Говорят, сегодня твой день рождения,
Но это и мой день рождения тоже.
Говорят, сегодня твой день рождения,
Так с днём рождения тебя!

(«Birthday», «The Beatles»)

Гермиона Грейнджер не видела Гарри Поттера с тех пор, как два месяца назад побывала в Перу, чтобы попытаться убедить его, Рона, Билла и Чарли Уизли вернуться домой, и вот теперь (совершенно неожиданно) он собственной персоной стоял перед ней. Гарри слышал, как она разговаривала сама с собой вслух, коря за нежданную беременность. Более того, узнав об этом, друг отнюдь не выглядел счастливым.

Она подружилась с Гарри Поттером, когда ему исполнилось одиннадцать, и за прошедшие годы наблюдала разные грани его личности. Она видела его печальным. Разочарованным. В глубоком отчаянии и невероятно счастливым. Гермиона видела, как он плакал. И как сердился. Видела, как он убивал людей, когда у него не оставалось выбора. И много раз утешала его по множеству причин.

Он то же самое делал для неё.

Если бы Гермиону спросили, любит ли она Гарри Поттера, ответ последовал бы незамедлительно: «Да. Как никого другого на этой Земле». Она любила его больше чем Рона, хотя тот и был вторым близким ей человеком. Больше, чем Тео или кого-либо из змеёнышей (ведь на самом деле это была совсем иная любовь). Стыдно сказать, она любила его даже больше, чем собственных родителей. Гарри стал ей братом, другом, второй половинкой её цельной натуры, её всем.

И ни разу в жизни Гермиона даже предположить не могла, что когда-нибудь увидит на его потрясённом лице столь оскорблённое выражение, какое заметила в тот момент, когда, перешагнув через своего кота, вышла в открытую дверь ванной комнаты, а стоящий напротив Гарри спросил:

— Ты беременна? Блядь, Гермиона! Как ты могла?

Но то, что произошло дальше, оказалось ещё более потрясающим. Глядя прямо в широко распахнутые зелёные глаза друга, она, резко размахнувшись, изо всех сил отвесила ему пощёчину.

Взметнув руку вверх, он схватился за полыхнувшую жаром щёку, а Гермиона закричала:

— Не смей осуждать меня, Гарри Поттер! Кто угодно, только не ты!

Оставив его стоять каменным истуканом, она порывисто прошла в спальню и, злая и чуть смущённая, начала одеваться. Гермиона стыдилась того, что применила физическое насилие в отношении друга. И по этой же причине злилась. Она и без того была выбита из колеи, даже не успела ещё толком во всём разобраться, потому что лишь сегодня утром осознала, что беременна.

Быстро облачаясь в присланное Драко вычурное платье с оборками, Гермиона попыталась вспомнить, когда у неё последний раз была менструация, но так и не смогла этого сделать. Обычно она внимательно отслеживала подобные вещи, но в последнее время голову её занимали мысли о некоторых более важных вещах… Например, о смерти… А так же о списке, который в настоящее время как раз лежал развёрнутым на комоде.

Продолжая одеваться, она подошла к нему и пересчитала пункты, которые уже успела выполнить. Из тех шестнадцати, что были написаны на первом листе, галки стояли напротив одиннадцати. Глядя на них, Гермиона спросила себя:

«Можно ли сегодняшнее посещение бала по случаю дня рождения Драко считать «плаванием с акулами», как подсказал Тео?»

Она всё ещё смотрела на список, когда скорей почувствовала, чем услышала за спиной присутствие Гарри. Он начал застёгивать молнию на её платье и спросил:

— Сколько уже выполнено?

— Одиннадцать, — негромко ответила она. — Только что пересчитала, — пробежалась кончиками пальцев по потёртому клочку бумаги, затем сложила его по линиям сгиба и снова спрятала между страниц книги. — Думала, что всего десять, но оказалось, что я забыла про «восхождение на гору», это ведь произошло не буквально, а… образно. Там ещё парочка таких же образных отступлений найдётся, но так, кажется, можно.

— Хм, — задумчиво покивал Гарри, явно думая о чём-то своём и не слушая её.

— Вот почему я решила, что сегодняшний вечер могу засчитать, как «плавание с акулами». Ведь в переносном смысле всё именно так и будет, — развернувшись к комоду, Гермиона начала надевать украшения.

Стоя позади неё, Гарри какое-то время внимательно изучал в зеркале выражение её лица и наконец спросил:

— Какого черта здесь происходит, Гермиона? Ты на самом деле беременна?

— Я ещё не была в госпитале Святого Мунго, но полагаю, что да. Вероятно, уже около трёх месяцев, так что не волнуйся, ребёнок не твой. Хотя я, наверное, даже хотела бы этого, ведь тогда моей беременности было бы уже шесть месяцев, — она принялась расчёсывать волосы.

— Да теперь-то какая разница? — спросил Гарри, со вздохом пожимая плечами.

Отбросив щётку на комод, Гермиона взяла из книги вторую часть списка и, повернувшись к другу, спросила:

— Почему ты здесь, а не в Перу?

— Малфой прислал сову с сообщением, что они нашли способ нейтрализовать проклятие. Он написал, что для этого тебе всего лишь необходимо выполнить все пункты списка. Хотя мы оба, Билл и я, имеем на этот счёт некоторые сомнения, но, по крайней мере, это больше, чем удалось найти нам, а потому и решили вернуться.

Выслушав объяснение, Гермиона передала ему вторую часть.

— С самого начала в моём списке было двадцать пунктов, Гарри. Вот вторая часть. До сих пор я показывала её только Тео.

Поттер внимательно изучил короткий список, моргнув только один раз, в самом конце. Прикрыв глаза, он аккуратно сложил пергамент по линиям сгиба, после чего вернул Гермионе.

— Так и думал, что там было что-то ещё. Почему ты не сказал об этом нам?

Пожав плечами, она спросила:

— А зачем? Во-первых, я понимала, что за оставшееся время не успею выполнить все пункты, а во-вторых, даже в самых смелых своих мечтах не могла предположить, что, составив и выполнив какой-то там список, найду способ спастись от этого проклятия.

Гарри снова прикрыл глаза.

Она потянулась, схватила его за руку и попросила:

— Гарри, пожалуйста, не говори пока никому. Давай сходим на сегодняшнюю вечеринку, пройдём испытание от начала до конца, а уж тогда попробуем что-нибудь выяснить про это лекарство и посмотрим, удастся ли закончить мой список… и вылечит ли это меня…

Открыв глаза, он попросил:

— Прости, что я так отреагировал на известие о твоей возможной беременности. Я был потрясён, причина только в этом.

Кивнув, Гермиона крепко обняла друга и склонила голову ему на грудь.

— Ты знаешь, кто отец? — спросил он, ласково поглаживая её по затылку.

— Думаю, что Блейз Забини, но у Маркуса и Эдриана тоже есть по небольшому шансу.

— Ну, слава богу, хоть не Малфой, — рассмеялся Гарри.

<center>***</center>

В это самое время внизу как раз одевался Тео, попутно рассказывал Блейзу о второй части списка Гермионы и о том, что для него нашёл Слизнорт.

Честно говоря, если бы Забини узнал об этом способе спасти Гемиону прежде, чем Тео взял с него обещание помочь, то вряд ли он вообще что-то стал бы ему обещать. Но утешил себя тем, что всегда можно найти способы обойти любое обещание, даже такое.

Из рассказанного больше всего потрясло Блейза известие, что малышка гриффиндорка, их любимая кроха, была беременна. И с огромной долей вероятности отцом ребёнка мог оказаться он сам… ну, или Маркус… или Эдриан. Но он даже не вздрогнул, когда слушал эту новость. В основном потому, что видел по выражению лица Тео, насколько ему больно.

— …и, пожалуйста, никому не говори о том, что сам список может стать контрзаклятьем. До тех пор, пока мы не узнаем наверняка, беременна ли Гермиона на самом деле, и, вообще, сработает ли этот способ, — горячо попросил Тео.

Блейз молчал, уткнувшись взглядом в пол. Затем посмотрел на лучшего друга, человека, в которого был влюблен, и сказал:

— Я не могу обещать этого. Во-первых, Маркус наверняка уже всё рассказал, во-вторых, Эдриан и Драко, скорей всего, разузнали то же самое. Даже уверен в этом, потому что они послали сову Поттеру и Уизли, убедив их вернуться. Не думаю, что они решились бы на это, если бы не выяснили то же что и мы. Если уж об этом стало известно Корнеру, то готов поставить миллион галлеонов на то, что и Эдриан с Драко в курсе дел.

— Откуда ты знаешь, что Драко послал сову Поттеру? — глядя в зеркало, спросил Тео, пытаясь правильно завязать маггловский галстук. Впрочем, вскоре он сдался, раздосадованно выдохнув.

Встав у него за спиной, Блейз спокойно завязал галстук, попутно объясняя:

— Поттер сейчас наверху. Именно он сегодня сопровождает Гермиону в Мэнор. Как ни странно, Малфой и его пригласил на вечеринку, — он плюхнулся на кровать и уставился в потолок. — Хочешь что-нибудь ещё рассказать мне?

— Нет, это всё, — надев пиджак, Тео добавил: — Но хотел бы попросить тебя сохранить в тайне беременность Гермионы и содержание второй части списка.

Поднявшись с кровати, Блейз подошёл к нему, сосредоточенно расправил складки и смахнул ворсинки с плеч и рукавов костюма.

— Так и быть. Но на сегодня это единственное, что я согласен пообещать и выполнить.

Тео выглядел разочарованным, но Блейз решил, что в данной ситуации ничем больше помочь ему не в силах, и практически вытолкнул его из спальни со словами:

— Давай-ка поживей. Иначе точно опоздаем.

Спустившись в прихожую, они аппарировали в Мэнор, появившись у входа в большой бальный зал почти одновременно с Гермионой и Гарри Поттером.

Гермиона бросилась в объятья Тео и призналась:

— Гарри знает обо всём.

— Блейз тоже.

Она посмотрела поверх плеча Тео на темнокожего красавца и робко спросила:

— Ты знаешь?

Блейз внезапно обнаружил, что во рту у него пересохло, и едва смог выдавить:

— Пойдёмте туда, — и, пройдя мимо пары, направился в бальный зал.

Этим вечером ему не хотелось думать о Гермионе Грейнджер, детях или ещё о ком-то, кто может умереть. А вот напиться до потери сознания хотелось.

Гарри попятился, уступая дорогу слаженно скользнувшим в бальный зал Гермионе и Тео, но тут же почувствовал, что совсем рядом, за спиной кто-то стоит, и услышал знакомый лениво-тягучий голос:

— Поттер.

Которому тут же, не поворачивая головы, ответил:

— С днём рождения, хорёчья морда.

— Ты приготовил мне подарок? — спросил Малфой. — Хм… Может, что-нибудь вроде самоубийства, чтобы наш мир стал свободен он одного шрамоголового шизика по имени Поттер?

Всё же чуть повернувшись, Гарри взглянул на него и отрезал:

— Чёрта с два ты этого дождёшься.

— И хорошо, потому что я наверняка скучал бы по тебе. Не хотелось бы лишиться столь крепких и слаженных взаимоотношений, что мы выстраивали столько лет, — легко согласился Драко. — Грейнджер выглядит счастливой, правда? — он кивнул в сторону Гермионы и Тео. — И теперь, со своим контрзаклятьем-списком вылечится в мгновение ока. Он ведь почти завершён.

Покачав головой, Гарри взглянул на человека, который был его персональным проклятием последние шестнадцать лет, и сказал:

— Дурак ты, Малфой.

Драко нахмурился.

— Я никому не позволю называть меня дураком на моём собственном деньрожденческом балу, Шрамоголовый. И что ты имел в виду, кстати?

Гарри повернулся к стоящим на паркете бального зала Гермионе и Тео. Они улыбались друг другу. Они казались счастливыми. Они выглядели так, словно были влюблены друг в друга.

— Её список состоял из двадцати пунктов, Малфой. Не шестнадцати. Потому он и назывался (если коротко): «Двадцать вещей, которые я хочу сделать прежде, чем умру», — повернувшись к нему, огрызнулся Гарри.

На секунду Драко завис, пытаясь переварить этот любопытный факт, преподнесённый ему самым отъявленным врагом, после чего спросил:

— И что там в последних четырёх пунктах?

— Выйти замуж, найти настоящую любовь, заиметь ребёнка… Ах да… — набрав побольше воздуху, произнёс Гарри: — ещё найти лекарство от проклятья и здоровенькой дожить до глубокой старости.

Драко почувствовал себя так, словно Гарри одним махом вышиб из него весь дух.

— Да ладно, Поттер. Скажи, что ты пошутил…

— Я серьёзен, как смерть, Малфой, — тяжело уронил тот в ответ.

Схватив за шиворот, Драко потянул его в небольшую прихожую перед бальным залом. Слишком потрясённый и удивлённый Гарри, даже не пытаясь сопротивляться, безропотно последовал за ним. Появившиеся как раз в это время в арочном проёме двери Эдриан и Маркус, быстро сориентировались и отправились посмотреть на рукопашную, которая несомненно должна была состояться после столь решительных действий Драко.

— Руки прочь, Малфой, — такими были первые слова Гарри, когда он наконец вырвался и принялся одёргивать пиджак.

— Что ты имел в виду, сказав, что список Гермионы состоит из двадцати пунктов? — рявкнул Малфой.

Эдриан бросил быстрый взгляд на Маркуса, который, с ужасом уставившись на Гарри, громко спросил:

— О чём ты, Поттер?

Вошедший в прихожую через другие двери Блейз уже знал обо всём от Тео, но с каменным лицом всё же попросил:

— Да, расскажи-ка, что ты имеешь в виду, Поттер. Нам всем жутко интересно

И Гарри рассказал им. Обо всём. О том, что за день до его с Роном отправки в Перу Гермиона, сидя в палате Святого Мунго, составила свой список, вторую часть которого спрятала между страниц книги. О том, что сам он всегда догадывался об этом, но никогда не давил на неё и до сегодняшнего дня не знал о том, что там написано.

А затем сообщил потрясающие, шокирующие новости… которые, вообще-то, должен был сообщать вовсе не он… Новости, о которых знал только один из присутствующих змеёнышей — Блейз, потому что уступивший обстоятельствам Тео рассказал ему обо всём как раз перед тем, как они оба отправились сюда, в Мэнор.

После того, как Гарри поделился этой новостью, застывший в углу небольшой прихожей Драко Малфой рвано выдохнул и, плюхнувшись на стоявшее рядом кресло, ошарашенно произнёс:

— С охуительно счастливым днем рождения меня… срочно нужно накатить виски… двойную порцию… — встрепенувшийся Блейз протянул ему свой бокал, который Драко осушил одним глотком.

Сглотнув подступившую к горлу горечь, Эдриан с глупой надеждой подумал:

«А вдруг это мой ребёнок?» — но тут же подсчитал, что, вероятнее всего, это не так, и отвернулся к единственному окну. Снаружи было темно. Эдриан смотрел перед собой и абсолютно ничего не видел. Но его это уже нисколько не волновало.

Взгляд прислонившегося к стене Маркуса был прикован к причудливому узору паркетного пола, а в голове крутилась одна мысль:

«Зачем кому-то понадобилось делать такой фантастически шикарный пол в какой-то небольшой прихожей перед бальным залом?»

Иными словами, Маркус пытался не думать о второй части списка Гермионы Грейнджер, её беременности и ещё о кое-чём, что случилось перед тем, как он отправился на сегодняшний бал.

Блейз сначала сидел в кресле, низко ссутулясь и так далеко вытянув перед собой длинные ноги, что захоти кто-нибудь из присутствующих пересечь комнату, ему пришлось бы перешагивать через них. Но потом, откинувшись на спинку кресла, он уставился в потолок, мысленно прикидывая, существует ли хоть малейшая возможность выполнить последние четыре пункта её списка.

Гарри переводил взгляд поочерёдно на каждого из змеёнышей и наконец спросил:

— Что происходит с Гермионой и всеми вами?

Блейз посмотрел на него первый, остальные трое вскоре последовали его примеру.

— Мы любим её, Поттер. Все мы. По-разному, но да, мы любим её.

Гарри сфокусировал на нём пристальный, недоверчиво суженый взгляд.

— Тогда вам лучше найти способ закончить этот список.

— А чем ты думаешь, мы тут занимались всё это время, Святой Поттер? — взревел Драко, вынудив Гарри развернуться и посмотреть на него.

— Я серьёзно, Малфой. В её распоряжении осталось не так уж много времени. Нам надо выяснить, как сделать так, чтобы она смогла выполнить все чёртовы двадцать пунктов.

— Мне нужно увидеть его целиком, — отрешённо произнёс Эдриан, по-прежнему не отрывая взгляда от того, что находилось за окном. — Формулировка последних четырех пунктов — ключ к успеху… возможно, — затем повернулся и посмотрел на них.

Переступив через вытянутые ноги Блейза, Гарри подошёл к Эдриану.

— Думаю, ты и так достаточно постарался, Пьюси. Именно ты — причина того, что она попала в эту переделку. Будь моя воля, Визенгамот признал бы тебя виновным, когда проверял твою роль в том, что случилось. Так что извини, но я как-то не очень тебе доверяю.

— Но он прав, Поттер, — произнёс Драко ровным тоном. — Нам нужно взглянуть на вторую страницу списка. Формулировка является ключевым фактором. Кроме того, необходимо какое-нибудь заклинание, с помощью которого можно было бы убедиться, что выполненные на сегодняшний день задания действительно выполнены. Я имею в виду, все вы видели моего отца и можете подтвердить, что на самом-то деле волосы ему мы с Гермионой так и не обрезали.

Сидящий в кресле Блейз резко наклонился вперёд и спросил:

— Но что тогда вы сделали, чтобы выполнить этот пункт?

Драко потянул галстук, ослабляя узел. Он чувствовал себя неуютно, особенно под взглядом Поттера, но наконец произнёс:

— Мы написали его портрет с короткими волосами. Вообще-то он красовался там с розовым «ирокезом», так, кажется, Грейнджер назвала эту причёску.

Недоумённо нахмурившись, Маркус спросил:

— Ты рисуешь?

— Да! — практически выкрикнул Драко. — А что? Тебя это удивляет?

— Немного, — признался Маркус. — Просто ты никогда даже малейшего намёка не давал на то, что умеешь это делать.

— Ну и что? — надувшись, как капризный малыш, смущённый Малфой уткнулся взглядом в пол.

Тогда Блейз поднялся их кресла, обогнул стоящего на его пути Гарри и дружески похлопал Драко по плечу.

— Думаю, это здорово, Малфой.

Тот недоверчиво поднял взгляд и увидел, что друг улыбается. Драко ждал от него насмешек, думал, что придётся защищаться, но когда понял, что друг даже не пытается его поддеть, кивнул и коротко проронил:

— Спасибо.

Вновь обретший самообладание Эдриан сказал:

— Разумеется, Малфой прав. Следует убедиться, что всё сделанное нами до сих пор, на самом деле соответствует правилам контрзаклятья. Некоторые пункты были выполнены условно. Например, Тео признался, что сегодняшний бал будет символизировать «купание с акулами». Но что, если на самом деле всё условности не сработают?

— А что, если они имеют смысл только потому, что это её список, и важно лишь то, как всё воспринимает именно она? — спросил Маркус. — Но как мы разберёмся в этом до сентября? И даже тогда… Её беременности сейчас всего несколько месяцев…

Блейз прервал его, уточнив:

— Около трёх месяцев.

— Ладно, три месяца беременности. Значит, сейчас идёт первая неделя июня, а день рождения у неё в первой половине сентября… Гермиона будет на шестом месяце. Хватит ли этого, чтобы выполнить условие «заиметь ребёнка»? Если она записала желание так, то ей достаточно забеременеть. Так что вопрос только в том, как именно Гермиона сформулировала задания в списке, верно? — спросил Маркус, с внезапной надеждой взглянув на каждого присутствующего.

— Я проконсультируюсь с Биллом Уизли, — предложил Поттер.

— Нет, — отрезал Эдриан.

Гарри оборвал его:

— Ты не имеешь права голоса. Я посоветуюсь с ним, но не стану вдаваться в подробности. Не расскажу о беременности и о том, что происходит. Но мы должны выяснить следующее: существует ли способ узнать, выполнены ли на самом деле те пункты, что уже пройдены Гермионой, и подействует ли вообще этот способ.

Блейз саркастично хмыкнул.

— А Тео ещё не хотел, чтобы Драко и Эдриан были в курсе.

— Вы-то, парни, откуда о нём узнали? — спросил Драко.

— От Корнера. Он обнаружил его, — ответил Маркус.— А ты?

— Из министерских отчётов о Коннеле, — признался Малфой. — Это вы рассказали обо всём Тео?

Маркус повёл головой в сторону Блейза.

— Должно быть, он. Хотя я и говорил ему не делать этого. А Гермионе ты рассказал?

— Нет. Должно быть, Пьюси, — предположил Малфой.

— Виновен, — подтвердил Эдриан, вкладывая в одно единственное слово гораздо больше смысла, чем все присутствующие. — Слушайте, парни, давайте пока попробуем хотя бы пройти испытание балом в честь дня рождения Малфоя, хорошо? Давайте попробуем просто повеселиться, а обо всём остальном подумаем завтра.

— Да, все уж точно повеселятся, когда родители объявят о моём предстоящем браке с Пэнси, — простонал Драко, сгорбившись и всё глубже утопая в кресле, словно желая спрятаться.

Блейз рассмеялся.

— С мопсоподобной Паркинсон!

Лицо Гарри скривилось в забавной гримасе.

— Ты женишься на Пэнси Паркинсон?

— Не по своей воле, Поттер! — взвился Драко. — Но я должен жениться на чистокровной. Моя семья — одна из последних чистокровных семей, а чистокровных девушек моего возраста нынче осталось не так уж много. С самого рождения я был помолвлен с Асторией, но все мы знаем, что произошло.

— Мои соболезнования, — искренне произнёс Гарри, сочувственно похлопал Драко по руке и, покинув маленькую прихожую, вернулся в бальный зал.

— Я не хочу там присутствовать, — сказал Драко. — Может, прежде чем всё же придётся туда вернуться, со мной случиться какой-нибудь несчастный случай?

— Можешь, например, упасть и удариться головой, — предложил Блейз, садясь в кресло. — Позволяю тебе споткнуться о мои ноги, — и выставил их как можно дальше, скрестив в лодыжках. — Представь: ты о них невзначай спотыкаешься. Помещение тут небольшое. Ты обязательно стукнешься головой обо что-нибудь угловатое и с острыми краями.

— Не вижу здесь ни одного предмета, угрожающего тебе острыми углами, — с улыбкой заметил Эдриан, — но, возможно, ты мог бы сделать вид, что засмотрелся на небо и выпал из окна. Тут, правда, первый этаж, но мало тебе не покажется, уверяю.

— Я мог бы использовать на тебе Непростительное, — воодушевился Маркус. — Мерлин свидетель, я всегда об этом мечтал.

— Ну и ну… здорово, парни, — опешивший поначалу Драко ухмыльнулся: — Вы такие преданные друзья.

Именно в этот момент из-за двери, ведущей в бальный зал высунулась голова его отца.

— Почему ты прячешься здесь, Драко? Это неприлично, тебе немедленно нужно вернуться в зал и встречать гостей.

Драко встал.

— Я вовсе не прячусь, сэр. У нас проходит очередное собрание Змеиного клуба. Экстренное совещание, касающееся Гермионы Грейнджер, и это правда. И я приду тогда, когда смогу. Кроме того, я не просил организовывать в мой день рождения этот многолюдный бал. Так что, в некотором роде, это ваши гости, а не мои, а потому их должны встречать вы, а не я.

Несколько потрясённый ответом, Люциус какое-то время безмолвно разглядывал сына, потом произнёс:

— Не совсем понимаю, что на тебя нашло, мальчик, и не уверен, что мне это нравится.

Драко подошел ближе и встал перед ним.

— Сегодня мне исполнилось двадцать шесть лет, отец. Тебе не кажется, что одно это уже, как минимум, делает меня мужчиной, а не мальчиком?

После этих слов в маленькой прихожей воцарилась тишина. Ощущение было такое, словно из неё высосали весь воздух. Маркус подошёл и встал рядом с Эдрианом, с другой стороны расположился поднявшийся из кресла Блейз.

Люциус смерил сына взглядом с головы до ног.

— Да, правда твоя, ты уже мужчина. Но иногда я могу забывать об этом, потому что, кроме того, ты всегда будешь мои сыном, так что прости меня. Это не значит, что я не уважаю тебя. Потому что я уважаю. Это значит лишь, что я люблю тебя.

— Я знаю, отец, — сказал притихший Драко.

— Ну, тогда заканчивай поскорей совещание и приходи, — сказал Люциус и развернулся, чтобы уйти.

— Отец, ещё кое-что… — произнёс Драко, дождался, когда Люциус повернётся к нему, и продолжил: — Я не женюсь на Пэнси Паркинсон.

Люциус издал короткий смешок.

— Конечно, нет. Думаешь, я хочу, чтобы мои внуки походили на мопсов?.

Блейз, не сдержавшись, коротко хохотнул, а Драко оказался ошарашен этим заявлением.

Люциус кинул быстрый взгляд на Маркуса и продолжил:

— Теперь, когда Дафна Гринграсс, наконец, не связана с Маркусом Флинтом, я решил, что она станет тебе гораздо лучшей женой. Она и её семья согласились с моими условиями. Действовать пришлось незамедлительно, так как всё произошло слишком быстро, но объявление о помолвке будет оглашено сегодня вечером, сынок. А теперь поторопись закончить совещание и выходи поприветствовать твоих гостей.

Драко проводил взглядом уходящего отца, затем медленно повернулся к друзьям и уставился на Маркуса.

— Дафна, наконец, свободна? О чём говорил только что мой отец, Флинт?

Эдриан толкнул Маркуса плечом и повторил:

— О чём говорил Люциус?

Опустившись в кресло, которое раньше занимал Блейз, Маркус набрал в грудь воздуха и признался:

— После того, как мы с Блейзом побывали у Корнера, я вернулся домой и объявил Дафне, что между нами всё кончено. На самом деле я никогда не любил её так, как должен был любить. Имею в виду, я всегда любил её, как всех вас... но не как женщину, с которой хочется провести остаток жизни. И от которой хочешь детей.

— Что она сказала? — подбодрил Эдриан и, желая поддержать, положил руку ему на плечо.

— Почти ничего, за исключением того, что, довольно долгое время поразмышляв, согласилась со мной. И Дафна была рада, что я наконец решился на этот шаг, ведь самой ей вряд ли хватило бы храбрости. После она сразу собрала вещи и отправилась к себе домой, — Маркус посмотрел Драко в глаза. — Но я понятия не имел, что она согласится на это… это… я не знаю… безумие… Она сейчас в расстроенных чувствах и, должно быть, решила отомстить мне. Я поговорю с ней, если хочешь, Малфой. Я скажу ей не делать этого…

Одним шагом преодолев незначительное расстояние между ними, Драко с вызовом спросил:

— О, так выйти за меня замуж — это безумие, да? А может быть, она попросту предпочла меня, ты об этом не задумывался? И возможно, это не такая уж плохая сделка для нас обоих. Так что просто оставь всё, как есть, Флинт, — он направился к двери, открыл её и, оглянувшись на друзей, повторил: — Просто оставьте всё, как есть. В конце концов это мой день рождения, так с днём рождения меня! — вышел за порог и дизаппарировал.

Потрясённый Маркус застыл, словно статуя. Он, Эдриан и Блейз некоторое время стояли в небольшой прихожей, несколько оглушённые столь быстрыми переменами. Наконец, Пьюси пожал плечами.

— Это его день рождения, так что мы не будем мешать. И, как верно сказал Драко, с днём рождения его! —и тоже покинул комнату.

Ещё не до конца пришедший в себя Маркус беспомощно сказал Блейзу:

— Но Дафна не может выйти замуж за Малфоя!

— Почему? — спросил Блейз, закинув руку на плечо Маркуса. — Ты не хочешь жениться на ней, так почему этого не может сделать Малфой? Кажется мне, что ты сделал ему прекрасный подарок на день рождения. Теперь его дети не будут походить на мопсов, а вырастут такими же красивыми, как и он, потому что Дафна — красотка.

Блейз рассмеялся и, раз за разом подталкивая зависшего друга, вернулся с ним в бальный зал.