Глава 62

Следующие несколько недель принесли в наш маленький городок ураганную активность. При нашей с Веберами финансовой поддержке Эйб договорился провести в Мадрас телефонную связь. Главный распределительный щит будет установлен на телеграфе, а сам Эйб станет исполнять обязанности оператора.

Весть об услуге распространилась быстро, и ряд горожан, а также некоторые из более обеспеченных фермеров заказали для своих домов телефоны. Мы с женой, конечно же, пожелали установить аппараты как в офисе, так и дома. Я понимал, что это не окончательное решение нашей проблемы, но мы договорились, что в ближайшие месяцы Белла будет проводить на работе меньше времени. Мне пришлось пообещать звонить ей, когда потребуется помощь.

Вместе с тем мы решили, что она должна научиться управлять автомобилем. Это позволит ей во время ненастной погоды приезжать в город в относительном комфорте. Всего после нескольких уроков она стала уверенным водителем. Тем не менее я беспокоился, позволяя ей заводить автомобиль. Ручной запуск двигателя являлся трудоемкой задачей, требовавшей значительных нагрузок. Подобное напряжение неразумно для женщины в положении Беллы. Также существовала опасность обратного удара двигателя автомобиля, который, соскользнув в противоположном направлении, заставлял рукоятку крутануться назад. Это могло привести к повреждению большого пальца: перелом шиловидного отростка лучевой кости являлся обычным результатом. В последних журналах я читал несколько статей об этом типе несчастного случая. На него ссылались как на шоферский перелом. Я не рискнул бы, чтобы нежная рука жены попала в такую аварию.

Следовательно, с моей стороны не потребовалось долгих раздумий, чтобы купить Белле новую машину. Компания «Кадиллак» недавно представила автомобиль с самозапуском двигателя. У дилера в Портленде я заказал последнюю модель «Каддилак 30» двенадцатого года, еще более довольный, когда подумал о других новых особенностях машины. Транспортное средство было оборудовано электрическими фарами, что обеспечивало дополнительную безопасность, если Белле потребуется куда-нибудь поехать ночью или в сильный дождь.

Карлайл с готовностью согласился забрать автомобиль, когда его доставят в Портленд. Он перегонит его к нам, когда в октябре получит несколько дней отпуска. Мне известна его радость из-за того, что «кадиллак» мог путешествовать со скоростью семьдесят километров в час. Однако я надеялся, что Белла не станет проверять эту возможность, когда сядет за руль.

В ближайшее время мне требовалось запланировать операцию Кельвина. Ни в коем случае не желая рисковать безопасностью жены, я написал Карлайлу, принимая предложение о помощи. Меня радовало его присутствие, как профессиональное, так и личное. Он ответил телеграммой, уведомляя, что может приехать в следующий четверг.

В понедельник после работы мы с Беллой отправились на ферму Дженсенов, чтобы еще раз проверить ребенка. Он оправился от последнего случая тонзиллита, который продлился дольше, чем в прошлый раз.

Пока мы ехали к их усадьбе, я сообщил Белле, что в скором времени планировал удалить мальчику миндалины.

– Если у него не обнаружится признаков болезни, мне хотелось бы сделать операцию в этот четверг, – сказал я. – Я попросил Карлайла приехать и помочь.

Жена удивилась, услышав последнюю часть информации:
– В самом деле?

– Да. Он предложил, когда в начале этого месяца я упомянул случай Кельвина. Я уже довольно давно не выполнял тонзиллэктомию...

Белла поняла, что за этой ситуацией стоит нечто большее и тихо добавила: – И таким образом мне не нужно будет находиться с тобой в комнате.

– Думаю, твое присутствие с мистером и миссис Дженсен окажется гораздо более важным, – ответил я. – Мне известно, что ты станешь для них большим утешением.

Она кивнула, но в ее выражении я заметил обреченность. Она чувствовала, словно в чем-то меня подвела.

Для операции Кельвин был достаточно здоровым, и его родители согласились в четверг утром привести его в офис.

Когда мы уехали, Белла сказала: – Будет приятно увидеть Карлайла, даже если всего лишь на короткое время.

Я улыбнулся:
– Эсме тоже придет.

– О! – это обрадовало жену. – Насколько они смогут остаться?

– Всего лишь на день. По графику Карлайлу выходить на работу в пятницу утром, но они не уедут, пока ты не ляжешь спать.

– Не могу дождаться встречи с ними. Знаю, что прошла лишь пара недель, но кажется, что годы.

– Они чувствуют то же самое, – ответил я, выждал несколько минут, а затем продолжил: – У меня для тебя еще один сюрприз.

– В самом деле? Какой?

– Я заказал тебе новый автомобиль.

Она распахнула глаза:
– Эдвард! Слишком экстравагантно! Этот – просто прекрасный.

– На самом деле, любимая, это не так. Заводная ручка может быть очень опасной. Помимо физической нагрузки, необходимой для его завода, процесс имеет неприятные последствия – можно сломать большой палец. Среди водителей эта травма становится очень распространенной. Новый автомобиль обладает самозапускающимся двигателем и не требует заводной ручки.

– Ох... что ж, предполагаю, это хорошо и кажется безопасным, но я не хочу, чтобы все думали, что мы претенциозны.

Среди горожан мой капитал уже стал темой сдержанных разговоров. Дело в том, что за услуги я просил мало, если вообще просил, привлекая внимание к своей финансовой независимости. И моя поддержка большей части телефонного проекта не являлась секретом, хотя я предпочел бы именно это.

– Я не мог сдержаться, дорогая. Хочу, чтобы ты была в безопасности, а новая машина будет гораздо менее опасной для твоего использования. Кроме того, мы не единственные окажемся с автомобилем. Бен сообщил мне, что в следующем месяце планирует приобрести свой.

– Боже мой, с легковым транспортом и телефонами Мадрас скоро будет ощущаться почти городом! – жена поддразнивающе усмехнулась.

– Надеюсь, что нет. Пожалуй, мне нравится наш тихий городок.

– Мне тоже, – согласилась она.

Я поднял и поцеловал ее руку, а затем вернул свою на рулевое колесо.

– Новый автомобиль меньше этого. По-моему, тебе покажется, что им управлять легче. Карлайл с Эсме приедут на нем из Портленда, куда он прибудет в следующем месяце.

Белла взяла меня под руку:
– Спасибо, Эдвард.

Я поцеловал ее в щеку:
– Пожалуйста, любовь моя.

Припарковав машину в сарае, я обнял и как следует поцеловал жену. Она с энтузиазмом откликнулась, и вскоре мы оказались в доме, разбрасывая по лестничной площадке предметы одежды. Когда добрались до гостиной, на нас оставалось только нижнее белье, да и от него в две пары рук мы быстро избавились.

Не отрывая ладоней от ее прекрасных бедер, я опустился на диван, Белла встала передо мной. Нежно провел пальцами по округлости ее живота, вызывая у жены глубокий вздох. Мои руки скользнули, обхватывая соблазнительную маленькую попку, а затем я потянул любимую вперед. Она скользнула на колени, сев верхом на мои бедра.

Я поцеловал ее горло и подбородок, а потом губы мягко сомкнулись на ее твердом, темном соске. Белла застонала от удовольствия, когда язык танцевал на прелестном бутоне. Ее натуральный аромат изменился: сейчас стал насыщеннее, глубже, почти пьянящим. Я любил пробовать ее на вкус.

Ее ладошки запутались в моих волосах, когда я отстранился, чтобы снова ее видеть. Обхватил грудь, нежно проводя кончиком пальца вокруг каждого соска. Запах был сладким и мускусным, кожа покраснела от возбуждения. Жена извивалась на моих обнаженных бедрах, двигаясь вверх так, чтобы моя твердость прижималась к ее жару.

– О да, любовь моя, – пробормотал я, проскальзывая ладонью ей под ягодицы.

Белла приподнялась и передвинулась, и тогда я оказался внутри нее. Никогда не перестану наслаждаться ощущением нашего единения. Это и физическое, и эмоциональное чудо. Когда она крепко меня поцеловала, мы были так близки, как это возможно для двух человек. Долгие и восхитительные моменты, когда мы по-настоящему едины.

Я не убирал руку с ее бедра, нежно поддерживая, когда она начала двигаться. Округлость прекрасного живота прижималась к моему твердому торсу: это ощущение еще сильнее увеличило восхищение ей. Мои губы не отрывались от ее кожи, а другая рука ласкала ее грудь, нежно поглаживая до последнего момента, когда мы оба достигли вершины удовольствия. Затем я обнял жену, поддерживая ее, когда она ахнула и выкрикнула мое имя.

Позже мы лежали: я – растянувшись на диване, а Белла – на боку поверх меня, устроив голову на моем плече. Одной рукой я обнимал любимую, а ладонь второй покоилась на ее животе. Чудесный звук ударов двух сердец тихо раздавался в моих ушах.

Независимо от того, что готовило будущее, независимо от курса, которым будут двигаться наши жизни, мы найдем счастье друг в друге и в ребенке, которого, как ни удивительно, создали.



В четверг на рассвете приехали Карлайл с Эсме. Белла проснулась от запаха свежеиспеченного печенья с медом – любезность свекрови. Однако много времени, чтобы задерживаться для завтрака, у нас не было: я просил Дженсенов прибыть в офис к восьми часам.

Эсме осталась дома, сказав, что хотела обрезать деревья и кусты роз для Беллы. Я знал, что она выполнит и некоторые другие хозяйственные работы, но ей нравилось помогать невестке. Было бы неблагоразумно, чтобы моя мать находилась вблизи во время операции, посему меня радовало, что так она чувствовала себя полезной.

Мы с Карлайлом начали подготовку к операции, пока Белла открывала офис и пыталась сделать зал ожидания максимально комфортным для Дженсенов. Прошлым вечером она испекла сахарное печенье и заботливо выставила для них небольшую тарелку, а также разместила в доступности кувшин воды, несколько газет и дамских журналов.

Работая вместе, мы с отцом в короткие сроки приготовили комнату. Обсудив процедуру, легко согласились, что полное удаление – лучший путь. Мы оба читали статьи Баллинджера¹ на эту тему и знали, что при частичном удалении результаты менее устойчивы.

Я стерилизовал инструменты, выложил их на чистый лоток, а затем закрыл полотенцем. Карлайл коснулся ткани, покрывавшей скальпель и пинцет.

– Для тонзиллотомии я предпочитаю их, – прокомментировал он.

Я кивнул. Несколько раз видел использование так называемой гильотины для миндалин, но с ней, как правило, происходило только частичное удаление, оставляя позади ткани, которые снова могли инфицироваться. Популярность прибора проистекала из простоты его использования для типичного хирурга. Однако для двух хирургов с неукоснительно устойчивыми руками и высочайшей сноровкой – это не составляло проблемы.

Я обнаружил, что улыбался нашей согласованности. Мы редко расходились в медицинских процедурах, диагнозах или лечении. Однажды отец сказал, что в день, когда мы встретились в Северо-западном университете, почувствовал родственную душу. Вопросы, которые я задавал, и моя реакция на его ответы напомнили ему себя. Тогда он подумал, что наслаждался бы практикой со мной. Конечно же, ни один из нас не мог и представить, что это праздное размышление принесло свои плоды.

– По-моему, мы готовы, – сказал я. – И прибыл наш пациент.

Я слышал шаги по тротуару, одни казались намного тяжелее других. Должно быть, мистер Дженсен нес Кельвина. Входная дверь открылась, и семью приветствовал лаковый голос Беллы.

– Доброе утро, – сказала она. – Как ты, дорогой? – Ее тон стал очень нежным, и я понял, что она обратилась к мальчику.

Сердцебиение у ребенка было довольно устойчивым, но его родители явно беспокоились.

Мы с Карлайлом вышли из операционной. Я искренне улыбнулся, кивая чете Дженсенов, и сразу же принялся оценивать Кельвина. Меня немного встревожило, что отец его нес. Неужели малыш снова чувствовал недомогание? Его, казалось, не лихорадило, и я не унюхал никакой инфекции.

Я поймал взгляд мистера Дженсена. От беспокойства мужчина сильно хмурился. И тогда понял: он нес сына, чтобы держать его ближе к себе, чтобы защищать как можно дольше.

Ободряюще улыбнувшись, указал в сторону Карлайла, который держался на шаг позади меня.

– Доброе утро, – дружелюбно сказал я. – Мне хотелось бы познакомить вас с моим отцом, доктором Карлайлом Калленом. По счастливой случайности он приехал из Юджина, где работает хирургом, и согласился сегодня мне ассистировать, с вашего разрешения, конечно.

Карлайл шагнул вперед и протянул руку мистеру Дженсену. Спокойные манеры моего отца и доброжелательное лицо принесли чувство успокоения всем присутствовавшим.

– Мистер Дженсен, – заговорил Карлайл, – приятно с вами познакомиться. И, Кельвин, – он положил ладонь на голову ребенка, – с тобой тоже.

Он улыбнулся миссис Дженсен, которая в ответ кивнула. Белла слегка коснулась спины женщины, предлагая молчаливую поддержку. Выражение лица моей жены ясно показывало ее уважение и восхищение моим отцом.

– Кельвин, – спокойно сказал я, – тебе известно, почему сегодня ты здесь?

– Папа говорит: это для того, чтобы исправить мое горло, – ответил мальчик.

– Верно, – учтиво согласился я. – Есть часть твоего горла, которая вызывает болезнь, так что я позабочусь о ней.

– Как? – спросил ребенок, зачарованный и в то же время осторожный.

– Что ж, я просто хочу ее удалить. Ты ничего не почувствуешь. Я дам тебе то, из-за чего заснешь, а когда придешь в себя, я все закончу, и плохих частей уже не будет.

Кельвин нахмурил лобик, пытаясь разобраться в этом, затем его взгляд сместился с моего лица на Беллу.

– А вы будете держать меня за руку, как в прошлый раз? – спросил он.

На мгновение ее самообладание почти пошатнулось, потом она улыбнулась и ответила: – Конечно, милый. Я буду рядом с тобой, когда заснешь, и там же, когда проснешься.

Он с мрачным видом кивнул:
– Хорошо.

Я привел семью в операционную, где мистер Дженсен посадил Кельвина на стол и обнял, а мать поцеловала сына в лоб и сказала, что любит его.

– Все будет хорошо, – заверил я родителей и добавил: – В ближайшее время Белла к вам присоединится.

Верная своему слову, моя любимая жена держала ребенка за руку, пока я проводил краткий осмотр, чтобы удостовериться, что он снова не заболел. Любимая расположилась так, чтобы прижать пальцы к моей спине, когда я проверял температуру Кельвина, его железы и осматривал горло. Карлайл с легкой увлеченностью за нами наблюдал.

Убедившись, что с мальчиком все хорошо, я подготовил хлороформ. Белла уложила ребенка на стол и опять взяла маленькую ладошку, когда я вводил анестезию. Мой отец переместился на другую сторону стола, проверяя пульс пациента, когда того покидало сознание.

Я кивнул Белле:
– Сейчас он отключился. Спасибо, что успокоила его, дорогая.

– Конечно, – ответила она. – Дай знать, когда он начнет просыпаться, чтобы я была здесь. – Она помолчала мгновение, а затем обратилась к нам с Карлайлом: – Надеюсь, все пройдет хорошо.

– Уверен, так и будет, – сказал отец. – Не волнуйся, дорогая.

Она благодарно ему улыбнулась, поцеловала меня в щеку и вышла из комнаты, осторожно закрыв за собой дверь. Мы с Карлайлом засучили рукава и тщательно вымыли руки, закончив погружением их в таз, наполненный раствором карболовой кислоты.

Я начал раскрывать инструменты, но ощутил нерешительность.

– Сын? – поинтересовался Карлайл. – Что-то случилось?

Я сглотнул:
– Просто странно, что со мной нет Беллы. Когда она рядом, я даже не задумываюсь о болезненных ощущениях...

– Я вижу, насколько тебе комфортно, когда она помогает, – ответил он. – Эдвард, позволь мне помочь тебе сегодня.

Я глубоко вздохнул:
– Спасибо, Карлайл.

– На здоровье. А теперь, давай удалим этому молодому человеку миндалины.

Мы слаженно работали, предупреждая движения друг друга и едва ли нуждаясь для этого в словах. Карлайл был безупречен в способности предотвратить мой непосредственный контакт с кожей ребенка, в то же время позволяя мне быть участником процедуры.

Наши руки двигались быстро, быстрее, чем мы позволяли себе во время нашего пребывания в больнице, и вскоре все закончилось. Кельвин не шелохнулся. Его пульс и дыхание оставались стабильными. Он хорошо перенес операцию.

Убедившись, что ни на нем, ни на себе не осталось и следа крови, я пронес ребенка через коридор и положил на кровать в своем кабинете. Карлайл убирал операционную, чтобы Белла не подвергалась даже малейшему запаху крови.

Я укрыл мальчика одеялом, а затем отправился в комнату ожидания, улыбнувшись чете Дженсенов, когда они на меня посмотрели. Они, взявшись за руки, сидели на скамейке. Белла устроилась напротив них в кресле.

– Все прошло очень хорошо, – без всяких предисловий заявил я. – Кельвин еще спит после наркоза. Я бы предпочел, чтобы он спокойно отдохнул, но, вероятно, вы захотите на минутку его увидеть?

Родители мальчика с тревогой проследовали за мной в кабинет. Миссис Дженсен нежно коснулась щеки сына, а его отец прижал ко лбу ребенка большую ладонь. Белла держалась в дверях, выражение ее лица еще оставалось немного напряженным.

– Я дам знать, когда он проснется, – сказал я родителям.

– Есть что-нибудь, что мы можем предоставить, пока вы ждете? – вежливо спросила Белла. – Я могу приготовить чаю...

– Нет, спасибо, миссис Каллен, – ответила миссис Дженсен. – Хотя я, возможно, возьму одно из тех печений.

– Угощайтесь, – с улыбкой сказала моя жена. – Возьмите и для девочек тоже.

Дженсены вернулись в комнату ожидания. Белла подошла и, сев рядом с Кельвином, взяла его маленькую ладошку.

– С ним действительно все в порядке, Эдвард? – спросила она меня.

– Да, любимая. Хотя ему будет больно, когда проснется. Я дам ему немного морфия, как только анестезия прекратит действовать, и вручу родителям домой порошок аспирина. Надеюсь, ему не будет слишком неприятно. В дальнейшем он совсем избавится от боли.

– Я знаю. – Она с очень нежным выражением лица гладила мальчика по волосам.

Вскоре пришел Карлайл и проверил пульс ребенка.

– Он хорошо справился, – сказал отец больше ради Беллы, чем меня, после чего ласково сжал ее плечо. – С тобой все в порядке?

– Да, спасибо, – ответила она.

Так мы и сидели втроем возле Кельвина, пока он не начал просыпаться. У меня был приготовлен шприц с морфием, и как только я уже не мог ощущать запах хлороформа в его крови, ввел лекарство. Едва он открыл глаза, как они наполнились слезами от боли.

– Шшш, милый, все в порядке, – тихо успокоила его Белла.

Морфин подействовал быстро, и мальчик сонно заморгал.

– Не пытайся разговаривать, – предупредил я мягко. – Твое горло еще некоторое время будет сильно болеть. Но мама станет давать тебе кое-какое лекарство. Просто дай ей знать, когда начнется боль.

Я оставил Беллу и Карлайла с Кельвином, а сам присоединился к его родителям, чтобы объяснить, какой требовался уход в течение ближайших нескольких дней. Я пообещал вечером заехать к ним на ферму, чтобы проверить мальчика. Если боль будет сильной, введу еще небольшую дозу морфина на ночь.

Других запланированных пациентов не было: предпочел подстраховаться и освободить день на случай, если потребуется внимательно следить за Кельвином. К счастью, ребенок очень хорошо справился и не проявлял признаков осложнений. Во второй половине дня Дженсены ушли.

Карлайл решил вернуться в дом, уклончиво упомянув, что собирался с чем-то помочь Эсме. У меня сложилось ощущение, что парочка займется несколько большим, чем обрезкой наших деревьев и кустарников. Это прекрасный день для долгой прогулки, по крайней мере, для него. Отец неторопливо пошел по улице, не обращая внимания на мелкий дождик.

Мы с Беллой провели, вероятно, часа полтора, внося обновления в карточки. День был тихим, так что мы решили закрыть офис пораньше, чтобы насладиться несколькими дополнительными часами с Карлайлом и Эсме. Однако незадолго до четырех в дверь торопливо вошел преподобный Джозеф. Он выглядел очень взволнованным и запыхавшимся.

– Преподобный? – спросил я, придерживая его рукой за плечо. – Что случилось?

– Это Клара, – пропыхтел он.

Белла побледнела, мгновенно забеспокоившись о жене священника и ее будущем ребенке.

– Что случилось? – поинтересовался я.

– Не знаю... Я находился в церкви, работал над проповедью, и когда пришел домой, она лежала на полу в кухне.

– Без сознания? – лаконично спросил я.

– Да, – ответил он, – но начала приходить в себя, когда я погладил ее по щеке. Она очень заторможена и не могла объяснить, что произошло.

– Принесу твою сумку, – предложила Белла, быстро уходя в мой кабинет.

– Я уложил ее в постель, – продолжил пастор, – а сам отправился прямо сюда...

Белла вернулась с моим саквояжем, я забрал его, а затем проводил священника наружу. Его дом был всего в нескольких минутах ходьбы от моего офиса: мы быстрее добрались бы туда пешком, чем на автомобиле, учитывая время, необходимое для запуска двигателя.

Мы поспешили вперед, Белла держала меня за руку. Как только мы вошли в дом, преподобный отвел нас в спальню. Миссис Джозеф лежала на кровати, свернувшись на левом боку. Я тщательно вдохнул, с озабоченностью отмечая намек на кровь. Одной рукой женщина прикрывала живот. Я заволновался, что она чувствовала схватки.

Мужчина убрал с ее лба прядь, и его жена открыла глаза.

– Клара, здесь доктор Каллен, – сказал он ей.

Та повернула голову и посмотрела на меня.

– Ох, – пробормотала она. – Спасибо, что пришли.

– Конечно, – ответил я, двигаясь к ней.

Белла не выпускала моей руки. Я ощущал изменения в температуре ее кожи по мере увеличения тревоги, посему нежно сжал ладонь, затем слегка прикоснулся пальцами к руке миссис Джозеф.

– Можете рассказать, что случилось? – спросил я, внимательно наблюдая за ее глазами. Зрачки были одинаковыми и должным образом сокращались, учитывая свет в комнате.

Она казалась в здравом уме, когда тихо ответила: – Я готовила ужин, и у меня закружилась голова.

Я знал, что она переживала связанные с беременностью приступы головокружения. Тем не менее раньше сознание не теряла. С некоторым беспокойством я спросил: – Это оказалось хуже других?

– Нет, не очень... но я держала миску зеленой фасоли и не хотела уронить. – Она посмотрела на мужа. – Я знаю, ты ее любишь. Полагаю, мне следовало сразу же сесть. Я попыталась поставить на стол, но споткнулась. Ударилась головой...

Она подняла руку и коснулась области над правым ухом. Я вытащил пальцы из ладони Беллы и через несколько секунд ощутил ее руку у себя на спине.

Раздвинув волосы миссис Джозеф, обнаружил небольшую ссадину с кровоподтеком под ней. Очистив рану, проверил наличие признаков серьезной черепно-мозговой травмы. Женщина не выказала тревожных симптомов. Несколько дней назад я видел ее в офисе, но все равно провел краткий осмотр, чтобы убедиться, что все нормально. Я слышал крошечное трепетание сердца ребенка: устойчивое и сильное.

– Все выглядит хорошо, – доложил я почувствовавшей облегчение паре. – Головокружение должно уменьшиться в течение нескольких недель. В то же время я хочу, чтобы вы себя не утруждали. Должны много отдыхать, а в момент, когда начнете чувствовать головокружение, садитесь или ложитесь.

– Я прослежу за ней, – сказал священник, взяв ее за руку. – Буду как можно чаще оставаться дома.

Она посмотрела на мужа:
– Но конгрегация в тебе нуждается.

– Ты и наш ребенок нуждаетесь во мне больше, – ответил он.

Я предупредил миссис Джозеф, что загляну к ней завтра, затем мы с Беллой попрощались с ее мужем. Ладошка жены снова скользнула в мою, как только мы вышли на улицу. Дождь продолжался, и воздух сейчас стал холоднее. Беллу охватила легкая дрожь.

Я осознал, что ее волосы и одежда намокли. Никто из нас не подумал взять зонтик, когда спешно покидали офис, а у меня не было и куртки, чтобы ей предложить. К тому времени, как мы вернулись к себе, она дрожала, да и цвет лица стал бледным.

Как только мы вошли, я укутал ее в шаль. Тем не менее она замерзла. Требовалось сменить мокрую одежду.

– Поедем домой, – сказал я.

Она кивнула, и вскоре мы выехали из города. Жена не переставала дрожать. Сейчас дождь уже устойчиво колотил по крыше, а воздух остыл еще больше. Мне хотелось предложить ей утешение в объятиях, но мое холодное тело только сильнее ее заморозит.

Когда мы подъехали к дому, зубы Беллы стучали. Я помог ей выйти из машины и поспешил за ней внутрь.

– Карлайл, – сказал я, зная, что он услышит, – пожалуйста, разведи огонь.

Немедленно раздались звуки от растопки в камине и чирканье спички для розжига. Эсме встретила нас у двери, мгновенно заметив насквозь промокшую одежду моей жены.

– Боже мой, дорогая! – воскликнула она. – Ты замерзла.

Из гостиной выскочил Карлайл.

– Белла? – обеспокоенно спросил он.

– Ей нужна сухая одежда, – лаконично сказал я.

– Позволь помочь тебе, милая, – предложила Эсме, взяв Беллу под руку, и быстро, но осторожно повела наверх.

Карлайл вопросительно на меня глянул. Он знал, что я не специально позволил жене находиться снаружи под дождем.

– Нам потребовалось выйти, чтобы увидеть пациента, – вкратце объяснил я. – Это казалось неотложным, и мы помчались, не захватив верхней одежды... Она немного промокла по дороге туда, и еще сильнее замерзла, когда мы возвращались в офис.

– Как пациент? – спросил он.

– С ней все в порядке, думаю...

Но я отвлекся на мысли о Белле. Слышал мягкий голос Эсме и тихое шуршание ткани: она быстро снимала с моей жены одежду. Свекровь принесла из ванной полотенце и сушила волосы Беллы, ласково разговаривая во время этого занятия.

– Ты все еще дрожишь, милая, – комментировала она. – Давай-ка я помогу тебе спуститься, чтобы устроиться у камина.

Мы с Карлайлом обменялись обеспокоенными взглядами, затем я бросился вверх по лестнице, чтобы перехватить мать и жену. Белла была закутана в теплый халат, на ногах – толстые носки. Эсме обнимала ее одной рукой.

– Давай, дорогая, – сказал я, поднимая Беллу и быстро спуская ее по лестнице.

Карлайл пододвинул одно из кресел так близко к огню, как это было разумным. Я усадил в него любимую, а Эсме укрыла ее ноги одеялом.

– Мне приготовить чай? – тихо спросила мать.

Я благодарно кивнул. Она отправилась на кухню, отец последовал за ней, сказав мне: – Мы дадим вам немного времени наедине, – и бросил на меня многозначительный взгляд.

Теперь я понял, что продолжительная легкая дрожь Беллы связана с чем-то большим, нежели с ознобом. Я встал перед ней на колени, несколько мгновений согревал руки над пламенем, после чего легонько прижал их к ее щекам.

– Милая, что такое? – спросил я. – Ты плохо себя чувствуешь?

Она покачала головой.

– Нет, Эдвард. Просто... – она сглотнула. – Беспокоюсь о миссис Джозеф. Я вспомнила миссис МакМахон, и как ужасно это было для них с мужем. И не могу удержаться, но думаю... – она судорожно вдохнула. – А что делать, если это случится и с нами?

Я притянул ее в объятия, мысленно ругая себя за вовлечение в потенциально стрессовую ситуацию.

– Шшш, дорогая. Пожалуйста, не беспокойся об этом. У тебя все очень хорошо, и сердцебиение ребенка сильное и здоровое. Все идет так, как и положено.

– Объективно мне это известно, – сказала она, прижимаясь щекой к моему плечу, а я гладил ее по голове. – Я просто... это был трудный день. Полагаю, я немного эмоциональна.

– Вы тревожишься и о Кельвине тоже? – Я должен был понять, что она станет сильно переживать из-за мальчика. Она настолько сострадательна.

– Немного, – она подняла голову и посмотрела мне в глаза. – Но меня больше беспокоишь ты.

– Ох, Белла... – я ласково поцеловал ее в лоб, позволяя губам задержаться на ее нежной коже.

Она тихонько прерывисто вздохнула:
– Даже с Карлайлом там я боялась, что ты чувствовал его боль. Прости, что не могла тебе помочь, мне следует пытаться…

– Шшш, дорогая, пожалуйста, не думай об этом. Карлайл позаботился, чтобы я не прикасался к Кельвину. Он был превосходен, действительно предвосхищал то, что мне требовалось. Операция прошла отлично, я вообще ничего не чувствовал.

– Я рада, – невнятно пробормотала она. Я видел, что ее что-то еще беспокоило.

– Что такое, любимая? – ласково спросил я.

– Миссис Джозеф. С ней действительно все в порядке?

– Да.

Но выражение Беллы ясно показывало, что она беспокоилась о том, что готовило для женщины будущее. Я вытер слезы с ее щек, виновато улыбнулся и нежно поцеловал. Банальности ей не требовались, так что я больше ничего не сказал.

Довольно долго я держал ее в объятиях. Легкая дрожь прекратилась, и когда Эсме принесла чай, Белла выпила его, держа чашку в относительно устойчивых ладонях. Обе женщины сидели у огня, и Белла сильнее успокоилась от заботливого присутствия моей матери.

Эсме настаивала на приготовлении ужина, хотя Белла и сидела на кухне с ней, пока та работала. Я не позволил жене сопровождать меня на ферму Дженсенов, просто сказав, что мы с Карлайлом уходим и скоро вернемся.

Кельвин испытывал неудобство, но отсутствовали любые признаки послеоперационных осложнений. Я ввел небольшую дозу морфина, чтобы обеспечить ему спокойный сон, и пообещал вернуться утром. Его родители были признательны, благодаря нас с Карлайлом за помощь.

Мы вернулись, когда Эсме накрывала на стол. Белла поела умеренно, но ей все же удалось справиться с хорошей порцией питательного рагу. Я знал, что моя жена устала: напряженный день негативно на ней сказался. К восьми часам ее тело уступало утомлению, поэтому я предложил ей лечь в постель. Мои родители заверили ее, что они вскоре увидятся, обняли и поцеловали, после чего она ушла. Я обнимал жену, пока она не уснула.

Давненько я не видел ее настолько уставшей и чувствовал себя ужасно: не ожидал того, насколько ее встревожит операция Кельвина. В сочетании с внезапным опасением за миссис Джозеф события этого дня оставили ее эмоционально и физически истощенной. Не стану подвергать ее подобному испытанию еще раз. Пришла пора принимать решение: настало время перемен.

---

¹ Баллинджер – американский оториноларинголог (специализируется на диагностике и лечении патологий уха, горла, носа, а также головы и шеи) (примечание переводчика).

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.