21 Глава. Любовь - это все. И это все, что мы знаем о ней. Часть 1
Лишь только я открыла глаза, я поняла одно – все это не было сном.
Эти два дня действительно были в моей жизни. Я была отравлена страхом. Это была последняя капля в чаше моего самообладания, в чаше моей силы. Страх отравил меня окончательно, и я больше не могла бороться с ним. Наверное, пришла очередь молиться по-настоящему. Свои собственные силы у меня кончились. Я равнодушно смотрела на белый потолок, прислушивалась к себе. В полумраке больничной палаты единственным звуком было двойное размеренное дыхание. Я немного повернула голову и увидела картину, которая раньше наверно показалась бы мне странной, после которой ревность привычно обожгла бы сердце. А сейчас я чувствовала только намек на благодарность.
Элис поджав под себя ноги, укрытые мужской курткой, устроилась на узкой кушетке, и мирно спала на груди Эдварда, который одной рукой обнимал ее, а второй подпирал голову. Он тоже мирно спал. Я была благодарна за то, что за ней присматривали, пока я была в отключке.
Руку на локтевом сгибе саднило, и я поднесла ее ближе к глазам. Огромный синяк от иглы, которая проколола вену, потемнел.
Я на миг закрыла глаза, стараясь не расплакаться и ни кого не разбудить.
Сознание вернуло меня во вчера, если я не ошибаюсь. Я никогда не забуду свой собственный крик, никогда не забуду, как меня за плечи силой удерживала моя маленькая сестренка. Прижимала меня к постели своими худенькими тоненькими ручками, пока я отчаянно вырывалась. Я не могу объяснить свой поступок, кроме как, что я была не в себе. В один миг я принимала объятия и сожаления, и размышляла о том, как скрыть от Калленов, что ребенок здоров. Ведь они сами пришли к такому заключению, и я уцепилась за эту возможность. Память услужливо подкинула воспоминание о звонке моего адвоката, и мою ярость на то, что все делается за моей спиной. Наверно это особенность людей, мгновенно забывать хорошее. Все доброе, что мне и Элис, принесла семья Калленов, рассыпалось в прах. И лишь все плохое вырвалось наружу. Мое унижение перед Карлайлом, обида, когда я смотрела на их благополучную семью, думая, что и Элис могла бы быть одной из них. Я знаю что мой отец сволочь, и смирилась с этим, но Карлайл, он другой, от того мне и обидно за сестру. Все могло бы быть по-другому, по крайней мере, для нее.
Я не хотела им отдавать своего малыша, он только мой.
Я была спокойна, по крайней мере, так мне казалось. Но тут пришла медсестра со шприцом в руке и стала приближаться ко мне.
Я не знаю, что это было. Может вспышка безумия, но мне казалось в тот момент, что она пришла убить мою крошку. Именно тогда, когда Бог спас его. Я завизжала, не давая притронуться к себе, я слышала, что меня убеждают будто это успокоительное, но я им не верила. Никому. Все они держали меня, даже моя сестра в тот момент была монстром в человеческом обличии, я была уверена, что она тоже хочет, чтобы он умер во мне.
Только с третьего раза медсестре удалось воткнуть мне в руку шприц. Я видела, как белая жидкость медленно исчезает, обжигая место укола. Я отчаянно всхлипывала ожидая, как минимум собственной смерти, до того я была в ужасе. Но потом все прошло. Сознание заволокло, и я уснула.
«Прости меня, любимый, надеюсь, я не навредила тебе своей истерикой. Я обещаю, что впредь буду тебя беречь», с раскаянием подумала я.
Впервые я осознала, сколько вреда причинила ребенку, постоянно нервничая, недоедая, совершенно не думая, что я мучаю не себя, а его.
Спрятав лицо в ладонях, я пыталась заглушить снова накатывающие слезы теперь вперемешку с отборными матерными словечками в свой адрес.
Полувздох-полувсхлип сорвался с моих губ, прозвучав слишком громко в тишине палаты. Голова Эдварда дернулась, и он, вздрогнув, открыл глаза.
Я замерла, судорожно соображая, как бы притвориться спящей, но он меня уже заметил. Осторожно он высвободился и переложил спящую Элис на диванную подушку, укрыл ее курткой, а сам пересел ко мне.
Движения его были медленными и неуверенными, он пытливо заглядывал мне в глаза, видимо ища признаки безумия, или просто ожидая, что я ни с того ни с сего наброшусь на него.
- Привет, - тихо и ласково проговорил он.
Выглядел Эдвард ужасно. Небритый, помятый, с залегшими темными кругами под глазами.
И я почувствовала себя такой дрянью в этот момент. Стала презирать саму себя за ужасные мысли, обвинения и обиду, которая незаслуженно переросла в такую злобу. Не имею я на это никакого морально права. Ведь вот он, по первому зову явился, видимо сразу с самолета в больницу, устал, вымотался.
- Ты себя хорошо чувствуешь? Хочешь воды? – напряженно спросил он.
Я ничего не могла с собой поделать. Сколько не убеждала себя в том, что мой единственный выход оставаться равнодушной, у меня не вышло.
Я сама потянулась к нему и положила голову на плечо. Надеюсь, мой вздох не выглядел слишком счастливым, когда Эдвард с облегчением обнял меня и прикоснулся губами к виску. Приятное тепло разлилось по всему телу. Знакомый и уже такой родной запах окутал меня, и я мгновенно успокоилась. Все грустные мысли вылетели из головы.
Все хорошо.
Теперь совсем.
Он рядом.
Я не смогла удержать счастливого визга и смеха, когда кресло коляска вместе со мной, проявляя чудеса скорости, еле вписалась в поворот.
Нам перегородила путь медсестра, которая своим мощным телом загородила весь проход и уперла руки в бока, гневно взирая на двух расшалившихся, как дети, людей.
Ее грозный взгляд заставил меня проглотить смех.
Эдвард пробормотал: «Извините», сам еле сдерживая смех, развернул коляску и медленно повез меня в обратную сторону по коридору.
- Еще круг до комнат отдыха и обратно, - наклоняясь к моему уху, тихо, со смехом спросил Эдвард, уже ускоряя шаг.
- Не нужно, – рассмеялась я, – пожалуйста, Эдвард, мы и так уже врезались в беднягу медбрата, нас сейчас выгонят.
- Пусть сначала догонят.
- Нет, - я залилась смехом, когда коляска поехала еще быстрее.
- Эдвард, это больница, а не скоростное шоссе, - голос Эсми был как гром среди ясного неба.
Благодаря реакции моего водителя, нам удалось избежать столкновения с его матерью и моей сестрой.
Они уже собрали мои вещи в палате в сумку и выходили из моей палаты.
- Извини мам, - проговорил Эдвард, и в его голосе не было ни капли раскаяния.
Элис рядом захихикала, а Эсми, как ни старалась, не смогла сдержать улыбки, но пыталась выглядеть строго.
Эдвард взял из рук своей матери мою сумку, повесил ее на плечо и повез меня к стойке регистрации, чтобы я подписала бумаги о выписке.
Мне не позволили встать с коляски, вместо этого Эдвард расположил бланк у меня на коленях.
Я лишь закатила глаза, но закорючку поставила.
Затем мы поехали к выходу из клиники, а там к машине Калленов.
Эдвард разблокировал двери. Я осталась сидеть к коляске.
- Белла, ты идешь? – усмехнулся он, выжидая, когда я встану и сяду в машину.
- А что, я умею ходить? – удивилась я. - И ты не будешь меня носить на руках? Странно, я думала вы меня, вообще за инвалида парализованного держите, - пробормотала я, выбираясь из коляски и пересаживаясь на заднее сиденье вместе с сестрой.
- Ворчит, значит приходит в себя, – засмеялась Элис.
Я шутливо пихнула ее в бок.
Но на самом деле в последующие дни я так себя и чувствовала – инвалидом.
Мне не давали ничего делать самой, даже в туалет я ходила под конвоем. Я еще даже не успевала подумать о том, что я чего-то хотела, а мне это уже приносили, в нескольких экземплярах и разнообразных вариациях.
Мне было приятно, чего уж скрывать. А еще я поняла одну вещь, которая доводила меня до отчаяния, когда я об этом слишком много думала. Мне не нужна помощь Эдварда, не нужна его поддержка, я не к этому привыкла. Я привыкла к этому мужчине, в общем. Если он отлучался больше чем на час, тоска просто съедала меня.
А так как мне сложно иногда уследить за тем, чтобы мои мысли не озвучивались моментально, я предпочитала вообще молчать, а говорить только по минимуму.
Мое молчание было воспринято, как глубокая депрессия в связи с болезнью ребенка. Я поняла, что они так ничего и не узнали от врача, когда Эсми обреченно смотрела на мой живот, с болью в глазах. Наверно мой доктор решил, что я все рассказала сама, а Каллены вообще его ни о чем не спрашивали, боясь, что при упоминании слова «ребенок», я опять закачу истерику. Мы просто вообще не говорили об этом. Я хотела сказать, знала, что должна это сделать, но не могла. Не знаю почему. Знала, что не имею права обманывать так жестоко, но все равно молчала. Оправдывая себя тем, что это не обман, а недоговоренность и недопонимание.
Все меня окружили такой заботой, что иногда даже казалось, что я задохнусь от этой опеки. Бедная Элис, как я теперь ее понимаю. Неужели я выглядела как маньячка, пытаясь заботиться о ней.
Моя сестренка держалась. Уставшая, бледная, она неизменно улыбалась и помогала мне.
Я улучила момент, когда мы остались с ней наедине, и сказала, что с ребенком все хорошо. Я не могла позволить ей волноваться так сильно, но вопреки всем моим словам она мне не поверила. Я даже удивились. Неужели я выгляжу так плохо и безумно? Но и на более детальные объяснения не было времени и... уединения. Эдвард постоянно был рядом, как и Эсми.
Они кружили вокруг меня, укрывали одеялом, подтыкала подушки, и так далее, и я, если бы я так не нуждалась в лицезрении этого мужчины, от взгляда которого по телу табуном бегали мурашки, да просто бы накричала на них.
Еще и поэтому я решила притвориться временно немой, чтобы не наговорить глупостей и... не потерять их снова.
И что со мной такое, не понимаю.
Это не просто влечение к красивому мужчине, не просто примитивное желание.
Это что-то большее, намного. И от этого становилось очень страшно.
Эдвард мне не принадлежал.
И раз он со мной в качестве няньки, значит пусть так и будет.
- Пытаешься силой мысли насыпать порошок в машинку? – усмехаясь, спросила Элис, отнимая у меня коробку со стиральным порошком, и сама включила стиральную машину.
- Задумалась, - пробормотала я.
- О чем? – сестра взяла меня за руку и повела к лестнице, ведущей из подвала.
- Мы можем поговорить? – тихо спросила я. – Только наедине.
- Конечно, может, пойдем в сад?
Мы проскользнули через дверь кухни на улицу. Эсми хозяйничала на кухне, готовя ужин, а Эдвард ей помогал.
- Надеюсь, их богатые друзья не узнают, что Каллены подрабатывают у нас в доме слугами за питание, - пробурчала я
Элис рассмеялась и покачала головой.
Я села на старые качели, а сестра стала раскачивать меня, так же, как я делала, когда она была маленькой
- Эл, я не сошла с ума, ребенок здоров. И как только я соберусь с духом, я скажу об этом Эсми.
Элис только с преувеличенным энтузиазмом воскликнула:
- Ну конечно, Белла, я тебе верю.
Я закатила глаза.
- Я завтра не поленюсь и поеду в больницу за копией анализов.
- Ты об этом поговорить хотела? – перебила мое ворчание сестра.
- Нет, у меня к тебе вопрос. Ты ведь любишь Джаспера?
- Больше жизни, - нежно улыбнулась Эл. - Ты волнуешься из-за свадьбы?
- Нет, я просто хотела спросить, а я любила Тревора?
Эл открыла рот от удивления, и перестала меня качать.
- Наверно это я должна спросить у тебя? – осторожно произнесла сестра.
- Просто ты так уверена в своей любви к Джасперу, может и мне поможешь разобраться? Как понять, любила я Тревора или нет. Просто раньше казалось что да, любила, но время стерло эти чувства, и я не могу с уверенностью утверждать ничего.
Элис пытливо смотрела мне в глаза.
- Почему ты думаешь об этом именно сейчас? Когда это уже не имеет значения. Ваши пути с Тревором разошлись, - удивилась Элис.
Под ее взглядом я стала нервничать.
- Я просто хочу знать, как отличить друг от друга, любовь и просто увлечение, блажь.
Элис тихо засмеялась.
- Извини, ты права это глупо, - смутилась я.
- Нет, просто именно этот вопрос задавала я тебе, когда только начинала встречаться с Джаспером.
- И что я ответила?
- Ты сказала, что сердце мне подскажет.
- Да, хреновый из меня советчик, - пробормотала я, отворачиваясь.
- Вовсе нет, ты была права, - Элис снова тихо стала раскачивать качели.
- Но мое сердце ничего мне не подсказывает, оно просто очень-очень сильно бьется. За его стуком, я иногда собственных мыслей не слышу.
Руки Элис обвились вокруг моей шеи, и она прошептала.
- Так оно говорит.
- Только я ни слова не понимаю, - парировала я.
- А оно не с тобой говорит, а с другим сердцем. Тебе остается только узнать, отвечает оно твоему или нет.
- Господи, как же глупо все это, – прошептала я, накрывая ладони Элис своими руками.
- Дамы, ужин готов, - Эдвард с голливудской улыбкой появился из-за угла моего дома, но увидев видимо мою кислую физиономию, улыбка его спала.
- Что случилось? – осторожно поинтересовался он.
- Ничего особенного, - вздохнула я и поднялась.
- Просто, я поругала Беллу, за то, что она так легко оделась на улицу. Видишь уже посинела от холода, - ни с того ни с сего выпалила Элис.
Я хотела было возразить, но не успела. Эдвард взял меня за руку и притянул к себе, обнимая обеими руками.
- Замерзла? – ласково спросил он, смотря на меня сверху вниз, растирая ладонями спину.
Я растерянно переводила взгляд с Эдварда на Элис. Мне казалось, что я упустила, какую-то шутку, и теперь сестра смеется без меня. Хотела вырваться, ведь я ни капли не замерзла, но его прикосновения приковали меня к его телу намертво. Я обняла его за талию и прижалась щекой к груди.
Краем глаза я заметила лукавую улыбку Элис.
- Ладно, дышите свежим воздухом, я помогу Эсми накрыть на стол, - протараторила Эл и испарилась.
- Лучше? – спросил Эдвард.
- Спасибо, - в ответ проговорила я, сильнее обнимая его и продолжая размышлять о странном поведении сестры.
- Пожалуйста, - еле слышно пробормотал Эдвард, и тут я почувствовала Это.
Стук сильно бьющегося сердца. Сердца мужчины, который пытался согреть меня. Я еще мгновение чувствовала его, прижимаясь к широкой груди Эдварда, а потом в испуге отпрянула.
***
Автор: Виктория Савельева
Бета: markela