- Это своего рода дорожка, - заявил он взволнованно, идя к нам. В конце концов, он добрался до места, где заканчивалась винтовая лестница, и прислонился к балюстраде, отделяющей видимое от невидимого. – Они соединяются.
- Но что это? – задавался я вопросом.
Эммет весело пожал плечами. – Понятия не имею. Давайте выясним!

Я не спорил, как и Джаспер. Мы перепрыгнули через разделитель без колебаний и единым фронтом, с Эмметом во главе, последовали по извилистому пути, что он наметил для нас, идя более медленно, когда мы достигли неизведанной территории. Дорога была узкой и извилистой, жесткой под нашими ногами. Она прорезала непосредственно центр башни и вела нас в сторону, противоположную той, где мы начали, заканчиваясь в секции каменной кладки, где удачно был расположен факел на стене.
Эммет развернулся к нам лицом, его губы растянулись в гигантскую зубастую улыбку. - Вы думаете о том же, о чем и я?
- Ты же знаешь, - ответил я на это не менее восторженно. Его глаза блестели, как морозные алмазы, наполненные неутолимым стремлением к приключениям. Он повернулся еще раз, делая последний шаг, чтобы обхватить своими пальцами железное бра. У него в мыслях я наблюдал, как его пальцы прошлись вдоль небольшой металлической части, на которой было тиснение в форме кошки. Образ был похож на древний египетский иероглиф.
Любопытно.
К моему огромному разочарованию, Эммет колебался, намереваясь усилить и продлить напряжение. Оранжевое пламя плясало на фоне теней, мерцая периодически, тихо маня. Я затаил дыхание.
Наконец, когда волнение стало слишком болезненно переносить — спасибо отдельно взятому вампиру-эмпату — Эммет закончил с этим. С клише, но глубоко приветственным кликом, рычаг опустился вперед от стены, что вы и ожидаете увидеть в старых черно-белых фильмах ужаса. А потом, подобно кирпичной стене позади Дырявого котла, делящейся на две, образуя вход в Косой переулок, каменные блоки начали дрожать и трястись, создавая невообразимый гул, который отразился вплоть до фундамента астрономической башни.
Другие тоже должны были услышать это, определенно. Я заглянул в мысли Элис, ожидая найти ее настороже. Однако она совершенно не обратила внимание, как и остальные, на громкое событие, произошедшее на моих глазах. То, что изначально представлялось довольно обычной стеной, превратилось в нечто совершенно иное. Кирпичи сложились наружу, образуя небольшую, идеальную арку, через которую мы увидели первые ступеньки секретной лестницы, построенной в стенах Хогвартса.
Как мы могли не знать об этом? — недоверчиво подумал Джаспер, вспоминая разрушения, которые произошли во время битвы с Воландемортом.
- Одному Богу известно, какая магия защищает это место, - пробормотал я.
Осторожно мои братья и я придвинулись к краю, чтобы мы могли заглянуть за угол. В секунду, что наши головы пересекли границу, расплавленный свет начал наполнять узкий проход, полдюжины дополнительных факелов самовоспламенялись, освещая изогнутый путь, пока не исчезали из вида.
Казалось, прошли часы, как мы втроем стояли в полном оцепенении, погрузившись в тишину от абсолютной неожиданности, пока, наконец, Эммет не прошептал: - Мечты реально сбываются.
Ребенок до мозга костей.
- Как ты думаешь, что там? — спросил Джаспер, пытаясь услышать признаки жизни. Я искал тоже, но не нашел даже намека на посторонние мысли.
- Есть только один способ выяснить это, - сказал Эммет, прежде чем вошел в коридор, готовый продолжить приключение. Это было всем, что его когда-либо интересовало в жизни, и здесь это было преподнесено на серебряном блюде.
Не было никаких окон возле скрытой лестницы – ни клочка света, за исключением пламени, которое горело через определенные промежутки. Кроме того, здесь не было пыли и паутины, и даже крошечных существ, которых ты ожидаешь обнаружить в подобном месте, еще не рискнули появиться тут.
Там нет посторонних запахов, – отметил Джаспер. – Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как кто-то был здесь.
Две минуты продолжался наш спуск, запах и аромат претерпели заметные изменения. Я мог бы попробовать на вкус затхлую влажность, и земляной запах отчетливо улавливал мой нос. Мы спустились до уровня земли и продолжали путь все глубже и глубже. Джаспер и Эммет также заметили изменения, но не прокомментировали это.
Постоянные повороты туннеля были последовательными, продолжаясь, пока мы не достигли самой нижней ступеньки, спустя целых пять минут с начала нашего путешествия. Длинный, прямой коридор простирался перед нами, стены которого были задрапированы чистой, белой парусиной, прекрасно сохранившейся, хотя ей должно было быть десятки лет, по крайней мере. Я хотел запустить сквозь нее свои пальцы, просто чтобы быть уверенным, что это реально, но я слишком боялся, что она превратится в прах, если я сделаю это.
Я со своими братьями не решался сделать шаг у подножия лестницы. Мы смотрели в самый конец коридора – около тридцати метров, - где он переходил в новое помещение. Туннель был слишком узким, чтобы дать четкое представление о размерах следующей комнаты, но внутреннее предчувствие говорило мне, что это будет впечатляющим.
Я оказался прав.
Могла ли моя челюсть упасть на пол? Без малейшего представления. Я был слишком занят, гуляя по холлу размером с собор, стены которого, наряду с двумя рядами колонн, были целиком покрыты золотом. Драгоценный декор, однако, был не самой удивительной деталью сегодняшнего дня. Несмотря на быстрый автомобиль и несколько оффшорных банковских счетов, я не был материалистом. Богатство и сокровища не были основополагающими для моего счастья.
В комнате находился, достигая ошеломляющей высоты в семьдесят футов, самый большой сфинкс, которого я когда-либо видел за свою жизнь. Каждая деталь колоссального монолита была хитро вылеплена и совершенно не повреждена, в отличие от памятника, все еще стоящего на плато в Гизе. Этого, конечно, и следовало ожидать, когда кто-то продумал феноменальное убежище, защищающее его от выветривания и эрозии.
Сфинкс лежал на животе, с гордой головой женщины, поддерживаемой мощным телом льва.
Я хотел что-то сказать, перевести мое удивление в речь, но слова застряли в горле, заблокированные непреодолимым чувством изумления.
Эммет был первым, кто подошел к сфинксу. Ее древние, известняковые глаза смотрели слепо, и, тем не менее, они все еще были, так или иначе, пронзительными и суровыми. Я нашел себя успокаивающимся, что их взгляд не пригвоздил меня к земле.
Джаспер усмехнулся рядом со мной. – Нервный, Эдвард?
- Не больше, чем ты, брат, - ответил я сухо, слушая его мысли. Эммет, который был слишком поглощен обнаруженным, не стал обращать много внимания на нас.
Что может мотивировать кого-то построить сфинкса такого размера под школой? И в Британии?
- Хорошие вопросы, - согласился я. – Сфинкс никогда не был местной мифологией.
- Кто говорит, что они мифологические? – ответил он, стоя спиной ко мне.
Мнение принято.
Он протянул руку, чтобы осторожно коснуться лапы существа, подгоняемый очарованием строения, которое мог удовлетворить только физический контакт. Я затаил дыхание, когда его кожа коснулась камня. Почему я был на таком пределе, я даже не представляю, но все же, я был достаточно напряжен, что мгновение спустя, когда решил, что бушующее любопытство моего брата не разбудит зверя, я громко вдохнул от облегчения.
Звук последующего веселья Джаспера эхом разнесся по комнате. Свет своеобразно отражался от его кожи и зубов, будто создавая легкую золотистую ауру вокруг него. В отличие от прежнего, его смех был легким и воздушным, потеряв свой первоначальный нервный полутон. На этот раз Эммет присоединился, как и я.
С нашей сниженной бдительностью, никто из нас не был подготовлен к глубокому и глухому реву, который разнесся вдруг по залу, как мощный гул землетрясения. Он заглушил наш веселый смех и заставил каждого из нас принять оборонительную стойку, готовых атаковать, если ситуация того потребует. Эммет был молниеносен, вернувшись обратно, вставая рядом с Джаспером и мной.
Сфинкс встряхнулась и запрокинула голову, зарычав, тем самым сотрясая колонны своего золотого дома. Когда она это сделала, ее каменная кожа начала трескаться, раскалываться и крошиться, снова и снова, пока она не стала напоминать потрескавшийся рельеф пустыни; а затем, необъяснимо, горная порода растворилась, оставляя за собой след английского тумана, в который было укутано недавно вылупившееся существо.
Мои братья и я, три мухи в логове паука, уставились на сердитого сфинкса, как олени в свете фар. Она вернула наш неверующий взгляд со слепящей яростью, ее глаза были золотистыми и горящими, как полыхающее солнце. Волосы у нее были черными, как смоль, и выглядели подобно шелковым нитям шелкопряда. Они были длиной до плеч, где бронзовая человеческая кожа встречалась с шерстью львицы.
Она смотрит на нас, будто мы завтрак, – запаниковал Джаспер, подкормленный нашим коллективным страхом. Я хотел напомнить ему, что мы были вампирами, но не был полностью уверен, что это сильно подействует, особенно, когда ты стоишь перед древним монстром размером с трех Годзилл. Сфинкс была больше нас; была ли она также и сильнее? Находился ли наш вид на вершине пищевой цепи, или мы в очередной раз страдаем от тотального невежества?
- Должны ли мы представиться? – прошептал Эммет так тихо, что даже у меня были проблемы со слухом.
- Не беспокойтесь! – заявила сфинкс, ее мерцающие губы задвигались. – Я уже знаю, кто вы!
Звук ее голоса заставил меня мгновенно снять оборону, и я выпрямился из своей боевой стойки. Даже в то время как в голосе звучал гнев, он обладал невероятно приятной текстурой - теплый, густой и насыщенный, как патока или шоколадный сироп.
- Почему вы здесь? – выплюнула она. – Что вы хотите?
Потому что я мог слышать и мысли моих братьев, я назначил себя в качестве оратора.
- Мы обнаружили вход случайно, - признался я, делая шаг вперед, уверенный в том, что я должен смотреть ей в глаза. Осторожно, я посмотрел на нее из-под своих ресниц. – Мы просто хотели узнать, куда ведет туннель.
Когда я, наконец, встретил величественный взгляд сфинкса, я не мог решить, было ли чувство неполноценности, которое внезапно пронзило меня, моим собственным или результатом какой-то странной магии. Какой бы ни была причина, я чувствовал подавляющие импульсы, пытающиеся успокоить существо, которое теперь смотрело на Джаспера, Эммета и меня таким образом, как человек может смотреть на трех надоедливых мошек.
Потому что это было моей второй натурой, я начал искать новый разум, не в силах остановиться. Кроме мыслей моих братьев, тем не менее, все, что я обнаружил в огромном подземном логове, был пронзительный звон, похожий на сонар летучей мыши, только этот был еще выше, едва заметный. Как я однажды сказал Белле, пожалуй, некоторые разумы могут работать на разных частотах. Мысли домовых эльфов находились на канале AM; можно ли было это применить и к сфинксам, а?
- Вы незаконно проникли, - заявило существо, как ни в чем не бывало, - что означает, что вы обязаны ответить на мою загадку. Если вы откажитесь или дадите неправильный ответ… Я буду атаковать.
Она одарила нас угрожающей улыбкой, обнажая два ряда жемчужно-белых зубов. Ее клыки были острые и вытянутые, как у стереотипного вампира. Они угрожающе блестели в свете, тихо предупреждая о возможной массовой опасности, что мы, трое бессмертных, навлекли на себя.
- Какая загадка?
Улыбка сфинкса стала шире. – Я подкрадываюсь к своей жертве, иногда быстро, иногда медленно, потому что я всегда настойчива, или так они говорят. Ни одно существо не может обогнать меня. Некоторые предпочитают бороться, но я всегда выигрываю, хоть я и слепа. Люди убьют за меня. Я убила много людей, потому что я живу с незапамятных времен; и, тем не менее, я не нерушима. Если я не умру молодой, однако, я, вероятно, проживу вечность. Что я?
Сфинкс скрестила передние лапы, неторопливо развалившись, пока она ждала нашего ответа. Мои братья и я, тем временем, обменялись недоуменными взглядами.
- Неужели мы будем совещаться? – усомнился Джаспер.
- Твой брат читает мысли, не так ли? Я уверена, что он сможет выбрать подходящий ответ, не нарушая тишину.
Мои зубы клацнули, яростно скрипнув.
Замечательно.
Мало того, что сфинкс возложила ответственность за предотвращение насилия исключительно на мои плечи, она еще и выставила на показ свою проницательность о наших талантах, нося выражение крайнего самодовольства все время. Как она могла знать о моих способностях, если она сама не была телепатом?
Джаспер и Эммет повторяли загадку в своих мыслях снова и снова, просеивая ее через все свои накопленные знания и воспоминания в поисках правильного ответа.
Ни одно существо не может обогнать меня, — подумал Эммет. - Вампир, конечно же, и мы бессмертны, в конце концов, так что это немного согласуется с вечной жизнью.
Эта часть имела смысл. К сожалению...
Я никогда не встречал слепого вампира.
Двое из нас вздохнули с отчаянием. Джаспер, с другой стороны, составлял список всех вещей, за которые люди готовы убить.
...Красота, деньги, власть, религия...
Что бывает слепым? — задавался вопросом я. - Что бывает слепым, за что люди готовы убить? За что бы я убил? Белла. Белла... Что бывает слепым, за что... — Я вдруг застыл. Загадка эхом прозвучала в моей голове. Ответ теперь казался болезненно очевидным, мигая как неоновая вывеска.
- Любовь.
Братья повернули головы в мою сторону.
- Ответ на этот вопрос — любовь, - сказал я им. - Ты никогда не готов к ней. Она подкрадывается к тебе, и ты не можешь убежать от нее. Я-то уж должен знать это лучше, чем кто-либо.
Эммет усмехнулся. - Любовь слепа. Люди убивают за любовь, Виктория и ты — прекрасные примеры. Ты можешь разлюбить, и так она умрет молодой...
- Или она будет жить годы спустя, - улыбнулся Джаспер победоносно, - как мы знаем лучше всего.
Сфинкс усмехнулась смиренно. - Очень хорошо, - сказала она. - Очень хорошо, действительно. Думаю, это означает, что вы получили право жить.
- А вы могли бы убить нас, так или иначе? - улыбнулся Эммет.
- Теперь вы никогда этого не узнаете, не правда ли? - Ее хвост нежно ласкал воздух, но через минуту или две он резко дернулся, что свидетельствовало об изменении настроения. Вздох раздражения резко покинул рот сфинкса. - Все эти годы — тысячелетия мира — и первый раз я просыпаюсь из-за вмешательства кучки любопытных вампиров. Я знала, что пустить вашу семью в Хогвартс было плохой идеей. Ба!
- Откуда вы вообще знаете об этом? - спросил Джаспер, подавшись вперед.
Сфинкс ухмыльнулась, наполненная высокомерием. - Я знаю всё. Мне шесть тысяч лет.
Великолепно. Теперь я чувствую себя еще меньше. — Какая польза от вашего возраста, - спросил я, чувствуя раздражение, - если вы проспали здесь в течение тысячи лет?
- Только мое тело было спрятано здесь, - спокойно пояснила она. Как змея, ее длинный хвост переместился вперед и отбросил назад ее чернильные волосы, не давая им закрывать ее лицо. - Астральная проекция — дар, принадлежащий всем сфинксам. Мы можем приказать душам покидать наши тела по нашему желанию, и пока мы скитаемся по земле, невидимые для глаз всего мира, наша физическая оболочка превращается в камень. Если мы решим не оставаться в собственном теле, то мы по-прежнему будем бессмертны. Это также причина нашего всеведения. Мы знаем тайны истории, и поскольку мы можем общаться телепатически с другими, более мудрыми духами, некоторые из которых могут бродить назад и вперед во времени, большинство из нас тоже видели будущее.
Должно быть, я выглядел как полный болван, пока стоял там, смотря на древнеегипетское создание, пытаясь переварить ее откровения. Это было абсолютно невообразимое понятие, почти невозможное для принятия. Конечно, потом я вспомнил, что стою в комнате большей, чем любой дворец на территории Британии, погребенной на сотни футов под школой, где принимают на работу кентавров, вампиров и полугигантов для обучения студентов. Астральная проекция казалась уже не столь надуманной.
- Так... Так, где вы были сейчас?
Сфинкс нахмурилась от моей грубости. - Это, на самом деле, не должно вас беспокоить, но, если вы хотите знать, я посещала конвенцию ООН в Нью-Йорке. Меня интересуют мировые дела.
- Что-нибудь интересное? - усмехнулся Эммет, чувствуя себя в своей тарелке, склонив голову немного в сторону.
- Ничего нового, ничего нового: лидеры обсуждают глобальное потепление без намерения что-либо сделать; кто-то угрожает Ирану; Иран игнорирует всех; американцы тычут пальцем на британский BP [Beyond petroleum]; британцы кричат, что компания контролируется в значительной степени американскими акционерами, и так далее, и тому подобное.
- Однако, как вы узнаете, когда появиться здесь? - подчеркнул я, обводя рукой золотую комнату.
Сфинкс фыркнула. - Что это: двадцать вопросов? Я единственная, кто должен требовать ответов. Я находилась там, размышляя о собственном бизнесе... Ну, не совсем, - уступила она, когда мои брови выгнулись дугой в неверии. - Хорошо, я находилась там, наслаждаясь вечером мировой политики целенаправленно...
Она заставляет звучать это, как плохой сериал, — размышлял Эммет, стараясь не смеяться.
- … и, вдруг, я должна прыгать за тысячи километров, потому что моя оболочка послала сигнал тревоги, как вы не поверите!
Я не был уверен, как реагировать на это. Я никогда не думал о встрече с говорящим сфинксом раньше, но если бы представлял, то сфинкс не обладала бы характером сплетницы среднего возраста, и при этом она не переходила бы наугад с формальной речи на нечто, усеянное сленгом.
- Технически, мы — те, кто должен задавать вопросы, - хихикнул Эммет, - так как, по вашим словам, вы уже все знаете.
Золотые глаза сфинкса сузились, в то время как ее хвост жестко взмахнул над ее головой, метнувшись вперед, как жало скорпиона. - Я знаю все, - прошипела она, царственная и авторитарная вновь. - Больше, чем вы можете себе представить.
Мой смелый брат, не обращающий внимание на политиканство, знал лучше, чем спровоцировать существо, когда ее голос обещал так много опасности. Он не боялся ее, потому что он был по-прежнему убежден, что наш вид был самым сильным и смертоносным на планете. Несмотря на это, он знал, как Джаспер и я, что сфинкс заслуживает уважения. Никто из нас не хотел ее обидеть, тем более, что это, скорее всего, сведет ответы к нулю; и таким образом, вместо того, чтобы упрашивать ее продемонстрировать свои знания, трое из нас ждали, стоя бок о бок в упорной тишине, и позволили ей сделать следующий шаг. Это, как оказалось, ей понравилось, поскольку выражение ее лица значительно смягчилось.
- Меня зовут Акхарет, - произнесла она после паузы. – Прежде чем я приехала сюда, мой дом был в Египте. Я охраняла храм Осириса в высшем царстве и почиталась народом, который приносил подношения и выпивку, чтобы поблагодарить меня за мои услуги.
- Я ходила по земле в течение четырех тысяч лет, и ни разу за то время я не встречала какой-либо угрозы; но мир меняется пугающими образами.
- Религиозные волнения? – догадался я, сделав подсчеты.
Акхарет улыбнулась, но это было похоже на то, что взрослый может продемонстрировать ребенку – сдержано и немного снисходительно. – Потрясения угрожали миру магглов, - продолжила она со стеклянными глазами. – В то время, язычество было везде. Было не редкостью практиковать колдовство, и даже те, кто не родился с магическими способностями, занимались им. Их заклинания были неэффективными, конечно, но никто не преследовал их за произношение заклинаний.
- Поскольку разделительная черта между магическим и немагическим сообществом была менее определена, однако, существовала большая опасность того, что два мира сольются и породят новую социальную иерархию, где ведьмы и колдуны будут господствовать над магглами-рабами.
Выражение лица сфинкса стало кислее с продолжением истории, в которую она углублялась, ее золотые губы скривились от обидных воспоминаний. Я ловил каждое ее слово, погружаясь в эту новую версию истории.
- Что-то нужно было сделать, - прошипела она, качая головой. – Те, кто был наделен силой, злоупотребляли ей, были не в состоянии выполнять свои обязанности. Это вызвало достаточно большой кризис, поэтому для решения данной проблемы был вызван Совет Духов.
- Именно тогда мы решили, что нужно подтолкнуть магглов в новом направлении… поощрить веру, что уже начинала принимать форму, которая бы установила границы раз и навсегда. Мы потратили годы – все из нас: сфинксы, джины, тотемы и так далее – шепча душам магглов, мы отгородились, отплатив им так за их преданность…
- Мы освободили их. - Тон голоса Акхарет вызвал в воображении образ матери, говорящей своему ребенку «до свидания». Это привело к появлению подавляющего чувства потери, которое, кажется, резонировало глубоко внутри меня, в самом сердце. Я вдруг понял, как легко это было доказать - влияние сфинкса и ее друзей-духов на смертные и бессмертные души. Даже я, вампир, не был застрахован от ее магии.
- Что случилось потом? – осторожно поинтересовался Джаспер, опустив глаза.
Акхарет сделала глубокий и тяжелый вдох. – Они ополчились на нас. Магглы тоже слишком стремились отделиться, и когда они сделали это – тогдашние христианство, ислам и другие собрали достаточный импульс, они приступили к искоренению языческих доказательств. Они оскверняли храмы, разрушали памятники, которые стояли на протяжении тысяч лет… Вы уловили мысль.
- Вот как я попала сюда, - призналась она, ее золотые глаза сузились от ярости.
- Что ты имеешь в виду? – поднажал я.
- Около тысячи лет назад, группа самодовольных христиан стремительно прокладывала свой путь через Европу. Они уже нанесли более чем достаточно повреждений, к тому времени как достигли Египта. Из-за наших обязательств, мы, большие сфинксы, не могли просто взять и уйти, когда наши тела были под угрозой. Мой вид бывает разных размеров, так же как существует и целый ряд кошек разных размеров. Более мелкие и менее заметные сфинксы могли легко уползти в середине ночи. Любой, кто увидел их, мог просто спутать их со львами.
- Но никто не мог бы ошибиться, спутав тебя со львом, - закончил Эммет.
- Точно, - кивнула Акхарет. – Быть замеченным означало бы создать угрозу нового порядка. Из-за наших клятв, большинство из нас были уничтожены, а их души попали в ловушку вечности на астральном плане. Мне, с другой стороны, повезло.
Я сделал еще один шаг вперед, чувствуя конец истории. Акхарет улыбнулась моему энтузиазму.
- Мой рыцарь в сияющих доспехах появился в виде Кандиды Когтевран. Она была одной из числа многих ведьм и колдунов, совершавших крестовый подох в попытке защитить древних духов. Она предложила перенести меня в Хогвартс и спрятала меня под школой. Взамен я наделила магическими силами ее диадему, таким образом, тот, на ком она была бы надета, мог пользоваться высшим разумом. Мое тело покоилось здесь с тех пор. – На этом Акхарет закончила свою историю и склонила голову к земле, положив ее на свои скрещенные лапы.
Ее сердце отбивало громкие удары, густые и мощные для моего слуха. Они сразу же вызвали образы большого басового барабана, по которому бьют в темпе ларго.
[п/п: Ларго, или лярго — обозначение темпа и характера в музыке. Largo имеет одинаковое движение с adagio, но при первом характер исполнения должен быть строже.]
Как слишком быстро крутящийся набор винтиков, мозг Эммета работал неистово. Сотни вопросов крутились в его голове в одно и то же время, но он не мог решить, какой из них он хотел бы задать в первую очередь. Когда он, наконец, действительно заговорил, мое желание ударить себя по лбу было почти невозможно игнорировать.
- Кто на самом деле убил Кеннеди?
Акхарет запрокинула голову, давая волю громкому смеху. Джаспер и я, с другой стороны, опустили головы от смущения.
- Все вопросы в мировой истории, - прошептал я, - и ты спросил, кто стрелял в ДФК!
Совершенно справедливо, что Эммет провел рукой по своим вьющимся волосам, испытывая явное неудобство после своего глупого вопроса. Это само по себе было большой редкостью, если, конечно, Розали не делала с ним что-нибудь. У моей сестры был талант по предотвращению очередных глупостей. Ее муж был паразитом для наказаний.
- Как на счет сделки? – произнесла Акхарет через мгновение после того, как она закончила потешаться над оплошностью моего брата. Я сразу же насторожился. – Я не очень хочу, чтобы кто-нибудь еще здесь обнаружил мою небольшую комнату.
И вот мы снова здесь, образ, созданный для публики, переключился с могучего стража храма на современного телевизионного наркомана.
- MTV? – вмешался я, мои брови выгнулись.
Она усмехнулась на мою шутку. – Я иду в ногу со временем, пес.
- Ах, туше.
- Неужели. Как я уже говорила, я предлагаю сделку.
- Мы слушаем, - поощрил Джаспер. Его пронзительный взгляд серых глаз встретился с моим, прежде чем вернулся обратно. Не соглашайся ни на что, Эдвард. Мы должны быть осторожны.
Я кивнул. Он уловил движение боковым зрением.
Сфинкс поднялась, потянулась, пока вновь не приняла царственную позу, которая укрепила понятие «только бизнес». – Я предлагаю каждому из вас возможность задать один вопрос, на который я отвечу правду, при условии, что вы дадите магическую клятву, что никогда и никому не расскажете и слова обо всем, что вы видели и слышали сегодня вечером.
Разочарование мгновенно образовалось глубоко в моей груди. Это, должно быть, отразилось на моем лице, потому что сфинкс послала мне понимающий взгляд, ее надутые губы выражали неодобрение. Я посмотрел на братьев; они тоже выглядели немного удрученными. Мы все готовы были поделиться своим открытием с другими. Я особенно сожалел, что Карлайл не сможет услышать эту историю. Он был бы в восторге.
Однако предложение было слишком заманчивым, чтобы отказываться, и Акхарет об этом хорошо знала. Ее хвост плавно рассек воздух, подтверждая ее уверенность.
Мы не разочаровали.
В секунду, что я дал согласие, сияющий белый свет, идущий из глаз огромного, древнего сфинкса, затопил комнату. Она сияла таким блеском, что все доказательства прежнего расплавленного золота исчезли. Свет был похож на патронуса. Когда он коснулся моей якобы непробиваемой кожи, единственной адекватной фразой, которую я мог найти, чтобы описать ощущения, было «теплое, успокаивающее вторжение». Вместо того чтобы отразиться от моего бледного вампирского тела, как предполагалось, он растекся по всему естеству.
Я мог почувствовать магию, связывающую меня с ней, когда я дал клятву, это же произошло с Джаспером и Эмметом. К тому времени как мы закончили, я знал, что заклинание было успешным. Я никогда бы не сказал ни слова кому-либо о нашей встрече с Акхарет, пока был жив.
- Хорошо, кто первый? – произнесла она с энтузиазмом, стремясь продемонстрировать свои обширные знания. Джаспер был быстрее, делая шаг вперед. Он уже определился со своим вопросом, и он был одним из тех, на который мне тоже отчаянно хотелось получить ответ.
- Есть ли какое-нибудь лекарство от вампиризма?
Я не мог прочитать выражение лица сфинкса, когда она смотрела на эмпата, который умолял ее, сложив свои руки, словно в молитве.
Наконец, после глубокого вдоха, она ответила...