Эдвард…
Утром в понедельник Белла проснулась, пытаясь поймать рукой остатки сна, который уже забыла. На короткий момент, пока девушка еще не до конца разлепила веки, ей показалось, что рука коснулась чего-то мягкого. Неожиданно испугавшись, что в комнате кто-то есть, Белла резко подскочила на кровати, но, когда огляделась по сторонам, поняла, что в ее апартаментах находится она одна. Глаза девушки остановились на столе, заставив ее улыбнуться.
Ну, не совсем одна…

Она провела руками по волосам и коснулась короткой пряди в самой их глубине. Играя с локоном, Белла улыбнулась. Он попросил у меня прядь волос. Элизабет Беннет, Мэри Энн Дэшвуд, Энн Элиот… Отдали свои сердца. Девушка прикрыла рот рукой, когда улыбка стала перерастать в смех, и снова посмотрела на стол, покусывая губу. Получил он уже или нет? Получил…

С колотящимся сердцем Белла спрыгнула с кровати и понеслась к столу. Задержав дыхание, она открыла потайное отделение и почувствовала ком в горле. Девушка закрыла глаза и, сделав глубокий вдох, медленно потянулась внутрь, боясь, что если будет двигаться слишком быстро, то проснется, и все это окажется лишь сном.

Ее сердце озарила улыбка, как только она коснулась пряди бронзовых волос, перевязанных зеленой ленточкой.
Это его. Это часть его. Настоящая часть его.
Белла аккуратно подняла прядь волос Эдварда, словно это было самое большое сокровище на земле, и провела ей по губам, улыбаясь от того, как приятно та щекотала губы.
Доброе утро, Эдвард.
В шкафу лежала маленькая бумажка, которую Белла подняла, держа в руках прядь.

***

«Спасибо».

***

Девушка снова закрыла глаза, продолжая улыбаться. Ей казалось, что она никогда раньше ТАК этого не делала. Белла держала в руках часть Эдварда. Она действительно касалась его.
- Всегда пожалуйста, Эдвард. Спасибо тебе.

***
- … Нам всем нужна энергия для существования, а ее мы получаем из еды. Наиболее эффектный способ для клеток получить энергию из еды – это клеточное дыхание. Сейчас известно два вида. Аэробное дыхание использует кислород для создания энергии. Кто-нибудь может назвать мне другой тип дыхания? Белла?

Белла бессмысленно смотрела в свои записи, играя с короткой прядью своих волос. Она подняла глаза, когда учительница назвала ее имя. Улыбка весь день не сходила с ее лица.
Несколько рук были подняты в воздух, но миссис Брюстер выбрала свою цель, очевидно, думая, что Белла ее не слушает.
- Анаэробное.

Учительница была приятно удивлена и кивнула головой.
- Очень хорошо. Анаэробное дыхание не использует кислород, и чаще всего используется бактериями, которые живут в условиях дефицита кислорода…
По правде сказать, Белла слушала лишь на половину и подвинула стул так, чтобы больше сосредоточиться на уроке. Она провела весь день, улыбаясь и мечтая об Эдварде, играя с короткой прядью своих волос. Этот урок был последним, и казалось, что тянется он вечно, поэтому девушка снова посмотрела на часы.

Еще пятнадцать минут.
Единственное, что поддерживало ее весь день – мысли о том, как Эдвард переживает за свою мать. Белла ничего не знала о том, как помочь людям, которые страдают от утраты, поэтому ей не терпелось попасть домой и поискать об этом в интернете.
Когда звонок наконец-то прозвенел, девушка собрала свои вещи и поспешила к шкафчику. Пробегая вниз по ступенькам и стараясь никого не сбить по дороге, Белла заметила Джейсона, стоящего возле постера с бейсбольной командой, и вспомнила вчерашнюю игру Фила. Она все еще не понимала, как они проиграли, если вели игру. Девушка была уверена, что что-то произошло, когда дали дополнительное время… или что-то в этом духе. Он должен знать.
- Джейсон? Эй, привет.

Удивившись, парень подпрыгнул на месте, словно Белла последний человек, которого он ожидал увидеть.
Черт, разве мы ходим не в одну и ту же школу. Он несколько минут смотрел на нее, а затем облизал губы и нервно потер шею. Джейсон не знал, что сказать.
- Белла. Ну, привет. Привет. Я давно тебя не видел. Как… как у тебя дела?
Шикарно, черт возьми.

- Хорошо. Отлично. Все просто отлично. Как у тебя дела? – Белла кивнула головой в сторону постера, интересуясь, как его команда показала себя в этом сезоне.
- Что? Ну, да, команда отлично. Да, все просто отлично. Ты, ну, ты… ты видела, скоро будут весенние танцы. В этом году выбирают девушки.
Белла посмотрела на другие плакаты на стене, которые раньше не видела, и там на самом деле висел постер с изображением танцевальной пары. Девушка даже не думала о таком. Ей совершенно не хотелось общаться с Джейсоном, но Белле нужен был ответ на ее вопрос.
- Да, точно. Эй, Джейсон, я хотела кое-что спросить…

На миг его челюсть опустилась, после чего лицо загорелось, словно он выиграл в лотерею. Белла развернулась, ожидая увидеть позади себя Бриттани Логан или какую-нибудь другую девушку, но там никого не было. Странно. Но тем не менее…
- В общем, моя мама и я ходили на игру Фила прошлым вечером, и я там кое-что не поняла.
Дважды кивнув, Джейсон смотрел на нее, не говоря ни слова.
- Хорошо. Ну, я хочу тебя кое о чем спросить.
Когда он некоторое время молчал, Белла продолжила:
- Если ты не против?

Наконец-то, Джейсон вышел из ступора, нервно провел руками по волосам и посмотрел на землю. Он сделал глубокий вдох и посмотрел на Беллу.
- Ты хочешь спросить у меня о бейсболе?
Да, что с ним такое? Он похож на человека, которому только что сказали, что его собака умерла.
- Ну, да. Я имею в виду, если ты не против?

Только потому, что он не нравился Белле так, как она ему, девушка не хотела, чтобы парень чувствовал себя несчастным. Последний раз, когда они разговаривали, это когда миссис Брюстер оставила ее после уроков. Конечно, он пытался использовать ее, чтобы добраться до Фила, но все равно… Даже после того, как она сказала «нет», он все еще переживал за нее.
- Джейсон? Ты в порядке?
Почувствовав себя неуютно, Джейсон поправил портфель на плече, когда ответил и выдавил из себя улыбку:
- Ну, да. Конечно. Да, я в порядке. Так что ты хотела спросить о бейсболе?

Белла объяснила обстоятельства прошлой игры, пытаясь все вспомнить и правильно это объяснить.
- Пробежка не засчиталась, потому что отбивающий прибежал первым. Если есть два аута, то отбивающий должен добежать до первой базы первым, иначе это не засчитают.
- Но пробежка считается, если он еще не выбежал.
- Не имеет значения. Пробежка не считается, если отбивающий не добежал до первой базы.
- Ну, это глупо.
Уголки губ Джейсона непроизвольно поднялись вверх, и он тихо рассмеялся, но, как и его улыбка, смех был натянутым, и парень снова взялся рукой за шею.
У него там что, мозоль?
- Да, ну… правила есть правила. Ну, а ты уже спрашивала кого-нибудь?

Белла удивленно посмотрела на него.
- Спросила о чем?
Он указала на постер с танцами.
- На весенние танцы?
Девушка удивленно рассмеялась:
- Я? Я? Танцы? Нет. Нет, определенно, нет. Это точно будет не удачная идея.
- Я не думаю, что это будет плохо, а даже забавно.
То, как Джейсон смотрел на нее, заставило Беллу задуматься, может у нее что-то с лицом, и она удивленно потерла его.
- Я – человек, приносящий неприятности. Кто-то может пострадать.
- Не глупи. Я уверен, имею в виду, я уверен, с кем бы ты ни пошла, он сможет тебя защитить.
Продолжая смеяться, Белла покачала головой:
- Поверь мне, ему понадобится бронежилет. Или чтобы он был сделан из ваты.

- О, черт. Я пропустила автобус, - проговорила Белла, посмотрев в окно.
Улыбка Джейсона превратилась в улыбку злого гения, когда он увидел отъезжающий автобус.
- Прости, это я тебя задержал. Не переживай, моя машина на парковке. Я подвезу тебя домой.
Белла засомневалась.
- Ты уверен, что это хорошо? Я не хочу, чтобы ты опоздал на тренировку. Не желаю быть причиной твоих дополнительных кругов.
- Да, я уверен, все нормально. Тренировка начнется только через час. У меня куча времени.
Когда они стали спускаться по лестнице, Джейсон взял рюкзак Беллы.
- У меня есть новый диск той группы, что ты слушаешь.

Приподняв бровь, Белла скептически посмотрела на него.
- Зачем? Тебе ведь они не нравятся.
Улыбаясь, словно ему было отчего-то приятно, Джейсон пожал плечами, смотря вперед.
- Они не так плохи. Даже стали лучше.
Парень и девушка беззаботно болтали, пока ехали до ее дома. Когда Белла выходила из машины, Джйсон окликнул ее:
- Ты должна подумать насчет танцев. Просто пойти, отдохнуть и повеселиться.
- Да. Повеселиться. Скажи это детям, которых я покалечу.

Заходя домой, Белла подумала, что с ним не так, но, переступив порог, сразу выкинула Джейсона из головы, ибо нужно было выяснить что-нибудь на тему помощи страдающим от утраты. Включив компьютер, девушка пошла на кухню, где достала куриную грудку из холодильника и опустила ее в миску с водой, чтобы после приготовить ужин. Позади себя Белла услышала странный звук, поэтому повернулась и, увидев в дверях свою пришедшую домой мать, покачала головой.
- Что? Ох, мама…

Точно. Процесс переживания. Хорошо. Утрата и восстановление. Стадии горя. Течение горя. Скопировать… Хорошо, давай поищем. «Помощь человеку, переживающему горе». Восемь миллионов семьсот тридцать тысяч ссылок…
Белла убрала волосы с лица, нажала на первую ссылку и стала изучать статью. К тому моменту, когда ее мама обратила свое внимание на дочь, она так была сконцентрирована на чтении, что даже не заметила, как та подошла к ней.
- Привет, детка, как прошел твой день?
Рене зашла на кухню, взяла банку с содовой и направилась в комнату. Прислонившись к проему между комнатами, женщина стала наблюдать за дочерью. Белла даже не оторвалась от своей работы.

- Над чем ты сейчас работаешь, дорогая? – Рене покачала головой, улыбаясь. – Белла?
Вместо ответа Белла пробурчала себе под нос что-то о том, о чем не принято говорить вслух.
- Я знаю, что ты чувствуешь, - и, смеясь, Рене подошла к дочери.
- Как я чувствую что, Белла?
Рене опустила руку на плечо дочери, заставляя ее подпрыгнуть от неожиданности и начать хватать ртом воздух.
Увидев мать, Белла облокотилась на стол и схватилась руками за сердце, которое билось с невероятной частотой.
- Черт, мам! Ты до смерти меня напугала.

- Не то чтобы я не хочу, дабы ты постоянно думала об уроках, дорогая, но может тебе нужно немного отдохнуть? Я разговариваю с тобой с тех пор, как вернулась домой, но ты даже не посмотрела на меня. Что ты так усердно изучаешь?
Белла снова подскочила, пытаясь развернуть монитор, прежде чем Рене увидит, что она изучает, но Рене стояла ближе, чем ей показалось изначально.
- «Поддержка людей, перенесших утрату»? – Рене удивленно и в то же время сочувственно посмотрела на Беллу. - Я знаю, что немного расстроена с тех пор, как уехал Фил, но еще не в таком состоянии, верно?

Белла стала кусать ноготь на большом пальце, пытаясь придумать разумную причину для чтения этой статьи, и как только у нее возникала отличная идея, напуганное лицо матери тут же отсекло ее. Но девушка все же попыталась разубедить Рене.
- Что? Нет. Нет. Мам, конечно, нет. Нет, это просто… просто…
- Исследование для газеты? – облегченно бросила женщина.
Миниатюрная Белла внутри ее головы запрыгала и принялась хлопать руками: «ДА! Исследование для газеты! Отлично! Используй это!»

Не желая смотреть матери в глаза, девушка стала собирать упавшие бумаги и ответила:
- Ну, да. Это просто маленькая заметка. Мини-статья. Для мистера МакНила.
Встав и прижав бумаги к груди, Белла заправила волосы за ухо. Ее взгляд упал на дверь спальни, но Рене в этот момент что-то искала в ящике и не заметила этого. Белла поинтересовалась, подойдет ли на ужин куриная грудка и жареная картошка, на что жена Фили ответила:
- Да, звучит отлично. А ты не видела зарядное устройство от моего телефона?
- На кухонном столе. Твой телефон в данный момент стоит на зарядке. Он звонил, когда я пришла домой.

Белла так хотела, чтобы мама пошла на кухню, что даже скрестила пальцы на руках. Ей не терпелось просмотреть записи и написать Эдварду, и также девушке хотелось быть уверенной, что мама не придет к ней с приступом очередной материнской любви, пока Фила нет рядом.
Если она ему позвонит, то это оградит меня от ее неожиданных визитов.
Когда Белла увидела, что Рене занята разговором по телефону, словно влюбленный подросток, то облегченно вздохнула и прокричала:
- Я буду в своей комнате!

***

«Дорогой Эдвард,
Я получила прядь твоих волос, спасибо. Просто невероятно иметь часть тебя всегда рядом. Я знаю, что часть вещей, которые делались в твое время, сейчас уже не актуальны. Я не знала, уместно ли девушке просить о таком. В твоем времени намного больше правил касательно отношений между девушками и парнями. Сейчас это уже не имеет такого значения. Кстати, в моей школе скоро танцы, и на этот раз девушки приглашают парней.

Я совершенно не расстроена от того, что ты рассказал своим кузенам обо мне или про то, что я тебе рассказала. Я полностью тебе доверяю. Мне не за что тебя прощать. Я рада, что они не обидели тебя своим лишним энтузиазмом. Просто помни, что если они привезут тебе костюм с длинными рукавами, который застегивается на спине крепкой пряжкой и закроют тебя в комнате, я не смогу тебе помочь.

«Завали» («Засунь носок себе в рот») - это грубый вариант сказать кому-то, чтобы он замолчал. Если ты засунешь носок в какое-то устройство, то звук станет тише. Когда я прочитала, что ты сказал такое своему дяде, то просто подумала, что сойду с ума. У меня даже живот чуть не лопнул от смеха и перехватило дыхание. Если ты гуглишь что-то, значит, ты ищешь это в компьютере.

Мне кажется, идея с поездкой в Нью-Йорк для тебя и твоей матери просто отличная. Я была на западном побережье, но никогда не уезжала дальше Альбукерке. Это в Нью-Мексико, мп. Город Вашингтон, в котором живет мой отец, находится на побережье, но тот мало похож на пляж в моем представлении. Пляжи должны быть солнечными и теплыми. Форкс – это ни то и ни другое. И никогда не был. Я собираюсь навестить отца в Форксе на Пасху. Мама думает, что я сошла с ума. Она вообще не любит это место. Там всегда мокро и холодно. Он часто отвозит меня куда-нибудь на время каникул, куда-то, где тепло, но мне кажется, что это не честно по отношению к нему. Отец всегда возит меня туда, куда хочу я, но я никогда не спрашивала, куда хочет поехать он и чем желает заняться. Форкс – это его дом, он живет там всю жизнь, так же, как и его родители, и их родители. Там живут все его друзья. Я должна хотя бы сделать попытку узнать его друзей. Мне придется купить себе новую одежду. То, что я ношу в Фениксе зимой, там не подойдет даже на весну. Опять шопинг. Чудесно.

За последние девяносто лет было сделано много исследований на тему помощи людям, переживающим утрату. Я попыталась найти как можно больше информации, но мы теперь справляемся с утратой совсем не так, как вы, и не знаю, подойдет ли тебе это. В большинстве статей говорится, что совершенно нормально испытывать перепады настроения. Кто-то сравнивает переживание горя с катанием на американских горках, со всеми их взлётами и падениями. (У вас уже есть такой аттракцион? На них многих людей укачивает.) И также как и на горках, самые тяжелые взлеты и падения случаются в самое первое время, потом все становится лучше. Самое главное, что я поняла – это то, что в это время нет нормального, правильного или неправильного решения. Возможно, ей не нужно чтобы ты говорил, а просто молча сидел рядом с ней. Просто взял ее за руку и обнял. Если она упоминает твоего отца, пусть говорит о нем. Не позволяй никому говорить ей, что нужно, а что не нужно делать. Никто не знает, как тяжело ей сейчас, даже ты, ведь твоя утрата отличается от ее. Но твоей матери необходимо есть. Ей нужно питаться и спать, и можно чем-то ее занять. У нее есть сад? Вы можете сходить на прогулку, или она отказывается покидать дом? Мы теперь больше не носим черное все время траура. Некоторые вообще отказываются одевать черное, даже на похоронах. Надеюсь, что для тебя это не прозвучит неуважительно. Эти люди вспоминают и празднуют человеческую жизнь, а не оплакивают смерть. Ты сказал, что у вас в доме сейчас много цветов. А у твоей матери есть любимый цветок? Может тебе стоит расставить их по дому. Или цветы ее любимого цвета. Ты не спрашивал ее, не хочет ли она послушать твою игру на фортепиано? Если ты будешь играть в другой комнате, она услышит? В таком случае, твоя мать присоединится к тебе, если сама захочет. Я бы очень хотела услышать, как ты играешь.

Мне очень жаль Мика. Надеюсь, тебе будет приятно узнать, что сейчас мы можем предотвращать полиомиелит. Сейчас много правил и организаций, которые помогают инвалидам. У них даже есть спортивная лига. Недавно в журнале была статья про университетскую команду девушек в инвалидных креслах, играющих в баскетбол. Вперед, дикие кошки!
Я поражена, почему ты удивлен, ибо мне интересно, что вы не поплыли на Титанике. Если бы твоя мать не уговорила отца поменять планы, почему он изменил свое решение?
Я думаю, что не стоит говорить тебе, откуда пришло название «Houston Astros». Ты мне никогда не поверишь.

Не глупи, Эдвард. Конечно, «Dodgers» - это уже не та команда, что была в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Девяносто один год – длинный срок. Я уверена, что сейчас у них совершенно другие игроки.
Навсегда твой друг, Белла».

***

Закончив читать письмо Беллы, Эдвард сидел, обхватив лицо руками, а его плечи подрагивали от смеха. Ее послание лежало на столе прямо перед ним. Очень смешно, Белла. Очень смешно. Молодой человек потер глаза и снова поднял письмо. Его смех усилился, и ему стало тяжело проглотить комок, образовавшийся в горле. Они могут предотвращать полиомиелит. Они могут предотвращать ПОЛИОМИЕЛИТ. Может они могут еще и лечить его? Может, однажды, Мик сможет поправиться… Может, однажды, он сможет ходить?

Эдвард провел по рту рукой в полном изумлении. Почему я не подумал об этом раньше? Конечно. У нас сейчас сделано столько открытий, а что творится в ее времени? Если они могут опуститься на дно океана, что еще они могут? Он встал и подошел к окну, держа в руках письмо. Эдвард посмотрел на практически полную луну, выглядывающую из-за облаков, и вспомнил об отце. Когда его глаза опустились на письмо, в них уже стояли слезы.

Что еще они могут предотвращать? Что еще они могут лечить? Может, его отец в ее времени, может он… Может, они смогли бы что-нибудь сделать? Ее мир такой развитый. Они так много могут сделать. Определенно, никто не умирает у них от простого гриппа. Она сама говорила мне, как сильно ее мир отличается от моего. Ее мир кажется местом тайных чудес. А что она думает о его мире? Мы, должно быть, кажемся ей отсталыми… такими ограниченными.

Вернувшись к столу, Эдвард почувствовал такую печаль на душе, которую не ощущал ни после одного ее письма.

***

- Доброе утро, мистер Мейсен.
- Нелли, доброе утро, спасибо. Ты слышала звонок телефона?
Взяв кофе, чашку с которым она ему протянула, Эдвард вдохнул его аромат. Он никогда не жаловался, но кофе от Нелли всегда его радовало.
- Да, сэр. Доктор Каллен звонил из больницы. Он извинился, что так рано, но у него была хорошая новость, которой он очень хотел с вами поделиться. Доктор сказал, что один из пациентов, за которым вы ухаживали, выписывается сегодня днем. Его зовут Питер Лорд. Он сообщил, что парень хотел с вами увидеться, прежде чем уедет, если это возможно. Доктор Каллен сказал, что тебя это должно обрадовать.

Глаза Эдварда были закрыты от двух таких прекрасных вещей за это утро: кофе от Нелли и прекрасной новости о выздоровлении Питера Лорда.
- Отлично, Нелли. Да, я бы хотел увидеть его перед уходом. Я немедленно отправлюсь в церковь. Я уверен, что кто-нибудь из моих родственников сможет прийти и посидеть с моей матерью.
Эдвард пару минут сидел в тишине, думая о тех молодых солдатах и о том, как они сейчас далеко от дома.
- Ты будешь удивлена, Нелли, если бы увидела, как далеко он смог зайти в своем выздоровлении. Когда его только привезли в госпиталь, то прогноз был очень плохим.
Пару минут юноша молчал, вспоминая о том, через что все эти парни прошли.

- Это просто чудо, что он смог выздороветь и отправляется домой.
Нелли была очень занята, смешивая ингредиенты в своей миске, и стояла спиной к Эдварду.
- Я рада, что молодой человек выздоравливает.
Она повернулась к мистеру Мейсену и одарила его гордой улыбкой. На ее щеках красовались отпечатки от муки.
- Вам должно быть очень приятно. Если вы позволите мне сказать, сэр, Мегги и я очень гордимся тем, что вы помогаете тем молодым людям. Вы делаете много хорошего.
Польщённый столь высокой похвалой за такие мелочи, Эдвард потупил взгляд в стол, не способный вынести гордости и похвалы из сияющих голубых глаз Нелли, учитывая, что он это даже не заслужил.

- Да я вообще ничего такого не сделал. Эти люди проходят через ужасные, просто неописуемы мучения. Некоторые даже отдали свои жизни. А что сделал я? Всего пару часов? Всего пару долларов? Это ведь мелочи.
Он услышал тихий смешок Нелли, больше похожий на вздох, и аккуратно подошел к ней, опустив руку на плечо. Эдвард начал корить себя за такую глупость.
Отлично, Эдвард. Напомнить ей о тех «неописуемых ужасах», которые переживает ее брат. Идиот.

Пару секунд они молчали, пока Нелли пыталась собраться с мыслями, поднимая передник, чтобы вытереть свои слезы.
- Прошу, прости меня, Нелли. Я говорил, не подумав. Мне очень жаль.
Несколько прядей выпали из-под ее чепчика, и женщина отошла, чтобы поправить прическу. Она снова вытерла глаза, прежде чем заговорить:
- Я просто молюсь, чтобы эта ужасная война наконец-то закончилась.
Эдвард налил ей стакан воды и протянул платок.
- Я уверен, что так и будет.

***

- Еще раз спасибо вам, доктор Каллен, за то, что позвонили. Я рад, что у меня есть возможность увидеть Питера и пожелать ему удачи, прежде чем он поедет домой.
- Всегда пожалуйста, Эдвард. Он был очень рад увидеть тебя и поблагодарить лично.
Они разговаривали, пока шли по коридору в кабинет доктора Каллена.
- Мы скучали по вас с мамой в больнице. Позволь спросить, как она себя чувствует?
Войдя в свой кабинет, доктор Каллен прошел и сел за свой стол. Эдвард молча блуждал взглядом по комнате. Он был здесь всего раз в жизни, когда воспользовался телефоном доктора, но тогда не заметил его коллекцию.

Там было несколько витрин, на одной из которых стояло несколько деревянных цилиндров, некоторые цельные и около фута длиной, другие состояли из двух или трех частей. Навскидку примерно полтора дюйма в диаметре. У некоторых на конце была выемка, как у слуховой трубки, другие же были одинакового диаметра от одного конца до другого. Цвет их отличался, варьируясь от светлого до черного дерева, а некоторые имели оттенок слоновой кости на одном или обоих концах. Природное любопытство заставило Эдварда подойти к шкафу, чтобы взглянуть на них поближе.

- Вы отличный коллекционер, доктор Каллен. Это все стетоскопы?
Кресло доктора заскрипело, когда он наклонился в нем назад.
- Здесь есть довольно редкие образцы, датированные еще тысяча восемьсот девятнадцатым годом. А некоторые так же новы, как и рубеж веков.
Эдвард был очарован увиденным.
- Ты знаешь историю создания стетоскопа, Эдвард? Как он был изобретен? Это может тебя удивить.

Юноша покачал головой и сказал «нет», все еще пораженный коллекцией, пока его глаза блуждали от одного экземпляра к другому.
- Стетоскоп был изобретен в тысяча восемьсот шестнадцатом году юным французским терапевтом по имени Рене Теофиль Гиацинт Лаэннек. Удивительным был его мотив для создания этого предмета. Он обследовал молодых пациенток, которые, как я думаю, были очень одаренными от природы, - доктор Каллен на секунду замолчал и Эдвард услышал в его голосе усмешку. – И ему было неловко прислонять свою голову к их груди, что выступало методом исследования сердечной и дыхательной системы.
Эдвард закинул голову и закрыл глаза. Он улыбался и кусал губу изнутри, чтобы не рассмеяться.

- Доктор Лаэннек помнил, как в детстве играл в одну игру: прикладывая ухо к одному концу бревна, можно прекрасно расслышать касание иголкой до другого его конца. Помня, что звук может путешествовать через полный объект, он взял лист бумаги, сделал из него узкий цилиндр, один конец которого приставил к сердечной области и, приложив ухо к другому его концу, был столь же удивлен, как и обрадован тем, что смог услышать удары сердца гораздо громче и точнее, чем это представлялось до тех пор при непосредственном прикладывании уха.
Будучи невероятно удивленным, Эдвард повернулся к доктору.
- Одно из самых важных медицинских оборудований было открыто благодаря детской шалости и смущению?

- Точно.
- Удивительно.
- Это точно.
Улыбка сошла с лица Эдварда, и он отвернулся от доктора.
- Сто два года назад. Это случилось сто два года назад, а мы все еще этим пользуемся. Мы не особо усовершенствовали стетоскоп и не сильно продвинулись дальше. Мы еще так многого не знаем, так многого не можем сделать.
Доктор Каллен встал и подошел к юноше.
- Эдвард, посмотри на меня.

Сделав глубокий вдох, молодой человек взглянул на доктора.
- Да, это правда, что нам еще много чему надо выучиться. Медицина, в отличие от других наук, развивается очень медленно. В ней много проб и ошибок, прежде чем что-то получается открыть или прежде чем откроется какое-то лечение. И тогда в нем появляется множество непонятного. Да, мы все еще используем вещи, которые были изобретены больше ста лет назад, но это не значит, что с тех пор мы не продвинулись вперед. И, кроме того, у нас тоже были совершены открытия.

Доктор Каллен указал на свою коллекцию.
- Как ты видишь, изначально доктора могли слушать только одним ухом. И те стетоскопы были плотными, носить их было достаточно тяжело.
Доктор Каллен вернулся к своему столу, а Эдвард продолжал стоять на месте.
- Самые большие и важные открытия требуют времени. Если ты хочешь стать врачом, то первое, чему должен научиться – это терпение. Терпение, решимость и стойкость духа. А самое главное, ты не должен опускать руки, когда у тебя что-то не получается, - доктор понизил свой голос. - Запомни, если что-то можно сделать просто, то это может быть опасным.
- Доктор Каллен? Как вы думаете, однажды мы сможем предотвращать такие заболевания, как полиомиелит?

- Ты думаешь, насколько я понимаю, о своем кузене, кажется, его зовут Мик?
Эдвард кивнул, снова поворачиваясь к доктору.
- Я думаю, что сможем. Когда-нибудь.
- Вы думаете, что однажды… мы сможем дать таким людям, как Мик, возможность использовать свои конечности?
- Я очень на это надеюсь. Я верю в это всей моей душой. Тем не менее, мне жаль, Эдвард, но боюсь, что мы с тобой это время уже не застанем. Я верю в то, что человечество сможет найти возможность сделать то, что раньше казалось невозможным. Человеческий ум наполнен знаниями, главное знать, как ими воспользоваться.

Доктор Каллен улыбнулся и взял свой стетоскоп.
- И иногда нам просто везет.
Эдвард вздохнул и посмотрел на коллекцию стетоскопов доктора Каллена.
- Доктор Каллен? Если бы кто-то из… скажем, через сто лет, смог нас увидеть, чтобы они о нас подумали?
- Сколько тебе лет, Эдвард?
Молодой человек повернулся и удивленно посмотрел на врача.
- Семнадцать, сэр.
- Ты уверен? Ты спрашиваешь такие вещи, которые мало кто знает в семнадцать лет.
Эдвард смущенно посмотрел в пол.

- Я приму это за комплемент, Эдвард. Ты думаешь. Не многие такое делают. Мне нравится с тобой разговаривать. Но, отвечая на твой вопрос, я полагаю, что они увидят нас честными, упорными и трудолюбивыми. Надеюсь, они увидят нас так же, как сейчас люди видят нас. А почему ты спросил?
- Без особой причины. Просто, что если бы мы смогли бы предотвращать полиомиелит? Что, если они могут, не знаю, например, спускаться на дно океана и изучать остатки кораблей?! Вам не кажется, что они подумали бы о нас как об отстающем народе, который ничего не может сделать? Вам не кажется, что они подумали бы, что мы отсталые?

Его голос дрогнул, так что последние слова Эдвард произнес почти шёпотом, и был удивлен, что доктор Каллен его услышал.
- Отсталые? Нет, конечно, нет. Почему ты так думаешь? Естественно, через сто лет что-то будет изобретено, но судить людей за то, что в прошлом они этого не изобрели, просто не честно.
Эдвард неохотно посмотрел на доктора Каллена, который помолчал пару минут, прежде чем снова заговорил:
- Через сто лет? Там уже будут твои внуки и правнуки. Ты знаешь своих бабушку и дедушку, Эдвард?

Юноша кивнул и врач продолжил:
- Когда они были в твоем возрасте, уже существовал телефон? У них были аэропланы? Могли ли они в твоем возрасте предположить, что у них будет электрический телеграф, и что теперь есть возможность предотвратить бешенство у людей, которые были укушены дикими животными? Что если бы они смогли увидеть, как теперь ты можешь выключать свет в каждой комнате? Ты думаешь о них хуже, потому что у них нет того, что есть у тебя? Из-за того, что они не знают того, что знаешь ты?
- Нет.
- Нет, конечно, нет. И никто не станет думать о тебе хуже, если у тебя нет того, что есть у них.
Доктор Каллен встал и проводил Эдварда к еще одной полке, на которой стояла другая коллекция, но молодой человек заговорил первым:
- Я прошу прощения, доктор Каллен. Вы спрашивали у меня о моей маме, а я не ответил на ваш вопрос.

- Это нормально, Эдвард. Я не хочу навязываться тебе.
- Вы не навязываетесь, сэр. Ну, я очень ценю ваше участие, особенно в ту ночь.
Эдварду не нравилось вспоминать ту ночь, когда умер его отец, и всячески избегал возможности говорить об этом, но хотел показать доктору Каллену, как он ценит его участие.
- Как твоя мама? Она спит? Ест?

Эдвард держал глаза открытыми, смотря на стену. Сейчас было уже легче.
- Она практически не ест. Мама выглядит очень усталой, и ее голос… Она никогда не говорит, пока не обратишься к ней лично, и даже тогда она произносит не больше пары слов, но ее голос звучит таким безжизненным.
- Прошла всего неделя, Эдвард, то, что ты описываешь, вполне нормально. Это не физическая рана, которая со временем заживает, ведь ты это понимаешь. Я знаю, что для тебя сложно видеть ее не такой, как раньше, но она станет собой, ей только нужно время. Не будь нетерпеливым; не дави на нее.

- Ее отказ от еды, конечно же, причина для беспокойства, также как и ее отказ от сна, но, как я и говорил, прошла всего лишь неделя. Если ничего не изменится через пару недель, дай мне знать. Но должно пройти несколько месяцев, прежде чем ты сможешь узнать в ней ту, какой она была раньше.
Эдвард выдохнул и взглянул на еще одну коллекцию доктора, после чего покачал головой. Он приснился ей к стене и провел руками по волосам.
- Я кажусь себе таким бесполезным. Отец хотел, чтобы я заботился о ней, но я боюсь, что делаю что-то не так.
- Что ты делал с солдатами в госпитале?
- Сэр?

- Что ты делал здесь с солдатами в госпитале? Ты и твоя мама прошли через травму не отличающуюся от них. Так же как и они, ты и она, вам обоим нужно время для восстановления. Делай дома то же, что делал здесь. Если она захочет говорить, позволь ей. Если она хочет молчать, позволь ей. Если она захочет говорить о твоем отце, позволь ей. Если она захочет обсудить женские темы, например, длину юбок, тоже позволь ей.

Эдвард не смог сдержать улыбку от последней фразы доктора Каллена. Он не мог понять, почему так много людей боится этого человека. Доктор был молодым, ниже ростом и худее своего возраста, чем среднестатический мужчина. В нем не было ничего пугающего, по крайней мере, для Эдварда. А Эдварду казалось, что он хорошо разбирается в людях и хорошо знает свою мать. Что они думают, он сделает? Нападет на них? Откусит им голову? Любой, кто поговорит с ним больше минуты, поймет, что он даже мухи не обидит.

- Это касается и тебя тоже, Эдвард. Знай, что моя дверь всегда открыта для тебя и твоей мамы, но думаю, что ты захочешь поговорить с другом твоего возраста. Или, возможно, с кем-то, кто знал твоего отца. Может с твоими дядями, например.
Эдвард был очень польщен его предложением, даже больше чем мог это передать.
- Спасибо, сэр. Особенно я благодарен за предложение о женских юбках.
Доктор Каллен все еще был похож на статую, прежде чем на его лице появилась улыбка, и он засмеялся.

***

«У меня теперь есть локон твоих волос, спасибо тебе. Просто невероятно иметь всегда с собой часть тебя…»

Старый медальон его отца, который теперь хранил прядь волос Беллы вместо волос родителей, лежал в его нагрудном кармане, и Эдвард провел рукой по его краю. Невероятно иметь часть тебя с собой тоже.

Доктор Каллен и Белла, оба предположили, что его маме просто нужно, чтобы он находился рядом с ней, не пытаясь начать разговор, и именно это он и делал. Она заговорит, когда будет готова. Его мама сидела на веранде в одиночестве, и Эдвард присоединился к ней с книгой, которую так и не смог дочитать. Книга нужна была для того, чтобы спрятать письмо Беллы, пока он снова и снова его перечитывал.

«… в моей школе скоро будут танцы. И на этот раз это «выбор девушек», то есть девушки приглашают парней».

Девушки приглашают парней? Она, должно быть, шутит, верно? Она, должно быть, дразнит меня. Эдвард перевел руку с медальона и провел ей по буквам в письме. Мысль о том, что Белла захочет танцевать с кем-то, посылала волны ревности по его телу, но он понимал, что она может кого-то пригласить.

Ты просто идиот, Эдвард. ТЫ эгоист. Ты ведь прекрасно знаешь, что однажды женишься, и у тебя будет, как минимум, один ребенок. Ты знаешь, что полюбишь другую. Разве и не желаешь ей того же? Ты хочешь, чтобы она провела свою жизнь в одиночестве, ожидая твоего очередного письма? Ты найдешь кого-то, влюбишься, и она сделает тоже самое. Может это будет не так скоро, но однажды она встретит кого-нибудь и влюбится в него. И когда она пройдет в белом платье к алтарю, там будешь стоять не ты. Не ты. Очередной вдох принес Эдварду только боль, и он постарался сконцентрироваться на той части ее письма, которая не заставляла его чувствовать холод и одиночество.

«… «Завали» - это грубая форма сказать кому-то замолчать… Когда я прочитала, что ты сказал так своему дяде, то просто сошла с ума. Мой живот дико болел, и я не могла вдохнуть… Если ты гуглишь что-то, то ищешь это в компьютере…»

Значит, «завали» - это грубо? Хорошо. Почему Белла сказала, что это заставило ее сойти с ума? Странно. И она написала, что у нее заболел живот, а после даже не смогла сделать вдох. Она заболела? Почему она мне об этом не сказала? Может, она боится меня?! Но почему Белла упомянула об этом таким странным способом? Я все еще не понимаю, что означает «засунь носок себе в рот», но догадываюсь, что это что-то грубое. И теперь мне надо спросить, что означает «мп»? «Мп»? Как вообще можно использовать слова без гласных? Мне все еще кажется, что «Гугл» - это странное слово.

«… Сейчас много правил и организаций, чтобы помогать беспомощным людям. У них даже есть спортивные команды. Было много статей в газетах о женской команде по баскетболу на инвалидных креслах. Вперед, дикие кошки!»

Эдвард закрыл глаза и представил, как девушки на креслах играют в баскетбол, но не смог. Он не сумел представить, как люди в креслах вообще занимаются спортом. Конечно же, я не мог представить, как они спускаются по лестнице, пока не увидел Мика.

«… Почему вы не поплыли на Титанике?..»

Она продолжает меня об этом спрашивать. Это тоже самое, если… Как это вообще могло быть? Но… нет… Определенно, она не может. Или может? Моя глупая Белла, ты должна.

«… Не глупи, Эдвард. Конечно же, «Dodgers» это уже не та команда, которая была в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Девяносто один год – это длинный срок. Я уверена, что теперь у них другие игроки».

Очень смешно, Белла. В эту игру могут играть двое, любовь моя. Почему мы не поплыли на Титанике, тем не менее.

- Тебе нравится книга, дорогой?
Эдвард удивленно посмотрел на мать, оторвавшись от письма Беллы. Она сама заговорила с ним, спросив о книге.
- О, нет, не особо. Она очень запутанная.
- Что это за книга? Она новая?
Эдвард вздохнул с облегчением. Это уже три вопроса. Он обязательно расскажет Белле и доктору Каллену, что их идея сработала.

- Да, новая. Зейн Грей. «Почтовый след». У меня были на нее большие надежды. У этой книги очень хорошие отзывы. Это вестерн, ну, или, должен был им быть, но в итоге это просто приключения о молодой неудачливой леди. Она сбежала от злого отчима, на нее напали индейцы, но спасла любовь. Потом девушка снова была похищена, атакована индейцами и вновь поймана, откуда сбежала, прибежала к своему отцу, опять от него удрала и снова воссоединилась со своей любовью, только для того, чтобы снова сбежать и быть пойманной своим отцом и так далее. Такое чувство, что девушка просто магнит для неприятностей. Сколько их может пережить одна девушка?

- Я думала, что тебе нравится эта книга. Ты улыбался.

«… Ты спрашивал ее, хочет ли она, чтобы ты поиграл для нее на пианино?..»

- Разве? Я даже не заметил. Я подумал, может мне поиграть немного, прежде чем пойти спать… Ты не против, мам?
Взгляд матери переместился на кресло, где раньше сидел отец, и она долгое время молчала. Эдварду было сложно сидеть спокойно и не начать беседу снова. Молчи. Молчи. Она сама с тобой заговорит. Дай ей время. Позволь ей снова заговорить, когда она будет готова. Не торопи ее.

Элизабет медленно закрыла глаза и продолжала молчать, прежде чем снова их открыть. Если бы Эдвард не знал свою мать, то мог поклясться, что она видит сейчас отца и говорит с ним, не произнося ни слова. Может, так оно и было. Если Эдвард может получать и писать письма любимой девушке, до рождения которой еще семьдесят пять лет, так почему мать не может разговаривать с отцом даже после его смерти?
- Да, дорогой. Это будет чудесно.



Историческая справка:

- Из того, что я смогла найти, в 1918 году «ломаться пополам от смеха» использовалось только по отношению к умалишённым. Значение этого слова не использовалось до 1940-х годов.

- Белла просит рассказать Эдварда обо всех цветах, что им прислали после смерти отца. Дело в том, что раньше усопших оставляли на некоторое время в доме, но тело не бальзамировали. И оно начинало разлагаться довольно быстро. Организаторы похорон присылали много цветов, чтобы замаскировать этот запах.

- К тому времени подол женских юбок стал укорачиваться – из-за экономических нужд, поскольку мужчины пошли на войну и им нужны были все возможные материалы, поэтому длина юбок стала чуть выше колена. К 1919 году длина укоротилась до шокирующих для того времени шести дюймов от пола.

- В конце главы Эдвард читает книгу Зейна Грей «Почтовый след» (The U.P. Trail), которая в 1918 году стала бестселлером. Сама я никогда ее не читала, и мнение Эдварда списала с комментариев на Амазоне. Просто описание девушки, которая была магнитом для неприятностей, уж очень напоминает Беллу.