страхом.
- Я не могу помочь тебе залечить рану, пока кол в твоем животе, – закричал он, прикасаясь руками к моему лбу и пытаясь перекричать мой визг.
Собрав все свои силы, я заставила себя замолчать и кивнуть, зажмурив глаза и прикусив нижнюю губу. Крис сжал мне плечи так сильно, что я почти хотела попросить его разжать ладони, но в этот момент деревяшка покинула мое тело, заставив меня заорать с новой силой. В глазах начало темнеть и, прежде чем я поддалась тьме в надежде, что она заберет всю боль, губы Колина сомкнулись на моей ране, а его обжигающая теплом сила закружила по моей коже.