Они всё же занялись любовью в ванне, а потом, некоторое время спустя, и в её собственной постели. После чего абсолютно удовлетворённая Гермиона буквально вырубилась, а Малфой осторожно выскользнул из спальни и спустился в гостиную. Отыскав пиджак, он потянулся к карману за магическим артефактом: следовало собственными глазами убедиться, что в последнем предсказании ничего не изменилось. Усевшись на стул, он возложил обе ладони на красную сферу, закрыл глаза и, сосредоточившись, произнёс заклинание…

В этот раз Гермиона находилась в каком-то небольшом здании, похожем на сарай для инструментов. Люциус слышал, как в панике она зовёт его, выкрикивая имя. Внезапно дверь в помещение захлопнулась, и вокруг стало темно. Единственный свет, проникавший в небольшое деревянное строение снаружи, сквозь щели в дощатых стенах, вспарывал мрак тонкими острыми полосами. Испуганно ахнув, Гермиона резко обернулась, и что-то острое, похожее на огромный серп, блеснув над головой лезвием, ранило её. Малфой отбросил шар прочь, словно ядовитую гадину, настолько увиденное потрясло его.

Перешагнув порог комнаты, Гермиона подняла артефакт, и Люциус только теперь заметил, что она уже в гостиной.

— Как я умерла на этот раз? Должно быть, не слишком приятным способом, раз ты сидишь здесь белый, как простыня, — хрипло спросила она и протянула ему артефакт.

Малфой забрал его и положил на стол. Потянув Гермиону за руку, усадил к себе на колени и уткнулся лицом в её шею. Попытался улыбнуться, но улыбка вышла слишком фальшивой, и он с трудом выдавил:

— Я всегда так выгляжу, дорогая.

— Ты не ответил на мой вопрос, — констатировала Гермиона, задумчиво поглаживая кончиками пальцев его лицо.

— На этот раз ты не умрёшь. А когда всё закончится, мы будем жить долго и счастливо и вместе умчимся в закат, — ложь сорвалась с языка привычно легко.

Откинувшись назад, Гермиона потянулась к сфере, предупредив:

— Если ты в очередной собираешься обмануть меня, тогда я лучше сама проверю.

Силой вырвав тёмный артефакт из её руки, Малфой вернул его на стол, раздражённо отрезав:

— Нет!

— Я давно уже не ребенок, которому достаточно просто сказать «нет», — возмутилась Гермиона, снова потянувшись к предсказателю смерти.

И тут же буквально скатилась с колен Люциуса прямо на пол из-за того, что тот слишком стремительно взвился со стула. Схватив пламенеющий шар, поднял его над головой, взмахнул палочкой, и артефакт исчез, словно его и не было.

Вскочив на ноги, Гермиона закричала:

— Куда он делся? Он нам всё ещё нужен!

— С ним всё в порядке, и с тобой тоже… скоро будет. А теперь быстро возвращайся в постель.

— Да, папочка! — саркастически огрызнулась она и уже развернулась, чтобы унестись, словно фурия, но Малфой снова подтянул её к себе.

— Во-первых, я вовсе не твой отец. Однако, если ты намерена вести себя как избалованный ребенок, тогда конечно, я, так и быть, подыграю тебе, — плотоядно подмигнув, он быстро, не выпуская из крепкой хватки, развернул Гермиону, уселся на диван, уложил её себе на колени и три раза сильно, с оттяжкой шлёпнул по попке.

— Придурок! — яростно завопила она.

Невозмутимый Люциус легко столкнул её со своих колен, встал и, надменно велев:

— Следи за словами, иначе вдобавок к шлепкам я тебе ещё и рот с мылом вымою! — легко взбежал по лестнице на второй этаж.

Оторопевшая, абсолютно растерянная Гермиона осталась сидеть на полу.

«Меня никогда (никогда!) не шлепали, даже собственные родители!»

Конечно, до неё доносились слухи о том, что некоторые люди испытывают извращенное сексуальное удовольствие от подобных игрищ, но сейчас она чувствовала себя униженной и только. Кое-как взобравшись на диван, она дважды от души врезала подушке кулаком, представляя на её месте высокомерное лицо обнаглевшего вконец Малфоя и погрузилась в сон.

Проснувшись ранним утром, мисс Грейнджер решила подняться по лестнице наверх и вернуться всё же в собственную постель. Каждая частичка её тела до сих пор ныла, в равной степени протестуя против жестокого обращения, которое Гермиона испытала на собственной шкуре накануне, во время аварии, и последовавших далее сексуальных подвигов. Взглянув на часы, стоящие на каминной полке, она заметила, что уже почти пять утра. Наступило воскресенье, так что можно было спать столько, сколько захочется. Она уже с горем пополам взобралась на третью ступеньку лестницы, когда услышала на крыльце какой-то шум. Подгоняемая страхом, она стремительно развернулась и увидела распахнутую настежь входную дверь. Сердце в груди неистово заколотилось, и она уже собралась позвать на помощь Люциуса, когда он собственной персоной нарисовался за дверной сеткой.

Судорожно вскинув руку к груди, Гермиона с трудом выдавила сквозь стиснутое спазмом горло:

— Ты… меня чертовски напугал!

Отодвинув сетку, Малфой молча протянул ей руку. Шагнув навстречу, она неуверенно спросила:

— Думаешь, снаружи безопасно?

— Да. К тому же я накрыл крыльцо маскирующими чарами. Давай встретим рассвет вместе, — предложил он.

— До восхода солнца ещё часа полтора, как минимум, — недовольно огрызнулась более-менее успокоившаяся Гермиона, — и я рассчитывала, что смогу поспать ещё немного.

Однако, дебатов не получилось. Люциус открыл дверь, потянул её за руку, и вскоре, поджав под себя ноги и уютно прислонившись к его боку, Гермиона сидела в шезлонге.

— Давно ты проснулся? — спросила она.

— Я ещё не ложился, — последовало признание.

— Что?

Гермиона не могла поверить тому, что услышала.

«Значит, отшлёпав меня, он не отправился спокойно досыпать?» — и спросила:

— Почему?

— А дальше тебе захочется узнать «когда?» и «где?», не так ли? — спросил Малфой, правдоподобно изобразив надменность.

— Не забудь ещё «как», — с готовностью добавила Гермиона. — Это же пять основополагающих вопросов: кто, что, где, когда и как.

Он чмокнул её в макушку и устало вздохнул:

— Давай так: я отвечу на один (только на один!) из них.

— Ладно… Надо хорошенько подумать, какой же наиболее важный… — протянула она и, взяв его за руку, спросила: — Почему?

— В обозначенных тобой пяти основополагающих вопросах такого не было, — заявил Люциус.

— Уверен?

— Он там, определённо, не был бы лишним, но ты ведь чётко произнесла: «Кто, что, где, когда и как».

— Ну, значит, я вношу поправку в свой же перечень: существует шесть основных вопросов, и теперь я хочу узнать ответы на все. Начнём с «почему»? — Гермиона, испытующе взглянула на него.

— Разве это требует объяснений?

Люциус любил её — вот почему. Любил и не спал всю ночь, пытаясь защитить от всех возможных опасностей. Его поступок не нуждался в объяснениях. Гермиона Грейнджер и так должна была понять это: не походила она на тот тип неуверенных в себе женщин, которые вынуждают мужчин по пятьдесят раз на дню повторять одно и то же, лишь бы не разувериться в их чувствах.

Молчание затянулось, и Гермиона решила несколько сменить тему.

— Как много… Одним словом… сколько тебе лет?

В этот момент Малфой пожалел, что не ответил на предыдущий вопрос. Пристально посмотрел сверху вниз в её глаза и спросил:

— А тебе? Скорей всего, ты ровесница Драко?

— Я чуть старше. Почти на год, — уточнила она. — Родилась в сентябре.

— Мне сорок шесть, — после паузы признался Люциус.

Гермиона вдруг выпрямилась и, развернувшись к нему лицом, уложила ноги на его колени, свесив их через подлокотник, а на второй опёрлась спиной.

— Ну, не такой уж ты и старый, — произнесла она даже с некоторым облегчением. — Мне уже почти двадцать шесть. Видишь, всего лишь двадцать лет разницы… Должно быть, ты женился молодым?

— В те времена все чистокровные маги женились молодыми. Браки обычно устраивались договорные, и семьи молодожёнов настаивали на как можно более скором… размножении, — чопорно пояснил Малфой.

— Ах, это так романтично! — насмешливо восхитилась Гермиона. — А мои родители расписались будучи довольно зрелыми. Им обоим исполнилось по тридцать пять лет, когда они поженились, и около сорока, когда родилась я. Сейчас им шестьдесят пять и шестьдесят шесть лет соответственно. Как видишь, они достаточно стары и по возрасту годятся тебе в родители, так же как и ты достаточно… зрел для того, чтобы подойти на роль моего отца.

Она рассмеялась, и Люциус тоже хмыкнул в ответ.

— А почему у тебя только один ребенок?

Взглянув на неё с усмешкой, он констатировал:

— Ты уже узнала ответ на вопрос «как», сейчас отвечаю на вопрос «почему»: это всё, на что оказалась способна моя жена. А в твоём перечне осталось ещё четыре пункта.

Гермионе очень хотелось узнать, почему так получилось, но этот вопрос она уже использовала, потому пришлось двинуться дальше несолоно хлебавши:

— Кто организовал твой брак? Родители?

— Конечно, — подтвердил Малфой, не утруждая себя подробностями.

— Какое призвание увлекло бы тебя, если бы не пришлось жениться молодым? Писатель, художник… пекарь, мясник, свечник? Что тебе интересно? — полюбопытствовала Гермиона, ласково поглаживая его лицо.

Он коснулся её в ответном жесте и удивлённо переспросил:

— Свечник?

— Да. Когда я была маленькой, бабушка читала мне детскую считалку: «Эники-беники-бу, трое залезли в трубу, кто же эти трое, такие герои? Пекарь, мясник и свечник. Из тухлой картошки они появились и полезли в трубу напрямик. Как же оттуда вытаскивать их, таких-сяких всех троих?»(1)

Люциус улыбнулся.

— Маглы… странные.

— Из твоих уст это звучит почти комплиментом, ведь ты — король странного, — поддела она его.

— Куда уж мне, я только на принца и тяну, — отмахнулся он со смехом, заразившим и Гермиону.

— Давай-ка посчитаем… Я уже услышала ответы на вопросы: «кто», «что», «почему» и «как». Остались узнать «где» и «когда», — она задумалась на мгновение. — Когда ты понял, что любишь меня?

Отвернувшись, Малфой пробормотал:

— Спроси лучше «где».

— Где ты был, когда понял, что любишь меня? — не сдалась Гермиона.

Вопреки ожиданиям, он рассмеялся, снова развернулся к ней лицом и заявил:

— Ну, должны же у меня остаться хоть какие-то секреты, дорогая.

Её глаза вдруг радостно вспыхнули, и она воскликнула:

— Я кое-что ещё вспомнила про бабушку! Она часто считала пуговицы на моём джемпере или блузке и проговаривала коротенькую считалочку. На какой пуговице она заканчивалась, за того человека я и должна была когда-нибудь выйти замуж. Звучало как-то так: «Лудильщик, портной, солдат, моряк, богач, бедняк, нищий, вор, доктор, юрист, индейский вождь».(2)

— Как интересно, — отозвался Люциус с совершенно серьёзным лицом. — У чистокровных тоже было что-то подобное: «Чистокровка, полукровка, грязнокровка и предатель крови». Выйдет ведьма за одного из трёх последних и не сносить ей головы тогда.

Гермиона обхватила его лицо ладонями и крепко поцеловала в губы.

— Получается, чистокровных дев практически лишали выбора, так что ли?

— Возможно, но на их испуганные метания всегда было так забавно смотреть, — совершенно серьёзно парировал он, хотя Гермиона всё же заметила в его глазах мерцающие смешинки.

Малфой явно валял дурака, поэтому она посчитала лучшим проигнорировать его шуточки, натянула подол ночной рубашки и предложила:

— Давай посмотрим, за кого я выйду замуж.

— Почту за честь, — отозвался он и, начав с нижней пуговицы, произнёс: — Лудильщик, верно?

Гермиона кивнула.

Люциус коснулся следующей.

— Портной, — за ней ещё двух, — солдат и моряк…

Четвёртая находилась как раз в ложбинке между налившимися возбуждением полушариями груди. Он ласково погладил сначала одно, затем другое, надавил на последнюю, верхнюю пуговицу, вполголоса заметив:

— …богач. Знаешь, кажется, тебе придётся выйти замуж за богатого человека, Гермиона, — посмотрел ей в глаза и расцвёл в улыбке, являвшей собой смесь самодовольства и веселья.

____________________________________________________

(1) Считалка:
«Rub-a-dub-dub,
Three man in a tub;
And who do you think they be?
The butcher, the backer, the candlestick maker;
They all jumped out of a rotten potato,
Turn’ em out, knaves all three».

(2) Tinker, Tailor,
Soldier, Sailor,
Rich man, Poor man,
Beggarman, Thief.

Лудильщик, портной,
Солдат и моряк,
Богач, попрошайка,
Воришка, бедняк.
(перевод поэта Алекса).

Девочки приговаривали эти слова, «гадая» о женихе на косточках от вишен, пуговицах жилетов, лепестках цветов и пр., а порой и прыгая через скакалку. Это присловье использовано Джоном ле Каре для названия романа «Tinkler, Tailor, Soldier, Spy».

Наиболее распространённая современная версия:
Tinker, Tailor,
Soldier, Sailor,
Rich Man, Poor Man,
Beggar Man, Thief.

Наиболее распространённая американская версия:
Tinker, Tailor,
Soldier, Sailor,
Rich Man, Poor Man,
Beggar Man, Thief,
Doctor, Lawyer, (or «Merchant»)
Indian Chief.
(Википедия)