– Магистр искусств в сравнительной литературе? – Элис оказывается возле моего компьютера и смотрит на меня. Её лицо сформировалось в выражение, которое, кажется, означает желание узнать от меня подробности.
– Просто мой консультант предложил посмотреть это направление. Ты можешь закрыть окно браузера.
– Я не знала, что ты задумываешься о магистратуре.

В том-то все и дело – я думаю об этом постоянно. Проблема заключается в том, что я так и не приблизилась к пониманию того, чего хочу, как и не понимала этого три года назад на первом курсе.

– Есть несколько программ, которые, по её мнению, подойдут мне. К тому же, она более-менее подходит под мою нынешнюю область изучения. Я уже закончила необходимые курсовые работы, и если мой средний балл перевалит в нужном направлении… – Я пожимаю плечами. – На самом деле я только что начала изучать все эти вопросы.
– Ты не кажешься слишком восторженной.
– Мне нравится идея изучать литературу и копнуть более глубоко в иностранные языки. Я не уверена, что буду делать, когда закончу учебу. Кроме того, после получения степени доктора, я действительно не вижу себя в преподавании. Добавить к этому еще и предусмотренное время на учебу заграницей.
– Верно, – закатывает она глаза. – Ведь это так страшно, когда ты вынуждена провести какое-то время в Европе.

Когда Эдвард говорил, что уедет со мной, я больше ничего и не хотела. Затем он согласился на двухгодовую стажировку у федерального судьи, что делает невозможным для него поездку куда угодно со мной, если я не отдохну годик в то время, как он закончит свои обязанности.

– Меня нисколько не радует возможность любоваться Парижем в одиночку. – Я сомневаюсь, что наши отношения с Эдвардом могли бы пережить такую разлуку. Хотя, я не знаю, что хочу сделать со своей жизнью, но понимаю, что хочу провести её с ним.
– Но ты собираешься подать заявление, да? Кто знает, может, в течение следующих нескольких месяцев ты изменишь свое решение.
– Ох, я определенно подам заявление.

Я не думаю, что мое мнение изменится, но не теряю надежды, что Эдвард изменит свое.



Убрав руку с моей ноги, Эдвард отодвигается от меня так далеко, насколько позволяет заднее сиденье Ли́нколн Таун Кара.

– Это кажется невероятным, я знаю…
– Получается, что Карлайл состоял во Флай Клубе в Гарварде? Мир тесен. В таком случае, ты права – все мы братья. Возможно даже, мы уже встречались раньше. Ты знаешь, в каком году он окончил учебу? – Наклонив голову в сторону водителя, он начинает вращать руку в локте в немой просьбе согласиться с ним.

Если есть хоть что-то, чему меня научила совместная жизнь с Эдвардом, то это – важно сохранять неопределенное расположение как можно дольше.

– Эм, в девяностых? Он немного старше, чем ты…
– Как давно ты знаешь, что мы из одного фа… братства?
– Несколько недель.
– Оу. – Он не прикасается ко мне и не говорит со мной оставшуюся часть поездки.

Какое-то время я в упор смотрю на него, однако его отсутствующее выражение лица заставляет меня почувствовать себя некомфортно, поэтому я отворачиваюсь и смотрю в своё окно. За ним мелькают огни большого города, а я пытаюсь подготовить себя к неизбежному кризису, который наступит, как только мы останемся одни.
Не исключено.

Переступив порог своей квартиры, я вешаю нашу верхнюю одежду и снимаю свой пиджак. С каждой секундой, что он неподвижно стоит рядом с чемоданом у его ног, мое беспокойство возрастает в десятки раз. У меня возникает непреодолимая потребность сделать хоть что-нибудь, и я наливаю ему двойную порцию Джека, которую он выпивает. Каллен протягивает мне пустой стакан, после чего хлопает в ладоши перед грудью.

– Почему бы тебе не провести мне экскурсию?

Это последняя вещь, которую я ожидала от него услышать.

– Серьезно?

Он пожимает плечами.

– Если я собираюсь остановиться тут на несколько недель, было бы полезно узнать, где все находится.

На мгновение мне кажется, что он не расслышал, что я сказала в машине – или, как минимум, не поняли смысла моих слов. Затем я вспоминаю его Последний клуб в Гарварде и то, как изменилось его поведение, когда он спросил, как давно я знаю. Предполагая, что ему нужно еще немного времени, чтобы всё обдумать, я решаю не давить.

– Ладно, – я киваю головой в сторону кухни, прося его следовать за мной. – На самом деле, здесь не так уж много всего.

Ничто не указывает на то, что за мной кто-то следует, и я смотрю через плечо. Эдвард продолжает стоять именно там, где я его оставила, а его взгляд сосредоточен на фото Карлайла, Эсми и меня, которое висит у меня на стене в фойе.

– Ты была подружкой невесты?
– Извини?
– Я могу ошибаться, но предполагаю, что это снято на их свадьбе...
– Нет, ты прав – это было снято тогда.
– Так ты была подружкой невесты?
– Ох, – говорю я, наконец-то понимая. – Нет, я была шафером Карлайла.

Я слышу его вздохи, вижу расширенные глаза, однако он всё ещё не посмотрит на меня. Я открываю свой рот, чтобы спросить, злится ли он из-за того, что я сразу ему не сказала, но тут же закрываю, прежде чем хоть звук слетает с моих губ, слишком испуганная его возможным ответом.

– Я... – Эдвард качает головой, вздыхая. – Он больше похож на моего отца, чем я сам.

Проходит время; я не уверена сколько. Когда он наконец-то поворачивается ко мне, то натягивает ту самую улыбку, которую обычно демонстрирует во время своей сенаторской компании.
Даже тогда я знала, что она фальшивая.

– Не стоит обращать внимание, – говорит он. – Я хотел бы увидеть, где ты готовишь, а также, где бы ты хотела, чтобы я спал.
– Ты не хочешь поговорить об этом?
– О готовке? Конечно. Не думаю, что сон - это интересная тема для разговора.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– На самом деле, нет.
– Что Карлайл – твой брат.
– Тут особо и не о чем говорить.
– Ты ужасно спокоен насчет этого.
– Я уже знал, что он существует. – Он пожимает плечами. – А сейчас не могла бы ты просто мне показать, где бы ты хотела, чтобы я спал? Это был тяжелый день...
– Ты не чувствовал себя так час назад.
– Ладно. Это был трудный час. В конечном итоге, результат тот же: я измотан и нуждаюсь в том, чтобы всё это закончилось.

Я закрываю глаза, вздыхая.

– Это именно то, чего я боялась.
– Чего? Что я не захочу остаться на всю ночь?
– Того, что ты захочешь уйти куда-нибудь…
– О чем ты говоришь? Я прямо здесь…
– Тогда что это за чертовщина с где-бы-ты-хотела-уложить-меня-спать? Ты знаешь, где я хочу тебя…
– Так вопрос заключается только в этом? – Он снимает с плеч пиджак и швыряет его на диван. Несколько секунд спустя галстук, рубашка и ремень следуют его примеру. – Все, что тебе нужно было сделать, – это попросить.

Он штормом вылетает из прихожей, но я считаю до десяти, прежде чем последовать. Я нахожу его в своей спальне босого и снимающего штаны.

– Это не сработает.

Он смотрит на свою промежность, затем обратно на меня с ехидной улыбкой на лице.

– Уверен, что сработает. Просто требуется некоторое время, чтобы согреться. Чем раньше ты снимешь свою одежду, тем раньше он будет готов.
– Нет.
– Что? Думаешь, будет лучше сделать это за тебя?
– Пожалуйста, Эдвард. Просто... остановись.
– Что? – Он разводит руки, пожимая плечами. – Черт возьми, Белла! Какого черта ты от меня хочешь?
– Тебя! Но чтобы на этот раз ты не сдерживал себя.
– Прекрасно. – Он вынимает мою рубашку из-под пояса юбки и рывком распахивает ее.

Прежде чем я могу возразить, его язык проникает в мой рот. Он движется вперёд; я спотыкаюсь, делая шаг назад. Мой лифчик снят, спина прижата к стене, и его поцелуй настолько жаден, что близок к насилию. Голова идёт кругом, и я уже влажная. Мое тело хочет этого больше всего на свете.
Его рот скользит по моей щеке к мочке уха, облизывая и посасывая, задевая мою кожу своими зубами. Я не замечаю, что моя юбка задрана на бедрах, пока его большие пальцы не проникают за пояс моих колготок, потянув их вниз к коленям.

– Ты нужна мне, – произносит он.
– Я всегда была у тебя.

Ногой он пытается снять мои колготки на пол, и это тянется, что появляется ощущение никогда не наступающего Дня Благодарения. Такое чувство, что и не было последних четырнадцати лет. Будто бы мне вновь было восемнадцать, и я стою в переулке в синем платье, чувствуя себя словно шлюха, которая полностью готова исполнить все его желания, чтобы сделать его счастливым. Разница лишь в том, что теперь я знаю, что то, чего он добивается, не сработает – ведь он может провести весь остаток своей жизни, трахая меня у стены, однако это никогда не пробьёт иные стены, которые он выстроил вокруг себя.

– Но у меня никогда не было тебя. – Я отодвигаю его от себя, упираясь ладонью в грудь. – По крайне мере, не весь ты...
– Я не понимаю, – говорит он.

Я изучаю его лицо; его глаза и щеки покраснели, и, хотя понимаю, что он вероятно пьян, я не позволю ему помешать мне.

– Скажи мне, что случилось.
– Ты невероятна, – качает он головой. – Что ж, ладно. Ты действительно хочешь знать?
– Да.

Он закрывает свое лицо руками, а, когда опускает их, его вразумительный стон превращается в рев.

– Я зол, как чёрт!
– На кого?
– На моего отца. На тебя. На себя. По большей части на себя.
– Почему на себя?
– Потому что позволяю вам двоим иметь всю власть!

Он падает на пол, потянув меня за собой. Его всхлипывания усиливаются, и каждый раз, когда я пытаюсь обнять его, он отталкивает меня. И так происходит до того момента, пока его ярость и обида не утихают, и тогда я осмеливаюсь рискнуть и прикоснуться к нему снова. Через некоторое время он позволяет мне это сделать.

---