2024-4-27

17

0

0

Кетрин
Я долго не могла заснуть, но старалась поменьше ворочаться, чтобы не привлекать внимание слишком чутких вампиров, собравшихся в холле. Я пыталась понять, что же сегодня произошло со мной. Я никогда не умела играть на рояле, а тут вдруг услышанная мелодия заставила меня вспомнить одного человека… Он был известным музыкантом, играл в очень популярной в одно время рок-группе. Я переняла его умение играть на рояле? Как такое может быть? Тогда я не обратила внимания на его слова, но сейчас они показались мне не лишенными какого-то тайного смысла. Я помогу тебе, говорил он, и еще что-то про мою силу. Интересно, как он мог мне помочь, если он знал, что умрет? Ведь он нарушил Закон, и он прекрасно знал, какой будет неминуемая расплата.
Ответа не было, и я постепенно погружалась в столь спасительное для меня сейчас забытье сна…
***************************************************************************
Впервые за время моего пребывания здесь мне снился хороший сон. Я будто бы проснулась дома, в своей комнате. Снизу раздавались громкие голоса и смех. Кроме мамы с папой, там был еще и Валька, который часто заглядывал к нам с утра пораньше, якобы соскучившись по мне, но на самом деле я догадывалась, что причина его визитов гораздо более прозаичная: ему просто нравилась мамина стряпня. Так как он жил один, то некому было баловать его по утрам всякими вкусностями, а полуфабрикаты он просто презирал. И места общественного питания не особо жаловал, там тоже готовили из искусственно клонированных продуктов. А моя мама всегда ухитрялась достать настоящие съестные припасы, столь любовно взращенные на своих клочках земли ревностными последователями культа натуральной пищи. Да и свой огород у нее был, и мама получала истинное удовольствие, выращивая различные овощи, чем вызывала насмешливые ухмылки соседей. Но нам было как-то глубоко наплевать на мнение соседей.
– Мне нравится ваше ощущение домашнего уюта, – часто говорил мне Валька, – практически невозможно встретить такое в современных домах.
– Ты слишком часто бываешь в прошлом, – смеялась я в ответ, – я попрошу брата, чтобы у тебя было меньше заданий, а то это отражается на твоей психике. Еще не дай бог решишь там остаться, а мне потом придется тебя ловить.
– А что, я бы остался, – вполне серьезно отвечал он, – и ты бы не смогла меня поймать.
– Спорим? – смеялась я.
– Спорим, – соглашался он, протягивая мне руку.
Мы часто с ним спорили до хрипоты, а потом смеялись, даже забыв про предмет спора. И тема еды была у нас очень популярной. Мне, конечно, гораздо больше нравились натуральные продукты, но чтобы заморить червячка голода, я вполне спокойно могла лопать и заменители, и почему Валька испытывал такую ненависть к ним, я, честно говоря, не очень понимала.
Спустившись вниз, я застала вполне обычную утреннюю картину. Мама хлопотала у плиты над сковородкой с ароматно пахнущими сырниками, а Валька с папой сидели за большим круглым столом, лениво потягивая крепкий кофе и традиционно споря о второй мировой войне и ее роли в истории.
– Сколько можно спать, – недовольно пробурчал Валька, в глазах которого плясали веселые бесенята, – проспишь все самое интересное.
Он по-домашнему развалился в удобном плетеном кресле, бежевый комбинезон выгодно подчеркивал его крепкое ладное тело, обнажая по-мужски сильные, загорелые руки, играющие твердыми бугорками мускулов. Его слегка вальяжный, прищуренный взгляд оценивающе скользнул по моей фигуре, вызывая одобрительную улыбку. Его глаза всегда казались мне немного грустными, и чересчур серьезными для его возраста. Нельзя было сказать, что он красавец, но в нем, несомненно, была та внутренняя красота, которая присуща брутальным, сильным духом мужчинам, обладающим почти животной чувственностью и пользующимся бешеным успехом у противоположного пола. Завидев такого самца на улице, женщины как правило оборачивались ему вслед, причем делали это совершенно бессознательно, повинуясь прежде всего инстинктам продолжения рода. Что и говорить, что ему было достаточно просто щелкнуть пальцами, и любая была бы счастлива оказаться в его постели. Неужели и я хочу именно этого?
– Я тоже очень рада тебя видеть, – вежливо поздоровалась я.
– Доброе утро, принцесса, – улыбнулся мне папа.
– Доброе, пап, – пропела я, чмокнув его в щечку, – доброе утро, мам.
– Доброе, солнышко, – отвечала мама, ловко обнимая меня одной рукой, а другой придвинула мне чашку моего любимого кофе с настоящим молоком и тарелку с румяными сырниками, залитыми толстым слоем настоящей густой сметаны, – как спалось? Что снилось?
– Замечательно, – я аж щурилась от наслаждения, сделав первый глоток волшебного напитка, – мне снился принц на белом коне.
– Надеюсь, я там не набил морду твоему принцу? – деланно ужаснулся Валька.
– Ты будешь распугивать моих женихов? – испугалась я.
– Я буду их контролировать, – грозно пообещал Валька, – чтоб сильно руки не распускали.
– Правильно, Валентин, за ними глаз да глаз нужен, – подмигнул ему папа.
Пока мама отвернулась, Валька ухитрился стащить с моей тарелки последний оставшийся там сырник.
– Валентин, ведите себя прилично, – я строго призвала его к порядку, при этом бесцеремонно хлопнув воришку по руке.
– Дети, не ссорьтесь, – строго сказала мама, и только ей могло прийти в голову назвать такого здорового детину ребенком, – Валентин, будешь добавку?
Блаженная улыбка чеширского кота расплылась на его лице. Мне так нравилась когда Валька так улыбается, мне захотелось прижаться к нему и замурлыкать вместе с ним!
Еще пара чудесных сырников со сметаной практически волшебным образом очутилась у Вальки в тарелке.
– Кушай на здоровье, – подбодрила его мама, и он не заставил себя долго упрашивать, мигом расправившись с ними.
– Спасибо, – промычал Валька с набитым ртом, – а можно, мы попасемся на ваших грядках? – и он с надеждой заглянул в лицо маме.
– Можно, – милостиво разрешила она, – только цветы не топчите.
Обняв за плечи, Валька увлек меня за собой в сад. Мамина гордость – плодовые деревья дали в этом году невиданный урожай. Особенно уродилась вишня, на ней за крупными зрелыми ягодами практически не было видно зеленой листвы. Валька чуть тряхнул нижнюю ветку самого большего дерева, и капли росы скатились на нас, обдавая утренней свежестью.
Сначала мы обкусывали вишни ртами прямо с нижних веток, наклонившихся к земле под грузом тяжелых налитых плодов. Выплевывая косточки в ладонь, Валька пальцами стрелял ими в меня, а я ловко уворачивалась и стреляла в ответ. Мы бегали друг за другом между элитных плодовых деревьев, наш импровизированный бой сопровождался веселым смехом и поддразниваниями, счет по попаданиям был примерно равным, наша одежда постепенно покрывалась темными пятнами.
А Валька срывал целыми пригоршнями спелые налитые вишни и жадно поглощал их, смешно отплевываясь, и его довольная физиономия покрывалась липкими алыми пятнами вишневого сока, который он периодически слизывал языком. Я последовала его примеру, смакуя восхитительный кисло-сладкий вкус ягод, и он стал протягивать пригоршни вишни прямо мне в рот, задорно смеясь и осторожно вытирая кончиками пальцев сок с моего подбородка…
Счастливые и вдоволь наевшиеся, мы уселись на сочную зеленую травку. Валька сорвал растущую рядом ромашку и ловко вплел ее в мои непокорные волосы. Полюбовавшись на результат своих трудов, он уже серьезно и внимательно посмотрел мне в глаза и неожиданно притянул меня к себе, крепко прижав к груди.
– Ты должна быть сильной, малышка, – тихо сказал он, нехотя отпуская меня через некоторое время.
Да почему я все должна? Я не хочу быть сильной, я сыта по горло всеми этими играми, я хочу быть самой обычной женщиной, я хочу влюбиться, рожать детей, выращивать цветы, ухаживать за садом, как моя мама… Но все указывало на то, что судьба имела несколько иной взгляд на мое предназначение в этом мире.
А Валька медленно поднялся и побрел прочь, низко опустив голову. Я побежала за ним, как верная собачонка за своим хозяином, я хотела догнать его, я хотела идти вместе с ним, но он удалялся слишком быстро, расстояние между нами стремительно увеличивалось, ноги были ватными и не слушались меня, и тогда я закричала:
– Валька! Подожди меня, Валька, я хочу с тобой!
Но мой голос потонул в приятной прохладе утра, и Валька даже не обернулся, он шел дальше, стремясь к одному ему известной цели, и постепенно его силуэт терял контуры, растворяясь в голубой прозрачной дымке…
***********************************************************************
Легкое холодное прикосновение вернуло меня к действительности. Вампиры, гулким эхом отозвался в моей голове сигнал об опасности. Натренированное тело отреагировало моментально: я скатилась с кровати, сосредотачивая силы для боя. Мой тяжелый, готовый к проникновению взгляд наткнулся на слегка испуганные глаза Эдварда. Черт, казанова хренов, да я же чуть не прибила его! Разве можно вот так к людям подкрадываться!
Хотя скорей я сама виновата, пора мне подлечить мои расшатавшиеся нервишки. Сон как рукой сняло, а еще даже не светало.
– Ну раз ты уже меня разбудил, – обратилась я к оторопело пялящемуся на меня Эдварду, – как ты собираешься меня развлекать?
– Развлекать? – озадаченно пробормотал он, – ну Эммет тут кое-что придумал, не знаю, как ты к этому отнесешься…
– Я даже стесняюсь спросить, что придумал Эммет, – усмехнулась я его неуверенности.
– Скорей даже не он, а Карлайл, – уточнил Эдвард, – папа предлагает тебе ходить вместе с нами в школу.
– Куда? – наверное, глаза у меня сейчас просто вылезли из орбит.
– В школу, – повторил Эдвард, – тебе же надо учиться? – уже не так уверенно спросил он.
Мне? Учиться? Вряд ли здесь мне могут рассказать то, что я еще не знаю. Проблема в другом.
– Я никогда не училась в школе, – нехотя призналась я Эдварду.
– Как? – теперь уже его глаза выражали крайнюю степень удивления, – у тебя нет образования? Никогда бы не подумал…
– Я же не говорила, что у меня нет образования, – успокоила его я, – я училась по индивидуальной программе.
Все познания об американской средней школе этого времени почему-то сводились у меня к бейсболу и черлидершам.
– Тогда тебе будет интересно, – облегченно вздохнул он.
– Хорошо, – согласилась я, – только с одним условием. Если мне не придется тупо прыгать в команде поддержки.
– Идет, – легко согласился Эдвард, – а сейчас не хочешь прогуляться?
– Хочу, – а почему бы и нет, все равно спать уже не получится.
– Тогда идем встречать рассвет, – воодушевился он, – только пообещай мне, что на этот раз ты не будешь бросаться в океан.
«Идем» в его понимании скорей всего подразумевало, что он побежит, а я прокачусь у него на руках. Перспектива вновь оказаться на его сильных руках показалась мне на редкость заманчивой. Интересно, а если бы мне предложили выбирать, кто меня понесет, кого бы я предпочла: такого родного и теплого, несмотря на всю свою брутальность, Вальку или холодного, аристократичного, но тем не менее чертовски обаятельного Эдварда. Как ни странно, этот вопрос поставил меня в тупик, но сейчас, уже даже не знаю, к счастью или к горю, вариант был всего один, и мне оставалось только согласиться с Эдвардом.

Эдвард
На этот раз я опустил Кетрин на землю как можно дальше от края обрыва, но на всякий случай пока не выпускал ее из своих объятий. Хоть она и пообещала вести себя прилично, чувство беспокойства не отпускало меня, так как наши понятия о достойном поведении явно не совпадали, и я уже на собственном горьком опыте не раз убедился, что от нее можно ожидать любых сюрпризов.
Она на редкость покорно замерла в моих объятиях, не делая никаких попыток освободиться, и уже один этот факт вызывал мою подозрительность. Приятное тепло ее тела я ощущал даже через слои разделяющей нас одежды, ее едва заметный аромат, смешанный с запахом свежего океанского бриза, приятно щекотал мои ноздри. Ее грудь равномерно вздымалась, упруго упираясь при вздохе в мои ребра. Но она задумчиво смотрела в сторону океана, намеренно избегая моего ищущего взгляда.
Предрассветные сумерки встречали нас целым строем серых легких туч, имеющих чуть красноватый оттенок. Полоса горизонта, разделяющая на редкость спокойный сегодня океан и низкое небо, уже посветлела, но до рассвета еще оставалось какое-то время. Воздух был легким и прозрачным, природа как будто замерла перед грядущим пробуждением, даря нам последние минуты тишины и покоя.
Тайком увязавшийся за нами Джаспер расположился под покровом леса, как раз на таком расстоянии, чтобы слышать, о чем мы будем говорить, и в тоже время оставаться незаметным для Кетрин.
/Обстановка романтическая. Расскажи ей для начала что-нибудь душещипательное о себе,/ – напутствовал он меня в своих мыслях, напоминая мне о нашем решении разговорить Кетрин.
Я тяжело вздохнул. Романтика по заказу и при лишних свидетелях не была пределом моих мечтаний.
– Присядем? – предложил я Кетрин, указывая на несколько камней, расположенных недалеко от края обрыва.
Она легко выскользнула из моих объятий и присела на ближайший валун. Я некоторое время колебался, стоит ли мне предложить ей разместиться у меня на коленях, но потом решил, что еще не время, и пристроился рядом, как можно ближе к ней.
– Я часто прихожу сюда, – начал я, – мне нравиться вот так сидеть на берегу океана, следить за игрой волн у моих ног, встречать рассветы, провожать закаты. Здесь очень хорошо думается о смысле жизни.
– Да ты что, – закатила глаза Кетрин, видимо, сразу учуяв нотку фальши, предательски скользнувшую в моем голосе, – а в жизни есть смысл? И какой, если не секрет?
/Что-то у тебя не сильно получается. Надо будет подобрать тебе пару соответствующих фильмов, чтобы ты опыта поднабрался,/ – мысленно ухмыльнулся Джаспер.
/Джаспер, пошел ты к черту,/ – подумал я, очень сожалея, что он не может читать мысли.
– Представляешь, есть, – я начинал закипать, а братик не мог успокоить меня на таком большом расстоянии, – только я никак не могу уловить смысл своего существования.
– Бедненький, – сочувственно произнесла она, – может, тебе помочь?
– А ты сможешь? – огрызнулся я.
/Эдвард, спокойно, тебе надо заставить ее быть откровенной,/ – напоминал мне надоедливый Джаспер.
Кетрин придвинулась ко мне поближе, провела ладонью по моей спине, осторожно исследуя кончиками своих пальцев мои лопатки. Я внутренне напрягся, для меня было очень необычным, что она вот так просто прикасается ко мне. Мое тело среагировало предательски, и мне просто необходимо было быстро взять себя в руки, чтобы скрыть от нее вдруг возникшую неловкость.
– Эд, у тебя тут не чешется? – она заботливо заглянула мне в лицо.
– Что? – оторопело посмотрел я на нее, совершенно не понимая, о чем она сейчас говорит.
– Ну, я просто подумала, – она загадочно закатила глаза, – ты такой идеальный… У тебя наверняка скоро должны прорезаться крылышки.
– Крылышки? Какие еще крылышки? – да что она такое несет?
– Как у ангела. А что? Вампир-ангел, очень даже мило, – хихикнула она.
/Крылышки? Эдвард, не пугай меня,/ – откровенно ржал Джаспер.
Понятно, я собирался открыть ей свою душу, а она просто смеялась надо мной. Я резко поднялся, и ее рука повисла в воздухе.
– Эдвард, так нельзя, – сказала она, нехотя поднимаясь вслед за мной, – ты слишком эмоциональный и обидчивый.
/Да что ты как маленький,/ – укоряющее думал Джаспер.
– Ну, видишь, у меня тоже есть недостатки, так что крылышек пока не будет, – парировал я, так и не поворачиваясь к ней, – а ты сухая и черствая.
– Я знаю, – грустно согласилась Кетрин, – но меня такой сделали, и ничего уже нельзя изменить.
– Почему? Все в твоих руках. Ты можешь изменить свою жизнь.
– Нет. Я даже не могу вернуться домой.
– Скучаешь по дому? – осторожно спросил я. Она так редко бывала откровенной, как сейчас, и я очень боялся ее спугнуть.
/Молодец, наконец-то хоть что-то умное,/ – уловил я мысль Джаспера.
– А ты как думаешь?
– Не знаю, – я повернулся к ней и осторожно положил ей руки на плечи, пытаясь поймать ее глаза своими, – ты практически ничего не рассказываешь о себе. Как я могу знать точно, если ты постоянно скрываешь свои чувства?
– У меня нет чувств, – отрезала она и недовольно повела плечами, так что мне пришлось убрать свои руки.
Она опять присела, задумчиво всматриваясь вдаль, туда, где океан сливался с горизонтом.
– Ты можешь остаться здесь, с нами, – осторожно предложил я, устраиваясь рядом, но она лишь разочаровано покачала головой. – Тебе с нами скучно?
– Нет, конечно. Но если честно, мне с вами удобно. Вы для меня просто идеальный вариант в сложившейся ситуации. У вас свои тайны, у меня свои. И вам, и мне есть что скрывать от людей. И, знаешь, правда обо мне может оказаться для них гораздо страшнее, чем правда о вас.
– Почему ты так думаешь? – искренне удивился я, – ты же не убиваешь людей, не пьешь их кровь?
– Ты считаешь, что смерть – это самое страшное, что может случиться? – усмехнулась она. – Но смерть так же естественна, как и жизнь. Мы приходим в этот мир ниоткуда и уходим в никуда. Это факт. Никто не будет жить вечно. Можно сказать, что время лечит, но исход всегда летальный.
/Кажется, лед тронулся,/ – радовался Джаспер. Мне бы его оптимизм.
– Не для всех, – возразил я, – я, например, уже умер. Я не живу, я существую. И так будет целую вечность.
– Ты не умер, Эдвард. Пока ты способен думать, ты жив. Ты просто переродился. Мутировал, если хочешь. Или тебя заразили и ты болеешь. И не тешь себя иллюзией. Ты не будешь жить вечно. Рано или поздно ты закончишь свое существование. Может быть, ты проживешь несколько веков. Или несколько тысячелетий. Я не знаю, когда и как это произойдет... Но рано или поздно твое тело износится. Или на тебя упадет метеорит. Или наша планета вспыхнет, как сверхновая звезда. Или погибнет все живое, и тебе элементарно нечем будет питаться. Так что вариантов окончания твоего существования может быть много.
/Какая интересная теория. Я тоже иногда задумывался об этом,/ – отвлекали меня мысли Джаспера.
– И что же, по-твоему, страшнее смерти? – поинтересовался я.
– Возможность выбора. Когда знаешь, что ты можешь что-то изменить. Но ты не знаешь, к чему приведет твое вмешательство. Или наступит земная благодать для всех, что маловероятно, или все низвергнется в ад. И что делать? Возвращаться назад и менять все снова и снова, пока не будет получен нужный результат? А если ты точно не знаешь, какой именно нужен результат? А если другие тоже получат возможность все изменять по своему усмотрению, и их результат совершенно противоположен тому, что хочешь получить ты? В мире наступит хаос.
– То есть ты считаешь, что если люди узнают о существовании вампиров, ничего страшного не случится? – спросил я.
– Это смотря для кого. Для людей – нет. Людская масса глупа, тщеславна и жадна до сенсаций и разоблачений. Они готовы поверить во все, что угодно, при соответствующей подготовке. А в незримое присутствие рядом кровожадных вампиров поверить будет очень просто. Вспомни, сколько существует различных легенд. Книги о вампирах становятся бестселлерами. Блокбастеры про всякую нечисть смотрят миллионы людей, радостно замирая от благоговейного ужаса. На любые вечеринки, маскарады и Хеллоуэны люди с воодушевлением натягивают костюмы упырей. По их мнению, только что убивший человека вампир с еще не обсохшей каплей крови на губах – это просто воплощение эротичности. Так что если все это окажется правдой, рейтинги новостей будут просто зашкаливать. В жажде кровавых подробностей люди прилипнут к телевизорам. И каждый будет думать, что это его не коснется, что убьют кого-то другого, а особо жестокие будут желать смерти знакомым и соседям. Правительства сделают вид, что объединились в борьбе с новым врагом, под этим лозунгом будут отмываться миллиарды долларов честных налогоплательщиков. Так было, так есть и так будет всегда. И проблемы будут только у вас.
/Здесь с ней не поспоришь. Самое время спросить про ее мир,/ – напутствовал меня Джаспер.
– А если люди узнают про твой мир? – я решил последовать его совету.
– Тут все гораздо хуже. Каждый захочет побывать там. Каждый захочет что-то взять оттуда. Или что-то изменить. И последствия могут стать необратимыми.
Опять загадки. Она вроде как и рассказывает что-то о себе и своем мире, но ничего конкретного. По сути, я совершенно не понимаю, что там такого таинственного, и самое главное, где он все-таки находится.
/Спроси у нее, как туда попасть,/ – подсказывал Джаспер. Как он меня достал! Я с трудом подавлял в себе жгучее желание быстро метнуться к нему и разорвать его на куски, от такого вполне логичного поступка меня удерживал только страх перед праведным гневом Элис.
– А в твоем мире люди знают о существовании нашего мира? – осторожно спросил я, не очень надеясь на ответ.
– Я отвечу тебе так: они не знают, что в ваш мир можно попасть. И давай мы не будем развивать эту тему. Я просто не могу сказать больше, и это в твоих же интересах.
Мои интересы? Чего, собственно мне бояться? Мне нечего терять, и вряд ли есть серьезная угроза для меня. Я уже умер, даже несмотря на то, что Кетрин считает, что я все еще жив. Но ее такие скудные ответы рождают во мне еще тысячи новых вопросов.
/И все-таки она опасна,/ – изрек Джаспер.
– Но ведь кто-то знает, как перейти из одного мира в другой. Кто-то манипулирует сознанием людей, скрывая от них правду, – возразил я Кетрин. – Ты считаешь, это правильно?
– Если тебя интересует мое мнение, да, я считаю это правильным, – она на какой-то момент задумалась, а потом продолжила, стараясь объяснить мне свою мысль. – Вы ведь тоже скрываетесь от людей, и считаете это в порядке вещей.
– Мы следуем своим законам, – ответил я. На самом деле я кривил душой, потому что мы просто трусливо оберегали свою шкуру, постоянно боясь быть разоблаченными.
– Вот видишь. Ты это понимаешь. Вас ничтожно мало, и вы не хотите, чтобы люди вмешивались в вашу жизнь. И я считаю, что никто не имеет право вмешиваться, навязывая свои правила, свой образ жизни.
– Но ведь, по сути, ты сама суешь свой нос не в свое дело, мешая это делать другим, – мне не очень нравилась ее философия, я пытался спорить с ней. – То есть ты лицемеришь, ставя себя выше других. Кто дал тебе право решать? Чем ты лучше других?
/Эдвард, сбавь обороты, она опять замкнется,/ – доставал меня Джаспер.
– Я не лучше других. Я хуже. Это мое проклятье. У меня не было выбора. У меня никто не спрашивал, хочу я этого или нет. Меня готовили еще до моего рождения. И мы не вмешиваемся, мы останавливаем тех, кто зашел слишком далеко. И так делал мой отец, мой дед, так делаем мы с братом.
– Но всегда можно отказаться, выйти из игры, в конце концов, – и тут меня осенило, гнев начал закипать во мне: – тебя держат силой? Тебя заставляют? Тебя шантажируют?
/Эдвард, спокойно, не нагнетай ситуацию,/ – заволновался Джаспер.
– Нет. Все гораздо хуже, – она зло усмехнулась, поменяла позу, вытянув свои длинные ноги. – Мне это нравиться. Я подсела на это, как на наркотик. Я сижу здесь, рядом с тобой. Но мыслями я совсем в другом месте. Меня практически ломает, как законченного наркомана, если я долго не испытываю эйфорию перехода. Мне необходимо как воздух куда-то двигаться, кого-то выслеживать, что-то делать. Но с другой стороны, и не нравиться, что кто-то решает за меня, и мне очень хочется вырваться из этого порочного круга. Ведь мне приходится тоже скрывать свои способности и то, чем я занимаюсь, так же как и вы скрываете свою сущность.
– Если так, то ты вполне можешь остаться с нами, мы будем только рады помочь тебе.
– Ты не понимаешь, – вздохнула она, – я не могу остаться здесь. Даже мое присутствие тут – это уже нарушение Закона. Мне нет места в этом мире.
– Ты не права, – мне не нравились ее слова, я не мог с ней согласиться, – этот мир может стать твоим, стоит тебе только захотеть.
– Одного моего желания недостаточно. Я не имею права жить здесь, я не имею права вмешиваться. Я даже не живу здесь, а искусственно существую. Это даже не я, меня как будто заморозили. Как ты знаешь, я не ем и не пью. У меня снижено обоняние, я не полностью ощущаю окружающую действительность. Я не так, как обычно, различаю цвета. Многие мои внутренние органы практически не работают: желудок, почки, печень – все они на время остановлены. Атрофированы железы внутренней секреции, нервные окончания утратили свою чувствительность. И только мое сознание настоящее, его как будто поместили в чужое тело. Я чужая. Я инородное тело, и твой мир чувствует это, стараясь от меня избавиться, вытолкнуть меня в нейтральное пространство. Но ему мешает моя защита.
– То есть без защиты ты погибнешь? – ужасная правда постепенно открывалась передо мной, и я боялся в нее поверить.
/Ее действительно так просто убить? Просто сорвать этот чертов браслет?,/ – рассуждал Джаспер.
Значит, она не врала мне тогда, при первом нашем разговоре, когда я пытался снять с нее изумрудный браслет?
– Зачем же ты провоцировала меня? – удивился я.
– Я была уверена, что ты не решишься меня убить, – улыбнулась она, – ты слишком благородный, я сразу это поняла.
/О да, Эдвард, это очень заметно,/ – ухмылялся Джаспер. Жаль, что он не может меня услышать, а то я бы сейчас высказал ему, что я о нем думаю!
– Да, без защиты мне не жить, – спокойно продолжала она. – Она нужна не столько для моей неуязвимости, она просто необходима мне, чтобы находиться здесь. А чтобы вернуться, мне нужен браслет-передатчик. Он позволяет преодолеть пространство между нашими мирами. Это как билет в оба конца, он позволяет попасть в определенное место и вернуться обратно. Но здесь есть одно но. Наши миры движутся по спирали. И перейти можно, если только они находятся друг против друга, то есть на соседних витках. И я не знаю, как долго это будет происходить. Может, несколько часов, а может, несколько лет. То есть я даже не знаю, есть ли вообще хотя бы теоретическая возможность вернуться назад в ближайшее время.
Я внимательно слушал ее рассказ, все больше и больше удивляясь силе ее духа. Ни одной тревожной нотки в голосе, ни один мускул не дрогнул на ее спокойном лице. Как будто она рассказывала о проблемах, не имеющих к ней никакого отношения. Она же по сути еще маленькая девочка, совсем ребенок. Но ей уже столько всего пришлось пережить, и она находит в себе силы бороться, не раскисать, не сдаваться навалившимся на нее обстоятельствам.
Мне так хотелось сейчас просто обнять ее, утешить, защитить от всех этих неизвестных мне миров, но я был не уверен, смогу ли я ей помочь хоть в чем-то, пусть в самом малом. Я не мог ей ничего дать. Не мог ей дать уверенности в завтрашнем дне, даже не мог просто сказать ей, что все будет хорошо, потому что это не было правдой. Она вызывала бурю эмоций в моем давно умершем сердце, но я не знал, что мне с этим делать, как объяснить ей, что она стала для меня кем-то большим, кем-то очень важным. Да я и сам не мог понять, кем именно. Меня тянуло к ней как магнитом, но мы были как две противоположности, которые, подойдя друг к другу достаточно близко, просто отталкиваются друг от друга.
И еще я боялся. Боялся, что если открою ей свои чувства, она будет избегать моего общества, ведь все было так не вовремя, ведь ей явно сейчас было не до меня. И тогда она выберет для своих прогулок и откровенностей кого-нибудь другого, например, Джаспера. Почему-то мне казалось, что с Джаспером она открыта больше, чем с другими, и это выводило меня из себя.
– И кто сейчас подслушивает нас? – спросила она, словно услышав мои мысли, – дай угадаю. Неужели вездесущий Джаспер? – и она притворно закатила глаза.
Конечно, она знала, что Джаспер просто не доверил бы мне охрану ее важной персоны. Я лишь загадочно усмехнулся, не отвечая на ее вопрос.
/Ладно, не буду вам мешать,/ – ну наконец-то хоть одна здравая мысль с его стороны!
Из-за океана медленно и величественно поднималось солнце. Его самый первый, янтарный луч осветил наши лица. Привычно выгнулась ему навстречу Кетрин, блаженно жмурясь и впитывая его робкое тепло. Деликатно убрался из моей головы Джаспер, напоследок дав мне ценное указание быть более решительным.
И я решился. Я осторожно притянул к себе Кетрин за плечи, и она уютно умостила свою голову на моих коленях, поворачивая лицо в мою сторону. Она мягко провела кончиками пальцев по моей искрящейся от солнца коже, и от ее нежного, мимолетного прикосновения мое мертвое тело просыпалось от вековой спячки, запульсировало кровью по венам, согреваясь столь щедро подаренным теплом, взрываясь фейерверком невиданных мною ранее ощущений и эмоций.
И я поверил, что этот рассвет будет первым, и надеюсь, далеко не последним, нашим с ней шагом вперед к взаимопониманию, а может быть, даже к чему-то большему. И придет время, когда наши внутренние миры пересекутся, стирая разделяющие нас границы, и станут единым целым, в котором будет достаточно места только для нас двоих.