Белла POV

Мы все стремимся к благополучной жизни, но к ней, как и к любой двери, нужно подобрать ключ. Этим ключом является счастье, и иногда складывается так, что у людей уходят годы на то, чтобы найти его. Мы часто упускаем из виду самое ценное, а при этом достаточно лишь протянуть руку, чтобы коснуться самого важного, но я знаю, куда смотреть, знаю, где и, самое главное, с кем мое счастье.

- Нет, - сонным голосом, не открывая глаз, находясь на границе между сном и реальностью, попросила я и остановила руку Эдварда, которую он уже начал убирать. Я хотела ощущать ее тепло, не хотела, чтобы она перестала касаться моего живота. Я любила то, как любимый трепетно проводит рукой по нему, и больше не желала пробуждаться как-то иначе. Я чувствовала себя счастливой, что Эдвард ждет нашего малыша так же сильно, как и я, кем бы он ни был, мальчиком или девочкой.

- Я снова разбудил тебя. Прости, - чуть слышно проговорил мой любимый, вздыхая с сожалением, но мне совершенно не нравилось слышать, что он винит себя за мелочи, из-за которых я не расстраиваюсь, а значит, и он не должен.

Мои веки поднялись, и я увидела перед собой родное лицо и глаза насыщенного зеленого цвета, давно ставшего моим любимым, с первой встречи с человеком, обладающим ими. Я улыбнулась, и Эдвард тоже, когда услышал мой голос. Мне нравилось видеть его радость в ответ на такую, казалось бы, самую простую и обыкновенную вещь, как произнести его имя. Я делаю это по много раз на дню, и то же самое можно сказать об Эдварде и том, как часто он привлекает мое внимание таким же способом, но… Но мы никогда не перестанем видеть очарование там, где другие, возможно, не замечают его. Никто из нас не принимает, как должное, вещи, совершаемые для любимых изо дня в день. Мы не такие и ценим то, на чем другие не заостряют свой взор. Некоторые моменты могут не повториться. Прошлое научило нас отношению к ним, как к благословению. Ничто не вечно.

- Не нужно. Не извиняйся. Твоя рука… она ощущается так прекрасно, так необходимо, так тепло.

- Тебе холодно?

- Немного прохладно.

- Иди ко мне. Я обниму тебя.

- Согреешь?

- Да. Всегда согрею.

Я положила голову на плечо Эдварда, и он поцеловал меня в лоб так искренне, так нежно, что мое сердце застучало быстрее, и я стала ощущать его, то, что оно, правда, есть в моей груди.

- Твое сердце так сильно бьется.

- Ты тоже чувствуешь это? – спросила я, отклонившись немного, чтобы иметь возможность смотреть на Эдварда и видеть его глаза.

- Да, - просто ответил он. И я любила то, что нам никогда не нужно задумываться над ответами, что они идут от самого сердца, что мы всегда полностью честны друг с другом. Да, мы не поднимаем тему моего брака, не сговариваясь, делаем вид, что его не было, и я не думаю, что когда-нибудь захочу поговорить об этом. Возможно, и придется однажды столкнуться с такой необходимостью, но пока я не готова и не собираюсь заводить этот разговор. Мы счастливы, я не хочу ничего испортить, но в остальном между нами нет никаких тайн.

Эдвард гладил мою руку, и мне, находясь в его объятиях, было очень спокойно. Я могла бы лежать рядом с ним еще очень долго, не заботясь ни о чем, но меня вдруг затошнило, и, кажется, уже в следующую секунду я села прямо на пол в комнате для умывания, склонив голову в ожидании и пытаясь убрать мешающие волосы в сторону. Мне на помощь пришел Эдвард, и я пожалела, что не прикрыла за собой дверь. Хотя это наверняка не остановило бы его.

- Белла? – звуча по-особенному тревожно, спросил он. – Поговори со мной, когда сможешь.

- Мне просто нехорошо. Но ты не нервничай. Это нормально.

- У тебя температура?

- Нет, только тошнота, и это…

Договорить я не успела, потому что мне снова срочно потребовалось отвернуться. Я смутно чувствовала, что Эдвард поддерживает мои волосы и гладит меня по спине вверх-вниз, и ощущение какой-то беспомощности, вызванное тем, что он все видит, заставило меня предпринять попытку отослать его куда-нибудь, но Эдвард был твердым в своей непреклонности:

- Нет. Я никуда не уйду, и не проси. Я остаюсь с тобой.

- Не принесешь мне чашку воды? – попросила я любимого, опустив голову ему на грудь и вдохнув приятный запах чего-то вкусного и ароматного, исходящий от его рубашки.

- Да, конечно, - кивнул Эдвард, поцеловав меня в лоб, - я быстро.

- Я буду тут.

Несколькими минутами позже мы вернулись в кровать и просто смотрели друг на друга, стремясь сделать объятья более тесными. Скоро Эдварду необходимо будет уйти, мы увидимся только вечером, и это не в первый раз, когда нам с Мелани предстоит остаться с его родителями. Поначалу было страшно, что он снова исчезнет на несколько лет, но теперь я этого не боюсь. Я научилась отпускать любимого без страха, что не увижу его через несколько часов, но все равно тоскую каждый раз. Сколько бы ни прошло времени, думаю, что всегда буду.

Эдвард совсем немного передвинулся рядом со мной, но я ощутила это и приподнялась, опираясь на локоть. Он вернется совсем скоро, не через три года. Просто думай о хорошем и успокойся.

- Белла…

- Я в порядке, честно. Ты можешь идти.

- Ты и тогда так говорила… Но не была в порядке. Ты же знаешь, что я вернусь, да? – спросил Эдвард, погладив мою руку. Я не смотрела на него, но вот за движением его пальцев следила. Они чуть-чуть сжали мое плечо, словно напоминая, что я так и не ответила на вопрос, а потом прижали меня к Эдварду. – Белла?

- Да, знаю. Просто… мне все равно тяжело дается все это. Я не перестаю размышлять, как ты.

- Может быть, то, что я скажу сейчас, успокоит тебя немного. Я тоже думаю о тебе, когда мы не вместе.

После этих слов мне внезапно сделалось так хорошо, а еще я ощутила, что больше не могу сдерживать свои чувства, и спустя одно короткое мгновение наши с Эдвардом губы соединились в глубоком поцелуе, пробудившем желание большего в моем теле. Но сейчас, очевидно, было не время, и все равно я ощутила невероятное по своей силе расстройство, когда Эдвард остановил меня за запястье, не давая продолжить.

- Мне пора. Иначе я опоздаю.

- Да. Хорошо. Иди.

- До вечера.

Эдвард поцеловал меня в лоб и затем вышел из комнаты, а я с трудом переборола себя, чтобы не выбежать вслед за ним.

***

Я налила в тарелку суп, поставила ее на стол перед сидящей за ним Мелани и дала дочке ложку.

- Точно будешь есть сама? Или покормить тебя?

- Сама.

- Хорошо.

Мелани неторопливо ела, а я не сводила с нее глаз, думая о том, как же все-таки быстро растут дети. И поначалу это происходит незаметно, не бросается в глаза, но один взгляд, и ты вдруг понимаешь, что твой ребенок, прежде беспомощный и плачущий всегда, когда что-то не так, во многих вещах обрел самостоятельность, и с течением времени таких вещей будет становиться все больше и больше. Наверное, когда приходят такие удручающие и навевающие грусть мысли, надо задуматься о втором малыше. Думаю, подсознательно я давно его хотела, просто рядом был не тот человек, но теперь все идеально. Я и не думала, что все так сложится, но сложилось, и я благодарна за дарованное мне счастье.

- Мама?

- Да?

- А можно не есть мясо?

- Невкусное?

- Просто не хочу.

- Забрать?

- Да!

- Белла, у тебя все хорошо? Ты почти не ешь. Что-то случилось? – спросила Эсми, сидевшая напротив меня за столом.

- Нет, ничего. Не беспокойся.

- Карлайл достал компот из ягод. Попробуешь?

- Да, с удовольствием.

- Я тоже хочу, - подала голос Мелани, и я наклонилась к ней, чтобы вытереть ее рот. Она попыталась увернуться, но у меня получилось поцеловать ее нос. Дочка засмеялась, и я улыбнулась, прижав ее, забирающуюся на мои колени, к себе. Мелани крепко-крепко обвила своими маленькими ручками мою шею, и нежный детский голосок звучал особенно прелестно, когда моя малышка шептала снова и снова одно и то же слово. Мама, мама, мама...

- Все? – спросила дочка, лежащая в кровати, готовая к дневному сну.

- Да. Закрывай глазки и засыпай, - Мелани, вздохнув, отдала мне книжку, которую мы читали, и я накрыла дочку одеялом до самого подбородка. Она чуть-чуть опустила ткань вниз, приподняла голову и спросила:

- А когда я проснусь, папа уже придет?

- Думаю, да.

- Мы будем играть?

- Обязательно. Чем быстрее уснешь, тем раньше вы увидитесь. Люблю тебя.

- Люблю тебя, - уже с закрытыми глазами шепнула она. Я улыбнулась и поцеловала ее теплую, румяную и нежную щечку, после чего вышла из комнаты, предварительно закрыв шторы на окнах и погрузив комнату в полумрак.

- Уснула? – спросила Эсми, увидев меня, входящую на кухню.

- Да.

- Хочу сделать пирог из яблок. Поможешь порезать? Если, конечно, хорошо себя чувствуешь?

- Все в порядке. Да, конечно.

- Спасибо, Белла.

Я кивнула и, взяв протянутый нож, принялась за дело. Время шло быстро, потому что мы с Эсми говорили о разных вещах, в том числе об Эдварде и его детстве. Так же у нее возникали вопросы и о Мелани, и, конечно, это разумно и имеет смысл. Эдвард, как отец, многое упустил из ее жизни, но не он один. Эсми, как бабушка, и Карлайл, как дедушка, тоже будут знать о первых годах жизни своей внучки только по моим рассказам, но их никогда не будет достаточно. Всех моих воспоминаний ни за что не хватит для того, чтобы прочувствовать все эмоции, испытанные мною в разные моменты жизни дочки, пока она росла и училась чему-то новому, заставляя меня удивляться и радоваться каждый день, хотя бы по мелочам.

- Белла? Ты слышишь меня?

- Извини. Задумалась.

- Можно узнать, о чем?

- Просто… я… Я никогда не благодарила вас с Карлайлом, что приняли нас с Мелани, как родных, и пустили в свой дом.

- Вы и есть наши родные.

- Да, но… вы не знали этого, не знали обо мне ничего, да и вообще видели впервые в жизни.

- Знание? Думаю, его значение переоценивают. Все дело в доверии. Необязательно знать человека, чтобы чувствовать, что он хороший и добрый, и что душа его чиста. Поступки и действия… важнее всего того, что ты могла бы рассказать о себе. И я доверяю тебе, Белла. Доверяю своему сыну и его выбору. Ты права, я не знала тебя, но я знала, что ты есть. Эдвард не говорил ничего, но матери чувствуют, когда их ребенку плохо. А ему было не просто плохо… Он был подавлен, совершенно разбит. Меня расстраивало, что я ничем не могу помочь, но и давить мне не хотелось, поэтому я и не спрашивала его ни о чем. А потом он сказал, что должен кое-что исправить, уехал, а вернулся уже не один. Эдвард страдал, и ты была причиной его страданий, но одновременно ты была и остаешься всей его жизнью, всем его миром. И я думаю, что любила тебя еще до нашей встречи, а когда увидела Мелани, то полюбила тебя еще больше. Вы – его семья, вы – моя семья. Так есть и так будет.

***

Мелани, активно работая руками, протиснулась между Эдвардом и мною, чтобы усесться рядом с ним и начать теребить его левую руку. Правой он продолжал обнимать меня, но ему все труднее удавалось удерживать ее на моем боку, потому что дочка толкалась и, наконец, требовательно выкрикнула:

- Папа!

- Да?

- Ну, папа, - Мелани дернула Эдварда за рукав, и это заставило его неохотно, но все же разомкнуть наши объятья, чтобы обратить внимание на нашу дочку. Она выглядела слишком уж нетерпеливой, и я заранее знала не только ее желание, но и то, что Эдвард не сможет ей отказать в его осуществлении, несмотря на очевидные трудности, с которыми сталкивался не раз. – Давай поиграем в прятки.

- Мелани…

- Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

- Я даже не знаю…

- Пожалуйста. Папа!

- Раз…

Мелани громко взвизгнула и унеслась прочь. Эдвард досчитал до двадцати и ушел за ней, а я открыла книжку на той странице, на которой остановилась, отыскала глазами нужную строчку и погрузилась в чтение. Но не прошло и десяти минут, как Эдвард вернулся в гостиную и тут же быстрым шагом приблизился ко мне. На самом деле в его скором появлении не было ничего удивительно. Мы проходили все это уже десятки раз, но порой маленькому ребенку невозможно объяснить очевидные для взрослого человека вещи, вроде той, что родителям трудно найти укромное местечко, не будучи тут же обнаруженными.

- Ты должна мне помочь. Мелани уже считает.

- А я-то что могу сделать?

- Прекрати смеяться. Это совсем не весело.

- Совсем наоборот, - я чувствовала, что улыбаюсь и не могу остановиться. – Я читаю.

- Можешь продолжить позже? Ты должна закрыть меня в нашем шкафу. Быстрее, прошу!

- Ладно, пойдем.

Я подвинула вешалки, прикрывая Эдварда, и нахмурилась, когда услышала, что он все еще движется за дверками и тем самым производит много ненужного шума.

- Тебя слышно. Стой спокойно.

- Здесь тесно.

- Мама? – вдруг донеслось до меня сзади. Вот и Мелани. – Ты с кем там говоришь?

Я обернулась и прижалась спиной к шкафу, чтобы не дать дверцам открыться. Никогда прежде мне не доводилось бывать в такой нелепой ситуации. Совсем неудивительно, что дочка не сводила с меня подозрительного взгляда.

- Ты нашла папу?

- Нет.

- Поищи еще.

- А что ты делаешь?

- Просто искала…

- Искала папу?

- Да… То есть нет, конечно, нет. Что папе делать в шкафу?

- Скажешь мне, если увидишь его?

- Конечно, дорогая.

- Папа? Папа? Пап!

Голос Мелани постепенно стих в отдалении, но я еще немного подождала на случай, если она вернется, и только спустя минуты две отошла в сторону. Эдвард выглянул из своего укрытия, огляделся и вылез из шкафа.

- Больше не могу. Там нечем дышать.

- Мелани расстроится, если увидит тебя. Пожалуйста, полезай обратно.

- Папа! Вот ты где!

- Иди сюда, моя радость.

Мелани побежала к Эдварду со всех ног, он присел и поймал ее в свои объятья, и открывшаяся моему взору картина не оставила равнодушной, и я растрогалась от счастья. Оно было столь сильно, что отвлекло меня от ноющей боли в пальце. Эдвард пока не знает о порезе, полученном мною при нарезании яблок, и я надеюсь, что так все и останется. Хорошо, что он не бросается в глаза, только неприятные ощущения напоминают о его существовании. Но они исчезнут, все заживет, зарастет, как будто ничего и не было. Разбитые сердца восстанавливаются сложнее, но и с этим возможно справиться. Мы с Эдвардом смогли, и я верю, что, если что случится, у нас двоих все равно все будет хорошо, потому что мы едины, и в этом наша сила.

***

Мы с Эдвардом готовились ко сну, а чуть ранее любимый помог мне вымыть волосы, и в настоящий момент времени я сидела перед зеркалом в нашей комнате и расчесывала влажные пряди, когда обнаружила, что некоторые из них запутались сзади. У меня не получалось дотянуться до них, мне явно было не справиться без посторонней помощи, и я оглянулась, думая позвать Эдварда, но слова застряли где-то в горле, когда глаза увидели расслабленную фигуру. Мне нужно было убедиться, что он в порядке, и я, стараясь соблюдать тишину, отложила расческу, подошла к кровати и легла на свою половину, но ближе к Эдварду. Он не шелохнулся и лишь удовлетворенно вздохнул, когда почувствовал мое тело, прижимающееся к его спине.

- Я думала, ты спишь.

- Нет, еще нет. Ты что-то хотела?

- Да, но тебе не нужно вставать из-за меня.

- Подожди…

Эдвард развернулся, его глаза остановились на моем лице, и требовательный вопрос не заставил себя долго ждать:

- Все в порядке?

- Да. Это мелочь на самом деле. Не вставай.

- Не говори так, Белла. Все, что связано с тобой или Мелани, или ребенком, важно для меня. В чем дело?

- Просто волосы запутались. Мне не дотянуться.

- Принесешь расческу?

Я согласно кивнула, и вскоре мои волосы были в полном порядке. А потом между нами с Эдвардом что-то изменилось… Поцелуй, начинающийся, как медленный, быстро перерос в неудержимо страстный. Ощущение теплых пальцев, поднимающих мою рубашку вверх и задевающих чувствительную к прикосновениям любимого человека кожу, заставило меня замереть, едва дыша. Глаза Эдварда наполнились благодатным свечением. Я опустила взгляд, чтобы посмотреть, куда же любимый смотрит, и осознала причину прекрасной на вид перемены в нем. Мой живот… Он больше не был плоским. В самом низу можно было увидеть небольшой холмик, совсем маленький, но такой важный, олицетворяющий собой благополучие, новую жизнь, новое начало, новые возможности.

- Ты знала?

Я только покачала головой, безмолвно, одними лишь глазами, прося Эдварда не останавливаться. Хотя его руки и зажили собственной жизнью, он вел себя со мной обходительно и осторожно, как и всегда. Мир сосредоточился в его руках, казалось, что физически мы пережили все, но сегодня все чувства будто обострились. Я наклонилась к Эдварду для поцелуя, мои волосы окружили нас, словно заключив в кокон из наших эмоций, и я, наконец, ощутила любимого кожа к коже, как до умопомрачения и безумия и желала весь день.

- Выключить лампу?

- Нет. Я еще смотрю.

Я вздохнула и, возможно, не совсем кстати задумалась о том, что время не стоит на месте. Однажды безоговорочно настанет день, когда я не смогу скрывать свое положение за свободной одеждой.

- Мелани тоже нужно будет как-то сказать.

- Скажем.

- Я боюсь. Не хочу, чтобы она подумала, что сделала что-то не так, и потому мы больше ее не любим и пытаемся заменить.

- Все будет хорошо.

- Обещаешь?

- Клянусь.

Теплые и мягкие уста Эдварда коснулись моих губ невероятно нежно, успокоив поцелуем достаточно для того, чтобы все страхи покинули мои мысли, и я смогла довольно быстро уснуть.