Глава девятнадцатая

Эти слова напугали меня до чёртиков. Не хочу, чтобы время пришло. Я не готова. Хочу домой. Должен быть способ это остановить. Может, если я просто откажусь тужиться, тогда мы сможем потянуть время.
Я понимала, что это не сработает, но мысль интересная.
- Эдвард, - зашёл Эммет и положил руку на плечо брата, улыбаясь так, что были видны ямочки на щеках. – Надо оставить тут нашатырный спирт? Ну, знаешь, на случай, если ты снова грохнешься в обморок? Или ты отрастишь-таки яйца и станешь мужиком?
Лицо Эдварда стало ярко-красным. Мне было почти жаль его.
- Заткнись, Эммет. Со мной всё нормально. Не дождусь, когда ты окажешься на моём месте, - пробормотал он, не глядя на брата.
Я схватила его за руку, улыбаясь.
- Не обращай на него внимания. Он прикалывается над тобой только потому, что боится, когда придёт время родиться его ребёнку, ему будет во сто крат хуже, чем тебе.
Эммет только закатил глаза и махнул рукой. Мне позволили оставить в палате только двоих людей. Эдвард, конечно же, остался со мной, и ещё я попросила Эсми остаться, если та пожелает. Улыбка на её лице ясно показала, насколько осчастливила её моя просьба.
И пришла пора тужиться. От моей хватки Эдвард морщился и сжимал зубы. Я пыталась извиняться между схватками, но чаще была занята тем, что старалась не врезать Эдварду по лицу. Когда с губ начали срываться ругательства, я пожалела, что Эсми в палате. Ей совершенно не нужно было слышать, как я называю её сына «чёртовым тупым ослом, которому повезло, что я не оторвала ему хрен к чертям за то, что втянул меня в это дерьмо». Да, совершенно определённо, ей не стоило это слышать.
Я устала и была готова сдаться. Честно, не думала, что смогу ещё дольше это терпеть. А потом комнату заполнил плач Мэйсена, и всё остальное исчезло. По щекам побежали слёзы. Это не сон. Я закрыла глаза, наслаждаясь первым звуком, доказывающим, что мой сын действительно здесь. Я его не видела, потому что перед ним стояла медсестра. Эдвард и Эсми что-то говорили мне, но я была сосредоточена на сыне. Мне нужно было его услышать. Это был единственный способ сделать его по-настоящему реальным.
И когда мне, наконец, удалось его увидеть, я уже не могла оторвать взгляд. Мой сын. Я всхлипнула, когда медсестра осторожно положила его мне на руки, помогая их расположить, чтобы убедиться, что я правильно его держу. Это не сон. Реальность. Он реален.
Мэйсен, наконец, в моих руках.
Я погладила его щёку указательным пальцем, потрясённая тем, что действительно его касаюсь. Я всё-таки оторвала от него взгляд и посмотрела на Эдварда. Его глаза были прикованы к нашему сыну, и в них светились чистейшие любовь и обожание.
- Мэйсен, - прошептала я сыну. – Поверить не могу. Ты, правда, здесь. – Я замолчала, позволяя Эдварду стереть несколько слезинок с моих щёк. – Ты такой кроха. – Я посмотрела на Эдварда. – Как можно полюбить так сильно кого-то, с кем только познакомился? Это необъяснимо.
- Он идеален, - прошептал Эдвард, глядя на Мэйсена. – Спасибо. – Он, наконец, взглянул на меня.
- С днём рождения, папочка, - я передала Мэйсена его папе, несмотря на то, что часть меня не хотела его отпускать.
- У тебя день рождения? – поинтересовалась медсестра, располагая Мэйсена на руках отца. Он кивнул.
- Ага, сегодня наш с сестрой день рождения. И мы получили лучший в мире подарок.
- Поздравляю.
Я поцеловала Мэйсена в макушку, пытаясь сдержать слёзы. Моя жизнь, наконец, стала идеальной. Впереди будет много трудных моментов, но это неважно. У меня есть мой сын, Эдвард и семья. Я считаю Калленов своей семьёй. Люблю их такими, какие они есть. И знаю, что они чувствуют то же по отношению ко мне.
- Мам, - Эдвард поднял взгляд на плачущую мать, - хочешь подержать внука?
Эсми вскочила на ноги, до невозможности широкая улыбка на её лице стала ещё больше.
- Тебе не нужно спрашивать об этом, я месяцами ждала, когда смогу, наконец, взять его на руки.
Вошли остальные члены семьи, и каждый поочерёдно взял на руки маленького мальчика, у которого мы все уже оказались под каблуком. Каждая секунда, которую он проводил не в моих руках, длилась слишком долго. Тем не менее, я была счастлива видеть их восторг от встречи.
Видеть моего малыша в огромных руках Эммета – ошеломительно. Он так легко мог его раздавить. Я знаю, что он бы не сделал этого, но вдруг такое могло бы случиться.
- Супермен, - прошептал он. – Посмотри-ка на себя. Не могу дождаться, когда ты подрастёшь. Мы здорово повеселимся, и тебе лучше быть на моей стороне. Думаю, с тобой я выиграю намного больше споров. Я люблю тебя, Супермен.
Когда его умело взял в свои руки Карлайл, я не смогла остановить слёз. Мой отец должен был быть в этой комнате, держа на руках внука и пытаясь не заплакать. Мой отец должен был сказать мне, как прекрасен мой сын и какую чудесную работу я проделала. На его месте был Карлайл. Именно он сказал мне эти слова. Именно он был рядом со мной и Эдвардом, любящий и поддерживающий нас.
Докторам пришлось ненадолго забрать Мэйсена. Невыносимо было видеть, как его уносят из палаты. Мне хотелось последовать за ним, чтобы знать, куда его несут.
- Два килограмма восемьсот пятьдесят грамм и пятьдесят один сантиметр, - улыбнулась нам медсестра, которой удалось, наконец, вставить слово.
Мы все сидели и разговаривали какое-то время, но усталость взяла своё. Я знала, что скоро вернётся Мэйсен, и мне нужно будет попытаться покормить его грудью, и в этот момент не хотелось ничьего присутствия. После громких прощаний мы с Эдвардом снова остались одни. Несколько минут посидели в тишине. Думаю, мы оба были всё ещё шокированы, что наша жизнь изменилась навсегда.
- Он выглядит совсем как ты, - наконец, нарушила тишину я.
Эдвард улыбнулся, уложив голову на кровать, рядом с моей рукой. Мне нравилось ощущение его пальцев, поглаживающих моё плечо. Мне нравилось электричество, пробегающее по телу, когда он рядом.
- Знаю, будто смотрю на свои детские фотографии. – Он переплёл наши пальцы, поцеловал каждую костяшку. – Он прекрасен, Белла. Не могу поверить. Я так горжусь тобой. Я бы не смог этого сделать. Я никогда не смогу в полной мере отблагодарить тебя за то, что подарила мне сына. Я люблю тебя. Я люблю тебя всё больше и больше с каждым днём.
- Я тоже тебя люблю, Эдвард. – Я вытерла слёзы. – Всегда буду тебя любить.
Ещё несколько человек пришли в больницу навестить нас и познакомиться с Мэйсеном. Анджела была почти такой же невыносимой, как Элис, когда дело касалось моего сына. Обе уже планировали походы по магазинам, чтобы накупить ему новой одежды. И ведь последнее, что нужно моему сыну, так это ещё больше одежды.
Эдвард нервничал каждый раз, когда я кормила малыша. Не знаю, почему я хотела, чтобы он был в палате в этот момент, но для меня это было важно. Мы повеселились, пока учились купать Мэйсена. И мы становились ещё ближе, хотя мне казалось, что это невозможно. Наша жизнь уже сосредоточена на сыне.
К тому времени, как нам позволили вернуться домой, я чувствовала себя уверенней в том, что смогу заботиться о Мэйсене… с помощью остальных. Держать его на руках стало совершенно обыденно. Каждый раз, когда я целовала его голову или маленькие пальчики, которыми он держался за мой палец, это было так, словно я делала такое каждый день своей жизни. Я действительно не могу представить свою жизнь без него.
Мы одели его в крохотные синие джинсики и синюю рубашку с надписью «Мамин мальчик» в дорогу. Я с восторгом ждала момента, когда, наконец, привезу его домой и положу в его кроватку. После стольких ночей, когда я мечтала принести его в детскую, ходить с ним на руках, пытаться уложить его спать, я была счастлива, что всё это, наконец, случится. Мне больше не придётся представлять, как он будет выглядеть в своей кроватке, теперь я на самом деле это увижу.
Мини-Эдвард был устроен в своём креслице в машине. «Мини-Эдвард» - это прозвище Эсми для внука. Было по-настоящему странно видеть, как сильно они похожи. Но я рада, что он так походил на Эдварда.
- Сестренка, ты эти ремни уже шесть раз проверила, - заметил Эммет, когда я в очередной раз убеждалась, что ремни были закреплены крепко, но не слишком туго. – Расслабься, он будет в порядке. Здесь он в безопасности. Он дышит, ремни закреплены.
Я сердито глянула на него.
- Эммет, заткнись. Я проверяю, чтобы его не передавливало или чтоб он не выпал.
Больше никто мне ничего не сказал. Я так нервничала, устраивая его в машине. Столько всего может случиться. А вдруг мы попадём в аварию? Вдруг с сиденьем что-то не так, и он поранится?
Мне нужно прекращать думать о подобных вещах.
Нам удалось добраться домой без приключений, мне же – без инсульта. Эдвард перепроверил креслице Мэйсена четырежды, прежде чем мы выехали со стоянки. Я сидела на заднем сиденье, нависая над своим спящим крохой. Впервые с тех пор, как мы встретились, Эдвард ехал, не превышая скорости. А я радовалась, что не единственная, кто до смешного волнуется.
Хорошо вернуться домой. Мы провели Мэйсену экскурсию по его новому дому. Прежде чем подняться наверх, мы остановились у рояля, чтобы Эдвард мог сыграть свою композицию сыну. По выражению лица Эдварда, когда он сел за инструмент, можно было подумать, что он играет для знаменитейшего на весь мир пианиста, но я видела по глазам Эдварда, что мнение Мэйсена о песне значит больше, чем любого другого человека во всём мире. Я прижала кроху крепче к себе, когда красивая мелодия разнеслась по комнате. Она была невероятной и захватывающей. Мои глаза наполнились слезами, и Мэйсен снова уснул на моих руках, маленький ротик приоткрылся в форме буквы «о». Закончив, Эдвард наклонился и поцеловал головку Мэйсена.
- Это было прекрасно, Эдвард. – Я положила голову ему на плечо и почувствовала, как он обнимает меня, прижимая крепче к себе. – Ему очень понравилось.
- Надеюсь. У неё не было окончания до этого момента. – Эдвард поцеловал меня в щёку. – Ты была права, мне нужно было его увидеть, чтобы закончить.
- Надо отнести его наверх, чтобы он мог, наконец, поспать в своей кроватке. – Мне не хотелось укладывать его. Вообще не хочу никогда его отпускать.
- Наверное. Нам стоит поспать, пока есть возможность. Он проснётся через несколько часов, когда проголодается.
Мэйсен чуть засуетился, когда мы положили его в манежик. Ни одному из нас не хотелось уходить. Мы вдвоём держались за спинку манежа, глядя на наше маленькое чудо. Не много времени пройдёт, когда он начнёт ругаться с нами из-за сонного часа и будет притворяться, что спит, чтобы пободрствовать подольше и поиграть со своими игрушками. Тем не менее, прямо сейчас он выглядел довольным тем, где он есть, и от этого я была счастливейшим человеком на земле. Его счастье – это все, что мне нужно в жизни.
Стук в дверь вырвал нас из нашего маленького пузыря. Розали просунула улыбающееся лицо в приоткрывшуюся щель.
- Можно нам войти? – спросила она. – Обещаем вести себя тихо.
Мы вдвоём лишь кивнули и вернули внимание сыну. Боже, так странно думать об этом. Наш сын. Он настоящий. Он живой, дышащий человек.
- Вы отлично справляетесь, ребята, - прошептала Эсми, встав рядом с нами. – Знаю, прямо сейчас мысль уйти от него пугает, но вам обоим нужно немного поспать, потому что это ваша первая ночь дома. Нет медсестёр, которые принесут его, когда он проголодается, или присмотрят за вами и проследят, чтобы вы не уснули с ним на руках. Теперь всё на вас. Мы все поможем, но вы, дети, несёте за него ответственность. Я уже до смерти люблю его и сделаю для него что угодно, но свои кормёжки в три утра я уже прошла.
- Мы не пытаемся быть злюками, - продолжил Карлайл, - но он не наш ребёнок. Настала наша очередь баловать. А ваша – злиться на нас, не любить нас временами, но теперь это ваша работа. Мы любим вас обоих, мы любим вас троих, но не собираемся заниматься его воспитанием. Если вам понадобится помощь – скажите, но остальное на вас двоих. Мы бы не сказали и не сделали этого, если бы не были действительно уверены, что вы справитесь, ребята.

Чуть больше двух часов спустя радионяня огласила комнату детским плачем. Я застонала, медленно выползая из кровати. Эдвард сел, потирая ладонью лицо, и посмотрел на меня. И это лишь первый ночной подъём из многих.
- Спи, - сказал я ему. – Ты вряд ли можешь тут помочь.
Несмотря на то, что я велела ему возвращаться ко сну, он последовал за мной в комнату, где кричал наш сын. Я не смогла сдержать улыбку, когда его плач стал тише, едва я взяла его на руки и зашептала, что всё хорошо. Эдвард сел на полу, а я расположилась на кресле-качалке.
- Может, потом тебе стоит воспользоваться тем молокоотсосом, что нам подарили на празднике, чтоб мы могли вставать по очереди, - предложил Эдвард.
Честно говоря, мне противно даже думать об этой штуке. Во-первых, это как-то отвратительно, а во-вторых, мне нравится кормить его грудью. Это как-то сближает меня с ним. Но, с другой стороны, наверное, это хорошая идея. У Эдварда тоже должна быть возможность кормить сына, к тому же, я очень даже не прочь лишний раз поспать.
Каждый раз, когда я начинала отключаться, Эдвард слегка подталкивал мою ногу своей. Этот малыш слишком много ест или слишком медленно, или ещё что-то. Нет никаких причин, чтобы его маленькому желудку требовалось столько еды. Казалось, я просидела в этом кресле несколько часов. Эдвард сменил ему памперс и положил в манеж. Мы несколько минут наблюдали за ним, убеждаясь, что он быстро засыпает, и вернулись в спальню, зная, что через несколько часов снова всё это повторим.
Во второй раз мы втроём спустились вниз, потому что двое из нас уже давненько не ели. Мне казалось, что я едва могу держать глаза открытыми. В больнице я мало спала и теперь жалела, что не воспользовалась шансом, пока была возможность. Но на Мэйсена злиться всё равно не могла.
Казалось, что я кормлю его постоянно. На третий день дома мне уже хотелось кричать. Даже несмотря на то, что я пользовалась дурацким молокоотсосом, и мы с Эдвардом кормили по очереди, мне всё равно казалось, что я истощена. Эсми пообещала, что всё это просто в новинку для меня, что я привыкну, но я совершенно не представляла, сколько ещё смогу вынести.
Но время, проведённое с Мэйсеном, самое лучшее. Я любила просто лежать с ним и наблюдать, как его маленькие глазки осматривают всё вокруг. Было интересно, о чём он думает. Мы с Эдвардом немного освоились, определяли, когда он голоден, и обычно начинали кормить его до того, как он расплачется. У меня нашлась целая стопка книг о новорожденных, да и гугл очень часто помогал, но ничто не могло подсказать, что на самом деле делать. Мы с Эдвардом учились по ходу дела. Каждый день приносил что-то новое. Каждый день был восхитительным.
Мы с Эдвардом начали читать ему. Большинство людей наверняка решат, что мы ненормальные, читая ребёнку пяти дней от роду, по-своему озвучивая каждое животное в истории, но нам было весело, а только это и имело значение.
- Может, стоит почитать ему словарь или книгу по истории, или ещё чего, - произнёс Эдвард, когда Мэйсен уснул в середине нашей кровати. – Как думаешь, он станет от этого суперумным?
Я тихонько рассмеялась, качая головой.
- Думаю, нам стоит повременить с тем, чтобы начать забивать ему голову фактами и определениями о войне.
- Никогда не рано начинать обучать ребёнка.
Я закатила глаза и потянулась к кнопке включения стерео, которое теперь стояло на столике с моей стороны кровати. Нажала на воспроизведение, и песня Мэйсена заполнила комнату. Эдвард взял мою ладонь в свою, легонько потянув, чтобы я посмотрела на него. Когда встретились наши губы, сковывающее меня напряжение растворилось без следа, и я не сдержала вздоха. Благодаря ему всё становится лучше. Мы не целовались по-настоящему с самого рождения Мэйсена, и почувствовать снова его губы на своих было просто изумительно. На самом деле, я волновалась, что когда больше не буду беременна, Эдвард не захочет быть со мной. От этой мысли становилось смешно, потому что для большинства девушек обычно всё наоборот.
Эдвард подвинул Мэйсена, укладывая к себе на грудь. Я поняла, что люблю своих мальчиков больше, чем когда-либо думала смогу полюбить кого-то. От вида их вместе сердце сжималось, а в глазах проявлялись слёзы. Я чертовски счастливая девчонка. Ни за что на свете не поменяла бы свою жизнь. У меня было всё, что нужно.
Я схватила телефон со стола и сделала фото как раз в тот момент, когда Эдвард наклонил голову и поцеловал Мэйсена в макушку. И улыбнулась, глядя на экран. Они прекрасны.
- Ты счастлива, Белла? – прошептал Эдвард, заставив меня оторвать взгляд от новой заставки на телефоне.
Мне не нужно обдумывать ответ, я уже знала его безо всяких сомнений.
- Никогда не была счастливее. А ты?
- Я обнимаю сына и смотрю на свою красивую девушку, ничто не может быть лучше.
- Никаких сожалений? – Мне необходимо было спросить. И я могла лишь надеяться, что он даст честный ответ. Он качнул головой.
- Как я могу жалеть об этом? - Он указал подбородком на Мэйсена.
- Не можешь, - прошептала я. – Я бы снова прошла через всё миллион раз, потому что результатом стал величайший в мире подарок.
Мэйсен держался за рубашку Эдварда, приоткрыв маленький ротик. Он безмятежно спал, его песня играла на заднем плане. Это самое потрясающее из всего, что я видела в своей жизни. Никогда не устану смотреть на него. Он – моё все, я буду во всем ему потакать. Он заставляет меня нервничать, бояться и делает меня счастливой. Именно он заставил меня понять, что значит любовь. Я знала, что люблю его ещё до его рождения, но в тот момент, когда я впервые его увидела, я ощутила, как моя любов увеличилась десятикратно. Сердце понеслось вскачь, грудь заболела.

Твой альбом полон. Даже обложка расписана. Я так рада, что твои тётя Элис и дядя Эммет подарили нам для тебя новые альбомчики. Теперь, когда ты здесь, мне столько всего нужно тебе сказать.
В общем-то, я разочарована собой. Тебе уже пять дней, а это моя первая запись. Во всём хаосе твоего прибытия домой в целости и сохранности, а потом в бесконечных кормёжках у меня действительно не было времени. Ну, я не нашла времени на самом деле. Но это изменится, потому что я всегда найду для тебя время.
Я читаю это вслух, пока пишу, так что, если эти строчки покажутся тебе знакомыми, то лишь потому, что ты их уже слышал.
Тот день, когда ты родился, был счастливейшим в моей жизни, но он же был и самым страшным. Я считала, что готова, но самом деле, не думаю, что никогда по-настоящему была бы готова. Но я люблю быть твоей матерью каждую секунду. Когда акушерка положила тебя мне на руки, мне захотелось никогда тебя не отпускать. И я никогда тебя не отпущу.
Ты копия своего отца. Твоя бабуля достала одну из его детских фотографий, и мы сравнили. За исключением одежды вы двое выглядите совершенно одинаково. Он очень гордый и замечательный папочка. Мне нравится наблюдать, как он держит тебя, это самое восхитительное, что я когда-либо видела. Этот мужчина любит тебя больше всего на свете.
Я люблю тебя больше всего на свете.
Семья любит быть рядом с тобой. Бабушка с дедушкой тебя ужасно испортят. Избалуют ещё больше. Ты делаешь всех такими счастливыми. Тётя Элис уже планирует модное шоу с тобой в главной роли, когда ты подрастешь. Я прошу прощения за это уже сейчас. Тем не менее, я с нетерпением жду, когда увижу тебя в разных костюмчиках. Она сделает из тебя красавчика. Хотя мне кажется, что невозможно, чтобы ты в чём-то выглядел плохо. Ты неописуемо очарователен.
Каждый новый день даёт мне шанс стать ближе к тебе, и я не принимаю это как должное. Я лелею каждое мгновение, когда ты на моих руках. Ты всегда будешь моим крошкой.
Я люблю тебя, Мэйсен. Не хочу, чтобы ты хоть раз подумал, что это не так или усомнился в моей любви хоть на секунду. Не важно, что ты делаешь, я всегда буду тебя любить. Я всегда буду помнить тот первый раз, когда узнала, что стану мамой, первый раз, когда увидела твоё размытое изображение на мониторе, тот первый раз, когда ощутила твое движение, услышала твоё сердцебиение, твой первый крик, увидела твоё лицо и взяла тебя на руки. Какой бы плохой день мне не выпал, я просто подумаю об этих первых разах, и всё будет хорошо. Ты и твой папа можете помочь мне в самые тяжёлые времена, даже ничего не делая.
Снова, я люблю тебя, мне никогда не будет достаточно этих слов.

Мама.

---

Перевод - Найк; редакция KleО
Форум здесь.

Предыдущая глава || Следующая глава