Как же так случилось,
Мамочка? Ну как?
Я теперь не знаю,
Кто мне друг, кто – враг.
Я не верю в правду,
И боюсь я лжи…
Что ты натворила,
Мамочка, скажи?!
Знаю, ты хотела
Дочку уберечь
От случайной боли,
От ненужных встреч.
За меня решила,
Как должна я жить,
Сжечь мосты какие
И кого любить…
Пусть же боль уходит,
Отпусти её!
Да найдёт прощенье
Пусть тебя моё.
Да умчатся грозы
На семи ветрах,
Да иссякнут слёзы
На твоих глазах!
Отзовись же, мама,
Страх прогнав ночной!
Дай мне знать, что слышишь
Тихий голос мой.
Но в ответ - ни звука…
С фото на стене
Смотришь ты, печально
Улыбаясь мне.
Фото в чёрной рамке –
Злой утраты знак.
Как же так случилось,
Мамочка? Ну как?!

Когда они с Беллой остались одни, Эдвард предложил женщине поговорить в машине, не видя смысла стоять на холодном декабрьском ветру. Та согласно кивнула и вслед за мужчиной, севшим на место водителя, расположилась на пассажирском сиденье автомобиля.
- Как ты живёшь? – первым прервал Каллен молчание.
- Нормально. Живу, существую. Работаю в детском саду. Воспитываю детей. Живу, как все Эдвард, не лучше и не хуже остальных.
- Как твои родители? Как бабушка?
- Годы берут своё, - Белла грустно пожала плечами, - Танечка сильно сдала, особенно это стало заметно после…
- После чего?
- После смерти мамы, - прошептала Белла, напряжённо рассматривая свои руки.
- Что?! – Эдвард подскочил на своём месте так, что автомобильные рессоры заходили ходуном, и машина слегка затряслась. – Но почему? Как это произошло?!
- Грипп с осложнениями. Сильнейшее воспаление лёгких. Моя мама была очень упрямым человеком, - объясняла Белла, по-прежнему опустив взгляд на кисти рук и не замечая, как Эдвард при этих словах произнёс одними губами: «O, йe-e!» – Мы против её воли вызвали «скорую», когда поняли, что всё гораздо серьёзней, чем казалось на первый взгляд. Но организм не вынес нагрузки, поэтому…
- Почему ты не позвонила? Ладно, я допускаю, что мы с тобой не общались все эти годы. Но Эммет! Ему же ты могла сказать! Может, нужна была какая-то помощь? Я не знаю, может быть…
- Каллен! – резко перебила его Изабелла, и он вздрогнул, поняв, что она обращается к нему по фамилии. Последний раз Белла так называла Эдварда в тот день, когда сказала ему «прощай» девять лет назад.
- Каллен, - повторила она уже тише, - зачем? К чему нужно было беспокоить Эммета? Мы справились собственными силами, как, впрочем, и должно было быть.
- Узнаю прежнюю Беллу: скромную, но гордую и независимую, - Эдвард тепло улыбнулся.
- Ага.
- Эммет сказал, что ты разошлась с мужем. Может, это не моё дело, но… Могу я узнать, почему?
- Точно, не твоё. Но я отвечу, потому что не вижу смысла скрывать. В последние годы он сильно изменился, плохо относился ко мне, к детям. Даже собаке, и той от него доставалось, - с печальной усмешкой произнесла Изабелла.
- Ты до сих пор любишь его? – выпалил Каллен, мысленно стукнув себя по лбу. Он признавал, что это сильно интересовало его, но озвучивать вопрос не собирался. Слова вылетели против его собственной воли.
Белла ошарашенно взглянула на мужчину, скорее всего, удивляясь такой наглости, но потом выражение её лица изменилось, появилась грусть и обречённость.
- Ты считаешь, что вправе спрашивать о таком?
- Послушай, я хотел… Знаю, что слова для тебя – пустой звук, но всё же… Прости меня, Белла. Я не представляю, что могу сделать, чтобы вымолить твоё прощение за тот бессмысленный поступок девятилетней давности.
- Эдвард… - прошелестела Изабелла, поморщившись, словно от сильной боли.
- Выслушай, пожалуйста! – Каллен, понимая, что нарушает давно возведённую им же самим границу, протянул руку и сжал ладонь Изабеллы. Он почувствовал, как её пальцы задрожали под его горячей кожей, но руки Белла не отдёрнула. – Я был просто глупым, упрямым и неуверенным в себе дураком, который из-за собственной глупости упустил девушку, которую…
Внезапно, оборвав исповедь Каллена, зазвонил телефон Беллы. Она удивлённо приподняла брови, заметив, что на дисплее высветился незнакомый номер.
- Как поживаешь? – прозвучал в трубке знакомый голос, когда Белла поднесла телефон к уху, ответив на звонок.
- Что тебе нужно? – моментально напрягшись, с ненавистью произнесла женщина. Краем глаза она заметила, что Эдвард пристально наблюдает за ней, удивлённый ее неприветливым тоном.
- Что, не успела остыть постель после дорогого супруга, как ты уже спокойно садишься в машину к какому-то хлыщу? И почему, позволь поинтересоваться, моя дочь обнималась с ним, как с родным, пять минут назад?

Изабелла похолодела. Корнев был здесь. Он стоял где-то поблизости и наблюдал за ними с тех пор, как Эдвард с Аней подъехали к дому. А может, он пришёл ещё раньше? Женщину передёрнуло, когда она представила, как бывший муж, способный на многое из списка возможных подлостей, наблюдал за ней из кустов, когда она стояла одна в темноте, ожидая приезда дочери. Собрав волю в кулак и постаравшись придать голосу спокойствия и уверенности, она ответила:
- Это не твоё дело.Мы разошлись, если ты вдруг забыл, - напомнила Белла твёрдым голосом. - Как я живу и с кем общаюсь, тебя не касается!
- Ты – просто шлюха, Белла, такая же, как и все остальные. Раньше ты предпочитала лить слёзы и молчать, когда тебя окунали лицом в грязь. А теперь голос прорезался? И за это я тебя накажу. Помнишь, я обещал тебе забрать дочь? Я это сделаю! Поверь, у меня хватит средств и методов, чтобы вытравить память о тебе из её детской головки. Она будет слушаться меня, станет такой, какой я захочу её воспитать.
- Попробуй, - прошипела Белла в трубку, испытав при упоминании дочери неожиданной прилив адреналина и злости, - и я собственноручно сниму с тебя скальп, а потом прилеплю обратно задом наперёд! Если ты только подойдёшь к моей девочке, можешь считать свою жизнь законченной!
- Что?! Ну, надо же, Журавлёва показывает зубки! Это что-то новенькое. Дорогая, ты меня снова волнуешь. Может, встретимся как-нибудь и снимем напряжение вместе? – снова попытался нахамить Дмитрий.
- Зато меня от тебя тошнит. Не смей приближаться ко мне или к дочери за километр!
- А как там себя чувствует твой сынок? Ты ещё не рассказала ему о биологическом папочке? – вкрадчиво произнёс Корнев. – Хочешь, я это сделаю, чтобы облегчить тебе задачу?
- Если я узнаю, что ты крутишься вокруг Саши, я напишу заявление в полицию! Тебе нужны неприятности?
- Ты не посмеешь, - тон Дмитрия вдруг стал очень серьёзным. – Да и что ты им скажешь? На деле это выглядит так, как будто я очень хочу увидеться с детьми. Да кто тебя вообще станет слушать? После того, как твоя дорогая подружка ушла из полиции и заделалась адвокатом, заступиться за тебя больше некому.
- Вот именно, адвокатом. И этот адвокат по старой дружбе, я думаю, посоветует мне, как сделать, чтобы как минимум ты не приближался к нам, а как максимум тебя надолго упекли за решётку! – отчеканила Изабелла на одном дыхании и быстро нажала отбой.

Телефон снова зазвонил, но женщина просто отключила его. Неожиданно в другом конце двора послышался визг шин, и какой-то автомобиль с незажжёнными фарами на полной скорости унёсся прочь. Водитель воспользовался дальним выездом на шоссе, и Изабелла с Эдвардом не видели, кто был за рулём, но, судя по прозвучавшему, как издевательство, громкому сигналу, Изабелла догадалась, кто мог находиться в той машине. Её колотило, руки и губы мелко дрожали, а кожа, всегда имевшая красивый сливочный оттенок, сейчас была бледно–серой. Глаза Беллы блестели от непролитых, едва сдерживаемых слёз. Она с опаской посмотрела на притихшего Эдварда, прошептав:
- Извини, что тебе пришлось всё это услышать.
- Это был твой бывший муж? – сжав зубы, процедил Каллен. – Я правильно понял, что он угрожал тебе?
- Да, и… - Белла замялась, гадая, стоит ли посвящать в это Эдварда, - он наблюдал за нами всё это время. Слышал, как он громко попрощался?
- Изабелла, тебе нужна помощь. Если твой бывший муж ведёт себя подобным образом, просто так он не сдастся. Что ты будешь делать дальше?
- Может, пойду в полицию. Но что-то я сомневаюсь, что из этого выйдет хоть какой-нибудь толк, – пожала плечами Белла.
- Я хочу, чтобы ты знала: я с тобой. Ты и дети… Вы всегда можете рассчитывать на мою помощь и защиту.
- Спасибо! – Белла с благодарностью теперь уже сама потянулась к руке Эдварда и сжала её. – Знаешь, папа теперь совсем не тот, он словно ушёл в себя после смерти мамы. Да и что он может сделать с наглецом, возомнившим себя Богом и решившим наказать тех, кто пошёл против его воли? Твоя поддержка… Это так неожиданно, но это, правда, очень для меня важно.
- Я понимаю, что сейчас продолжать наш разговор ты не в состоянии, - тихо произнес Каллен, нежно отводя прядь волос с лица Беллы, от чего она слегка задрожала. – Но пообещай мне, что мы вернёмся к этому в ближайшее время.
Белла только кивнула, не в силах оторваться от глаз Каллена, который сейчас находился очень близко, наклонившись в её сторону практически всем корпусом.
- Мне пора, - Белла вдруг опомнилась, так резко отстранившись от мужчины, что врезалась спиной в обшивку автомобильной двери.
- Ладно, - вздохнул Каллен, пытаясь скрыть разочарование. – Только я провожу тебя до двери!
- Но…
- И это не обсуждается! – заявил он твёрдым, не терпящим возражения тоном. – Тот, кто сыпал угрозами в твой адрес, только что уехал. Но где гарантии, что он не стоит где-нибудь за углом, собираясь вернуться?
- Эдвард!
- Что… - Каллен запнулся и тихо попросил: – Повтори, пожалуйста.
- Эдвард, - растерянно повторила Белла.
Эдвард улыбнулся, чувствуя учащённое сердцебиение от звука собственного имени, слетевшего с уст Изабеллы.
- Пойдём, - махнул он головой в сторону подъездной двери, пытаясь освободиться от наваждения, навеянного её голосом. Стараясь скрыть нахлынувшие чувства, мужчина придал голосу твёрдости и добавил: - Хорошо, что он не подошёл к тебе, когда ты стояла на улице одна, ожидая нашего с Аней приезда, потому что неизвестно, чем бы закончилась ваша встреча.
- Да, - нехотя признала Белла его правоту, - я тоже об этом подумала.
- Как я понимаю, тараканы в голове у твоего бывшего разгулялись по всей катушке. И неизвестно, что придёт ему на ум в следующий момент.
- На всю катушку, - машинально поправила Изабелла Каллена.
- Что? – удивлённо переспросил он, притормозив на лестничном пролёте.
- Нужно говорить: НА ВСЮ катушку, а не ПО ВСЕЙ, - пояснила Изабелла, и опустила глаза, почему-то смутившись под пристальным взглядом мужчины.
Тот цокнул языком и довольно улыбнулся, заметив:
- УзнаЮ Изабеллу Журавлёву. Ты раньше столько раз поправляла нас с Эмметом, когда мы говорили что-нибудь не то, что это, похоже, вошло у тебя в привычку.
- Ну, я же педагог. Грамотная речь – неотъемлемая часть моей профессии, - отбила Изабелла подначивание Каллена.
- О, да-а. Особенно ты поразила меня своими речевыми оборотами, когда пообещала бывшему мужу снять с него скальп и надеть его ему на голову задом наперёд, - саркастически произнёс Эдвард, с трудом сдерживая усмешку.
Белла неожиданно посерьёзнела и пристально посмотрела мужчине в глаза.
- Он угрожал моим детям, Эдвард, - тихо и с расстановкой произнесла она. – Если бы дело касалось только меня, я бы просто рассмеялась ему в ответ. Но любого из своих детей я не позволю обижать никому, даже если угроза будет исходить от родного отца. Мой бывший муж никогда не уделял внимания своей дочери, она только раздражала его. Она не нужна ему и сейчас, он хочет забрать её, чтобы сделать больно мне. Этого я не допущу!
- А Саша? Аня как-то сказала, что к Саше он относился ещё хуже, чем к ней. Это правда? Почему собственный сын его так раздражал?
Белла потрясённо молчала, не зная, что ответить. Эдвард тем временем неожиданно заявил:
- Я был женат несколько лет.
Белла резко втянула в себя воздух.
- Да… - Эдвард покаянно опустил голову. - С самого начала этот брак был обречён, но тогда я этого не понимал. Все мои друзья к тому времени имели семьи, и мне казалось, что и я смогу забыть тебя, смогу жить, как все. Однажды моя жена завила мне, что не хочет рожать детей от копа, не хочет однажды остаться вдовой с маленьким ребёнком на руках.
- Но…
- Я испытал тогда двойственные чувства. С одной стороны, это было облегчение, потому что ко времени этого разговора я понял, что жить с нелюбимым человеком и сохранять видимость семейного благополучия нет смысла. Но вместе с этим горько было осознавать, что я, по её мнению, не заслужил право на отцовство. Поэтому я и спросил тебя об отношении твоего бывшего мужа к вашему сыну. Как можно не любить собственного ребёнка?!
- Эдвард, - Белла сглотнула, пытаясь остановить подступающие слёзы. – Прошу, это долгий разговор. Давай перенесём его на другое время. Мне пора.
- Договорились. Иди, тебя дети ждут.
- И Танечка.
- Да, и Танечка. Только не надо плакать, - попросил Каллен, нежно стерев со щеки женщины одну предательскую слезинку, прорвавшуюся наружу.

Белла, последний раз обернувшись на Эдварда, быстро преодолела последний лестничный пролёт и скрылась в квартире. Прислонившись спиной к двери, она закрыла на минуту глаза, медленно приходя в себя и пытаясь разложить мысли по полочкам. Это давалось ей так тяжело! Общение с Корневым и попытка поговорить с Эдвардом по душам сделали своё дело – Белла чувствовала неимоверную усталость, как моральную, так и физическую. Женщина решила отложить всё до утра, понадеявшись на то, что ночной сон сделает своё дело, и завтра она не будет чувствовать себя такой разбитой.



Поздним вечером, когда дети находились каждый в своей комнате и видели, должно быть, уже десятый сон, Изабелла ворочалась в постели, безуспешно пытаясь устроиться так, чтобы расслабиться и уснуть. Она уже собиралась встать и найти в книжном шкафу какое–нибудь лёгкое чтиво, надеясь, что это поможет расслабиться, но тут дверь в комнату тихонько отворилась, впуская Танечку.
- Бабуль, ты чего не спишь?- удивилась Белла.
- Ждала, когда наши сорванцы угомонятся. При них ведь не поговоришь, - вздохнула пожилая женщина. – Как прошёл разговор с Эдвардом?
- Ничего определённого, - Белла пожала плечами. – Когда мы сидели в его машине, позвонил Дима.
- Что ему нужно?- забеспокоилась Танечка.
- Угрожал, - пояснила Изабелла ровным тоном, не желая, чтобы её испуг передался и бабушке. – Как всегда, в общем-то. Ничего не изменилось.
- Белла, детка, ты должна быть осторожней. У твоего бывшего мужа, как это сейчас говорят, едет крыша.
- Танечка! – Белла даже усмехнулась. – Что за выражения?
- Выражение, может, и не совсем литературное, но зато - по делу, - отрезала старушка, и в тоне её не было ни намёка на привычную мягкость.
- Поверь, я знаю, что от Корнева можно ожидать чего угодно. Обещаю, что буду осмотрительней.
- Я так волнуюсь за вас троих, - сокрушённо прошептала Татьяна Тимофеевна. Она погладила внучку по плечу, потом улыбнулась сквозь слёзы и спросила: - Ну, а с Эдвардом как?
- Всё, что я могу сказать на данный момент - он сильно изменился, возмужал. Он совсем другой. В то же время я сегодня несколько раз испытала странное чувство дежавю, будто и не было этих девяти лет молчания и такого горького расставания.
- Ты скажешь ему о Саше?
- Я… не знаю, это трудно. И потом, я как вспомню, что он уехал тогда, ни объяснив причин.
- Боже! – старушка закатила глаза. – Да он уехал, потому что…
- Что ты знаешь об этом?! – Белла перестала дышать, пристально уставившись на Танечку.
- Не могу больше молчать, не могу видеть, как вы оба ломаете себе жизнь! – Татьяна Тимофеевна поймала взгляд внучки и сказала: - Эдвард уехал после встречи с твоей матерью.
- Что?!
- Да, - Танечка виновато кивнула. – Мне уже много лет, и воспоминания иногда подводят меня, но этот разговор с Маргаритой до сих пор у меня перед глазами. Это было уже после похорон Анны. Помнишь, ты вернулась и долго плакала, когда несколькими часами ранее вы встретились с Эдвардом в квартире его брата?
Белла ошеломлённо кивнула.
- Так вот, ты уснула, а я вернулась домой и застала твою мать в слезах. Тогда она и покаялась передо мной. Рита... Видимо, именно тогда она в полной мере осознала, что натворила.
- Что такого мама сказала Каллену, если он унёсся со скоростью звука обратно в Америку, - сквозь зубы прохрипела Изабелла.

Танечка снова тяжело вздохнула и принялась пересказывать внучке исповедь Маргариты. Белла слушала, не перебивая. Она словно окаменела и сидела, уставившись в одну точку.
- Рита взяла с меня слово, что я буду молчать, потому что боялась, что ты не простишь её. Она тряслась от одной мысли о том, что ты перестанешь считать её своей матерью, узнав о предательстве. Я пообещала хранить эту тайну, но сказала тогда, что она должна сама всё тебе рассказать. Маргарита и сама это понимала, но… чем больше времени проходило, тем труднее ей было решиться на откровенный разговор с тобой. А потом ты встретила этого… Корнева. Мне казалось поначалу, ты счастлива. Когда в твоей семье начались проблемы, мы решили, что сейчас не то время, чтобы ворошить прошлую боль – тебе и так было несладко. Мы думали, что возвращаться назад уже слишком поздно, не хотели усложнять твою жизнь. Наверное, думать так было очередной ошибкой.
- Господи! – воскликнула Изабелла, вцепившись в волосы. В её голосе было столько отчаяния, что Танечке стало страшно. – Почему она так поступила со мной?! Теперь я понимаю, за что она так часто просила прощения, видя мои слёзы. Но почему?! Почему она сотворила такое, бабуль?!
- Обычный материнский эгоизм, - потерянно протянула пожилая женщина. – Рита не хотела расставаться с тобой, боялась, что ты упорхнёшь вслед за своей любовью в другую страну. Она боролась за своего ребёнка, выбрав для этого, к сожалению, не самые гуманные методы. Ты же помнишь, какой характер был у твоей матери? Она была очень упрямой, привыкшей добиваться своего, чего бы ей это не стоило. Иногда, как в случае с тобой и Калленом, её слишком заносило. Она действовала слишком резко, и я ни в коем случае не оправдываю её. Но Маргарита очень любила тебя и боялась, что её девочку обидит залётный иностранец.
- Я… Я не знаю, что сказать. В голове сейчас такая каша, - Белла помотала головой, пытаясь прийти в себя.
- Я хочу попросить у тебя прощения, - прошелестела Танечка и начала всхлипывать, не в силах больше сдерживать рыдания. - Мне бы, старой дуре, нарушить своё обещание и самой открыть тебе глаза. Но я всё ждала, когда твоя мать сама решится. Не дождалась… Рита умерла, так и не облегчив перед тобой душу.

Белла тоже плакала. Крупные капли бежали по щекам, попадали на подбородок, стекая дальше и исчезая в вороте футболки. Она протянула руку и прикоснулась к сухим морщинистым пальцам бабушки, ощутив их дрожь.
- Не надо так, - попросила женщина хриплым от слёз голосом. - Я знаю, ты хотела как лучше, хотела дать моей матери шанс исправить свою ошибку. В конце концов, это же не ты когда-то разрушила жизнь собственной дочери, вылив на человека, которого она любила, ведро лжи, руководствуясь благими побуждениями.
- Деточка моя! – Танечка подалась вперёд и порывисто обняла внучку. Та бережно прижала её к себе.
- Знаешь, что самое горькое в этой ситуации? – прошептала Изабелла, шмыгая носом. – Он поверил тогда! Он просто сдался и сбежал, не поговорив со мной. Может, Эдвард Каллен никогда меня и не любил?
- Белла, - Татьяна Тимофеевна отстранилась от женщины, чтобы поймать её взгляд, – вы оба были молоды, оба наделали ошибок. Ты не сумела переступить через собственную гордость, поэтому не решилась на откровенный разговор. А он… Ему не хватило упорства, чтобы догнать тебя, схватить за руку и увести за собой, невзирая ни на каких мифических женихов и принадлежность к разным государствам. Энни как-то сказала, что её внуку не мешало бы повзрослеть. Именно это и произошло с Эдвардом за эти годы. Девять лет – хороший срок, чтобы осознать собственные ошибки. Подумай над этим, прошу. Саше нужен отец. Да и Аня, как я понимаю, успела привязаться к Каллену.
- Не каждый мужчина примет чужого ребёнка.
- Не каждый, - согласно кивнула Танечка. – Но не каждый и откажется от него. Всё зависит от того, насколько большое у человека сердце. Если ты всё так же нужна Эдварду, он будет рад и собственному сыну, и нашей девочке. Ты и сама выросла с неродным отцом, который очень тебя любил.
- Да, так и есть, - тихо произнесла Белла. – А вот моему сыну с отчимом не повезло. Помнишь, Сашка когда-то называл его папой, а потом…
- Этот только доказывает то, что у Димы никогда не было к Сане отцовских чувств. Так не бывает, что сегодня ты любишь ребёнка, а завтра готов выкинуть его из своей жизни из-за того, что он перестал тебя слушаться. Корнев сам виноват – вёл себя неподобающе по отношению к своей семье, чем и заслужил ненависть мальчика. Знаю, сейчас ты жалеешь о том, что твоя жизнь, благодаря матери, сложилась не лучшим образом.
- Недавно Женька сказала, что Корнев истоптал мою жизнь, - протянула Белла с задумчивым видом. - Я тогда ответила ей, что не стану горевать о прошлом, потому что после моря слёз и огромного количества истраченных нервов у меня остался хороший бонус – Аня. От дочки, как и когда-то от сына, я не отказалась бы ни за что на свете. Всё было, как было, Танечка. Было и прошло.
- Ты поговоришь с Эдвардом о Саше? – с надеждой спросила бабушка.
- Это трудно. И ещё мне страшно. Я боюсь, что он возненавидит меня, когда узнает, что я скрывала от него сына.
- Ты должна, Изабелла. Тебе нужно быть сильной. Молчание слишком затянулось. Ради сына тебе нужно преодолеть свой страх.
- Я это сделаю. Обещаю, что не буду тянуть с разговором, - произнесла Белла серьёзным тоном, а потом, попутно вытирая большими пальцами слёзы под полукружьями бабушкиных век, попросила: - Давай спать, а? Я так устала! Такой тяжёлый был сегодня день!
- Конечно! Время действительно позднее. Отдыхай, девочка, - согласилась Татьяна Тимофеевна, погладив Беллу, как когда-то в детстве, по волосам.

Оставшись одна, Изабелла уже приготовилась пережить бессонную ночь, ожидая, что тревожные мысли не дадут ей расслабиться. Но, видимо, тело её настолько устало от тяжёлого дня, что, как только голова коснулась подушки, веки женщины сомкнулись сами собой, и через минуту она уже крепко спала.



Утром, открыв глаза, Белла почувствовала себя отдохнувшей. Она спокойно проспала всю ночь, не вскакивая из-за кошмаров, так часто посещавших её ранее. Вчерашний страх, вызванный угрозами Дмитрия, отошёл на второй план и больше не царапал душу противными острыми коготками. Бывший муж и раньше кормил её обещаниями сделать очередную гадость, сильно оскорбившись тем, что его выставили за дверь, но всегда трусливо поджимал хвост, ограничиваясь пустыми словами.
«Так чем же этот раз отличается от предыдущих?» - спросила она себя. «Ни чем. Он – трус, способный только работать языком, обещая отомстить всему миру», - ответила она на свой же вопрос. Белла отбросила подальше мысли о Корневе и направилась в душ, не забыв по пути заглянуть в комнату к дочке, чтобы разбудить её.

Женщина быстро собрала Аню и чмокнула ещё дремлющего в кровати Сашу. Они вышли из дома вместе с дочкой, которая была не слишком-то довольна ранним подъёмом и обиженно сопела, шагая по заснеженной дорожке и держа мать за руку.
- Сашка, значит, дрыхнет, я должна идти в садик, - выпятив нижнюю губку, выдала она.
- Котёнок, ты же знаешь, что твой брат ещё не выздоровел до конца, поэтому он остался дома. В школу нельзя ходить, если болеешь, - терпеливо начала объяснять Изабелла. - К тому же, скоро праздник, а ты читаешь там стихи, не забыла? Репетиции нельзя пропускать.
- Знаю, мам. Ладно, пойдём. Меня, наверное, там подружки ждут. Я сегодня опять буду рисовать зайчика. Саня сказал, что те, которых я нарисовала раньше, были похожи на бегемотов. Попробую ещё раз. Может, лучше получится.
- Замечательные у тебя выходили зайцы. Саша просто пошутил.
- Правда? Ну и хорошо! - радостно кивнула девочка и, вытащив руку из материнской ладони, побежала вперёд уже с поднявшимся настроением.

Когда они зашли в сад, Белла помогла дочери раздеться. Сдав её с рук на руки воспитателю, она заскочила к начальнице, клятвенно пообещав той выйти на работу в ближайший понедельник, и быстро покинула здание. Изабелла спешила на городское кладбище. Спустя полчаса она уже подходила к могиле матери. Тишину на погосте нарушали только крик галок, обосновавшихся в кронах высоких многолетних клёнов, в изобилии растущих на кладбищенской территории, и скрип свежевыпавшего снега под подошвами сапог Беллы. Она приблизилась к памятнику вплотную, присела на корточки, протянув затянутую в перчатку руку, и смахнула снег с поверхности гранита, потом освободила от снежного плена и фотографию Маргариты. Внезапно вокруг наступила абсолютная тишина. Даже глупые птицы почему-то прекратили галдеть и только, сидя на высоко растущих ветках, вертели головами, с любопытством разглядывая одинокую посетительницу, появившуюся здесь в столь ранний час.

- Здравствуй, мам, - хрипло прошептала Белла, особенно остро сейчас чувствуя тяжесть от потери близкого человека. – Знаешь, когда я шла сюда, то хотела задать только один вопрос. Почему? За что ты так поступила со мной, с нами?

Белла горько усмехнулась, не обратив внимания на выступившие на глазах слёзы.

- Понимаю, что не получу ответа. Тебя нет, некого теперь обвинять. Господи, мамочка, мне было так больно все эти годы! Знаешь, сколько раз я видела во сне Эдварда? А потом он снова и снова уходил от меня. И я просыпалась, давясь слезами и сходя с ума от того, что ничего нельзя изменить!

Белла нервно провела рукой по лицу, пытаясь утереть слёзы, и снег, остававшийся до этого на её перчатке, теперь размазывался по щекам вместе с влагой, сочившейся из глаз. Он быстро таял от тепла её кожи и дорожками стекал вниз, смешиваясь со слезинками. Слизнув с губ солоноватые капельки, Изабелла подняла глаза к небу, словно пытаясь отыскать там хоть какой-то знак того, что она услышана. Женщина вдруг ощутила короткий, но сильный порыв холодного зимнего ветра, который коснулся ей лица и тут же исчез. Она снова посмотрела на фотографию матери и опустилась на колени прямо в снег.

- Тебе было тяжело хранить молчание. Но и мне тяжело жить, храня обиду на тебя. Поэтому… Я прощаю тебя за то, что ты натворила много лет назад. Я прощаю тебя за то, что у меня не было возможности быть с Эдвардом. Эдвард… Я так его любила, что была готова пойти за ним в огонь и в воду. Но ты решила иначе…
Изабелла судорожно вдохнула, набирая в грудь побольше воздуха.
- И я прощаю тебе то, что мой сын все это время рос без родного отца. Может, когда-то и я совершила ошибку, не рассказав Каллену о Саше. Не знаю, правильно ли это? Но факт остаётся фактом: большую часть своей маленькой жизни мой мальчик рос рядом с человеком, который ненавидел его. А настоящий отец был очень далеко и даже не подозревал, что у него есть сын. Все мы делаем ошибки, мама, и я – не исключение. Поэтому прими моё прощение, а я всю жизнь буду помнить о том, что ты до конца своих дней жалела о том, что сделала с нами.

Изабелла закрыла лицо руками и теперь уже громко, в голос, разрыдалась. Галки снова подняли гвалт у неё над головой, суетливо перелетая с ветки на ветку. Но, перекрывая их гомон и звуки её рыданий, за спиной женщины вдруг прозвучал до боли знакомый и родной голос:

- Белла…