От автора: Добро пожаловать всем новым читателям. Огромное спасибо за прекрасные отзывы и за то, что рекомендуете мою историю к прочтению.

Одного из читателей смутило то, что я назвала Изабеллу «леди» в конце последней главы. На самом деле Изабелла не является леди (высший класс Л) в титулованном понимании этого слова, потому что она не член аристократии или дворянства. Будучи дочерью служителя церкви, она леди (низший класс Л), в смысле образованная, хорошо воспитанная. Надеюсь, вы понимаете, что именно я хочу сказать. Это смешанная классификация людей по рождению, а не по заслугам.

Вам нравятся мои сильные женщины. Ура! Как и мне! Мы все сочувствуем Эдварду, хотя имеется куча вопросов к его так называемому проклятию. Мы все согласны, что считать Изабеллу в двадцать семь лет слишком старой смешно. Теперь глава, которую все долго ждали: Эдвард просыпается и обнаруживает, что его «ангел» слишком реален.

________________________________________

Глава 5. Мисс?

Эдвард смотрел на женщину в мягком кресле рядом с кроватью. Она спала. По-джентльменски следовало бы разбудить ее и сообщить, что за ним больше не нужен присмотр, но он не мог сделать этого. Опустив взгляд, он посмотрел на свою руку.

После того как ему сообщили, что он жив и у него есть рука, что было взаимоисключающими фактами, он с удивлением обнаружил, что конечность по-прежнему прикреплена к его телу. Рана была аккуратно перевязана, и боль, когда-то сводившая его с ума, была не так сильна. Он пошевелил пальцами и почувствовал облегчение, когда они послушались его, хотя и слабо. Огонь, обжигающий руку при движении, остановил его от дальнейших экспериментов.

Слабый смешок вырвался из его груди, когда он, оглядевшись, узнал комнату своего отца. Все-таки несмотря ни на что ему удалось проделать этот путь с Пиренейского полуострова. Вспомнив о своем незапланированном визите в церковь в Форктоне, Эдвард снова посмотрел на спящую женщину. Ах! Он вспомнил ее. Дочь викария с прекрасным голосом. Что она делала у его постели? Причудливые сны, должно быть, переплелись с кошмарами, потому что невозможно, чтобы эта женщина делала все то, что всплывало во фрагментах его воспоминаний.

Эдвард издал стон, пытаясь окликнуть своего камердинера или лакея - кто-то же должен был присматривать за ним вместо нее. Проснувшись от слабого звука, женщина потянулась как кошка. Не открывая глаз, она выгнула спину, отчего платье кремового цвета обтянуло ее женственные формы. Сладострастные движения свидетельствовали о плохом воспитании – или о существовании значительной степени близости между ними, - если бы она только знала, что он наблюдает за ней.

Она явно даже не предполагала.

Эдвард попытался отвести взгляд, но этот ее образ, движение рук и стана, теперь навсегда въелись в его мозг. Смотреть в сторону казалось бессмысленным, и после небольшой паузы он все-таки решил восстановить капельку приличия и прокашлялся, извещая, что он в сознании.

Ее глаза тут же распахнулись.

- Вы проснулись.

Она улыбнулась, и невозможные образы тут же заполонили его мозг. Он вспомнил, как она ухаживала за ним, успокаивала, держала, пока та зеленоглазая ведьма делала гадкие вещи в его ране. Гадкие вещи, спасшие как его жизнь, так и его руку. Эдвард пытался понять, что было на самом деле, а что вызвано лихорадкой.

- Должно быть, вы хотите пить. Давайте, я принесу вам, - дочь викария встала и пригладила волосы. – Не переживайте, я добавлю немного бренди. Никогда не видела, чтобы больной настолько не любил травяные чаи и настойки. Бренди - единственное, что может заставить вас прекратить плеваться и выкрикивать проклятия.

Ее слова звучали нелепо, джентльмен никогда не стал бы плеваться и выкрикивать проклятия в присутствии леди. К сожалению, у Эдварда сейчас не было сил спорить. Позволив ей помочь ему немного приподняться, он потянулся к чашке, которую она поднесла к его губам.

- Почему? – вместо слов у него вырвался хрип, но он попытался снова. – Почему вы здесь?

- Мне казалось, это очевидно, милорд, - ответила она, убрав чашку, а потом взбила подушку и поправила одеяло.

- Где же слуги? – удивился он, и его голос перешел в шепот, когда сознание поддалось подступающей тьме.

В следующий раз, когда Эдвард открыл глаза, его насильно поили отвратительным пойлом, и вокруг все было так обрызгано и испачкано, что Эдвард вспомнил свое негодование по поводу обвинения в плевании. Держа ложку у его губ, мучительница поглаживала ему горло, как проклятому псу, вызывая рефлекс глотания.

- Черт возьми, женщина, - он отдернул голову от ее рук.

- Ну вот, теперь проклятия, - она со вздохом убрала ложку. – Я знаю, что это ужасно на вкус, милорд, - ее тон звучал смиренно, но без сожаления. – Но все для вашего же блага. С каждым днем вы выглядите лучше. На этой неделе намного лучше, чем на прошлой.

На этой неделе? Ее кремовое платье было заменено на простое, но притягивающее взгляд, синее, волосы были заплетены в косу вокруг головы, а не собраны в пучок, как в тот день, когда они в последний раз говорили… когда бы это ни было. Подняв руку, чтобы почесать челюсть, Эдвард обнаружил бороду, а не обычную легкую щетину.

Игнорируя его взгляд, сиделка снова поднесла ложку к его плотно сжатым губам. Ее плечи были поникшими; Эдвард заметил, что под глазами девушки пролегли тени.

- Милорд, не могли бы вы прекратить бороться со мной?

Совесть начала мучить Эдварда, и он открыл рот для дегустации ужасного лекарства.

- Что это такое?

Он был вознагражден выражением облегчения в ее взгляде.

- Старый, но мощный рецепт. Элис клянется, что эта настойка применялась расхитителями могил во Франции в годы чумы. Эти воры не болели, продолжали жить и наслаждаться нечестной добычей.

- Расхитители могил? – Эдвард фыркнул.

- Инфекция не выбирает человека, милорд. – Ее тон был сухим, но Эдварду удалось обнаружить намек на улыбку.

Ее умозаключения были правильными. Страдания и смерть не заботились о человеческих различиях. Если истории его семьи было недостаточно, чтобы преподать ему урок, то пять лет войны раскрыли перед ним горькую истину. Понимая, что ведет себя как ребенок, он открыл рот и позволил поить себя этой стряпней. Что-то горькое и пахнущее чесноком, но, похоже, действенное, ведь несмотря ни на что он был все еще жив.

- Молодец, - пробормотала Изабелла, когда он допил последнюю каплю; ее улыбки было достаточно, что простить командный тон. – Как насчет мясного бульона миссис Коуп, чтобы прогнать горький привкус? Теперь, когда ваша лихорадка закончилась, пришло время набираться сил.

Не представляя, насколько он похудел, Эдвард глянул вниз и с облегчением заметил, что, несмотря на непривычную худобу, ему еще далеко до кожи и костей.

Пока дочь викария колдовала у буфета - снимала серебряную крышку, накрывающую тарелку с ароматным супом, - он пытался собрать воедино все свои мысли. Существовали вопросы, на которые ему хотелось получить ответы, но каждый раз, когда он, наконец, формулировал их, Изабелла подносила ложку к его губам. Раньше он никогда не обращал внимания, сколько усилий нужно, что просто глотать, и, опустошив половину тарелки, Эдвард вновь почувствовал, насколько он слаб, истощение сокрушило его.

В следующее пробуждение его мочевой пузырь любезно напомнил о себе. Несмотря на то, что Маркхэм опустошал горшок без каких-либо жалоб, Эдвард предпочитал без надобности не перегружать камердинера и по возможности ходил в уборную. Делать это посреди ночи не было самым его любимым занятием, но, ворча, он попытался подняться со своей койки. Как ни странно, тело отказывалось подчиняться. Когда же он открыл глаза, то увидел отделенную от камина спальню, а не свою аккуратную, но функциональную офицерскую палатку.

Что за черт?

В один момент память вернула ему его место нахождения. Паника тут же ослабла, когда он увидел дочь викария, свернувшуюся в кресле возле кровати и читающую книгу. Она была одета в бледно-голубое платье, то же самое, в каком он видел ее в последний раз, и это заставило его поверить, что сейчас тот же день.

- Извините меня, мадам.

Его невнятное бормотание привлекло внимание, и она встала.

- Приятно видеть, что вы снова проснулись, милорд. – Она убрала волосы с его лба, проверяя температуру. – Никаких признаков лихорадки. Как думаете, вы могли бы съесть еще немного бульона?

- Пожалуйста, - сказал он, одновременно прочищая горло. – Пожалуйста, позовите моего камердинера или лакея.

Она подняла брови.

- Здесь только я, милорд, и мистер Коуп. Но боюсь, лестница была слишком высокой, и он перетрудил ноги в первые несколько дней.

Нахмурившись, Эдвард попытался понять ее слова. Его потребность становилась все насущнее, и он беспокойно ерзал в кровати. Желая поправить свой требовательный орган, но не в состоянии сделать это перед дамой, Эдвард автоматически дернул рукой в его направлении.

Заметив это движение, она опустила глаза.

- О, я понимаю.

Отойдя от кровати, она вернулась с бутылкой странной формы. Сначала озадаченный, он понял ее предназначение, когда дочь виконта положила бутылку возле его ноги и взялась за одеяло, чтобы отодвинуть его.

Он схватил ее за запястье.

- Что, во имя бога, вы собираетесь делать?

- Помочь вам, конечно.

- Но вы же женщина… леди.

Ее губы сжались в тонкую линию.

- И единственный человек здесь, так что давайте не будем суетиться? Не волнуйтесь. Я справлялась с этим уже десятки раз.

Его глаза расширились от ужаса.

- Меня не волнует ваше мастерство, мадам. Меня беспокоит неуместность ситуации.

- О боже, - вздохнула она и позволила одеялу упасть на место. – Вы в здравом уме. Не думала, что, когда лихорадка исчезнет, у нас все усложнится.

- Ситуация не сложная, она непонятная. Не могли бы вы объяснить мне, почему леди выполняет такое интимное действие для недееспособного джентльмена?

- Недееспособного больного, - поправила она. - Не по этой ли причине ваш солдатский разум ничего не может понять?

Эдвард раздраженно опустил руку.

- Я не хотел проявлять неуважение, мадам, но поскольку сейчас я полностью в своем уме, я настаиваю, чтобы ко мне пришел слуга – мужчина.

Тон его медсестры смягчился.

- Мне очень жаль, милорд. Я не знаю, является ли это результатом перенесенной лихорадки, но мне кажется, вы страдаете заблуждением. Кроме мистера и миссис Коуп – пожилого смотрителя и его жены, - сказала она осторожно, как будто он мог забыть пару, практически вырастившую его, - в поместье Мейсен нет других слуг, ни мужчин, ни женщин. Они были уволены много лет назад, вскоре после похорон вашего отца.

Эдвард смотрел не моргая. Это было десять лет назад. Кому же он платил зарплату все эти годы?

Этой тайне придется подождать, его нынешняя дилемма занимала все мысли. Если девушка говорила правду - а Эдвард не мог придумать причин для ее лжи, - другой помощи ему ждать было неоткуда. К своему стыду, он не был уверен, что сможет справиться в одиночку в своем состоянии.

- Десятки раз, говорите?

- По меньшей мере, - кивнула она, и покрасневшие щеки выдали ее волнение, скрываемое за маской невозмутимости. Он только мог представить, насколько легче ей было справляться с недееспособным больным, нежели с постоянно возмущающимся.

- Что ж, тогда очень хорошо. – Стиснув зубы, он молился, чтобы тело не предало его. Никогда раньше его интимного места не касались женские руки, и нежное прикосновение сиделки, по меньшей мере, тревожило. Тут свою роль играл еще вопрос привлекательности. Сострадательная женщина вышла за рамки обязанностей, выполнение которых можно было ожидать от дочери викария. Эдвард мог только предположить, что ее муж должен быть святым, потому что любой другой мужчина вряд ли бы позволил жене заботиться о другом мужчине подобным образом.

- Все готово, - сказала она через мгновение, которое, казалось, тянулось вечность. – Я оставлю вас ненадолго и вернусь, чтобы забрать бутылку, когда вы закончите. Как думаете, вы справитесь самостоятельно?

Подавляя желание выругаться, он снова кивнул. Облегчение затопило его, когда она отвернулась и вышла из комнаты, хотя это, конечно, не заглушило чувство глубокого стыда.

Какая-то часть мозга Эдварда задалась вопросом, находился ли он все еще в кошмарном сне, или уже, наконец, отправился в ад. Любой из этих вариантов был более терпимым, чем та ситуация, в которой он сейчас оказался.

***

- Это возмутительно! Почему вы не позвали меня раньше?

Эдвард проснулся от звука спора, который велся над его головой.

- Мы были слишком заняты, доктор. И мы не виноваты, что управляющий поместьем лорда Мейсена так долго посылал за вами.

- Это безобразие, - крикнул доктор слишком громко. – Его светлость должен был находиться под присмотром врача, а не парочки невежественных мисс, играющих бесполезными травяными средствами.

- Бесполезные травяные средства, которые спасли ему жизнь.

- Я врач и мне об этом судить.

- Думаю, лучший показатель - моя спасенная жизнь, - пробормотал Эдвард. Официально выглядящий врач, которого виконт помнил с детства, не слишком аккуратно развернул повязку на руке и начал щупать рану. Эдвард, оттолкнув руку доктора, встретился с пристальным взглядом своей медсестры и почувствовал облегчение в груди от ее близости.

- Господин Мейсен, я доктор Жеранди. Я был вашим врачом еще со времен вашего детства, - сообщил доктор. – Совсем недавно я узнал, что вы вернулись в Форктон и нуждаетесь в медицинской помощи. Должен признаться, что потрясен полученным вами лечением, или, точнее, его отсутствием. Эта… эта… женщина, - он указал на темноволосую барышню, стоящую у изножья кровати, - призналась в своих манипуляциях, равносильных операции, а потом она поила вас всевозможными мерзкими и бесполезными отварами.

- Я просто очистила рану, удалила металлические осколки и фрагменты униформы виконта, которые продолжали гнить, - зеленые глаза женщины вспыхнули. – Травяные средства, назначенные мной, эффективно использовались многими поколениями целителей.

- Сказки старых жен, - с насмешкой произнес доктор. – Его светлость должен был лечиться ртутным тоником для борьбы с миазмой (п/п: ядовитые испарения, газы с дурным запахом, образующиеся от гниения и детритом (п/п: любой осколочный материал), введенным в рану, чтобы стимулировать просачивание. Это единственный способ, способствующий исцелению.

- Мне сказали, что рана не заживет, и единственная надежда на исцеление – ампутация, - Эдвард беспристрастно изучал свою искалеченную, но явно заживающую руку. – Хотя не буду спорить, что отвары действительно были мерзкими, - потемневшим взглядом он глянул на дочь викария. – Забота, полученная мною от этих двух дам, похоже, сделала то, что армейские хирурги объявили невозможным. – Он посмотрел на врача, бросив ему вызов отрицать очевидное.

- Настойки и травянистые пластыри – это устаревшие формы лечения, они отвергаются современной наукой, милорд, - доктор Жеранди брызгал слюной. – Вы должны были обязательно кровоточить, и потом неоднократно чиститься.

Глаза Эдварда сузились.

- Считаю, что я достаточно кровоточил в поле боя.

Что касается чистки, то мысль о том, что его заставили бы неоднократно изгонять желчь из желудка, когда он и так уже был слаб, как котенок, выглядела малопривлекательной.

- Если вы настаиваете на продолжении ухода этой парочкой некомпетентных, незамужних мисс, - доктор снова указал на зеленоглазую леди, - акушеркой с мешком, полным трав, - затем он указал на ангела Эдварда, - и дочерью викария, тогда я отказываюсь нести ответственность за результат, мой господин.

- Принято к сведению, - Эдвард скрыл свою реакцию на откровения доктора и отпустил его одним движением пальцев.

Врач вышел, что-то бормоча себе под нос о маловероятности полного излечения раны Эдварда. Но виконта это уже не волновало. Он сосредоточил взгляд на девушке, которая так умело ухаживала за ним, интимно, в одиночку бог знает как долго.

Она была мисс?

_______________________________
От автора:Ооооо… оправдала ли эта глава ваши ожидания? Кто еще хотел бы стать мухой, чтобы посидеть на стене, когда эти двое снова начнут выяснять отношения?

Elise

Предыдущая глава