— Давай же, Эдвард... Если ты за следующие две минуты и двадцать шесть секунд ничего не предпримешь, то я засыпаю. И на этот раз по-настоящему.

Сейчас почти середина ночи, а я лежу на своей кровати и жду, когда Эдвард мне позвонит.
Нет, я не разговариваю с ним, просто около двадцати шести минут угрожаю вслух подобным образом. Он сказал, что позвонит сегодня вечером в половину двенадцатого, а уже определенно практически 23:58.

С половины двенадцатого я обращаюсь к экрану телефона в моих руках, бормоча себе, что даю «еще пять минут», прежде чем отложить его и заснуть. Его потеря, правда?
Да, верно.
Так что сейчас я отсчитываю оставшиеся минуты последних пяти минут, которые ему отвела.

Последние несколько минут закончились, а от моего любимого парня по-прежнему ничего.

— Ладно, это просто глупо, — пробормотала я, разблокировав телефон, нашла его имя и нажала «Вызов». Я не ставлю под сомнение свой поступок как раньше.
Девушки могут звонить своим парням.

Я скорчила кислую мину, хотя он не мог этого увидеть. Мы понимали друг друга так неимоверно хорошо, что я была практически уверена, что он сможет почувствовать это. В любом случае я хотела этого.

Это моя первая ночь дома, а я ещё не говорила с Эдвардом, ведь этим утром пришлось очень рано вставать, и большую часть дня спала на ходу, вот мы и договорились пообщаться сегодня вечером. Так что теперь я отдохнула, и поблизости нет пациента.

Если бы это случилось несколько недель назад, то я бы лежала на кровати, трогательно сжимая телефон и грызя ногти, позволяя тоске проникнуть в тело и поглотить меня. Я бы разрешила своему воображению показать воссоединение Эдварда с Таней, как они прикасаются друг к другу и совсем забывают о существовании Беллы. Несколько недель назад я бы погрузилась в отчаяние, но все равно всю ночь ждала бы от него звонка с крайне безнадежным видом.

Но уже прошло несколько недель. У меня есть любовь Эдварда, а у него — моя. Немного странно знать, что он удивительным образом чувствует меня, как и я его, что вселяет в меня дополнительную уверенность.

Этой ночью он не недосягаемый Эдвард, который может причинить боль не тем взглядом или интонацией в голосе. Сегодня он мой, видимо, забывчивый парень, который собирается признать, что налажал передо мной, жаждущей поговорить его девушкой.

Он ответил после третьего гудка.

— Белла... — неуверенно произнес бархатистый голос, все ещё красивый, но с едва заметной хрипотцой.
— О, так ты помнишь меня? — Я ухмыльнулась, несмотря на свою кислую мину. Надеюсь, он почувствовал эти нюансы моего настроения.

Эдвард усмехнулся, но все так же заторможено.

— Подожди, сколько времени? Ой. О нет... Я заснул!

Ок, с каких пор ровный голос звучит так необычайно привлекательно?

— Угу, но не я.

Теперь я широко улыбнулась, потому что легко могла представить его, проснувшегося, в этот самый момент. Эдвард несколько раз довольно быстро моргает, когда после сна садится на постели, а потом проводит рукой по взлохмаченным волосам, которые еще в большем беспорядке после сна, делая парня более соблазнительным. Затем, по крайней мере, когда мы вместе, он смотрит на меня, и кривоватая, еще сонная, улыбка появляется на его лице.

Внезапно моя небольшая досада на него исчезла, и я целиком и полностью заскучала по нему.

— Ты смотрел фильм? — спросила я на выдохе.
— Да, — вздохнул он. Мы оба знали, что он почти никогда этого не делал из-за того, что засыпал при просмотре. — Рад, что ты позвонила. Хочу разговаривать с тобой, а не спать.
Теперь он полностью проснулся, его голос был четким и совершенным, а интонация — веселой.
— Я тоже предпочла бы это. Я так понимаю, что Джаспер в полном порядке вернулся домой, ведь если бы самолет разбился, или еще чего, то ты б вряд ли валялся спящим.

Эдвард усмехнулся.

— Да, он прибыл в целости. Собственно, я забрал его из аэропорта, и мы хорошо поговорили в машине… Он много чего интересного рассказал о тебе, моя любовь.

Что-то было в его тоне, чего там быть не должно, но я никак не могла понять, что именно. Чрезмерная уверенность? Нет, она присутствовала почти всегда. Озорство? Похоже...

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я. Эти Каллены постоянно норовят припереть тебя к стенке. — Что такое Джаспер мог знать обо мне, чего ты не… О, нет.

Знаю, последние два слова были переполнены ужасом, который я чувствовала.

Нет. Он этого не сделал. Он не мог! Он обещал. Этот недорезанный блондинистый сукин сын!

— Что случилось, Белла? Или я должен сказать, что случилось, Белла Бэггингс?

Я прибью Джаспера. Запомните мои слова.

— Понятия не имею что за Белла Бэггингс, так что прекращай, Эдвард, — ровным и серьезным тоном ответила я.
— Если я не ошибаюсь, это была ты, мисс Бэггингс. Я неправ?

Сильно покраснела от мысли, что Эдвард называет меня именем хоббита и представляет, что я бегаю по лесу в такой же одежде как одна из них. Я неимоверно разозлилась на это вероломное, жалкое недоразумение — «брата» Джаспера, который меня сдал. Также немного повеселило, что Эдвард был совершенно не в курсе темы «Властелина колец», что все время повторял «Бэггингс», а не правильный вариант «Бэггинс».

— Эдвард, я же сказала, перестань. Я не собираюсь с тобой говорить на эту тему или реагировать на имя. Вообще. — Я опять насупилась.
— Извини, любимая. Может, лучше «мисс Хоббит»?
— Эдвард. Прекрати.
— Или должно быть мисс Хоббитесса? Не уверен, как это работает...
— Эдвард.
— Хочу в следующий раз поехать с тобой на Гору Дум (прим.пер. Mountain Doom — гора в Канаде).

Я даже не ответила, а просто уставилась в потолок, стараясь не поправлять, когда он сказал: «Гора Дум». Это, понятное дело, «Роковая Гора».

— Мисс Бэггингс? Ты все еще там? Плохо встретили в Средиземье?

Я закатила глаза и продолжала пялиться, лежа на кровати как в бассейне гнева. Я слушала, как он хихикает над своими глупыми шутками.

— Белла? Ты не разговариваешь со мной?

Я вздохнула в трубку и скрестила руки. Нет. Теперь я с ним не разговариваю.

— Ну, это впервые, — сказал парень немного удивленно. — Изабелла, ты знаешь, что играть в молчанку — это так по-детски.

О да, Эдвард, оскорбляя меня, собираешься заставить с тобой разговаривать. Гениальная тактика.

На некоторое время воцарилась тишина, и я почувствовала изменение настроения. Он больше не смеялся.

— Белла, извини. Пожалуйста, погори со мной. Честное слово, я думал, ты будешь смеяться.
Он наверняка волнуется. Я никогда раньше его не игнорировала. Приятно знать, что добилась нужного эффекта.
— Пожалуйста, скажи что-нибудь? Что угодно. Злись, если хочешь. Мы можем поговорить о том, что тебя интересует. Пожалуйста, позволь услышать твой красивый голос.

Черт бы его побрал!

От последней фразы исходило такое очарование, что мое тело расслабилось. Каждый раз, когда Эдвард делает мне комплименты как сейчас, я прихожу в восторг. Он был таким совершенным, но умудряется думать о таких мелочах, как мои заурядные качества.

Все же не настолько я была рассержена.

— Хорошо, Эдвард, давай поговорим! Давай поболтаем о Тане и кануне Нового года. Я бы хотела побольше об этом узнать. Знаешь, при мне Джаспер тоже любит трепать своим длинным языком.

Я ухмыльнулась и в течение нескольких секунд почувствовала себя удовлетворенной, пока Эдвард своим смехом не испортил настрой.

— Ах да, Джаспер рассказал мне, что вы обсудили этот вопрос. Кстати, я говорил на эту тему с отцом. Я надеялся, что, учитывая обстоятельства, в этом году мы могли бы их не приглашать. Знаю, это было рискованно, но я должен был попробовать. К сожалению, они по-прежнему приглашены и, скорее всего, придут. Я хотел посмотреть, смогу ли не допустить такую ситуацию, прежде чем вовлекать тебя. Обещаю, там не о чем волноваться.
— Я не беспокоюсь, Эдвард. Полагаю, это больше похоже на раздражение. Просто это выглядит не очень честно, ведь она будет там с тобой, а я должна быть здесь одна. — Я стремительно скатывалась в уныние.
— Пойми, даже если это и так, она со мной не будет. Конечно, Таня и я будем находиться в одном доме, но мое сердце, душа, мысли будут с тобой.
— Как ты это делаешь? — практически прошептала я.
— Что, люблю?
— Ну, несколько минут назад я была так зла на тебя за твои поддразнивания, хотела кричать и разорвать лежащую рядом подушку. А потом ты говоришь вот такое, и я теряю голову от тебя еще больше, чем раньше. Так нечестно, с таким раскладом я никогда не буду выигрывать в спорах, которые у нас будут!

Мы дружно рассмеялись, а затем он снова заговорил:
— Извини, что дразнил тебя, но я не удержался. Практически всю дорогу из аэропорта домой Джаспер провел, описывая DVD, которое ты позволила посмотреть ему, но не хотела, чтобы знал я. А еще должен был обеспечить ему неприятности за нарушение обещания, которое он дал тебе. Мне жаль, но я тоже решил повеселиться.
— О, думаю, это прекрасно. В основном потому, что люблю тебя и, опять же, повторяю «мне никогда не выиграть спор». А ещё ты неправильно произнес имена в своих шутках, так что это можно даже не засчитать настоящим подколом. — Теперь я одна смеялась.
— Я неправильно назвал имена? — парень казался разочарованным в себе.
— Да, Эдвард, не Бэггингс, а Бэггинс. Фамилия Фродо Бэггинса.
— Бэггинс, — повторил он медленно и сосредоточенно. Он отнесся к этому также серьезно, как и я.
— Очень хорошо. И для галочки: не думаю, что тебе стоит еще когда-нибудь говорить «хоббитесса», и обычно мы имеем в виду Роковую Гору.
— Хм. Думаю, что смогу запомнить. Я разберусь, когда ты разрешишь посмотреть DVD.

Я знала, что Эдвард улыбается.

— Извините, но ты никогда его не увидишь.
— Но Джаспер же видел! — Теперь он почти жаловался, хотя это не имело значения.
— Нет, Эдвард.
— Белла, я очень сильно хочу посмотреть! Слышал, что это весьма неплохо. Джаспер сказал, что ты там такая забавная.
— Ты этого хочешь? Хочешь видеть меня смешной? Я могу это устроить и без просмотра диска, я знаю массу шуток.
— Белла... — он был слегка удивлен.
— Что общего у винограда и самолета?

Я услышала лишь смешок.

— Давай, ты хотел веселья, так что я обеспечиваю тебя приколами. Эдвард, что общего у винограда и самолёта?
— Моя Белла, я не знаю, что общего может быть у винограда и самолета?
— Оба имеют крылья… Кроме винограда!

Я разозлилась на себя. Честно говоря, это моя любимая шутка, она смешная потому, что не имеет смысла, это абсурд.

Эдвард молчал.

— Это было не смешно, — сказал он удивленно, но серьезно.
Я перестала смеяться и снова надулась.
— Конечно, это смешно! Ты просто не можешь оценить хороший юмор.
— Покажи мне свой вариант «Властелина колец» на DVD. — Теперь он приказывал.
— Нет! — бросила вызов я.
Тишина.
— Почему ты так сильно хочешь это увидеть? Скоро я завершу сцену для выпускного, и ты сможешь посмотреть на меня в реальном представлении. Разве этого не достаточно?

Теперь я почти умоляла его. Мне было бы очень приятно, если бы через несколько недель он увидел финальные сцены, над которыми мы работали. В течение нескольких лет я занималась и теперь буду на сцене с другими подготовленными актерами. Я не буду бегать в кудрявом парике и мешковатых штанах, притворяясь плачущей из-за того, что больше нет эльфийского хлеба.

— Конечно, я с нетерпением этого жду, но никогда не будет достаточно! Хочу знать о тебе все, Изабелла Свон. Потому что каждый раз, когда я узнаю о тебе что-то, мне удается увидеть кое-что новое, и я люблю тебя все больше и больше. Возможно, ты скажешь, что хватит и можно больше не пополнять любовь к тебе в моем сердце, но мне никогда не будет тебя достаточно.

Знаю, Эдвард не пытается заставить меня чувствовать вину из—за моего глупого заявления в аэропорту, он был просто откровенен. Он не говорил мягко и ласково, а так, как когда очень взволнован. И мой парень рассказывал о своей любви ко мне!

— Снова ты, Эдвард Каллен, понял меня неправильно. Честно, когда я думаю, что не могу любить тебя больше, ты говоришь такое, и мое сердце еще больше заполняется тобой. Я соврала, Эдвард. Мне не достаточно. Я тоже постоянно нахожу причины любить тебя еще больше.

Уверена, сидя в пустых комнатах, мы оба широко улыбались, выглядя по уши влюбленными дураками.

Мягкая и нежная интонация, которая отсутствовала ранее, сейчас начала преобладать.

— Тебе действительно не достаточно? Ты можешь найти причины, чтобы любить меня все больше и больше?

Его вопрос и интонация заинтриговали меня. Мне всегда казалось, что именно я цеплялась за его небольшие откровения. Я всегда жаждала его слов о любви и верности, ведь он идеальный греческий бог, сошедший на Землю, чтобы любить меня, простую смертную. Полагаю, что упустила из виду тот факт, что он, скорее всего, тоже хочет услышать эти слова. Если не ради заверения, что старая добрая я всегда его любила, то хотя бы просто для того, чтобы испытать радость, когда слышишь слова о том, что твоя любовь отвечает взаимностью.

Я могу это понять, могу ему это дать.

— Ну, это не так уж и трудно, — хихикнула я и представила, как он улыбнулся в ответ на мои слова. Прежде чем продолжить, я придала своему голосу мягкость и нежность. — Думаю, с каждым вздохом, который ты делаешь, Эдвард, я люблю тебя все больше и больше. Это все, что нужно.
— С каждым вдохом? Знаешь, я их делаю много. Как насчет этого? — Голосом, полным игривости, сказал он и тяжело задышал в трубку. Я опять хихикнула.
— Больше, — просто ответила я.
— А так? — голос стал глубоким и манящим, но дыхание не сильно изменилось.
— Больше, — мой голос тоже стал немного ниже.
— Так? — практически прошептал Эдвард.
— Ещё, — тихо ответила я.

Настала тишина, и было слышно лишь наше дыхание.

— Ты не знаешь, Изабелла, что это значит для меня, что ты делаешь для меня. Я так сильно скучаю по тебе. Моя любовь к тебе растет также быстро. С каждым вдохом. Все больше. Больше. Больше. — Сейчас его голос был одновременно мягким, нежным, глубоким и манящим.

Я сделала глубокий вдох, чтобы успокоить обуревающие меня чувства. Я слишком сильно скучала по нему. Это ненормально.

— Моя мама волнуется, что проснется однажды утром, а меня нет, и она найдет записку, что я сбежала на каникулы в Форкс.

Я хочу разрядить обстановку, прежде чем потеряюсь в желании оказаться в его объятиях.
Эдвард рассмеялся.

— Неплохая идея.
— И я так сказала! А она просто закатила глаза и повесила замок на мою дверь.

Мы оба рассмеялись, но я была удивлена, что это неправда. На самом деле моя мать выглядела взволнованной.

— Мы не совсем нормальные? — я выпалила вопрос и услышала, как резко оборвался его смех.
— Что ты имеешь в виду?
— Я просто знаю, что нормальные пары, которые встречаются в колледже и тому подобное, могут расставаться на две недели и все будет в порядке. Люди, встречающиеся в колледже, часто находятся в разных уголках страны, и все они влюбляются и проводят праздники врозь. Я не знала, что это будет так тяжело. Чувствую, что воспринимаю это сложнее, чем должен любой нормальный человек, — вздохнула я и стала ждать его мнения.
— Считаю, мы не очень нормальные, — его голос не был слишком озабоченным, в отличие от меня. Возможно, это плохо, что мы так восприимчивы? Насколько тяжело я переживаю эту небольшую разлуку?
— Хотя это нормально? Полагаю, что должна хотя бы попробовать чувствовать себя нормально.

Появилось чувство, что Эдвард не считает, что это такая большая потенциальная проблема, в отличие от меня. Не то чтобы я хотела быть нормальной или что-то такое, ни дня за свою жизнь я не считала себя такой. Дело в том, что я не хотела волновать мать и отца своей потребностью в Эдварде. Я не возражал против этого, но влияет ли это на окружающих меня людей?

— Мы могли бы попробовать, если хочешь. Не думаю, что есть что—то плохое в интенсивности наших чувств, но я понимаю твое беспокойство. Хотя кажется нереальным скучать по мне не так сильно, — с нотками самонадеянности, которые время от времени проявляются, сказал он.
— О, теперь я скучаю по тебе меньше. Не пора ли уже отчаливать? Ты меня задерживаешь, — заупрямилась я.

Я улыбнулась, а он усмехнулся. Эго Эдварда было притягательным, когда отображалось в его музыке или в том, как он держался. Но когда его самолюбие нацеливалось на меня, я всегда старалась немного развлечься.

— Извини, я не знал, что задерживаю тебя, — он слишком наслаждался этим, зная, что я блефую. — Иди, ложись спать, милая.

Даже использование этого неотразимого обращения не сработает.

— Ок, спокойной ночи, эм, Эдвард, хорошо?

Он рассмеялся над моей рисковой шуткой.

— Спокойной ночи, Изабелла. Старайся не поддаться сокрушительным мыслям обо мне, — он все еще подразнивал, но мы оба знали, что ни один из нас в ближайшее время не положит трубку.
— Не уверена, что знаю, о чем ты, мой обычный бойфренд, к которому я испытываю стандартные чувства и полностью все контролирую, — заявила я, но на этот раз шутка не вызвала смеха, а только ответ еще более чарующим голосом.
— Я имею в виду, что для тебя может быть очень трудным заснуть без навязчивых мыслей о том, сколько ты теряешь без того, как мои руки неторопливо обнимают тебя…

Это сработало. Я сразу же пожалела об этом в десять раз сильнее.

— ...Или как ощущаются мои губы, когда прижимаются к твоим. Снова и снова. Даже не мечтай о том, как мы смотрим в глаза друг другу прежде, чем поцелуемся. Огонь горит между нами, и любовь в эти моменты самая сильная. Вперед, моя Белла, будь нормальной и не допусти, чтобы сегодня вечером эти мысли затуманили твой разум, моя совершенно неправильная любимая девушка, по которой я скучаю в очень ненормальном и весьма бесконтрольном количестве.

Он выиграл.

— Ты выиграл. Мы никогда не будем обычными, да и я бы не хотела.

Он засмеялся, и его соблазнительная интонация пропала.

— Теперь поторопись и смотайся в Феникс прежде, чем я взорвусь от тоски по всему этому, ведь это так больно!

После этого мы перешли на более легкие темы, смеялись и шутили. Мы рассказывали друг другу о наших планах, Рождественских традициях и всем таком. Я рассказал ему, как мама проводит «день открытых дверей» на Рождество, и вся наша семья с друзьями приходит, и так весь день. Когда я вспомнила, как обычно возле дома играю в баскетбол со своими двоюродными братьями и дядей, он засмеялся.

— Что?
— Ты играешь в баскетбол? — он явно намекал на мое полное отсутствие координации, хотя и не называл откровенно неуклюжей.
— Для меня это не что-то невозможное. Обычно я просто хитрю и запрыгиваю своему дяде на спину перед тем, как он должен совершить бросок. Я избегаю беготни, подач и даже бросков. Ладно, я просто тусуюсь с ними и ору что-то подбадривающее, поднимаю руки, если кто-то смотрит, но точно не раздумывает, бросать ли мне мяч. В противном случае я прячусь.

Закончив смеяться над моей баскетбольной тактикой, Эдвард сказал:
— Мне все еще трудно представить, что на Рождество погода позволяет играть в баскетбол. А у нас тут даже снег выпадает.
— Сейчас очень холодно? — Я задумалась. Аризона и Вашингтон — это же как два разных мира, так внезапно соединенные нами.
— М-хм. Думаю, сегодня было около пятидесяти по Фаренгейту (прим.пер. - около десяти градусов по Цельсию). Для нас неплохо, но тебе б было некомфортно, — он снова хмыкнул, а я передернула плечами. Скорее всего, не понравилось бы. Я думала, что иногда в Калифорнии становится слишком холодно.
— Ну, тогда хорошо, что ты взял толстовку, которая тебе явно нужнее, чем мне, — я улыбнулась и представила его в толстовке, нашей толстовке.

Не так давно мы решили, что у нас «совместная опека» над малиновой толстовкой, так как мы оба её часто носили. Я заставила Эдварда взять ее с собой, хотя технически она и принадлежала ему с самого начала. Я бы за последние несколько недель в любом случае прибрала ее к рукам.

Он пытался спорить со мной и заставить взять толстовку на праздники, но я отказалась. Я надела её на Эдварда и застегнула молнию, как будто это связывало нас до Нового года.

— То, что надо, — довольно выдала я и отстранилась от этого.

Он просто стоял на месте, пока я надевала на него эту вещицу. Он выглядел довольно мило в малиновой толстовке, неряшливо висящей на плечах, а руки не были продеты в рукава, но молния была застегнута на груди.

— Ты должен ее взять. Я застегнула внутри свою любовь для тебя, чтобы она была в надежном месте. — Я широко улыбнулась, и он ответил мне тем же.

Вполне возможно, что это было самым слащавым, что я когда-либо говорила, но я знала, что так у меня получится уговорить его забрать свою одежду. Он продел руки в рукава и обнял меня, сказав, что закроет там свою любовь и вернет, как только мы вернемся в Голливуд.

— Да, я рад, что она у меня есть. Но днем я был расстроен, потому что мама забирала ее у меня. — Грусть в его голосе вернула меня в настоящее.
— Эсми забрала толстовку? Почему? — И почему это так его расстроило?
— Она ее постирала, — он сказал это так, будто это была очень печальная история.
— О нет! Чистая одежда! Твоя мама в порядке? Карлайл ее осмотрел? — я смеялась, а он нахмурился.
— Перестань, Белла. Мне было грустно.
— Почему? Это было очень мило с ее стороны. — Когда я приезжала домой, то сама отвечала за стирку.
— Потому что когда она вернула мне толстовку, на ней совершенно не осталось твоего запаха.
— Оу. — Наконец до меня дошло. Насколько это было мило? Он расстроился из-за стирки толстовки, потому что она перестала пахнуть мной.

Конечно, мы часто стирали ее в Лос-Анджелесе, но я быстро надевала ее обратно, выходило, что ему редко удавалось надеть ее сразу после стирки.

— Сочувствую, наверное. — Я не знала, что еще сказать. Было странно расстраиваться из-за такого.
— Все нормально. Как только мы вернемся, я получу столько тебя, сколько нужно, и даже больше. — Его голос зазвучал веселее при мысли об этом.

И мне это тоже нравилось.

— Звучит как отличный план.

Тело предало меня, и я зевнула, что вызвало нелепую реакцию Эдварда, которая случалась при каждом нашем телефонном разговоре, когда я зевала.

— Кажется, Белле пора спать.
— Нет, я хочу еще поговорить, — я практически ныла, хотя и понимала, что как всегда проиграю.
— Мы поговорим еще завтра, тебе нужно поспать. Уже почти два часа ночи. — Он сам зевнул, и я поняла, что мы оба устали сильнее, чем признавали.
— Ладно, — я вздохнула и забралась под одеяло, на котором лежала до этого. — Спокойной ночи, Эдвард Энтони. — В голосе слышалась сонливость, я радовалась, что последнее, что я услышала перед сном, — это Эдвард.
— Спокойной ночи, моя Белла. Я скучаю, — он говорил тихо и ласково.
— Я люблю тебя, — с уверенностью произнесла я и улыбнулась, представив улыбку, которую он берег только для меня.
— Я тоже тебя люблю. Сильно-сильно-сильно.

Сердце запело от того, как он напомнил, что с каждым вздохом его любовь только крепнет и становится сильнее.

— Сильно-сильно-сильно, — эхом повторила я.

Мы еще раз пробормотали друг другу «спокойной ночи», и я положила трубку, ценя каждый вздох.


Канун Рождества прошел спокойно. Я разговаривала с Эдвардом и кричала на Джаспера.

— Ты врун, Джаспер!

Я закричала, как только услышала, что Эдвард передал ему трубку, еще до того, как он мог что-то сказать. Все равно это была бы ложь. Он лгун.

Но он лишь смеялся.

— Белла, мне очень жаль. Я не знаю, что на меня нашло.
— О, я скажу, что на тебя нашло — предательство. Ты предатель! — я сама сдерживала смех, но все еще была расстроена.
— Ты понимаешь, что почти визжишь? — он был спокоен и собран. Я совсем его не разозлила, что бесило меня еще больше.

Затем я услышала, что в комнату вошел Эммет и спросил:
— Чувак, ты с кем разговариваешь? Элис проглотила пищащую игрушку? — зазвучал его грохочущий смех, и я улыбнулась. По этому я тоже скучала.
— Нет, это телефон Эдварда, — проинформировал его врун.
— О, но это же не Белларина, нет?

Я услышала какое-то движение, а потом:
— Белларина?! Как дела, сестренка?
— Привет, Эммет. Счастливого Рождества. — Я была рада поговорить с Эмметом, хотя все еще злилась, что Джаспера ни капли не задело мое возмущение его предательством.
— И тебе счастливого. Почему ты кричишь на Джаспера? Звук был похож на гиену в брачный период.

На заднем плане рассмеялись парни. Один из голосов принадлежал предателю, а другой, мой любимый, — Эдварду. И это разозлило меня еще больше.

— Эммет, сделай одолжение, стукни Джаспера за меня. Сильно. И это будет твой рождественский подарок для меня.
— Хорошо. — Я знала, что он не станет задавать лишних вопросов.

Я услышала громкий стук, а затем раздраженное «Эй! Боже, Эммет...» После чего раздался музыкальный смех, разозливший меня.

— И Эдварда тоже, пожалуйста, — милым голосом попросила я. Они оба были виноваты в моем смущении. И оба должны были заплатить.

Не прошло и секунды, как я услышала еще один звук удара, а вслед за ним «Ой! Чтоб тебя, Эммет!» После этого смех прекратился, и даже если они его сдерживали для того, чтобы я не попросила Эммета применить силу еще раз, я была довольная своей маленькой местью.

— Спасибо, Эммет! Пока это лучший подарок на Рождество!
— В любое время, сестренка. Может, я чуть позже добавлю еще, для профилактики? — Я согласилась, и мы рассмеялись. На заднем плане заговорил Эдвард:
— Так, ладно, хватит планировать наше с Джаспером унижение, отдай мой телефон.
Это было самое яркое событие вчерашнего дня. Сегодня Рождество. И пусть у нас не самые хорошие отношения в последнее время, я была намерена вести себя прилично по отношению к моему любимому празднику. У нас длинная история. Нет смысла перечеркивать ее, если что-то еще можно спасти.

Утром мы с родителями традиционно открывали подарки, собравшись вокруг рождественской ели. Это была хорошая традиция, и я с благодарностью ощутила появление рождественского духа, когда видела, как постоянно улыбалась мама, и даже у папы глаза сверкали каждый раз, когда кто-то из нас открывал подарок с широкой улыбкой. Мы пили яблочный сидр, фоном играла праздничная музыка, на сердце было радостно, насколько это могло быть без Эдварда и остальных членов нашей семьи. Чувство теплоты внутри, которого недоставало до этого утра, наконец появилось. Может, и стоило дать Рождеству шанс.

Мы закончили распаковывать подарки, и оставалось немного времени до того, как мы были готовы принимать гостей. Как раз в этот момент я увидела имя Элис на экране мобильного.

— Элис!
— С Рождеством, Белла!

Я была рада вновь услышать ее звонкий крик. Мы не разговаривали с ее отъезда, то есть пару дней, но казалось, что уже прошло много времени, так как я привыкла жить с ней вместе.

— И тебя с Рождеством, Элис! Сколько маленьких стран твой папа купил в этом году? — Она рассмеялась, и мы обсудили наши подарки и планы на праздничный день. Я ждала, когда придут родственники, а ее были рядом с ней целую неделю, поэтому сегодня она звонила всем, не чувствуя вины за то, что не уделяет внимания гостям. Вскоре мы перешли к другой очевидной теме — парням.

— Я слышала, что Джаспер выдал тебя Эдварду. Какой-то твой секрет с видео. — Она хихикнула, а я закатила глаза. Теперь что, все знали об этом?
— Уф, теперь это звучит так, будто это что-то скандальное. Вам стоит забыть об этом, серьезно. Это единственный подарок, который я хочу от вас получить — больше никаких обсуждений того видео! — Мы рассмеялись, и она пообещала никогда не вспоминать об этом. Я любила Элис.
— Как сильно ты скучаешь по Эдварду? Допустим, по шкале от одного до десяти. — Я слегка рассмеялась над ее вопросом. Если бы это спросил кто-то другой, я бы не стала отвечать, но она любила обсуждать эту тему.
— По шкале от одного до десяти — сто пять. — Она завизжала от моего уверенного ответа. Ее все еще будоражило все, что касалось нас с Эдвардом. Я рассмеялась, а потом согласилась, что точно так же скучала по Джасперу.
— Мы разговариваем каждый день, но этого мало. Белла, я никогда еще не испытывала такого к парню! И у нас еще даже не было секса!
— Элис! — снова закричала я, потому что не могла сдержаться. Она сказала это без предупреждения. Не то чтобы я не могла говорить о сексе, но мы же говорили об Элис и Джаспере... мне не нужно этого знать.
— Что? Просто говорю. Обычно сложнее находиться вдали от кого-то, когда скучаешь и по этой части. Но у нас пока ничего не было. Мы с младшим Джаспером даже не знакомы.

Теперь я чувствовала странное смущение.

— Так, Элис, новые правила. Во-первых, предупреждай, когда собираешься упоминать секс. Мне не нравятся визги. Во-вторых, предупреждай, когда собираешься говорить о, эм, младшем Джаспере. И в-третьих, что ты подразумеваешь под «знакомы», не уверена, что понимаю тебя, — теперь я смеялась над тем, как устроен мозг Элис.
— Прежде всего, Белла, в-третьих было не правилом, а вопросом. И сразу говорю — я не могу обещать тебе исполнение первых двух пунктов. Вполне нормально говорить о сексе, особенно со своими лучшими подругами. Так что насчет этого? Вы с младшим Эдвардом уже встречались? Знакомы? Балуетесь по телефону? Друзья с привилегиями?

Я была на грани того, чтобы потерять контроль и рассмеяться или умереть от стыда. Лицо покраснело, как помидор, дыхание сбилось и стало рваным.

— Элис, нет! Я не буду обсуждать это с тобой. Тем более в Рождество!
— А какая разница? Можем сделать разговор празднично-рождественским, если тебе это поможет. Ты уже развернула упаковку Эдварда, Белла? — теперь она хихикала, чем вызывала смех и у меня, и это не позволяло сохранять серьезный вид.
— Элис, прекрати! — но, казалось, это только раззадоривало ее еще больше.
— Уже спилила деревце? А пробовала… кренделек? — последнее она сказала совсем тихо, и я замерла, не успев рассмеяться.
— Пробовала кренделек? Это очень странная метафора даже для тебя. — Я нахмурила брови, но она спокойно продолжила. Хотя теперь говорила мягче.
— Извини, Белла, в комнату зашла бабушка. Она до сих пор считает меня целомудреннее Девы Марии, так что мне пришлось резко сменить тему. — Тут я услышала хруст.
— Ты ешь крендели? — со смешком поинтересовалась я, понимая, чем была навеяна смена темы.
— Нет-нет, Белла, это мой вопрос тебе. Ты ешь крендельки? — Я почти слышала, как она подмигивала мне.
— Нет, Элис. Я их даже не люблю, — ответила я с максимально возможной скукой в голосе, надеясь, что она поймет намек, что мне надоело говорить о сексе прямо или завуалированно.
— Белла, ты только что совершила каминг-аут? Потому что если тебе не нравятся крендели, это может означать только…

Я раздраженно вздохнула и перебила ее.

— Ладно, Элис! Ты выиграла. Я хочу когда-нибудь съесть крендель, но пока я не голодна, достаточно?

Она захихикала, потому что я поддалась ее игре. После посмеялась и я, а потом порадовалась, что разговор плавно перешел к Розали и тому, на что похоже Рождество на Багамах. Мы не общались с ней с ее отъезда, так как там был плохой сигнал сети.
Эта беседа нравилась мне гораздо больше, должна признаться. Я вообще не хочу разговаривать о сексе когда-либо. Это не для меня.

Нет, я никогда им не занималась. Да, мы с Эдвардом это обсуждали. И мы оба хотели подождать до свадьбы. Этот разговор состоялся несколько месяцев назад, мы поговорили как лучшие друзья. Было приятно начать отношения без какого-либо давления. Мы знали, что сходимся во мнениях. Не то чтобы я не хотела его в этом плане… но я буду откладывать «крендель» до тех пор, пока судьбоносный день не станет моим по праву. Называйте как хотите, но, видимо, у нас обоих был пунктик по поводу добродетели.
Прошло не много времени с того момента, как мы договорили с Элис, когда снова зазвонил телефон, на этот раз, на экране высветилось имя моего Эдварда.

— С Рождеством, любимая. — Его голос был словно мед.
— С Рождеством. Я скучаю.

Он усмехнулся над тем, как быстро я ответила и повторил:
— Больше-больше-больше, — со вздохом.

Очевидно, наша приговорка подходила не только к описанию нашей растущей любви. Я скучала по нему сильнее с каждым вдохом.

— Как прошло твое утро?

Я пересказала ему события, которые успели произойти. Подарки, разговор с Элис. Правда, я опустила часть с младшим Джаспером и кренделями, но подумала, что он узнает об этом позже, после того как Элис расскажет Джасперу, и тот все разболтает Эдварду, поскольку он, видимо, должен был знать все, о чем известно Джасу. Да, я все еще была расстроена поступком моего второго братца.

— Белла, тут кое-кто хочет с тобой поговорить, погоди, — голос Эдварда был радостным, после он передал трубку, и я ждала, что ребята споют мне песню «Счастливого Рождества». Но вместо этого послышался женский голос, немало меня удивив.
— С праздниками, Белла!
— Эсми! То есть, мам! И тебя с праздниками. Я скучаю по тебе и Карлайлу. — Меня наполнило ощущение тепла от мысли, что Эсми хотела поговорить со мной. Я не общалась с ней с тех пор, как мы с Эдвардом начали отношения, и я на самом деле скучала по своим родителям из штата Вашингтон.
— Мы тоже скучаем, дорогая. Эдвард поведал о своих планах привезти тебя и твоих родителей к нам на следующее Рождество. Я всеми руками «за», мы с Карлайлом будем очень рады видеть вас здесь.

Я засияла и пожелала, чтобы поскорее прошел этот и наступил следующий год. Но где уж там.

— Спасибо, Эсми! Я передам родителям, но, думаю, они не будут против нарушить свои традиции. Особенно раз я все равно планирую быть с вами в следующем году. — Я беззаботно рассмеялась, и она присоединилась ко мне, ее смех очень напоминал Эдварда.
Карлайл наклонился к трубке и прошептал мне «С Рождеством», а Эсми поинтересовалась, выполняют ли управляющие домом свои обязательства. Потом я услышала, что в комнату зашел Эммет, потому что он зашумел:
— Мир, возрадуйся! Индейка готова! Я съем очень много всего! — голос его звучал глубже, чем обычно, и я предположила, что это он специально, чтобы развеселить всех, изображая дух Рождества, но одновременно он говорил чистую правду.

Я рассмеялась вместе с Эсми и остальными, которых слышала на фоне. После Эсми спросила у самого шумного из моих братьев, хотел ли он поговорить со мной, и передала трубку.

— Белларина! Feliz Navidad mi hermana! (прим.пер.: С Рождеством, сестренка! — исп.)
— Эм, Feliz Navidad, Эммет. — Испанский — это что-то новенькое. Знала бы я, что это будет самое нормальное из сказанного им за следующие несколько минут.
— Белларина, а вот ты знала, что, если бы мы жили в Венесуэле, мы бы все утро катались на коньках? Мне было бы жаль всех, кто отмечал Рождество с тобой, ведь ты бы сшибла их всех до начала утренней службы! — он засмеялся над собственной шуткой, и теперь я почувствовала гораздо большее смущение, чем когда Элис заговорила о дружбе с младшим Джаспером.
— Что, Эммет? Катание на коньках, служба?..

Но он ничего не объяснил, лишь продолжил болтать, будто я была просто приложением.

— Хотя, наверное, перед поездкой в Венесуэлу я бы отправился в Португалию, там можно было бы начать праздничную трапезу рано утром. И тогда бы я наслаждался рождественскими блюдами целый день! Не то что там, где я живу! — Последние четыре слова он прокричал в сторону, и я услышала голос Эсми:
— Цыц! Мы ждем всех, а после садимся ужинать, так было всегда, Эммет! — После этих слов я задумалась, сколько раз она уже отгоняла его от стола.

И прежде чем я успела спросить его о катании на коньках и пировании целый день, он заявил:
— Прости, сестренка, мне пора, печеньки готовы подарить мне свой изысканный вкус как подарок на Рождество. С праздником! Или, как говоря на Багамах, «Vesele Vanoce!»
И убежал.

Я услышала строгий голос Эсми:
— Эммет, нет! Я уже сказала, что нужно дождаться остальных. Положи печенье! — Его громкий победоносный смех удалялся, и я представила, как он убежал из кухни со своим трофеем.

Наконец, с мягким смешком вернулся мой Эдвард, чтобы сгладить эффект, произведенный его братом.

— С каких пор Эммет стал таким разговорчивым? — я не смогла сдержать смех.
— Ах, это. Он вчера посмотрел выпуск «Рождественские традиции всего мира» на историческом канале. И теперь он только и говорит «В Испании делают так…», «В Нидерландах обычай такой…» Основное его внимание приковано к странам, где едят целый день, но он запомнил несколько фраз и других традиций. — Эдвард рассмеялся, а мне теперь стало понятнее.

Мы поговорили еще, сколько могли, пока к нам не пришли первые гости, и было бы грубо с моей стороны висеть на телефоне. Я отключилась и вернула внимание к семье и друзьям, намереваясь взять от общения максимум, так как вполне возможно, что это был мой последний раз с ними.


Одно из своего пребывания в Финиксе я вынесла: рассказывать всем о своем потрясающем парне очень весело.

Эдвард был моей любимой темой для разговора. Повезло, что и для всех остальных тоже. В Рождество я часами говорила о нем, а мама только подбадривала меня.

— О, Белла, расскажи тете Вики о песне, которую он написал для тебя.

Тетя и все другие родственницы сгрудились вокруг небольшого обеденного стола, вслушиваясь в каждую деталь, которой я делилась, пока мама выкрикивала фразы вроде этой из кухни. Я получила достаточное количество «ах» и «ох», поведав о нашей с Эдвардом эпичной истории любви.

Но на этом все не закончилось. Каждый раз, когда кто-то из родственников приходил уже после Рождества, мне приходилось повторять все заново. Я не уставала говорить об этом, а мама не уставала наблюдать за тем, как я каждый раз сияла.

Как-то раз, кажется, двадцать восьмого декабря, мы сидели на улице после очередного визита родственника («мне нужно еще раз увидеть Беллу, пока она не уехала»), и я решила, что мне нужно поговорить с мамой.

— Мам, я хотела бы поговорить с тобой кое о чем, — неторопливо начала я.
— Конечно, милая. Что-то случилось? — Она все еще улыбалась после того, как я в миллионный раз рассказала об обещании Эдварда о белом рояле и музыкальных клятвах.
— Ну, это про школу актерского мастерства и все это... я, эм, не знаю, на самом деле... — Я не знала, как начать, потому что боялась ее расстроить. Надо признать, она хорошо меня понимала.
— Ты не уверена, что хочешь и дальше этим заниматься? — Она посмотрела на меня, не осуждающе и не разочарованно, просто ища моего подтверждения.

Я кивнула и опустила взгляд на руки, лежащие на коленях.

— Белла, милая, всё хорошо, а ты выглядишь так, будто тебе стыдно.
— Не совсем стыдно, просто мне кажется, что я потеряла время и деньги на это обучение, а в итоге вышло «Упс! Кажется, это не то». — Я вскинула руки и состроила преувеличенно драматичное выражение лица.

Мама рассмеялась и покачала головой.

— Конечно, ты не тратила чье-то время, Белла, ты разве не видела себя в течение последнего года? Посмотри, как ты изменилась, получив этот опыт! Если бы ты не решила поехать в Лос-Анджелес, то не познакомилась бы с Элис и Роуз...
— Это правда, — пробормотала я.
— Ты бы никогда не узнала Эдварда и мальчишек. Подумай об этом и скажи: кажется ли, что ты теряла время. — Она подмигнула, и я улыбнулась, поняв ее точку зрения.

Я вздохнула, чувствуя себя лучше от того, что мама не была расстроена из-за меня и того, что я могла передумать.

— Но теперь я не знаю, чем заняться. С нетерпением жду выпуска и итогового показа, но понятия не имею, что делать потом. — Я снова посмотрела на маму, на этот раз ища помощи, а не поддержки.
— Ну, дорогая, в этом и есть прелесть жизни. Ты можешь выбрать любой путь! Ты молода и можешь выбирать и искать то, кем хочешь быть и чем хочешь заниматься. Я не беспокоюсь об этом, потому что уверена, что тебе вполне нормально чувствовать растерянность в твоем возрасте. Мы с папой всегда тебя поддержим в твоем поиске, Изабелла, надеюсь, ты это знаешь. Только не забудь предупредить нас, если соберешься переехать в Боснию и стать копрофагиней.
— Копрофагиней, мам? — Я рассмеялась, а она нервно замотала головой.
— Не знаю, я засыпала под передачу на историческом канале и там слышала что-то про боснийских копрофагинь... или что-то такое. — Мы рассмеялись, а я немного испугалась от того, какое влияние исторический канал оказывает на психику моей семьи.

В тот вечер я поняла, что стала спокойнее относиться ко многим вещам. Во многом это было благодаря нашему с мамой разговору, но еще была неловкая беседа с папой, которая тоже помогла. Он не был таким открытым, как Рене, но мы понимали друг друга, так что я смогла понять, что он меня поддержит в любом случае, даже если решу уехать в Боснию и все такое.

— …не знаю, о чем вы говорили с мамой про уборку, но если решишь связать свое будущее с этим, то я не буду против.

Я не удержала смешок и улыбнулась.

— Сомневаюсь, пап, что те девушки, о которых говорила мама, связаны с уборкой, но они меня совершенно не интересуют. — Я неловко рассмеялась, и он улыбнулся.
— Но ты собираешься остаться с ним несмотря ни на что, не так ли? — Он стал серьезнее и в то же время выглядел смущенным. Я знала, кого он имел в виду. Папа не говорил как-то негативно, лишь по-отечески заботливо.
— Честно говоря, пап, это единственное, в чем я сейчас уверена. — Я виновато посмотрела на него, боясь, что он может подумать о глупой любви двадцатилетних.

Он кивнул со вздохом, а потом неуклюже обнял меня одной рукой.

— Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь, Беллз. В молодости я был готов следовать за твоей мамой куда угодно. Черт, а ведь так и делал! — Он наклонился и произнес почти шепотом: — Я когда-нибудь говорил тебе, как ненавижу пустыню? — Я отрицательно помотала головой. — А это так. Ненавижу. Я мог бы жить в Колорадо. У меня был такой шанс, когда мы познакомились. Вот в Колорадо хорошо. Деревья, горы... Но она решила, что хочет жить здесь, поэтому выбора у меня не было.

Минуту он помолчал, а я просто стояла, не зная, стоит ли мне тоже его приобнять, так как он все еще не убрал руку. В конце концов, я просто завела руку ему за спину, пока раздумывала, что бы сделать. Было здорово услышать, как папа говорит о маме в таком ключе, неважно, как он при этом обнимал меня.

— Просто пусть он о тебе заботится, Беллз. После Дня благодарения я считаю, что он подходит для этой работы... Кажется, и тот большой парень тоже за тобой приглядывает, — он усмехнулся и ушел, не дожидаясь от меня подтверждения, что Эдвард действительно хорошо обо мне заботился. Или что Эммет также хорошо справлялся.

Несколько часов спустя позвонил очень и очень воодушевленный Эдвард.

— Моя Белла, как ты?

Его голос был как у ребенка, слопавшего упаковку сахара.

— Отлично, Эдвард. Спасибо, что спросил... эм, у меня был неплохой разговор с родителями. Я...

Но он перебил меня, что было странно. Он никогда меня не перебивал.

— Прости, любимая, но сначала я должен сказать тебе кое-что. Обещаю, потом мы вернемся к твоему рассказу.

Стоит отметить, что в своем взбудораженном состоянии он все же дождался моего ответа, и я медленно произнесла:
— Ладно. Что случилось?
— Вообще-то у меня даже две новости. Во-первых, сегодня в магазине я встретил Таню!

Так, это странно. Он говорил с таким энтузиазмом, будто встретил «Битлз», не меньше. Но нет. Он точно сказал, что видел Таню.

— Ну, это здорово, Эдвард! — ответила я, вложив максимум саркастичного энтузиазма. Я скривилась от того, насколько он был рад встрече.

Он громко рассмеялся, видимо, повлияло его странное состояние, и я ждала.

— Она купила пикап! Большой пикап!

Мне нечего было ответить. Почему я получаю забавные факты о Тане от переевшего сахар Эдварда? Откуда вообще радость от того, что Таня теперь владеет большой машиной?
Частичка сумасшествия? Возможно. Но от чего она?

— Белла? Ты там? — Он по-прежнему быстро говорил, и я пыталась понять, какой в этом всем смысл.
— Да, Эдвард, здесь. Ты сейчас меня немного пугаешь. Для чего ты это говоришь? И почему ты практически готов устроить вечеринку в честь новой машины Тани?

Он снова рассмеялся, я закатила глаза.

— Потому что, моя Белла, я тебе еще не рассказал главного. Я поговорил с ней на парковке!

Новый всплеск энтузиазма вообще не имел для меня никакого смысла.

— Отлично! Я так надеялась, что у вас будет время наверстать упущенное. Вы снова помолвились? — Я просто не могла сдержаться. Раздражение полностью овладело мной, и я не могла унять рвущийся сарказм. Он должен был объясниться, сейчас же. С меня хватило неразберихи.
— Совсем нет, любимая! Она переезжает на Аляску!

И внезапно все встало на свои места. Его энтузиазм, воодушевление, радость в его голосе... Я тоже все это ощутила.

— Что? Серьезно? — Теперь и я ощутила энергию, бегущую по венам, начав практически танцевать по комнате под музыку, которой не было.
— Да! Она уезжает завтра, чтобы оказаться там к Новому году, что означает...
— Ее не будет на вашей вечеринке! — Я была на седьмом небе, закончив предложение за него.

Возможно, это было по-детски, но мне казалось, будто я выиграла в какой-то игре. Таня покидала Форкс! Она уезжала из Форкса завтра. Ее больше не будет рядом с моим Эдвардом, и он был рад этому так же, как и я.

Я продолжила пританцовывать, споткнулась о свою же ногу, упала на кровать, когда он объяснял, как они столкнулись в магазине и насколько прилично они себя вели (как он и обещал).

По его словам, он поинтересовался, как ее дела, она ответила, что всё хорошо, как раз собирала вещи перед поездкой. На Аляску. Куда она переезжала. Завтра!

Я поднялась и снова затанцевала.

— Честно говоря, Эдвард, я и раньше не сильно переживала, но теперь чувствую себя гораздо лучше, — со вздохом произнесла я и наконец спокойно легла на кровать, закончив свой победный танец. Он тоже понемногу успокаивался, голос его стал тише, исчез надрыв.
— Знаю, мне тоже лучше. Я не хотел, чтобы она снова приходила к нам, ведь всё изменилось. Это было бы неловко и заставило бы меня скучать по тебе еще сильнее. — Я улыбнулась, услышав это, и была достаточно спокойна, чтобы помнить, что он обещал рассказать две новости.
— А что еще вызвало твою радость?
— О, ну, вчера вечером у нас было собрание группы, и мы решили отправиться еще в один тур. Как раз после твоего выпуска.

Он не был так же воодушевлен, как раньше, но определенно рад. Я нахмурилась. Тур — это не очень хорошо. Это значило новую разлуку.

— Здорово, — отозвалась я. Но без восторга.
— Ты будто расстроена. — Судя по голосу, он не волновался так сильно, как всегда, когда я грустила. Может, его еще не отпустило?
— Так и есть. Не буду врать, Эдвард, я ненавижу ваши туры. Это значит, что ты опять будешь далеко. Это отстой. — Без капли радости в голосе выложила я ему.
— А что если я скажу, что нам не нужно разлучаться? — с хитрецой заговорил он, и я была заинтригована, как он наверняка и рассчитывал. Все еще расстроенная, что он так надо мной издевается, я все же ждала продолжения.
— Объясни, — по-деловому попросила я.
Он усмехнулся и продолжил:
— Мы с братьями обсуждали наши дела и поняли, что нам нужен этот тур. Мы проделаем путь до Нью-Йорка и обратно, как мы хотели уже давно. Наконец, у нас все к этому готово, и это так круто. Но тут же мы столкнулись с дилеммой. Наши девушки. — Он остановился, ожидая моего ответа.

У меня в голове заработали шестеренки, но мне не хотелось думать, к чему это все шло. Я расстроюсь, если окажусь неправа.

— Продолжай, — отозвалась деловая Белла.
— Мы не представляли, как сможем совершить это турне через полстраны, если будем ныть о том, как по вам скучаем, как происходит в последнее время — на заметку. — Я улыбнулась при упоминании этого. — Поэтому обсудили тот момент и сошлись во мнении, что вам следует поехать с нами. Вам втроем, если получится.

Я завизжала и спрыгнула с кровати, снова начав исполнять свой победный танец.

— Эдвард, лучше тебе не шутить на этот счет.
— Конечно, не шучу. Я тебе не вру, Белла Свон. Я так понимаю, идея тебе нравится? — Первые два предложения он говорил серьезно, а затем тон его голоса стал легче и веселее.
— Эдвард, мне очень нравится эта идея, я сейчас практически танцую. Ты меня не видишь, но честно, я прыгаю до потолка второй раз за наш разговор. Лучшая идея в мире! Когда выезжаем?

Он рассмеялся сначала надо мной, потом вместе со мной. Я успокоилась и выяснила все детали тура. Мы собирались выехать через два дня после моего выпуска, турне было запланировано на месяц. Лучшая часть? Ну, помимо того, что я буду проводить время с пятью моими друзьями в джипе и месяц колесить с ними по стране, после этого мы на две недели собирались в Форкс! План был таков: после новогодних выступлений мы отправимся обратно на восточное побережье и две недели пробудем в Форксе, а потом уже вернемся в Калифорнию.

В этот раз с ним буду я, а не Таня. В этот раз мы все будем вместе, и мне не придется засыпать в рыданиях из-за разбитого сердца. Этот раз будет еще одним шагом потрясающего путешествия, в которое я с удовольствием отправляюсь.

Договорив с Эдвардом, я сразу же позвонила Элис, и она закричала мне в трубку:
— Белла!
— Мы едем в тур! — крикнула я в ответ.

Мы завизжали, а потом начали планировать шопинг перед туром. В этот раз я даже не возражала. Она могла купить мне целый торговый центр одежды, если хотела, потому что мы собирались отправиться в тур!



Перевод Коломийка и Crazy_ChipmunK
Редактура Lega

Предыдущая глава || Следующая глава