Свет во тьме

Категория: Авторские работы. Другие фандомы
Фандом: Дневники вампира/Древние/Наследие (продолжение истории семьдесят лет спустя после окончания «Древних»)

Бета: +
Жанр: фэнтези, мистика, драма, ангст, романтика
Рейтинг: R
Пейринг: Клаус/Кэролайн
Саммари: Волк бился за самое бесценное сокровище в королевстве - за его прекрасную крошку принцессу, бился в страшной войне. Цена победы была высока. Распались союзы, появились новые враги. И в конце король волков остался один. Он жил долго, но несчастливо. Однако даже самый плохой конец на самом деле - только начало. Даже если все рассыплется в прах, в нашей сказке всегда будет следующая глава. (с) Niklaus Mikaelson

Отношение к критике: положительное, критикуйте как угодно. особенно если есть за что!

---

- Мне нужно больше! - прорычал Клаус в лицо стоящему перед ним дрожащему курьеру, собирающемуся от страха наложить в штаны. Ах, как он ненавидел в такие моменты бесполезных людей.
- Это все, кого я смог уговорить, - скулил мальчишка, бледный от переживаний как смерть.

Клаус с яростью посмотрел на два бесчувственных тела, валяющихся у его ног, досадуя, что чертов Мистик Фоллс делает обычные вещи такими сложными. В больших городах гораздо проще оставаться незаметным и добиваться целей. В маленьких, где каждый горожанин на счету, не так-то просто найти себе доноров для удовлетворения голода. Перепуганному зачарованному курьеру, имени которого Никлаус не потрудился запомнить, трудно оказалось отыскать на окраине подходящих дураков, готовых составить компанию при посещении заказчика.

- Будь ответственнее, ммм…
- Генри, сэр… - его белые губы дрожали, а в глазах блестели слезы, как у ребенка.
- …Генри. В следующий раз ты найдешь способ привести мне четверых, - положив руку своему кормильцу на плечо, первородный вампир заглянул глубоко ему в глаза, внушая необходимое. - Ты забудешь мое лицо, как только уйдешь отсюда. Я - обычный художник и твой клиент, которому ты возишь краски и рабочую силу, и я хорошо за это плачу. Все понял?
- Да, сэр.
- Иди и постарайся больше не разочаровывать меня, Генри.

Одно из тел зашевелилось, когда машина отъехала.
- Добро пожаловать на ужин, - удовлетворенно ухмыляясь, Клаус поднял шатающуюся тушу безвестного мужчины как перышко и, в последний раз взглянув ему в глаза, вонзил клыки в его сонную артерию, насыщая зверский голод.

Время не измеряется годами, минутами или мгновениями. Когда впереди вечность, время теряет значение, и ты просто ищешь, чем заполнить постоянно возникающую пустоту. Кто-то ставит запредельные цели и стремится к ним, кто-то праздно тратит дарованную бесконечность. Клаус рисовал. Всегда, когда возникала дыра в душе, от чьего-то предательства или от невозможности реализовать планы, или от множества иных раздражающих причин, Клаус измалёвывал своими эмоциями холсты.

Раньше у него была цель, и даже не одна. Вначале он бежал от отца - вся его жизнь была порабощена потребностью обрести недостижимую безопасность. Потом он смог каким-то чудом воссоединить разрозненную семью, и некоторое время они все даже были почти что счастливы. А потом все это оборвалось на самой высокой ноте: он умер.

Последовавшие за этим события Никлаус предпочитал не вспоминать. Вместо этого он схватил за ногу бессознательное тело молодой девчонки и потащил его к мольберту. Удар рукой в живот - и свежая краска готова к употреблению. Взяв в руки кисть и обмакнув в кровь, вампир уверенными движениями стал наносить необходимые штрихи на черный фон, в котором едва угадывались очертания безвестных чудовищ, тянущих когти из тьмы. Благодаря новому цвету они становились объемными и живыми - бесы в клубах черно-багрового дыма, с рубиновыми глазами и кровью на зубах.

Рассветы сменялись закатами, закаты рассветами, и все дни однообразно походили один на другой, за исключением тех, когда курьер навещал его. Студия постепенно обрастала десятками мрачных картин, занимавшими все свободные поверхности. Никлаус не мог остановиться, тщетно пытаясь избавиться от терзающих душу демонов. Он искал облегчения, которое где-то заблудилось и никак не могло найти его дом - тот же самый, в котором он жил семьдесят лет назад, заново переоформленный на новое имя. Дом, от которого время оставило только полуразрушенные стены, дырявую крышу и гнилой пол, и которому уже не поможет никакой ремонт. Впрочем, пару комнат вампир для себя все же благоустроил.

Однажды его бестолковый курьер, которого он уже подумывал прикончить, принес неожиданную пользу: сумел продать сгоряча подаренные Никлаусом полотна. Стоя в дверях и глядя в глаза нервно ожидающему вердикта Генри, Клаус был ошеломлен спектром обрушившихся на него позабытых, слишком человеческих чувств: потрясения, что его мазня кому-то так приглянулась, так что этот идиот даже выложил за нее деньги, досады, что теперь придется отваживать непрошенных гостей, и надежды, что его талант наконец-то кем-то был замечен.

Вероятно, ни одна из этих эмоций не смогла стереть привычный его лицу гнев, потому что побледневший курьер, запинаясь, испуганно стал оправдываться.

- Я просто знаю, что вы нуждаетесь в деньгах, сэр: видел, как вы потрошили кошельки своих жертв… - сглотнув, Генри заткнулся, поняв, что сболтнул явно лишнее и только сильнее разозлит своего «работодателя».
- Кто их купил?
- Обычная милая старушка, директриса одной из местных школ.
Клаус снисходительно усмехнулся и махнул рукой, приглашая внутрь:
- Хочешь взять еще? Выбирай что-нибудь.

Когда курьер удалился, скромно забрав две самые готические картины, Клаус некоторое время неповоротливо обдумывал случившееся, вспоминая события прошлых лет, оставившие глубокий отпечаток в душе. С тех пор мир мало изменился: маленькие города разрослись и стали большими, большие превратились в мегаполисы, техника стала лучше и быстрее, но люди… люди остались прежними - недалекими, жадными, охочими до власти и денег сосудами с кровью, которыми вампиры могли распоряжаться как угодно, если те не принимают вербену. Должно быть, в Мистик Фоллс последние десятилетия было довольно спокойно, раз ему еще ни разу не встретился человек, которого нельзя загипнотизировать.

Напротив дома остановился автомобиль, и Никлаус вздрогнул, узнав стук каблучков, которые никогда не спутал бы ни с какими другими, сколько бы тысячелетий не прожил еще. Хотел ли он услышать их вновь? Определенно, да. Хотя, пробыв в этом городе больше месяца, уже и не надеялся. Кажется, бестолковый Генри оказал вампиру еще одну услугу, о которой тот не рисковал даже помышлять.

На стук в дверь Никлаус ничем не отреагировал. Спрятавшись в самой темной части дома, равнодушно глядя на взошедшую за окном полную луну, он хранил молчание, сбитый с толку смесью погребенных глубоко внутри, а теперь вырвавшихся на волю желаний и запретов.

- Клаус? - звонкий женский голос разрезал тишину, напомнив бессмертному, что в его груди все еще есть сердце. Гибрид закрыл глаза, сливаясь с ночной темнотой. Не получив ответа, девушка продолжила менее уверенно: - Есть тут кто?
Конечно же, она вошла - шаги раздались внутри. Никлаус ни секунды не сомневался, что так и будет - эта женщина обладала исключительной бесцеремонностью. Единственная, которой он прощал все ее раздражающие выходки до единой.
- Меня зовут Кэролайн Форбс, я купила ваши картины.

Щелкнул выключатель, и гостиная-студия озарилась электрическим светом. На несколько минут вновь воцарилась тишина, и Клаус, привлеченный сильнейшим искушением взглянуть на объект своей страсти спустя столько времени, выступил в дверной проем, все еще оставаясь в тени.

Она ходила между мольбертами, разглядывая его «художества» с ужасом. Она нисколько не изменилась за десятилетия, и Клаус вздохнул, подчиняясь неодолимому стремлению обнаружить себя.

Внезапно Кэролайн замерла как вкопанная: ее упругие светлые кудряшки заскользили по спине, когда их обладательница сердито покачала головой.

- Клаус!!! - уверенно закричала она голосом, полным праведной ярости, как строгая мать, нашедшая свидетельство порочного поведения своих непослушных детей.

Все ясно, она нашла емкости с загустевшей человеческой кровью и кистями в них - использование этого цвета вместо краски было отличительной привычкой первородного на протяжении столетий.

- Я здесь, дорогуша, - объявил он, с улыбкой прислоняясь к дверному косяку, получая извращенное удовольствие от шока на лице резко обернувшейся красивой женщины.
- Черт тебя подери, это действительно ты! - потрясенно вскричала она громче и выше обычного, разглядывая хозяина дома расширившимися, как у испуганного ягненка, глазами.
- Нет, я просто явился тебе в кошмаре, - пошутил он со всей серьезностью, надеясь еще немного поддразнить - ему ужасно не хватало таких вот реакций, написанных на ее лице, пробуждавших необходимость разозлить еще сильнее, пробить защитный панцирь и насладиться истинными эмоциями, которые Кэролайн бесполезно, но упрямо скрывала от него и самой себя на протяжении всего их знакомства, и показала только один раз.

Она растерянно оглянулась вокруг, будто на миг действительно поверила его словам.

- Как?! - вопрос был задан возмущенно и требовательно, глаза вернули внимание и ни на секунду не отрывались от первородного гибрида, семь десятилетий считавшегося абсолютно и безвозвратно мертвым.
Но в этом странном мире, полном сверхъестественных существ и разнообразной магии, иногда случались по-настоящему поражающие явления.
- Какая-то ведьма узнала о чудодейственных свойствах моей крови, и надо же, какое совпадение - ее возлюбленным был вампир, укушенный оборотнем. Внезапно кто-то понял, что в моем лице мир потерял то, что невозможно заменить ничем иным. Я ведь единственный гибрид, способный излечить этот недуг.
- Не единственный, - качнула головой блондинка. - Но о существовании твоей дочери эта ведьма, пожалуй, не знала.

Оторвавшись от косяка, Никлаус вальяжно двинулся по периметру студии, рассеянно собирая кисти с засохшей краской, неаккуратно разбросанные повсюду. Он и сам был весь перепачкан и наверняка представлял из себя жалкое зрелище, в последнюю очередь думая о чистоте и привлекательности за этот месяц.

- Значит, она вернула тебя к жизни, - озвучила Кэролайн удивленно, очевидно, размышляя над возможностью сделать это гораздо раньше, что очень, очень сильно понравилось Клаусу.
- Стерва хотела получить дозу и запихнуть меня обратно… туда, откуда не возвращаются, - поперхнулся он, не желая вспоминать пережитый кошмар, особенно сейчас, когда имел возможность смотреть в лицо девушке, о которой не переставал думать никогда, даже на той стороне. - Но ты ведь знаешь, как я ненавижу, когда меня используют.
- И что же ты сделал… - и вот она, та самая реакция, которой он добивался: женские глаза испуганно распахнулись, сочетая в себе невероятную смесь ужаса и надежды. Ужаса, потому что он монстр. Надежды, что он хоть раз поступил лучше, чем о нем привыкли думать.
- Оторвал ей голову. Я не горел желанием снова умирать, - равнодушно обронил он и на секунду скрылся за высоким мольбертом, давая ей минутку осмыслить это, а сам позволил себя чеширскую улыбку истинного злодея, наслаждаясь не произнесенными вслух, но ощутимо повисшими в воздухе ругательствами, которых был достоин.
- Черт возьми, Клаус, без этого было никак? - С наслаждением он впитал вызванную реакцию, прежде чем показаться и растянуть губы от удовольствия.
- Она жива, - сообщил он буднично, прохаживаясь так, чтобы с каждым шагом оказываться ближе к цели.
Лицо Кэролайн содержало коктейль противоречий, от облегчения и надежды до самого настоящего раздражения, что он ее обманул. Она закатила глаза, слушая его издевательские объяснения.
- Я всего лишь пообещал лишить ее головы и выставить на заборе ее же дома, но только если она попытается вернуть меня в ад. Однако я был более чем мягок и даже помог ее любовнику, когда она согласилась на мои простые условия: убрать чертов магический сдерживающий круг и отпустить меня на все четыре стороны. Она столкнулась с непреодолимой проблемой: прочитать заклинание воскрешения это одно, а удержать первородного гибрида без сознания, пока будешь сцеживать его кровь, рискуя своей головой - совсем другое. И уж тем более как его потом вновь лишить жизни, если последний кол из белого дуба давным-давно уничтожен? В общем, мы сумели договориться полюбовно…

- Ты был в аду? - переспросила Кэролайн озадаченно. - Но ведь мы уничтожили ад, его больше не существует.
Никлаус фыркнул, скрывая за внешней беспечностью дрожь и борясь с навязчивыми образами смерти, настырно лезущими в голову. От этих картин он не избавится теперь, наверное, никогда, и они крайне портили его новую жизнь. Он перевел дыхание, усилием воли отодвигая бесов в сторону.
- Дорогуша, ад нельзя уничтожить, он просто есть. Бонни Беннет сумела выжечь огнем всех застрявших в нем сверхъестественных существ, но ад с превеликим удовольствием принял новых, продолжая существовать, невзирая на вашу необоснованную веру в его исчезновение. Также как и все созданные ведьмами иные миры вроде тюрем для самых отъявленных негодяев или подобий рая.

Обогнув последний разделяющий их мольберт, Никлаус остановился прямо перед Кэролайн, глядя в ее широко раскрытые глаза, взирающие на него с дикой смесью невысказанных эмоций. Ее рука поднялась решительно - совсем не как прежде, когда она была неопытной юной школьницей, недавно обратившейся в вампира - и коснулась небритой щеки, затем вторая, и этот доверчивый жест мигом стер с лица первородного самодовольную ухмылку.

- Это, и правда, ты, - прошептала Кэролайн и, как всегда, сделала совершенно не то, что он ожидал: приподнялась на цыпочки и крепко обняла его за шею, задыхаясь.
Мгновение Клаус стоял, остолбенев от собственной борьбы, ненавидя ощущать себя слабым. Но потом сдался, закрыв глаза и позволив чувствам завладеть им, хотя бы на секунду притвориться, будто он нормальный. Его руки неуверенно поднялись и легли на тонкую талию, а в следующую секунду уже прижимали женщину со всей силой.

Она отстранилась слишком быстро. Даже не заметила его мучений, или только сделала вид, как и всегда.
- И почему ты здесь? - вскричала вампирша, снова превращаясь в отчитывающую ребенка сердитую перфекционистку-мать. - Почему ты не с Хоуп?!

Никлаус невольно отшагнул прочь и передразнил гримасу Кэролайн, напомнив тем самым, как сильно он ненавидит любое принуждение.
- Я знаю, что она живет и работает в Лондоне. У нее хорошие друзья и она прекрасно выглядит - нисколько не постарела за эти годы. Не знаю, заслуга ли это ее магических способностей или унаследованной крови вампира… Я был там.
- И как давно? - Кэролайн сосредоточено высчитывала в уме возможности отца на воссоединение с дочерью и, видимо, пришла к неутешительным выводам. - Ты ведь не показался ей, верно? - проницательно предположила она и ткнула пальцем в правый нижний угол ближайшей картины, на ненастоящее имя художника. - Ты скрываешься. Но почему?

- Послушай меня, дорогуша, - разозлился Никлаус, что снова приходится на пальцах объяснять причину, которая очевидной была, как всегда, только для него. - Я слишком дорого заплатил за безопасность оставшихся в живых родственников и не собираюсь портить достигнутый мир своим внезапным появлением. Как часто Хоуп попадала в неприятности за эти семьдесят лет, скажи мне?
Кэролайн смотрела на него с негодованием, в уме перебирая слова возражения, но так и не нашла их: пока он отсутствовал, дочери действительно редко что-либо угрожало.

- Ты молчишь, - указал он на данный неприятный факт, перекладывая кисти, чтобы занять руки, которые начинали дрожать от сдержанного гнева. - Потому что я прав.
- Но это же неправильно, - упрямица почти топнула ногой, как маленькая девочка, напомнив Клаусу себя прежнюю - непосредственную и немного наивную идеалистку, источающую вокруг себя свет, которого он не имел права коснуться.
- Нет, это правильно, дорогуша, - рявкнул он раздраженно, ненавидя себя за то, что все его существо ищет повод уцепиться за убеждения Кэролайн и вновь, как делал всю тысячу лет, пойти на поводу у своего махрового эгоизма. Ему понадобилось целых пятнадцать лет - время взросления Хоуп, - чтобы научиться ставить чьи-то счастье и безопасность превыше собственных удовольствий. И чрезвычайно трудно было сопротивляться пагубным желаниям теперь, когда та, что много лет твердила ему об исправлении и искуплении, теперь толкала его в обратном направлении, в своей простодушной манере полагая, что это не приведет ни к чему плохому. - Правильно, потому что только так я могу защитить свою дочь! Она давно оплакала меня, выросла и обрела новых друзей. Незачем ворошить прошлое, в котором поджидает только смерть. Мои враги оставили месть в покое, узнав о моей смерти, но они выстроятся в очередь, как только до них дойдут слухи, что я вернулся. И все, кто в этот момент будут рядом со мной, окажутся на линии огня.

Никлаус вздрогнул от прикосновения маленькой женской руки, сжавшей его плечо. Вся горечь, которую он выплескивал изнутри с помощью яростных и жестоких слов, комом встала в горле.

- Если ты не хотел, чтобы кто-то тебя узнал, зачем заявился в Мистик Фоллс? - прервала Кэролайн его излияния другим, очень мягким и сочувствующим голосом.
- Я… не знаю, - солгал первородный, избегая смотреть ей в глаза, но не справлялся и то и дело встречался с ее потеплевшим взглядом.
Вампирша с улыбкой постучала по подписи художника аккуратным ухоженным ноготком.
- Ник Хоуплесс, - укоризненно прочитала она. - Серьезно?
Он поднял брови.
- С тем же успехом ты мог написать и свое полное имя, - пояснила девушка, закатив глаза. - Да я заподозрила тебя, едва это увидела!
- Ты потому и пришла сюда? - заметил он, отвернувшись, чтобы скрыть самодовольную ухмылку. Его слова противоречили намерениям, и он прекрасно это понимал. Но разве мог воскресший бессмертный, привыкший получать все, что хотел, перебороть все свои искушения? Некоторые из соблазнов были слишком велики…
- Конечно, у меня были кое-какие сомнения - вдруг кто-то просто пародирует твой стиль, - пространно рассуждала Кэр, не замечая крайнего удовлетворения на лице прогуливающегося между мольбертами гибрида. - Но я была практически уверена. А уж когда увидела в чаше кровь… Кстати, - сморщила она идеально гладкий носик, - что это за запах? Как будто у тебя корова в холодильнике сдохла…

- Кэролайн, - безнадежно позвал Клаус, с досадой следуя за невыносимо упрямой женщиной, в буквальном смысле сующей нос не в свои дела. Она, как хищница на охоте, по запаху безошибочно обнаружила нужную дверь и, распахнув ее, стала спускаться в подвал. - Кэролайн!
Теперь он был зол, но ему ничего не оставалось, кроме как отправиться за ней и выслушать новую порцию претензий.
- Господи!!! - ахнула она, включив свет и оторопело уставившись на груду гниющих тел. Прислонившись к шершавой стене лестницы, Клаус скрестил руки на груди, смиряясь с неизбежностью очередной выволочки от вампирши, почему-то решившей никогда не пить кровь из людей. - Боже мой, Клаус, что ты наделал?!
- Я был голоден, - безмятежно сознался он. - Не волнуйся: здесь нет жителей Мистик Фоллс, этих людей подбирали за городом, на заправках, дорогах…
Оглянувшись, Кэр уставилась на него в ужасе: как будто имело значение, знакомые это люди или нет. Они были невинными жертвами, а Кэролайн не выносила ничьих убийств. Хотя и знала прекрасно, что Клаус совсем не такой, каким ей хотелось бы его видеть.
- Приберись здесь к следующему моему приходу, сожги тела, - раздраженно приказала она, окатив первородного самодура физически ощутимым эмоциональным холодом, когда проходила мимо, напористо стуча по деревянным ступеням каблучками.

- К следующему разу… - заметил он, расплывшись в улыбке, и тенью последовал за взбешенной женщиной.
Она повернулась и строго посмотрела на него, устанавливая дистанцию, которую держала всегда, как он ни старался разрушить этот ненавистный ему невидимый барьер.
- Конечно, я же собиралась купить твои картины. Ты ведь не будешь против продать их?
Клаус неопределенно взмахнул рукой, предлагая выбрать любые. Он мог подарить ей все, стоило только попросить. Но вряд ли Кэролайн согласится на это, по крайней мере не настолько быстро.
- О нет, - заявила она, нахмурившись при взгляде на мрачные черные полотна, от которых ее пробивала дрожь, - только не такие. Я думала попросить тебя нарисовать что-то более… нейтральное. Помнишь, раньше у тебя было много пейзажей?

Она задала вопрос, который подразумевал определенный заказ. Клаус промолчал, что могло означать его согласие, но он просто не был уверен, что способен сегодня вернуться к тем светлым творениям. Его душа всегда была полна темных метаний, но сейчас она была черна как никогда.

- Я с удовольствием украшу твоими полотнами свою школу, - Кэролайн быстро взглянула на художника, словно испугавшись того, что могла добавить лишнего. Бросив короткий неприязненный взгляд на жутковатых чудовищ, она заторопилась к двери. - Надеюсь, тебе хватит на это недели? Ты говоришь, что уже месяц живешь тут, а нарисовал тридцать восемь картин? Когда ты спишь?
- Я не сплю, - мрачно пробормотал Никлаус себе под нос, обнаружив среди рулонов бумаги спрятавшуюся бутылку, и теперь ища чистый бокал, чтобы налить бурбон. Потерпев поражение, он сделал глоток прямо из горлышка, наслаждаясь обжигающей жидкостью, струящейся в желудок.

Кэролайн его не услышала: она продолжала тараторить о своем. Когда эта женщина хотела притвориться невнимательной, у нее это отлично получалось.

В конце концов она ушла, оставив после себя шлейф приятных женственных духов, звона своего голоса под потолком и затихающего урчания мотора. Оставшись в оглушающей тишине разваливающегося дома, Никлаус медленно поставил бутылку на стол, оперся руками на столешницу, опустил плечи и мучительно закрыл глаза, погружаясь в глубины своего страшного одиночества, кишащего чудовищами. Вместе с уходом Кэролайн свет померк и вокруг снова сгустилась непроглядная тьма…

Кэролайн всегда отличалась особенной пунктуальностью и ответственностью. Это качество восхищало и раздражало Клауса в равной степени. Однако сейчас он был, скорее, рад, чем огорчен: ровно в то же самое время неделю спустя раздался рев мотора. А затем послышались знакомые шаги, только каблуки были другие, издавали звук тоньше и острее - наверняка, шпильки.

Не отличавшаяся тактом Кэролайн без стука прошла внутрь и включила в темной студии свет. Ожидание этого момента превратило для Клауса неделю в вечность. Стоя в густой тени, он внимательно наблюдал за гостьей, нетерпеливо вертящей головой сначала в поисках хозяина, а затем деловым взглядом оценивающей картины. Вампир слышал, как ее дыхание остановилось.

Все мольберты были сдвинуты в стороны, посередине между ними возвышался только один. Квадратный, с изображением тех же самых бесов во тьме, он отличался от остальных…

Медленно приблизившись, девушка подняла руку и осторожно коснулась кончиками пальцев белой середины, будто бы источающей изнутри свет, и Клауса пробило дрожью от выражения лица гостьи, совершенно ошеломленной увиденным. Пальцы скользили по контурам высохшей краски. Клубы черного дыма наступали со всех сторон, стремясь поглотить источник красоты, но это изображение, как маяк, рассеивало мрак на многие мили вокруг.

- О-ох… - прошептала Кэролайн так чувственно, словно испустила последний вздох.

Никлаус не осознавал, как молниеносно оказался у вампирши за спиной. Его порыв был непреодолимым и естественным, невозможно было противостоять его мощи, да он и не хотел. Тонкий аромат женских духов, пробившийся в затрепетавшие ноздри, тут же превратил холодное помещение в жаровню.

Кэролайн вздрогнула и испуганно повернула голову, встретившись с пристальным взглядом гибрида.
- Я не вижу здесь обещанных пейзажей, - дрогнувшим от волнения голосом заметила она, обводя критическим взглядом сгрудившиеся у стен мрачные творения.
- Дорогуша, я ничего тебе не обещал, это были лишь твои приятные заблуждения. Я не работаю по заказу. Но ты ведь знала это?
Кэролайн фыркнула и поспешила отвести взгляд. Казалось, она подбирает соответствующие ситуации эпитеты, чтобы строго отчитать злостного обманщика, но Никлаус видел, что на самом деле она отчаянно ищет причины остаться.
- Что ж, у тебя больше нет повода задерживаться здесь, - вызывающе подначил он, наслаждаясь испуганным выражением лица женщины, так упорно отвергающей свои истинные желания.

Он испытывал что-то по-настоящему окрыляющее, оттого что за семь десятилетий все еще оставался для Кэролайн чем-то большим, чем просто привлекательным злодеем, даже если она не хотела это признавать. Он наслаждался властью над красивой женщиной, всякий раз ускользающей от него как змея из ловко расставленной сети. Он осознавал свою силу и пользовался ею беззастенчиво.

- Тебе пора, Кэролайн. Наверняка у тебя еще куча неотложных дел.
Она обиженно на него посмотрела и сердито развернулась на каблуках, чтобы уйти, но снова столкнулась с его насмешливым лицом.
- Пусти, - потребовала она, потому что он преградил ей единственный путь к двери. И, так как он не отступил, раздраженно продолжила: - У нас был договор, Клаус: ты обещал оставить меня в покое и никогда не возвращаться!
Лучшая защита - нападение, разумеется.
- Это ты пришла ко мне на порог, - с улыбкой заметил он, иронично приподняв бровь.

На мгновение Кэролайн пришла в замешательство. В этой фразе было больше смысла, чем просто констатация факта. Когда-то он уже говорил ей это, утверждая, что однажды именно так все и произойдет.
- Верно, - не без удивления признала она, и ее гнев иссяк.
- И что же ты теперь сделаешь? - поинтересовался он, испытывая на прочность свою новообретенную власть. - Уйдешь и забудешь о моем существовании или найдешь новый предлог появиться здесь, а? Когда, через день? Через два?
Кэролайн задохнулась от возмущения и порывисто отвернулась от наглеца, но спрятаться ей было некуда: она находилась в закрытой зоне между мужчиной и высоким мольбертом.
- Вот только не думай, что я здесь из-за тебя.
- Когда ты вошла в эти двери, первым делом назвала мое имя, - указал Клаус на еще одну закономерность.
- Конечно, ты ведь подписал свои картины таким новым, незнакомым, совершенно не возбуждающим любопытство именем! - отчеканила она с неприкрытым сарказмом.
Никлаус негромко рассмеялся - похоже, он действительно позволил себе эту провокационную слабость, неосознанно надеясь привлечь сюда Кэролайн.
- Тебя никто не заставлял проверять свою теорию, - смягчился он: его голос стал похож на льющийся мед.

Кэролайн закрыла глаза и сделала глубокий вздох, беря себя в руки. Этот спор был бессмысленным. Да, она пришла, потому что надеялась на невозможное, - Клаус не мог оказаться живым спустя столько лет. И все же она явилась сюда, чтобы лично убедиться в этом. И теперь, попав в силки собственной оплошности, не имела права требовать от Клауса взять ответственность за ее поведение на себя. Она хотела, чтобы он каким-то чудом избежал смерти. Она действительно искала любую причину, чтобы оказаться здесь. Говоря откровенно, последняя неделя стала для нее невыносимо мучительной, и она едва выдержала ожидание новой встречи.

Никлаус терпеливо ждал, что она решит. Он вечно ходил по лезвию ножа с этой женщиной, отталкивал ее, говорил и делал ужасные вещи, не ожидая и не выпрашивая прощения. Он почти убил ее собственными руками, - дважды. Но она ни разу его не разочаровала. У них никогда не было шанса на какое-либо сближение, они были словно с разных полюсов. И все же сейчас она вновь стояла рядом. Как мотылек, который так и норовит попасть в огонь и сгореть, буквально умоляет хищника поймать его в смертоносную паутину. Как она однажды сказала? «Некоторые девочки любят плохих парней. Если в радиусе трех миль оказывался плохой парень, я просто обречена была найти его».

Еще раз вздохнув, Кэролайн приняла какое-то решение, оставив Никлауса гадать о нем. Подняв глаза на мольберт, она потрясенно покачала головой и коснулась подушечками пальцев белого изображения посреди черноты, нарисованного столь талантливо, что казалось, будто внутри картины расположен источник света.

Мужская рука тут же накрыла изящную женскую ладонь, палец к пальцу, и слегка надавила сверху, следуя изгибу идеально нарисованных на полотне линий. Как при занятиях на фортепиано учитель показывает своей ученице, как правильно играть.

- Так ты меня видишь? - дрогнувшим голосом произнесла Кэролайн, очерчивая светлую полосу скулы и искоса смотрящих лукавых глаз. Среди чудовищ и адского пламени сияло ее собственное лицо, похожее на лик ангела, несущего спасение. Повернувшаяся вполоборота, с упрямыми и разметавшимися на ветру завитками белокурых волос, девушка смотрела с обещанием большего. - Я для тебя - свет во тьме?
- Ты умная женщина, Кэролайн. Для тебя никогда не было секретом, что я к тебе испытываю, - хрипло сказал он ей на ухо, слушая сбивающееся от волнения дыхание, контролировать которое у нее получалось уже с трудом.
Осторожно развернувшись, Кэролайн оказалась с первородным лицом к лицу, заглядывая глаза в глаза, и сглотнула, когда он не отпустил ее руку, а переплел с нею пальцы.
- Клаус, не… - попыталась она высказать предупреждение, но голос прозвучал совсем не уверенно.
- Разве ты еще не выполнила и не перевыполнила все свои планы, в которые я когда-то не вписывался? - дернул он уголком рта и с нарочитой иронией приподнял брови.

- Ты поэтому вернулся сюда, а не в свой любимый Новый Орлеан? Рассчитывал, что, раз мы провели последний день твоей жизни как друзья, то теперь, спустя семьдесят лет, я буду готова легкомысленно броситься в твою постель?
- Я вернулся, потому что считал, что за давностью лет мое обещание не приближаться к тебе имеет право быть пересмотренным, - рыкнул Никлаус, теряя терпение и разрывая контакт, чтобы создать расстояние, потому что сейчас ему очень хотелось что-нибудь ударить.
Несносная женщина закатила глаза - привычка, которая Никлауса бесила, но без нее Кэролайн не была бы собой.
- Я вернулся сюда, потому что в Новом Орлеане не осталось ничего, что было мне когда-то дорого! - вскричал он, скрывая за яростью боль.
- Прости, - прошептала Кэр, когда до нее дошло, что он имеет в виду: вся его семья была мертва или все равно что мертва. Элайджа ушел на тот свет давным-давно и, в отличие от младшего брата, не собирается возвращаться, Фрейя была человеком, поэтому ее тоже наверняка уже нет в живых. Ребекка приняла лекарство от вампиризма и сейчас, вероятно, наслаждается человечностью, народив кучу детей, а с Коулом у Клауса никогда не было эмоциональной связи. Хоуп давно стала взрослой девочкой и ей было лучше без него. Единственное, что еще привязывало первородного гибрида к этому миру и в прошлом имело важность для него - это Кэролайн, в которую он когда-то был влюблен.

Но она не была польщена его признанием - вместо этого она чувствовала его боль.
- Я знаю, что твоя нынешняя жизнь тяготит тебя, Кэролайн, - проницательно зашептал Никлаус, сделав очередной шаг к тревожащему сближению, нависая над женщиной и заглядывая в ее широко распахнувшиеся глаза. - Я знаю, чем наполнены твои дни: работа занимает все твое время, и ни на что другое ты его не тратишь. Ты прячешься от того, чего хотела бы на самом деле, не позволяешь себе даже думать о простых радостях, которые можешь получить и которых сознательно себя лишила, потому что «так правильно». Ты вампир, Кэролайн, и ты знала, что рано или поздно потеряешь близких! Все твои друзья уже мертвы! Ты не думаешь, что пора немного подумать о себе, о своих потребностях?
- Я директор школы, - с отчаянием возразила она, - эти дети нуждаются во мне…
- У тебя есть заместитель, - напомнил гибрид. - А твои настоящие дети уже выросли и даже состарились, уехали на другой континент, где неплохо устроились и обзавелись собственными семьями. И чем живешь ты? Не говори мне, что школа, которую ты построила, развалится, если ты позволишь себе отпуск или заведешь роман!
- И что ты хочешь, чтобы я сказала? - раздраженно посмотрела вампирша на своего мучителя. - Ты и понятия не имеешь, что я об этом думаю: я довольна всем, что имею!
- Когда-то я сказал, что провинциальной жизни и простого парня тебе будет мало, рано или поздно тебе это наскучит, понадобится для этого пять лет или сто. Я оказался неправ? Кэролайн! - схватил он ее за руку, когда она попыталась сбежать в другой конец помещения или вообще планировала выскочить на улицу, лишь бы не отвечать. - Так ведь я ошибся в самом главном: у тебя и парня нет!
- Ты следил за мной?! - зло обвинила она его.
А то она не знала! У любого уважающего себя вампира есть глаза и уши повсюду, не нужно даже из дому выходить, чтобы узнать подробности личной жизни каждого жителя маленького городка. И, конечно же, о Кэролайн он знал многое: сколько времени она проводит на работе, посвящая всю себя школе для одаренных детей, в каком баре в одиночестве пьет по вечерам, кто ее провожает домой и остается там ночевать. Ну, или не остается.

- Немножко, - бесстыдно ухмыльнулся он.
Она вырвала руку.
- Чего ты хочешь от меня, Клаус? Ты же не думал, что я запрыгну в твою постель только потому, что срок твоего обещания истек?
- Не говори, что ты ни разу не думала об этом за прошедшую неделю, - парировал он самодовольно.
- Не имеет значения, о чем я думала, - она упрямо покачала головой. - Ты все еще тот самый… - она сердито поджала губы, - …страшный серый волк, который делал все те ужасные вещи со мной и моими друзьями!
- Когда мы встречались в последний раз, ты была гораздо великодушнее ко мне. Сказала, что я больше не злодей твоего романа. Я думал, ты простила меня.
- Ты мне сейчас пытаешься доказать, что изменился? - карие глаза сверкнули сердитым вызовом. - Клаус, у тебя в подвале гниют два десятка трупов! И ты отлично знаешь, как я к этому отношусь!
- Однажды тебя это не остановило, - с улыбкой напомнил гибрид.
- Однажды, - передразнила она. - Ты шантажом заставил меня сделать это.
- Неправда, - с усмешкой возразил он. - Тогда мне хватило бы и твоего словесного признания. С поцелуями и остальным ты набросилась на меня сама.
Несколько секунд Кэролайн потрясенно не дышала, глядя на Никлауса с ужасом.
- И, если мне не изменяет память, тебе понравилось, - добавил он издевательски.
- Да, - не стала спорить она, ее лицо стало рассеянным, не читаемым, будто ее одолели мысли, раньше не приходившие в голову, и теперь требовалось время, чтобы их осознать и принять. - Да, понравилось.

Она задумчиво преодолела студию и решительно подняла руки к лицу первородного вампира, положив ладони на его щеки. Некоторое время они стояли так, замерев и глядя друг другу в глаза. А потом Кэролайн снова сделала это: первой поцеловала его. Потянулась вперед и нежно сомкнула уста на чуть приоткрытых мужских губах. Как могло в этой поразительно здравомыслящей женщине скрываться столько взаимоисключающих противоречий?

На мгновение Клаус застыл, но затем, когда Кэролайн дурманяще прижалась к его губам еще раз, и еще, его тело заполнилось неудержимым огнем. Он толкнул вампиршу к стене, безжалостно сбив стоящие на пути мольберты, и ненасытно впился безумным ответным поцелуем.

Схватив за полы рубахи, Кэролайн вновь захватила контроль, и Клаус оказался распят у противоположной стены, а стройная нога женщины, обтянутая шелковистым чулком, взметнулась на мужское бедро.
- Кэролайн… - прошептал он в мольбе, подхватывая возбужденную женщину под ягодицу и борясь за право быть ведущим в этом сражении. Он медленно отступал назад, в сторону своей спальни, срывая с Кэролайн идеально белую хрустящую блузку и одновременно не забывая притягивать ее упругое и сильное тело к себе.
- Я знаю, что завтра пожалею об этом, - на миг оторвавшись от его голодного рта, констатировала она факт без какого-либо раскаяния, даже и не собираясь прерывать свое сексуальное нападение. Пуговицы на разорванной рубашке гибрида с треском разлетелись в разные стороны, и Клаус вначале застонал, когда острые зубы любовницы больно прикусили его грудную мышцу напротив татуировки в виде летящих птиц, а потом свирепо зарычал, рывком развернув сплетенные тела на сто восемьдесят градусов и грубо толкнув Кэролайн на роскошную высокую кровать.

Согнув одну ногу в колене и приподнявшись на локтях, задыхаясь, Кэр обжигающим взглядом наблюдала за мужчиной, стремительно избавляющимся от остатков своей одежды. Последними улетели её чулки и юбка, нетерпеливо сброшенные на пол. Жадно следуя руками женственным изгибам, Никлаус уложил Кэролайн на пухлые подушки, наслаждаясь видом разметавшихся по ним золотистых локонов, дразнящей возбужденной груди и пьяняще раздвинутых ног, и медленно накрыл ее тело своим, позволив себе утонуть в темном животном наслаждении.

Солнце вставало над горизонтом неторопливо, его лучи постепенно окрашивали спальню старого дома, неухоженную лужайку под окном и завитки белокурых волос, которыми Никлаус задумчиво любовался, пока их обладательница сладко спала. Проходя сквозь упругие кудряшки, утренний свет наполнял их сиянием изнутри, прямо как в недавно написанной художником картине.

Услышав изменение дыхания, мужчина оставил чувственный поцелуй на гладком плече гостьи и медленно заскользил кончиками пальцев по обнаженной коже бедра и талии.

- Я опоздала на работу, - тихо заметила Кэролайн, не делая попытки исправить оплошность и сбежать. Клаус улыбнулся с затаенной радостью ее решению.
- Ты был прав, - тут же продолжила Кэролайн свою мысль - прежняя фраза еще не успела отзвенеть под сводами высокого потолка, - я слишком много думаю о других. Я так пристрастилась делать это, что совершенно забываю о себе. Когда я в последний раз ходила на свидание? Конечно, пригласить меня особо и некому - в этом крошечном городке кто может мной заинтересоваться, кроме дряхлеющих учителей магии?
Словосочетание «крошечный городок» она произнесла почти с ненавистью, и губы Клауса растянулись в невольной улыбке - Кэролайн нелегко было признать его правоту.

- Знаешь, я ведь потеряла своих друзей гораздо раньше, чем они умерли, - поделилась вампирша откровенно. - Бонни покинула Мистик Фоллс спустя каких-то пять лет - сказала, что здесь ей все болезненно напоминает о прошлом и она никогда не сможет начать нормальную жизнь. Она переехала в дом своей матери. Это всего в нескольких часах езды отсюда, но мы почти не виделись за эти десятилетия. Я знала, что она вышла замуж и родила двух замечательных девочек, но она не захотела водить их в мою школу, и я понятия не имею, где они сейчас. Весть о смерти Бонни долетела до меня только потому, что в списке ее контактов я значилась как лучшая подруга…

- С Еленой моя дружба сохранялась чуть дольше, но когда она начала стареть, а я все еще оставалась молодой, думаю, она стала жалеть о своем упущенном бессмертии. Даже любимые дети не спасали ее от депрессии, которая началась после сорока лет. Она все реже приглашала меня на совместные праздники и посидеть в баре, перестала делиться секретами и злилась, когда видела меня энергичной. Я знаю, что она стала болеть обычными людскими недугами и это ее угнетало, хотя она и твердила, что так и должно было быть. Я думаю, она просто не смогла больше выносить мой цветущий вид, поэтому в какой-то момент наше общение само собой сократилось до случайных встреч и сухих «добрый день».

- Аларик… - Кэролайн сделала драматичную паузу. - Мы так и не смогли стать с ним близки. Ты знаешь - мы жили вместе только ради девочек. Он говорил, что полюбил меня, но я считаю, что это была просто благодарность, за то что я спасла его детей. После смерти Стефана он больше не делал мне предложения, а я и не напоминала. Мы пытались быть хорошими родителями, но так и не стали чем-то большим. Когда Лиззи и Джози подросли, то даже какое-то время воображали себя сводницами, пытаясь устроить нашу личную жизнь на стороне, - Кэр рассмеялась забавному воспоминанию. - Они так хотели увидеть маму и папу счастливыми, что были готовы на что угодно! Я до сих пор переживаю, что наше решение жить вместе ради детей, без любви, сделало их несчастными.
- Уверен, ты была замечательной мамой, Кэролайн, - Никлаус прикрыл глаза, вспоминая о том, был ли он хорошим отцом. Он мог сомневаться в себе, но в Кэролайн - никогда.

- Когда Аларика не стало, я ничего не почувствовала, - тихо созналась Кэролайн голосом, полным неподдельного чувства вины. - Мне было так стыдно за то, что известие о его смерти вызвало во мне один только страх: как же я справлюсь с нашей школой одна?! Он был хорошим человеком, но я никогда не любила его, Клаус! Я - просто бессердечная дрянь…

Приподнявшись на локте, первородный вампир осуждающе покачал головой, призывая Кэролайн перестать наговаривать на себя гадости. Кэр была доброй, но вовсе не обязана была любить всех подряд.

Откровенно говоря, Никлаус был бы рад услышать, что она любит его - остальное не имело для него абсолютно никакого значения. Даже если бы Кэролайн перерезала полгорода, его бы это не взволновало.

Устроившись на спине и открыв Никлаусу потрясающий вид на обнаженную фигуру, Кэролайн, задумчиво уставившись в потолок, продолжила свою исповедь, позволяя любовнику неторопливо гладить ее шелковистую кожу и иногда оставлять на ней неспешные легкие поцелуи.

- Сейчас я не уверена даже в том, любила ли я Стефана. Тогда мне казалось, что да. Но время прошло, и я перестала по нему скучать. А Тайлер? - глаза вампирши вспыхнули от удивления. - У нас был такой бурный роман! Я не могла без него и минуты прожить, все казалось таким… серьезным! И чем это закончилось?
- Вот по кому я не буду скучать, - низко прорычал Клаус, прикусив ребра женщины под грудью, как дикарь, - так это по Тайлеру!
Кэролайн озорно фыркнула и оттолкнула его рукой, которая так и осталась в мужских кудрях, приятно их лаская.

- У меня были парни, Клаус. О, поверь, я не собиралась ставить на себе крест и у меня за эти годы было много парней! - повернулась она, утопая в подушках и глядя на любовника с вызовом, будто изо всех сил пыталась убедить его в том, что у нее все просто отлично. - Но с годами возникали новые сложности. Вампиры в Мистик Фоллс с уходом братьев Сальваторе перевелись, а кто еще захочет связаться с чудовищем вроде меня, да еще и обремененным двумя детьми? Ведьмы и оборотни ненавидят вампиров, а люди - боятся. Последний мой парень был человеком, но я не могла больше встречаться с людьми.

Кэролайн улыбнулась, в задумчивости не замечая, с какой очевидной потребностью ее пальцы тянутся к лицу Клауса и изучают его. Перевернувшись на живот, мужчина смотрел на женщину неотрывным взглядом, расслабленно слушая историю ее жизни без него. Он думал об ее последних словах, сказанных перед тем как он пошел на смерть, о том что она никогда его не забудет. Она говорила о бывших любовниках с легким чувством сожаления, а иногда даже без него, а больше всего вдохновляло первородного то, что она прямо сейчас лежала в его постели. Возможно, она даже сама не отдавала себе отчета в том, что выполнила то давнее обещание.

- В конце концов для нас имеет значение только семья - тебе ли этого не знать, - Кэролайн взглянула на Клауса строго. - Наши любимые уходят, наши друзья умирают или выбирают жизнь, в которой нас нет, и только семейные узы никогда не рвутся. Вы с братьями и сестрами столько раз оказывались на грани войны, переживали бесконечные предательства и потери, но перед лицом общего врага всегда действовали заодно. И вы любили друг друга, даже когда люто ненавидели!

С этим не поспоришь. Уж сколько раз Элайджа и Ребекка прощали Никлауса за лишение их жизни и свободы, и не сосчитать. Даже Коул, которого сердечная привязанность почти не связывала с семьей, поддержал их в трудную минуту. И Клаус знал, даже в мгновения, когда от ярости и переполнявшей обиды вонзал в их сердца клинки, что делает это из любви - в противном случае вместо ножа, дарующего длительный сон, он бы использовал лишающий жизни кол из белого дуба и равнодушно смотрел на улетающий в небо пепел.

- Поэтому ты должен сообщить своим родным, что жив! - сердитое заверение Кэролайн шло вразрез с убеждениями Никлауса. - Ты просто не можешь сидеть и прятаться здесь. Коул, Ребекка и Хоуп имеют право знать, что ты вернулся!
- Не впутывай в это Хоуп, - почувствовав небольшое раздражение, Клаус сел, резко потеряв благодушный утренний настрой. Он представил свою дочь: к ней со всех сторон тянули когтистые лапы бесы, нарисованные на его полотнах - убийцы, которых он наплодил своими поступками за свою прошлую совсем не праведную жизнь. Ему это не нравилось.
- Почему? - глаза Кэр возмущенно сверкнули. - Она так рано лишилась обоих родителей, оплакивала тебя, скучала столько лет. Ведь ты же не думаешь, что она тебя забыла? А если бы ты считал, что она умерла, хотел бы знать, что она вернулась к жизни?!

Никлаус посмотрел на Кэролайл почти с ужасом. Лежащая на роскошной постели, обнаженная и красивая, она сейчас была похожа на дьяволицу во плоти, искушающую его сделать то, чего он отчаянно желал и с чем, тем не менее, не мог согласиться.
- Нет, Кэролайн, нет! - он раздраженно вскочил и отвернулся спиной, борясь с подступающим гневом, который никогда не умел хорошо контролировать. - Я не затем вернулся в этот мир, чтобы испортить все!
- Но ты уже испортил, - безжалостно продолжала вампирша, ее звонкий голос приближался, звенел в нагретой тишине старого, пахнувшего сухим деревом и красками дома, проникал под кожу и неприятно цеплял нервы. - Ты ворвался в мою жизнь и перевернул ее. Очнись, Клаус - я лежу в твоей постели, голая! Ты думаешь, после этого ничего не изменится?! И твои мифические враги не нагрянут в Мистик Фоллс, чтобы расправиться со мной?!

- Замолчи, - простонал он, отворачиваясь от настырной и прямолинейной девицы, рушащей его чувство счастья, которое едва успело наклюнуться впервые за столетие. Наверное, дьявол посчитал, что семидесяти лет страданий недостаточно за тысячу лет зла. Сегодня утром Никлаус был умиротворен, как никогда, и что теперь?.. Сейчас он почти ненавидел Кэролайн за ее жестокие правдивые слова.
- Когда ты написал на картинах свое имя, тебя совсем не заботило, что будет со мной!
- Прости! - прорычал он с негодованием, которое с трудом походило на раскаяние.
- Прости?! - возмущенно вскричала Кэролайн, преследуя Никлауса, пулей вылетевшего из спальни. - И это все, что ты можешь мне сказать?!
- Я… я не думаю, что на это имя обратит внимание кто-то, кроме тебя…
- Кто ты и что сделал с Клаусом Майклсоном, которого я знала? - сердилась Кэролайн, не замечая, как сильно звук ее визгливого голоса ранит и заводит дремавшего внутри Клауса первородного убийцу. - С чего для тебя вдруг стала важна безопасность твоих родных? Когда это ты боялся за кого-то, кроме себя?
- Это случилось тогда, когда у меня родилась дочь!!! - резко развернувшись на пятках, Никлаус прорычал это Кэролайн в лицо, так что на миг она испуганно открыла рот и отшатнулась.

Но не успокоилась.
- Послушай меня, Ребекка еще жива. Уверена, она захочет поделиться с тобой своими достижениями, показать своих замечательных детей, еще хоть раз увидеть брата! А Коул? Ты никогда особенно не любил его, но разве он не заслуживает знать, что его семья вновь может воссоединиться, хотя бы частично? А Фрейя? Твоя любимая старшая сестра, которая столько сделала для тебя и для защиты твоей дочери, и которая снова осталась одна, когда ты и Элайджа решили уйти. Сейчас ей должно быть очень много лет, и она наверняка будет рада увидеть тебя перед смертью. - Подняв ладонь, Кэролайн приложила ее к груди мужчины напротив сердца. - Хочешь, я позвоню им сама?
Глаза Никлауса от ужаса округлились.
- Ты знаешь телефоны моего брата и сестер?! - потрясенно выдохнул он.
- Нет, но наши ведьмы без труда отыщут их с помощью любой твоей вещи, - дерзко заявила Кэролайн и схватила лежащую на столе кисть, испачканную высохшей кровью. Она потянулась к голове мужчины и без предупреждения вырвала его волос, заставив Клауса злобно зашипеть. - Это подойдет.

- Хватит! - теперь первородный вампир был по-настоящему зол. Ярость кипела в нем, огнем расползалась от груди до кончиков пальцев, туманила голову. От нежных чувств к Кэролайн в сердце не осталось ничего, кроме опустошающей черноты, ненависти и разочарования. Он был готов почти на что угодно, лишь бы заткнуть ее стервозный рот.
- Хватит?! - наступала она, не замечая надвигающейся бури. - Я остановлюсь, только когда ты перестанешь вести себя, как ребенок! Спрятался тут, прикрылся чужим именем, придумываешь неправдоподобные отговорки, лишь бы не встречаться лицом к лицу с теми, кто тебя любит!
- Прекрати, Кэролайн!!! - заорал он в лицо несносной женщине, в последнем отчаянном усилии пытаясь не сорваться, а вразумить ее. Его рука поднялась и сжалась в кулак, дрожа, остановилась перед лицом вампирши. Его голос наполнился звериной яростью: - Я пытаюсь защитить вас всех!!!
- Если бы ты был поумнее, то понял бы, что защитить кого-то можно, только находясь рядом, - спокойно выдержав приступ гнева гибрида, выплюнула в его лицо Кэролайн. И в эту минуту так сильно напоминала его отца, что Никлаус сломался. Мгновение он смотрел на женщину, которую так долго и безответно любил, а теперь, чувствуя жжение слез в своих глазах, понял, что снова ошибся. Он был одинок раньше и останется таким навсегда. На этом свете нет больше никого, к кому бы он стремился и с кем хотел бы разделить минуты радости. Он был во тьме… и для него уже не существовало исцеляющего душу света…

Взрычав от боли, Никлаус отвернулся, ненавидя слезы, бегущие из его глаз, ненавидя собственное бессмертие, принесшее ему одно только горе за тысячу лет. Ненавидя Кэролайн, так легко растоптавшую ростки его робкой надежды на спасение; возможно, и на счастье.

- Ну что ж, - деловито, будто ничего плохого между ними только что не случилось, заявила Кэролайн, нарочито громко шествуя к входной двери. Она уже была одета. - Если этого не можешь сделать ты, я сделаю это за тебя. Нужно нести ответственность за свои поступки, Клаус Майклсон, - она обернулась с вызывающим видом. - Начну с Хоуп: у меня есть ее номер, и я сегодня же ей позвоню.
- Ты этого не сделаешь!!! - Никлаус прытко рванул к двери и перехватил Кэролайн за запястье, заставив ойкнуть от боли.
- А то что? - гордо вздернула она подбородок. - Убьешь меня? Заставишь какую-нибудь ведьму связать меня заклинанием? Принудить меня ты не сможешь - в моей крови полно вербены!

- Я хочу увидеть дочь, - Никлаус слышал, с каким жалким отчаянием зазвучал его голос, умоляющий, слабый. Но он был готов на все ради своего ребенка, даже вот так вот отвратительно унижаться, что претило самой его природе. - Но, прошу тебя, Кэролайн, не надо! Я ей уже достаточно навредил, она заслуживает счастливой, спокойной жизни без призраков из прошлого, несущих только смерть и разрушения. Я уеду сегодня же, и ты никогда меня больше не увидишь, только умоляю - оставь в покое Хоуп!
- Чего ты так боишься? - прищурилась вампирша, и этот взгляд пронзал его насквозь, словно змея, вползающая в живот и кусающая изнутри. - Того, что она возненавидит тебя за то, что ты прятался тут целый месяц как трус? Или что она не простит тебя за очередную гору трупов ни в чем не повинных людей, которых твоя дочь, кстати, за свою жизнь ни одного не убила?

Клаус тяжело дышал, в ужасе смотря на Кэролайн; ему на мгновение даже послышались стоны двух десятков людей из подвала, как напоминание об убийствах, которые он совершил со свойственным ему абсолютным равнодушием к чужой судьбе.

- Ты прекрасно знаешь, Кэролайн - как только новость о моем воскрешении прокатится по миру, здесь выстроится очередь из желающих снова отправить меня в ад.
- Ты сам виноват, что создал себе столько врагов! Где бы ты ни бывал - ты же как опустошающее торнадо, оставляешь после себя руины чьих-то жизней. Губишь целые семьи, убиваешь их любимых, родных. Ты не щадил даже своих братьев и сестер. Сколько раз ты вонзал в их сердца клинки? Почему ты считаешь, что после всего, что сделал плохого, ты имеешь какое-то право избегать заслуженного возмездия? Почему думаешь, что прятаться от врагов лучше, чем заявить о себе и встретиться лицом к лицу с последствиями своего зла? Почему твоя дочь - твоя плоть и кровь, рожденная от греха - заслуживает жизнь в безопасности?

Клаус чувствовал, как шевелятся волосы у него на голове. Все его тело стало холодным, как будто он очутился в могиле.

- Ты должен дочери отца, которого лишил ее, потому что был слаб! Ты просто обязан вернуть ей хотя бы одного родителя, даже если тогда тебе придется сражаться со своими многочисленными недругами, явившимися мстить. Ты ведь первородный гибрид, которого невозможно убить, - Кэролайн положила руку на плечо мужчины, словно обожгла настоящим пламенем. - Разве тебе есть, кого бояться? Все твои враги - как тараканы, которых ты легко сможешь раздавить, как делал это всегда. Есть только один, я знаю, - вампирша прищурилась. - Один, которого ты не можешь победить, потому что он сидит у тебя в голове. Майкл.
- Что?.. - растерянно переспросил Клаус, это имя выбило у него почву из-под ног.
- Майкл, твой отец. Он уже возвращался из мира мертвых. Смог сделать это дважды - сможет и еще. Как думаешь, что он сотворит с Хоуп, когда узнает, что она твоя дочь? Дочь самого ненавистного его сына? - Лицо Кэролайн покрылось огнем, заколебалось в горячем мареве и превратилось в ненавистное лицо Майкла. Его губы искривились в отвращении, из гнилого рта отвратительно потянуло могильным тленом.

- Нет, - умолял Никлаус видение рассеяться. Животный страх прокрался в его сердце, ярость и желание защитить от чудовища дочь росло в геометрической прогрессии, забирая остатки человечности и превращая гибрида в обезумевшего от паники зверя.
- Я пришел вслед за тобой, - издевательски ухмыльнулся Майкл. - Я никогда не оставлю в покое ни тебя, выродок, ни твоих детей. Я убью всех, кто тебе был когда-либо дорог! Я уже вырвал сердце твоей драгоценной Кэролайн!
- Нет, - прошептал Клаус, чувствуя, как безумие охватывает его с ног до головы и заставляет каждую клеточку гореть.
- Я найду и убью твое любимое создание - Марселя. И, конечно же, - выплюнул Майкл, - я доберусь до твоей дочери.
- Не смей трогать Хоуп!!! - заорал Клаус отцу в лицо, приходя в неконтролируемое неистовство.
- Твой отвратительный род должен прерваться, ушлепок! - Майкл развернулся к двери и потянулся открыть её. - Я знаю, где живет твоя дочь. Лондон - не такой уж и большой город…

- Не-ет!!! - с рычанием Никлаус рванулся к отцу и дернул Майкла назад, швырнув того через всю студию. Сшибив по пути несколько мольбертов, старый вампир впечатался в стену, проломив штукатурку, и снисходительно ухмыльнулся окровавленным ртом, доказывая сыну, насколько тот слаб, тщедушен и безнадежен.
- Я повешу ее вниз головой и буду смотреть, как она медленно истекает кровью, - проговорил он, смакуя картину расправы, и у Никлауса потемнело в глазах, демоны вырвались из тьмы и протянули когти к его мертвому сердцу, забирая из него последние капли разума.
- Ты никогда этого не сделаешь! - прорычал гибрид и, молниеносно оказавшись перед своим ненавистным отцом, с наслаждением вонзил руку в его грудную клетку, нашел сердце и вырвал его, не сомневаясь ни секунды. В последний раз криво ухмыльнувшись, Майкл кулем повалился вниз. Тяжело дыша, Никлаус победоносно смотрел на кровоточащую плоть врага в своей руке. Тьма вокруг тотчас рассеялась, солнечный свет вернулся и озарил студию, окропленные алыми брызгами стены, согрел дрожащую от все еще бурлящей ярости спину гибрида.

Чувство торжества было всепоглощающим… Но длилось оно ровно до тех пор, пока Никлаус не взглянул на своего слишком легко поверженного врага. Под его ногами, захлебываясь кровью и глядя на Клауса с удивлением в широко распахнутых глазах, корчилась Кэролайн. В ее груди зияла дыра, а прекрасные светлые локоны налипли на растекающуюся по полу багровую густую лужу. Перестав дышать, Никлаус в шоке смотрел на дело своих рук, и осознание самой страшной в его жизни ошибки медленно заполоняло мертвую холодную душу.

- Кэролайн… - прошептал он в сумасшествии, падая на колени перед самой важной женщиной своей никчемной жизни. Жизни, которая уходила из ее глаз и забирала с собой его сердце. Он наклонился - его губы несвязно шептали звуки, которые не оформлялись в целые слова, его руки, дрожа, потерянно скользили по обнаженной коже лица, как будто могли остановить смерть, неудержимо ползущую снизу вверх, превращающую его любимую в застывший синеватый труп.

- Нет… - взмолился он всевышнему, в которого давным-давно не верил.

- Нет, нет, нет, - умолял он, хватая лицо и заставляя Кэролайн смотреть на него, словно мог удержать ее рядом с собой силой воли.

- Нет!!! - заорал он в отчаянии, когда из ее глаз исчезли последние признаки жизни, и она ушла, оставив его одного в одинокой пустой бесконечности бытия, оставила его вечно страдать от того, что он натворил.

- Нет!!! - он не хотел в это верить. Вскочив, первородный вампир выместил кипящую злобу на всем, что попадалось на пути: мольберты летели в стены и разбивались на щепки, миски с засохшей человеческой кровью вдребезги разбили окно и замусорили осколками стекла сухую лужайку.

- Нет!!! Нет!!! Нет!!!

В конце концов силы оставили его. Рыдая, Никлаус упал на колени в каком-то углу, съежился на полу и обнял колени руками, не в силах смириться с потерей. Он плакал, как ребенок, отводя глаза от лежащего у дальней стены тела, отворачиваясь от собственных покрытых кровью рук. Он был абсолютно, безутешно безумен.

- Клаус? - чья-то рука осторожно легла на его плечо, чей-то добрый, знакомый голос звал из темноты. Вампир лишь покачал головой, пряча лицо в коленях и не желая открывать глаз.
- Клаус, приди в себя! Что происходит?
Он, наконец, узнал голос. Требовательный, наполненный испугом и искренним сопереживанием, он был так похож на голос живой Кэролайн. Только вот разве это могла быть она? Он в раю? Или для нее нашлось место рядом с ним в его Чистилище?
- Вернись ко мне, - просила она, и Клаус поднял голову, ища путь к своему спасению из окружившего наяву ада.
- Клаус! - теперь голос звучал сердито, а следом что-то ударило его по лицу. Пощечина была настоящей - физическое ощущение вернуло разум мужчины в реальность. Он распахнул глаза.
Перед ним на корточках сидела Кэролайл и встревожено искала его взгляд. Она была живой, невредимой, прикрытой простыней, обернутой над грудью.

Взор Никлауса резко метнулся к противоположной стене, где на полу не оказалось ни багровой липкой лужи, ни мертвого тела - только кисти да щепки. Испуганно подняв ладони, он не нашел на них следов крови. Дьявол всех подери - все, что он пережил, произошло лишь в видении.

- Что с тобой? - ладонь Кэролайн прижалась к его дрожащему мокрому лицу. - Я рассказывала тебе о себе, и вдруг ты вскочил как бешеный и стал крушить все подряд.

Он смотрел в ее глаза, потому что страшился наткнуться обезумевшим взглядом на одно из своих полотен и вспомнить о чудовищах. Он смотрел в ее глаза, боясь моргнуть, боясь даже дышать.

- Я ушел из ада, - хрипло сознался он сорванным криком голосом, - но ад не ушел из меня…

Кэролайн взглянула на одну из уцелевших картин, и Никлаус сглотнул, увидев в ее лице понимание. Кэролайн всегда прекрасно знала об его внутренних демонах и не лгала себе и ему, кто он такой. И теперь наглядно убедилась в существовании тьмы. Тьмы, которая иногда вырывалась наружу сквозь его контроль и которая теперь стала настолько огромной, что грозила поглотить весь его мир, не оставив и крохи света.

- Так ты был в аду…
- А ты думала, такие как я обретают покой? - усмехнулся он жалко. Только что пережитый кошмар не оставил его до конца, он крутился в мыслях, не позволяя вампиру расслабиться даже от осознания, что Кэролайн осталась жива. На этот раз.
- Ты видел там этих чудовищ?

Никлаус на секунду прикрыл глаза: он даже не представлял, какими словами можно описать то, что он испытал по ту сторону жизни.
- Нет, - шепотом объяснил он, глядя на свои руки и силой мысли пытаясь заставить их не дрожать. - Дорогуша, чудовища меня бы не напугали! Я видел там нечто иное: отца и мать, Элайджу, Ребекку, Хейли и Хоуп…
- Но Хоуп и Ребекка не умирали, - заметила Кэролайн с удивлением.
- Меня окружали те, кто был дорог мне при жизни. Они приходили бесконечной чередой, твердя о том, что я творил и каким был чудовищем. Они сердились на меня за боль, которую я им принес. Они не останавливались… пока я не убивал их, чтобы они заткнулись. Я делал это снова. И снова. И снова. - Клаус посмотрел на Кэролайн взглядом, полным муки и злых слез. - Ты тоже была там…

Глаза вампирши испуганно расширились. Никлаусу сейчас было больно смотреть на нее: он все еще представлял ее мертвой в углу этой комнаты. Как может он быть уверен, что в следующее видение он не нападет на нее по-настоящему?

- Я убивал их своими руками столько раз, что потерял счет, Кэролайн! - хрипло прорычал он, ненавидя эти долгие семьдесят лет жестокости; он был равнодушным убийцей всегда, но только не тех, кого любит. - И этот кошмар продолжает преследовать меня наяву. Я не могу отличить галлюцинацию от реальности!

- Мне очень жаль, - горестно прошептала Кэролайн, пытаясь погладить мужчину по лицу, не позволяя ему отворачиваться и прятать боль. Ей было трудно даже вообразить, что он пережил, но со свойственной ей добротой она сочувствовала его страданию.

- Ты считаешь, я должен сказать дочери, что жив? - тихо спросил он, вспоминая все, что Кэролайн наговорила ему в том видении.
Блондинка задумчиво на него посмотрела, прежде чем устроиться рядом на полу, спиной прислонившись к стене.
- Я считаю, что у тебя есть право на выбор, - мягко объяснила она. - Не пойми меня неправильно, - взглянула она искоса, заранее извиняясь за то, что собирается сказать, - твое желание защитить дочь, оставаясь для неё мертвым, очень благородно. Но это не сработает. Ты не из тех, кто довольствуется малым - рано или поздно твоя натура потребует выхода. Ты захочешь больше власти, больше пространства, больше людей… Клаус, когда-то ты подчинил себе целый город! И поверь, в этот раз ты тоже недолго останешься незаметным, - она улыбнулась, - я же здесь!

Клаус кивнул. Теперь он видел, что это действительно Кэролайн, а не кошмарное видение - по крайней мере, настоящая Кэролайн говорила бы именно так. Но как он может быть уверен в другой раз?

- Так что я не собираюсь подталкивать тебя к какому-либо решению. Ты сам придешь к нему, - вампирша сжала ладонью запястье гибрида. - Твоя дочь - самое сильное сверхъестественное существо на этой земле, она единственный в своем роде трибрид со свойствами ведьмы, оборотня и вампира. Поверь, она сможет позаботиться о себе, даже если ты притащишь за собой свору врагов. К тому же, я могу предложить тебе очень простое решение проблемы - скрывающее заклинание. Некоторые наши ведьмы могут наложить его, и твое лицо станет другим для всех, кроме меня и тех, кому ты посчитаешь необходимым открыться. - Кэролайн наклонилась вперед: - Я живу под такими чарами уже семьдесят лет. Только сверхъестественные существа видят меня такой, какая я есть - люди же видят меня обычной: с годами стареющей, сейчас уже девяностолетней старухой!

Признание было настолько удивительным, что дрожь Никлауса, наконец, улеглась. Его посыльный сказал, что картины купила дряхлая директриса, и воображение заставило первородного изумленно рассмеяться.

- Первый же кол в мое сердце покажет, кто я на самом деле, - скептически молвил он, представляя лицо злоумышленника, шокированного его неожиданным воскрешением.
- А ты до такого не доводи! - фыркнула Кэролайн. - Будешь вести себя хорошо - и никто не захочет тебя убить! Сделай это, если не ради себя, то ради тех, кто тебя любит. Однажды же ты это смог!

- Как думаешь, Хоуп ненавидит меня за то, что я предпочитаю свежую кровь?

Он не знал, чем жила его дочь эти годы, но помнил, как однажды, будучи лет десяти, с помощью магии она создала между ними видеопортал - как раз в тот момент, когда Клаус жестоко расправлялся с горсткой людей. Повсюду лежали обезглавленные трупы, он был весь покрыт их кровью, и увиденное напугало Хоуп, но даже тот случай не убедил гибрида пересмотреть свои взгляды на убийства людей.

Теперь у него в подвале гнило около двадцати тел, и если он собирается когда-нибудь предстать перед дочерью, с этим стоило что-то сделать - не важно, твердила об этом настоящая Кэролайн или ее адов двойник.

Белокурая вампирша поднялась, протягивая любовнику руку, вытаскивая его из темного угла на середину студии, где каким-то непостижимым чудом уцелела картина с ее лицом - в приступе исступления разрушив почти половину дома, Клаус не тронул ее портрет.

- Не все могут пить донорскую кровь - и я, и Хоуп понимаем это, - признала она, а потом сложила два пальца маленькой щепоткой, - но ты мог бы быть чуточку сдержанней. Необязательно было всех их убивать. Нормальные вампиры пьют кровь, а потом просто зачаровывают своих жертв - думаю, такой уступки с твоей стороны было бы вполне достаточно.

Никлаус ухмыльнулся, принимая это предложение как раздражающее по сути, но вполне приемлемое. Ради дочери он смог изменить многие свои плохие привычки - от еще одной он не развалится.

- Ты не безнадежен, дорогой, - взгляд Кэролайн наполнился теплом, пальцы нежно скользили по витиевато выведенной на картине выдуманной фамилии. - Если бы я не верила в это, меня бы здесь не было.

Улыбка Никлауса истаяла под тяжелыми взорами изображенных монстров, тянущих когти к свету, стремящихся беспощадно поглотить его. Пальцы мужчины все еще ощущали липкое тепло вырванного окровавленного сердца, глаза еще помнили, насколько видение было реалистичным. Он никогда не сможет быть полностью уверен, что в следующую секунду не слетит с катушек и не убьет единственную, кто дает ему силы сохранять свою человечность. Он был неуязвимым душевнобольным существом, потерявшим всех близких, пережившим семьдесят лет ада, который последовал за ним в этот мир и отравил его разум. Если он хочет Кэролайн безопасности, он должен оставить ее…

Раньше Никлаус редко задумывался о чьём-то благе. Он думал, что заботится о своих братьях и сестре, но позже узнал, что его понятие семейных отношений было извращенным. Когда родилась Хоуп, он с рвением погрузился в отцовство, но и тогда не избежал многочисленных ошибок. Воспитание дочери ограничилось полутора годами младенческого возраста, затем он ненадолго возвращался к роли отца в её семь и пятнадцать лет, и так и не смог до конца определиться, сумел ли стать хоть в чем-то хорошим родителем. Но вот чему его научила дочь, так это самопожертвованию ради ее безопасности и счастья. Если он не способен исполнять родительскую функцию, лучшее, что он мог сделать для Хоуп, это позволить ей расти без него, отдать ее на воспитание более достойному человеку. Что он и сделал.

С тех пор ничего не изменилось.

- Кэролайн, - отвернулся он, совершая единственный правильный поступок, которому научился за тысячелетие, - у нас ничего не получится.
- Что?.. - растерянно переспросила Кэр, решив, что ослышалась.
- Я говорю, что ты должна уйти! - свирепо прорычал он, сжав руку в кулак, заставляя себя сосредоточиться на том, что должен сделать, а не на том, чего ему хочется. - Уходи и забудь, что я возвращался, дорогуша. Между нами все кончено!

В помещении сразу стало на несколько градусов холоднее. Клаус чувствовал, как воздух электризуется невысказанным гневом, и просто ждал, когда Кэролайн даст ему ход. У нее была причина злиться, более того, Никлаус хотел, чтобы она взбесилась, чтобы накричала на него. Чтобы она снова возненавидела его. Так им обоим будет легче.

- Ты хочешь сказать, - на выдохе начала она, неудержимо повышая голос от возмущения, - что битый час уговаривал меня только ради того, чтобы сразу бросить?! Ты хочешь сбежать, как делал это всегда, при первой трудности, потому что не знаешь, как с этим бороться?! Серьезно?!

Он молчал - знал, что пауза не продлится долго, что Кэр еще не закончила. Он давал ей возможность самой осмыслить это и принять.

- Клаус, это глупо! - она попыталась повернуть его к себе за плечо, но он зарычал на нее как зверь. - Глупо сразу сдаваться! В моей школе есть ведьма-психиатр, она работает с подобными случаями. Ты, конечно, не новичок-подросток, но и тебе, если ты решишься с ней поговорить, уверена, можно оказать необходимую помощь! Доверься мне.

- Слишком поздно, дорогуша, меня уже не изменить, - раздраженно отказался он, ненавидя саму мысль о том, чтобы делиться своими личностными проблемами с какой-то неизвестной женщиной. У него уже был подобный опыт: Камилле О'Коннел понадобился не один месяц и недюжинная удача, чтобы Никлаусу захотелось открыть перед ней душу. Но и тогда он не сразу смог быть честен до конца - Ками клещами вытаскивала из него признания. Клаус не сомневался, что дважды войти в эту реку у него не получится, да он и не хотел. Он помнил, чем закончилась та игра: чудесная, добрая женщина трагически погибла. Он не собирался смотреть, как такая же участь постигнет Кэролайн.

- Ты не можешь бросить меня вот так! - обиженно кричала на него Кэр, даже кинула кисти ему в спину, пытаясь заставить его повернуться. - Просто вышвырнуть, как твою… шлюху, сразу наутро?! Клаус, ты не такой козел! Поговори со мной!
- Уходи! - закричал он на нее в ответ, приходя в ярость оттого, что она его не слушает. Ненавидя себя за то, что ему так сильно хочется поддаться своей слабости и отменить решение. Чтобы не уступить соблазну, он предпочел сыграть на самой темной своей стороне, не раз выручавшей его в моменты, когда ему необходимо было скрыть истинную боль. - Убирайся!!! - он развернулся, его глаза вспыхнули желтым огнем превращающегося гибрида. Веки стали чернеть, за губами отчетливо обозначились острые клыки, превращая лицо в маску осатаневшего зверя. - Пошла прочь!!!

Кэролайн испуганно отшатнулась и с недоверием покачала головой. Половину минуты эти двое смотрели друг на друга - никто не желал уступать, - а затем Кэр сдалась. Ее обида была слишком глубокой, чтобы искать правду прямо сейчас. К тому же, по опыту она знала: если Клаус что-то решил, никто, даже она, не сможет его переубедить. Скорчив злую рожицу, вампирша исчезла, оставив после себя воздушный вихрь. Пару секунд Никлаус слышал, как она стремительно одевается в спальне, а потом хлопнула дверь, и дом опустел…

Медленно черные веки гибрида стали нормальными, желтые глаза потухли и заблестели от влаги. Злость на самого себя затопила все его естество, она искала выхода, и это точно не были бы примитивные слезы. Яростно заорав, Никлаус метнул через все помещение полуживой мольберт, пробив насквозь стену. Придя в неистовство, он перевернул кровать и бросил в тяжелую портьеру тлеющее в камине полено. Ткань бодро занялась, огонь легко вскарабкался вверх, подсказывая первородному наилучший выход. Вскоре старый, едва отремонтированный дом полыхал, сжигая часть жизни, которую гибриду следовало никогда не начинать. Стоя в центре беснующегося пожара и любуясь делом своих рук, глотая вонючий черный дым, Никлаус пошел прочь без колебаний и сожалений.

Мольберт попался ему на пути - в клубах дыма проходя через студию, Клаус об него споткнулся. Он поднял упавшую под ноги картину - это оказалось изображение с лицом Кэролайн, еще не тронутое огнем. Криво усмехнувшись, художник взял его с собой. Вскоре его блестящая черная Феррари, которую он заполучил с помощью внушения месяц назад, уносилась вдаль, в направлении, которое даже самому Клаусу было неизвестно…

Выставка картин нового, неизвестного широкой публике художника пользовалась неожиданно бешеной популярностью. Посетители целый день валили в выставочный зал, поглазеть на невиданных чудовищ, выползающих из тьмы, и ангела, сражающего их своим светом. Десятки полотен, талантливо изображающих внутреннюю борьбу живописца с собственными демонами, разные вариации одного события, и каждый образ был особенным. Зеваки восхищались глубиной рисовки и гадали о тайном смысле, меценаты выстраивались в очередь, чтобы спонсировать будущие творения перспективного новичка, богачи предлагали скупить картины по одной или всю коллекцию целиком, критики высказывались положительно и приглашали на мероприятия, посвященные искусству. Но никто не удостоился чести хоть раз увидеть лицо мастера.

Атланта кипела жизнью и была очень похожа на Новый Орлеан, особенно по вечерам. Те же яркие огни, те же веселящиеся толпы людей, та же музыка. Стоя за кулисами собственной выставки, Никлаус наблюдал за очарованными его картинами зрителями, слушал их восхваления. Он мог бы делать это вечно. Ради этого стоило умереть. Умереть и даже побывать в аду, чтобы его талант, наконец, заметили.

Лицо Никлауса выглядело скучающим и безучастным - за два с половиной месяца успеха он привык к восхищению публики и впитывал его, подобно губке, как само собой разумеющееся. Но сейчас его лицо вытянулось, выдавая глубоко похороненные чувства: удивление, напряжение и голод. Не тот голод, что требует испить человеческой крови, - нет, это был голод мужчины, обожающего женщину. Напротив его самого первого творения, дерзко отставив стройную ножку в туфле на высоком каблучке, стояла Кэролайн. Задрав подбородок, она оценивающе смотрела на свое изображение в окружении монстров.

Никлаус безмолвно выругался в адрес непокорной вампирши. Он думал, эта страница жизни для него закрыта, но недооценил упрямство Кэролайн. Какого черта она здесь делает?! Схватив за рукав ближайшую смотрительницу зала и затащив ее подальше от людских глаз, гибрид всмотрелся в ее перепуганные глаза.

- Ты сейчас подойдешь вон к той светловолосой женщине и отведешь ее на верхний этаж, а потом вернешься на свое рабочее место и забудешь все, что сделала.

Он ждал Кэролайн в своем лофте, обставленном по последнему слову дизайнерской моды. Ждал, нетерпеливо вымеривая шагами приемную залу, стуча босыми пятками по блестящей мраморной плитке. Он был зол. А точнее, скрывал за злостью радость, потому что ничто и никогда его так не радовало в жизни, как доказательство неравнодушия Кэролайн. И он был зол на то, что из-за нее ему вновь придется бороться с собственными страстями, которым он за тысячу лет привык давать полную волю. Всего второй раз за все свое существование он пытался поступить правильно, и Кэролайн нисколько не облегчала его задачу.

Он слышал подъем лифта, потом шаги четырех ног, остановившиеся возле двери. Не изменяя себе, Кэролайн без стука толкнула створки и сердито вошла внутрь, остановившись напротив гибрида. Несколько секунд они смотрели друг на друга в безмолвном сражении разумов: словно борцы на разных сторонах ринга.

- Кэролайн, - кратко поздоровался он с напряженной ухмылкой.
- Клаус, - ответила она ему тем же ледяным тоном.

Сердцебиение смотрительницы зала отдалилось и истаяло вместе с движением лифта вниз, но не исчезло из лофта. Пропитанный опасностью взор Никлауса опустился на живот гостьи, пока еще плоский, и задержался там, оставаясь нечитаемым.

- Поздравляю, - холодно бросил первородный. - Еще одна магическая беременность?

Взгляд Кэролайн вспыхнул от ярости - именно эти эмоции Никлаус особенно в ней любил. Они делали ее живой, настоящей. Они всякий раз рассказывали ему о том, что он ей небезразличен.

- Хоть ты и вышвырнул меня на улицу, как дешевую потаскуху, - процедила вампирша раздраженно, - я решила, что ты должен об этом знать. Все заслуживают шанса, даже такой мерзавец как ты.

О да, эта женщина умела заинтриговать. Как бы Никлаус ни старался выглядеть уродом в ее глазах и тем самым снова отталкивать ее, в глубине души он хотел лишь одного: чтобы Кэролайн была рядом.

- Я слушаю. - Пройдя к окну, Никлаус развалился на низком диванчике и королевским жестом пригласил Кэр присаживаться напротив. - Бурбон? - махнул он рукой на винтажный стеклянный столик, на котором стояли бокалы и графин с золотистой жидкостью, и усмехнулся, когда она, разумеется, отказалась.

Кэролайн уселась на самый краешек с высокомерно выпрямленной спиной: ее напряженная поза кричала о том, что она в любой момент может передумать и сбежать.

- Ты должен кое-что узнать обо мне, - начала она, усилием беря себя в руки. - И я надеюсь - ты не станешь перебивать, возражать, кричать или что-то подобное, что там тебе придет в голову.

Никлаус неопределенно взмахнул рукой, словно король оказывает милость навязчивому подданному, позволяя тому закончить.

Кэролайн перевела дыхание и посмотрела на первородного вампира строго.

- Когда я была беременна девочками, мы все считали это чудом, сотворенным могущественным ковеном ведьм. Никто не задавался вопросом: как тело вампира смогло выносить близнецов. Мы думали, что это стало возможно только благодаря способностям девочек вытягивать магию: они питались ею и даже чуть не убили меня в процессе.
Никлаус скучающе подпер рукой подбородок, поторапливая гостью быстрее переходить к главному.
- Поэтому, когда спустя несколько лет у меня завязался роман… с человеком, - увы, Кэр не заметила в выражении лица собеседника никакой реакции, - то я была потрясена, снова обнаружив себя беременной.

А эта новость все-таки пробила невозмутимость Никлауса - его брови удивленно приподнялись. Но он ничего не сказал, и Кэролайн вздохнула.

- Сначала я испугалась, потом - обрадовалась. Ты даже не представляешь себе, сколько раз я жалела, что вампиры не могут иметь детей, - Кэролайн заговорила с нескрываемой болью, - особенно после рождения Лиззи и Джози. Не пойми меня неправильно, я люблю своих девочек. Но они никогда не были истинно моими. Я всегда понимала, что я им не родная мать, да и Аларик не давал об этом забыть. Я не могла не задумываться, насколько другой стала бы моя жизнь, если бы я любила их отца. Если бы девочки были зачаты обычным способом, чувствовала бы я с ними особенную, более сильную материнскую связь? Как бы это было?

- Когда меня только обратили, я была слишком молода, чтобы сожалеть о потерянных человеческих привилегиях, я наслаждалась бессмертием, да и сейчас, если честно, наслаждаюсь им, - посмотрела она на гибрида значительно. - Ты как-то рассказал мне, что задумывался о возвращении человечности только однажды, так вот - это был мой первый и единственный случай.
- И что же произошло? - нетерпеливо потребовал Клаус продолжения; он старался смотреть Кэролайн в глаза, но несколько раз вампирша замечала опущенный на её живот быстрый и острый взгляд.
- Ведьмы, - она сердито надула губы, - облажались! Жаль, что спросить с них ответа, как и потребовать отменить заклятье, невозможно - они все мертвы. Оказалось, что человеческие дети не подходят телу вампира, так что у меня случился выкидыш. А потом опять. Я не могла себе позволить и дальше встречаться с мужчинами-людьми, не могла снова и снова переживать эту трагедию - это оказалось слишком тяжело.

Никлаус больше не мог притворяться равнодушным: его немного безумный взор уже с трудом отрывался от незаметного еще живота, из которого отчетливо и, казалось ему, оглушительно раздавалось сердцебиение ребенка. Гибрид потер пальцами глаза и лоб, его нервозность становилась заметной и ему самому, и собеседнице.

- И ты обратилась к Тайлеру, - ревниво обвинил он, желая задеть гостью, потому что она заставляла его чувствовать себя все более и более некомфортно. Он ведь не был идиотом и прекрасно понимал, к чему она клонит, с тех самых пор, как она переступила его порог.
С умницей Кэролайн издевка не прокатила - она лишь состроила мужчине ответную брезгливую рожицу.
- Тайлер мертв, и уже давно. И я не настолько одержима, чтобы гоняться за сверхъестественными существами только для того, чтобы забеременеть, - фыркнула она обиженно.
- Приятно знать, что это так, - очаровательно ухмыльнулся гибрид, скрывая за легкомыслием всевозрастающее беспокойство. - И все же: ты предполагала, что это возможно, когда ложилась со мной в постель?
- Клаус! - зло накричала она, возмущенно покачав головой. - Я не жду от тебя понимания, но не смей упрекать меня в преднамеренности - это свойство характера больше по твоей части! Если ты забыл, то я напомню: это ты уговаривал меня поддаться чувствам и не думать о последствиях! И если бы я только знала, как по-скотски ты себя после этого поведешь, то ни за что бы не согласилась!

- Так ты думаешь, этот ребенок мой? - нагло улыбаясь, уточнил Никлаус, вызывающе глядя Кэролайн в глаза.

Она сделала именно то, чего он ожидал: зарычав в негодовании, схватила со столика пустой бокал и запустила ему в голову. Он поймал его без труда и аккуратно поставил на место. Несколько секунд вампиры пикировали друг другу взглядами, и Кэролайн все же первой взяла себя в руки.

- Послушай, я не ругаться сюда приехала. Я помню, - ее интонации изменились, стали мягкими и сострадательными, - как ты пытался стать для Хоуп хорошим отцом. У тебя не всегда это получалось, но ты старался. Ты совершал ошибки - как и мы все. Обстоятельства вынуждали тебя надолго оставлять ее, и я знаю, что в глубине души ты очень от этого страдал. Поэтому я здесь, - Кэролайн пыталась быть великодушной. - Я думаю, это чудо случилось не просто так: таким образом вселенная говорит тебе, что ты заслужил второй шанс. Ты можешь продолжать убегать, как делал это тысячу лет, прячась от Майкла, или…
- Не называй его имени! - от одного упоминания Никлаус мгновенно пришел в ярость, тем более что и так находился на грани.
- Прости… Или ты можешь пойти со мной, - предложила она. - И мы будем растить этого ребенка вместе. Кстати, ультразвук показал, что это мальчик.

Кэролайн успела заметить, как глаза первородного вампира на мгновение вспыхнули, а затем погасли. Она терпеливо ждала, наблюдая за внутренними терзаниями Клауса, только прикидывающегося равнодушным циником, но в глубине души - она видела это не раз - он был ранимым и отзывчивым, а еще нуждался в том, чтобы его любили. Одиночество было его извечным спутником и он ненавидел его сильнее чего бы то ни было, именно потому он смог ради Хоуп - ради создания новой семьи - измениться к лучшему.

- Кэролайн, - Никлаус с усилием потёр переносицу, чтобы избавиться от тяжелых мыслей, - из меня сейчас никудышный отец. - Он поднял руку, прося ее дослушать. - Знаю, я и прежде не показывал себя образцовым родителем, но теперь все стало гораздо хуже. Вам обоим будет лучше без меня. Уж поверь.
- Хоуп выросла чудесной девочкой, - рискнула поспорить Кэролайн.
- Может, потому такой и выросла, что я почти не принимал участия в ее воспитании. - Он поднял скептический взгляд. - Будь разумной: в качестве кого, по-твоему, я смог бы появиться в твоей жизни?
- Скрывающее заклинание сделает тебя кем угодно!
- Я совсем не это имею в виду, - раздраженно возразил гибрид. - Сменить лицо - не значит сменить сущность, дорогуша. Все эти милые детишки и пакеты с кровью… такая жизнь не для меня. Ты же не думаешь, что я подойду на роль какого-нибудь учителя в твоей школе?
- Почему же нет, - пожала плечами блондинка, а когда Никлаус взглянул на нее с неприкрытым скепсисом, закатила глаза. - Ты прав: я не представляю, чтобы ты вписался, но… главное, я попыталась, - развела она руками, и на ее миловидном лице отразилось глубокое разочарование. Никлаус тяжело выпустил воздух сквозь сжатые зубы, чувствуя себя паршиво, как никогда.
- К тому же, эти мои приступы безумия… - его голос зазвучал без издевки, практически виновато.

Он и чувствовал себя виноватым. Нет, он был последним дерьмом, оттого что на самом деле хотел совсем иного, нежели приходилось делать и говорить. Одна его часть, глубоко скрытая под циничной поверхностью, ликовала от осознания, что Кэролайн беременна его ребенком. В других обстоятельствах он бы даже думать не стал, бросился в омут с головой, - и, конечно, огреб потом по полной, но это бы того стоило.

Однако сейчас он обязан был волноваться не о себе, а о том, что его демоны сделают с Кэролайн и крохой, когда в следующий раз вырвутся на волю. Случиться это могло в любое мгновение: каждую минуту, находясь рядом с ним, Кэролайн рисковала.

- Тебя все еще преследуют галлюцинации? - посочувствовала Кэр. Она поднялась, оправила юбку и развернулась к двери, и Никлаус не мог не заметить в ее лице нечто подобное смирению. Все потому, что, придя сюда, она другой реакции от него и не ждала? Она знала, что он примет именно такое решение, просто заглянула убедиться, что не ошиблась. Что он тот самый злодей, каким она всегда его считала, не стоящий ее любви и доверия.

Никлаус привык разочаровывать ее. Но сейчас ему было особенно больно.

- Удачи тебе, дорогуша, - с улыбкой бросил он вслед. - Ты будешь чудесной мамой. Снова. Смею предположить: мой мальчик достаточно сильный, чтобы выжить, так что выкидыш на этот раз тебе не грозит.

Она уже держалась за ручку, но замерла и посмотрела на него с обидой.
- Я чувствую себя замечательно, так что будь уверен - этот ребенок родится.
Никлаус улыбнулся шире, открыто и искренне.
- Только не называй его Майклом, - серьезно пошутил он.

Лицо Кэролайн стало злым.
- Если хочешь участвовать в этом - приди и назови его сам! - прошипела она и ушла, хлопнув дверью и громко цокая каблуками.

Улыбка тотчас исчезла с лица первородного. Он медленно опустился обратно на диванчик и зажмурился что есть силы. Он еле мог дышать, а из уголков глаз вырвалась и потекла соленая влага. Он так сидел в течение двадцати минут, не шевелясь, лишь иногда содрогаясь от неразрешимого внутреннего конфликта. Пока в его лофте не заработала рация - средство связи с охранниками из выставочной галереи.

- Что, Трейси?! - взбешенно рявкнул он.
- Тут одна дама хочет купить… свой портрет. Я сказал ей, что он не продается, но сэр, она настаивает…
- Пусть забирает бесплатно, - устало согласился Никлаус, чувствуя себя безгранично опустошенным. - Отдайте ей все, что она попросит.

Эти людишки всегда были омерзительными созданиями, алчными и тупыми, считая себя при этом вершиной пищевой пирамиды. Развалившись в кожаном кресле, Никлаус с нахальной улыбкой слушал хитроумные излияния арт-агента, такого самоуверенного, что запросто надует художника-новичка, подложив ему недобросовестный контракт. Гибрид наслаждался игрой в кошки-мышки, ожидая, пока прилизанный толстосум в дорогом костюме полностью выскажется, брызгая слюной в предвкушении легкой наживы.

- Мы можем выставить вашу эскпозицию в Тампе, Джексонвилле и Новом Орлеане. Учитывая расходы на перевозку и наём служащих, а также на аренду выставочных залов, думаю, ваша прибыль составит около… трех процентов. И то, если ваши картины будут так же популярны, как здесь. Но вы же понимаете, что вы пока никто в этой среде?..

Никлаус достаточно наслушался. Неожиданный успех его творческого самовыражения приятно кружил голову, и он не собирался терпеть неуважение какого-то сноба с толстым кошельком и связями, тем более если мог без проблем получить абсолютно все, что хотел. Наклонившись над низким стеклянным столиком, гибрид схватил арт-агента за шелковый галстук и притянул к себе.

- Ты видишь потенциал, который раньше тебе не встречался, - голос первородного убийцы завибрировал призывом к повиновению. - Ты лично займешься организацией выставок и сделаешь все по высшему разряду. Всю прибыль получу я, издержки ты берешь на себя, просто потому что у тебя внезапная потребность в благотворительности. Ах, еще потому, что ты меня обожаешь, - Никлаус самодовольно ухмыльнулся в ответ на застывшую и пыхтящую от шока физиономию зачарованного агента. - В Новом Орлеане ты арендуешь для меня дом, когда-то принадлежавший Майклсонам. Если ты найдешь там старинные картины, то отнесешь их в подвал и забудешь об их существовании. А потом ты устроишь для меня вечеринку в самом дорогом ресторане города - на которую я не явлюсь, - добавил гибрид с чувством глубокого удовлетворения, за которым крылась досада. - Ах, и еще - ты не запомнишь моего лица. А теперь иди, - похлопал он агента по щеке, как паршивую куклу, - и принеси мне в следующий раз лучшего виски, потому что мои запасы заканчиваются. За ним и обсудим детали… Что еще?! - рявкнул он переминающемуся с ноги на ноги парнишке, внезапно появившемуся в дверях. Рассеянно покачиваясь, ошеломленный арт-агент прошел мимо него и, как зомби, направился к лифту.

- Вы просили доставлять вам всю местную прессу из Мистик Фоллс, особенно если в ней есть упоминания о Кэролайн Форбс…
- Давай сюда! - Никлаус нетерпеливо протянул руку, вспомнив посыльного.
Тот подал стопку газет, испуганно соблюдая дистанцию.
- Мне очень жаль, - тихо сказал он, тут же вернувшись ко входу, словно знал, что придется бежать.

Довольная улыбка с лица первородного вмиг испарилась, когда он увидел заголовок на главной странице «Мистик Таймс».

«Город скорбит. На восемьдесят девятом году жизни скончалась известная жительница Мистик Фоллс, основательница и директор Школы для одаренных детей, Кэролайн Форбс. Похороны состоятся в…»

- Убирайся! - рявкнул Никлаус мальчишке, и тот мгновенно ретировался.

Клаус не мог дышать. В буквальном смысле. В его легкие и горло будто набилась стеклянная вата. Пальцы смяли газету в дрожащий кулак. Какого дьявола?! Кэролайн должна была стать счастливой мамой, а не покоиться в гробу - не для того он оставил ее, чтобы она погибла спустя всего-то четыре месяца! Что, черт возьми, творится с этим неправильным миром, почему, даже когда он пытается поступать благородно, все идет наперекосяк?!

Мистик Фоллс почти не изменился со времени его последнего посещения: те же старинные дома вперемешку с новостройками, никаких небоскребов, как в столицах и больших городах. Самым высоким зданием оставалась сорокаметровая колокольня, на которой последнюю сотню лет висели часы. Улиц стало немного больше, как и людей. Вампиры после смерти Сальваторе сюда почти не наведывались.

Похоронная процессия уже почти вышла за пределы города, держа путь на кладбище, когда Никлаус приехал. Он гнал как сумасшедший, чтобы успеть. Сейчас он стоял в тени узкого переулка под нависающим балконом с цветущими настурциями и ждал, когда катафалк с открытым гробом поравняется с ним. Какая-то часть сознания Клауса не желала верить в то, что все происходит в реальности - возможно, это был еще один его кошмар.

Оркестр медленно играл траурный марш, катафалк неторопливо двигался вдоль улицы, сопровождаемый вереницей местных жителей, одетых в черное. У Кэролайн было много друзей, хотя она и говорила обратное, или, по меньшей мере, в Мистик Фоллс уважали и ценили деятельность знаменитой мисс Форбс.

Никлаус внимательно присмотрелся сквозь опущенное стекло и увидел в гробу обычную мертвую старушку, чертами лишь немного напоминающую Кэролайн. Он моргнул, чувствуя себя обманутым. Затем пришло облегчение. Разве не должен был он, будучи сверхъестественным существом, увидеть настоящую личину Кэролайн, а не наколдованный ведьмами образ старухи?

- Прекрасные похороны, не правда ли? - знакомый звонкий голосок за спиной сначала заставил Клауса вздрогнуть, потом закатить глаза и обернуться с раздраженным выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего.

- Дорогуша… - процедил он почти в бешенстве, однако его глаза горели неподдельной радостью при одном только взгляде на живую и невредимую Кэролайн, преспокойно улыбающуюся в ожидании его дальнейшей реакции. - Какого! Дьявола!

- Я решила, что старушке пора почить с миром, завещав школу молодой и многообещающей преемнице, внучатой двоюродной племяннице Аларика Зальцмана - Кэролайн Зальцман, - насмешливо присела она в кокетливом реверансе. - А если ты хотел оставаться неузнанным, не стоило появляться впереди процессии у всех на виду. Или ты думал, что никто не обратит внимания на глазеющего из переулка не по этикету одетого мужчину с безумным взглядом, смахивающего на маньяка? У тебя в этом городе, знаешь ли, не самая лучшая репутация, даже спустя столько лет.

Никлаус злился до такой степени, что готов был взорваться. Он пытался сдержаться - хотя бы ради ребенка, уже заметного в округлившемся животе, - но безрассудная издевка Кэролайн свела его попытку на нет. К тому же, здесь стало слишком много свидетелей.

Схватив провокаторшу за горло, гибрид мгновенно перенес ее через два квартала, где на безлюдной окраине аккуратно приложил вампиршу к стене, да еще и прижал собственным возбужденным и напряженным от ярости телом.
- Играть со мной вздумала?!
Кэролайн и бровью не повела, с озорством кошки, уверенной в своей безнаказанности, глядя прямо в глаза слетевшего с катушек гибрида.
- Я думала, у тебя не хватит наглости следить за мной, раз уж ты решил уйти в закат.
- Ты слишком много думаешь, Кэролайн! - прорычал он и выпустил женщину, отступив на шаг, пытаясь обуздать свою свирепость. - И я уверен: ты прекрасно понимала, что я найду способ знать о каждом твоем шаге и, конечно же, услышу о похоронах. Какого дьявола?! Известие о твоей смерти чуть не довело меня до инфаркта!
- Приятно обнаружить, что у Клауса Майклсона все-таки есть сердце, - дерзко усмехнулась Кэр и испуганно взвизгнула, когда он сделал фальшивый выпад в ее сторону, имитирующий нападение. Она лучезарно рассмеялась, когда он овладел собой, лишь сжал кулак и с досадой рыкнул, вышагивая туда-сюда и глубоко дыша, чтобы успокоиться.

- Я смотрю, у тебя отличное настроение, - с едким сарказмом заметил гибрид.
- Ну, разумеется, - пожала плечами Кэролайн, не в силах перестать улыбаться, даже если это бесило мужчину. - Мне есть чему радоваться: я жду ребенка и с ним, наконец-то, все хорошо, - положила она руку на живот в характерном оберегающем жесте, - я начинаю новую жизнь в прежнем молодом теле, а значит, весь город перестанет видеть во мне старуху, и я смогу завести новых друзей своего возраста. И еще я рада видеть тебя. Я думала, ты раньше родов не появишься.
- Если ты так думала, то ты знаешь больше, чем я, - прорычал первородный вампир, сражаясь с подавляющим желанием постоянно смотреть на торчащий животик, притягивающий его внимание как магнит. Сопротивляться этой потребности у Никлауса получалось с трудом, а он не хотел, что Кэролайн увидела, насколько слаб его дух. - Потому что я даже и не собирался!
- Ну, значит, я знаю тебя лучше, чем ты сам, - безбожно флиртовала чертовка, играя с огнем. У Клауса всегда были трудности с самоконтролем, и бессовестные шутки Кэр только разжигали его внутренний огонь.

- Беременность тебе идет, - наконец, признал он, когда отдышался, и ему стало немного полегче. Она, и правда, сияла, излучая тот самый свет, который он непрерывно рисовал в течение всех прошедших месяцев и который так понравился ценителям искусства.
- Спасибо, - приняла она комплимент, а когда он отвернулся, словно собирался исчезнуть так же неожиданно, как появился, схватила его за руку, заслужив удивленный взгляд, и потянула в другую сторону. - Пойдем, я кое-что покажу тебе.

- Разве ты не должна присутствовать на своих похоронах? - напомнил он, с неохотой следуя за Кэролайн через тихий, нагретый полуденным солнцем лес. Все здесь напоминало первородному о прошлом, каждый холм, поворот тропинки, старое дерево связывали его с Мистик Фоллс, мертвой семьей и другими потерями. Он любил приезжать сюда, и одновременно ненавидел.
- Это не займет много времени, - пообещала блондинка, легко скользя между пахнущими смолой стволами. Она ничуть не утратила скорости и грациозности, а значит, ее беременность протекала хорошо, чему Никлаус был рад - даже если ему не судьба воспитывать этого ребенка. Он следил за своим внутренним состоянием, ожидая любой подлянки после вспышки пережитой ярости, но пока его одолевали положительные эмоции, бесы спали.

Лес расступился, и они с Кэролайн остановились перед чугунными воротами Школы Зальцман. Кэролайн бросила на Клауса восторженный взгляд, с гордостью представляя свое достижение, Никлаус ответил скептическим.

- Пойдем! - потащила она мужчину, толкнув тяжелые створки, переплетенные лианами, с головами змей на копьях и статуями гарпий на столбах. Лужайка перед домом была пустынной - старшие классы наверняка ушли с процессией на кладбище, а у младших сейчас проходили уроки.

Никлаус неуверенно шагнул вперед, преодолевая невидимый рубеж, огражденный периметром забора. В это мгновение он ощутил, как будто сквозь все его тело с усилием продернули мелкую металлическую сеть, находящуюся под высоким напряжением, выдирая сердце. Задохнувшись от боли, он вцепился в руку Кэролайн, чтобы устоять на ногах, и с ужасом развернулся лицом к опасности. Его рука автоматически легла на грудь, ощупывая потерю, но футболка оказалась абсолютно цела. Ворота по-прежнему выглядели безлюдными, гостеприимно распахнутыми, хотя гибрид был уверен, что все еще слышит затихающий звериный рев на той стороне.

- Что ты почувствовал? - заботливый голос Кэролайн вернул первородного в реальный мир.
- Что это, черт возьми, было? - Он неуютно потер грудь, чувствуя слабость, как от пробуждения после удара клинка. Рана после заживления ненадолго оставляет фантомную боль, и пройденный незримый барьер принуждал тело Клауса вибрировать в непроизвольном противоборстве с неведомым врагом.
- Школа окружена магическим заклинанием, не позволяющим сверхъестественному злу проникать внутрь. Если мифическое существо, пришедшее сюда, имеет плохие намерения, заклинание его не пропустит. - Кэролайн приложила ладонь к груди Клауса и повернула его лицо к себе, заставляя смотреть в глаза. - Ну вот, теперь тебе стало получше?

Никлаус недоверчиво склонил голову, все еще выглядя раздраженным. А потом его глаза отобразили немалое удивление.
- Да, - признал он. Определенно, ему стало легче дышать, словно он освободился от чего-то тяжелого и мрачного, отягощающего душу. Он моргнул, не веря, что это может быть правдой. Но, в самом деле, это ощущалось именно так. - Ты хочешь сказать?.. - растерянно оглянулся он в сторону ворот, боясь увидеть вживую натуральных собственных демонов, которых до сих пор считал лишь выдумкой своего больного разума, последствием травмы после пребывания в аду.
- Я не была уверена, - потянула она его за собой в сторону старинного кирпичного здания вдоль ухоженных газонов и идеально остриженных кустов. - Но после того, с чем мы столкнулись за последние семьдесят лет, я уже ничего не удивляюсь. Знаешь, нас посещали водяные, гарпии, фениксы и даже драконы, - она легко рассмеялась, обходя школу вокруг и открывая для гостя неприметный черный вход с узкой темной лестницей, скрытно ведущей мимо всех школьных кабинетов. Никлаус слышал голоса учителей и звонкий смех детей за стенами, а Кэролайн уверенно тащила его в дальнюю часть дома, пропуская многие потайные двери, ведущие бог знает куда. - Так что если ад и демоны существуют, ты вполне мог захватить парочку с собой. В прямом смысле. Если теперь их нет - можешь считать это моим подарком тебе.

Кэр нажала скрытую кнопку, и кирпичная стена бесшумно отъехала в сторону, открывая вид на просторное помещение с полками, уставленными книгами и артефактами, большим дубовым столом и кожаным креслом за ним, и глобусом, который единственный нарушал волшебную атмосферу кабинета профессора магии. Никлаус улыбнулся, увидев собственную картину на самом видном месте над камином. Кэролайн внимательно наблюдала за ним, присев на краешек стола.

- А ты тут неплохо устроилась, - уважительно высказался гибрид, разглядывая окружение и находя это место крайне интересным. - Вот это, - прищурился он, показывая на потрескавшуюся от времени керамическую дудочку, слегка напоминающую флейту, - инструмент персидских колдунов: говорят, его звук может заставить животных повиноваться. А это тысячелетняя чаша викингов для ритуалов, сама по себе бесполезна, но… А это что?.. - он попытался взять гладкий металлический шарик с серебристой подставки.
- Это камень правды, - смеясь, объяснила Кэр. - Возьми его - и я узнаю все, о чем ты думаешь.
Гибрид недоверчиво ухмыльнулся, но руку предусмотрительно отдернул.

- На самом деле, большинство этих артефактов работает только в руках ведьм, - продолжила экскурсию новый директор школы, пока мужчина с любопытством исследовал кабинет. Она проговаривала названия и назначение необычных предметов, собранных в разных частях света, и попутно рассказывала о правилах школы, разработанных ею и Алариком семьдесят лет назад. Несколько историй из студенческой жизни Хоуп понравились Клаусу больше других, о дочери он мог слушать вечно. Но Кэролайн привела его сюда не для того, чтобы травить байки, и он это понимал.

- Выкладывай, - наконец, не вытерпел он, когда школьные темы были исчерпаны, а Кэролайн еще ничего ему не сказала о своей цели. Он закатил глаза: - Ты же не ради лекции затащила меня в свой кабинет?
- Только не говори, что тебя ничто здесь не заинтриговало, - улыбка Кэролайн вышла откровенно провокационной.
- Твоя коллекция впечатляет, ты права, - с широкой улыбкой признал он. - И думаю, половину этих вещей я видел в действии или держал в руках, или когда-то был знаком с их владельцами, так что сумел бы оказать неоценимую помощь в расследовании их происхождения и назначения… - Он сделал паузу, приподняв брови, и Кэролайн не спорила. - Но ты же понимаешь, дорогуша, что это не удержит меня здесь?
- А что удержит? - прямолинейно спросила она.

Никлаус смотрел на потрясающую и привлекательную женщину, беременную его ребенком, и понимал, насколько она хороша. Умная, красивая, успешная, сейчас она была гораздо ближе к нему, чем прежде. Что бы ни произошло в будущем, и как бы далеко он отсюда не уехал, их навсегда связало крошечное существо, растущее в ее животе. Гибрид надеялся, что их дитя унаследует мамины упорство и доброту и не возьмет худшие черты характера отца.

Стремительно преодолев кабинет, Никлаус остановился вплотную, прижавшись лбом ко лбу и бережно обхватив ладонями лицо Кэролайн. Он не желал ей зла и больше всего на свете хотел принять любое ее предложение, даже если оно окажется утопичным. Даже если дело всей ее жизни будет испорчено благодаря ему - а это с огромной долей вероятности произойдет, - он жаждал остаться рядом, смотреть, как появляется на свет их малыш, держать его на руках и позволить себе любить его мать.

- Кэролайн… - прохрипел он, смотря на ее закрывшиеся от чувств глаза, отказывая ее тянущимся к нему губам. - Я очень хочу быть с тобой, честно. Но ты слишком хороша, чтобы связаться с таким монстром, как я… Я никогда не стану тем, кого ты хочешь видеть во мне. Однажды я обязательно разобью твои надежды, а я не хочу делать тебе больно. Я не хочу разочаровывать тебя.

Кэролайн схватила лицо мужчины и удержала подле себя. Ее губы коротко коснулись его губ в невесомом, символическом поцелуе.
- Я знаю, кто ты, - напомнила она, глубоко заглядывая в его глаза.
- Тогда ты понимаешь, что Ничего. У нас. Не получится, - членораздельно произнес он, стараясь донести это до нее.
- Ты не узнаешь этого, пока не попробуешь, - попыталась она, но Клаус прервал ее на полуслове, высвободившись и раздраженно отвернувшись, потому что не мог смотреть в ее умоляющие глаза и не сдаться горящей в них притягательной, но наивной вере в лучшее.

- Дорогуша, я живу уже тысячу лет и все всегда заканчивалось для меня одинаково, - с досадой прорычал он, но Кэролайн слышала, что его уверенность уже дала трещину. - Я склонен разрушать все, к чему прикоснусь. Я убиваю без жалости и не прекращу делать это. Я не из тех - и ты сама это говорила - кто будет прятать свою натуру за добродушной личиной и оправдывать дурные поступки. Какой пример я подам детям, которых ты тут защищаешь? По-твоему, я смогу остаться в этом месте? В качестве кого?
- Я представляла тебя учителем истории, а теперь думаю, ты мог бы специализироваться на истории артефактов, - доверчиво предположила вампирша. - Но проще всего тебе, наверное, будет преподавать рисование. Представь: десятки детей, с обожанием ловящих каждое твое слово. Разве не об этом ты когда-то мечтал, создавая стаю гибридов-рабов и покоряя Новый Орлеан? Только власть над детьми будет строиться не на страхе, а на уважении, она будет гораздо сильнее! Да, это не армия, о которой ты грезил, но и врагов у тебя прежних нет, особенно если ты сменишь лицо. Тебе не нужны больше воины - но ты можешь получить преданность сотен своих учеников. Они будут любить тебя просто за то, что ты рядом. Ты станешь их вождем, их наставником.

Все время, пока Кэролайн говорила, Никлаус собирался возразить, но последние ее выводы в корне изменили его мнение.
- Да, - потрясенно признал он, представляя молодое поколение вампиров и оборотней, и даже ведьм, из которых он может вить веревки, - ты действительно хорошо меня изучила.
Кэролайн широко улыбнулась, с удовольствием приняв заслуженный комплимент.

- Я буду учить их малевать страшных чудовищ? - поднял брови гибрид, бросив мимолетный взгляд на свою картину. Он не мог отрицать, что нарисованная Кэролайн перспектива увлекала его в будущее, которое он раньше никогда себе не представлял. Словно тот самый свет, который несла в себе Кэролайн, действительно прорвался сквозь его тьму и разогнал ее, маня настоящей надеждой.
- Ты сможешь научить их самовыражению, - поправила с улыбкой блондинка, намекая на давний разговор, где сам Никлаус рассказывал, что значит для него рисование. Метафора контроля, - так говорил он. Контроля над собой. Когда демоны одолевали его, он брал в руки кисть и находил решение через изображения на полотнах.

Именно в этом нуждались юные неопытные школьники, недавно обратившиеся в оборотней и вампиров, и даже ведьмы, только обнаружившие в себе дар колдовать. Он мог помочь им овладеть своими опасными порывами. Даже если сам не особенно умел с ними справляться, он знал, что с этим делать и что сказать, Кэр была права.

- Пока ты здесь - мы все будем в безопасности, - напомнила вампирша. - Магический защитный барьер не даст демонам вновь завладеть тобой, и тебе не позволит никому причинить зла. Стоит тебе только подумать о чем-то плохом, и он вышвырнет тебя прочь, даже и не сомневайся в этом.
- В таком случае, - нагло ухмыльнулся гибрид, - я буду проводить очень много времени за забором.
- Опять ты себя недооцениваешь: ты здесь уже достаточно давно, - не сдаваясь, Кэролайн с вызывающим видом проверила часы. - Послушай, тебе необязательно торчать в этих четырех стенах постоянно. Я приняла пост Аларика лишь после его смерти, до этого я путешествовала по миру в поисках детей со сверхъестественными способностями, чтобы пополнить наши классы. Ты подойдешь на эту роль лучше меня: у тебя гораздо больше опыта, ты по-настоящему бессмертен и еще умеешь внушать даже себе подобным. К тому же, у тебя будет возможность и время насладиться своим успехом в художественной сфере. Я же знаю, что тебе предложили отличный контракт и организовали выставки в нескольких городах, - усмехнулась она дерзко на удивленный взгляд Клауса, не ожидавшего, что она тоже за ним следила. - Пресс-конференции, встречи с фанатами - я все это понимаю. Я искренне рада, что ты, наконец, нашел свое место в… ай!

Никлаус вздрогнул, все его сомнения отошли на второй план, когда Кэролайн вдруг схватилась за живот, согнулась и учащенно задышала. Через мгновение он растерянно стоял рядом, не зная, чем помочь, что сказать, как спасать.

- Все в порядке, - с виноватой улыбкой взглянула она на него. - Просто наш сын иногда ведет себя беспокойно.
- Это у него от отца, - с гордостью улыбнулся первородный гибрид, в его глазах горело такое сильное чувство, что его не могла затмить никакая тьма. Никлаус приложил свою руку поверх ладони Кэролайн, а вампирша расстегнула нижние пуговицы блузки и развела их, чтобы осмотреть живот. Слева над пупком торчал маленький круглый бугорок.

Не успела Кэролайн что-то сказать и даже подумать, как Клаус опустился на колени перед ней, завороженно глядя на удивительный признак растущей внутри жизни. Она застыла в потрясении, когда он потянулся вперед и осторожно прижал ухо к ее животу, руки положив ей на бедра. Так они стояли некоторое время, пока она не услышала, как Клаус то ли поет, то ли тихо-тихо разговаривает со своим еще не родившимся сыном. На ее глаза набежали слезы, а душа буквально устремилась вперед, но она удержалась от любых проявлений чувств, позволяя мужчине самостоятельно прийти к каким-либо решениям.

Она чувствовала, как малыш внутри постепенно успокоился. Или замер, так же завороженно слушая папину речь.
- Вот так, - удовлетворенно произнес Никлаус, большим пальцем руки поглаживая пяточку, пока она полностью не исчезла. Он поднял взгляд на Кэролайн, и она не удержала слезу, покатившуюся по щеке.

- Не поступай со своим сыном, как Майкл поступал с тобой, - нежно попросила она. - Не бросай его.
- Я не такой, как он, - Никлаус поднялся на ноги, но не отодвинулся. В эту минуту он не мог и не хотел бороться со своим желанием, которое становилось невыносимым. Его тянуло к Кэролайн, сейчас особенно сильно, когда он попробовал на вкус безусловное чувство любви, возникшее между ним и ребенком минуту назад. От этого отказаться было труднее, чем он от чего бы то ни было.
- Твой отец тоже считал, что мучает тебя из благородных намерений, - моргнула она и вытерла влагу. - Он думал, что его жестокость сделает тебя сильным. Но вместо этого он ломал тебя.
- Ты говоришь, как Элайджа, - грустно усмехнулся первородный вампир, скучая по брату как никогда. Тот всегда умел подсказать ему, что будет самым правильным.
- И что ты делал? - склонила Кэролайн голову. - Наверняка, кричал на него и поступал наперекор?
- Сначала да, - улыбнулся гибрид приятным полузабытым воспоминаниям и наклонился к губам Кэролайн, чтобы наконец их поцеловать. - Но потом остывал и слушался брата, потому что в конечном итоге Элайджа всегда оказывался прав…

Полтора года спустя

- Прости, что не смогла приехать к самому рождению, - извинялась Хоуп, сидя по-турецки перед детским манежем и с улыбкой наблюдая за годовалым карапузом, с удовольствием слюнявящим подаренную ему резиновую рыбку.

- Вы дали ему красивое имя. Эллиот? - задумчиво произнесла она, не в силах избавиться от мысли, что это имя - производное от Элайджа, и что дано оно было не просто так, а со смыслом, о котором Кэролайн умолчала.
- Да, красивое, - односложно ответила Кэр, ведущая себя странно - по крайней мере, у Хоуп складывалось такое впечатление с момента, как она переступила через порог. То Кэр замялась, когда Хоуп спросила о сверхъестественных способностях отца ребенка, то явно занервничала, когда она уточнила его имя и изъявила нетерпение познакомиться. То и вовсе почти испугалась, когда рассказывала о том, что ее гражданский муж недавно вернулся из Нового Орлеана, где проходила выставка-продажа новой коллекции его картин. Все в поведении и словах Кэролайн казалось Хоуп подозрительным, бывшая миссис Форбс совсем не умела лгать.

- Ты говорила, что отец Эллиота - оборотень? - настороженно уточнила Хоуп, когда мальчик отбросил надоевшую игрушку в сторону и потянулся к маме, требуя вынуть его из опостылевшей детской клетки, и одновременно с его негодованием в спальне замигали электрические лампочки. Это могло означать только наличие у ребенка способности к магии, но тогда получалось, что Эллиот - ведьмак. Так что либо Кэролайн нагуляла ребенка на стороне, либо Эллиот был гибридом. Чего попросту не могло быть.
- Ну-у, да, - не очень уверенно протянула Кэролайн и обрадовалась прозвеневшему звонку, спасшему ее из явно неловкого положения. Она подняла указательный палец, неестественно улыбаясь. - И-и-и, урок окончен! Ты найдешь Ника дальше по коридору, в кабинете рисования. Удачно вам познакомиться, - она сделала вид, что очень занята документацией, разбросанной на ее рабочем столе. - Я к вам попозже присоединюсь.

Хоуп была не просто заинтригована - она почти злилась. У нее была прекрасная интуиция, и сейчас она чувствовала, что ее буквально водят за нос. А она ненавидела, когда ей врут.

Из кабинета рисования бурлящей рекой вытекали смеющиеся ученики, радующиеся непродолжительной перемене. Ожидая, пока схлынет поток, Хоуп стояла поодаль, мрачно рассматривая висящую на стене картину с авангардистским изображением заката, с характерным и очень редким оттенком багровых облаков. Но ее концентрированное внимание постоянно возвращалось к ажурной росписи художника. Ник Хоуплесс? Серьезно?!

Она тихонько вошла в аудиторию, пахнущую масляной краской и бумажными холстами. Остановившись в дверях, Хоуп настороженно следила за мужчиной, резкими движениями стирающим мел с рабочей доски и бросившим тряпку раньше, чем закончил. Он явно не с восторгом относился к школьной рутине.

Муж Кэролайн обернулся и молча уставился на нее. Минута, пока они смотрели друг на друга издалека, показалась девушке вечностью. Не слишком высокий, но широкоплечий и уверенный в себе. Лицо с приятными чертами, светлая недельная щетина на щеках. Располагающая к себе внешность и простота противоречила силе, ярко блестевшей во внимательных глазах и растянувшей губы кривоватой улыбке.

- Ник… Хоуп-лесс, - произнесла Хоуп нарочито раздельно, медленно двигаясь к объекту изучения и пристально за ним наблюдая.
- Чем могу быть полезен? - У девушки будто змея свила гнездо в животе от знакомого тембра голоса и редкого, едва заметного акцента.

- Мой отец рисовал в том же стиле, что и вы, - решительно начала Хоуп наступление, ей не нравилось находиться в дураках. Все стены здесь были увешаны картинами: пейзажами и портретами в неповторимой манере. Она продолжала смотреть - мужчина отвечал ей тем же и вовсе не выглядел удивленным ее бестактной напористостью или испуганным. Она усмехнулась, подойдя вплотную. - Если бы он был жив… Если бы он вернулся из мира мертвых, - исправила она с вызовом, - он бы не стал скрывать это от своей дочери, как думаете?
Ник Хоуплесс немного помедлил с ответом, а затем вздохнул, и его глаза принялись изучать пол.
- Если он не сказал, значит, у него были на то причины. Думаю, он просто хотел защитить дочь от своих врагов. - Ник вскинул взор, глядя на девушку с предельной серьезностью. - Думаю, он бы сказал. Он бы не смог таить это слишком долго. И он сильно недооценивает свою дочь, раз посчитал, что она не догадается сама…

Хоуп вынула из кармана пясть магической соли, измельченной в пыль. Завороженно она подняла руку ко рту, разжала пальцы и дунула порошком в лицо мужчины, одновременно произнося заклинание падения чар: «OSTENDERE!.. VERAM!..»

- Папа?.. - с блестящими от слез глазами, счастливо пробормотала она.