Саундтрек

Он все так же шел за мной, в коридоре – пока я натягивала на ходу пальто, на лестнице – когда я спускалась вниз, держась за перила, стараясь не упасть. Выйдя из дома, я даже не почувствовала холод голыми ногами, только с силой сжала чулки в карманах, борясь с желанием обернуться. Я смотрела под ноги, просто идя прямо, опустошенно, устало, незряче. Он в два шага обогнал меня, я по привычке посмотрела вперед, увидев нашу машину, припаркованную на дороге. Эдвард открыл мне переднюю дверь, а я, будто не заметив, сама забралась на заднее сиденье. Я не хотела сидеть с ним рядом, там обычно все было хорошо, отдаленность сейчас отражалась в глупости сидеть отдельно. Я подняла воротник, уткнувшись, чтобы не чувствовать его запах в машине, а он был повсюду. Мне хотелось забраться с ногами, свернуться в точку, спрятаться, пока он стоял все так же с открытой передней дверью, там за стеклом, затемненный, с опущенной головой.
Он закрыл дверь, смирившись с пустотой рядом, и обошел машину, сев за руль. Молча, резко, тяжело дыша. Мне тоже было трудно, и пока мы ехали по дороге, я волновалась. Он сегодня пил в ресторане, потом дома я смутно помню пиво, и сейчас он за рулем. Слова беспокойства застряли в горле, ведь сейчас я могла либо только шептать, не веря всему, что было, либо кричать, осознавая, что не сплю.
Как только машина остановилась, я, не дождавшись, вышла, почти бегом бросившись к двери, лишь схватившись за ручку, поняла, что у меня нет ключей. Я старательно думала о том, что делала, что видела, избегая чувств, которые раздирали и не отталкивали то, что он приехал за мной.
Я просто хотела лечь и забыться на простынях, что еще помнили наше утро. Я усмехнулась, пока он открывал дверь, торопливо. У него тоже тряслись руки.
Пока я шла по коридору, стягивая пальто, я надеялась, что он не будет сейчас со мной говорить, у меня просто не было сил. И я даже не хотела ничего слушать. Хотела просто ощутить тепло одеяла и мягкость подушки, уснуть и проснуться снова в субботу, и сделать все иначе. Чувствуя босыми ногами деревянные ступеньки, я слышала, как он поднимался следом. Так непривычно быть такими далекими в субботний вечер, он рядом, но нет желания касаться его, получая только боль от его слов, которые почти оглушали меня до сих пор.
Быстро зайдя в спальню, я тяжело вздохнула. В темноте открытое окно и свежий воздух повсюду, было прохладно, но сейчас все, что угодно, только не думать, не чувствовать, не винить себя. Я снова и снова прокручивала его слова и боролась, обвиняя то себя, то его. Балдахин был опущен вокруг кровати, и хотелось скорее там спрятаться, чтобы просто побыть одной. Давно у меня не было таких мыслей…. Одиночество настолько убивало меня, что быть одной ощущалось почти физической болью.
Я села на кровать, чувствуя, что он остался стоять в дверях. Его наверно пугала моя молчаливость, и я неожиданно для него совсем не плакала, усмехнувшись, я провела пальцами ног по ковру, проверяя, жива еще или нет. Было щекотно.
Спрятавшись за волосами, изучая пол и вдыхая холодный еще осенний воздух, я совсем не заметила, как он подошел, пока не увидела его ноги перед собой. Пожалуйста, только не трогай меня сейчас…. Он молчал и казался таким неуверенным, таким непохожим на себя. Я вздрогнула и шумно выдохнула, когда он сел на колени передо мной, быстро обнимая за ноги, прижимая их груди, и положил голову на колени. Посмотрев вверх, сдерживая слезы, я все же всхлипнула, сразу почувствовав, как он сильнее обнял меня. Хотелось наклониться и прижать его к себе, спрятать за волосами, приласкать, целуя, но меня будто что-то сковывало. Мне мешало чувство обиды, его слова… кольцо… надел ли он его обратно… Я опустила руку, задержав ее над ним буквально на несколько сантиметров, мечтая запутаться пальцами в его волосах, вдохнуть его запах, обнять… Я резко сжала руку в кулак, зажмурившись, прогоняя свою слабость перед ним, мне не хотелось оставлять это так, простить так скоро.... Но я позволила этому быть несколько минут, прежде чем я буду спать в одиночестве всю ночь.
- Я хочу спать… - прошептала я, запуская руки в волосы, подальше от него, оттягивая назад, возвращая сопротивление.
Эдвард встал, так ничего и не сказав, провел по волосам, обернувшись на окно. Похоже, он не знал, что делать. Я быстро стянула платье, забралась под одеяло в нижнем белье и отвернулась в другую сторону, лишь заметив, как он пошел закрывать окно.
Как только я легла, чувство усталости накрыло меня, было такое ощущение, будто я весь день простояла на одном месте – все тело ныло, голова раскалывалась. Приготовившись к давящим, терзающим мыслям, я чувствовала только пустоту. Все было настолько далеким, неправильным и пугающим, что я теряла себя среди обиды, обвинений, тишины. Наверно нужно просто все это оставить, закрыть глаза, отпустить боль и уснуть.
Я вздрогнула, когда почувствовала, как Эдвард прикоснулся ко мне, проведя почти неуловимо по плечу, ниже. Я совсем не заметила, как он лег рядом, напротив, смотря на меня в темноте. От его взгляда я сжалась – слишком прямо, от его рук дрожала – слишком неуверенно. Он будто стирал с меня мое сопротивление, мои намерения держать его подальше от себя с каждым движением вниз и вверх по моей руке. Я зачарованно смотрела на него, забывая, снова погружаясь в тот привычный для меня мир, где я принадлежала только ему. Я тонула в его касаниях, запахе, взгляде, пока он не придвинулся ко мне ближе, протягивая вторую руку, на которой я увидела кольцо. Все снова резко спало, и я быстро уперлась ладонью ему грудь, отодвигаясь от него на вытянутую руку, прижимая к себе одеяло, ноги, боль. Я замерла, подарив нам на мгновение касание, которое обжигало меня, требуя убрать руку.
- Понял, - хрипло сказал он, поднимая руки, будто сдаваясь, подчиняясь мне.
Он сел на краю кровати, поворачиваясь ко мне спиной, а я уже неосознанно прижимала ладонь к губам, закрыв глаза. Противоречивость разрывала меня. Я тоже не знала, что делать.
Я услышала, как Эдвард встал, потом возню, звук захлопнувшейся дверцы шкафа. Мне хотелось видеть, как он уходит, куда уходит и зачем. Отпускать его вот так из нашей спальни было для меня чем-то диким, и было больно. Я уже хотела попросить его остаться, когда открыла глаза, но реальность с новой силой ударила меня воспоминаниями его слов и кольцом в руках. Нам надо побыть отдельно.
Когда он закрыл за собой дверь, у меня уже не было слез, только множество мыслей. Я думала над его словами, сказанными в злости, раздраженно, но такие прямыми, пропитанными болью. Они попали точно в цель, сломав мое представление о том, что я его понимаю, что он меня понимает. Я старалась не плакать в трубку, не жаловаться, находясь рядом, ведь я четко осознавала, что я выбрала это сама. Для меня все это было важно настолько же, насколько и для него. Я терпела, позволяя себе в одиночестве отпускать всю печаль и грусть, чтобы он не видел и не переживал. Но видимо я ошибалась…
Ворочаясь в непривычном одиночестве, путаясь в противоречивости, я прижимала к себе его подушку, подавляя желание пойти за ним. Он был жесток ко мне, обвиняя меня, упрекая в том, что я слишком привязана к нему, и эти его последние слова… Прекрасно зная мою слабость, он нанес самый точный удар. Я всхлипнула, лишь на мгновение представив себя без него, что его не будет рядом не только пять дней, но и всю неделю, две, месяц, год, жизнь… Я не смогу.

Я неожиданно проснулась утром, чувствуя себя так, будто совсем не спала. Быстро обернувшись, я поняла, что была одна в постели. Все это не было страшным сном, я лишь тяжело вздохнула от понимания, сев на кровати и запустив руки в волосы. Восемь тридцать. Наверно самое раннее мое воскресное пробуждение за последние несколько месяцев. И, несомненно, самое холодное и пустое. Пока я умывалась и одевалась, я практически ничего не чувствовала, ни о чем не думала, кроме того, что надо погулять с Боулом. Безразличие жутко пугало, был лишь страх не сломаться при первом же взгляде на его растрепанные волосы, на первом же его слове, прикосновении.
Я даже не стала смотреть в зеркало, прекрасно зная, как я выглядела после таких ночей. Мне было все равно, и это было болезненно привычно.
Спустившись вниз, я не сдержалась и заглянула в гостиную. Он спал. Прислонившись к косяку, я смотрела на одеяло, почти спавшее на пол, на подушку, почти выскользнувшую из-под головы, на пачку сигарет на журнальном столике, почти пустую… Я вздохнула, прикрыв глаза, собираясь посмотреть на него и устоять, когда вдруг Боул уткнулся мне в ноги, собираясь уже залезть ко мне на руки.
Я застегнула толстовку, надела ботинки, заправив в них джинсы, шапка, шарф, куртка. Взяв поводок, ключи, Боула, я подошла к двери и открыла все замки. Как только холодный воздух ударил мне в лицо, растрепав еще больше распущенные волосы, я резко закрыла дверь. Я могла бы просто подойти, не касаться, не разговаривать, просто посмотреть, как он спит, чтобы у меня был шанс выстоять.
Вздохнув, я все-таки вышла на крыльцо, закрыв за собой дверь, оставив там свои сомнения, я взяла с собой только гордость. Он обидел меня, и если я не нравлюсь ему слабой, то я не буду такой.
Мы прошли с Боулом через весь парк, он веселился и бегал, совсем не понимая, почему я была такой грустной и практически не улыбалась на его кувыркания в снегу. Я дошла до небольшого кафе на углу вниз по улице, ведущей в город, и как только взяла там кофе, что забыла выпить сегодня, у меня зазвонил телефон. Это был Эдвард.
Он наверно снова проснулся без меня, как неделю назад, и хотел знать, где я, но я предпочла слушать эту мелодию, волнующую мое сердце. Я крутила телефон в кармане, идя мимо прохожих, которые наверно думали, что я глухая, и пила обжигающий кофе. Он практически отвлекал от желания сбросить вызов, но во мне не было столько жестокости, чтобы так откровенно проигнорировать его.
Он позвонил еще пару раз через пять и потом еще десять минут, но я так и не ответила. Возвращаясь домой, я выбрала самый длинный путь и решила, что возьму телефон, если он позвонит еще раз, но он больше не звонил.
Мне было страшно от неуверенности в своем поведении, и когда я подходила к дому, я до сих пор не знала, что делать. Что чувствовать. Прощать, разговаривать, игнорировать, кричать, обнимать, целовать.
Когда я вошла в коридор, удерживая Боула на поводке, Эдвард вышел из кухни. Мне захотелось сказать ему, чтобы он не ходил босиком, но я быстро отвернулась, чтобы стянуть обувь и пойти с Боулом в ванну.
- Я звонил тебе. – Я усмехнулась его злости в голосе.
- Я не слышала, - без эмоций сказала я, поставив Боула в ванну и включив воду.
- Ну да, конечно. – И я была рада, что он мне не поверил.
Вернувшись в коридор и раздевшись, я старалась не смотреть в его сторону, сдерживаясь. Для меня было сложно обижаться, хотелось его простить. Очень. Чтобы не отпускать его таким на неделю, и самой не быть в этой липкой холодной обиде одной. Но я не могла оставить ему шанс снова поступить со мной так же.
Я не заметила, как справилась с Боулом, выпустив его бегать по лестнице, и я не знала точно, говорил мне что-нибудь еще Эдвард или нет. Оказалось, что покидая реальность, не замечая чувств и мыслей, становилось легче справляться с сопротивлением.
День тянулся медленно, словно наказывая меня за бесполезно потраченное время. Я понимала, что он завтра уедет, и я снова останусь без него, но теперь не совсем одна, а с чувством обиды, непонимания. Не хотелось тратить время зря, старательно находиться от него как можно дальше, в другой комнате.
Прибираясь в доме, меня тянуло к нему, больно цепляя за душу, но после двух шагов в его сторону, ноги словно немели, и снова хотелось плакать, наплевав на все попытки стать сильной. Стать такой, которую он не будет обвинять в слишком сильной привязанности, с которой он не будет хотеть… развестись. Я с силой сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Он не сможет… Моей любви не было бы без его, что бы он не говорил и не делал, я чувствовала все иначе. В его жестах, тихих словах без смысла, лишь с терзающей нежностью.
Я уже дошла до гостиной, где был сейчас Эдвард, когда зазвонил домашний телефон, встряхнув меня, возвращая во вчерашнее состояние ненужности и боли.
- Алло, - тихо ответила я, прислонившись к стене, и закрыла глаза.
- Привет, Белла, - как-то неуверенно сказала Кейт. – Ты как?
- Хочется исчезнуть. – Я прижала руку к груди, сильно надавив, желая вытолкнуть все плохое изнутри.
- Поссорились?
- Типа того.
- Не помирились еще?
- Нет, - выдавила я, лишний раз осознавая реальность.
- Наверно это не телефонный разговор…. Хочешь встретиться? – И быть от него еще дальше, чем сейчас находясь в соседней комнате?
- Нет, не сегодня, - тихо ответила я. – Давай завтра поговорим на работе?
- Хорошо, - не стала настаивать она. – Но все равно можешь позвонить в любое время или приехать.
- Знаю. Спасибо, Кейт.
- Не грусти, Беллз. Он любит тебя, каким бы засранцем ни был, - усмехнулась она, на что я лишь невольно улыбнулась. Дурацкие сомнения не давали мне полностью поверить ей.
- Ага. У тебя что нового? – Хотелось отвлечься хоть немного, чтобы потом мысленно засчитать себе хотя бы попытку этого.
- Ха, завтра расскажу, чтобы не я одна мучилась в неведении весь вечер.
- О да, я теперь спать не смогу, - снова улыбнулась я. Думаю, попытку можно считать успешной. – Это связано с Томом?
- Ничего я не скажу, даже не проси, - строго ответила Кейт, еще больше заинтересовывая меня.
- Целовались? – я рассеянно наматывала локоны волос на пальцы, путая их, оттягивая.
- До завтра, Белла, - пропела она, подписывая себе приговор на допрос.
- Пока, - сейчас у меня не было сил спорить с ней.
Повесив трубку, я снова улыбнулась той почти неуловимой легкости, после разговора с Кейт. Она всегда была рядом в нужный момент, и умела немного отвлечь меня, ненавязчиво.
Я старалась думать о чем угодно, слишком простом и обычном, не копаясь в своих переживаниях, чтобы снова не ощущать боль, непонимание, сомнения, вину, сопротивление, обиду. Загружая стиральную машину, я вздрогнула, когда Эдвард вошел в ванну. Я еще не была готова с ним разговаривать.
- Кто звонил? – спросил он, оставаясь в дверях.
Я промолчала, продолжая разделять белье по цвету. Он тяжело вздохнул и провел по волосам, я не смотрела на него, я просто знала это.
- Белла, - позвал он. До момента, когда я не смогу устоять оставались секунды.
Я не реагировала, молчала, старательно думая о том, что делаю, и не чувствуя того, как его голос влияет на меня. Руки дрожали, и я хотела, чтобы он просто ушел, чтобы не видел слез, которые предательски вскрывали мою неопределенность.
Я уткнулась в простыни, сидя на коленях в ванной, перед раскрытой стиральной машиной, как только он закрыл дверь, поняв, что я не собираюсь с ним разговаривать. Мне хватило пяти минут, чтобы собраться и прекратить, и еще пять – чтобы не продолжить.
Это был словно замкнутый круг из взаимных обид и обвинений, я обижалась, терзала себя из-за его слов и кольца в руках, чтобы это не значило, но как только появлялись слезы, я чувствовала себя виноватой. Они ему не нужны.
Мне хотелось, чтобы он что-нибудь сделал, сказал, развернул ситуацию, прижал меня к себе или к стене, собой. Чтобы сказал, что любит меня такой, что никогда меня не оставит, расскажет, что его волнует, попросит быть сильной и будет целовать до утра, пока снова не уедет.
А минуты снова ползли словно часы, за домашними делами только все более отчетливо становились заметными, и такими пустыми без него. Он еще пару раз, что-то говорил мне и последнюю его попытку, я даже не расслышала. Я что-то делала или не делала, но почему именно так, не знала.
Я готовила ужин на кухне, когда за окном стало темнеть, начало седьмого, начало вечера пустого дня. Разбавив убивающую тишину включенным телевизором, я принялась за мясо под наблюдением Боула, ожидающего у моих ног угощения. Вечно голодная собака, мне казалось, что я даже замечала, как он становится больше с каждым днем.
Когда я закрыла духовку, поставив туда мясо, снова зазвонил телефон.
- Алло, - ответила я, вешая прихватки на крючки.
- Привет, Белла, - радостно сказал Эммет.
- Привет, - улыбнулась я. Наверно он звонил Эдварду.
- Мне только недавно привезли все подарки из ресторана, которые я там вчера оставил. И знаешь, на твой я смотрю прямо сейчас. – Я совсем забыла, что мы отправили картину отдельно.
- Амм, да… - промычала я невнятно. – И как тебе? – взволнованно спросила я.
- Это потрясающе, ты невероятно талантлива. Она уже висит у нас в гостиной и напоминает мне лучшую поездку в Лондон.
- Я рада, Эммет, хотелось запечатлеть для тебя твои воспоминания, - тихо сказала я, доставая продукты из холодильника. – Надеюсь, я не очень отошла от реальности, я ведь там ни разу не была.
- Нет, наоборот, чувство, что я снова там. Спасибо тебе большое, - я слышала искреннюю радость Эммета, и мне стало теплее от мысли, что я сделала ему приятное.
- Пожалуйста.
- Где там Эдвард? Я еще хотел с ним поговорить.
- Сейчас, - ответила я, выходя из кухни.
Я осторожно зашла в гостиную, сама не понимая, почему вдруг захотелось быть незаметной. Может просто для того, чтобы посмотреть, как он сосредоточенно смотрит в ноутбук, в чем-то разбираясь там. Или просто понаблюдать за тем, как он проводит рукой по волосам, послушать, как он вздыхает. Я вздрогнула, когда он поднял глаза, посмотрев на меня, и опустила взгляд, быстро молча протянув ему телефон. Он что-то хотел мне сказать, но я уже развернулась, борясь с желанием остаться.
- Да, - сказал Эдвард в трубку за два моих шага до двери. – Привет, Эммет.
Я чувствовала на себе его взгляд, пока не вышла из комнаты. Вернувшись на кухню, я снова стала готовить, пытаясь отвлечься от усталости колебаться, сомневаться, думать то как обиженная женщина, то как любящая жена.
Он зашел на кухню, когда я готовила соус, и повесил телефон на стену. Я почувствовала, как он встал сзади, и меня затрясло, то ли от страха, что он так и уйдет, то ли от того, что ждала, чтобы он ко мне прикоснулся.
- Беллз, - тихо позвал он, но я уже привыкла быть далекой и даже не повернулась.
Он помолчал немного, наверно наблюдая за моими действиями, по нервозности которых можно было понять, что я на грани. Но я держалась.
- Давай поговорим, - предложил он. Все слова только крутились в моей голове, но не могли найти выхода. Я не хотела этого.
- Малыш, уже вечер… - протянул он, намекая то ли на то, что он скоро уедет, то ли, что я слишком долго игнорирую его.
Я вздрогнула, когда он положил руки мне на талию, сминая серую майку, и легонько сжал. Замерев, я ощущала его тепло и, непроизвольно закрыв глаза, ждала, когда он притянет меня к себе. Но как только я коснулась спиной его груди, все снова вернулось в пустоту. Эдвард почти обнял меня, почти удержал, почти захватил, но я нервно дернула плечами, изворачиваясь, и освободилась от его рук, быстро отойдя так далеко, чтобы мне хватило времени передумать, прежде чем я снова сделаю шаг в его сторону.
Он тяжело вздохнул, закрыв лицо руками, которые только что были на моем теле, и с силой провел по волосам. Мы смотрели друг на друга наверно несколько секунд под тихое шипение масла на огне, почти неслышную мелодию из телевизора, чувствуя приятный запах готовящейся еды. Он сделал шаг в мою сторону, а я шаг назад, упираясь в стол, уже жалея об этом. Смотря в его грустные глаза, жалела обо всех шагах от него, о молчании, о том, что его руки снова так далеко от меня.
Когда я уже собралась сказать что-нибудь, он вдруг развернулся и быстро вышел. Я услышала, как он хлопнул дверью в спальне наверху, возможно случайно, а может предупреждающе.
Пока я думала, что делать дальше, разговаривать или остаться внизу, подняться или игнорировать, я чуть не пропустила, как Эдвард позвал Боула уже из коридора и стал собираться, резко одеваясь. Все чувство вины в отталкивании попыток сразу ушло, как только я поняла, что он сердился на меня, снова все переворачивая.
Я почувствовала новое одиночество, когда он ушел гулять с Боулом, а может, просто от меня, и раздражало то, что он заставлял меня чувствовать себя виноватой. В конце концов, это не я обвиняла его, упрекала, кричала, и разбивала на части лишь одним движением и парой слов.
Когда прошло полчаса с того времени, как он снова меня оставил, я была готова позвонить ему сама, попросить вернуться, но потом опять вспоминала его упреки, о каких-то жалобах, слезах и стонах. И потерянность, спутанность мыслей и чувств не давали мне понять, какую меня он хочет. Сильную, от которой он сейчас ушел, или ранимую, на которую он вчера кричал.
Закончив с приготовлением ужина, я включила воду в раковине, накопилось столько посуды, что я смогу продержаться еще примерно полчаса, ведь я уже слышала, как поворачивался ключ в замке. Стало спокойнее. Когда я знала, что он рядом, мне становилось легче, несмотря на все попытки быть сильной.
Я прислушалась к тому, как он отнес Боула в ванну, включил воду, вышел, вернулся в коридор и поднялся наверх. После двух вымытых чашек, двух кастрюль и пары ложек, он спустился обратно вниз, возвращаясь в ванну. Он так и не зашел ко мне, и я уговаривала себя, что именно этого и хотела.
Я вздрогнула от неожиданности, когда он вдруг оказался рядом, быстро выключая воду, и молча, убрав у меня из рук чашку, подхватил на руки. Я трепетала и дрожала от долгожданного контакта, от его силы и власти, пока он нес меня наверх по лестнице. Ругая себя за то, что промолчала, поддалась, прижалась и обняла, я воспользовалась близостью, мягко коснувшись губами его шеи, и чуть не простонала от того, как защемило в груди. Он зашел в спальню, открыв дверь ногой, и уверенно направился в ванну, я закрыла глаза, боясь неизвестности его действий. Я чувствовала, что уже сдалась. Простила. И очень любила.
Эдвард поставил меня на пол, встав позади, нервно ухватился за край моей майки и тяжело вздохнул. В воздухе витал приятный запах, было жарко и как-то сладостно томно, я ждала, все так же не открывая глаз.
- Белла, - прошептал он, замолчав. Поцеловал за ухом, я задержала дыхание. Мне этого так не хватало. – Просто дай мне сделать это, не сопротивляйся. Пожалуйста.
Он потянул вверх мою майку, и я открыла глаза. Боже… Я всхлипнула, когда он нежно, поглаживая пальцами, провел по мне по бокам, стягивая майку. Я не сопротивлялась, как он и просил, когда он снял ее с меня, обнажая, и бросил рядом на пол. Судорожно вздохнув, я почувствовала, как он ухватился за пояс моих спортивных штанов и потянул их вниз, вместе с трусиками, ведя по ногам теплыми сильными руками. Я до сих пор не верила глазам, и хотелось плакать от той любви и нежности, что сейчас переполняли меня.
Мои забранные в небрежный пучок волосы дали ему прекрасный доступ к шее, и теплые, влажные поцелуи, руки, сжимающие плечи, все сводило меня с ума. Он снова взял меня на руки, крепко прижимая к себе, и, подойдя к ванне, аккуратно наклонился, погружая меня в теплую воду, медленно отпуская. Лепестков роз было так много, что не было видно ни моего тела, ни воды. Они были разные - ярко красные, бледно-розовые и девственно белые, такие мягкие и уязвимые. Эдвард сел рядом на пол, положив на бортик ванны одну руку, прижался к ней щекой, и стал водить пальцами другой руки по воде, перебирая лепестки, в опасной близости от меня.
Я растворялась в тишине, наполненной лишь нашим дыханием, расслаблялась в теплой воде, пропитанной розами, внутри все сжималось от его поступка, от того, что он рядом, близко.
- Где ты взял столько лепестков? – прошептала я, перехватив его пальцы, мнущие лепестки.
- Купил, - так же тихо ответил он, сжимая мою руку.
Он закрыл глаза, поднеся мою ладонь к губам, осторожно поцеловал и невесомо прикоснулся к каждому пальцу. Я не сдержалась и провела ими по его губам, потом щеке, чувствуя его щетину, которая царапала ладонь.
Прошло несколько минут, за которые мы не сказали ни слова, он только сидел рядом, иногда смотря на меня, иногда закрывая глаза, я просто лежала, наслаждаясь, и трепетала от его случайных прикосновений, когда он водил рукой по воде.
Я хотела что-нибудь сказать, что простила его, что я хочу поговорить, хочу быть рядом, поддерживать, но все это казалось слишком чужим в этой ванной комнате, здесь в полумраке среди множества лепестков роз.
- Беллз, - позвал он, отвлекая меня от мыслей. Он потянул меня за руку, и я поняла, что он хотел, чтобы я села.
Я послушалась, не спрашивая, просто наблюдая за тем, как он взял небольшую бутылочку масла для тела с приятным тонким ароматом. Встав на колени и налив немного масла в руку, он провел сначала кончиками пальцев, потом ладонью по моей коже, и начал нежно втирать его. Пока он мягко гладил мои руки и плечи, я сдерживала слезы счастья, наблюдая за его взглядом, за осторожными движениями. Я никогда не смогу спокойно реагировать на его прикосновения ко мне, на то, как смотрит на мое обнаженное тело, на его властную нежность и собственническую заботу.
Через несколько минут, я снова легла, погрузившись в воду, и закрыла глаза, расслабляясь. Теперь я знала, что все будет хорошо, нам просто нужно поговорить, сказать слова, раскрыть все страхи, переживания, недовольства.
Я улыбнулась ему, закусив губу, когда встала в ванне, чтобы он смог вытереть меня, убрав с тела прилипшие лепестки, он улыбнулся в ответ, и мне показалось, будто он облегченно выдохнул. Ему тоже было непросто.
Эдвард присел передо мной, вытирая ноги, а я провела руками по своему телу, кожа была очень мягкой и бархатистой после масла, но все равно пахла розами.
- Лучше не делай так, - хрипло сказал Эдвард, снова вставая передо мной, раскрывая полотенце. – Подними руки.
Обернув полотенце вокруг меня, он опять взял меня на руки и понес в спальню, где посадив на кровать, нежно провел пальцами мне по щеке, прежде чем отойти. Я сидела спиной к нему в каком-то диком ожидании, пока он выключал в ванне свет и что-то доставал из комода. Придерживая полотенце, я перебралась на середину кровати и как ненормальная снова ждала, что он сделает со мной, или попросит, или скажет. Эдвард сел сзади, вытянув ноги с обеих сторон от меня, и я заметила, что он снял джинсы. Я не стала оборачиваться, чтобы убедиться, что он уж без футболки, я была в этом уверена. Он потянул за резинку, распуская мои волосы, разделяя локоны своими совершенными пальцами. Я только хотела сказать, что нам надо сначала поговорить, когда он вдруг стал расчесывать меня. Долго, медленно, оттягивая назад, массируя кожу головы и расправляя волосы по спине. Я задыхалась от его заботы и ласки, от молчания, от сдержанной, но такой глубокой чувственности.
- Люблю твои длинные волосы, - прошептал он, совсем близко, перебирая пряди руками. – Люблю твою хрупкость, - тихо сказал он против моего плеча, щекоча дыханием, дразня губами. – Люблю твои изящные руки, - он провел вниз по моим рукам, переплетая наши пальцы, легко сжимая. – Я просто люблю тебя, Белла, - прошептал он на ухо, крепко обнимая меня, вместе с моими руками.
- Эдвард… - начала я, и голос предательски задрожал, от его имени на губах.
- Тсс… - он уже целовал меня в шею, а я откинула голову назад, опираясь на его плечо, еще больше подставляя себя ему. – Прости меня… - Я закрыла глаза, слушая не просто слова, а его сожаления. – Я такой мудак.
Он замолчал, и я ждала, понимая, что он просто подбирает слова.
- Вчера, когда ты ушла, я так сильно испугался, что могу потерять тебя… Что когда-нибудь ты уйдешь так от меня навсегда… Я сам не понял, что сделал… Я мог бы сказать, что выпил, что был зол, но самое главное это то, что я мудак… Прости… - Он прижался ко мне, чуть раскачиваясь, я тяжело вздохнула.
- Это было больно.., когда ты снял кольцо, - прошептала я, прислонившись к его груди спиной, и вытянула ноги, скрестив их. Он словно убаюкивал меня, склонившись надо мной, крепко сжимая в руках и оставляя беспорядочные поцелуи на плечах и шее.
- Прости, не знаю, что на меня нашло… Я совсем не контролировал себя… Я никогда не отпущу тебя, - он поцеловал меня в щеку, щекоча растрепанными волосами, царапая щетиной. – И никогда не оставлю…
- Даже если я буду иногда плакать, буду слабой? – спросила я.
- Беллз… - он тяжело вздохнул. – Я вчера наговорил тебе всякого, но…
- Нет, ты сказал то, что давно хотел сказать. Тебе не нравится… не нравится, что я такая? Да?
- Нет, я люблю тебя такую… Просто тяжело знать, находясь там, что ты здесь плачешь, страдаешь в одиночестве…
- Я не страдаю, просто скучаю по тебе…
- Не хочу такого для тебя… Я хочу, чтобы ты улыбалась, радовалась, была счастлива. – Он вздохнул, еще сильнее обнял, легко потерся носом, уткнувшись мне в шею. – Смешно получается, я работаю, чтобы сделать тебя счастливой, а ты в это время чувствуешь себя одиноко… Я не виню тебя, что ты переживаешь, что грустишь, иногда плачешь, я виню себя за то, что позволяю этому быть. Что все это из-за меня, я хочу быть рядом с тобой постоянно, но не могу уволиться, потому что это единственный быстрый способ обеспечить нас, и как-то реализовать себя…
- Эдвард… - я глотала звуки, крепко обнимая его за шею одной рукой, нежно сжимая, и не могла сдержать слез боли за его терзания.
- Вчера я сказал, что можно все легко исправить, если тебя что-то не устраивает со мной, - продолжал он, я не мешала, просто слушала, стараясь не замечать, как больно сжимается сердце в груди. – Но знаешь, я думаю, что убил бы любого, кто посмел бы заменить меня рядом с тобой… Я не смогу без тебя, Беллз. Прости меня… - Он поцеловал меня нежно за ухом, пряча в своих объятьях, спустился ниже по щеке, еще ниже, разворачивая в своих руках, чтобы нежно прикоснуться губами к моим губам.
Я ухватилась за него, притягивая ближе, растворяясь в его поцелуях, целуя в ответ со всей любовью, которую могла показать ему, которой было намного больше.
- Я никуда не уйду от тебя, Эдвард, - шептала я между поцелуями. – Мы справимся, - я развернулась, встав перед ним на коленях, обняла его, притягивая ближе, целуя его лицо, глаза, губы. – Это ведь не навсегда, я буду сильнее, я обещаю, Эдвард.
Я забралась к нему на колени, обхватив ногами, и обняла за плечи, когда его руки скользнули по моей спине, стягивая уже почти спавшее полотенце с моего тела. Я вздрогнула от соприкосновения наших обнаженных тел, от той близости, которую избегала, прогоняя ненужные обиды, я отклонилась назад, посмотрев в его глаза. Мы молчали, просто теряясь в глазах друг друга, вели немой разговор, говоря о чувствах, оголяя страхи.
- И еще я рад, что тогда провел тот вечер с тобой, и следующую ночь, - он заправил мне за уши волосы, целуя в шею, все ниже и ниже. – Ты – лучшее, что есть в моей жизни, - прошептал он, наклонив меня назад, целуя между грудей, спускаясь ниже.
Он обхватил рукой меня за шею, чуть сжимая, а я простонала и, задыхаясь, полностью прогибаясь назад, легла на его ноги. Он провел ладонью вниз, по груди, животу, касаясь только пальцами, дразнил меня. Я так скучала по его рукам, ласкающим меня, по его словам, открытым и таким глубоким, по поцелуям, нежным и влажным, по глазам, прожигающим меня, по улыбке, робкой и заигрывающей.
Когда он навис надо мной, опираясь на кровать, я как завороженная смотрела на его напряженные мышцы, на то, как светится его кожа от неяркого бра над нами. Сейчас не было страсти, сумасшедшего желания, просто хотелось касаться друг друга, смотреть, запоминать. Его уже длинная челка, выглядела слегка темнее в тусклом свете и чуть закрывала глаза, внимательно рассматривающие меня. Он любовался мной, а я хотела показать ему, что я его, и что мне никогда никто не будет нужен так, как он.
- Поцелуй меня, - попросила я, ведя ладонями по его сильным рукам, обнимая за плечи.
- Все, что ты хочешь, - он наклонился, целуя меня в шею, медленно, пробуя на вкус.
Он слегка прикусил кожу, вызывая мой стон, и резко прижался членом мне между ног, срывая тяжелые вздохи с моих губ. Я гладила его по спине, перебирала пальцами волосы, закрывая глаза от наслаждения быть под ним, я чуть приподнималась на его ласки, прижимаясь, ерзала, создавая трение, и слушала его тяжелое дыхание. Он раздвинул мне шире ноги, и я захныкала, когда он прижался губами к груди, посасывая сосок, нежно, чуть оттягивая, облизывая, потом целуя.
После долгих минут трепета и дрожи, касаний и легких поцелуев, Эдвард приподнялся надо мной и, посмотрев мне в глаза, опустил взгляд между нами вниз. Он был готов, напротив меня, и видимо ждал моего разрешения, какого-то знака, что я простила его.
- Я хочу тебя, - прошептала я, приподнимая бедра, раздвигая шире ноги.
Он подхватил мои ноги руками, практически прижав мне колени к груди, и плавно вошел в меня, проникая очень глубоко в такой позе. Я закрыла глаза от чувства наполненности, от ощущения счастья, от его горячего дыхания на моем лице. Он замер, не двигаясь, провел пальцами по щеке, поцеловал колени.
- Посмотри на меня, - сказал Эдвард хрипло.
Я сразу открыла глаза, и обхватила ладонями его лицо, мягко поглаживая большими пальцами его скулы. Он качнул бедрами, и я ахнула от тягучего ощущения внутри, когда он попал в нужное место. Быстро переставив руки вперед, еще больше раскрывая меня для себя, Эдвард вышел и снова плавно вошел, растягивая скольжение внутри меня, и удовлетворенно простонал, не отрывая от меня глаз. Он стал медленно двигаться во мне, плавно раскачиваясь, смотря мне в глаза и тяжело дыша. Я стонала, сопротивлялась тяжелеющим векам, кусала губы, когда он ускорялся, почти доводя до грани, но снова замедляясь, даря ощущение предвкушения.
Это было так необычно-привычно – заниматься любовью, смотря друг другу в глаза, при тусклом свете на белых смятых простынях, чувствуя запах его кожи, перемешанный с моим, пропитанным розами. Слушать его хриплое дыхание, доставляющее не меньшее удовольствие, чем его толчки, касаться пальцами его кожи и чувствовать влажность наслаждения. Стонать и тяжело дышать под его любящим взглядом, быть близкой лишь от его поцелуев моих дрожащих коленей.
- Боже, Эдвард, - задыхалась я, когда он ускорился, быстро и сильно вбиваясь в меня, сводя с ума своим напряженным телом надо мной.
Я чувствовала дрожь в теле, накатывающие волны удовольствия от каждого его движения, когда он четко попадал в самую чувствительную точку внутри. Я запрокинула голову назад, не сдерживаясь, громко простонав, впиваясь ногтями в его плечи, когда взорвалась от сильного оргазма. Я дрожала под ним, задыхаясь, все еще чувствуя трение внутри, продлевающее мое удовольствие, когда он отпустил одну мою ногу, упираясь рукой в подушку рядом с моей головой. Он закрыл глаза и выглядел божественно на грани, пока я все еще сжимала его внутри остатками наслаждения. Он сделал еще несколько жестких толчков, прежде чем кончить в меня, заполняя, и уткнулся лицом мне в шею, громко простонав.
Я обнимала его, наслаждаясь тяжестью его тела на мне, и скользила пальцами по его влажной коже, рисуя узоры, пытаясь восстановить дыхание. Он все еще был во мне, но мне нравилось это, поэтому я обхватила его ногами, скрестив их, чтобы он не смог так легко выйти из меня.
- Ты великолепна, когда кончаешь… - протянул он глухо, я улыбнулась его пошлому комплименту.
Он приподнялся, просто чтобы взглянуть на меня, и нежно коротко поцеловал в губы. Я вздрогнула, когда он взял меня за левую руку, уже догадываясь зачем. Поцеловав кончики пальцев, он прижался губами к ладони, провел влажную линию языком до безымянного пальца, потом по кольцу. Когда он взял в рот весь палец, нежно обхватив губами, я всхлипнула, судорожно вздохнув.
- Прости…
- Прекрати это повторять, - прошептала я, вывернув руку из его хватки, и прикоснулась кончиками пальцев к его щеке. – Я уже простила тебя…
Он крепко обнял меня и, легко освободившись от моих ослабленных ног, лег рядом, притянув к себе.
- Просто больше не нужно испытывать меня на прочность, мне было очень больно.
- Я не хотел, - он оставлял короткие поцелуи на мне везде, где мог достать.
- Я знаю, - я прижалась к нему, положив голову к нему на грудь, обнимая рукой, и закинула на него ногу.
- Если бы ты не ушла из ресторана, не знаю, чем бы это могло закончиться, - через некоторое время тихо сказал он, поглаживая меня по руке.
Я поняла, что он хотел обсудить это, и была рада, я любила просто с ним говорить.
- Ты должен научиться игнорировать его, он все это говорит специально, чтобы разозлить тебя.
- Знаю, и меня бесит, что я ведусь на это.
- Мне иногда страшно от того, как ты на него похож, когда злишься…. Ты точно также провоцировал его.
- Я никогда не буду таким, как он, Белла, - процедил он.
- Конечно, нет, - поспешила заверить я его. – Просто тебе нужно стараться быть выше этой грязи, - поморщилась я.
- Это сложно, когда ты вырос в ней, - вздохнул он.
Я приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него, легко поцеловала в губы, чувствуя его горячую ладонь на пояснице, как бы невзначай спускающуюся иногда ниже.
- Ты намного лучше, - сказала я. – И ты сможешь противостоять ему, он еще будет жалеть о своем отношении к тебе, когда ты всего добьешься сам.
Он усмехнулся, играя с моими волосами:
- Откуда у тебя столько уверенности?
- Я просто знаю тебя, поэтому уверена, что все получится. - Он снова улыбнулся, но не стал больше спорить.
- Ради тебя, я буду очень стараться, - он приподнялся, касаясь моих губ, наверно восполняя поцелуи за весь день порознь.
- И ради себя уж тоже, пожалуйста, постарайся, - прошептала я. – Ты ведь знаешь, что я не люблю быть в центре внимания и причиной чего-то.
Он искренне улыбнулся, а я закусила губу, когда он посмотрел вниз, и мне не надо было проверять, на что он намекал.
- Ты ненасытный… - я не успела договорить, потому что он притянул меня к себе в поцелуе, переворачивая на спину.

Он долго ласкал меня, продлевая ночь страстными поцелуями, откровенными касаниями, нежными словами, постоянно повторяя, что любит, и я верила ему, прогоняя сомнения, неуверенность, обиды и страхи. Он не мог без меня так же, как я без него, и нам нужно было просто научиться: мне – стать сильнее ради него, ему – прекратить винить себя.
Он непривычно заснул раньше меня, а я еще какое-то время ворочалась в его руках, прижимаясь к нему, касаясь пальцами груди.
Я поняла, что все не может быть однозначно, разделено, что кто-то прав больше другого. Да, он наговорил резких слов, снял кольцо, но после сегодняшнего вечера, я знала, что он любит меня так сильно, что все это лишь прикрытие его страхов, обвинение себя. Он был сильным, уверенным, ведущим по жизни, и я всегда была рядом с ним, за ним, и только мне он мог показать свои слабости, которые меня совсем не пугали, за них я любила его еще сильнее.
Пока он спал, я целовала его лицо, осторожно, едва касаясь, боясь разбудить, мне хотелось передать ему свою любовь, чтобы у него больше не возникало мыслей, что я могу оставить его. То, что он сделал сегодня для меня, было намного важнее всех слов. Пускай, он казался невозмутимым, сильным, властным, жестким, грубым, и да, он такой, но я знала и другого Эдварда – нежного, любящего и самого преданного.

Я проснулась от шума воды в ванне и, быстро развернувшись, провела рукой по еще теплой постели рядом. Понедельник, пять утра, и Эдвард собирался уезжать.
Я быстро встала, завернулась в простыни и на носочках пошла в ванну, боясь наступить на ткань. Он брился и умывался, стоя в одних боксерах, такой сонный и растрепанный.
- Я разбудил тебя? - спросил он меня, глядя в зеркало.
- Нет, - я обернулась, замечая, что он все убрал в ванне, сложив лепестки в небольшой таз. Я подошла к нему, запуская руку во влажные цветы.
- Хочешь их оставить? – спросил Эдвард, обняв меня сзади, и поцеловал оголенное плечо.
- Да, - прошептала я. Вечно я все собираю на память.
- Я знал это.
Я приготовила ему вафли, пока он ненадолго вышел погулять с Боулом, и мы вместе позавтракали, разговаривая ни о чем. Мне не хотелось его отпускать как всегда, и я грустно смотрела на то, как он пил горячий обжигающий кофе, на то, как собирался, проверяя сумку, как надевал куртку, обувался.
- Эй, - подойдя ко мне, он приподнял мое лицо за подбородок, - посмотри на меня. Ты в порядке? – Он был готов, ему только осталось открыть дверь и выйти, оставляя меня одну. Я тряхнула головой.
- Да, просто мне все равно грустно, - прошептала я.
- Мне тоже, малыш. – Он наклонился, чтобы легко поцеловать меня. – Ты говорила о каких-то ящиках вдоль стены под окном, - я уже забыла. – Не дашь мне с собой свои наброски, я посмотрю?
- Конечно, - улыбнулась я, мне было приятно, что он запомнил.
Я быстро сбегала наверх, взяв блокнот, и, спустившись обратно, протянула его ему. Он сразу убрал его в сумку, и крепко обнял меня, пряча лицо в моих волосах. Мы стояли так несколько минут, растворяясь в теплоте друг друга, стараясь продлить этот момент.
- Тебе пора, - сказала я.
Я, правда, боялась, что он может опоздать, но, конечно, не хотела терять ощущение его рук на себе.
- Я люблю тебя, - прошептал Эдвард мне на ухо, оставляя поцелуи на моем лице, приближаясь к губам.
- И я люблю тебя, - успела я сказать слова, которые давно не говорила ему, прежде чем он поцеловал меня.
Мы смогли оторваться друг от друга только, когда он прижал меня к стене, когда я простонала на его откровенно ласкающие меня под футболкой руки. Я улыбнулась ему, когда он, тяжело дыша, открыл дверь, нервно проведя по волосам, и осмотрел меня с ног до головы.
- Пока, Беллз.
- Пока.
Я держала дверь открытой, наплевав на холод, пока он садился в машину, и прислонилась к стене, как только его машина скрылась из виду. Закрыв лицо руками, я тяжело вздохнула.
Это будет сложно – стать сильной.
_______________________________________

Форум