Глава 19. Когда мне обещают, что все пройдет как по маслу, я вспоминаю Берлиоза.

Любить легко задумчивых и нежных,
И дурочку так просто соблазнить.
Легко любить спокойных и прилежных,
А как ещё их можно не любить?

Легко влюбиться в яркую пустышку,
Легко простить обиды заводной,
Легко утешить милую трусишку
И упиваться вечно похвалой.

Спокойно жить с покорной и беспечной,
Вот добрую найти — уже вопрос,
Её любовь-то будет долговечной,
Ты сам-то до такой уже дорос?

Непросто рядом жить со своенравной,
Не путать с дурой, что несёт пургу,
Непросто брак построить равноправный,
Когда ты равный только на бегу.

Певец, герой, простой умелец, воин…
Завоевать — не значит полюбить.
Ты думаешь, что Женщины достоин?
Её придётся в этом убедить.

Хель

Осознание случившегося било по вискам каждым тихим треском жадного костра, пожирающего тело бывшей учительницы.

Вот теперь я действительно чудовище.

Я сидела у огня, поджав под себя ноги, в одной мокрой майке Джейка и мысленно хоронила одну добрую девочку с мечтами стать первоклассным хирургом, которую встретил и полюбил Алексей в Ленинграде.

Вот теперь её точно нет.

Никогда, даже в самые тяжёлые моменты профессии, я не желала кому-либо смерти, не жалела, когда спасала чью-то жизнь.

Память первой жизни легко воскресила и Афганистан, и мрачные стены больниц военных городков, и даже некоторых шебутных пациентов с замашками новой аристократии того недолгого периода моей жизни, что Лёша служил в Ленинграде.

Помню даже случай, когда, уставшая от долгой и кропотливой операции, столкнулась нос к носу с заплаканной женщиной. Сколько их было, переживающих за свою кровиночку? Но мои успокаивающие слова о том, что операция её сына прошла успешно, ужасным образом преобразили незнакомку. Толкнув меня к стене и почти нависнув надо мной, она, сузив глаза, полные ненависти, прошептала:

— Ты не моего сына спасла, падла, а его убийцу, который в аду с тобой гореть будет! Мой сын сейчас в морге лежит холоднее камня!

Чувствовала ли я вину, когда безразлично отцепила от себя скрюченные пальцы и возразила, что свой долг врача я выполнила? Нет. Чувствовала ли я злость от её дальнейших обвинений и презрительного плевка, что осел на халате на прощание? В тот момент я слишком устала для такой сильной эмоции. Но на следующий день, нормально отдохнув, я позволила себе слабость, попросив коллегу вести того мальчика до самой выписки, и трусливо избегала любого напоминания о нём. Я боялась, что спасла человека, который станет причиной других смертей.

Я призналась в этой слабости лишь спустя несколько лет, когда увидела того парня, гуляющего, очевидно, с женой и сыном. Счастливого и здорового.

Такого не похожего на убийцу…

— Жемчужинка, очень невежливо заглядываться на молодого парня, когда идёшь под руку с мужем, признающимся тебе в любви.

Серые глаза Лёши смеялись, и в них не было ни капли ревности, которую пытался изобразить голос.

Я закатила глаза. Позёр…

— Это бывший пациент. Попал к нам года три назад в очень тяжёлом состоянии… Несколько ножевых…

— Это когда я был в Штатах? О, скажи честно, рубашку с него лично срезала? —

Мурлыкающие нотки в голосе мужа заставили меня вспыхнуть и коварно улыбнуться:

— Такие темы невежливо обсуждать с мужем, признающимся в любви…

Лёша расхохотался.

— А какие же вежливо?

— Он убийца.

Мой ответ упал тяжёлым камнем между нами. Из глаз мужа исчезло всякое веселье. В серых омутах тогда, перед моей исповедью, в далёком прошлом, на секунду мелькнул страх, причину которого я осознала только сейчас.

Я спасла Ареса. Я спасла его, зная, сколько жизней он заберёт в последствии. И сколько заберут ему подобные. И если раньше я гадала, как могла стать такой жестокой, как могла допустить эти убийства, то сейчас осознала: я уже стала такой.

Я без зазрения совести сдавала координаты забредших на эту территорию вампиров. Я играючи обрекла на смерть Лорана за единственный опасный шаг в мою сторону. Я спокойно повернулась спиной к духу Маиры, даже не пытаясь удержать её от мести, зная, что она когда-нибудь вернётся и снова будет идти по трупам. А сегодня я наслаждалась своим первым убийством. Я убила подружку Эдварда с таким удовольствием, которое никогда не смогу себе простить.

И неважно, что она пришла убить меня первой, неважно, что она была вампиром. В нашем с ней сражении выиграла я, проиграв себе прошлой.

— Ты какая-то хмурая, Беллс, меня это напрягает. — Джейк сидел рядом и, кажется, опасался, что я потеряла дар речи после обращения. — Не пойми неправильно, но то, что заставляет тебя хмуриться, обычно вызывает панический ужас у остальных.

В другой ситуации его комментарий вызвал бы у меня улыбку. Сейчас даже на пожатие плечами не хватало сил.

— Ты изменилась после посвящения в жрицы. Нет, мне старейшины рассказывали, что все всегда меняются, но почему-то я был уверен, что с тобой это правило даст сбой…

О да, я изменилась… Но хотя бы не так, как делали это раньше.

— Ты можешь объяснить мне, почему старшая всегда умирает, Беллс? Я знаю, что ты пока не планируешь заводить ребёнка, но я правда не хочу потерять тебя через лет двадцать или тридцать…

Его слова сейчас звучали как никогда серьёзно. Ответственность за племя и стаю заставили его повзрослеть. Он больше не казался мне ребёнком в теле двухметрового амбала.

Имела ли я право утаить от него информацию, которая касалась всего племени?

Вряд ли.

Подумав немного, я решила раскрыть карты:

— Это началось с первых полукровок, Джейк. Их мать имела опыт перерождения и когда поняла, что умирает, её дух вытеснил душу слабой новорождённой дочери, заняв это маленькое тело. Дидима, так звали женщину, перерождалась в новорождённых, пока не ушёл Куоттии, ваш вампир-основатель. Тогда эта ведьма поняла, что может занимать не новорождённое тело дочери, а уже юное, пропустив время слабого и опасного детства… — Я судорожно вздохнула, перед глазами всё ещё проносились картинки прошлого. — Дидима учила их использовать свой дар, а потом опаивала наркотиком и занимала их молодое тело… Непонимающие девочки занимали место матери, слишком поздно осознавая, что тело отравлено. Всегда было две чаши, Блэк… Одна из которых была ядовита насквозь. Когда очередь дошла до меня, я просто заметила скол на ближайшей ко мне и бездумно поменяла их местами, уверенная, что разницы в содержимом не будет… Я выпила яд, Джейк… А Маира наркотик… Я и подумать не могла, что умираю, пока не оказалась в её еле живом от старости теле. Это был какой-то кошмар, Джейк… Вот ты задыхаешься непонятно от чего, а вот моргнул и видишь собственное лицо чужими глазами. Оно двигается, улыбается без твоей воли, а твой мозг бомбардируют воспоминания о прошлых жизнях жриц — поколение за поколением. И осознание собственной ошибки. Маира тоже получила мои воспоминания, заняв моё тело, Джейк. Когда она поняла, что непривычная слабость и боль — результат её же яда, а не наркотика, она впала в ярость. Я так понимаю, сил вернуть прошлое тело у неё уже не оставалось, так что она приказала змее напасть на меня. Моя малышка укусила, впрыскивая яд.

Наши сердца с Маирой перестали биться почти одновременно.

Я молчала, переживая заново неприятные моменты. На лице Блэка читался ужас. Он прав. То, что вызывало страх у других, заставляло меня лишь поморщиться.

— Но ты выжила…

Хорошо, что я не сказала про сердце.

— Когда пациент хочет жить, врачи бессильны, — постаралась перевести всё в шутку я, не желая делиться с Джейкобом всеми секретами. — Возможно, зная о действии яда, Маира ушла за грань добровольно, я же слишком хотела вернуться обратно в своё тело, заставила работать на последнем издыхании сердце. Это тело благодаря вакцине обладает слишком крепким здоровьем, чтобы умереть от какого-то цветочка. Так что да, я выжила. Несколько часов чувствовала себя зомбаком, который сожрал чужие мозги и слишком много знает, но потом, пошатываясь, вышла из хижины ведьмы, объявив, что нужно устроить похороны.

На которые не пойду и под страхом смерти.



— Кажется, твой дар даёт сбой.

Не то чтобы я был не рад Элис и её помощи в деле поиска Виктории, но за эти дни мы увидели более тридцати вариантов её местонахождения, при этом я исключил малоопределяемые леса, которые в равной степени могли принадлежать Канаде, Ирландии, США, даже России… А иногда кочевница совсем странным образом пропадала на несколько часов из видений Элис. Сейчас мы поднимались в отель, где согласно недавнему видению останавливалась кочевница с каким-то смертным парнем, который больше походил на её ужин. Но ни горничные, ни метрдотель не помнили красивую рыжеволосую девушку, что мы искали. Конечно, они не хотели распространять личную информацию о постояльцах, но, остановись Виктория где-то рядом, её образ мелькнул бы в мыслях опрашиваемых.

Уверен, ей кто-то помогает путать следы.

— Она ведь думает, что убегает от Вольтури, плюс её дар скрываться от опасности довольно затрудняет наши поиски, — сердито выдохнула сестра — она и правда злилась, чувствуя себя беспомощной в периоды затишья. — Может быть, это тебе стоит перестать думать о её убийстве?

Я попытался заставить себя перестроить ход мыслей. Да, мне всего лишь нужно предупредить Викторию, что её встреча с кем-то из Вольтури может закончиться для неё плачевно. Джеймс даже на момент смерти сомневался в мисс Свон и её принадлежности к итальянской элите… Из видения Элис я знал, что Аро сохранил в секрете смертность Беллы. Это было щедрым авансом доверия для нашей семьи. Но я боялся, что приди кто-либо с доносом в Италию, или просто с громкими сомнениями относительно зарвавшейся «Беладонны» — и он первый возглавит карательный поход с целью обратить или убить ту, кто подарила ему малышку Елену.

Именно поэтому я считал, что Викторию следует убить. Пока она не примкнула к кому-то ещё, пока не рассказала о Белле…

— Прости, Элис, это сложно сделать.

— Ну, да… Ты же у нас самый умный, куда тебе самого себя перемудрить. — Голос сестры был полон яда. — Говоришь, видел Беллу с женихом до аварии? Правда он красавчик? А ведь это тот русский бандит, про которого я предупреждала тебя с самого начала… Ты тогда ещё у Денали прятался, помнишь? Стоит ли удивляться, что как только ты хлопнул клювом, Александр тут же скрасил её одиночество?

— Про голубоволосого чувственного грека ты меня тоже предупреждала тогда. Напомнить, как мы узнали, что он гей?

Это была слабая попытка защититься с моей стороны, признаю.

— Ты сейчас не показываешь и доли тех чувств, что испытываешь от осознания, что она променяла тебя на другого.

Моё лицо застыло. Проницательность Элис неприятно резанула по нервам.

Проходя мимо очередной открытой двери, где приводила в порядок постель уже немолодая леди в форме хранителей чистоты, я без особой надежды обратился:

— Прошу прощения, мэм. Я ищу свою подругу, мы должны были встретиться с ней в этом отеле на днях, но я попал в аварию. — Придуманную слезоточивую легенду я повторял уже с сотню раз, привлекая всё своё очарование и мастерство лжеца. — Она очень красивая. У неё густые, вьющиеся рыжие волосы, большие тёмные глаза и очень гладкая бледная кожа. Возможно, вы видели её?

По мере перечисления, я считывал мысли женщины в поисках знакомого образа. И едва не пошатнулся, когда увидел мельком что-то действительно похожее. Только не в этом отеле… Я запомнил обшарпанные стены здания заброшенного района гетто. А вот вместо спутника в воспоминании женщины была бессмертная спутница, чьи почти стёртые несовершенной человеческой памятью черты лица казались мне знакомыми.

Я почти не заметил, как моя собеседница произнесла дежурную фразу о том, что не имеет права разглашать информацию о посетителях. Элис извинилась и поспешно увела меня в сторону снятого нами номера.

— Ты что-то увидел?

— Да. Это место рядом с Сиэтлом, в двух часах езды отсюда. Женщина видела их в переулке, поздно возвращаясь домой.

Сестра кивнула, подумав, что я видел Викторию вместе с тем мужчиной, которого видела и она. Я не стал уточнять это, раздумывая, успела ли вампирша рассказать неизвестной что-либо о Белле. И как теперь найти другую, если мои опасения подтвердятся. Кого же она мне напоминала?

— Мне не нравится, что это на нашей территории. Я думала, мы достаточно напугали её в прошлый раз, чтобы она избегала появляться в штате.

— Лоран не мог рассказать ей, что мы уехали?

— Не знаю, мы не поддерживали связь с семьёй Тани в последнее время. — Элис обдумывала этот вариант, но на границе её сознания поблескивало что-то запретно-интересное, что она скрывала от меня последнее время, гоня мысли об этом прочь.

— И чем же вы занимались?

Этот вопрос был точным. Я понял, что, кроме общих фраз, Элис ничего не рассказывала о их жизни после отъезда из Форкса. А я не верил, что семья вернулась к прошлому, как оказалось после знакомства с Беллой, аскетичному существованию.

— Уж не спонсировали учительниц с замашками педофила.

За агрессивной язвительностью сестра безуспешно старалась скрыть волнение.

Я действительно дал денег Кларе, чтобы она смогла уехать из Форкса и устроиться на новом месте. Женщина была благодарна мне, смущалась, пыталась коснуться моей руки, думая о том, чего никогда не может быть. А я испытывал жгучий стыд. Я разрушил её жизнь походя. Бездумно. Из-за каких-то глупых мыслей недалёких подростков, которые заметили, что Белла совсем не ревнует меня. После слов Беллы о том, что я весь её, я чувствовал себя не мужчиной, а каким-то рабом, которому позволяли находиться рядом после того, как расчётливо приручили. Злость, гордость, уязвлённое самолюбие, наивное желание доказать обратное толкнули меня на безобидный спектакль. Я врал любимой, а получал доверие, хотя тогда мне казалось, что это то же циничное безразличие и отвратительный подход а-ля цель оправдывает средства. Я проявлял внешнюю симпатию к другой женщине, а Белла горячо целовала меня, а затем фыркала на предупреждения сплетницы Джессики о том, что наши отношения с мисс Кларксон заходят за рамки доступных. Когда я сократил время нашего общения и уже принял решение о разрыве, Белла поразила меня вновь. Её холодные слова о моральной расправе над женщиной, которую я подставил, вылили на меня ушат ледяной воды. Я становился таким же, как она, чудовищем. Мне казалось, что я принял единственно верное решение. Но, возвращаясь в памяти к тем дням, я всё отчетливей видел боль и обиду в её глазах. Мог ли я принять белое за чёрное? Мог ли неправильно понять её? Могла ли она в день, когда я разбил образцы и уничтожил технику в лаборатории, говорить от злости то, чего на самом деле не чувствовала?

Я наказал себя куда больше, чем Беллу. Из-за разрыва с ней моя семья страдает. Сейчас, анализируя её увлечённость экспериментами, я не мог не признать, что для безопасности Беллы от Вольтури они действительно должны были быть продолжены. Извлечение яйцеклеток казалось очередной перестраховкой этой девочки-канатоходца. Почему я так негативно относился к отдалению Беллы от прошлых друзей? Стоило лишь вспомнить, сколько неприятных минут мне доставил Бофорт Квон, чтобы начать желать запереть Беллу у себя в доме, что бы она там ни творила под моим присмотром. А то, с каким профессионализмом она резала крыс, разве не признак того, что она всю жизнь стремилась стать хирургом и помогать людям, как Карлайл?

Спустя эти долгие, мучительные месяцы я понял свои ошибки. Я вёл себя так, будто уже стал богом для Беллы… А стать им не успел.

За своими горькими мыслями я едва не пропустил новое видение Элис. Виктория с непроницаемым лицом вела чью-то машину, хотя возможные владельцы обескровленными трупами валялись на заднем сидении. Увидев промелькнувший дорожный знак, мы испугались одновременно.

— Это недалеко от Форкса!

— Элис, я попробую перехватить её, а ты должна убедиться в безопасности Беллы. Позвони Джасперу. Если Виктория охотится за Беллой, то её присутствие в Сиэтле отнюдь не из-за приятного климата. И она не одна. Та уборщица видела её с какой-то другой светловолосой вампиршей.

Мы разделились. Я немного медлил, надеясь на новую подсказку Элис, и двигался в пределах действия собственного дара, пока направление позволяло. Новое видение, в котором я различил знакомый хрупкий силуэт на краю обрыва, заставило меня сбиться с шага. Белла стояла на краю скалы с безразличным лицом. На мгновение я вспомнил Эсме, потерявшую своего ребёнка. Неужели, лишившись наработок и прошлой цели, Белла решилась на страшное? Нет, не может быть! А меж тем за её спиной появилась та, которую я наконец узнал в новом образе бессмертной. Клара… Её слова, угрозы… Я будто перенёсся в свой персональный ад. А потом Белла спрыгнула. Я видел, как Клара коснулась её горла, а затем видение прервалось. Паника Элис, отчаяние, боль… И непроглядная тьма там, где когда-то была жизнь моего маленького, горячо любимого, храброго канатоходца.



— Белла, зачем ты пошла на скалу?

Джейкоб не знал причин моей гонки за опасностями и, кажется, считал, что я сошла с ума после смерти Маиры.

— Помнишь того вампира, которого вы рвали возле дома Калленов? Я ещё забрала его голову…

— Такое забудешь! — фыркнул Волчонок. — Вся стая помнит, с какой надеждой смотрела на тебя та пиявка!

— Джейк, сколько раз тебе повторять: не пиявки, а вампиры.

— Да, зачем обижать пиявок, ими, вроде, даже лечат до сих пор… — Блэк сделал вид, что на секунду задумался, и громко хлопнул в ладоши. — Комары-переростки! Или лучше маскитосы блестявые?..

Я вздохнула. Иногда у Джейка свербят лямблии детства под копчиком.

— Итак, я не зря согласилась на раннее посвящение Маиры. Если честно, у меня просто не было выбора. На второй день пыток голодом Лоран рассказал всё, что знал о тех вампирах, которые забредали на нашу территорию. Их создала Виктория, вы видели её пару раз, но не могли поймать… Рыжая такая, помнишь? Вот Лоран был в их с Джеймсом шайке.

— Всегда поражался твоим связям в их кровожадном мире. Это тот Джеймс, кто украл меня тогда?

— Да. Виктория любила этого уже дохлого ищейку и считает меня виновной в его смерти. В принципе, она права. Хотя фактически его убили Каллены. Только вот Виктория слишком осторожная для того, чтобы убить меня открыто. Поэтому, если верить Лорану, она создаёт армию новорождённых в Сиэтле, теоретически — на моей территории. Фактически — на территории Калленов. Эти новообращённые вампиры невероятно сильны и почти неуправляемы. Их голод сносит им крышу. Отсюда и пропавшие без вести люди, всплывающие обескровленные тела, пожары… Наша проблема в том, что новорождённых вампиров сложнее всего убить, особенно, если кто-то их натаскивает. Во время войны Севера и Юга таким тренером-командиром был Джаспер. Создание подобных армий с точки зрения законов вампиров карается смертью создателя и всей армии. Вольтури просто неожиданно приходят и убивают тех, кто подверг опасности тайну их существования. Виктория собиралась послать Лорана рассказать мне о ситуации в Сиэтле, соврав о численности новорождённых в пять раз. Они должны были убить меня. Если бы у них не вышло, это бы сделали Вольтури, которые смогли бы найти единственного чудом выжившего вампира, который не помнит о перерождении, зато наслышан обо мне и кипит жаждой мести за товарищей. Лоран даже сказал, что этого фанатика зовут Райли… Кстати, каждый вампир из той армии теперь думает, что их создатель я. А ещё им скормили сказку о том, что лишь победивший и убивший меня избавится от голода. Хороший стимул начать тренировку, верно? Поэтому я решила, что сила и знания Маиры, которые она обещала передать мне после инициации, дадут мне шанс выжить. В принципе, они и правда помогли. Я поняла, что, соединив вакцину Карлайла с моими экспериментами над генетикой оборотней, я сама себя переиграла. Ваш ген долгое время может быть в спящем состоянии, но оборот и окончательная перестройка организма происходит из-за крупного естественного выброса адреналина. Жаль, что нельзя просто вколоть. Не смотри на меня так, да, я вштыривала себе три шприца, которые могли поднять даже труп, но ничего не вышло. Неприятно сознавать, но после последнего в сердце я успела пожалеть о том, что не была трусихой… Вызвать во мне что-то похожее на страх сдохнуть смогла только Клара… И то это был презрительный страх сдохнуть именно от её рук. С Кларой мне вообще несравненно повезло. Её не обучали бою, скорее науськивали против меня… И тут встаёт вопрос — кто… И кто её обратил…

— Стоп, какая ещё Клара? — прервал мои размышления вслух Джейк, который всё это время молча бледнел и хватался за голову, а потом сообразил: — А-а… Этот каменный шашлык, который ты погрызла? Пф! Не знал, что вы знакомы… Так вот почему я успел к разборкам. Вы решили побеседовать, прежде чем ты сказала свой первый гав.

Мой взгляд обещал Блэку, что если он продолжит в таком же духе, следующая фраза станет его предсмертным мявом.

Джейк предупреждению не внял:

— Тише-тише, девочка, я всё-таки твой альфа.

И сколько снисходительности было в этом самодовольном тоне…

— Как тебя приняла стая? Кстати, странно, что они до сих пор не тут. Кто-то из них уже должен был догадаться притащить тебе одежду.

Я замерла со стиснутой галькой в руке, которую мгновение назад уже хотела кинуть в лоб этому типу.

— Что ты имеешь в виду, спрашивая, как меня приняла стая? Ты же сам был у домика Маиры вместе со всеми. И при чём тут одежда?

Джейк смотрел на меня так же непонимающие, будто прикидывая, насколько удар о скалу повлиял на мою голову.

Я припомнила то, как ударила меня Клара, и даже проверила небольшую пульсирующую шишку в затылочной части, которая стала меньше за последние полчаса. Спина и рёбра тоже побаливали, но терпимо. Учитывая регенерацию, надеюсь, что уже вечером даже синяков не останется.

— У нас традиция, Белла… Когда в общем волчьем эфире появляется новичок, ему собирают одежду всей стаей. Обратный оборот многие не могут сделать и через день, даже под моим присмотром, но как только ты снова стала человеком, они должны были понять, что одежды у тебя нет, а мне делиться почти нечем…

Я вспомнила о том, как Маира боялась, что я стану оборотнем, именно из-за этой мысленной связи волков между собой. Даже случайный оборот в моём теле грозил Дидиме разоблачением, так как волки слышали все сиюминутные мысли друг друга в обличье зверя на любом расстоянии. Можно притвориться мной в доме Чарли, можно одурачить старейшин… Получив мои знания, можно было бы даже попытаться одурачить Аро, ведь его дар однозначно такой же, как у Каллена, и на меня вряд ли подействует… Но выдавать себя за меня в мыслях, которые все читает стая, почти нереально. А обращение могло случиться спонтанно… Я ведь уже запустила процесс.

— Джейк, я не слышала никого из стаи. И, подозреваю, дело не в том, что… — Я бросила взгляд на то, что осталось от костра, где успешно сгорели кусочки Клары. — Я была увлечена…

Джейк смотрел на меня несколько секунд строго, но постепенно эта строгость уступала место надежде, что я сейчас скажу, что это была шутка, а наше полуголое, босое уединение наконец прервёт радостный курьер доставки «волки против одежды».

— Оборачивайся, — наконец рыкнул этот альфа-самец, которого я помнила мелким гадёнышем, что лазил в моём доме за леденцами и умудрился грохнуть об пол перцовый баллончик, заревел от несладкой мести просроченного средства самозащиты и поднял на уши своего отца, который решил, что началось вторжение вампиров.

Усмехнулась воспоминаниям, опасно прищурилась тому нетерпению и недовольству в глазах друга от моей неторопливости, медленно встала, повернулась к океану передом, а к молодцу задом, скинула майку и запустила заранее ненавистный болезненный хруст в теле. Даже сквозь алую пелену адского жжения почувствовала зверский голод. Всё верно, телу требовалось топливо. Полцарства за поданный прямо сейчас горячий стейк прожарки медиум рейр. Нет, три стейка… Желательно в исполнении Эсме Каллен или, на крайний случай, Гордоном Рамзи.

Когда я повернула голову, злой Джейкоб уже стоял рядом в образе огромного рыжего волка. Его настроение неплохо выражала недовольная морда. Он был крупнее меня, так же, как и в человеческом виде. Я села и попыталась повилять хвостом, как примерная девочка. В эфире была по-прежнему ти-ши-на.

Джейк рыкнул.

Наверное, этот рык должен был содержать определённую лингвистическую ценность. Но я от неё была далека.

Подняла брови. Не знаю, как получилось, но я старалась. Попыталась пожать плечами, но это точно вышло позорно. Меня опять не поняли.

Вспомнив, как Джейкоб хаил комаров, начала подвывать ему сказку про Муху-Цокотуху по памяти. Сначала в оригинале, потом, решив, что Блэк по-волче-русски не шпрехает, начала выть на английском тот же репертуар. В глазах Джейка начала читаться паника. То ли от творчества Чуковского, то ли от моего таланта сказителя, то ли от порыкивающего тона паука, которого я сейчас артистично озвучивала, но бравый альфа квилетских волков начал от меня отступать. Смекнув, что скоро единственный почётный зритель рискнет скорее утопиться, чем дослушать эту милую детскую сказку, я дорыкала до кульминации и замолчала с гордым видом Шахерезады. Убедившись, что взятая мной пауза не быстротечна, Джейк выдохнул с немалым облегчением и начал обращаться в человека.

— Оборачивайся обратно, Беллс.

Эта фраза как-то мрачно и властно прозвучала.

Особенно от абсолютно голого парня. Прочувствовал природу мальчик. Как-то так не вовремя вспомнилось, сколько детей было у этой Шахерезады, пока у неё все сказки не кончились…

Нет, детьми не интересуюсь. Пошлые мысли, прочь.

Я помотала головой из стороны в сторону, всем видом показывая, что как-то зябко мне в одной его тонкой майке, лучше в этой прекрасной шубке посижу, чтоб не надуло.

С какой-то долей доброй ностальгии я вспомнила огромный белоснежный подарок Лёши, от вида качества меха которого завистливо крошили зубами даже жёны генералов на зимних офицерских балах. Где и как он достал такую шубу в условиях советской действительности, было, наверное, загадкой даже для самих песцов.

Оценив белый мех теперь уже родной шкуры, мысленно хмыкнула. Значит, ржал надо мной так, подлец. Ничего, в этой жизни ему припомню, сочтёмся… Ой, отблагодарю ж…

— Это приказ альфы, Белла! Сейчас же стань человеком!

Я посмотрела на Джейка, на свою беленькую лапку и неимоверным усилием воли выдвинула из правой передней конечности относительно средний коготь в знакомом каждому американцу жесте.

У Блэка дёрнулся глаз.

Кажется, я сама себе стая и альфа.

Ну и чудненько. Меньше знают, крепче спят. Не только у Маиры есть секреты.



Я не знаю, как я добрёл до какого-то полуразрушенного заброшенного дома. Я качался, как пьяный, не понимая, ни где я, ни как сюда попал, сколько времени прошло с тех пор, как я смог подняться после бесполезного болезненного беззвучного воя…

Клара убила Беллу.

Эти слова всё ещё взрывались во мне, разметав на мелкие ошмётки сознание.

Из-за меня. Белла. Убита.

Не нашла новую любовь. Не живёт в своё удовольствие. Не вышла замуж.

Умерла.

Моя Белла. Мой беспечный ангел. Моя маленькая капризная, отважная девочка.

Душа моя.

Моё каменное тело застыло, а мозг с безжалостной точностью повторял наш последний разговор. Белла умерла, уверенная в том, что я предал её ради Клары.

Я покачнулся.

Белла… Мой храбрый канатоходец… Я не смог тебя спасти…

Пока я преследовал Викторию, смерть пришла за тобой, откуда я и предположить не мог.

Клара… Будь ты проклята!

Пальцы сжались, мечтая свернуть шею той твари, что убила мою любовь. Найти, уничтожить, разорвать голыми руками… Кулак врезался в хлипкую стену, разбивая на сотни осколков старое зеркало.

Меня трясло от ненависти. От боли. От бессилия. И понимания: вот эта кричащая, выворачивающая каждую клеточку чёрная дыра внутри не затянется. Не станет меньше. Она лишь с каждым мгновением становилась тяжелее от сочащейся из невидимых ран яда.

Растоптанная надежда на то, что Элис решила так безжалостно встряхнуть меня, растаяла. Такое не сыграть.

Белла умерла. Её убили. Свернули шею.

Эти картинки выжглись в моей голове раскалённым железом, наполняя её ещё более страшными образами.

Убита.

Упав на колени, я с ненавистью смотрел на осколки зеркала.

В мозаике раскошенного пыльного отражения я увидел истинного монстра и убийцу. Он смотрел на меня с перекошенным от боли лицом, будто каждый осколок чёртова зеркала врезался в распахнутое сердце.

Я был отвратителен. Бледный, грязный, а тёмные круги под чёрными глазами горели, будто угли перед вратами в ад.

Я думал, что мой личный ад начался с того испуганного крика Беллы в лаборатории… С ссоры и пустых, да, пустых обид, ничтожность которых теперь ясна мне как никогда. С моей первой лжи во спасение собственного эго.

С её отъезда в Нью-Йорк… Господи… Дурак… Она же бежала от тебя… Чудовища… Истинного чудовища.

Сумасшедший.

Что ты творил, кого хотел наказать, что доказывал? Ты сам растоптал её там, на лесной опушке. Ты сам уничтожил всё то светлое, что было между вами, обратив это в яростную ненависть с её стороны.

— Прости меня… Любимая, умоляю, прости… — беззвучно шептали мои губы эту бесполезную сейчас молитву, пока безжалостная память не ответила голосом Беллы:

«Никогда».

Жгучий стыд ударил под дых. Я помнил её — такую же съёженную от боли, на коленях посреди холодного, безмолвного леса. Помнил, как её тонкие белые пальцы отчаянно царапали землю. Помнил, как она в бессилии выла раненым зверем, который понимал — он на грани смерти.

Почему я не остановился? Как я мог причинить ей такую боль, думая, что поступал из благих побуждений? Спасал от своей сущности и тайн вампиризма… Разве могла она забыть подобное предательство?

«Никогда».

Что может быть хуже этого слова?

Я был готов сказать ей тысячу слов любви, умоляя о прощении, исполнить всё, чего бы она ни пожелала, совершить любые подвиги, лишь бы она позволила мне быть рядом, доказывая свою преданность, охраняя её от невзгод, проблем, опасности.

Однако я понял это слишком поздно.

Пожалуй, слово «поздно» куда хуже, чем «никогда». Поздно — это что-то за гранью отчаянного разочарования от упущенных возможностей. Это счастье, через которое я переступил, разбив, наивно полагая, что время склеит.



Когда к нам с одеждой спустились Сэм и Эмбри, напряжение уже отпустило Блэка. Так как я всё ещё была волком, он рассуждал вслух о причинах такой аномалии, не светя при этом своими причинда… причинными местами.

В силу моей воли он не верил. То, что я при первом же обороте порвала новорождённую вампиршу, он тоже в расчёт не брал, почему-то даже не допуская мысли, что я могу рискнуть оттаскать его за шкирку при всей стае, презрев его преимущество в росте и весе. В принципе, он оставил всего две версии: я косорукий сумасшедший учёный, который может сделать жалкое подобие, но никак не безупречный могучий оригинал, либо я просто слишком много намешала пиявок-кровососов в их безупречную генетику, лишив себя тем самым великой пользы братства.

Сомнительное удовольствие — мысленно оповещать с десяток парней о том, над каким кустиком я подняла лапу с примечательной целью.

В конце его монолога я поняла: он пытался сделать так, чтобы я обернулась в человека и высказала свою версию, я же пыталась не расстраиваться из-за того, что план с быстрым реагированием стаи полетел к чёрту. Значит, телефонная связь. Старомодно, но проверено.

Сэм не стал меня подкалывать, лишь молча передал вещи Эмили, а вот Эмбри было очень интересно, что за длинное, ритмичное заклинание произносила в волчьем виде их новоявленная ведунья.

— Предсказание это. Скажу кратко, если Джейк попытается украсть себе невесту, его за это убьёт кровосос. — Моему зловещему тону позавидовала бы Малифисента. Интересно, это злая фея понимала, что своими неосторожными словами обрекала на текстильный кризис целую страну? Надеюсь, я не толкнула Блэка на путь безбрачия своей шуткой?

Кажется, в неё поверили все, кроме самого Джейка. Ну как же, первый парень на деревне. Скорее его попытаются украсть.

Я же пошутила и забыла, тем более, меня ждал прекрасный обед, перетекший в ужин, от несравненной жены Сэма. Мы с горе-альфой проглотили шесть порций на двоих и даже не икнули.

Заморили червячка.

Поблагодарив за одежду, еду и гостеприимство я поспешила домой, помня, что поздно вечером с похорон и посиделок у костра вернётся Чарли, перед которым лучше не светить чужими майками и штанами, дабы избежать ненужных вопросов.

Джейкоб взялся меня подвезти. Моя машина после адреналиновых выкрутасов осталась в его гараже. Блэк обещал, что оторвёт мне руки и ноги за такое издевательство над «Астон Мартином». Так как я была всё ещё при своих конечностях, было понятно, что и внутренне покалечила машину я не сильно, внешне же так вообще ни одной царапины… Тем не менее ездить на ней в ближайшее время было нельзя.

Так что возвращались мы на пикапе, который взяли с пасеки. Мать Банни давно купила себе добрый фордик, в который без проблем могла поместиться с детьми и покупками. Я уступила место водителя Джейку, так как у того отношения с пикапом были куда теплее, а сама в это время напряжённо думала о том, каким образом Каллены проморгали Клару.

Даже если мисс Кларксон обратил Эдвард, телепат и предсказательница не могли оставить её без присмотра. В случае, если этот парень ушёл вместе со своей «идеальной» леди из семьи, (в чём я сомневалась, так как в случае непринятия Калленами сердечного выбора Эдварда, они бы просто не уехали из Форкса) ответственный Карлайл помог бы новообращённой Кларе принять диету. Следовательно, варианта два. Либо они не в курсе, что Клару обратили, либо они настолько в шоке от поведения этих Бонни и Клайда на территории Южной Америки, что…

Стоп! А с чего я решила, что этот чистюля хотел отравить меня или Алекса? Бутылку пилоту дала Клара. Она хотела отравить меня. За что? Ну, наверное, за всё хорошее и светлое. А может, за то, что с обращением и появившейся жаждой убийства её нежный образ в глазах телепата чуток треснул по швам, и в отношениях появился холодок. Понимаю… А тут я такая счастливая, отдохнувшая глыкала ром и зажигательно танцевала с русским красавчиком в бразильском баре…

Если припомнить тот вечер до аварии и несколько тем откровенных разговоров с Грановским, принимая за теоретически возможное присутствие Каллена в телепатической близости и зная его любовь сунуть нос не в своё дело из рыцарского любопытства, легко представить дальнейшую рефлексию в его исполнении на тему: а тому ли я дала…

И реакцию красотки Клары на эти размышлизмы, которую, к сожалению, прочувствовал на себе пилот. Что дальше? Ссора, битьё посуды, страсть или разрыв? Если об аварии узнала Элис и рассказала домашним, скорее последнее. Если мне эта семья не простила препарирование крыс, то Кларе вряд ли простит клофелинское крысятничество. Допустим, произошёл бы разрыв. Тогда понятен вопрос Клары относительно Эдварда и его расстройства от известий о моей кончине.

Да, есть недалёкие дамы, которые свято считают, что в их настоящих отношениях единственным грязным пятном на белоснежной наволочке святых и благословлённых небом чувств является бывшая девушка парня. Которая в гробу и белых тапках видала этих голубков и надеется, что тот раз был первым и последним.

С Кларой всё понятно. С Карлайлом, который подсуетился с вакциной, тоже. Теперь вопрос на миллион… Где Эдвард, и когда он прибежит откручивать мне голову за свою красноглазку?

Стоило нам подъехать к дому шерифа Свона, как мой уже давно не маленький щенок Балто, который до сих пор отзывался на «Бо», дал мне подсказку. Он вилял хвостом и не шёл встречать меня, а, поскуливая, скрёбся в закрытую дверь дома. В окнах свет не горел. Машины отца тоже не было видно.

А едва я открыла дверь, как на меня буквально обрушился сладкий запах.

Джейкоб тоже мгновенно подобрался.

— Скорее всего, это кто-то из Калленов.

— Я пойду первым. У тебя очень медленное обращение, — сказали мы одновременно.

Я поморщилась от его лишней сейчас инициативы, но в это время в окне кухни мелькнул хрупкий силуэт. Знакомый до боли.

Темнота и расстояние не стали особой преградой, я узнала гостью.

— Миссис Элис Мери Брендон Каллен, — пропела я почти неслышно, отходя от пикапа. — Вы подозреваетесь в проникновении в дом шерифа… Выходите медленно, с распахнутыми для объятий руками.

Элис прослушала про медленно, но не про объятья:

— Белла, неужели ты жива?! — без слёз почти рыдала предсказательница, пока я думала о том, что в тех условиях, в которых она меня оставила, такое удивление, в принципе, не лишнее.

Я тепло обняла несостоявшуюся золовку в ответ, стараясь не чихнуть. Сто роз мне в нос… Элис пахла странно. Не сказать, что противно-сладко, но и не как раньше — приятно.

— Ты стала пахнуть иначе, — недоумение Элис на том, что я жива и здорова, не заканчивались.

— Последствия вакцины.

— И дружбы с волками, — прошипела Каллен, пронзая Блэка недобрым взглядом.

Джейк только презрительно фыркнул.

— Волки — верные и благородные животные. Вспомни Киплинга, как стая приютила одного маленького слабого лягушонка.

Намёк был прозрачным.

Элис отвела взгляд, руки её опустились, и она отступила на шаг.

— Мы с Карлайлом были против отъезда. А Эдвард поступил подло. Прости, я не смогла его остановить. Знаешь, семья очень скучает по тебе…

Моя заглушённая обида медленно испарялась от этих слов, сказанных таким искренним тоном.

— Семья знает, что Клара вампир?

Мне стоило аккуратно расспросить Элис, чтобы узнать последствия своего первого осознанного убийства. И вообще, может, она не из-за Клары приехала, а из-за моих выкрутасов с адреналином. Могу же я надеяться.

— Нет, только я. Они и слышать бы про неё не хотели… Я не понимаю, о чём Эдвард думал, затевая все это.

— Значит, блудный сын снова покинул семью…

Я пригласила Джейкоба и Элис в дом. Рядом друг с другом их потряхивало, так что я попросила Блэка сообразить нам бутерброды, а неожиданную гостью усадила на диван в гостиной, не решаясь задавать ей прямые вопросы, чтобы не выдать себя.

Итак, мои теории подтверждались. Каллены решили, что мальчику надо переболеть, и дали ему шанс обжечься. Клара уговорила его на обращение. Учитывая разницу в их внешнем возрасте, не удивительно. Как женщина даже где-то понимаю. Жаркий отдых и медовый месяц двух довольных друг другом вампиров споткнулся где-то в Бразилии. Если честно, то сейчас я даже припоминала, что там где-то поблизости есть маленький необитаемый остров Эсме, который Карлайл подарил любимой супруге на очередную годовщину. Именно там останавливались влюблённые семьи Каллена, чтобы почувствовать себя в уединении. Вот умеет доктор Каллен делать подарки, всё-таки… Английская прижимистость у него напрочь отсутствовала…

Господи, о чём я думаю, меня в Италии муж ждёт… Чёртовы гормоны, после обращения стало только хуже.

— Белла, почему я не могу увидеть твоего будущего?

От строгого тона Элис я, всё ещё немного злая на себя, ответила язвительно:

— Возможно, оно не входит в круг твоих интересов?

Предсказательница вздрогнула, как от удара. Но если честно, я не испытала стыда. С тех пор, как они уехали, раздавленная их предательством и крушением прошлых надежд, я противостояла нападкам детей в школе, вынужденная опровергать слухи о том, что Каллен уехал с учительницей, чуть не выскочила замуж за Грановского, дразнила Викторию средь бела дня, едва не погибла в авиакатастрофе, утонула, сдохла и воскресла, чуть не сгинула в диких джунглях, почти стала обедом вампирши-амазонки, пережила гнев деда и отговорила его от убийства охранника Мони, узнала о существовании оборотней и смогла подружиться с ними, участвовала в отлове новообращённых вампиров, которые, теперь я знала наверняка, приходили сюда по мою душу, жила и работала с сотней ядовитых змей в доме Калленов, принимала там в гостях прихвостня Виктории, пытала его оторванную голову два дня, испытала на себе вакцину вампиризма, обменялась ненадолго телами с Маирой, опять умерла, воскресла, вколола себе слоновую дозу адреналина, нагрубила Полу, который едва не откусил мне голову, гоняла на «Астон Мартине», на мотоцикле Джейка, схрумкала Клару…

Я чуть не пустила слезу от нежных воспоминаний о том, как круто я провела всё это время без них… Но если Элис действительно не плевать на меня, её приезд только сегодня выглядил странно. Типа до этого было всё нормально? Ничего подозрительного…

— После того, как ты прыгнула с обрыва, я больше не смогла увидеть ни одного видения о тебе, сколько ни пыталась, Белла. Так может быть только с человеком, который мёртв. Я… Не знаю, на что надеялась, приезжая…

— А Клару ты тоже видела?

Так-так, моё обращение в волка отрезало меня от видений Элис. Интересно, ещё одна ступень защиты оборотней от вампиров?

— Да, видела… Честно говоря, это было чудовищно — весь ваш диалог… Я очень сильно пожалела, что перестала следить за ней, когда Эдвард оставил ей крупную сумму и уехал из Сиэтла.

— Что?! Но в Сиэтле Виктория готовит армию бессмертных по мою душу, это вы тоже упустили из внимания?

Глаза Элис стали просто огромными. Она погрузилась в себя. Я даже помахала рукой у неё перед лицом, но это не помогло. Красноречивую тишину прервала телефонная трель из кухни. За приготовлением закусок Джейк почувствовал себя в гостях как дома и снял трубку раньше, чем я попросила его это сделать.

— Дом шерифа Свон.

Серьёзный голос Блэка не мог принадлежать подростку. К сожалению, я не слышала, кто звонил, довольствуясь лишь ответами Джейка.

— Чарли сейчас на похоронах…

Возможно, кто-то с участка… Надеюсь, ничего не случилось.

— Рано? — В голосе Джейкоба слышались неподдельное удивление. — Мы ведь не возили её в морг. Всё это время она была на солнце… То, что от неё теперь осталось, хоронят в закрытом гробу.

Джейкоб был прав. Без обработки и в неправильных условиях хранения за эти три дня тело начало… попахивать. Но говорить о Маире в подобном тоне было всё же довольно резко. Хотя если бы её ногу с укусом змеи увидел кто-то с медицинским образованием, у меня могли возникнуть проблемы.

— Алло? Ба, трубку бросил… Откуда он вообще знал Маиру? Он точно не из наших…

— Кто это был, Джейк? Почему ты никогда не спрашиваешь, кто звонит? Ну ладно у себя в доме, но сейчас звонили моему отцу… А вдруг это было бы важно?

Пока я распекала Волчонка, Элис вздрогнула и, схватив сотовый, начала набирать чей-то номер. Чуткий слух позволил мне услышать нежный голос на том конце, который сочувствовал тому, что вызываемый абонент не абонент. Кому Элис набирала?

— Белла… Эдвард…

На имени парня моё сердце вздрогнуло.

Я не знала, что мне грозит за смерть Клары. Элис всё поняла? Неужели предсказательница увидела, как телепат приезжает мстить? Чёрт, если он объединится с Викторией, я просто не вывезу… И он же знает, что я никакая не Вольтури, даже не вампир… Кобзда мне… Кажется, пора тикать в Италию, муж в обиду не даст точно.

— Это он звонил. Эдвард решил, что ты умерла, и теперь едет в Италию.

А, понятно. Какое облегчение!

Он не верит в то, что я убила Клару. Он верит в мою смерть. Как слова про закрытый гроб-то совпали… Но Клара пропала. А кто мог способствовать исчезновению Клары в Сиэтле, если она не оставила на холодильнике записки «Ушла убивать Беллу, вернусь к ужину»? Правильно, Виктория и её шайка. Телепат мог поймать одного из новообращённых поблизости от их нового милого гнёздышка. Кто может справиться с такой армией на территории Калленов? Вольтури! Молодец, даже семью не впутывает мальчик. Правда, ему придётся взять на себя ответственность за то, что они оставили знающую о вампирах меня без присмотра и развели такой бардак в Сиэтле… Но Аро не захочет его убивать, дар читать мысли на расстоянии слишком привлекателен. Он предложит ему отработать натурой… Разберётся с армией Виктории… Может быть, даже лично приедет…

— Это замечательная новость! — не скрывая своего ликования, улыбнулась я Элис.

Но почему-то не нашла в ней отклика.

— Я понимаю, что ты сейчас его ненавидишь из-за Клары… Он собирается просить Вольтури убить его. Он даже в самых кошмарный мыслях не мог подумать, что тебя убьёт Клара.

Ах вот как… Клара внезапно стала чудовищем, которое и спасать не надо. Всего-то стоило девочке прикончить другого уже обречённого монстра в моём лице.

Хотя стоит ли удивляться?

Эдвард всегда был странным моралистом.

— Теперь он считает, что позор моей загубленной жизни смоет лишь его добровольная смерть? — уточнила я, кляня этого мазохиста-извращенца.

Элис кивнула:

— Боюсь, Эсме не переживёт… Пожалуйста, Белла… Ради неё и Карлайла, съезди со мной в Италию… Я знаю, что это опасно, но не могу тебя не попросить… Возможно, мы успеем спасти его от ошибки… Если я поеду одна, он может просто не поверить мне, зная, что я хочу его отговорить.

Решение после волшебного имени Карлайл я приняла быстро:

— Хорошо, я поеду. Мне всё равно нужно предоставить отчёт о работе Аро. Да и, надеюсь, я смогу рассчитывать на то, что ваша семья вернётся в Форкс, чтобы помочь с Викторией.

Игнорируя поток благодарностей и заверений Элис, я посмотрела на замершего в проходе хмурого Джейкоба:

— Будет лучше, если Вольтури узнают о положении вещей от меня, Джейк. Тогда есть шанс, что они не тронут племя, которое знает о вампирах слишком много.

Волк фыркнул. Сколько бы я ни рассказывала ему о итальянском клане, он не считал Вольтури опасными.

Я решила, что скажу Чарли, что уехала к Робу.

— Дедулечка, пожалуйста, прикрой меня перед Чарли, если он позвонит. Скажи ему, что я с тобой в Нью-Йорке! А лучше, что мы срочно уехали на встречу или подобное! Это важно!

Элис испуганно пыталась рассмотреть будущее, пока я, не глядя, скидывала документы и деньги в сумку, на ходу стаскивая с себя майку.

— С кем и куда ты отправляешься на самом деле? Помощь нужна? Защита? Деньги? В принципе, я могу через шесть часов организовать тебе двух вооружённых парней покрепче. Есть у меня связи в Сиэтле… Итак, куда и с кем ты едешь?

— С Элис Каллен. Сестрой Эдварда…

— Что?..

Голос в трубке был страшным. Я как-то разом вспомнила нашу прогулку по парку и мою исповедь…

— С Элис Каллен. Я не могу сказать, куда именно мы летим, но это в Европе…

— Её брат едет с вами?

Голос деда излучал арктический холод.

— Нет.

— Это опасно?

— Нет, — уверенно соврала я.

— К чему эта срочность?

— Эдвард может натворить дел.

А я по гроб жизни обязана Карлайлу…

— Пусть.

— Мне жалко Эсме и доктора…

— Плохо воспитали сына — пусть сами расхлёбывают, — огрызнулся Роб, но затем сдался: — К чёрту, ты всё равно полетишь?

— Да.

— Будь на связи. Если что — звони.

— Конечно.

Я сбросила вызов и оставила записку Чарли. Посмотрела в зеркало и достала новое белое платье, которое ждало своего часа.

Италия меня ждёт…



Сейчас мне всё было безразлично. Слова Аро, отказ владык в просьбе убить меня, попытки навязчивого разговора стражей Вольтури.

Я хотел смерти.

Я мучительно желал её прощения.

Я уже решил, как заставлю Владык лишить меня жизни.

Возможно, перед смертью ко мне явится её светлый образ? И я успею сказать Белле, как люблю её.

Когда-то я решил, что смогу разгадать её тайну. Её молчаливые мысли привлекали своим немым очарованием среди гомона ненужных криков тех, кого никогда не касалось моё любопытство. Я смотрел на её алебастровую кожу с синими ручейками вен, и мне страшно было коснуться этой безмятежной хрупкости. Одухотворённость в каждой черте лица, харизма в каждом движении. А когда она говорила, я трепетал. Этот голос вдохновлял меня больше, чем все великие композиторы мира со своими шедеврами. Я вслушивался в каждую ноту, в каждый звук.

Я вкушал её личность, наблюдая издали, собирал жалкие осколки на мгновение приоткрытого, но она оставалась молчаливой загадкой, словно с рождения носила маску моретта, и та срослась с ней.

Я рискнул. Стать ближе к своему искушению и не поддаться ему — вот, что стало смыслом моего существования. Я ходил по лезвию, но не сдался.

Она стала моей, открывая день за днём новые черты противоречивой натуры. Белла любила полевые цветы, умилялась бабочкам, подобная им — лёгкая, нежная, хрупкая. Сострадающая, чувствительная, добрая… Она могла легко сыграть в беспечность, но в то же время более расчётливой женщины я не встречал. Ироничная. Сильная и целеустремлённая до фанатизма. Где-то безжалостная в своей искренности. Непокорная и гордая.

Меня шатало из крайности в крайность. Я презирал и возносил. Обожал и ненавидел. Восхищался и боялся.

Она была моим помешательством. Ангелом или дьяволом, что легко читал мою грешную душу, как открытую книгу.

Сколько последних было прочитано совместно? Сколько просто обсудили, делясь впечатлением? Почему-то сейчас особенно болезненно вспоминался не то спор, не то маленькая исповедь о романе «Джейн Эйр»…

— Ненавижу Эдварда Рочестера, — презрительно фыркнула моя энигма. — Самый жалкий главный герой английской классики. Грубый, лицемерный эгоист, образ которого для меня не спас даже Далтон.

— Не будь так категорична… — попытался я встать на защиту тёзки. — Он не ангел, но в конце его боль и раскаяние искупили вынужденный обман.

— Вынужденный обман? Он жил вдовцом при живой жене, почти заживо похоронив её. Не он ли стал причиной безумия собственной жены? Вспомни, да в той обстановке даже у меня крыша бы потекла… Не он ли едва не обрёк набожную малышку Джейн на грех, а их возможных детей на презрение чванливого английского общества, которым неизменно награждали бастардов? О, уверена, Джейн подобная жизнь тоже свела бы в могилу.

— Ты перечитала Джин Рис, — улыбнулся я, обнимая мятежную девушку за напряжённые плечи.

— Пусть так, — выдохнула она, приникая к моей груди тёплой щекой, и потёрлась нежным котёнком. — Но разве не берёт мужчина ответственность, называя женщину своей? Он клялся быть с ней в горе и радости, болезни и здравии. Подари он ей любовь, окружи заботой и вниманием, разве сошла бы она с ума? Разве захотела бы жестокости, видя рядом с собой нежность и понимание? Все эти поджоги… Эта женщина лишь выпускала то, что было в её душе. Она заживо сгорала в его недоверии, разочаровании, страхах, ненависти, презрении…

— Но она была сумасшедшей.

— Ой, для меня Ротчестер тоже буйнопомешанный. Однако он почему-то романтичный герой готического романа, от которого пищат молодые дурочки, а она злодейка-поджигательница, занявшая «законное» место невинной Джейн. Неизвестно, что он сделал с бедняжкой после расстроенной свадьбы.

Я молчал. Мне было что возразить, конечно, но меня занимал не роман. Я задумчиво перебирал каштановые пряди, гадая, почему Белла воспринимает это произведение так остро. Её переживание за несчастную женщину, ставшую заложницей обстоятельств, были искренними.

— Мы оба знаем, Эдвард, если курице долго говорить, что она утка, в конце концов она крякнет.

Теперь мне кажется, она уже тогда предвидела…

Чувствовала, как моё неприятие тёмной стороны её натуры в итоге погубит нас.

Мой эгоизм, лицемерие, трусость, безответственность сломали её в самой жёсткой форме.

Это не Клара убила Беллу.

Первым её убил я.

Бой старинных часов возвестил о моём скором конце. Я сделал шаг к своему освобождению.



Сотни наивных людей в алых плащах заполонили главную площадь Вольтеры в день Святого Марка. Я сглотнул яд и поморщился от неизбежного пламени в горле. Скорей бы вернулась Хайди с новой группой туристов…

Феликс, как и я, прислонился к стене, прячась в тени домов недалеко от башни с часами. Именно возле неё мой дар нашёл Эдварда Каллена. Аро приказал сегодня проследить за этим телепатом, недавно пришедшим на аудиенцию в поисках смерти.

И «предотвратить возможный ущерб». Фраза вполне обтекаема…

Однако Феликс понял её слишком буквально:

— Этот дурак собрался начать резню прямо в день праздника? Он реально думает, что мы ему это позволим?

Я сомневался, что любимый сын Карлайла сподобится на убийство ни в чём не повинных людей даже мысленно, скорее сделает вид. От этого мальчика веяло шекспировской трагедией. Сломленный, потерянный, раскаявшийся, непонятый. Даже акт самоубийства такие, как он, обличают в драматическую сцену борьбы прекрасного со злом под тяжким грузом неизбежных событий.

— Убьём сейчас, Дэм?

Феликсу чужды мои где-то поэтичные рассуждения о некоторой театральности Каллена, он был практиком и верным, пусть и топорным, исполнителем воли владык.

— Феликс, что сказал Аро?

— Предотвратить возможный ущерб, — без запинки ответил приятель.

Садись, пять… лет строгого режима.

— А что он сказал до этого?

На лице здоровяка промелькнуло несколько смущённое выражение. Да, ровно до этой фразы Аро попросил Джейн задержаться, а нас отпустил лёгким движением руки. И, наверное, ни для кого, кроме Сульпиции, не было тайной, что происходило после такой просьбы её венценосного супруга.

Вздохнув и сжалившись над здоровяком, я решил намекнуть, но с первых слов понял, лучше разжевать:

— Аро не зря лично отказал в смерти Эдварду, назвав это расточительством. Думаю, нам следует скрутить его до того, как он решит преступить закон. Не знаю план Владыки, но если с его помощью Марк пережил смерть Дидимы, то, верю, и Каллен сможет. В конце концов, эта его Белла была простой человечкой.

Мои последние слова — скрытая шпилька. Я видел, как Феликс иногда флиртовал с нашей секретаршей Бьянкой.

— Да, ты прав, я слышал, этот Каллен сам от неё уехал… — Феликс даже не провёл аналогии с собой, из-за чего я мысленно закатил глаза. — Люди такие хрупкие. Почему понравившуюся девушку нельзя было просто обратить?

Это был риторический вопрос. У всех смертных, знакомых с нашим миром, есть всего два пути: смерть или бессмертие. Жизни не дано.

Ниточка поиска, привязанная к Эдварду, дёрнулась. Его фигура, скрытая от нас зданием, пришла в движение с первым громким звоном главных часов площади.

Полдень.

Мои брови поползли вверх от пронзившей мозг догадки. Этот американский шут серьёзно?.. Тут тысячи людей! Ослепительное солнце! А он решил показать себя?! Лучше бы он вечером выпил какого-нибудь пьянчугу в баре!

И в тот момент, когда я был готов быстро посвятить Феликса, что до показательного преступления-выступления сына Карлайла осталось секунд девять, над моей головой почти бесшумно, но слишком стремительно для простого человека, промелькнула белая тень… Брюнетка в белом платье легко перепрыгнула метров пять по крыше, застыла на краю возле площади, но, оценив количество людей внизу, свернула в нашу сторону. Я оттолкнул замершего Феликса в тень. Не заметив нас, девушка бесстрашно спрыгнула в пустой тёмный переулок, а затем быстро, не дав мне и шанса остановить её, вышла на солнце, что никак не отразилось на незнакомке! Солнечные лучи спокойно касались бледноватой кожи лица, шеи, открытых плеч и рук, не выдавая свою владелицу, поспешно приближавшуюся на последних секундах звона часов к открытой двери, где пока ещё в тени показался полуголый Эдвард Каллен.

Последний шаг, что отделял парня от света и смерти за нарушение закона, ему не позволила сделать всё та же странная девочка, буквально впечатываясь на скорости в тело самоубийцы и заставляя его распахнуть глаза. Мужские руки обхватили девушку в белом платье, предотвращая возможное падение. Эдвард потрясённо пошатнулся назад, отходя в безопасную тень и замирая там на несколько долгих мгновений. На изнемождённом лице вампира медленно отражалась странная смесь ликования и страдания. Но он определённо был знаком с этой странной девушкой.

Да Каллен смотрел на неё, будто прозревший слепец на радугу!

— Белла…

Услышав имя, я подался вперёд.

Вот это номер…

Феликс рядом со мной потрясённо крякнул.

А Эдвард тем временем бережно трогал неподвижную, будто статуя, девушку, желая убедиться, что это не фантом, не химера, не бред его воображения.

Его губы дрожали.

Обхватив ладонями её лицо, он, не мигая, любовался им, как прекраснейшим произведением искусства.

— «Конец хоть высосал, как мёд, твоё дыханье, не справился с твоею красотой…»

Его мягкий бредовый шёпот я едва различил из-за гула толпы.

Зато ответ его «Джульетты» прозвучал куда чётче и звонче.

— Грабли свои от меня убрал, упырь малахольный!

Белла

Эдвард смотрел на меня, будто не было тех слов на поляне, не было его предательства, не было тех месяцев, где я постоянно находилась в опасности. Но я все помнила.

Оттолкнув его подальше в тень, так как на его голый торс уже начали заинтересованно посматривать итальянские горожанки, я аккуратно прикрыла двери.

— Каллен, ты точно припадочный… Ты лучше разберись в своих загонах, чтобы семью под монастырь не подводить. Ты вообще думал, как твой фортель отразится на Эсме и Карлайле? В самый разгар праздника в честь одного из Вольтури ты решил прилюдно суициднуться от мук совести? Так вот не дождёшься, я жива, хоть и не твоими молитвами.

Мою разгромную речь и потрясенное молчание Эдварда прервала парочка вампиров в тёмно-алых плащах.

При их появлении Каллен, кажется, осознал происходящее.

— Господа, премного благодарен вам за заботу, но ваши услуги сегодня не понадобятся. — Эдвард заслонил меня от них своей спиной. — Однако я буду ещё больше признателен, если вы передадите о моих намерениях сохранить себе жизнь своим хозяевам.

Да я тоже не против самолично передать такие намерения Аро, надеюсь, меня проводят?

— Может мы продолжим нашу беседу в более соответствующем месте?

Высокий парень, телосложением напоминающий мне Джаспера, пытался договориться.

— Сомневаюсь, что в этом есть необходимость. — Голос Каллена теперь был более твёрдым. — Я знаю ваши инструкции, господа. Я не нарушил никаких правил.

Я даже перегнулась, чтобы посмотреть в глаза этому подлому лгунишке:

— Да если бы не я, ты бы уже дымился, парень!

— Я пойду прямо позади вас, — сказал сухо Эдвард, задвигая меня себе за спину снова. — Душа моя, почему бы тебе не возвратиться на площадь, чтобы насладиться фестивалем?

Потому что я не только к тебе, дурачок, приехала, но и к мужу…

— Потому что Беллу мы возьмём с собой, — вступился за мои невысказанные интересы тот же проницательный парень, смотря на меня хитрым взглядом.

Я смело выступила вперёд и едва не подала ручку, чтобы нормально представиться этому умному типу, который понял, что я не ради красного фестиваля океан перелетела.

При виде такого своеволия, притворная любезность исчезла с лица телепата. Едва заметно Эдвард наклонился, и я поняла, что он приготовился драться, лишь бы не пустить меня на аудиенцию.

— Ты спятил? — Мои брови взлетели. — Мальчики, если вы его скрутите по-быстрому, я препятствовать не буду… Как вас зовут, кстати?

У меня были догадки, и вампиры их подтвердили:

— Деметрий.

— Феликс.

— Изабелла Свон, наслышана о ваших талантах.

На появление Элис я отреагировала со всеми, она распахнула дверь, впуская солнце, скинула откуда-то добытый плащ, а её оптимистичные слова заставили поразиться её блефу:

— А меня зовут Элис Каллен, и я вижу будущее. Мальчики, вы правда хотите драки? Перевес сил не в вашу пользу.

Так, кажется, кто-то видел моё путешествие по крышам. После слов предсказательницы все уставились на меня, прикидывая, как бы перетянуть тёмную лошадку на свою сторону. Деметрий и Феликс понимали, что они мне никто. Эдвард понимал, что лимит моей помощи ему исчерпан на год вперёд.

Элис слегка приблизилась к Эдварду. Я не хотела обращаться. Рвать платье. Терпеть боль. Ломать украшение. Я не для этого приехала, ясно вам?

И прежде чем я успела высказать свою позицию противоборствующим, решение выплыло из темноты само по себе.

Феликс и Деметрий немедленно расслабились, а Эдвард опустил руки, но не облегчённо, а пораженно.

— Джейн, — признавая, вздохнул он, как бы сдаваясь.

— Следуйте за мной.

Я оценила царские замашки девочки, но пока они не расходились с моими планами, решила, что испытаю её на прочность позже.

Джейн почти бесшумно скользнула в тёмный коридор.

Феликс, победно ухмыльнувшись, жестом пропустил нас вперёд. Этот здоровяк напоминал мне Эмметта.

Узкий коридор то и дело разветвлялся, как в настоящем лабиринте, прерывался лестничными пролётами вниз. Я старалась не вертеть головой, запоминать дорогу и не забывать смотреть под ноги. Длинный подол платья грозил запачкаться.

— Эдвард, если ты передумал драться, может, возьмёшь меня на ручки? Тут пыльно, и я не хочу споткнуться.

Я не помнила, когда спотыкалась в последний раз, но почему бы не притвориться слабее и тупее, чем я есть, сохранив при этом красивый вид, верно?

Эдвард без лишних вопросов подхватил меня на руки и с наслаждением вдохнул запах моих волос, из-за чего по коже побежали мурашки.

— Твой запах изменился.

— Да, нужно было соблазнить им другого вампира, — вспомнила я нашу старую шутку про Белладонну, которую мы скормили кочевникам. — Так терпи теперь этот.

Каллены никак не отреагировали на моё замечание. Пару раз я слышала, как Эдвард резко выдыхал, или видела, как он крепко сжимал челюсть. Наверное, Элис рассказывала, как хорошо я живу и дружу с оборотнями.

Коридоры, дыры в полу, тупики с потайными ходами. Вольтури позаботились о том, чтобы даже самый бешеный Ван Хельсинг сгинул в этих катакомбах-лабиринтах, так и не добравшись до святая святых.

Когда мы вошли во вполне себе цивилизованную приёмную с компьютером, телефоном и милой девушкой, я ловко спрыгнула с рук временного извозчика и одёрнула подол. Во рту образовалось слишком много слюны. То ли от волнения, то ли от голода.

— Buon pomeriggio, Jane! — приветливо улыбнулась предположительный секретарь преступно человеческой наружности, и я сделала в голове пометку.

Нет, конечно, я понимала: то, что положено Юпитеру, не положено быку… Однако мне ли стесняться опять тыкнуть мордой в их законы? Не после того, как я засунула к ним Лену…

Проходя мимо столика смертной секретарши, я беспардонно сцапала её алое яблочко под немного ошарашенным взглядом девушки.

Кажется, таких бесстрашных она увидила впервые.

— Grazie, — вежливо поблагодарила голодная я красивую итальяночку.

В приёмной нас встречала мужская копия Джейн. Брат с сестрой расцеловали друг дружку, будто не виделись месяца три, а потом Алек обратил взгляд тёмных глаз на нас:

— Ты ведь уходила за одним, — удивился юный брюнет, оглядывая нашу компанию и подтвердив версию, что с сестрёнкой меньше часа назад всё же пересекался.

— Аро будет рад тебе, Эдвард, как и тому, что ты перестал желать смерти… Вижу, причина твоего горя жива и здорова, — доброжелательно улыбнулся Алек, скользнув взглядом по моей немного растрёпанной греческой косе, непрошибаемому лицу и белому летнему платью. — Так вот из-за кого столько проблем?

Да, я белая и пушистая…

Однако на этом, голубчик, ваши проблемы только начинаются!

Кажется, было что-то такое страшное в моём довольно коварном оскале, ибо хмыкнувший Феликс глубокомысленно изрёк:

— Любовь зла…

Эдвард обернулся с глухим рычанием, видимо, до глубины своей подлой душонки оскорблённый предположением, что он влюблён в меня. Но я сжала его плечо в предостерегающем жесте. Драки мне сейчас не нужны. План доставить это суицидальное недоразумение в лоно семьи и познакомиться с Аро был куда интереснее.

— К некоторым — беспощадна! — согласилась я со здоровяком, так похожим на Эмметта, вспоминая учительницу Клару, укравшую у меня семью…

Эдвард нехотя отступил, переводя взгляд на невозмутимую Джейн.

— Не будем заставлять Аро ждать…

Каменные коридоры, арки, колонны… И наконец мы зашли в светлый зал. Несколько вампиров стояли возле стен и оживлённо беседовали, кто-то расположился в центре, возле небольшого углубления, похожего на водосток, и явно скучал.

Но Его я заметила сразу. И не потому, что он восседал на троне, с до боли знакомой улыбкой рассматривая какие-то древние свитки. Он слишком отличался от других вампиров. Кожа, прозрачно-белая и такая же обманчиво нежная в обрамлении смоляных волос казалась ещё бледнее. Так хотелось коснуться её, почувствовать… Движения стали ещё грациознее, увереннее. Вот он повернул голову, вот он осторожно отложил свитки, встал и улыбнулся, сделав несколько плавных движений навстречу, коснулся руки Джейн.

— Я привела его обратно, мой господин, — неожиданно ставший ангельским, восторженный голос Джейн вернул меня к суровой реальности.

Владыка знакомо ласково дотронулся щеки вампирши ладонью и легко коснулся пухлых губ поцелуем.

Я сжала зубы. Ох, как ты девочку сейчас подставил, родной мой…

— Ах, Джейн, — расплылся в улыбке этот ходок, и, чтобы не зарычать, я вгрызлась в чудно подвернувшееся под зубы яблочко. — У тебя всегда хорошие новости, дорогая…

Затуманенные алые глаза скользнули по нам, а взгляд стал восторженным, но победный огонёк я заметила:

— О, какой сюрприз! Элис и Белла тоже заглянули к нам! Наслышан об обеих и покорён, прекраснейшие… Казалось бы непогрешимая предсказательница и смелая Белладона…

Все вампиры в зале рассматривали нас, готовые броситься и растерзать по одному его щелчку. А я злилась. А когда я злюсь, я до наглости честная.

— Предпочитаю эпитет «неподражаемая», Владыка, — усмехнулась, бесстрашно заглядывая в глубину матово-алого взгляда на любимом лице.

Предыдущая глава || Следующая глава