No limits Эдвард Каллен – мужчина, чьё тёмное прошлое будоражит воображение жителей маленького провинциального городка, сумел разжечь пламя страсти в душе Беллы Свон после первой же встречи. Захочет ли дочь шерифа связать своё судьбу с местным отщепенцем и узнать все его тайны?
Близкие друзья Жизнь 18-летнего Александра Ивлева меняется самым неожиданным образом, когда в доме его родителей поселяется иностранный гость. НЦ-17
Свет во тьме Продолжение истории Клауса и Кэролайн семьдесят лет спустя после окончания сериала «Первородные».
Волк на диване Белла отправляется в прошлое, чтобы исправить допущенные ошибки. Фантастика. Мини.
Я тебя простила - Анна… - раздался то ли стон, то ли вздох за её спиной. Холод мгновенно сковал Анну в свои объятия, она боялась повернуться и столкнуться с призраком человека, которого любит всем сердцем.
Роман с прошлым Загаданное желание отправляет Беллу в 1918 в Чикаго, где она встречает Эдварда... Сможет ли она вернуться домой, или захочет остаться в прошлом, где Эдвард - обычный человек?
Жертва Эдвард Каллен страдает диссоциальным расстройством личности. Исправится ли он после встречи с прекрасной и возбуждающей незнакомкой Беллой Свон? Белла/Эдвард. Мини.
Магнит Белла считает, что навсегда потеряла Эдварда. Эдвард решил, что его уход защитит Беллу от опасности. Тем временем тучи все сильнее сгущаются над Форксом. Магнит для неприятностей, которым является Белла Свон, не перестал работать от того, что Эдвард ушел…
... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в ЭТОЙ теме?
...вы можете стать членом элитной группы сайта с расширенными возможностями и привилегиями, подав заявку на перевод в ЭТОЙ теме? Условия вхождения в группу указаны в шапке темы.
Кто носит кутюр и зачем возрождать старинные дома моды
23:00
РАЗГОВОРЫ О ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ существования кутюра в эпоху массовой культуры поднимаются после каждой Недели высокой моды в Париже. Более того, возрождение одного за другим кутюрных домов, некогда канувших в Лету, их только подогревает. Вслед за реанимированными Vionnet и Schiaparelli шанс на вторую жизнь дали еще двум почетным домам моды, которые, казалось, навсегда останутся гордостью музейных экспозиций. Речь идет о Charles James и Paul Poiret, изменивших век назад историю костюма. Причин к разговору добавил и Жан-Поль Готье, закрыв этой осенью линию prêt-à-porter и сосредоточившись только на кутюре. Разбираемся, почему это происходит и кому всё это нужно.
Казалось бы, что еще такого неожиданного может случиться с современной модой с ее демократичностью и сильным перекосом в сторону уличной культуры, чем возвращение к истокам, то есть к кутюру. Сегодня марки, особенно спортивные, ратуют за разумное потребление материалов, покупатели в эпоху сложной ситуации в мире и кризиса склонны к экономии и фоксьюмеризму. Кутюр же предполагает десятки метров неприлично дорогих тканей, килограммы отделки, непрактичные конструкции, тысячи часов ручной работы — и всё ради одного-единственного наряда. Однако только за последние полгода стало известно о скором возвращении еще двух кутюрных домов.
Сперва в мае, после ежегодного бала Института костюма Метрополитен-музея, посвященного на этот раз главному американскому кутюрье Чарльзу Джеймсу, стали известны планы на возрождение его марки. Финансово отвечать за воскрешение из мертвых взялся киномагнат Харви Вайнштейн, а возглавлять дизайнерскую команду — его жена Джорджина Чапман (по совместительству дизайнер Marchesa) и ее брат Эдвард. Буквально неделю назад по интернету разлетелась новость: французский бизнесмен Арно де Люммен, нынешний владелец Paul Poiret, выставляет компанию на торги, которые закончатся 28 ноября. В результате дом с более чем вековой историей должен перейти в новые руки и обрести, по оптимистичному сценарию, вторую жизнь.
Когда Дженнифер Лоуренс появилась на церемонии вручения «Золотого глобуса» в январе 2013 года, ее спросили, какое платье на ней надето. Дженнифер ответила: «Это кутюрный Christian Dior. Понятия не имею, что это значит, но мне нужно было ответить так». К слову, это было платье из дебютной коллекции Рафа Симонса для Dior. Недоумение понятно: какой смысл компаниям тратить громадные суммы на показ коллекции haute couture, прибыль с которой принесет в лучшем случае 10 %? Кто вообще станет покупать платья по цене от 20 000 евро и больше? Тем не менее плацдарм у современного кутюра имеется. Хоть и небольшой. В мире сегодня существует чуть больше 2000 клиенток haute couture, в основном со Среднего Востока, из Китая и — кто бы сомневался — России.
Понятно, что за счет них ни один дом в финансовом плане далеко не уедет. Но кутюр сегодня — это по большей части имиджевая история, направленная на поддержание гламурного исторического контекста вокруг марки. Все эти игры в демократизацию в виде кутюрных кроссовок и «банной» коллекции Viktor & Rolf остаются лишь способами встряхнуть ветхую высокую моду. «Отбивают» кутюр коллекциями prêt-à-porter, парфюмом и аксессуарами, и тут на руку предпринимателям играет имя, которое у всех на слуху, пусть даже последняя коллекция под началом бренда вышла с полвека назад — например, Paul Poiret или Charles James.
Именно такую схему взяли на вооружение в Schiaparelli, и вот спустя всего год после первой коллекции Марко Занини марка собирается выпускать парфюм, а там, глядишь, и prêt-à-porter появится. Предприниматели, в чьих руках оказываются компании с многолетней историей, небезосновательно ожидают, что известное имя привлечет не только внимание публики, но и деньги. Сперва, конечно, приходится работать на имидж, то есть выпустить пару-тройку коллекций haute couture, даже если это будет стоит больших затрат. Зато потом воссозданный имидж дома с лихвой будет работать в обратную сторону.
Возникает вопрос: насколько уместны эти бренды сегодня хотя бы с визуальной точки зрения? Вряд ли затянутые в корсеты талии и необъятные кринолины Charles James будут смотреться адекватно. Но вновь обретший жизнь бренд мог бы работать с абсолютной женственностью и стать певцом классической красоты, заняв место, которое в иерархии моды освободилось со смертью Оскара де ла Ренты.
«Пуаре относится к той категории дизайнеров, чьи творения никогда не выглядят устаревшими. Особенно учитывая, насколько переплетены сегодня искусство и мода, могу с уверенностью сказать, что теперь самое время дому Paul Poiret вернуться», — прокомментировал свое решение Арно де Люммен. Поль Пуаре в свое время предложил немало революционных идей: от более свободных прямых силуэтов до вдохновленных эстетикой Востока вещей, задавших моду на ориентализм и увлечение принтом-«огурцом» (пейсли). Конечно, сегодня подобная революционность вызовет снисходительную улыбку. Однако роскошный декор и вышивки в духе ар-деко Paul Poiret как минимум могут разнообразить общую картину с ее засильем минимализма, спорта и нормкора.
Другие кутюрные дома начала XX века тоже не могут похвастаться легкой судьбой, но на наших глазах они вернулись, и весьма успешно, оказавшись в руках талантливых предпринимателей и дизайнеров. Vionnet поставили на ноги Гога Ашкенази и Хуссейн Чалаян, Schiaparelli — талантливый дизайнер Марко Занини (будем надеяться, что сообщения о его уходе из дома — только слухи) и Диего Делла Валле, глава группы Tod’s, владеющей сегодня домом. Возвращение и новые коллекции Schiaparelli и Vionnet сопровождаются бурным энтузиазмом. Например, коллекции Schiaparelli сегодня выглядят как глоток свежего воздуха, и в них нет ни намека на анахроничность. «Цель возрождения Schiaparelli — предложить современный бренд, который бы олицетворял мечты, искусство и изысканность в одном флаконе, — говорил Диего Делла Валле в преддверии перезапуска дома в 2012 году. — Он не должен быть вовлечен в бесконечную гонку прибыли и объемов продаж, ему достаточно просто иметь имидж».
Очевидно «просто имиджа» теперь достаточно и Жан-Полю Готье, который во время Парижской недели моды сезона весна-лето — 2015 показал свою прощальную коллекцию prêt-à-porter. Отныне он будет заниматься только кутюром, а в качестве финансовой подушки безопасности у него есть парфюмерная линия. «Я обожаю работать над коллекциями haute couture, потому что в них могу по полной творить и выразить вкус. К тому же у меня есть свобода для экспериментов, — говорил Готье в одном из недавних интервью. — Мысли о том, как сделать вещи коммерчески успешными, подавляли меня и не оставляли творческой свободы. У меня просто не оставалось времени и сил по-настоящему творить».
Впрочем, возрождение некоторых домов, таких как Carven, Balmain или Rochas, вообще обходится без haute couture. Вернуться в русло индустрии им помогли молодые и продвинутые креативные директора, и хотя эти марки сегодня мало что связывает с их основателями и кутюром они не занимаются, коммерческий успех очевиден. Один из самых ярких подобных примеров — многообещающее сотрудничество почтенного дома Loewe с британским гением Джонатаном Андерсоном. Вообще история Loewe очень любопытная, в каком-то роде даже исключительная.
Марка одежды выросла из кооператива кожевенных ремесленников, основанного в Мадриде еще в 1846 году. Спустя 26 лет им стал руководить немецкий кожевенных дел мастер Энрике Лоэве Россберг — он и дал свое имя компании. До второй половины XX века Loewe занимались производством исключительно изделий из кожи, пока в 1965 году не представили первую коллекцию prêt-à-porter. Серьезные перемены ждали Loewe в 1996 году — бренд купил один из крупнейших модных конгломератов LVMH и принялся лепить новую марку-трендсеттер. Правда, не совсем удачно: молодой креативный директор Нарсисо Родригес, проработав в Loewe несколько лет, ушел трудиться над собственными коллекциями. Под руководством Хосе Энрике Онья Сельфы Loewe начали терпеть убытки, а следующий лидер дома — талантливый, но не очень современный Стюарт Виверс — в конце концов перешел в Coach.
Тут LVMH сделали неожиданный выпад — назначали во главу креативной команды суперконсервативного дома Loewe, с которого уже стряхивали пыль, одного из самых некоммерческих британских дизайнеров Джонатана Андерсона (собственную марку которого незадолго до этого LVMH приобрели в свой пакет). Первые две коллекции, выпущенные с его руки (мужская и женская), в новом сезоне стали если не самыми интересными, то однозначно попали в топ-5. Да, Loewe — отличный пример того, как, на первый взгляд, провальное по всем законам логики решение в конечном итоге позволяет сорвать джекпот.
Еще один удачный пример перезапуска — Pringle of Scotland. Марка, основанная в далеком 1815 году Робертом Принглом, специализировалась исключительно на производстве носков и нижнего белья из шерсти. За последние двадцать лет она в корне изменилась и неожиданно стала модной. При этом до начала 2000-х компания находилась почти в вековом забытье и считалась маркой «для пенсионеров». Новое руководство изменило концепцию и стратегию, а миссия реанимации была возложена на дизайнера Алистера Карра. Недавно дело Карра продолжил новый арт-директор Массимо Никосиа, который дебютировал в сезоне весна-лето — 2014. Если в XIX веке достижением Pringle of Scotland было создание ромбовидного узора «аргайл» и изобретение твинсета, то сегодня это эксперименты с 3D-печатью, работа с ученым и инженером Ричардом Беккетом, разработка технологичного трикотажа (текстурного, гофрированного, ребристого), перфорированной шерсти мериноса, мягкого, как кашемир, нейлона.
Ностальгия — состояние, которому мир моды подвержен в немалой степени. Любая возможность воочию увидеть эпохи полувековой и более давности вызывает волнение. Сколько бы разговоров ни велось о нерентабельности кутюра, есть за что поблагодарить тех, кто берется за возрождение домов прошлого. Каждый из домов — страница в истории моды, которая безвозвратно переворачивается и со временем забывается, как только марка прекращает работу. Наследие музеев и частные архивы — это здорово для узкого круга заинтересованных и профессионалов. Для большинства мода — это то, что функционирует здесь и сейчас. Однако через историю и мастерскую работу с архивами легче разглядеть настоящее и считывать тенденции. Если дизайн обновленных марок становится чище — очевидно, в моде минимализм, если проще — комфорт, если авангарднее — звоночек — время разряжаться. Прямо сейчас мы наблюдаем удивительный и редкий период перерождения десятка забытых марок; момент, когда история становится осязаемой, и его совершенно точно стоит запомнить.
Процитировать текст новости: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА
Если Вы нашли ошибку или опечатку в новости, выделите текст и нажмите сюда.
А мне нравятся такие красивые платья! Конечно, в обычной жизни такое не наденешь, но на такие мероприятия - самое оно! Вот это красное, ее белое на Оскар - очень красиво смотрится! Главное, не перестараться!
В любые времена были такие наряды, и если до сих пор они живы, эти тенденции, то это кому-то надо. И дальше мы будем видеть такие платья только на КД и каких-то пафосных мероприятиях, но не в повседневной жизни.
www.TwilightRussia.ru (www.Твайлайтраша.рф) Twilight Russia - официальный, первый и крупнейший сайт в России, посвященный книгам Стефани Майер и их экранизациям. Сайт является некоммерческим проектом. При использовании материалов сайта гиперссылка на сайт обязательна. Мобильная версия (pda) Установка РИПов дизайна и любое копирование элементов охраняется авторским правом и преследуется Гражданским Кодексом РФ
... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в 
...вы можете стать членом элитной группы сайта с расширенными возможностями и привилегиями, подав заявку на перевод в 
РАЗГОВОРЫ О ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ существования кутюра в эпоху массовой культуры поднимаются после каждой Недели высокой моды в Париже. Более того, возрождение одного за другим кутюрных домов, некогда канувших в Лету, их только подогревает. Вслед за реанимированными Vionnet и Schiaparelli шанс на вторую жизнь дали еще двум почетным домам моды, которые, казалось, навсегда останутся гордостью музейных экспозиций. Речь идет о Charles James и Paul Poiret, изменивших век назад историю костюма. Причин к разговору добавил и Жан-Поль Готье, закрыв этой осенью линию prêt-à-porter и сосредоточившись только на кутюре. Разбираемся, почему это происходит и кому всё это нужно. 
0
