Эпилог. «Возвращаться к любимым никогда не поздно»

- Элис, завяжи мне галстук!
- Мама, где мои новые босоножки?
- Элис, как думаешь, эта рубашка подходит сюда?
- Мамми!
С утра наш дом напоминал скорее дурдом. Все носились, искали свои платья и костюмы, постоянно теребили Элис, которая скрылась от всех ванной. Я стоял в нашей спальне у зеркала и выбирал галстук, поднося каждый к своей шее и сравнивая его цвет с цветом глаз.
- Где мама? – это зашла Эшли, неся на руках малышку Джесси.
- В ванной, - ответил я.
- Тогда это тебе, - она протянула мне ребенка. – Ей пора сменить кое-что.
- Почему это мне?
- Ну а кому мне что ли? – в тон мне провокационно спросила старшая дочь.
Я тяжело вздохнул. Она повторила за мной.
- Элис!
- Мама!
Вместе крикнули мы. И тут в спальню ворвалась она, с чем-то зеленым на лице, в почти распахнутом халате, из-под которого торчало нижнее белье, со злостью на лице.
- Вы меня уже достали за сегодня! Трудно поменять ребенку памперс? Что ты вцепился в свои галстуки? У меня нет ни секунды свободного времени, чтобы потратить его на себя, а вы тут… Да ну вас!
Элис забрала Джесси и ушла. А мы с Эшли посмотрели друг на друга и прыснули в кулачок, чтобы наша злая мама не слышала нашего смеха.
- Какой? – я вновь поднес оба галстука к своему вороту и спросил у дочери совета.
- Этот, - ответила она, взяла у меня галстук и завязала его на моей шее. – Ты не видел мои новые босоножки?
- Они, должно быть, в твоем шкафу под всем хламом. У тебя же вчера там что-то сломалось.
- Точно! Спасибо, па, - она убежала.
Моя Эшли… Ей уже семнадцать.

С тех пор, как я вернулся к Элис и Эшли, прошло семь лет. Хотя, нет. Прошло - это неправильно слово, пролетело – вот то, что нужно. После незабываемого Рождества в Париже, когда Эшли назвала меня папой в первый раз, вся жизнь закрутилась-завертелась в безумном ритме. Пусть я не видел первых шагов и первых слов у Эшли, зато я пережил первый прыщик, первый сломанный ноготь, первого симпатичного мальчика, который позвал ее на танцы, первую истерику и далее по списку. И хочу сказать, что эту ничуть не легче или менее важно по сравнению с первым шагом и первым словом. Со своей второй дочкой – Джесси – я все это вновь проходил и прохожу. Ей только три и, Слава Богу, до сломанных ногтей нам еще далеко! Когда Элис узнала, что беременна, она боялась сообщить мне эту новость. Когда она родила, и мне предложили подержать ребенка, Элис боялась этого момента. Но я все сделал, я показал Элис, что ей больше нечего бояться. Мы переехали в большой дом в пригороде, по соседству с домом Маккарти, а через несколько лет к нам присоединились и Каллены…
Я сделал Элис предложение спустя полгода после Парижа. У Эл было День рождения, и мы отмечали его в одном из фешенебельных ресторанов города. Вечером, когда все уже разошлись по домам, а Эшли по предварительной договоренности ушла вместе с Несс, мы остались с Элис вдвоем. Играла живая музыка, я пригласил ее потанцевать. Мы вышли на застекленную веранду, повсюду были огни. Я прижимал ее к себе, боясь отпускать. Все замерло, словно жизнь остановилась. Я достал из кармана заранее приготовленное кольцо, которое мы выбирали вместе с Эшли, и тихо задал самый главный вопрос. Элис была бы не Элис, если бы не ответила: «Я подумаю». У меня внутри все оборвалось, я испугался, что слишком рано сделал этот шаг, но ее мелодичный громкий смех дал понять, что это шутка. Ее «Да», наш самый лучший поцелуй и эта долгожданная свадьба…
Кстати, о свадьбах…



Я не узнавал свой собственный дом, купленный пять лет назад в качестве семейного родового гнезда. Всюду совали какие-то незнакомые мне люди, в белых рубашка и бабочках-галстуках. Они носили цветы в горшках и вазах, расставляли столы и стулья, надували шары, вешали плакаты, расставляли тарелки. А я стоял в своем кабинете у окна и смотрел на них свысока.
Вот из дома вышла светлая макушка в красном платье слишком короткой длины. Моя Несс… Она, словно мини-Белла, которой нельзя нигде появляться сейчас, командовала персоналом и распоряжалась куда что поставить. Вот она повернулась с деловым выражением лица, что вызвало у меня улыбку, к какому-то парню-официанту и отчитала его. Ей всего семнадцать лет, но свой командирский характер она собрала из наших с Беллой лидерский качеств и приумножила их. В общем, вылитая моя теща.
А вот, кстати, и она. Легка на помине. Подошла к Ренесми, поцеловала ее в обе щеки и, кажется, отправила назад в дом, а сама направилась командовать. Я люблю свою тещу, и она меня любит, но никогда не упустит момент опустить меня. Это все месть. Хотя нет, просто юмор моей тещи – сарказм.
Да, семь лет прошло с того Рождества. Белла, уложив Несс, вышла обратно в гостиную и позвала меня выйти прогуляться. Мы бродили по ночному снежному Форксу и вспоминали юность, которую провели здесь. От каждого воспоминания стало вдруг невероятно тепло. Я обнял Беллу за талию, притянул к себе и сказал, смотря ей прямо в глаза, которые тогда светились неподдельным счастьем:
- Белла, я упустил тебя один раз, и за этот раз я буду извиняться всю жизнь. Я прошу тебя, давай начнем… не с начала, нет. С того места, на котором закончили.
Ее горячее дыхание обдало мои губы жаром, а потом был поцелуй. Невероятный, волшебный, самый желанный.
И закрутилось, завертелось. Развод – это трудная штука. Белла и Джейк разводились четыре года, мотаясь по судам и деля имущество, которое никто не хотел уступать. Мой развод длился на два года дольше… Таня выпила из меня невероятно много крови, нервов и денег. Она отобрала у меня половину всего, даже стоимость дома мы делили до последнего цента. Я знаю, что после последней нашей встречи, Джеймс, как оказалось отец Крис, забрал их в Европу, где планировал развивать свое дело. Я мысленно пожелал ему удачи, ведь что такое жить с Таней знал не понаслышке. А Тане новое замужество пошло на пользу, я замечаю ее фотографии в журналах, которые читает моя дочь.
После всех этих изматывающих разводов мы с Беллой и Несс уехали на целый месяц на острова и наслаждались друг другом. Дело было рано утром по местному времени, когда мне позвонил Эммет…



- Да вы мои принцессы, вот так, ам! – я засунул себе в рот ложку детской каши с банановым вкусом и обнаружил, что вкусно. – Ммм. А вы есть не хотите. Давайте сюда. Рано вам еще на диетах сидеть!
Я собрал детские тарелки, а дети с громкими визгами побежали с кухни. И в следующую секунду на кухню зашел сонный Кевин, потягиваясь и зевая.
- Доброе утро, - сказал я ему, параллельно доедая кашу.
- Ага, и тебе, - ответил он, доставая из холодильника молоко и начиная пить прямо из банки.
- Кружки есть вообще-то, - прокомментировал я.
Он допил, закрыл крышку, поставил банку обратно и, повернувшись ко мне, произнес:
- Взрослые тарелки тоже.
- Хочешь? – я протянул ему одну из тарелок с розовыми зайчатами.
- Нет, спасибо, - улыбнулся он. – Я лучше яичницы с беконом наверну.
- О, хорошая идея, - поддержал я. – Давай, я мою тарелки, а ты ее готовишь?
- Идет, согласился он и вновь полез в холодильник.
- Что идет? – спросила Розали, появляясь на кухне, увешанная детьми с ног и до головы.
Я подскочил к ней и взял на руки Линетт, которая обхватила своими ручками шею Розали.
- Ну, ты же взрослая уже, - отчитал ее я и поставил на пол.
- Нет! – топнула она ногой, смотря на меня провокационным взглядом.
Ее глаза было еле видно из-под кудрявой челки.
Розали включила кофе-машину и устало свалилась на стул. Моментально к ней подлетела маленькая кучка и начала что-то просить.
- Так, - включил я грозного папу, - ну-ка, все быстро пошли одеваться! Будете мешаться тут останетесь тут и не увидите, как дядя Эдвард надевает кольцо на палец тете Белле! Брысь наверх!
И с озорным визгом и громким топаньем девочки убежали наверх.
- Спасибо, - одними губами прошептала Розали. Я лишь улыбнулся.
Да, ребенок – это выматывает, но когда их трое! И это я сейчас не считаю Кевина, потому что ему уже девятнадцать, и он проводит семьдесят процентов своего времени непонятно где. Нет, он, конечно, сообщает нам куда собирается, но из-за детского крика, мы с Розали уже давно оглохли на оба уха.
Пять лет назад на свет в одной из клиник Лос-Анджелеса появились чудесные близняшки: Линетт и Николь Маккарти. Обе крупные, румяные со светлыми волосиками на голове. И так началась наша веселенькая жизнь. Линетт и Николь не любили молчать, тихо и спокойной сидеть и заниматься каким-нибудь одним делом. Они любили кричать, петь на непонятном языке, плакать в два часа ночи, прыгать, топать, все ломать и разрисовывать. Особенно им очень нравились мои деловые документы. С появлением детей я полностью погряз в них, при этом, не забывая уделить внимания старшему сыну, с которым мы часто выезжали куда-нибудь, и своей новой работе. После того, как я завязал с актерством, я открыл свой продюсерский центр. А Лос-Анджелес, слава Богу, кишит актерами, так что работы у меня полно!
Но на двух громких близняшках мы с Розали не остановились, и три месяца назад на свет появилась спокойная Мишель. Вот с кем с кем, а от нее шума не больше, чем от холодильника. Она почти не плачет, а кроме как плакать, ей больше пока нечем заняться.
Так что жизнь у нас весела и насыщена. Кевин поступил в колледж в прошлом году, получает спортивную стипендию. У нас абсолютно наладились отношения после свадьбы семь лет назад, когда в свадебное путешествие мы поехали на Гавайи, и я научил его кататься на серфе. Ему так понравилось это занятие, что через несколько дней он поедет вожатым в серф-лагерь, чтобы учить этому других детей.
В общем, упущенные детские годы Кевина я сполна искупаю сейчас. И я доволен жизнью!



У огромного дома, выложенного кирпичом, много народа. Все нарядные, в платьях и с прическами, в костюмах тройках и в начищенных до блеска туфлях. На изумрудно-зеленой лужайке за домом, переходящей в лесную опушку, стоят круглые столики, накрытые скатертью, огромная цветочная арка, куча воздушных шаров и всего остального, что присуще любой свадебной церемонии. Все гости рассажены.
И вот… По специальной тропинке, где положена белая ткань, идут две белокурые кудрявые девочки-близняшки. Они достают из корзинок лепестки цветов и посыпают эту дорогу, ведущую к священнику и нарядно-одетому мужчине с цветком в нагрудном кармане. Мужчина, сидящий за одним из передних столиков, пустил слезу умиления и прошептал, нарушая торжественный момент:
- Мои принцессы!
Следом за девочками-ангелочками идет девушка в красном платье, не достающем до колен. Она грациозно вышагивает даже на таких высоких каблуках. Мужчина, стоящий рядом со священником, сжимает зубы и оглядывает все присутствующих гостей мужского пола и отмечает в голове от кого подальше следует держать свою дочь.
Торжественно и важно по дороге плывут невеста, на вид совсем не волнующаяся, да и что волноваться, не первая же свадьба, и ее отец. Они не спеша подходят к арке, и отец передает свою дочь жениху. Священник читает нужные слова, невеста и жених отвечают «Да» на все вопросы. Да, это свершилось! Спустя двадцать лет они все-таки могут на всех основаниях назвать себя мужем и женой. Поцелуй скрепляет их союз.

Сумерки. Зеленая лужайка освещена огромным количеством гирлянд. Гости, немного подуставшие, сидят за столиками, общаются или танцуют. Эшли в медленном танце прильнула к молодому парню и что-то шепчет ему на ухо. Ее отец изредка отвлекается на нее и кидает хмурый взгляд. Рядом Несс заливисто хохочет, танцуя с Кевином, который держит ее своими крепкими руками. Между танцующими гостями бегают три маленькие девочки, они смеются, перекрывая спокойные звуки вечера.
Маккарти, Хейлы и Каллены сидят за общим круглым столом. Элис облокотилась на плечо Джаспера, который своевольно расположил руку на спинке ее стула. Эммет нервно дергает телефон, а Розали успокаивающе говорит ему: «Ну, позвонит сейчас. Не переживай». Эдвард и Белла ковыряются вилками в одном куске торта, лежащем перед ними.
- Папа! Папа! Кевин и Несси целуются! – подбежала белокурая девочка к столу, сразу отвлекая всех сидящих.
Все взгляды были направлены на парочку, прекратившую танец и целующуюся посреди поляны.
- Ха, парень зря времени не теряет, - ухмыльнулся Эммет, отвлекаясь от телефона. – Следующая свадьба не за горами.
- Попридержи язык, - буркнул Эдвард.
- Тихо, тихо, - примирительно поднял руки Эммет, - у меня еще трое детей, которых кто-то должен воспитывать.
Все прыснули, кроме Эдварда, желваки которого заходили ходуном.
- Тише, милый, - погладила его Белла, - она сама знает, что делает.
Эдвард перевел взгляд на свою жену и улыбнулся ей, немного успокоившись.
Джаспер притянул к себе Элис и поцеловал ее в щеку, наслаждаясь моментом. Воздух был пропитан невероятным уютом, любовью, счастьем, спокойствием. Летний вечер подходил к концу.
Джаспер прижал Элис к себе и проговорил еле слышно, но присутствующие за этим столом услышали его и были согласны в глубине души:
- Возвращаться к любимым никогда не поздно.

КОНЕЦ.

____________________________________________________________________________________

Вот и все. Конец. Работа практически 4х лет))
Хочу сказать спасибо всем, кто читал, отдельное спасибо тем, кто регулярно комментировал! Вы дарили мне радость, вдохновение, желание писать. Без вас ничего бы не получилось. Спасибо вам!))
Я была не самым хорошим автором Задерживала проду, пропадала, уходила, возвращалась. Но я сделала это!) Я закончила свое самое большое, самое трудоёмкое, самое мое любимое детище. Самое любимое, потому что самое первое.
Приглашаю всех в свой новый и последний фик:

Последний, потому что все. Закончилась эра Сумерек в моей жизни.
Спасибо вам еще раз. Надеюсь, что молчаливые зрители этого фанфика, которые не отписывались ранее, оставят свой последний комментарий под этой главой.

Ваша Ksu-Ha Hale (bruno_banani).