Глава 22. Победа Любви

В последнее время стала замечать несвойственную мне раньше привязанность к вину. Это начинало пугать, ведь в мыслях, возвращаясь в прошлое, я видела размытое изображение симпатичной, но измученной жизненными обстоятельствами девчонки. Она смотрела на меня красными от скрытых слез глазами, под которыми виднелись глубокие синяки – следы недосыпа и излишней нервозности.
“Николь Дженкинс, ты должна немедленно взять себя в руки! Этот образ никак тебе не идет. Ты не должна опускаться до уровня куклы на веревочках. Ты привыкла добиваться большего, чем от тебя ожидают”. Эти слова часто звучали в моей голове, когда я только разменяла третий десяток своей жизни. Я же упорно старалась их игнорировать.
Теперь, спустя столько лет, я достигла многого, многое приобрела. Но сколького лишилась? Этого не сосчитать.
Уже после взвешивания всех “за” и “против” я твердо решила последовать рекомендациям Миранды.
Собор Святого Патрика располагался на перекрестке Пятидесятой улицы и Пятой авеню, прямо напротив знаменитого Рокфеллер-центра. Этот огромный памятник неоготической культуры ублажал глаз при первом же взгляде на свой фасад. Когда же я попала внутрь храма, была поражена красотой и величием собора. Огромные колонны удерживали над головой укрытый паутиной узоров свод здания. Арочные проемы отражали от стен звуки органа, звучавшего из невидимого пространства. Музыка лилась откуда-то сверху и, подобно бальзаму, спускалась над головой. Атмосферу заполнял приятный запах благовоний.
Я не сразу вспомнила, зачем пришла сюда. Но вскоре мирское мышление вернуло меня на землю. Я не стала охать и ахать при виде древних фресок с изображением крестного пути и углублений в стенах собора с ликами святых. Служба подходила к завершению, и я слушала гимн благодарности Господу из уст какой-то молодой черницы. Мы были примерно одного возраста, даже голоса наши были похожи. Хотя эта женщина владела верхними нотами лучше меня. Я просто зарыла свой талант слишком глубоко. Да и где мне было петь: на работе пугать студентов или же в присутствии семьи на теплых праздничных встречах? Увольте. Мне доставались лишь утра в ванной, когда Дамиан уже отправлялся на работу и никто не мог слышать меня. Сейчас же мне захотелось спеть с монахиней дуэтом. Звучало глупо, но забавно было бы послушать со стороны.
По завершении службы я беспрепятственно добралась до канцелярии, где меня поприветствовала милая женщина в обычном черном пиджаке немного устаревшего фасона. Позже я поняла, что это была еще одна сестра милосердия. Она указала мне, где я смогу найти отца Томаса.
Священник оказался довольно привлекательной наружности мужчиной, на вид лет пятидесяти, не больше. Добрый взгляд и искренняя улыбка располагали к себе. Голова его не была полностью покрыта сединой, лишь в некоторых местах волосы стали пепельными. Голос священника лился приятным живым источником, он совершенно не подходил своему обладателю. Закрыв глаза, можно было представить, что я общаюсь с молодым мужчиной. У меня непроизвольно возник в голове вопрос. Случайно ли все священники были так красивы и располагали к себе, случаен ли был их выбор?
- Мне понятно ваше стремление к исповеди, но я хотел бы, чтобы вы посетили несколько встреч и приготовились к Таинству, - мягким голосом говорил отец Томас, пока я, теребя ремень сумки по привычке, разглядывала кабинет священника.
Комната была обставлена скромно, но со вкусом. Тумбочки и стол были сделаны из светлого дерева. Распятию было отведено специальное место в центральной части комнаты. Свет из окна падал таким образом, что тени создавали эффект присутствия в нашей беседе высшей силы.
- Я с радостью готова встретиться с вами, отец, но лишь в определенное время. Понимаете, работа и дом.
- Вы замужем, Николь? – ласково спросил меня священник.
- Да, моего мужа зовут Дамиан. Он с матерью посещал пресвитерианскую церковь. Честно говоря, с появлением Дамиана в моей жизни произошли большие изменения. Я даже помню день, в который он вручил мне свою личную Библию и посоветовал почитать отдельные её главы. Можно сказать, что неким образом муж собирался обратить меня к вере, но позже сдался и сказал, что всему свое время.
Я говорила, но не чувствовала себя скованно. Я словно знала священника еще с детства, а не познакомилась с ним пару минут назад.
- Муж никогда не говорил с вами о венчании? – добрые глаза пастора заглядывали мне прямо в душу.
- Конечно, мы разговаривали о церемонии. Но мои родители, точнее мать, посчитали, что это слишком серьезный шаг. Что странно, ведь она очень любит Дамиана. Моя старшая сестра тоже замужем, но они венчались в церкви. Мы же все время откладывали, считали, что гражданской церемонии достаточно, - неуверенно ответила я, вспоминая все те мамины доводы о священных узах брака. Такое ощущение, что она была уверена в прочности брака Синти больше, чем в моем.
- В этом нет ничего плохого. Вы могли бы прийти ко мне на несколько встреч вместе с мужем. Если, конечно, венчание входит в ваши планы, - лукавая улыбка промелькнула на губах священника, но я сделала вид, что не заметила этого. Конечно, их работа заключается в обращении все большего числа грешников.
- Мне нужно поговорить с ним об этом. Но я не думаю, что Дамиан будет против, наоборот, он всегда чтил традиции, - я улыбнулась, вспоминая, как несколько лет назад будущий муж уговаривал меня обвенчаться в маленькой церквушке под песню, которую я когда-то спела на сцене кампуса. По словам Дамиана, тогда он понял, что уже влюбился в меня. – Вы можете назначить встречу, и мы придем вместе. Готова поручиться, муж будет только “за”.
- Хорошо, Николь. Я буду ждать вас двоих в четверг после вечерней мессы, в 19.00. Вас устроит?
- Да, вполне, - кивнула я головой, доставая блокнот из сумки.
Привычка записывать все назначенные встречи осталась у меня еще со школы.
Попрощавшись с отцом Томасом, я вышла из храма и сразу же позвонила Дамиану. Его очень обрадовала предстоящая встреча со священником. Он даже пообещал освободиться пораньше с работы, чтобы забрать меня после занятий и где-нибудь перекусить.
До назначенной встречи с пастором я получила два голосовых сообщения от Лесли. Казалось, он не собирался оставлять попытки добиться моего внимания. В его голосе было столько сожаления и боли, что я невольно даже начала сочувствовать ему. Но здравый смысл все-таки присутствовал в моих действиях, когда я незамедлительно выбрала опцию “удалить сообщение”. Удалить к черту, безоговорочно и безвозвратно. Ради Дамиана стоило попытаться наладить контакт со Всевышним.
Я честно пыталась это сделать. Прочла необходимые брошюрки, которые мне вручил отец Томас, и даже пыталась молиться. В первый день все казалось напрасным. Но уже во вторник я принялась анализировать свои поступки. Это было необходимо мне, чтобы прийти к исповеди.
Итак, если следовать по порядку, то первым делом я должна была разобраться в своем детстве. Что ж, этот период был для меня самым приятным и беззаботным. Если уж я недополучала внимание от матери и часто была причиной её расстройств, то отец подарил нам с сестрой всю свою ласку и любовь, которые у него были. Даже будучи катастрофически занятым, он все равно каким-то чудесным образом находил для нас свободные минутки. Вплоть до того, что мы с Синтией проводили по пару часов в больничных смотровых, играли в ординаторской, прятались в подсобках, наполненных больничными принадлежностями. Папа выкраивал несколько часов в выходные, чтобы мы могли поиграть в парке, или посетить одну из многочисленных городских ярмарок. Это было вправду чудесное время.
Ни среднюю, ни старшую школу я также не могу назвать трудным периодом. Я не припоминаю, чтобы делала что-нибудь действительно плохое. Да и сверстники обращались со мной довольно хорошо. У меня было много друзей, ведь лучшей подругой по школьной парте у меня была Миранда Стивенсон. А возле неё всегда крутилась кучка последователей.
По завершении старшей школы я поступила в колледж, решив изучать литературу. Мечта стать мудрым и уважаемым литературным критиком затмила мамины напутствия об обучении в медицинской школе. Я помню, как строгая мать расстроилась, что я выбрала Университет Пенсильвании. И её внезапную радость, когда я приехала в первые выходные после начала учебы. Мать объяснила, что я могу беспрепятственно сменить факультет. По маминым подсчетам получалось, если я переведусь в конце первого курса на факультет психологии, то вполне еще могу преуспеть в медицинской сфере. Психотерапия – тоже своего рода врачебная практика. Вот тогда у меня начались нелегкие времена: я приезжала домой и на столе в своей спальне находила медицинские журналы, распечатанные статьи и тому подобные материалы. Мама не упускала возможности подтолкнуть меня к медицине, попутно разрушая все мои попытки построить хоть какую-то личную жизнь.
У меня было множество свиданий со сверстниками, но все они были одноразовыми. Мать убеждала меня бросать парней после первого свидания, отдавая предпочтение учебе. И это было не ситуативное её вмешательство. Меня так воспитывали с детства. Я всегда была самодостаточна, чувствовала себя талантливой, почти идеальной, потому мне трудно было найти пару. На студенческих вечеринках я болтала со многими парнями, мне льстило их восхищение и желание добиться моего внимания. Вот и всплыл первый мой грех – гордыня. Я слишком уж гордилась своим превосходством над однокурсницами. Это приятно пьянящее чувство прямо-таки щекотало меня изнутри. Я упивалась им достаточно долгое время. Так я проглядела Дамиана. Он кружился возле меня, но я никогда не придавала значения его ухаживаниям.
Вследствие усердной промывки моей юной головы мамиными нравоучениями, я все-таки решилась сменить профиль обучения. Это был для меня поистине переломный период.
Именно тогда я познакомилась с Лесли. Вначале все выглядело абсолютно нормально, но чем больше я углубляюсь в воспоминания, тем яснее понимаю, как глупо я выглядела в глазах друзей и знакомых из Мидлэнда. Помню, даже Герман намекал мне. Я видела ссору в первый день знакомства с Лесли, а уже потом узнала о его нечестном поведении с другом. Даже Кеттелы обходились с ним осторожно, как бы боясь затронуть осиное гнездо. Это был уже состоявшийся мужчина со своими тараканами в голове, а я была неопытной в отношениях с парнями, доверчивой глупышкой. И куда я влезла?! А главное - зачем? Лишь в угоду своему интересу и внезапно возникшей симпатии.
Если посмотреть сейчас на всё это сквозь призму нынешнего моего опыта, можно понять, насколько я была глупа тогда. В то время я начала совершать плохие поступки: врать, обманывать, извлекать выгоду из общения с определёнными людьми. Словно это уже был другой человек, а не я. Захлебнувшись в пороке и вранье, Николь Дженкинс почти пропала. Моя личность разрушалась с каждым днем. Я должна была обратить внимание на слова других людей, которые знали Дитейла много лет до меня. Когда я впервые узнала о том, что Лесли был почти женат и у него подрастал сын, я должна была бежать без оглядки и объяснений. Но нет, глупая Никки оставалась на коротком поводке, даже когда узнала о существовании Деборы.
Все мои грешки я могла собрать в огромную паутину, которая впоследствии привела к смерти невинного существа. Как я могла жить с этим? Да никак! Поэтому-то и решила впасть в состояние полной кататонии. Я думала, что так будет проще. Но моё тело лишь реагировало на психическое расстройство. Это было временное явление, пока, словно супергерой, не появился Дамиан. Он не побоялся дракона, охраняющего замок моего сознания, взобрался на высокую башню и освободил меня из плена. Всеми силами он старался сделать меня счастливой. И вот тогда я сдалась и отдала бразды правления в его руки. Рядом с Дамианом всё казалось простым и наполненным смыслом.
Моя жизнь была разложена перед глазами, словно частички мозаики. Я наконец смогла сложить весь пазл и увидеть картинку полностью. В моей жизни всегда присутствовал Всевышний! Он охранял меня от бед, посылал мне знаки, когда я сбивалась с пути, поддерживал в самые темные мои дни. Это Он послал мне Дамиана. Ещё в самом начале мне суждено было быть вместе с ним.
Теперь я знала, что говорить на исповеди.
Раньше я недостаточно времени проводила за чтением религиозной литературы, теперь же у меня возникла уйма вопросов и, кстати, появилась возможность наверстать упущенное.
Я все больше задумывалась об утекающем времени, о различных искушениях, выпавших на моем жизненном пути, чтобы сделать меня еще сильнее. Очень сильно помогали встречи с отцом Томасом, они полностью удовлетворяли мою любознательность.
Именно от него я услышала много премудростей, благодаря которым мой брак становился еще более прочным. Я смогла осмыслить некоторые истины совсем по-другому, будто бы увидела их уже под иным ракурсом. Сама суть брака открылась мне с другой стороны, которую я всегда считала слишком консервативной. Но в итоге все оказалось намного проще. И я поняла, что моё поведение в начале отношений с Дамианом было не проявлением безразличия, но смирением. Ведь природой в мужчине заложены качества защитника, он должен опекать свою женщину, быть главным. В женщине же, наоборот, заложено некое подчинение мужу, предусматривающее согласие с его решениями. Но вместе с этим невозможно переоценить роль женщины в семье, ведь она – мать. Лишь она может дать новую жизнь плоду любви между супругами. Лишь ей оставлена эта особая миссия, и подчинением мужу значимость женщины никоим образом не приуменьшается. Наоборот, её величие неоспоримо. Мне только предстояло прочувствовать это на себе в недалеком будущем.
Дамиан не пропустил ни одной предбрачной консультации. Месяц мы посещали собор, и каждая новая встреча со священником еще больше оживляла интерес мужа к освящению нашего с ним брачного союза. Дамиан несказанно обрадовался возможности второй раз повести меня под венец.
Наконец, мы договорились о дате венчания, ведь Дамиан настолько впечатлил пастора своими знаниями религии, что тот решил: наша пара больше не нуждается в предварительной проверке чувств. По мнению священника, мы прошли немалый путь и многое пережили вместе не без помощи Всевышнего, потому именно сейчас нуждаемся в благословении нашего брака.
Отец Томас назначил нам еще одну встречу перед церемонией - исповедь. И перед тем, как меня допустили к Таинству, оставался еще один важный вопрос к священнику.
- Скажите, как мне простить его? – прошептала я, боясь быть услышанной Дамианом.
Я не хотела беспокоить его своими глупыми тревогами. Но, разложив перед глазами всю карту своей жизни, я поняла, что есть некоторые вещи, которые мне придется сделать, чтобы освободиться и по-настоящему жить дальше. Не оглядываясь.
- Человека, который сделал тебе больно? – мягким голосом спросил отец Томас.
- Да. Из-за него я в свое время наделала очень много глупостей, причинила боль близким. Недавно он вернулся в мою жизнь, но я оттолкнула его, потому что не хотела возвращаться к прошлому. Но ведь оно всегда со мной, я ношу эту обиду на него, словно камень на шее. Я больше не хочу этого делать. Но как мне простить его? – сдавленным голосом откровенно спросила я.
- Послушайте, Николь, прощение – это дар. Мы, люди, не идеальны, но ведь можем стремиться к нашему Идеалу, - он взглянул на распятие и продолжил: Очень важно уметь просить прощения и даровать прощение другим. Тот, кто этого не умеет или не хочет делать, всегда остается будто голоден. Такому человеку всегда чего-то не хватает, поэтому со временем он становится злым, а причину своего недовольства всегда ищет в окружающих. Нельзя носить в себе зло слишком долго. Вам нужно найти в себе силы и простить своих обидчиков, даже молиться за них. Начните с сегодняшнего вечера и посвятите эту неделю прощению. Вот увидите, все получится.
Ободряющий голос священника поддержал меня и вселил уверенность в том, что я действительно смогу простить всех, кто сделал мне больно. Но нужно было с чего-то начинать.
Оказавшись наедине с собой, я решительно набрала номер телефона, который сохранился в недавних контактах. Мужчина ответил мне радостным голосом уже после второго гудка, будто телефон постоянно был у него под рукой:
- Никки! Я очень рад тебя слышать!
Закрыв глаза, я представляла его лицо и улыбку.
- Привет, Лесли! Я не могу сказать тебе того же. После этого разговора ты не должен больше звонить мне, и будет лучше, если ты больше никогда не станешь упоминать обо мне в присутствии Виктора или каких-нибудь наших старых знакомых.
Я была безумно взволнована, но голос мой оставался ровным.
- Я думал, ты хочешь встретиться еще раз, - удивленно произнес Лесли. – Не хочу верить в то, что никогда больше не увижу тебя. Я так соскучился по тебе! Никки, почему ты хочешь прогнать меня?
- Господи, Лесли! Что на тебя нашло? Мы не можем общаться после того, что было между нами. К тому же, не забывай про моего ревнивого мужа! – нервно улыбнулась я и продолжила: - Я позвонила тебе, чтобы сказать, что я прощаю тебя. Возможно, пока не до конца, но со временем все пройдет, я в этом уверена. Я не хочу, чтобы между нами оставалось какое-то недопонимание. Я пережила многое за те годы, что мы были вместе и после тебя тоже. Это сделало меня мной, и я даже благодарна тебе. Пусть это прозвучит ужасно, но спасибо тебе за наше прошлое. Как бы там ни было, это было с нами, мы не сможем ничего вычеркнуть. Я постараюсь все забыть, но уже сейчас я прощаю тебя. Не один ты был виноват во всем.
Из глаз потекли тоненькие ручейки слез, потому что я ощутила приятную легкость где-то глубоко в груди. Стоило облачить свои мысли в слова, которые он бы услышал, как я сразу почувствовала облегчение. И почему я раньше не сделала этого?
- Да, я… понял тебя, - выдохнул Лесли. – Я так жалею о том, что тебе пришлось пережить столько трудностей и боли из-за меня. Я всегда чувствовал, что мы близки, ты была моей. Наверное, стоило беречь то, что у нас было.
- Нет, ты не прав. Мы просто были несовместимы, - горько усмехнулась я. – Я верю в то, что ты будешь счастлив. Как я счастлива рядом с Дамианом.
- Должен признаться, я рад, что именно он твой муж. На самом деле, он достойный парень. Такому не обидно проиграть, - серьезно говорил Лесли, но на последних словах улыбнулся. – Спасибо, что позвонила.
- Прощай, - пробормотала я и положила трубку.
Мои глаза были наполнены горячими слезами, а губы дрожали. Я сидела на полу в кухне и не могла подняться. Это было так естественно – говорить с ним. И в то же время я почувствовала такую неописуемую легкость, будто пролетела несколько кругов на карусели. В следующую секунду я истерически рассмеялась. Мы действительно попрощались. Впервые за два месяца, да наверное и за последние семь лет, я почувствовала себя свободной.
Моя исповедь проходила в очень теплый солнечный день. Чем не благословение? Я нервничала, словно перед экзаменами на первом курсе университета. Но это было подобно ожиданию приема у врача, когда у тебя сильно разболелся зуб и ты понимаешь, что без врачебного вмешательства тебе никак уже лучше не станет.
Те слова, что я говорила, все больше убеждали меня в их сути. Я видела со стороны все свои недостойные действия. Голос дрожал, и в некоторые моменты мне просто не хватало воздуха в тесной конфессионной кабинке. Порой даже слезы подступали к горлу. Это непередаваемое чувство: ты будто оголяешься полностью, но не испытываешь при этом стыда. Ты впервые можешь рассказать открыто всю правду о своей жизни, зная, что молчаливый пастор снимет с души невыносимый груз.
Священник дал мне понять, что я уже достаточно рассказала. Он давал мне некие рекомендации, напутственные слова по поводу услышанного. И когда он завершил свою речь и благословил меня, осенив знамением креста, слезы радости скатились по горячим щекам. Я ждала чего-то подобного, но не верила, что смогу прочувствовать на себе Его благословение. Это было ощущение теплого блаженства, будто ты снял с себя пыльную и грязную одежду, омыл каждую частицу тела и вот, наконец, уже можешь надеть на себя чистый наряд.
Когда я вышла из тесной кабинки, почувствовала, как мою грудь распирает от свежего воздуха, распрямила плечи и прошла мимо мужа ближе к алтарю. Мне еще предстояло получить Причастие. Украдкой глянув на Дамиана, я увидела, как он улыбается мне и глаза его блестят. Только теперь смогла понять, почему мой муж на самом деле был таким нежным и чувствительным. Почему любил меня самозабвенно и жертвовал своей жизнью, чтобы быть рядом с таким замкнутым и депрессивным человеком, как я. Почему всегда был таким сдержанным и терпеливым. У него, оказывается, был надежный Помощник.
Процесс Причастия заключался в том, что нужно было по вековой традиции принять из рук священника хлеб и вино, которые под его благословением становились Кровью и Телом Христа. Вместе с Причастием мы принимаем и самого Господа в свою жизнь. Я уже была готова к этому после исповеди.
Становясь на колени, я, по совету Менди, мысленно представляла встречу с Ним, просила Его о милости и прощении. Это было не трудно, ведь всё вокруг говорило о присутствии чего-то высшего. И зажженные свечи, и хоровое пение, и маленькие дети, облаченные в голубые ангельские мантии и стоящие на коленях со сложенными ладошками. В глазах окружающих читались умиротворение и радость. Невозможно было не поддаться этому всеобщему весьма хорошему настроению.
И в завершении процесса я осознала всю важность моего решения прийти сюда за помощью. Многое происходило в моей жизни, и в ней всегда не хватало Бога, но не Его любви. Именно Он освободил меня от проблем и страхов.
Теперь я была уверена в том, что мы с мужем станем частыми участниками Мессы в исполнении отца Томаса.
Уже в следующие выходные мы пригласили близких на небольшую церемонию венчания, которая проходила все в том же храме Святого Патрика.
Собор всегда восхищал меня своей красотой и ослеплял белоснежным мрамором. Вокруг него будто сложилась уникальная аура, возможно благодаря тому, что храм затерялся посреди каменных джунглей. Собор был сияющей жемчужиной, спрятанной в глубинах бурлящего океана. И после открытия этого сокровища, я хранила его в своем сердце. Под мраморными сводами собора я чувствовала умиротворение и трепещущую радость. И в этот особенный день волнение дрожало в моей душе особым образом. Хоть уже не было страха ответственности, ведь мы с Дамианом много лет были вместе. Мы прошли через разные трудности, испытали немало счастья, и вот, наш союз получал благословение свыше.
Я надела неброское лавандовое платье прямого кроя и белые туфли, никакой вуали и фаты. Образ невесты дополняли искренняя улыбка и букет из белых тюльпанов. На Дамиане был классический черный смокинг. В первых рядах сидели самые родные наши люди: мои родители, Рене, Синтия и Виктор с Райли и пара близких друзей Дамиана. Это было так естественно видеть их всех с радостью в глазах. Даже мама не выглядела отстраненной. Её взгляд и улыбка напомнили мне день, когда я выиграла конкурс талантов в средней школе. И тогда, и сегодня они излучали гордость и поддержку. Это меня окрылило. Мать гордилась мной. Наконец-то я смогла разглядеть это в её всегда строгом и требовательном взоре.
Казалось, всё становилось на свои места, и в конечном счете мне можно было расслабиться. Наш брак длился до этого дня уже семь лет, поэтому мы произнесли клятвы вместе, это было закономерностью:
“Сердце и руку навеки отдав,
Счастливыми будем отныне всегда”
Я сочинила эту незатейливую рифму в девичьих мечтах давным-давно, а произнести их с чувством смогла лишь сегодня.
Стандартные фразы священника не ощущались клише по отношению к нам. И после завершения церемонии и нежного поцелуя Дамиана, я повернулась лицом к родным.
Я знала, что лишь в компании этих людей смогу вместе с любимым отпраздновать свадьбу моей мечты. Без толпы многочисленных родственников, друзей и коллег, без шумной вечеринки с кучей подарков и рекой алкоголя, без фотографов, ловящих каждое твое движение.
На самом деле, я мечтала о скромной свадьбе, о любви и теплом будущем, наполненном детским смехом. Благодаря Дамиану я вспомнила, о чем грезила в юности. Моя благодарность была неизмерима, и предназначалась она не одному лишь моему любимому мужу.

Предыдущая глава