– Арестовали? – повторила Белла. Она нетвердым шагом дошла до кровати и села. Казалось, что из комнаты высосали весь воздух, и шелки изо всех сил боролась, чтобы дышать.
– Она, видимо, знала, что так и будет, – заявил Эдвард, и голос его звучал для Беллы так пугающе и мрачно, словно каменный склеп. – Один из слуг нашел ее в комнате Энн после того, как она была взята под стражу. – Он протянул ей записку, но Белла даже не пошевелилась, чтобы взять ее. Она безучастно смотрела на сложенный листок бумаги.

Эдвард сел рядом с женой, развернул записку и прочел вслух.
– Ваша милость, ваша доброта и забота для меня то, за что я никогда не смогу отплатить. И хоть вы не моей веры, я знаю, что вы будете благословлены и вознаграждены Богом за все ваши добродетели. Будьте сильны в Господе, милый друг, и, хотя мне грустно расставаться с вами, я знаю, мы встретимся вновь в лучшем месте. Мне было хорошо известно, что этот день наступит. У меня больше врагов, чем волос на голове, тем не менее, с Божьей помощью они никогда не одолеют меня. Ваш друг, в жизни этой и в следующей, Энн Эскью.

– Датировано прошлой неделей, – промолвил Эдвард.
– А что она сделала? – плакала Белла. Сколько бы Эдвард не объяснял, девушка все равно не понимала. Для нее было непостижимо, что такой человек, как Энн, настолько опасен, что должен умереть, дабы защитить Королевство.
– То же, что глупая девчонка делала всегда, Белла. Она вела группу по изучению Библии и молитвенные собрания в деревне. Я молю Бога, чтобы Эммет также не был вовлечен в это.
Белла моргнула и две крупные слезы скатились вниз по ее щекам.
– Есть ли что-нибудь, что мы можем сделать?

Эдвард обнял ее за трясущиеся плечи и прижал к себе.
– Отец Джейкоб намерен допросить ее в часовне в неделе пути отсюда. Ее держат в доме шерифа Чарльза Свона, так что она чувствует себя комфортно; Свон и его жена – люди добрые. Я буду присутствовать на допросе.
– Можно мне…
Он покачал головой.
– Тебе лучше держаться в стороне от всего этого, Белла. По какой-то причине ты не нравишься отцу Джейкобу, и твое присутствие никак не поможет Энн.
Белла судорожно вздохнула.

– Мы не можем позволить ему обидеть ее.
– Он не сможет, – заверил ее Эдвард. – Если отец Джейкоб сочтет Энн виновной в ереси, то должен будет направить ее в вышестоящий суд для судебного разбирательства. Не тревожься раньше времени, Белла. Энн почти так же умна, как Бесс. Она еще может спастись от этого.
Белла склонила голову на плечо Эдварда.
– Я этого не вынесу, – сказала она.

Герцог почувствовал укол страха, словно ледяной кинжал вонзился в живот. Магия шелки, защищавшая Беллу во время беременности, начала исчезать. Часть ее еще оставалась, пока она кормила Уорда, но часть могла совсем зачахнуть, если стресс будет слишком сильным. И Эдвард не знал, что делать, чтобы прекратить это.

В тот вечер за ужином Эммет был мрачен и молчалив. Он ковырялся ложкой в еде, но ел так же мало, как и Белла. Слуги привыкли к тому, что герцогиня мало ест, когда несчастна или напряжена, но Эммет славился потрясающим аппетитом, который оставался неизменным даже в самые худшие моменты его жизни, поэтому видеть его размазывающим еду по тарелке, вместо того, чтобы поглощать ее и просить добавки, было в самом деле примечательно. Наблюдающим эту сцену следовало бы призвать своих друзей в свидетели, иначе они, конечно, не поверят, когда им сообщат об этом позже.

Белла вняла мольбам Эдварда и съела порцию пастернака с маслом, но выглядела так, словно не была уверена, что еда останется внизу. Когда ужин, наконец, закончился, Эдвард обратился к брату:
– Эммет? В мой кабинет, пожалуйста.
Эммет кивнул, и по выражению его лица было заметно, что он уже ожидал приглашения.
Они расположились в креслах возле холодного камина. Эдвард отправил слуг из комнаты и старался говорить как можно тише, зная, что каждый сейчас прижимает ухо к двери. Арест горничной Беллы был основным предметом сплетен.

– Эммет, как я понимаю, ты слышал о том, что случилось с Энн.
– Да, – казалось, все внутри Эммета поникло от горя. – Эта новость у всех на устах.
– Ответь мне, брат, и я не спрошу об этом вновь: Насколько ты замешан в этой ситуации?
– Достаточно, чтобы гореть рядом с ней, если уж на то пошло, – ответил Эммет.
Белла тихонько вскрикнула от ужаса и прижала руку ко рту. Эдвард пересадил ее из кресла к себе на колени и обнял, как будто хотел защитить от страха.
– Я предупреждал тебя, Бесс предупреждала тебя, – процедил Эдвард, и голос его дрогнул. – Святые угодники, Эммет! Зачем ты навлекаешь опасность? Опасность не только на себя, но и опасность на нашу семью.

– Все, что я могу сказать, брат, так это то, что мне это было необходимо, – Эммет провел рукой по лицу. – Не нужно беспокоиться. Я не предам тебя или Беллу. Клянусь.
Эдвард вздохнул.
– Ты дурак. Никто не может поклясться, что они выдержат пытку.
– Я благородный, – рассуждал Эммет. – По закону, они не могут пытать меня.
Эдвард покачал головой.
– Ты действительно дурак. Они могут делать все, что пожелают. Помнишь леди Рочфорд?
Эммет моргнул.

– Джейн Паркер, невестка Анны Болейн?
– Да, ее. Когда ей было предъявлено обвинение в оказании помощи королеве Кэтрин Говард тайно встречаться с любовником, она притворилась безумной, потому что закон гласит, что безумца нельзя наказывать. Тогда король принял новый закон, позволяющий наказывать сумасшедших, и ее обезглавили.
Эммет поморщился.

– Да, припоминаю.
Все трое сидели в тишине. Каждый чувствовал себя беспомощным и испуганным за тех, кого любил, каждый был готов снести любые муки, сели это пощадит остальных. Каждый понимал, что не осталось ничего другого, кроме как ждать... надеяться... молиться.

________________________________________
Белла сидела у окна, глядя на сердитые серые волны, разбивающиеся о скалы на пляже за домом. Дождь барабанил по стеклу, а в отдалении сердито грохотал гром. Всем шелки нравилась штормовая погода. Когда волны вздымались высоко, они катались на них, как маленькие корабли, подбрасываемые в небо, чтобы упасть обратно в бушующее море. Белла вспомнила, как однажды наткнулась на кораблекрушение: деревянное судно проходило слишком близко к берегу, где и разбилось о скалы. Она и ее сестра вытаскивали моряков из воды на берег одного за другим. (Белла были сбита с толку, обнаружив, что большинство матросов не умеют плавать.) А потом они нырнули вниз, на дно морское, чтобы играть с вещами, которые высыпались из разбитого корабля. В то время она была очень молода и имела ограниченный опыт с человеческим миром, так что сокровища околдовали ее. Тогда девушка не знала, что люди готовы убить за блестящий металл и сверкающие камни, которые они так небрежно разбрасывали вокруг, или что люди погибали за владение книгами, которые стали еретическими на основании заключения монарха.

Герцогиня не могла перестать думать об Энн. Допрос должен был состояться завтра, и Эдвард обещал сделать все, что может. Но когда он вернется, разве скажет он Белле о том, что они собираются придать Энн огню? Это была участь, которой она не желала бы даже худшему человеку на земле – даже тому, который сжег шкурку ее подруги, чтобы та не могла сбежать от него, не говоря уже о любезной Энн.

Девушка прислонилась головой к стеклу и хотела иметь возможность молиться, как это сделал бы человек. Они верили, что их Бог вовлечен в каждый аспект человеческой жизни и может оказывать влияние – достаточно просить, чтобы изменить ход событий. Ее же Бог был надзирателем природы. Он наблюдал, как его создания играют, но не вмешивался, чтобы контролировать их действия.

Белла желала, чтобы у Отца Джейкоба была собственная жена-шелки. Он нуждался в любви больше, чем любой человек, которого она когда-либо встречала, включая даже королеву Мэри. В отличие от нее, из-за нехватки внимания он озлобился. Может быть, Джейкоб был слишком далеко сейчас, и станет отвергать любовь, даже если она будет дана ему. Он напоминал Белле волка, которого она однажды встретила в лесу, чья лапа попала в ловушку. Девушка пыталась освободить его, но каждый раз, когда она приближалась, он пытался укусить ее. В конце концов, волк потерял сознание от потери крови; Белла освободила его и ухаживала за бедной искалеченной лапой. Когда он очнулся, то благодарно облизывал ее; взгляд животного казался смущенным и виноватым.

Если отец Джейкоб был освобожден от причиняющей ему боли ловушки, то может он когда-нибудь перестанет набрасываться на окружающих? Белла не знала. Она действительно не понимала зла; для нее это было безумие, вызванное ситуацией.

Подобные мысли напоминали о другом раненом создании. Она встала и пошла по коридору к покоям Розали, покоям, которые по праву принадлежали герцогине; Эммет говорил, что Белла должна быть оскорблена тем, что их занимает Розали. Шелки постучала в дверь, но не стала ждать ответа. Войдя внутрь, она обнаружила, что Розали лежала на кровати в окружении драгоценных камней, одетая лишь в запятнанную сорочку. Жена Эммета уставилась на герцогиню, как если бы не была уверена, что это действительно Белла, а не просто призрак, носящий ее лицо.

Шелки расчистила для себя место, сдвигая драгоценности в сторону, и села на кровать.
– Что бы ни беспокоило тебя, Розали, все это мы можем исправить.
Розали покачала головой.
– Это то, что нельзя исправить, – от долгого молчания голос у нее был низкий и хриплый, а светлые волосы спутались и потускнели. Она больше была похожа на бездомную собаку, чем на виконтессу.
– Ну, тогда тебе есть чем заняться, – сказала Белла.
Брови Розали сошлись на переносице.
– Что?

– Если тебя нельзя простить, то ты должна потратить свою жизнь на изменения к лучшему. Идем, – Белла встала. – Вставай.
– Что?
– Вставай. Выбирайся из этой кровати. Тебе есть чем заняться.
Белла вскочила с кровати и обратилась к горничной Розали, которая тихонько вышивала в углу.
– Приготовьте горячую ванну для виконтессы.

Горничная удивленно уставилась на нее и повернулась к Розали.
– Не смотри на нее, – бросила Белла. – Я герцогиня. Делай, что я сказала.
Горничная присела в глубоком реверансе и поспешила к двери. Белла достала расческу из стола Розали и воспользовалась ею, указывая на стул.
– Садись.
Розали села. У нее был вид человека, который только что проснулся от безумного сна и пока не уверен, что вернулся в реальность.

Белла собрала густые светло-желтые волосы Розали в одну руку и начала расчесывать ее спутанные кончики.
– Ты не делала бы этого, если бы знала, как я виновата перед тобой, – произнесла Розали, и голос ее был таким скучным и безжизненным, как открытая всем ветрам равнина.
– Ну, тогда у тебя будет очень много дел, – решительно проговорила Белла. – Если ты совершила ужасные ошибки, то обязана миру много добра, чтобы компенсировать это.
Две горничные вошли в комнату, неся большую овальную медную бадью. Они постелили на пол плотное белое полотно, поставили на него бадью и встали рядом, держа в руках простыню, когда вошли еще две горничные с ведрами горячей воды и вылили ее в бадью.

– Принесите кувшин подогретого уксуса для ее волос, – крикнула им вслед Белла.
После того, как снующая вокруг прислуга приготовила бадью, Белла схватила подол сорочки Розали, чтобы снять ее через голову, но девушка не дала этого сделать.
– Я не могу купаться голой!
– О, не глупи, – парировала Белла. – Когда она мокрая, то настолько прозрачна, словно на тебе и нет ничего. Ты раньше запрыгнешь, чем замерзнешь.

Розали сдалась, и Белла стащила с нее сорочку. Виконтесса покорно села в бадью и две горничные принялись ее мыть. Мытье волос Розали Белла взяла на себя, чем в некоторой степени изумила горничных. Ополаскивая волосы, шелки полила их подогретым уксусом.
– Это сделает твои волосы блестящими и мягкими, – сказала она Розали.

Когда виконтесса вылезла из бадьи, вода была грязной, а ее кожа вновь приобрела здоровый розовый цвет. Горничные завернули девушку в сухую простыню и усадили перед огнем, который Белла терпела ради Розали. Ей так часто говорили, что люди заболевают, если промокнут, что она начинала в это верить. Герцогиня расчесывала волосы Розали, напевая песню шелки о любви. Горничные черпали воду из бадьи и выливали ее в те же ведра, в которых принесли, и когда бадья была достаточно облегчена, они вынесли ее из комнаты вместе с простынями и полотном.

Белла продолжала расчесывать волосы Розали, время от времени останавливаясь, чтобы распутать узелки. Прошло время, прежде чем девушка поняла, что Розали беззвучно плачет. Белла прикусила губу, размышляя, что ей делать, и, в конце концов, решила просто продолжать расчесывание.
– Так же мне расчесывала волосы мама, – протянула жена Эммета. – Она говорила, что мои волосы были самыми красивыми, которые она когда-либо видела, – ее голос дрожал и от волнения звучал надтреснуто.

– Ты очень любила свою мать, – прокомментировала Белла.
– Да, любила. А твоя мать еще жива, Белла?
– Да, – Белла подумала о своей матери, которая, вероятно, прямо сейчас храпит где-то в теплых и тропических краях, на высушенный солнцем скале, и улыбнулась этому мысленному образу.
– Я думала, что потеря матери была самой худшей вещью, с которой я когда-либо столкнусь, – сказала Розали. – Пока не увидела себя такой, какая я есть на самом деле. Это было наихудшим моментом моей жизни.

– Ты можешь измениться, – произнесла Белла. – Если тебе не нравится то, что ты видишь, то можешь стать совершенно другим человеком, идущим иным путем.
– Как? – невесело рассмеялась Розали.
– Я тебе покажу, – ответила Белла.
Они надолго замолчали. Белла продолжала расчесывать волосы Розали. Когда те высохли, то стали мягким волнами, мерцающими золотом. Мать Розали была права насчет их красоты. Как жаль, что человеческим женщинам приходится завязывать их и прятать, как только они выходят замуж!

– Волосы моей матери были всего на несколько оттенков темнее, – погрузилась в размышления Розали. – Они вились, и я всегда завидовала ей по этому поводу.
– Шел… Мой народ говорит, что, прежде чем сделать светлые волосы, Бог остался без материалов. Он использовал землю для волос, как у меня, огонь для рыжеволосых, как Эдвард, а когда создавал твой цвет, то взял в руку несколько солнечных лучей и впрял их в шелк.
Розали слабо улыбнулась.
– Не удивительно, что маленькая Элизабет умоляет тебя рассказывать ей истории перед сном.
– Маргарет они тоже нравятся, – мягко заметила Белла. – Я уверена, ей понравится, если ты расскажешь ей свои.

Розали покачала головой.
– Ты ее мать. Я не могу. Она заслуживает лучшего, чем я.
Белла не стала настаивать. Розали была еще не готова, но если план Беллы сработает, то совсем скоро она будет. Герцогиня заплела волосы Розали в косу и отступила назад.
– Вот. Все готово, – она махнула рукой горничным. – Дайте ей одеться. Что-то простое, кстати говоря.

Розали втиснули в платье из розового бархата.
– Очень хорошо, – Белла подняла стеклянное зеркало Эдварда.
Розали прикоснулась к своей щеке, словно не видела собственного отражения в течение длительного времени. И она выглядела иначе: худая, с полными отчаяния глазами.
Белла потащила девушку за дверь и вниз по лестнице. Герцогиня приказала приготовить носилки, и те уже ожидали ее, а носильщики терпеливо стояли под проливным дождем. Белла с Розали скользнули в свои башмаки на толстой пробковой подошве поверх комнатных туфель и осторожно потопали на улицу, прячась от дождя под небольшим навесом, формирующим над носилками что-то похожее на крышу с мачтой на каждом углу. Белла улыбнулась им всем и забралась внутрь, Розали скользнула следом. Их подняли, и носилки начали знакомо и нежно покачиваться. Белла ворочалась на подушках, устраиваясь поудобней.

– Куда мы направляемся? – спросила Розали.
– В деревню, – ответила Белла. – У меня есть задание для тебя.
– Белла, я не хочу…
– Не имеет значения, чего хочешь ты, – прервала ее Белла. – Ты сказала, что ошиблась. Что ж, теперь тебе придется наверстать упущенное.
Розали прикусила губу и кивнула, опустив глаза.

Носилки остановились перед богадельней. Носильщики собрали для них навес, и девушки двинулись внутрь, под защиту. Белла ненавидела котурны, она всегда чувствовала себя так, словно сейчас упадет и сломает шею. Розали шла, шатаясь, рядом с ней, так что, возможно, у нее была такая же проблема. Белла схватила ее за плечо для баланса, и Розали слегка рассмеялась – первый искренний смех, который Белла услышала от нее за... как долго? А может, и никогда.

Внутри здания кипела шумная деятельность. Эммет находился в центре комнаты, держа в руке пачку бумаг, и руководил работой мастеров по ремонту. Эдвард поручил ему заботу о ремонте богадельни, и виконт Лисл с энтузиазмом занялся этим. В настоящее время в здании проводились отделочные работы, а если дождь когда-нибудь прекратится, то они планировали расширить его, построив двухэтажное общежитие.
Все замерли на месте, когда герцогиня и виконтесса вошли в комнату. Работники опустились в поклоне или реверансе. Белла подала им знак подняться, но глаза ее следили за Эмметом и Розали.

Эммет, казалось, даже не дышал с тех пор, как его жена вошла в комнату. Теперь он поклонился, и Розали ответила тем же.
– Что вы здесь делаете? – спросил он ее. Его голос был спокойным, ровным и не содержал, к облегчению Беллы, никакой враждебности.
– Я не совсем уверена, – промолвила Розали с небольшой и робкой улыбкой.
– Она – наша новая учительница, – объявила Белла.
Белла ужаснулась тому, что маленькие дети работали в богадельне наравне с взрослыми. По установленным правилам они должны были работать, и, конечно, привыкли это делать бок о бок со своими родителями, когда эта самая работа у них была. Двенадцатичасовой трудодень не был чем-то из ряда вон выходящим.

И тогда Белла приняла решение, что работой детей будет школа. Якобы, после того, как они выучат буквы, то будут использованы в качестве переписчиков, но Белла не ожидала, что это станет конечной целью. Дети, которые умеют читать и выполнять простые математические действия, будут иметь более широкие перспективы по будущему трудоустройству. Несколько девушек из деревни уже преподали им азы, но теперь детям был нужен специальный учитель.
Розали выглядела изумленной.
– Ты была гувернанткой маленькой Элизабет и научила ее буквам. Ты можешь сделать то же самое со многими детьми.
– Но они... – голос Розали заглох.
– Общие? Да, так и есть. Ты сказала, что твой грех был велик, таким образом, получается, что твое искупление тоже должно быть велико. Разве не твой Иисус сказал: «Все, что вы делаете одному из ближних, то делаете Мне»? – Белла не была уверена, что цитирует правильно, но сути это не меняло.

– Мой Иисус? – удивилась Розали, выгнув бровь.
– Всеобщий Иисус, – ответила Белла, заламывая руки в отчаянии. Она направилась в маленькую боковую комнату, что они использовали в качестве класса для детей, и деревенская женщина, которую уговорили провести сегодняшнее занятие, подняла на нее благодарный взгляд. Она сама была малограмотной и не могла справиться с заданием.

Завидев герцогиню, дети поднялись со своих мест, чтобы сделать реверанс и поклон. Большинство из них никогда не видели благородных людей, даже на расстоянии, поэтому открыто смотрели с благоговейным трепетом. Белла сделала небольшой реверанс в ответ.
– Дети, это виконтесса Лисл. Она будет учить вас. Вы можете называть ее – леди Лисл.

Она повернулась и кивнула Розали, многозначительно сказав:
– Приступай к работе.
Розали кивнула. Она подошла к передней части комнаты, где села в кресло рядом с маленьким столиком, и подняла дощечку. Белла улыбнулась и закрыла дверь.

________________________________________
На следующий день Белла едва могла заставить себя заниматься делами. Она чувствовала болезненную слабость из-за беспокойства за Энн и того, что происходило на допросе, но старалась гнать эти мысли прочь, хотя это было равносильно попыткам отогнать мух от пикника.
Прошлой ночью Эдвард отвел шелки поплавать, настаивая на том, даже когда она возразила, что он считает это лекарством, которое укрепит жену для предстоящих тяжелых испытаний. Герцог даже уговорил ее убедиться, что она нашла свежие, сочные водоросли. Когда шелки вернулась к берегу, то увидела, что ее муж сделал большое сердце из песка, и этот милый жест значил для нее больше, чем само плавание.

Белла провела день, исследуя самые потаенные углы чердака, разбирала вещи, которые могли бы пригодиться деревенским жителям. Она усердно работала, вытаскивая ящики и сундуки туда, где освещение было лучше. Девушка игнорировала тревожные протесты горничных, когда те предложили позвать лакеев, чтобы те переместили все, что жена герцога хотела. Белла предположила, что это действительно казалось странным для людей, которые привыкли считать дворян не способными даже наполнить собственный бокал вином.

Она отодвинула в сторону простыню и негромко вскрикнула, когда обнаружила человека, стоящего подле нее. И тихонько засмеялась, когда поняла, что это просто старый доспех.
– Моего деда, – проговорил Эдвард у нее за спиной. – Короля Генриха VII. Возможно, до него это принадлежало еще его отцу. Мой дед был скрягой.
Белла обняла мужа за шею.
– Эдвард, я так рада тебя видеть.

Он улыбнулся.
– Насчет горничных. Они опасаются, что ты сошла с ума, таскаясь с этими ящиками.
Под окном стояла старая скамья, и Эдварда отвел Беллу к ней. Она посмотрела вокруг и не увидела никаких горничных. Наверное, Эдвард выслал их из комнаты.
– Что случилось?

– Отец Джейкоб отпустил Энн, но приказал ей вернуться к мужу, – сказал Эдвард. – Как я и предполагал, она была слишком умна, чтобы дать ему прямой ответ, который он мог бы использовать, чтобы осудить ее. Он призвал Энн к ответу на «притчах», как он их называл, но не смог заставить сказать ничего, что можно использовать, дабы осудить ее.
Белла обмякла от облегчения.

– Неужели все кончилось?
– Боюсь, что нет, Белла. Она не вернется к Кайму, а он не возьмет ее обратно, если она не отречется от своей веры. За отказ подчиняться приказам Церкви ее вызовут снова. И да поможет ей Бог, если Энн не сможет перехитрить эксперта в следующий раз.

Историческая справка:

– «Глупый» означало сбитый с толку или жалкий. Мы сохраняем значение, когда говорим, что кто-то «поступил глупо». Джон Нокс в своей книге мучеников называет жертв Гернзейских сожжений «глупыми женщинами», и он имел в виду, что это было печальным и жалким зрелищем. Когда Эдвард в этой главе называет Энн «глупой», он говорит это в том смысле, в котором мы бы сказали «бедная девочка».

– Как заметила Белла, моряки часто не умеют плавать. Считалось, что, если корабль идет ко дну, то лучше утонуть быстрее, чем продлевать агонию и умереть от простуды или обезвоживания посреди океана.

– Котурны – похожая на ходули обувь, которая упоминалась в предыдущей главе.



Автор: Lissa-Bryan
Перевод: Deruddy
Бета: LanaLuna11

Наш ФОРУМ, где мы всегда вас ждем