Это всё больше походило на наркотическую зависимость: день за днём мне требовалась новая доза, без которой нормально существовать было просто невозможно. Кай стал моим наваждением, отказаться от него казалось мне немыслимым, будто, лишившись его снова, рассудок бы уже никогда не стал прежним. Кай был мне нужен.
Убедившись, что дверь надёжно заперта, я прошла внутрь комнаты, на ходу нервными движениями развязывая повязку. Тонкое лезвие скользнуло по обнажившейся коже, там, где рана ещё не успела полностью затянуться. Тёмная кровь побежала по дрожащему запястью, её капли упали на мою тень.
Он снова был здесь, стоял перед моими глазами, такой настоящий, будто живой. Будто смерть никогда и не касалась его тела. Он смотрел на меня с нежной тоской, и улыбка на губах выдавала его грусть.
- Ты здесь, - зачем-то произнесла я.
- Здесь. Всегда рядом с тобой, - отозвался он. – И никогда не перестану являться на твой зов. Пока ты не прекратишь меня звать.
- Я не прекращу, - замотала я головой. – Не смогу.
- Но это надо сделать, Роуз. – Его улыбка поблекла, раскрытой ладонью он потянулся к моему лицу, пока не коснулся похолодевшей щеки. Я вздрогнула от его прикосновения. – Наше прощание затянулось.
- Я не хочу прощаться, - жалко всхлипываю я. – Я не хочу снова тебя терять.
- Но ты не потеряешь, - прошептал он мне. – Обещаю – я буду рядом. Вечно. Просто буду оставаться незамеченным, даже тобой.
- Нет, - снова упрямо замотала я головой. – Нет, я не отпущу тебя, не сейчас. Не сейчас…
Я накрываю его губы своими губами, чувствуя едва заметный вертикальный шрам, что пересекает их поперёк. Такое знакомое до боли ощущение, граничащее с ощущением самой жизни. Как я могу отказаться от этого? Как?!
Он крепко обнимает меня, скользит ладонями по постепенно обнажающемуся телу. Я не прекращаю его целовать, пальцы пропускают мягкие локоны.
- Я люблю тебя, - сокрушённо шепчу я, касаясь его плеча губами. – Я всё ещё тебя люблю.
- О, Роза, - вздыхает он, и его дыхание теряется в моих спутанных волосах. – Мне так жаль…
Мне тоже жаль. И мне страшно – страшно думать о том, что теперь несёт с собой будущее, страшно вспоминать о Дереке, спящем сейчас в своей больничной палате, страшно представить реакцию друзей, узнаю они правду. Мои двери закрыты, но насколько крепко? Как долго они смогут продержаться, если я продолжу в том же духе?
Всё это заставляет мою голову раскалываться на части, поэтому я заставляю себя не думать. Мысли – подождут. Они нагрянут на рассвете, когда я вновь проснусь в опустевшей постели среди скомканных простыней. И тогда – в одиночку – я позволю им захлестнуть своё беззащитное тело, утопить его в страхе и слабости. Главное – получить «дозу» сейчас, забыться в ней на несколько коротких мгновений, вспомнить позабытое счастье, которое очень скоро сотрёт меня в пыль. Сейчас – всё неважно. Всё, кроме нас. Всё, кроме кусочков жизни, которые нам удастся урвать у несправедливой судьбы.
***
На пристани у озера как всегда было тихо. Казалось, что туман, окружавший её плотной матовой стеной, не пропускал сюда ни единого звука из вне. С того дня, как Дерек показал мне это место, я частенько приходила сюда подумать. Отражение подо мной было моим немым собеседником, даря возможность высказать идеально спокойной воде все свои тревоги.
Я как и во все предыдущие разы сидела на краю деревянной пристани и смотрела на свои ноги, зависшие над озёрной гладью. Не знаю, где именно на земле находилось это место, но температура здесь каждый раз была одинаково тёплой, а воздух – влажным, но не удушающим, как это обычно бывает. Вся обстановка здесь наоборот расслабляла, давала скинуть с плеч непосильный груз. Жаль только, по уходе тот снова возвращался на своё место.
Пальца на руках медленно разжались, и на моей ладони исписанный листок измятой и потрёпанной временем бумаги. В тысячный раз я прочитала слова, написанные на нём, взгляд по очереди обвёл каждую букву, хоть я и не понимала, зачем делаю это – те слова уже годы назад были заучены мной и грозили никогда не стереться из памяти подобно тёмно-синей засохшей пасте, которой были когда-то написаны.
Почерк был не моим, но казался мне настолько родным, что, казалось, я могу повторить каждую завитушку этой надписи, ни разу даже не взглянув на оригинал.
А всё потому, что эту записку написал мне когда-то сам Кай. Так давно, что если бы не доказательство, что я держала сейчас на ладони, всё казалось бы сейчас неправдой.
Но всё была правда! И записка, торопливо вырванная из детского блокнота с блёстками на картонной обложке, обжигала мою кожу гладкими хрупкими краями. Когда-то я похоронила её вместе с всем, что было мне дорого. Я похоронила её вместе с Каем, закопав их в безымянной могиле. А теперь – я снова держала её в своих руках.
Она была нашим талисманом. Подобно гиаде, хранящей в себе мою сущность элементёра, этот клачёк хранил воспоминания о человеке, которым я была. И о любви, которой я жила. И о человеке, которого я так и не смогла найти в себе силы отпустить. Обо всём, чего должна была уже совсем давно лишиться.
***
- А помнишь, как Шерон однажды на спор выбрила Питеру прядь волос, пока тот спал?
- Ещё как, кому, по-твоему, он потом жаловался об этом весь следующий день.
- Питер? – рассмеялась я. – Ну нет, не могу поверить.
- Все прелести жизни младшего брата, - пожал плечами Кай. – Я знаю о нём всё… Вернее, знал.
Он запнулся, не найдя, что ещё сказать. Кажется, на те несколько минут, в течение которых мы вели беседу, Кай успел позабыть о том, что все наши друзья давно умерли… как и он сам.
- Они всегда рядом с нами, - мягко сказала я, сжав его плечо.
- Нет, роза, - показал он головой, грустно улыбнувшись. – Мы всегда рядом с тобой.
Я упрямо поджала губы, хоть и знала в душе, что Кай полностью прав. Потому что он всё ещё был и оставался «по ту сторону». И, что самое страшное, я понятия не имела, как вытащить его оттуда. Единственным выходом было – оставить его в покое. Но пойти на это не решалась и не представляла даже, решусь ли когда-нибудь.
После помощи Аллана и моей Дерек быстро пошёл на поправку. Большую часть времени он до сих пор спал, зато раны, исполосовавшие его грудь, полностью затянулись, превратившись в свежие бледно-розовые шрамы. Обсидиановое кружево татуировок было безвозвратно испорчено.
Днём я как обычно всё время проводила на тренировках с Алланом или в Совете с Айрис, Селеной и Фэй. Но каждую ночь я незаметно прокрадывалась в палату Дерека и наблюдала за тем, как он спит. Это уже походило на какой-то ритуал, нарушить который у меня не хватало духу.
Обычно я садилась в кресло, стоящее в углу, куда никогда не попадал свет, и проводила в нём всю ночь, наблюдая, как размеренно поднимается и опускается перевязанная бинтами как у мумии грудь Флэйма. Вначале та едва ощутимо двигалась, что вгоняло меня в сильнейшую панику, но теперь дыхание у юноши было ровным и глубоким. Этот факт давал моим расшатанным нервам шанс на небольшую передышку. Я сидела там, в темноте, слушая его тихое сопение и вглядываясь в черты, уже успевшие стать родными. Его волосы за три месяца пребывания в плену отросли и теперь, если не присматриваться, Дерека можно было спутать с Лайтом. Если отбросить в сторону их постоянную вражду, могло показаться, что они браться – так сильно были похожи друг на друга. Может поэтому ненависть между ними была настолько сильна? Аллан думал, что Дерек хотел занять его место, а Дерек… Дерек просто был Дереком и не собирался оставлять вечные нападки без достойного ответа. Их неприязнь друг к другу очень беспокоила меня, но пока что я не рисковала вмешиваться в это, мне претило выбирать чью-либо сторону, а уж сплотить их я и не мечтала.
Аллан был моим лучшим другом, а Дерек… я не могла отрицать, что теперь он занимал особое место в моём сердце.
Наши отношения были слишком запутанными. Я знала, что когда-то Флэйм был влюблён в Спирит, и это стало его болезнью. Может я и была Спирит, но без её воспоминаний всё во мне казалось ему чужим. Поэтому Дерек постоянно боролся со своими чувствами, хоть и не продвинулся в своей борьбе ни на шаг с того дня, как мы встретились. Я не осуждала его, ведь у меня самой дела обстояли не лучше. Любовь не была чуждой мне, но я всё равно отталкивала её. Это получалось неосознанно, я не могла понять, принадлежат эти чувства мне или же это всего-навсего очередное воспоминание. Со временем во мне просыпался странный страх перед Спирит. Она представлялась кем-то особенным и сильным… и что-то во мне настойчиво шептало, что я недостойна быть ей. И любви Дерека я тоже была недостойна.
Но всё изменилось. Время шло, а вместе с ним моя жизнь менялась. И что-то во мне стало сильнее. Может, сильнее меня сделала власть, может, ответственность за других… но так или иначе, это случилось. Я принимала то, кем являлась, соглашалась со статусом, который теперь занимала. Пусть я и Спирит были совершенно разными людьми, меня это больше не волновало. Я была собой, и готова была постоять за себя и защитить право на место, которое теперь мне было доверено.
Произошедшее с Дереком открыло мне глаза на многие вещи. Я долго ещё вспоминала тот ступор, тот страх, что сковали моё тело, стоило только мне завидеть фростов, и думала: этого элементари ждут от своего предводителя?! Трусливой беспомощности и девчачьих криков? Я столько раз задумывалась о близившейся битве, но оказалась совершенно к ней не готова. Я была хуже, чем беспомощное дитя! Я была бесполезной. Что толку во внешнем лоске и красоте, в пылких словах, брошенных со ступеней Совета, если я не могу защитить свою семью?
Я ненавидела фростов: за свою разорванную в клочья жизнь, за черноту, что те принесли в этот мир вслед за собой… за всё! Выпустив гнев и свою злобу, взяв это под контроль, я смогла найти в себе силы, чтобы противостоять самой-себе и разбить оковы оцепенения. Теперь я была уверена, что готова к главному сражению в своей жизни. Теперь я была готова драться за то, что ещё осталось.
Погода на поверхности с каждым днём всё сильнее портилась – приближалась зима. Зимы теперь были не те, что прежде. Облака плотной завесой ложились на небо, затмевая солнце, и мир погружался во тьму на долгие месяцы, в течение которых безжалостные ветры гуляли повсюду, принося с собой пыль и осколки льда, заменившие мягкие снежинки. Вот такими стали зимы с приходим фростов. Чудовища, наверное, ликовали каждый год с приходом холодов, ведь скудный солнечный свет, которому удавалось пробиться сквозь тучи, никак не мешал им свободно разгуливать повсюду и ночью, и днём. Последние две зимы мне посчастливилось провести на юге, где всё обстояло не так плачевно, поэтому мне и удалось выжить. Сейчас же в Подземном городе мне, казалось, ничего не грозило.
Но всё как всегда было не так просто. Похолодание на поверхности дошло до нас, почва промёрзла, и в город проникли первые сквозняки. Все улицы теперь днём и ночью сверкали огнями, резко контрастируя с надвигающейся на землю темнотой. В городе тем временем все элементари были заняты подготовкой к сражению.
Совет ещё не принял своего окончательного решения ни о том, когда мы бросим вызов фростам, ни о том, где и как это произойдёт, но элементари чувствовали мой настрой – я неосознанно передавала им частичку своих эмоций. Они знали, что нужно делать, они были готовы действовать.
Скоро на землю ляжет снег. Скоро он покроется кровью. Вот только, будет ли она красной или чёрной…
Однако, кое-что до сих пор оставалось неизменным. На рассвете, когда ночь у кровати мирно спящего Флэйма подходила к концу, я выходила из его палаты, вновь запиралась у себя в башне и пробуждала запретные воспоминания, поддаваясь слабости. И Кай приходил ко мне, не смея отказать.
- Знаешь, как я впервые понял, что люблю тебя? – вдруг спросил меня Кай.
- А? – растерянно откликнулась я, отрываясь от собственных мыслей.
Мы вдвоём лежали на моей кровати и, стремясь наверстать упущенное, тихо беседовали обо всём, что приходило в голову. В башне элементёра не горело ни одной свечи, ни одного факела, лишь призрачный желтоватый свет, оттеняемый мелкой серебристой пылью, лился в комнату из окна, попадая в ловушку лёгкой тюли длинных, до мозаичного пола, штор. Среди белоснежных простыней кожа Кая казалась тёмно-серой, а волосы – покрытыми плотным слоем пепла. Он смотрел на меня, и на его красивых губах играла скромная улыбка, будто всего, что нужно, он уже достиг, и больше ни в чём не нуждается.
- В детстве мы учились в одной школе, помнишь?
- Конечно, - с горячностью закивала я. – Ты был на два курса выше меня.
- Я заметил тебя в самый первый твой учебный день.
- Как ты мог это сделать? – усмехнулась я, кое-что припоминая. – Я же его прогуляла.
- И правда, - рассмеялся он. – Спрыгнула со ступенек подъехавшего автобуса и сбежала, даже в школьные двери не вошла. А я последовал за тобой. Не потерять тебя из виду больших трудов не составило. – Он намотал на палец прядь моих бронзовых волос и хитро улыбнулся.
- Ты следил за мной? – удивилась я. – Весь день?
- Пока за тобой не захлопнулась дверь дома, в котором ты жила. Всё время, пока шли уроки, мы с тобой вдвоём ходили по городскому океанариуму, в который ты сбежала. Ты рассматривала рыб, а я – тебя. С того дня я полюбил воду, хоть плавать до сих пор не умею.
- И… что же было потом? – с интересом спросила я, подавшись к нему. Кай склонил голову и коснулся моего тела губами.
- Потом ты, вроде бы, перестала прогуливать. А я так и продолжал наблюдать за тобой издалека. Не знаю, когда именно во мне проснулась любовь к тебе, но в один момент я просто понял, что она… есть. А потом, спустя несколько месяцев, случилось, сама знаешь, что. И всё пошло своим чередом. Лишь благодаря тебе я смог выдержать всё, Роуз. Ты стала для меня смыслом всего ещё тогда, когда у меня была нормальная жизнь, и лишь сохранив тебя, я выжил в другом мире. И я буду любить тебя. Всегда.
- Я тоже буду любить тебя, - откликнулась я. – Всю оставшуюся жизнь, Кай, обещаю.
- Не нужно, - попросил он. – Я не приму твоего обещания, Роуз, никогда. Прости, но…
Мы оба одновременно вздохнули, понимая, что вновь затронули тему, о которой лучше не вспоминать. Но вся соль была в том, что как бы я ни старалась избежать её, она маячила за спиной назойливой тенью, готовая подвернуться в минуту малейшей слабости.
- В конце-концов ты всё равно выберешь его, - уверенно сказал он и, видя, что я собираюсь как всегда возразить, тут же продолжил: - Ты не можешь видеть собственного взгляда, Роуз, когда смотришь не него или даже просто думаешь о нём. И, что самое главное, он жив… пойми: он уже так или иначе меня победил.
- Кай, я…
- … любишь его, не так ли? – вздохнул он. – Я рад, правда. Не знаю, как бы я мог жить, зная, что тебя больше нет в живых. Хорошо, что ты нашла человека, ради которого готова продолжать идти дальше.
- Но я делаю это не только ради него одного, - покачала я головой. – На мне лежит очень много ответственности, за всех: за моих друзей, за элементарей, за мою семью!..
Кай смотрел на меня со всё той же неизменной улыбкой.
- Вот ты и выросла, милая, - сказал он тихо. – Время взяло своё.
- Взяло, - призналась я. – Ты прав.
- Поэтому, - Кай осторожно взял в свои руки мою, ту, рана на которой в очередной раз была мной потревожена. – Необходимо это прекратить. Пока твоя тайна никому не навредила.
- Никому, кроме меня, это не вредит, - отмахнулась я.
И вдруг неожиданно дверь в мою комнату распахнулась, хлопнувшись об стену с такой силой, что оглушительный хлопок заставил меня подпрыгнуть в кровати.
- Роза, нам надо погово… - стремительно вошедшая в комнату Селена удивлённо застыла в двух шагах на кровати, вперив в нас с Каем взгляд мгновенно округлившихся глаз. Я беспомощно вцепилась в одеяло. - …рить, - закончила она тонким шипением.
***
Кай быстро растворился в тенях спальни, напоследок взглянув на меня извиняющимся взглядом. Что-то подсказывало, что каким-то образом он был замешан в том, что этим утром Селена решила нанести мне неожиданный визит.
Оставшись с Селеной один на один, я застыла у окна. Взгляд остекленевших глаз слепо скользил над городом. Мне было страшно поворачиваться к Скай. Если подумать, я до сих пор перед ней даже не извинилась…
- Нет, - услышала я её голос у себя за спиной. – Я не позволю тебе избежать этого разговора.
Я знала это. И я понимала, что Селена пытается поступить правильно. На самом деле, хорошо, что именно она первой узнала обо мне и Кае. Если бы это оказался кто-то другой – Аллан, Фэй, кто-то ещё…
- Всё, что хочешь сказать мне сейчас, - тихо произнесла я, всё ещё не оборачиваясь, - я уже себе говорила. И не раз. Поверь – я знаю… я всё знаю сама.
Было слышно, как она хмыкнула, будто знала, что я скажу именно это, а затем её осторожная поступь раздалась сзади и делалась громче с её приближением. Чуть позже передо мной появилось её лицо. Ярко-голубые глаза, казалось, пронзали насквозь. Я смотрела в них будто в собственное отражение и чувствовала, как разбиваюсь. Я не могла себя удержать, поэтому опускала руки перед каждой существенной трудностью. Снаружи я всё ещё была элементёром, я вершила судьбы своих сестёр и братьев, выбирала путь, по которому им вскоре придётся идти… но внутри – от меня уже не осталось ничего, кроме загнанного желания удержать то, чего лишаюсь.
А Селена всё продолжала с настойчивостью вглядываться в мои глаза, вероятно, пытаясь отыскать там то, за что ей удалось бы зацепиться. Было ясно, что от своего она не отступится. И если в наших переглядках ставка была на то, кто первым сдастся, я уже проиграла.
Скай протянула руку, пытаясь достать до сжатого у меня в кулаке листочка бумаги. Заметив это, я резко отдёрнула руку.
- Нет, - ледяным тоном отрезала я.
- Хорошо.
Какое-то время она ещё продолжала всматриваться в меня, обводя взглядом лицо, шею, руки… в конечном итоге она остановила своё внимание на белоснежной повязке, скрывающей рану на моём запястье. Точно такая же была и у неё.
- Я с самого начала не могла понять, почему ты не даёшь ране затянуться, - пробормотала она. – Ведь ты же не думала, будто поверю в то, что рана вскрывается сама по себе? Знаешь, в чём заключалась твоя ошибка? В аккуратности, с которой ты пускала кровь. Лезвие было тонкое, хорошо заточенное – чтобы сделать всё быстро и не напачкать.
Она поджала губы. Я же продолжала молчать.
- Если честно, я даже рада, что всё сложилось именно так… не самая страшная причина пускать себе кровь.
Я вздохнула. Медленно, но верно Селена подводила свой монолог к запретной теме.
- Я не хочу говорить об этом, - сказала я.
- Ясное дело. Но не всегда мы можем избежать чего-то, что мы не хотим – тебе ли не знать. – Она грустно усмехнулась и, наконец, отвернувшись от меня, подошла вплотную к окну. – Тем более, он сам попросил меня об этом.
- Кай?! – не веря её словам, переспросила я. – Он попросил тебя поговорить со мной?!
- Он шепчет мне эту свою просьбу каждый день, - кивнула она. – Поначалу я думала, что просто снова свихнулась, но ты начала вести себя так странно, что пришлось насторожиться…
- Кай… - в бессилии выдохнула я, пряча от Селены глаза. – Он не мог так с нами поступить.
- Он поступил так, - уверила меня Селена. – Ради тебя.
Я промолчала. Осознание того, что он всё-таки это сделал, поразило меня своей болью. Нет, Кай, конечно же, не предал меня. Он просто старался меня уберечь, вернуть моей жизни былую стабильность, не подозревая даже, то та и сама по себе успешно летит под откос.
- Глупо выбирать, что лучше: жизнь, которая была или её замена. Это всё равно, что выбирать между воздухом и сушей – отказавшись от одного, только с другим выжить не выйдет. Но бывает и наоборот, понимаешь? Каким бы оно ни было, прошлое должно оставаться прошлым.
- Откуда тебе это знать? У тебя прошлого не было, - ответила я, зная, что слова прозвучали грубее, чем мне хотелось бы, но Селена будто и не замечала их.
- Время жестоко, - продолжила она. – Время уходит, как бы ты его ни удерживал, и забирает с собой всё, что захочет. И все эти вещи придётся отпустить.
- Необязательно, - возразила я жалобно. – Необязательно отпускать…
- А сделать выбор? – спросила Скай, стремительно обернувшись и вновь взглянув на меня. – За неправильно принятым решением, за каждой проявленной слабостью всегда следует расплата, и это выбор: чего ты хочешь теперь лишиться – образов из прошлого или же целой жизни? В одном случае у тебя будет шанс на то, чтобы выжить, а в другом – потеряться в самой-себе и утешаться лишь какими-то иногда всплывающими образами своей давно уже почившей любви.
- Кай жив! – воскликнула я, сама понимая, что несу чушь. Селена понимающе кивнула.
- Я знаю – ты любишь его. Возможно, мне никогда не доводилось испытывать то чувство, что вас с ним связывало… зато мне знакома любовь другого рода. Например, сестры к сестре. – Она приблизилась и, вновь протянув руку, сжала моё плечо. – Я не хочу тебя потерять. К чёрту других, к чёрту конец Света и фростов. Ты и я – вместе. Я живу только лишь потому, что живёшь ты. Не дай мне в этом разочароваться.
Её слова попали мне в самое сердце. Селена знала, на что давить, и её меткость как всегда не подвела.
- Но я не могу, - мои слова вырвались жалким лепетом. – Я всё ещё люблю его… так сильно! Что со мной будет, если я позволю ему уйти?!
- У тебя всё ещё останемся мы, - резко и отчётливо произнесла она, слегка повысив голос. Её руки уже с двух сторон держали мои плечи, не позволяя прервать зрительный контакт. – Я буду рядом, - сказала она. – А ещё – Аллан, Фэй, Айрис…
Мне хотелось отвернуться, зажать руками уши, забиться в угол… но передо мной стояла Селена. Бежать от неё – всё равно, что бежать от себя-самой. А она тем временем продолжала: - Все элементари будут с тобой… с тобой будет Дерек.
Вот он – её последний удар, самый мощный, расчетливо оставленный на потом. Его имя произнесено. Курок спущен.
Мы замерли. Было слышно, как сквозь губы вырывается наше дыхание – её, резкое, и прерывистое моё.
- Дерек, - я повторила за ней так тихо, что не уверена была, услышала ли Селена. Поняла ли, что моястена вот-вот рухнет.
- Кай умер, - на этот раз голос Скай был тихим. – Теперь ему место не здесь, не рядом с тобой. Всё это неправильно.
- Правильно-неправильно… ты же понимаешь – я давно наплевала на правильность.
- Само-собой, - грустно улыбнулась сестра. – Кай всегда останется с тобой. Вот здесь – она приложила ладонь к моей груди напротив сердца. – Твоя память о нём должна быть светлой. И она будет такой, если ты сделаешь всё правильно. У тебя появился шанс с ним проститься. Для нашего мира это – огромная роскошь. Не нужно превращать её в путаницу, это принесёт только боль, и мучиться будешь не ты одна, но и Кай… и Дерек тоже.
Снова его имя. Дерек. Сейчас оно ещё не может существенно мне навредить, но сделай я выбор не в его пользу, и чувство скорби вперемешку с виной задавит меня.
- Готова ли ты так поступить? – не унималась Селена, будто каким-то образом узнала, о чём я думаю.
- Нет, - ответила она. – Не готова. Но и отпустить Кая я тоже не могу.
- Пока нет. Поэтому я предлагаю тебе помощь. И не только свою.
Не понимая, о чём она говорит, я нахмурилась.
- Поговори с Флэймом, - подсказала Селена. – Позволь себе увидеть его. Ещё один раз. Последний. И потом – сделай выбор. Ты сама поймёшь, когда будет пора.
-Ты думаешь, что это поможет…
- Нет, что ты, - отмахнулась она. – Я всего-навсего верю в тебя… и хочу дать Дереку шанс, которого он заслуживает.
- Дереку, - повторила я. На этот раз громче.
Я знала, Селена уже убедила меня. И, что самое ужасное, мне и правда хотелось его увидеть, подарить себе возможность зацепиться за последний шанс нашего с Дереком будущего. Услышать его голос, увидеть улыбку.
***
Огни горели под потолком, подвешенные в небольших вазах, соединённых между собой чёрными нитями. Они отбрасывали вниз причудливые тени, разделяющие пространство на отдельные части.
Тончайшая тёмная черта пролегла параллельно краю больничной койки, разделяя Дерека и меня, сидящую рядом в плетённом кресле, которое тихо поскрипывало каждый раз, стоило только мне двинуться.
Я задумчиво смотрела на тень между мной и Флэймом какое-то время, стараясь не придумывать ассоциаций. Огонь потрескивал наверху, наполняя комнату лёгким запахом дыма, который когда-то можно было услышать весной. Но всё же, момент, когда мне придётся поднять взгляд, неумолимо приближался. Мне предстояло встретиться с чем-то реальнее того, с чем я имела дела в последние несколько дней. Рука неосознанно тронула свежую повязку над полученной раной.
- Ещё не зажила? – удивлённо спросил Дерек, и я вздохнула. Время вышло.
Мой взгляд пополз вверх по белым простыням, миновал сложенные на груди руки и плечи, покрытые татуировками, которые теперь были располосованы шрамами от когтей, задержались на подбородке…
- Да… Аллан неплохо дерётся, - ответила я, взглянув наконец в его глаза. Губы дрогнули при первой попытке улыбнуться, но потом, вроде, получилось.
- Я мог бы вылечить твою рану за пару секунд, - улыбнулся он.
- И вырубился бы ещё на неделю. – Я закатила глаза, и улыбка на моём лице теперь стала более искренней. – Рана заживёт. А ты должен скорее встать на ноги.
- Странно видеть, как ты за меня волнуешься, - заметил Флэйм, усмехнувшись. – Странно, но приятно.
- За последние три месяца волнение успело стать частью меня, - отмахнулась я.
- Три месяца… - пробормотал он и нахмурился, явно задумываясь о чём-то мрачном.
Дерек потёр переносицу, зажмурился, растрепал отросшие до мочек ушей волосы, а затем, смотря на свои руки, произнёс: - За эти три месяца, что я провёл в плену, каждый мой день начинался с мысли о… смерти, - последнее слово он выдохнул так, будто признавался мне в самом страшном поступке своей жизни. Хотя для меня это так и было. Его слова что-то надломили во мне, заставили снова почувствовать, как меня душат липкие щупальца страха. Страха его потерять, страха, что заставил меня рискнуть собственной жизнью ради спасения Флэйма, страха, который окончательно запутывал мою жизнь в какой-то безобразный клубок.
- Каждую ночь кто-то из фростов приходил в ту пещеру и кусал меня, драл когтями, рычал так оглушительно, что закладывало уши… и в эти моменты – я хотел умереть.
- Замолчи, - попросила я, жалея о том, что он всё продолжает говорить эти ужасные слова. Сердце наполнилось горечью, которой даже удалось на время вытеснить из головы мысли о Кае.
- Каждый проклятый день, - не унимался Дерек. – Но знаешь… потом, когда эти твари оставляли меня в одиночестве, и я забывался сном или галлюцинациями, или ещё чем-то… каждый раз, закрывая глаза, я видел тебя.
Я удивлённо взглянула на него и заметила, что его бирюзовые глаза сверкают как когда-то прежде, когда он был здоров и полон сил, когда ничто не угрожало его жизни. Дерек не переставал улыбаться, руки его сжимали ткань одеяла, вероятно, под действием воспоминаний.
- Я видел тебя – стоящей на площадке, заваленной кленовыми листьями, в центре Лунной площади, среди маковых бутонов, на краю утёса… твой образ – последняя толика того, что у меня оставалось - каждый раз спасал мне жизнь. – Одна его рука перестала терзать одеяло и, дотянувшись, осторожно сжала мою ладонь.
- Я так хотел увидеть тебя. Хотя бы ещё один раз.
Мне с трудом удалось проглотить ком в горле, чувствуя сильное волнение, граничащее с паникой. Дерек-Дерек… только не сейчас, только не это, только не ты… Внутри меня что-то всё сильнее ломалось – от его торопливых дрожащих слов, от пронзительности взгляда, такого счастливого, ведь то, о чём он мечтал все эти чудовищные три месяца, сбылось. Я была здесь, перед ним. И я чувствовала, что он любит меня. И внутри меня всё сжималось от сожаления и боли. Моё сердце!.. оно рвалось к нему, давно привязав себя к Дереку, но Кай… Любовь к Каю казалась чем-то вечным, чем-то, что я была не в силах предать или очернить. Но мне нужно было пожертвовать кем-то из них, и я как могла оттягивала момент, когда нужно будет принять решение. А Дерек сейчас не помогал мне, всё больше подталкивая к краю пропасти.
Я медленно, но настойчиво вытащила ладонь из его ладони, сцепив свои руки в замок.
- Тебе нужны отдых и покой, ты не поправишься быстро, если всё время будешь бодрствовать. Мне пора уходить, в Совете много дел, которые предстоит решить как можно скорее. А ты – постарайся поспать.
Я поднялась с кресла и, вперив взгляд в пол, направилась к двери.
- Всё будет по-прежнему! – вдруг отчаянно произнёс Дерек мне вслед, и я, замедлив шаг, обернулась, снова встречаясь с ним взглядом. – Если ты захочешь, всё останется так, как было раньше, обещаю.
- Не останется, - выдохнула я, неуверенная, что он услышит, а затем, не в состоянии больше держаться, вылетела за дверь.
Пробежав по коридору госпиталя, я выскочила на улицу и, не сбавляя шага, устремилась в заросли, скользя между деревьев по знакомой тропе. Наконец достигнув прогалины, окружённой стройными древесными стволами и кустарником, я остановилась. Мои глаза закрылись, маска, сковывающая всё это время лицо, исказилась. Колени подогнулись, я упала на землю, скрываясь по локти в высокой траве. Слёзы покатились по щекам, и я позволила первым рыданиям вырваться из горла. Мне было больно. Больно! Я разрывалась от бессилия, разрывалась между Дереком и Каем. С выбором одного, другой должен был навсегда исчезнуть. Но для существования мне необходимы были оба! Я потеряла их, а затем почти одновременно обрела, и что делать теперь, не знала. Моя тайна была страшна даже для меня самой. И чем дольше я её хранила, тем хуже мне становилось. Но прекратить цепляться за неё казалось невозможным.
Но я знала: мне придётся сделать выбор. И чем быстрее, тем лучше. Оттягивать было уже нельзя, я обязана была успеть, решиться, пока были силы. Иначе я рисковала просто потом не суметь собрать себя по кусочкам… Поэтому когда я поднялась с колен и, стараясь твёрдо стоять на земле, достала из ножен изящное лезвие, руки мои почти не дрожали. Я не почувствовала боли от нового пореза. Внутри холод отчужденности сковал органы, а в голове мысли застыли. Я отказывалась понимать, что я делаю.
Кровавые капли падали вниз, скрываясь в густой лесной траве. Здесь, на опушке, затерянной среди высоких деревьев зелёного сектора, как всегда было тихо и спокойно. Сюда никогда никто не заглядывал, и это было мне на руку.
На этой опушке мы с Каем в первый раз заговорили спустя около двух лет с момента его смерти. Здесь я поняла, что он снова передо мной – настоящий, неизменившийся не на йоту. Здесь я узнала, каково это – вновь его обрести… и здесь же я узнаю теперь, насколько чудовищно больно снова отпускать кого-то, кого любишь всем сердцем. Да, я собиралась покончить со всем там же, где и начала. Раз и навсегда. Никакой больше жалости к себе.
- Его появление было как всегда бесшумным. Он до сих пор был бледным словно смерть, но глаза его как никогда сияли, наполненные энергией… или же это было что-то иное, какая-то другая его суть.
- Здравствуй, Кай, - наконец ответила я.
Мы стояли неподвижно друг напротив друга, и никто из них не решался сделать первый шаг. Казалось бы, это так просто: улыбнуться, податься вперёд, дотронуться до такого знакомого тела, притянуть его ближе, вдохнуть запах, зарыться пальцами в мягкие локоны… Но я не могла. Теперь всё было не так просто, как в другие разы. И всё из-за того, что каждый из нас понимал: этот раз – наш последний.
Поэтому я стояла и просто молча смотрела на него, стараясь запомнить всё, за что удавалось зацепиться взгляду. Кай не препятствовал, позволяя мне это, и ждал, спокойно следя за мной своими ореховыми глазами из-под непослушной чёлки. Так продолжалось какое-то время, пока я с усилием не заставила себя остановиться. Я сделала шаг ему навстречу, дотронулась кончиками пальцев да его щёк.
- Ты знаешь: я тебя люблю, - произнесла я тихо, но уверенно. Кай улыбнулся.
- Но пришло наконец сделать выбор, не так ли?
Сквозь мои губы прорвался судорожный вздох, но я снова взяла себя в руки. Потянувшись, я дотронулась до его лба своим, наши губы почти соприкоснулись.
- Ты прав. Ты был прав с самого начала.
- Хорошо.
Кай прикрыл глаза и своими ладонями мягко накрыл мои руки.
- Пришло время прощаться, Роза Гроук. Раз и навсегда. Прошу только об одном: не вспоминай о времени, проведённом рядом со мной, с горечью, не тоскуй по умершим. И знай – мы всегда рядом с тобой: оберегаем и заботимся о тебе, хоть ты и не можешь этого видеть. Я люблю тебя, Роуз. Поэтому хочу, чтобы ты освободилась от меня. Прямо сейчас.
Я слушала его и пыталась задушить подступающие к горлу слёзы. Сердце вздрагивало при каждом вздохе, и я всё ещё не могла поверить, что действительно сделаю то, что задумала.
- Я люблю тебя.
- Знаю, - ответил он. – И я люблю тебя тоже. Теперь это всё для меня, и я буду любить тебя вечно. Но ты, Роуз – свободна. Для тебя ещё ничего не кончено, ты вольна выбирать, вольна принимать решения, быть живой.
- Мне всегда казалось, - прошептала я, - что я должна была уйти ещё давно, вместе с тобой. Это было бы правильно. Мы остались бы вместе, где бы ни оказались…
- У судьбы на твой счёт планы куда грандиозней, - возразил Кай.
Я смотрела на его юное лицо, и не ведала, что творю. Как… как я смогу сделать это?! Вероятно, почувствовав моё бессилие, он успокаивающе провёл пальцами по моей шее и ключицам, а затем ненадолго прижался к губам поцелуем, после которого отстранился чуть дальше, чем до этого был.
- Пора.
В молчании я наблюдала, как Кай уверенно достаёт рукоять клинка стихий с моего пояса отцепляет гиаду с цепочки и вкладывает оба предмета мне в руки. Словно не имея воли, я послушно вставила кристалл в рукоять, лезвие вспыхнуло белоснежным сиянием. Кай заключил мою ладонь, сжимающую оружие, в свои руки и внимательно взглянул мне в глаза. В последний раз.
- До встречи, Роуз, - выдохнул он и развернул клинок лезвием к себе.
- До встречи, Кай, - прошептала я и, шагнув вперёд, почувствовала, как клинок без препятствий погружается в мягкую плоть. Моя свободная рука попыталась подхватить мгновенно обмякшее тело, но встретила лишь пустоту.
Его больше нет. Кай умер.
Клинок упал из мои рук, а я какое-то время продолжала стоять на месте. Вокруг – звенящая тишина. Внутри – пугающий неизвестностью вакуум. Но наверняка я всё-таки кое-что знала: я не одна. Я никогда теперь не останусь одна. Мне только нужно ещё немного времени, чтобы принять то, что теперь ожидает меня.
Мне нужно отпустить ту часть меня, что помнила слишком много.
***
Тишина. Здесь она казалась отражением холода. Морозные узоры закрывали темноту стройных стволов елей и острые края чёрно-серого камня. Белоснежный снег будто стирал это место, позволяя увидеть его заново, так, как того хочет зима. Ошибки забывались, а мысли просветлялись, становясь лёгкими клубами дыхания, что скользило меж моих полуоткрытых губ.
Я самой себе казалась тут ярким инородным пятном. Снег медленно и бесшумно падал с неба, а затем путался в моих непослушных волосах и так там и оставался, не сумев растаять. Зима как будто стремилась затянуть и меня в свои объятия. Но я не могла позволить ей этого. У меня была своя причина прийти сюда. И она не могла подождать.
Давным-давно кто-то проложил каменные ступени меж неприступных скал. Ступени эти вились узкой дорогой всё выше, поднимаясь над туманом и хвойной свежестью. По ним призраками скользили отголоски того, что таилось наверху. Сама я ни разу не была в этом месте. Но некоторые элементари были. Фрагменты чьих-то воспоминаний закрались в мои мысли, и я поняла, что именно сюда мне и стоит прийти. Чтобы раз навсегда попрощаться. И отпустить.
Всё для меня в очередной раз стало иным. Я больше не была ни маленькой Розой Гроук, ни Розой из лагеря для выживших, ни Розой-отшельником. Я ставила под сомнения даже то, надолго ли ещё это имя будет принадлежать мне. Жизнь в очередной раз вильнула, да так круто, что и не поспеть. Многие месяцы мной одолевало смятение, и вот настала пора решить для себя раз и навсегда, кто я такая и кем отныне хочу быть, от чего мне следует отречься, а что наоборот принять.
Шаг за шагом я поднималась всё выше по каменным ступеням. Ноги утопали в пушистом снеге. Сколько людей до меня ступало здесь? Многие сотни, потому-то ступени так сильно продавлены вглубь. Но сколько пройдёт после? Хватит ли у нас сил, чтобы выбить у смерти ещё один шанс?.. Хватит ли у меня сил? Поиск ответов на эти вопросы всё сильнее подгонял меня вперёд, придавая решимости. Ответственность. Я сама водрузила её на свои плечи. Мне и нести её до конца.
Но сегодня, в этом месте, которому под силу было скрыть под снегом все мои ошибки и пороки, я позволю себе в последний раз оказаться слабой.
Ступени закончились. Ветер ударил по горячей коже, разметал волосы, освобождая беспомощные снежинки. Я позволила себе чувствовать его грубость. Боль отрезвляла и выводила из транса. Сейчас я побуду ей... человеком, которого я ещё помнила, но скоро забуду.
Я подняла глаза к небу. Всё оно было сейчас передо мной, чистое, свободное от облаков, готовое принять меня с моей исповедью, даже если она окажется простым молчанием. Туман струился мимо моих ног, а затем падал в пропасть, которая открывалась так близко, что сделай я ещё один шаг...
Снег всё падал, рождаясь как будто из пустоты. Порывы ветра подхватывали его и уносили обратно ввысь, не позволяя коснуться земли и продлевая его счастливый полёт.
Какое-то время я бездумно наблюдала за вьюгой, но затем вспомнила, что пришла сюда вовсе не за этим. Я поднесла к груди правую руку, сжатую в кулак, и по одному осторожно разогнула пальцы. С открывшейся ладони на меня смотрел пожелтевший от времени измятый клочок бумаги. Глаза сами собой закрылись.
Руки осторожно вырывают лист из походного блокнота, пахнущего ванилью, и ручкой с синими чернилами выводят кривые буквы: «Мы не сможем спасти весь мир, но можем спасти друг-друга». Это его руки, такие до безумия знакомые и необходимые когда-то!
Я тихо распахнула глаза, нахмурилась, вчитываясь в текст, впитывая его, будто когда-то могу забыть. «Мы не сможем спасти весь мир, но можем спасти друг-друга».
«Ты и правда спас меня, Кай, но только я оказать тебе такую услугу, увы, не смогла».
Одинокая слеза скатилась по моей щеке, кожу закололо от вспыхнувшего за ней холода. Свободной ладонью я стерла мокрую дорожку, а затем зажала ею рот, боясь, что наружу могут прорваться рыдания. Ещё не время, я должна позволить себе попрощаться так, чтобы это было достойно его... достойно их всех.
Я снова зажала листок в своей руке и зажмурилась так крепко, что перед глазами поплыли разноцветные круги.
Вот он, Кай - мальчик, который заставил меня уцепиться за свою жизнь, человек, научивший бороться и ничего не получивший взамен. Но я знаю — он был со мной счастлив... мы оба были счастливы, несмотря на то, что вокруг нас всё продолжало гибнуть и рушиться. И всё потому, что оба мы любили, той искренней детской любовью, которая может быть только в юности. Редко кто способен пронести такую сквозь годы и позволить ей распуститься в зрелости, но мы могли бы попытаться... жаль только, что такой возможности нам не представилось. Я не виновата в этом, и он тоже ни в коем случае ни в чём не виноват! Никто не виноват... только темнота. Но тогда мы этого не знали и винили во всём бедную судьбу. Судьба... будь моя воля, никогда бы не выбрала себе ту, что была подарена мне жизнью, но если в чём и могло проявиться моё бессилие, то именно в этом. Выбор для меня был невозможен, не тогда, когда на меня было устремлено столько взглядов, преисполненных надежды и любви. Я понимала это, я принимала это.
Под пальцами чувствовались хрупкая поверхность бумаги и бугорки от продавленных на ней слов. Вся я сосредоточилась на этих ощущениях, позабыв обо всём другом. Годы я не позволяла себе вспоминать, запрещала думать о них. Их имена... они словно клинки вспарывают моё сознание каждый раз, что я имею наглость вспомнить хотя бы одно... но сегодня я вспоминаю их всех: Эндрю, Линк, Питер, Шарлотта, Кай, мама, отец, Кира, Эдит, Шерон... как много людей, как много призраков... как много крови.
Но всё это — прошлое. Прошлое Розы Гроук, девочки-сиротки и девушки-отшельника. А я теперь не просто Роза.
Мои глаза всё так же остаются закрытыми, но рука в отчаянном порыве разжимается, и ветер радостно подхватывает с ладони потрепанный обрывок бумаги. И я больше не зажимаю губы, позволяю себе плакать, а всхлипам вырываться из груди и эхом гулять над пропастью, стараясь угнаться за ветром и вернуть то, что я раз и навсегда отпустила.
Я падаю на колени, зарываюсь пальцами в снег, но всё никак не могу открыть глаз. Как только я сделаю это, слёзы хлынут на землю, но, что самое страшное — реальность обрушится, заставит поверить, что всё это — правда. Что того прошлого больше нет. Оно улетело ввысь, покинуло меня навсегда, потому что я позволила этому случиться. Потому что я должна была. Потому что я больше не я.
Снежная буря, казалось, усилилась, снег закидывал меня, погребая под собой, и я не сопротивлялась этому. Холод отрезвлял, и мысли немного прояснялись. Вдруг что-то мокрое и не такое холодное уткнулось мне в щёку. От неожиданности я всё же распахнула глаза.
Удивление заставило рассудок встрепенуться. Прямо на меня чёрными угольками глаз смотрела рыжая лисица. Её нос замер в паре сантиметров от моего лица, животное тихо сопело и смотрело внимательно и на удивление осмысленно. Ярко-красный мех на её шкуре весь распушился, видимо, от этого зверю было не так холодно. Мысль об этом заставила меня вмешаться и унять непогоду. Вмиг вокруг стало тихо, прямо как во время моего подъёма по ступеням в горах. Казалось, что с того момента прошли уже столетия...
Животное всё так же продолжало наблюдать, будто ожидало от меня чего-то. Я осторожно протянула к нему руки, и спустя мгновение пальцы погрузились в густой мягкий мех. Лисица фыркнула и шагнула ближе, а затем опустилась на мои колени, откинув голову на мою грудь. Я прижала её теплое тело к себе, упершись подбородком в лисью макушку. Мне слышались только наше дыхание и тихое биение сердец. Я позволила себе осторожно коснуться её души. Животное как все теперь ощущало тревогу, но та сейчас сновала где-то в стороне, пропуская на первый план инстинкт сочувствия и соучастия. Лисица стремилась помочь мне унять боль, хоть была так же одинока, как я сама. Она дёрнулась, вероятно, недовольная моим вмешательством, и я отступила.
- Прости, - выдохнула я в её острое ухо. - Я многим причиняю неудобства. Но скоро я это исправлю. Обещаю.
Мы долго сидели с ней так, думая каждый о своём. Мои мысли текли медленно и лениво, воспоминания, проплывая перед глазами, покидали меня навсегда, и я чувствовала, что наконец освобождаюсь от них.
Вместе с ними уходили и люди, что были когда-то со мной, но теперь я отпускала их, не колеблясь, без боли, без сожалений. Потому что так было правильно. И в первую очередь это было правильно для меня.
Впереди меня ждала совершенно другая жизнь, отличная от прежних. В ней моё имя было Спирит, но это не значило, что прежние имена я придам забвению, нет... я просто отпущу их... и Роза отныне станет свободна, она будет вольна уйти вслед за теми, кого когда-то любила и всегда будет любить, туда, где ей место.
Лисица сама поняла, что пора уходить. Она навострила уши и, на прощание ткнувшись в меня мокрым носом, поднялась и не спеша затрусила по заснеженным камням. Я проследила за ней, пока та красным пятном не мелькнула в густых изумрудных зарослях, после чего скрылась.
Мои ноги разогнулись, я встала, стряхнув с себя снег, и решила, что мне тоже пора возвращаться домой. Искрящийся портал, открытый гиадой в ближайшей скале, вмиг растопил подступающий снег. Я прошла сквозь него, чувствуя, как тепло принимает меня, чтобы больше не отпускать. Я вернулась домой.