Глава 18. О материнском и полицейском.

Эсме POV

Этим утром мы едва бродили по дому как сонные мухи. Джаспер спал за кухонным столом, уложив голову на руки и не притронувшись к завтраку. Я потрясла его за плечо, вынуждая поднять голову. Главная роль в фильме о зомби была бы ему обеспечена.

Мы с Карлайлом забыли поставить будильник, поэтому все проспали на сорок пять минут. Эммет с Эдвардом чуть не подрались, споря, кто пойдет первым в душ, ведь Розали с Карлайлом истратили почти всю горячую воду. Эдвард, будучи быстрее, выиграл гонку по коридору и заскочил первым, а Эммет в отместку допил оставшееся молоко.

Даже вечно жизнерадостную Элис не обошло отвратительное настроение, вызванное отнюдь не сегодняшним происшествием. Ей не позволили пойти со мной и Джаспером в полицейский участок для подачи показаний. Там не на что смотреть, с Джаспером в комнате останутся лишь полицейский и представитель опеки. Даже мне, его официальному опекуну, не разрешено присутствовать. Элис же свято верила, что понадобится Джасперу и при случае его успокоит. Все же я не собиралась забирать дочь из школы на целую неделю посреди семестра, чтобы она часами болталась в полицейском участке.
Никто не отрицал, что Джаспер ее обожал и в ее присутствии расслаблялся. Если бы пришлось, я бы с готовностью забрала Элис из школы после того, как он даст показания в суде. Ей я об этом не сказала — нужно сперва обсудить все с Джаспером, но наверняка тот будет не против.

— Мам! Молоко закончилось! — как первый ребенок в семье, попавший к нам в глубоком детстве, Эдвард привык добиваться своего. — Эммет специально его выпил!

— Не специально! Я ел хлопья, — вот только ухмылка Эммета противоречила словам.

— Эммет! Эдвард! — сил уже не осталось, чтобы сделать замечание. Именно в такие моменты я понимала, почему одни животные съедают своих детенышей, а другие оставляют их на произвол судьбы. Беспокоясь о Джаспере, я не спала почти до часа ночи. Джаспер разбудил нас где-то в три сорок, но наступила очередь Карлайла, так что я снова провалилась в сон. Отчасти наплевательски, но нам всем не мешало отдохнуть.

Правда, после такого утра и ребяческих перебранок, я бы лучше осталась в постели.

— Прекратите! Эдвард, у нас три вида сока и воды, выбери что-нибудь. Эммет, хватит раздражать брата. Хочешь в душ первым — вставай раньше.

Молчаливо, не подняв головы, Джаспер отправил стакан молока по столу к Эдварду. В голову пришла кощунственная мысль позвонить Деметрию и попросить оставить мне Джаспера, но забрать этих двоих.
Эдвард схватил стакан:

— Спасибо, Джаспер! Вот ты настоящий брат.

Эммет показал непристойный жест, но Эдвард не моргнул и глазом. Джаспер поднял большой палец и с опять уткнулся лицом в руки. Яичница у него остыла и выглядела совсем не аппетитно. Эммет, который ел все без разбора, сцапал бекон.

— Спасибо, бро. Раз уж ты поделился с Эдди, то и мне не откажешь.

— Да пожалуйста. Не стесняйся, забирай яйца.

— Черт, да ни за что, сколько они тут лежат? — Эммет дружески хлопнул Джаспера по спине, но тот даже не отдернулся.

— Следи за языком. Идите уже. Жаловаться отправляйтесь в школу. Хотите есть — заезжайте в закусочную, — все, я сыта по горло. — До обеда, люблю вас.

Они поворчали и вышли, догадываясь, что я имею в виду дела. Джаспер, разбуженный внезапной активностью, поднялся и стал собирать тарелки. Поначалу он каждое утро дергался, отчаянно доказывая, что делает все верно, но сейчас подуспокоился. Я надеялась, что он пытается меня порадовать или понимает, что работа по дому — часть жизни в нашей семье, а прибирать посуду стало его обязанностью. Какой бы ни была причина, Джаспер обязательно выполнял свое дело каждое утро.

— Спасибо, милый, — по губам Джаспера проскользнула нервная улыбка. — Ты хоть что-нибудь съел?

— Не хочу есть, — он вынул таблетки и запил водой.

— Беспокоишься? — глупый вопрос. Конечно, он беспокоился. Ему придется поделиться секретами перед толпой незнакомых людей, чтобы женщину, к которой он был глубоко привязан, осудили и отправили в тюрьму. Я давала понять, что со мной можно поговорить и мне важно его благополучие.

— Ага, типа того, — невнятно пробормотал Джаспер.

— Просто расскажи все, что помнишь, и на сегодня закончим.

Если он уловил скрытый намек, то не подал вида. Подыскать слова не удалось, поэтому я обратилась к проверенному методу:

— Тебе надо позавтракать. Может, поедим, а потом поедем? И ни Эммет, ни Эдвард тебе не помешают.

На долю секунды его глаза вспыхнули: Джаспер пытался понять, зачем мне быть с ним милой. Он принимал помощь, но не верил, что я на его стороне.

— Давайте.

Вот это уже рекорд. Джаспер еще ни разу так быстро с нами не соглашался. Обычно он секунд тридцать или минуту поедал нас взглядом, по голосам прикидывая наши намерения, а потом нерешительно высказывался.

— Отлично. Собирайся, а я здесь закончу.

Лучше не предоставлять ему шанса передумать.

Когда я прибрала на кухне все лишнее, Джаспер как раз спускался по лестнице. Хороший внешний вид в участке докажет, что о нем наконец-то заботятся как положено. Он отказался повязать галстук, но я убедила надеть брюки и синий свитер.

— Тебе идет.

Джаспер чуть покраснел, видимо, желая провалиться под лестницу. Он смутился, но я заметила огонек радости у него в глазах. Как любой подросток, ему нравилось тешить эго.

Пока мы ехали, я спорила сама с собой, поговорить ли еще о суде. Память о том, как он сорвался, обвинив нас во лжи, была еще свежа, и я отнюдь не горела желанием повторять тот опыт. Но Джаспер уже так извелся, что едва сидел на месте, а приступ в участке нам был не нужен. Может, лучше было бы подождать, пока не окажемся внутри закусочной, — я рассчитывала, что он не захочет устраивать сцену на виду у всех.

Такие споры вели с собой все приемные родители. Обычные тоже, но в случае приемных детей дело усложнялось. Всегда приходилось взвешивать, сколько и когда сказать. С Джаспером пока было трудно. Поднять тему суда значило держать его в курсе или же я только поврежу ему еще больше? Вдруг из-за срыва и расстройства он не сможет дать показания?

Джаспер, казалось, не замечал моих терзаний. Подремав на кухонном столе, он взбодрился и разговорился. По меркам Джаспера, конечно. Он демонстративно не упоминал, куда мы едем.

— У них есть французские тосты с начинкой? Как вообще туда засовывают начинку?

Я бы не выбрала темой разговора тосты, да и ничего в них не смыслила, но все лучше тишины.

— Не знаю, но вряд ли. Хочешь поехать в другое место?

Он взглянул на меня, соображая, какого ответа я жду. Я сделала вид, что не замечаю, и сосредоточилась на дороге. Если не подсказывать, чего хочу я, ему придется выявить свои предпочтения.

— Да нет, нормально. Разве что вы не хотите туда меня везти.

— О чем ты? — задай вопрос напрямую, чаще всего получи честный ответ.

Джаспер посверлил взглядом дырку в крыше машины, проведя пальцем по ткани.

— В закусочную все ходят. Может, вам пойти без меня. А то слухи…

Другими словами, он боится, что я буду стыдиться его.

— Ну и пусть. Если решат, что мы тебя прячем, потом будет труднее, — не время сообщать, что весь городок перемыл ему все кости еще до приезда.

Джаспер робко улыбнулся:

— Можно мне омлет?

— Как хочешь, — я не собиралась плясать под его дудку и выбирать, что ему есть. Когда он только появился, мне казалось, что с этой стороны все хорошо. Чаще всего Джаспер не набрасывался на еду, боясь, что мы ее отберем. Он ел аккуратно, выверенными движениями, съедая все, но не прося больше. Ел даже меньше ожидаемого, но так как тоще не становился, эту тему я не поднимала.

Как наивно с моей стороны. В больничной карте ясно значилось, что при госпитализации он поступил с недостатком в весе, а в больнице уже немного отъелся. То есть голодание было вынужденным. Джаспер отлично себя контролировал, скрывая проблемы, но это не значило, что их не было.
Был бы он младше, я бы регулярно обшаривала его комнату на предмет наркотиков, алкоголя, заначек и остального. Но Джаспер — почти взрослый человек, и мне неловко было перебирать его вещи, ведь не закрадывалсь никаких подозрений.

Тем неприятнее стало открытие, когда мы с Элис в стремлении покрасить шкаф вытащили оттуда одежду и у задней стенки нашли стопку печенья и консервы. Я заметила, что наши запасы на кухне подыстощились, но списала это на присутствие в доме пятерых подросков, каждый из которых мог запросто подкрепиться, и не придала этому значения. Наличие спрятанных продуктов встревожило меня больше должного — уж сколько раз мы проходили этот путь с другими детьми. Мы никогда не огранчивали их в еде и не отказали бы Джасперу, попроси он больше. Он все еще сомневался в нас, ощущая потребность украсть нужное, и я всей душой ненавидела это положение.

Мы с Карлайлом смертельно устали, обсуждая появившуюся проблему, и в итоге не стали разговаривать об этом с Джаспером. Я забрала заначку на кухню и с тех пор внимательно следила за содержимым ящиков. Больше ничего не пропадало, так что либо он преодолел свои страхи, либо действовал хитрее.
По выходным в девять утра кафетерий пустовал. В присутствии посторонних Джаспер держался ближе ко мне, выбирая меньшее из двух зол, а отнюдь не выказывая доверие.

Улыбающаяся официантка проводила нас за столик, приняла заказ на попить и оставила изучать меню, не содержащего ничего необычного, но то, что было, пришлось бы по вкусу любому мальчишке.

— О, рад вас видеть, миссис Каллен, — прозвучал неожиданный голос, и мы оба подпрыгнули. Джаспер втянул голову в плечи, пытаясь стать невидимкой.

Я улыбнулась мужчине, о котором слышала много лет, но познакомилась лишь недавно.

— Доброе утро, шериф Свон.

— Доброе, миссис Каллен. А это Эммет или Джаспер? — воспрос был адресован макушке Джаспера, раз уж он не открывал взгляда от стола.

Я не знала, собирается ли он ответить, но хотела дать ему шанс. Джаспер не пожал протянутую ему руку, но поднял голову и тихо сказал «Джаспер».

— Приятно познакомиться, сынок, — шерифа не смутило невоспитанное поведение, чему я была признательна. Он не раз встречал наших приемых детей и отлично знал, что показная грубость – меньшая из проблем. Будто чувствуя, как тяготно Джасперу быть в центре внимания, шериф повернулся ко мне. — Оставляю вас завтракать. Увидимся в пятницу, с Беллой. Нам нужно что-нибудь принести?

Грядущие гости значительно подняли мне настроние.

— Нет, просто приходите сами.

— Белла постоянно восхищается вашими блюдами. Я не особо хорошо готовлю, так что бедняжке приходится кормить нас двоих, — о дочери, которую он потихоньку узнавал, шериф говорил с горящими глазами.

— Эсме хорошо готовит, — в жизни не думала, что Джаспер решит присоединиться к разговору.

Чарли усмехнулся:

— Я то и слышал. Хорошего дня.

Я поблагодарила его, Джаспер пробормотал нечто невнятное, вероятно, некую вариацию «спасибо». Официантка принсла заказ, и я напряглась, готовясь к разговору.

— Джаспер, нам надо кое-что обсудить.

Он закрылся в ту же секунду, будто сдулся, а взгляд опустел. Вот так он ждал услышать, что придется искать новую крышу над головой. «Хорошо» прозвучало настолько обреченно, что я чуть не прижала его себе, убеждая, что в конце концов все наладится.

— Ты же понимаешь, что Марии предъявят обвинения?

Он заметно дернулся, но кивнул:

— Ага.

Хотя бы не отказывался разговривать.

— Так, хорошо, а ты понимаешь, что такое соглашение о признании вины?

— Я не дурак, — Джаспен начал нервозно отягивать рукава. Что-то пошло не так, он это чувствовал.

— Я и не говорила такого. Мария отказалась от сделки, так что будет суд, и с большой вероятностью тебя вызовут свидетелем.

Я безотрывно за ним наблюдала, зная, что реакция на новость будет, как обычно, едва-едва заметна. Но Джаспер резко вскинул голову и вперился в меня взглядом так, что мне стало плохо. Он тяжело дышал, и ужас на лице никак нельзя было спрятать. Накатило ощущение, что делиться с ним подробностями было плохой идеей.

— Нет, — хоть и за словом скрывалась значительная сила, оно вылетело дуновнием воздуха. — Нет, я не могу.

Мне пришлось пересмотреть прошлые предположения. Джаспер, может, и не хотел устраивать сцену на виду у всех, но стремительно терял контроль.

— Джаспер, посмотри на меня и успокойся, — твердым, но не резким голосом приказала я.

Он не прислушался, и я повторила. Его психиатр посоветовал такую технику, после того как Джаспер сорвался на приеме несколько раз подряд. Врач сравнил эти присупы, по существу бывшие паническими атаками, с воздушным шариком, сорвавшимся с веревки. Джаспер уплывал, не в состоянии помочь себе, и кто-то должен был его удержать. У Элис получалось особенно хорошо, но и мы с Карлайлом справлялись.

— Джаспер, — не успела я продолжить, как он скинул на меня перепуганный взгляд. — Молодец, теперь давай успокаиваться.

Самое главное состояло в повторении и собственном спокойствии, удержать которое было не так то просто. Джаспер испугался, но я видела на примере него и других, как быстро страх превращается в ярость. Даже сейчас при воспоминании о его диких черных глазах тогда в больнице сбивалось дыхание.

Медленно, медленно он ослабил мертвую хватку на столе. Расширенные зрачки, за которыми едва виднелась голубизна, сузились до обычных размеров. Голос прозвучал нормально, но от тоски в нем у меня обливалось сердце.

— Эсме, я не могу.

— Не будем загадывать. А теперь ешь.

На нас с любопытством поглядывали и официантка, и шериф Свон, и нужно было как-то развеять напряжение. Вид жующего подростка их успокоит, и никто не позовет охрану.

Джаспер закинул в рот бекон целым куском и молча сидел, рздумывая, как выбраться из этой ситуации. Я могла бы сказать ему, что ничего не поделаешь. Могла бы до хрипоты объяснять судебную систему и ее регламенты и наказания за ложь. Могла бы убедить его, что в этом деле я так же бессильна, как и он.

Но я не стала. Пусть по закону он стал почти взрослым, психически и эмоционально Джаспер оставался ребенком. Ребенком, которому необходима детская вера в то, что я по волшебству могу совершить все что угодно. Интуиция твердила, что потеряй он эту веру в меня, я проиграю окончательно и бесповоротно. Проиграю суд, Джаспера, абсолютно все.

— Может, до свидетельства не дойдет, но будь готов, хорошо?

Он кивнул, нервно доедая последние кусочки яичницы.

— Вы придете в суд, даже если его назначат после Дня рождения?

Возможно, он все-таки начинал нам доверять. Не до такой степени, чтобы верить, что останется жить с нами, после того как нам перестанут за него платить, но достаточной, чтобы черпать из нашего присутствия хоть какие-то поддержку и силы.

Действовать следовало осторожно.

— Надеюсь, ты еще будешь жить с нами, но даже если захочешь переехать, мы тебя не бросим.

Я бы могла продолжить, сказать, как сильно мы его любим, но что-то сдержало. Прошло еще слишком мало времени, он мог только отдалиться.

Джаспер промолчал, но почти осязаемое напряжение ушло. Он вел себя так тихо, что легко забывалось, сколько забот и волнений валилось на него каждый день. Не только ог грядущего суда, но и попыток вспомнить, как же жить в семье. Для разговоров ему служил Феликс, но тот признался, что далеко они не продвинулись – Джаспер цеплялся за свои эмоции и секреты, делясь с миром лишь крупицей мыслей.

— Ладно, пойдем. Быстрее начнем, быстрее закончим.

Джаспер спокойно поднялся, ни глазами, ни лицом не выдавая следов недавней паники. Он отлично срывал эмоции, что наверняка и помогло ему выжить. Без просьб и намеком он подал мне пальто — оставалось лишь скользнуть в рукава.

Поступи так кто-нибудь другой, даже Карлайл, я бы усмотрела в этом жесте повелительные нотки. Раз узнав о моем диагнозе, люди из кожи вон лезут, пытаясь выполнить за меня простейшие действия, будто я инвалид. Даже дети попали под дурное влияние, постоянно отбирая тяжелые сумки и не пуская меня играть в контактные игры.

С Джаспером ситуация была иной: с той же заботливой учтивостью он обращался с Элис и Розали, словно бы вырос в другом веке. Всегда открывал двери, носил сумки, пропускал нас вперед и убеждался, что что бы мы не делали, нам доставалось лучшее.

— Кто научил тебя быть джентльменом?

— Мама. Сказала, папа именно так влюбил ее в себя и что когда-нибудь я по его примеру завоюю девушку. Я тогда думал, что у всех девчонок вши, поэтому не прислушивался. Сейчас это просто привычка.

Ох, пугающие разговоры о биологических родителях. Сколько всего могло пойти наперекосяк в любую секунду, что я тут же пожалела, что затронула эту тему. Скучал ли Джаспер по Саманте? Весьма вероятно. Но под тоской прятались эмоции гораздо сложнее, с которыми еще нам предстояло разбираться.

Злился ли он, что мать оставила его на попечение властей, а потом вообще ушла, покончив с собой? Может быть. Джаспер вполне мог осознать степень ее болезни, когда не контролируешь себя, но эмоции часто не поддавлись логике. Он всегда отзывался о матери с любовью, но невозможно было бы пригасить в себе уколы боли от такого побега.

Говорить о родной семье с приемный ребенком всегда было самой сложной задачей. Розали отказывалась признавать, что у нее когда-то была семья, и оборвала все связи, как только ей исполнилось восемнадцать. Эммет тоже никак не интересовался матерью, которая все еще отбывала срок за убийство. Она время от времени ему писала, и он хранил письма, но не виделся с ней с того дня, как полиция забрала его из дома. Раз в году он встречался с братьями и сестрами, но не больше. У него наблюдалась, наверное, дюжина племянниц и племянников, компании которых он радовался, но знал о них буквально ничего. У Розали с Эмметом были мы, они сами, а больше им и не требовалось.

Элис жила совершенно по-другому: свободно связывалась с родными и обязательно покупала им подарки на Рождество и дни рождения. Несколько раз в году они виделись лично, а перезваниваться могли когда захотят. Они были хорошими людьми и хорошими родителями, которые просто не знали, как справляться с ее нуждами. Когждый раз, привозя Элис к ним, я замечала боль в глазах Сары Брендон, когда ее дочка звала другую женщину «мамой». Но Сара всегда обнимала меня при встрече и благодарила за все то, что не могла дать дочери сама. Младшая сестра Элис довольно часто заходила в гости, а я радовалась, видя, как крепнут между ними сестринские узы.

Эдвард, как и Джаспер, оказался сиротой, но в отличии от брата, совсем не помнил родителей. Они оба умерли от яростной вспышки гриппа, когда Эдвард был еще младенцем. Он тоже серьезно болел и едва выжил, не поддавшись трудностям, и появился у нас на второй день как ему исполнилось три. Мы с Карлайлом сохранили приличную коробку с фотографиями и вещами его родителей, о которой он не подозревал, но я в ближайшем времени собиралась ему показать. Все ждала, пока он сам затронет тему родителей, но так и не дождалась. Иногда сомневалась, не боится ли он вопросами о биологических родителях обидеть нас с Карлайлом, но Эдвард заслуживал знать об этой части прошлого.

— Хорошая женщина, — как же жаль, что я не заговорила о чем-то другом. Лучше уж объяснять семилетним детям, что Санта ненастоящий. Лучше бы Джаспер захотел узнать о сексе.

— Ага, и хорошая мама, — прозвучало не без вызова, будто он уже сравнил нас и решил, что я уступаю.

— Я и не сомневаюсь.

Его тон одновременно обеспокоил меня и обнадежил. Джаспер ощущал потребность подчеркнуть, как сильно любит родную мать, тем самым находя причину не привязываться ко мне. В его сердце не будет места другим, пока он настолько отчаянно хватается за нее. Конечно, он ее любит ее, но при этом отгораживается ей как щитом от всех, кто хочет сблизиться. Мне просто нужно найти способ показать ему, что не забывая мать, можно свободно любить и всех нас.

— Ага. Она просто слишком болела и не могла за мной присматривать. Не хотела меня отдавать, — казалось, Джаспер сам не до конца в этом уверен.

— Я знаю. Она очень хотела тебя вернуть, — за это я могла поручиться.

Он тут же сосретоточился.

— Откуда вы знаете?

— Читала твое дело. Вплоть до момента, когда она... умерла, она всеми способами пыталась вернуть над тобой опеку.

Джаспер ничего не ответил, молча открыв передо мной дверь, хотя едва заметно улыбался от радости. Всегда приятно услышать со стороны, что ты был нужен, пусть даже подтвержала сей факт всего лишь я.

— Мы долго там будем?

Смену темы я только поддержала.

— Не знаю, ни разу не ходила предъявлять обвинения.

Джаспер окинул меня взглядом:

— Но вы водили детей в участок?

Гораздо чаще, чем хотелось бы.

— Да.

— И как проходило?

Задумавшись, выехала с шоссе.

— Нас однажды ограбили, Элис с Эдвардом ходили со мной писать заявление. Потом приводила Роуз после ее побега...

— Роуз сбегала? Почему? – выдохнул он, до ужаса удивленный и впечатленный.

— Она решила, мы больше ее не любим и ей будет лучше с другой семьей. Она пропала на три дня.

На три адских дня.

Джаспер откинулся на спинку, переваривая новую информацию.

— Она же ваша и любит вас.

Слова нужно было подобрать крайне тщательно, чтобы донести мысль, но не переборщить.

— Она тогда была приемной, мы ей нравились, но здесь и крылась проблема. Розали боялась, что мы ее бросим, поэтому ушла от нас сама.

Он медленно кивнул, уставишись вниз. Живот скрутило. Я до жути боялась, что Джаспер сбежит и мы никогда больше его не увидим. Он уже дал понять, что не будет сопротивляться, ему оставался только побег. Я понятия не имела, как сказать ему, что даже в случае побега мы будем его искать и сделаем все возможное, чтобы вернуть его домой.

— Можно потом сходить в кино?

Мысли Джаспер бежали своим путем, по-видимому, не имея ничего общего с моими заботами. Кажется, он даже совершенно не смущался пройтись в компании взрослого, в отличие от своих сверстников.

— Без проблем, если вовремя закончим. Если что, сходим завтра, — было бы здорово выбраться из дома.

— Ладно.

Не успела я опомниться, как перед нами возник участок. Джаспер напрягся, побелевшими костяшками схватившись за ручку. Пару ужасающих минут перед глазами стояли картины, как полицеским приходится силой и криками вытаскивать Джаспера из машины. В итоге он вышел сам, дрожащей рукой пригладил волосы.

— Давайте быстрее закончим.

Дежурный будто ждал нас и сразу же проводил в кабинет к трем располагающим мужчинам. Один выступил вперед:

— Здравствуй, Джаспер, я Марк Дэвис, попечитель по назначению суда. Буду защищать твои интересы во время допроса. Ты не против?

С Джаспером говорили как с маленьким, и мужчина ему не понравился, но Джаспер умудрился выдавить сжатое «да» и присесть на указанный стул. Мистер Дэвис улыбнулся, и теперь уже мне не пришлась по душе скользкая улыбочка.

— Извините, мамочка, вам придется подождать снаружи.

Я бы высказала ему за «мамочку», но не могла себе позволить их раздразнить. Джаспер, весь серо-зеленый, глазами молил меня не уходить. Почти не задумавшись, поцеловала его в макушку.

— Буду сразу за дверью.

Другой офицер, не намного старше Джаспера, вывел меня из кабинета.

— Тут может подзатянуться, не хотите кофе? Придется перебрать кучу событий.

Нервы и так были на пределе, ни к чему добавлять лишнего.

— Нет, спасибо.

— Если что нужно, зовите.

Офицер ушел, и я осталась наедине со скачущими мыслями.

Мне нужно было много всего: больше времени подготовить Джаспера; надежная книга на тему воспитания детей, чтобы я поняла, как мотивировать Эммета или помочь Эдварду освоиться среди сверстников. Но больше всего хотелось обладать машиной времени, чтобы вернуться в прошлое и предотвратить страшные события, заставившие их всех страдать.

Прошел час, два. Входили-выходили люди, едва ли смотря мне в глаза. Один из офицеров по делу Джаспера вышел покурить, дежурно улыбнулся.

— Скоро закончим. Он хорошо держится.

Наконец, после двух с половиной часов Джаспера отпустили, заторможенного, бледного, то и дело смаргивающего. Без жалоб и пауз он прошел ко мне, рухнул на стул рядом. Погладила его по плечу, надеясь хоть как-то утешить.

— Еще немного, обещаю.

Полицейский кивнул Джасперу:

— Хорошо справился, сынок. Будем держать вас в курсе насчет суда. Номер я оставил, если что вспомнишь, звони.

Джаспер с легкостью отозвался:

— Конечно.

Я же знала: он ни за что не позвонит. Тайны оставались тайнами, пока их не выдирали из него буквально клещами.

— Можно теперь в кино?

Я на секунду растерялась: после почти трех часов допроса, делясь самыми сокровенным секретами, Джаспер не собирался тут же свернуться клубком и поставить крест на мире.

— Как пожелаешь.

Остаток дня пролетел в тумане. В кино я пошла против своих же правил, купив огромную порцию попкорна и две газировки. Джаспер сосредоточенно смотрел на экран, смеялся, где следовало, и тем не менее витал где-то далеко. По окончании он не смог вспомнить ни имена героев, ни запомнившуюся сцену. Пусть бы отвлекался, это не страшно, хотя я все равно беспокоилась. Джаспер вел себя собранно, но чуть надави – и не избежать нового срыва.

Дома он, не переводя дыхания, метался от одного занятия к другому. Впервые с переезда он всех смешил, болтал и стягивал на себя всеобщее внимание. Мы лишь с круглыми глазами наблюдали новую очаровательную версию Джаспера – тень того, кем бы он стал, сложись жизнь по-другому.

К концу вечера Джаспер подустал изображать радость. Розали с чистым удивленим переводила взгляд с него на нас, на что я лишь пожимала плечами. Тоже беспокоилась, но на каждый вопрос Джаспер уверенно отвечал, что все хорошо. Я ничего не могла сделать.

Наблюдая, как он скачет туда-сюда, припомнила один отрывок из книги. Джаспера смело можно было сравнить со сказочным лебедем, который с полной невозмутимостью и изяществом плавал по озеру, под поверхностью судорожно перебирая лапками, лишь бы только остаться на плаву.

Стукнуло одиннадцать, и я начала отправлять детей по комнатам. Мне было не особо важно, во сколько они ложатся, но если оставить их как есть, Элис всю ночь проведет у телевизора, а Эммет еще минимум дважды прогуляется к холодильнику. Такими темпами он превратится в двухметрового толстяка.

Моя бы воля, надула бы старый матрас и постелила Джасперу в нашей комнате. Занимаясь с пострадавшими детьми, быстро понимаешь, как это удобно. Настает время, когда приходится забыть о физическом возрасте и иметь дело с тем, на который ребенок себя ощущает. Сейчас Джасперу крайне требовалась родительская забота.

Подумать, чего бы проще? Но правила гласят, что приемный ребенок ни при каких условиях не должен делить комнату со взрослыми. В другом случае я бы наплевала и забрала ребенка к нам, но Джаспера мониторили из центрального учреждения, и при малейшем нашем промахе забрали бы обратно. Поэтому я пожелала ему спокойно ночи, попросив обращаться к нам с любой проблемой. Он, конечно, не станет, но я лелеяла надежду, что в один прекрасный день он придет к нам сам. Попрощавшись на ночь, оставила его один на один с личными демонами.

Заняться было нечем, так что после полуночи уже легла. Карлайл только вернулся домой, присел на край кровати, особо привлекательно улыбнувшись.

— Как прошел день?

— Джаспер понемногу срывается, остальные стоят на ушах. А в остальном замечательно.

Приподняв бровь, Карлайл стянул носки:

— А как в полиции?

— Нормально. Почти три часа там просидели, но это же хорошо? Чем больше деталей он вспомнит, тем вероятнее, что не придется потом выступать перед судом, — даже я ждала этого с ужасом. Как Джаспер справляется совсем один?

— Надеюсь. Что остальные?

Скорее всего обстановка в доме нагнетала напряжение.

— Как обычно, детские споры. Он допил молоко, после нее закончилась вода, меня никто не любит и все такое. Просто сегодня они сорвались разом. Одна Роуз держала себя в руках.

Карлайл засмеялся:

— День явно не задался, если Розали ведет себя лучше всех.

— Она успокоилась, особенно с приезда Джаспера. По-моему, он ей нравится, спасибо, Господи. Я бы не пережила еще раз скандалы в стиле Розали-Эдвард.

— Я заметил, но по-моему она...

Что бы он не думал, договорить не удалось. Джаспер закричал, точно так же как и вчера, и позавчера.
Карлайл поднялся:

— Я проверю.

Только в этот раз кричал он нечто определенное. Впервые.

— Мама! Мама! Мамочка!

Душераздирающие крики.

Брови мужа взлетели выше некуда.

— Кажется, тебе идти, мама.

Я поднялась, по пути похлопав его по плечу.

— Он зовет Саманту, Карлайл.

— У нас здесь только одна мама, так что иди.

В коридоре, прислонившись к двери, стоял Эммет.

— Он разговаривает.

Детям запрещалось заходить к Джасперу. Пусть тот и не проявлял агрессии, всегда существовал шанс, что он сорвется, а я не собиралась ими рисковать.

К сожалению, врмени на Эммета сейчас не было – мальчик большой и справится сам. Крики «Мама, мама!» по новой прорезали тишину, сопровождаясь подавленными всхлипами. Только в эти моменты, без крупицы контроля над собой, я слышала, как Джаспер плачет. Он выбрался из кровати, захлебываясь слезами, и смотрел сквозь меня полузакрытыми слезящимися глазами.

Я осторожно ступила внутрь.

— Здравствуй, солнце, это Эсме. Давай вернемся в постель?

Взгляд сосредоточился на мне.

— Мама, — и абсолютно без вопроса.

Мне так хотелось, чтобы он назвал меня «мамой» по-настоящему, а не видел перед собой тень погибшей матери. Грустить об этом будет время позже, сейчас же стоило заняться Джаспером.

— Да, это я. Давай, милый, ложись.

Он без сопротивления вернулся в кровать, осознавая мое присутствие и действуя соответственно – ни одного признака обычного кошмара. Скорее всего сегодня случился простой приступ лунатизма. И все же я не могла побороть жутчайшее желание защитить его от всех и вся. Джаспер стал моим ребенком, и провалиться мне на месте, если я позволю его забрать.

Предыдущая глава