Глава 21.

EPOV

На полной скорости я ворвался в тишину сказочной поляны. Ночь была такой красивой, непорочной, без единого облачка на небе. Я поднял голову, и моему взгляду открылось небо, сплошь усыпанное яркими звёздами, среди которых царствовала неполная луна. Вдалеке от цивилизации небесная твердь предстала моему взору, словно бархатное полотно, украшенное миллионами сверкающих бриллиантов. Отыскав нашу скалу, я стал терпеливо дожидаться её появления. Как всегда, я добрался до места раньше неё, но сейчас эти моменты одиночества не казались мне столь болезненными и мучительными. Теперь у меня есть Белла. Она действительно у меня есть и впервые за долгие годы, нахождение наедине с самим собой не было удручающим, этот уход от внешнего мира не порождал приглушенного панического страха. Ощущение того, что кто-то ждёт твоего возвращения было неописуемо великолепным.
Поскольку к Белле должна была прийти Анжела, я оставил её дома, они собирались поужинать и посмотреть какие-то фильмы. Девичник или что-то вроде того. По правде говоря, я понятия не имею, что это значит, но Белла настояла на поддержке своих отношений с подругой, и я был солидарен с ней в этом вопросе. Её семья была на относительно далеком расстоянии, их общение и встречи едва можно было назвать скудными. И я осознал, как мне повезло – моя семья была доступна в любое время суток, а их поддержка была безоговорочной, поэтому мне хотелось, чтобы Белла получала эти бесценные моменты жизни и заботу, в каком бы это ни было виде. Анжела дорога ей, значит, она дорога и мне. Вот почему, насладившись ещё несколькими чудесными моментами нашей близости, я опустил лицо к её шейке, мягко коснувшись губами пульсирующей венки под её подбородком, и отправился на свою ночную встречу.
Мысли о Белле растеклись ложным теплом по моему телу. Наш первый поцелуй до сих пор занимал все мои мысли. Я так долго желал её, но не был до конца уверен, что нам стоило это делать. В моей голове кружились мысли касательно её безопасности и сомнения на счет моей жажды её благоухающей крови, которая может взять верх надо мной. Я опасался, что это было слишком быстро и совершенно не то, чего она хотела на самом деле, словно назойливо я подталкиваю её к этому, манипулирую её желаниями и нуждами, благодаря своим вампирским «уловкам». На моей памяти не было ни одного случая, когда я не мог слышать мысли женщины или девушки, но был бы способен понять её желания. Я должен научиться понимать Беллу, как нормальную, не наделённую специфическими способностями девушку, и это пугало меня.
Так что, в конечном итоге, мысли о своих «бесполезных» способностях мне пришлось засунуть куда подальше и дать свободу природе, управляющей моими человеческими инстинктами. Я отгораживался, используя для отвлечения самые банальные отговорки: работу и поиски новых следов Джеймса, тем самым, надеясь, что мне удастся создать дистанцию между мной и Беллой. Но Белла сильная. Ментально и эмоционально она была уверена в том, чего хотела, за что я был ей искренне благодарен… по крайней мере, она была уверена в своих желаниях. В наших отношениях просто невозможно поставить волю одного выше другого. Нам нужно выложить, друг перед другом, всё начистоту и определиться, кто будет ведущим, а кто – ведомым. На этот раз – она была таковой. Мне было необходимо, чтобы она дала мне понять, чего она хочет и каким образом это должно происходить.
Как обычно, Белла, казалось, была неплохо осведомлена о моей нерешительности, но она не могла даже догадываться о тех нечеловеческих усилиях, которые я прилагал, чтобы сдерживаться, когда мы были на чердаке. Я слышал, как она поднималась по лестнице и когда появилась у входа в комнату, боковым зрением я «снедал» каждое её движение, её тонкие, стройные ноги, обутые в опасные туфли, продефилировали мимо меня и направили её хрупкое тело к столу. Я чувствовал её спиной, она аккуратно забралась на стол, стараясь усесться поудобнее. Я не видел её, но слышал каждый шаг её телесного алгоритма: раскачивание ног, лёгкий шорох юбки, глухой стук туфель, когда они упали на твёрдый деревянный пол. Запах её волос чуть было не довёл меня до приступа, когда она изящно смахнула их в сторону.
Как я уже отметил, всё, что она видела – была моя спина, естественно, что реакции моего тела и сознания остались неведома ей. Изо всех сил я старался оставаться на месте, однако колени так и норовили подогнуться от прилагаемых усилий. Яд бешеными темпами выделялся во рту, но я вновь и вновь его сглатывал, теперь его было значительно меньше, чем раньше, но он всё ещё властвовал над моими порывами. Всё моё тело реагировало на её присутствие, будто по принципу домино, и методично, «кость» за «костью» (прим. пер.: «костями» обычно называют детали игры в «Домино»), я ломался: руки сжались в кулаки, ткань брюк натянулась, а ноздри раздувались от интенсивности моих вдохов… поглощения её аромата.
И в тот самый момент она позвала меня по имени, последняя «кость» моей «мозаики» повержено пала ничком, я развернулся к ней настолько спокойно, насколько мне это позволял самоконтроль, позволяя ей окончательно завладеть моим сознанием. Я слушал её, автоматически отвечая на вопросы, но, на самом деле, всё, о чём были мои мысли – это её обнажённые ноги и предположения о моих ощущения, когда я смогу прикоснуться к её коже. С каждым её словом мне всё больше хотелось накрыть её губы своими, я желал, чтобы они «говорили» сквозь меня, а не лишь обращались ко мне. Дрожащими руками она притянула меня ближе к себе, позволяя нашим телам соприкоснуться, и я больше не мог сдерживаться. Я вдыхал её и в какой-то момент это стало невыносимо, почти невыносимо, поэтому я попросил её оставаться неподвижной, чтобы суметь подготовить себя. Её неподвижность позволила мне, самую малость, прояснить свои ощущения и определить, какое именно желание во мне преобладало, и это была не жажда её крови, это было физическое влечение. Я поцеловал её и, к моему облегчению и счастью, она ответила на мой поцелуй.
На этом мой поток мыслей прервался – в темноте я услышал приближающиеся шаги. Из чащи леса выплыла фигурка, и в ту же секунду я оказался рядом с ней. Крепко обняв её, я оторвал женщину от земли и закружил. Если Белла была моим компасом, то Эсме была моей неизменной, постоянной «величиной». Она честна, но не осуждающе, и прямолинейна, она всегда хочет только хорошего и даже лучшего тем, кого любит и о ком заботиться. Я был рядом с ней в тот момент, когда она очнулась, пробуждаясь ото смерти, и навечно запечатлел в своей памяти ту потерянность и страх, которые она излучала. Она была рядом со мной, когда я, исполненный горечи и пустоты, в первый раз вернулся домой. Мы всегда и во все времена поддерживали друг друга. Я был близок со всеми членами моей семьи, но с Эсме нас связывало нечто гораздо большее. Во второй своей жизни мы «росли» вместе, что сплотило нас больше, чем всех остальных. Она была именно той, к кому я шёл, когда хотел услышать правду. И до этого момента у меня не возникало потребности услышать то, что она могла бы поведать мне.
Я мягко поцеловал её лоб и опустил на землю.
- Я скучал по тебе, - тихо произнёс я в темноту, окружающую нас, и она пристально посмотрела своими золотыми глазами в мои.
- Я тоже по тебе скучала, - ответила она и потянулась рукой убрать мои непослушные волосы с лица. Перехватив её пальчики, я направился с ней к нашей скале, держась за руки.
Мы взобрались на вершину. Это было наше место. Моё и Эсме. Мы редко бывали здесь, особенно после того, как я покинул семью. Она хотела помочь мне, по-матерински, и вот тогда мне пришлось напомнить ей, что она никак не может быть мне матерью, в крайнем случае, я могу быть для неё старшим братом, напоминая ей о своей самостоятельности. Во время наших ночных встреч мы проясняли всё, что оставалось недосказанным, в очередной раз, проявляя свою любовь друг к другу.
- Ну что ж, - наконец, начала, она, легко поглаживая мою коленку, - расскажи мне про неё. Всё.
- Нет, сначала ты. Что ты уже знаешь и слышала? – вопросил я, мягко убрав её руку.
Хитрая улыбка коснулась её губ.
- Хммм… Эллис на седьмом небе от счастья, но ты это и без меня знаешь. Джаспер восхищён всей ситуацией в целом – твоей одержимостью Беллой, учитывая, что она человек, а Эммет считает, что она слишком хороша для тебя.
Я рассмеялся от того, что, как обычно, Эммет был гораздо смышлёней, чем я предполагал. Но, вскинув бровь, я спросил:
- А что на счёт остальных? Что они думают?
Эсме умолкла и слегка поморщила носик, пребывая в раздумьях.
Розалии беспокоится. Не о Белле, скорее о других вампирах. Ты же знаешь, она не любит вторжения в свою жизнь.
Я понимающе кивнул, меня не удивила реакция Розалии. Я оставил мысли Эсме самостоятельно блуждать по просторам её воображения и терпеливо ждал, когда она начнёт говорить.
- Карлайл любит тебя, к тому же, он всегда гордится твоими решениями и выбором.
Её последние слова повисли в воздухе, и я почувствовал какую-то радость от них. Я нашёл её руку, игриво толкая её.
- А ты? – спросил я, немного побаиваясь её ответа.
- Я?
- Что думаешь ты?
Она нежно провела тыльной стороной ладони по моей щеке.
- Мне кажется, что ты выглядишь очень счастливым. Ты преисполнен того, чего я уже не надеялась увидеть в тебе.
Я не смог сдержать улыбки, потому что сам чувствовал то же самое. Меня просто распирало от этого. От Беллы.
- Я знала, что раньше всё было не так. Было очевидно, что вы с Розалии просто несовместимы, и я до сих пор не понимаю, с чего Карлайл решил, что это сработает. И Таня… - на полуслове осеклась она, моё лицо непроизвольно скривилось. - Ну, надо быть честными перед собой, Таня всем нам преподала урок. Ты не можешь заставить действительность быть такой, какой её хотят видеть другие, ведь сделал хорошие выводы из всего произошедшего.
Она была права. Я хорошо выучил этот урок слишком хорошо, именно поэтому я и был так решительно настроен бороться за Беллу, рискуя всем ради неё. Потому что однажды я уже боролся, только вот совсем не за то, что того стоит. Точнее, не за ту.
- Она озадачивает меня, но принимает таким, какой я есть. И это гораздо больше, чем я мог позволить себе мечтать.
Эсме тихо рассмеялась.
- Да, женщина действительно должна быть сильной, чтобы справиться с тобой. Сильнее, чем Эллис или Роуз.
Вы уже думали о будущем?
- Ещё нет. Cлишком рано, но знаю, что нам придётся это сделать, - ответил я, однако подобная мысль ужасала меня. Всё это было так ново, но каким бы странным ни казалось, у нас не оставалось вечности впереди.
Я слегка подтолкнул Эсме в плечо, и мы ненадолго притихли. Под гармоничные звуки ночи и доносящееся из леса стрекотание, я слушал мысли Эсме. В уме она радостно воспроизводила мелодию, которую я написал для неё.
Непринужденно склонив свою голову, она положила её ко мне на плечо.
- Я снова пишу музыку.
Для неё?
- Она вдохновляет меня.
Беспокойство заполнило её сознание и мысли, все эти «что если» кишели роем. Что, если я причиню ей боль? Что, если Джеймс настигнет её раньше, чем я смогу защитить? Что, если это не было той жизнью, которую она хотела? Что, если я её потеряю? Что будет потом?
Я решил забросить подальше эти размышления и жить настоящим моментом, блестяще отрицая всё и вся. Остаток ночи мы провели с Эсме на нашей скале, ведя беседу о любви и о том, как она способна нас менять. В очередной раз «мать» пересказала мне историю их первой встречи с Карлайлом в то время, когда она ещё была человеком, о том, как не вовремя это случилось. Именно тогда мне стало интересно, а что было бы, если бы мы с Беллой встретились в другое время и при других обстоятельствах, как бы сложились наши жизни. Когда первые лучи солнца начали медленно пробиваться из-за густой чащи леса, оповещая нас о наступлении нового дня, мы с Эсме попрощались и крепко обнялись, я пообещал ей, что в скором будущем познакомлю их с Беллой. На моей душе стало гораздо легче и светлее от этой встречи. Я наблюдал за тем, как Эсме исчезала в лесу. И когда я уже перестал слышать звук её удаляющихся шагов, я со скоростью ветра понёсся в противоположную сторону, торопясь вернуться к Белле.

****

BPOV

- Термометр для измерения температуры мяса? – удивлённо спросила я, разворачивая очередной предмет, который был аккуратно завёрнут в бумагу и лежал на столешнице.
Голова Эдварда, в отличие от всего его остального тела, была в большой коричневой коробке, которая стояла на полу, поэтому его ответ прозвучал приглушённо:
- Конечно, а почему бы и нет?
- Ну, потому что я не ем мяса, - ответила я, разглядывая блестящий стальной предмет в своей руке.
Он высунул голову из коробки и опёрся на её края, его руки были обнажены до локтей. В волосах у него застрял небольшой кусочек пенопласта, в котором были сложены все предметы в коробке. На его лице отразилась растерянность и он сказал:
- Да, верно. Хм, ты не ешь животных, а я ем, смешно, не так ли?
- До безумия. И, тем не менее, термометр для мяса нам обоим ни к чему, - ответила я, заворачивая предмет в бумажную обёртку.
Сегодня днём, пока я сидела за своим рабочим столом, внезапно прозвенел дверной звонок. Эдвард рукой отстранил меня от двери, быстро подписывая документ о получении посылок, после чего отнёс несколько коробок на кухню, быстро проходя туда-сюда мимо меня. Его лицо светилось от восторга, а улыбка выдавала гордость за самого себя, пока он переносил коробки мимо моего рабочего места.
Я даже встать из-за стола не успела, когда услышала, как он открывал коробки своими острыми, как бритва ногтями, издавая при этом резкие звуки. В очередной раз поражённая контрастом его грациозных движений и инстинктами зверя, я с восхищением наблюдала за тем, как он радостно начал извлекать содержимое коробки.
- Могу я спросить, что всё это такое? – спросила я, когда мне, наконец, удалось оторвать взгляд от его безупречных рук и сформировать несколько слов в предложение.
Он моментально остановил свои действия и робко улыбнулся.
- Это для тебя. Кухонные принадлежности. Теперь ты живёшь здесь и у тебя должны быть сподручные средства для приготовления еды.
Я скорее почувствовала, чем поняла, что широкая улыбка расползлась по моему лицу. Это было просто до невозможности мило. Он был до невозможности мил. Я подошла к нему и взяла его руки в свои.
- Спасибо, - сказала я, обнимая его за талию. Взглянув на него, я ждала, когда он молчаливо согласится с моими намерениями, что он и сделал, коротко кивнув мне. Я поднялась на носочки и нежно коснулась его холодных и мягких губ, благодарно целуя его.
Эдвард охотно ответил на мой поцелуй и, когда наши губы отстранились, он мягко провёл по ним языком, от чего мои коленки подогнулись. Это уже стало нормой. Его поцелуи делали меня слабой, я теряла дар речи и равновесие, когда его губы так нежно касались моих. Эдвард был убеждён в том, что лично к нему это никак не относится, а всего лишь влияние его вампирского очарования. Я позволила ему верить в это, но сама-то знала, что на самом деле всё в точности наоборот. Просто это был он, его касания пленили меня. Он обладал моим телом, душой и мыслями.
Я заставила себя оторваться от Эдварда и вернуться к своей работе, однако всё равно, мой взгляд не мог оставить его. Он был таким спокойным и счастливым. Его лицо всегда было гладким и идеальным, но теперь я знала, что раньше за всем этим непроницаемым «спокойствием» крылась злость и грусть. Теперь, когда мы были вместе, злость и грусть исчезли. Он был занят тем, что разбирал и раскладывал по местам кухонную утварь, мерные ложечки и китайские палочки («Это для тайской еды!», говорил он с детским восторгом). Он был просто великолепен и каким-то образом, защищён. Этот парень был просто восхитителен, в нём было столько детского энтузиазма. Меня тянуло к нему с невероятной силой, как никогда раньше. И чем дольше мы продолжали жить и работать вместе, тем более явно я понимала, что у меня ещё есть некоторые вопросы, ответы на которые мне было необходимо знать.
Но я была не совсем уверена – как коснуться этих тем. Эдвард был рождён в другое время. В нём было столько благовоспитанного изыска и сдержанности. Мне нужно знать грани наших возможностей, как личных, так и реальных. Мне нужно знать обо всех опасностях и о том, хочет ли он меня так же, как и я его.
Часом позже я всё ещё не могла придумать подходящий предлог, чтобы спросить его обо всём, что меня интересовало, зато я заметила, что все коробки, которые были доставлены засветло, теперь распакованы и разобраны. Эдвард держал в руках круглый роллер-нож для нарезки пиццы и пальцем крутил вращающуюся острую сталь, позволяя ей приходить в прямой контакт с его пальцами.
- Поразительно, - наконец, произнёс он, полностью захваченный нехитрым механизмом ножа, - ты ставишь этот нож на хлеб и просто проводишь идеально прямую линию. И никаких порезов.
Я кивнула, стараясь своим выражением лица не выдавать при этом радостного изумления. Учитывая, сколько всего он знает и видел, иногда он может поразить неосведомлённостью в самых простых и повседневных вещах.
Я вздрогнула, когда он вдруг прокатил нож по своей руке – бледная линия появилась на ней, но исчезла в ту же секунду.
- Так твоя кожа мгновенно заживает? – изумлённо спросила я.
- Да, смотри… - он взял двойной нож со стола и провёл им по своей щеке. Вместо тоненькой струйки крови, на его щеке появилась бледно-розовая линия, которая быстро исчезла, будто её и не было. - И чтобы появилась такая бледная полоска, мне приходится сильно надавливать ножом.
Я подошла к нему и подняла свою руку к его лицу. Он наклонился, чтобы я смогла дотронуться до его щеки. На ней не было абсолютно никаких следов пореза, как обычно безупречно гладкая. Своей второй рукой я потянулась к его волосам, чтобы снять с них застрявший кусочек пенопласта.
- Значит, тебе невозможно нанести повреждения… только если тебя разорвут на части и сожгут. Но это способен сделать только другой вампир или, возможно, вервольф?
Кивнув, он ответил:
- Это благословение и проклятье одновременно.
Как он рассказывал мне раньше, проклятье в том, что с момента обращения ты застываешь навеки в своём обличье, избежать этого лёгким способом было невозможно.
- Но ты можешь выходить на солнце, просто ты не делаешь этого, - утвердительно сказала я. Этот вопрос уже давно мучил меня, и я надеялась как-то подобраться к нему. Сегодня было очень солнечно, на небе ни облачка, и у меня относительно этого были свои планы. - В твоих дневниках ты не один раз писал, что на солнце выглядишь, как монстр, другими словами это обнажает твою тёмную сущность. Я не совсем понимаю, да и ты не вдавался в подробности, когда писал об этом.
Эдвард положил нож в ящик с остальными кухонными принадлежностями, после чего закончил раскладывать мерные стаканчики на длинной полочке.
- Сложно объяснить, но это заставляет нас сидеть взаперти, подальше от солнечного света. Вот почему в ясные дни я остаюсь дома, это причина, по которой мы живём здесь.
Я прислонилась к столешнице, облокотившись на нее локтями. На его лице явно читался дискомфорт, и мне хотелось избавить эти прекрасные черты от раздражающего беспокойства.
- Покажи мне, - попросила я.
Он с тревогой посмотрел на меня и ответил:
- Я бы не стал этого делать. Просто это выглядит жутко.
Оттолкнувшись от своей опоры, я подошла к нему сзади.
- Ну, пожалуйста. Я хочу знать всего тебя и всё о тебе.
Взяв его под руку, я потянула Эдварда собой к задней двери, которая вела в патио.
На улице было просто чудесно, так солнечно и тепло. От слишком яркого света мои глаза начало покалывать. Пройдя мимо Эдварда, я вышла на освещённое пространство терассы, а он так и оставался стоять в дверях.
- Эдвард, да брось. Не может же это быть настолько ужасно, - со смехом сказала я, но он не сдвинулся ни на шаг, - О Господи! Я поняла. У тебя что, шипами лицо покрывается или ты становишься злющим вампиром, как показывают в страшилках по телевизору? – попыталась сострить я, но его неуверенность уже начинала беспокоить меня.
- Не переживай. Ты можешь показаться мне, - вернувшись к нему, я взяла его ледяную руку.
С моей помощью Эдвард осторожно спустился на одну ступень ниже меня, солнце мгновенно коснулось его головы, ярко окрашивая тёмные волосы своим светом. Я слегка наклонилась вперёд и начала осыпать поцелуями всё его лицо: гладкий лоб, затем спускаясь ниже, к его щекам, следуя к его носу, пока не достигла губ. Пальцами я обхватила его рубашку на талии и услышала глухой рык, исходящий из него.
- Закрой свои глаза, - проговорила я напротив его губ, едва касаясь их своими. Я почувствовала, как он плотно зажмурил глаза, и последовала его примеру, опуская его ещё на одну ступень вниз, стараясь при этом отвлекать его своими губами и руками.
Когда я почувствовала солнечное тепло и свет, я открыла глаза и увидела его перед собой… стройный и высокий… сверкающий на солнечном свете. Было похоже, будто его искупали в море переливающихся, искрящих блёсток. Будто его просто осыпали миллионами бриллиантов.
Я провела пальцами по его рукам, словно, пытаясь собрать с них бриллиантовую пыльцу. Он слегка вздрогнул от моего прикосновения, и радостный трепет разлился по телу. Мои руки проследовали выше, мягко пробегая по ткани его рубашки, к его шее и, опять же, начала проводить по его сверкающей коже пальцами, играя тенями и восхищённо любуясь небывалой красотой этого мужчины. Я обвела пальцами ворот его рубашки, пока не опустилась к пуговице, застёгнутой у его ключиц…
- Можно? - тихо спросила я разрешения, всё ещё не открывая глаз, он утвердительно кивнул. Уверенными движениями я начала расстёгивать пуговицу за пуговицей, купаясь в ослепительно прекрасном блеске кожи его груди, а затем и пресса.
Когда я, наконец-то, закончила с расстёгиванием пуговиц, я нежно скинула с плеч Эдварда рубашку, и она беззвучно упала на пол. Его обнажённая кожа переливалась в полуденном солнечном свете миллионами ярких бликов. Мои руки, словно сами по себе, набрели на его рельефный и просто идеальный торс, обводя его контуры, один за другим, пока не достигли груди.
- Ты шутишь, да? – возмутилась я, так и глазея на свет, отражающийся от его тела и падающий на моё собственное.
- Что? Почему? – удивился он, прерывая то умиротворённое очаровательное состояние, в котором находился.
- Ты подпитывал мои предрассудки и страх, будто реально в солнечном свете становишься ужасным или чудовищным, - я обошла его вокруг и провела ладонями по точёной спине. Его словно сахаром обсыпали. Пришлось приложить титанические усилия, чтобы не начать облизывать его.
- Белла, люди не выглядят так, как я. По крайней мере, обычные люди, - жалобно произнёс он с толикой сожаления.
Не без усилий я заставила себя оторвать взгляд от его тела и развернула его к себе лицом. Скользнув своими пальцами в его мужественную ладонь, я повела Эдварда в сторону больших и мягких кресел, расставленных по периметру терассы.
- Эдвард, возможно, ты и не «нормальный», но ты просто прекрасен, - сказала я, подталкивая его и проводя пальчиком по неотразимому лицу, когда этот шедевр скульптуры приземлился в кресло. - Ты даже не представляешь, насколько! – опустившись к нему на колени, добавила я.

Перевод: konfetti
Редактура: orchids_soul

***********************************************************************************
Здравствуйте любимые мои, дорогие, я так по Вам соскучилась!!!Ох...Вы себе даже не представляете! Но, скорее всего, эта главка последняя, которую я добавляю...по крайней мере, пока я в Кишинёве! Если в Москве у меня будет возможность и время на перевод, то я обязательно им займусь! Но, не держите на меня зла, мой переезд в Москву для меня полная неожиданность! Спасибо всем тем, кто так отзывчив, Вы самые лучшие читатели, вы так сопереживаете героям и мне, в том числе!Я и мечтать никогда не смела, что когда-нибудь у меня будете все ВЫ!Спасибо Вам!Я Вас очень сильно люблю и буду очень сильно скучать!!!
Надеюсь, что эта милая главка скрасит Ваше настроение, как и мне во время её перевода! Эдвард - само очарование, не правда ли?!)))