Окончание предыдущей части:
У меня не было сил стоять, но я стояла. Не было сил дышать, но дышала. Кем бы ни были эти странные незнакомцы, они точно не были людьми. Пусть Рене смело записывает меня на прием к психиатру: я твердо знаю, что точно знаю, что эти люди - совсем не люди! Четыре человека могли бы измотать меня, заставить корчиться от боли, вздрагивать от страха, закипать от ненависти и превращаться в размякшую вату от людского обожания. Никогда прежде никто не выкачивал из меня все соки. Это было иначе. Хуже. Гораздо хуже. Больнее. Опаснее.
- Уезжайте, - утомленно приказал незнакомец и отвернулся, уходя в никуда.
- «Почему мною все командуют», - грузно плюхаясь на паркетный пол, я слабо возмутилась.

- Тебе понравится сюрприз, - щебетала Джессика, подгоняя меня сзади.
«Нам бы день простоят, да ночь продержаться», - мрачно съязвила я, поднимаясь вверх по лестнице, где меньше получаса назад столкнулась с чем-то сверхъестественным, выходящим за рамки моего понимания.
- Направо, - радостно командовала Джес, обгоняя меня и гостеприимно открывая дверь.
Перед глазами представала занимательная картина: лестница, ведущая вниз – дикое архитектурное решение! – упиралась в нишу, плотно заставленную вдоль стен стеллажами с книгами. Посреди комнаты возвышался круглый стол, за которым сидело около десятка человек. Всю поверхность столешницы покрывала старинная - у Эрика полно антикварного мусора! - спиритическая карта. Бумажная спиритическая карта, в то время, как весь мир уже лет четыреста пользуется спиритическими досками.
- Мы вызываем духа, - доверчиво сообщила Анжела, поблескивая линзами очков.
- Наполеона?
- Рудольфа Трисмегиста, - одними губами шепнул Эрик, не отрывая напряженного взгляда от своих пальцев, покоящихся на дне перевернутой глиняной плошки.
- Может сразу Гермеса позвать? – не пытаясь скрыть насмешки, подала я идею. – Доисторический черепок?
- Если верить сопроводительному заключению экспертов, - порой Эрик бывал до невообразимого смешон в своей серьезности, - осколок чаши датирует вторым веком нашей эры.
- Присоединяйся, - широким жестом пригласил Майк, по обыкновению невпопад вклинившийся в чужой разговор.
- Спасибо, я лучше изучу список литературы.
Книги. Море книг. Не выкидыши современной печати – настоящие книги, пахнущие своим особенным неповторимым запахом. Самое лучшее изобретение человечества – книга. Самый важный прорыв в истории цивилизации – книгопечатание. Мечта моей жизни – подержать в руках рукописный фолиант – свершилась. Глаза разбегались от обилия названий: у отца Эрика, собравшего эту поистине колоссальную библиотеку, исключительный вкус.
- Не потеряйся в слое пыли, - обеспокоенно попросила Анжела.
Забыв о существовании людей, стремящихся пообщаться с потусторонним миром, об откровениях и ужасах прошедшего дня, я восхищено рассматривала растрескавшуюся местами кожаную обложку рукописного текста. Бог ты мой, это же настоящее чудо! Едва прикасаясь дрожащими пальцами к пожелтевшим от времени страницам, я с восторгом рассматривала причудливые узоры. Руны. Настоящие Руны. Книга, написанная руническим языком! Это же находка тысячелетия. Потерянный язык, утерянные знания, исчезнувший народ, о котором до сих пор слагают легенды.
- Дарю, - бездумно легко воскликнул будущий владелец бесценной библиотеки.
- Эрик, - душа рвалась принять подарок, разум пытался подсчитать его приблизительную стоимость, зашкаливал и выпадал в прострацию.
- Дарю, и пусть мой дар пойдет во благо, просто Белла, - высокопарно изъясняясь, парень подвинул в мою сторону плошку.
- Эрик, это такой подарок, - бережно положив фолиант на край стола, я опустилась на диван рядом с подростками и умиленная их отношением потянулась к глиняному осколку. – У меня нет слов. Правда, это просто… Честное слово… Вот черт!
Острый край осколка резанул палец. Выругавшись, я потянула руку на себя, отворачиваясь, чтобы не увидеть своей крови.
- Чему быть, того не миновать, - торжественно провозгласила Джессика.
Ничего страшного не произошло: мир не содрогнулся в агонии, не раскололся на части, меня не поразила небесная молния, и даже не очень сильно затошнило при виде крошечной алой капли, застывшей на рукописном фолианте. Просто мне почудилось на мгновение, что кровь зашипела и тихий, уже знакомый и потому выстуживающий ужасом душу шепот сообщил:
- Договор принят, отныне и до скончания времен.
Изнутри поднялось одуряющее желание сорваться с места. В мыслях единственной осознаваемой вспышкой пульсировал приказ: БЕГИ!!!
Ноги сами понесли меня к лестнице, подняли по ней. Руки, повинуясь чужой воле, открыли дверь. Натолкнувшись на Чарли – он-то тут зачем? – тело отскочило в сторону. Губы извергали звуки. Звуки складывались в слова и предложения, смысл которых я не улавливала. Все, что доходило до меня - приказ бежать, и я бежала. Пенсик. Ключ зажигания. Визг тормозов и едкий запах резины от бешеного старта. Холодный ночной ветер врывается в опущенное окно. Город остается позади. Визг тормозов. Ключи болтаются в замке зажигания. Я бегу.
- Беги! - рявкает в ушах требовательный голос, и я мчусь, задыхаясь от заходящегося неистовым ритмом стуком сердца.
- Беги! - ноги несут меня вперед по ухабистому лесному валежнику.
- Беги! - хлесткие ветки стараются впиться в лицо, цепляются за волосы, силятся остановить меня.
- Беги! – руки отталкивают ветки, ноги устремляются все дальше вглубь леса.
- Не двигайся!
Сердце глухо стучит. В висках бурно вскипает кровь. Глаза застилает жгучая пелена слез.
- Удачи, - скорбно распрощался со мной голос.
Я стою на идеально ровной опушке. Вокруг меня вьется полупрозрачный туман, в силках которого гаснут все звуки. Мир окутан гнетущей тишиной.
Треск валежника. Глухое урчание, переходящее в утробный рык. Бегство вымотало меня, и что бы дальше не случилось - я не сдвинусь с этого места. Густые ветки позади меня раздвигаются, выпуская в столб лунного света исполинского черного волка.
Страха нет. Отчаяния нет.
Наконец-то я познакомилась с чудовищем, что воет по ночам в мое окно.
Следом за первым волком выскочил второй, в блеске луны переливающийся огненными искрами.
Страха нет. Отчаяния нет. Обреченная покорность – то единственное во мне, что отражается в темных глазах рыжего стража леса.