Не забываем говорить "спасибо" за кропотливую вычитку этой главы ButterCup

После посадки в Атланте Элис торопливо сообщила мне, что Карлайл и Эсми присоединятся к Джасперу и будут ждать нас в Сиэттле. Мне было довольно стыдно от того, через что я заставил их пройти, особенно Эсми. Все это время она являлась для меня такой же матерью, какой была родная. Я задолжал ей извинения за все причиненные за эти несколько недель страдания, а Белле задолжал их еще больше, но подожду с этим, пока она не выспится.

Почему она старательно поддерживала себя в бодрствующем состоянии в течении всего полета было для меня загадкой, но я замечал, что чем ближе мы были к прибытию в Сиэтл, тем ближе она была к проигрышу в колоссальной борьбе. Когда мы, наконец, покинули самолет, она практически спала стоя.

Джаспер спокойно ждал идущую к нему Элис, и их воссоединение было таким же тихим и незаметным как обычно. Для них зрительный контакт говорил громче любых слов или поступков, так что они стояли, всматриваясь друг другу в глаза и открывая друг другу свои разумы и души.

Учитывая последние события, мысли Джаспера были вполне предсказуемы.

— Во всем виноват я! Потеряй я Элис, то кроме себя было бы некого винить. Ничего бы не случилось, сумей я сдержать свою жажду! Эдвард никогда бы не покинул Беллу, не кинься я на нее на дне рождения.

Пока мы с Беллой шли к Карлайлу и Эсми, которые стояли в тени, у Джаспера чрезвычайно тихо, но стремительно беседовал с Элис.

— Никогда больше не поступай так со мной, Элис. Я мог потерять тебя навсегда, и что бы я потом делал! Честно говоря, не думаю, что смогу жить без тебя.

— Я сделала то, что должна, Джаспер! Кончина Эдварда опустошила бы всю нашу семью. Мы никогда бы не стали прежними снова.

— Тогда ему нужно просто обратить ее, и такое никогда не повторится снова!

— Я знаю, но это не так просто для него, особенно после Вольтерры. Белла увидела кое-что, что он никогда не намеревался показать, и сейчас ему еще сложнее думать об ее обращении.

— Элис, почему она уехала?

— Потому что она любит его, и не может жить без него. Она сделала то, что Розали или я сделали бы в схожей ситуации, окажись на его месте ты или Эммет. Мы сделали бы все возможное, чтобы вас спасти. Она влюблена в него и ее любовь никогда не умрет!

“— Может Элис оказаться права,” – думал я. – “Любит ли Белла меня до сих пор?”

Как только мы приблизились к Карлайлу и Эсми, то она шагнула навстречу и обняла Беллу, шепча ей:

— Спасибо тебе огромное.

Затем она заключила в объятия меня, и я узнал ее слова еще до того, как они сорвались с ее языка, поскольку они захватили ее мысли.

— Ты никогда не заставишь меня пройти через такое снова!

С ее словами в голове “Я не переживу потерю еще одного ребенка” я испытал острый укол вины.

Я вяло ей улыбнулся и ответил:

— Прости, мама.

Карлайл шагнул навстречу и произнес:

— Спасибо, Белла. Мы обязаны тебе.

Ответ Беллы прозвучал едва ли громче шепота:

— Едва ли.

— Она вусмерть измоталась. Давайте отвезем ее домой, – предложила Эсми, и от моего внимание не ускользнул упрек в ее голосе.

Я слегка съежился от внутренней боли и вины, вызванных использованным ею выражением “вусмерть измоталась”, но Эсми не могла даже знать, насколько близок я был к потере Беллы у Вольтури.

Эсми взяла Беллу за другую руку, мы шли по бокам от нее, практически неся ее к машине. Белла теперь скорее спала, чем бодрствовала.

Я услышал Розали раньше, чем увидел:

— Как ты думаешь, он сильно будет злиться?

Я знал, что она спросила это у Эммета, так как он единственный не встретил нас после посадки.

Хохотнув, он ответил:

— Скоро узнаем, они уже тут. Белла выглядит не очень, я надеюсь, она не пострадала.

Я чувствовал беспокойство в голосе Эмметта и знал, что он вспоминал прошлый год, когда мы нашли изувеченную и истекающую кровью Беллу на полу в танцевальном зале. Через меня прошли две эмоции: злость на Розали, из-за которой Белла чуть не умерла в Италии, и благодарность за беспокойство Эмметта о благополучии Беллы.

Прежде чем я успел что-то сказать, Эсми предостерегла меня:

— Не надо, ей и так плохо.

Я ответил достаточно громко, чтобы Розали слышала негодование в моем голосе:

— Ей и должно быть!

Мне хотелось сказать намного больше, но практически неслышное замечание Беллы остановило меня:

— Это не ее вина…

Даже сейчас Белла была всепрощающей и великодушной. Если она смогла простить Розали за то, что та поставила ее в чрезвычайно опасную ситуацию, возможно, она сможет хоть немного простить меня за мой поступок прошлой осенью. Я не ждал абсолютного прощения, ожидал, что придется пасть к ее ногам и молить об этом, может, о шансе проявить себя перед ней, если она позволит.

— Позволь ей загладить вину.

Просьба Эсми смутила меня сначала, поскольку все мое внимание сосредоточилось на Белле, но затем я осознал, что она имела в виду Розали.

— Мы поедем с Элис и Джаспером.

Я сомневался, было ли мне безопасно находиться в одной машине с Розали, но мой гнев вновь утих с просьбой Беллы:

— Пожалуйста, Эдвард.

“— Как я могу отказать ей в чем-либо,” — подумал я.

Так что подавил накопляющийся во мне гнев и, так осторожно, как было возможно, вел Беллу к машине. Эммет и Розали заняли передние места, так что я скользнул назад и потянул Беллу вслед за мной. Я ощущал ее истощение и вновь гадал, почему она боролась со сном после ухода из Вольтерры. Усаживая ее в машину, я пристально всматривался в ее глубокие карие омуты глаз. В них я видел счастье, но помимо этого, погруженное глубоко в ее душе, я видел то, что сначала показалось мне печалью. Чем дольше я смотрел, тем больше я осознавал, что прятала она не грусть, а страх. Из всего времени, что я хотел читать мысли Беллы, этот момент был тем, когда я сожалел больше о том, что не мог прорваться сквозь барьер ее разума. Пока я продолжал тонуть в ее глазах, Белла улыбнулась и глубоко вздохнула. Как только она села, она закрыла глаза, прежде чем зарыться головой в мою грудь. Я чувствовал, как она физически расслабилась, думая, что она наконец-то позволила истощенному телу погрузиться в сон.

Я слышал, как Розали на переднем сидении мысленно работала над извинениями, прежде чем обратилась:

— Эдвард.

Я быстро ее прервал:

— Я знаю.

У меня пока не было настроения принимать ее извинения. Я хотел, чтобы она потомилась в чувстве вины за то, что чуть не убила нас троих, прежде чем предоставить ей шанс действительно извиниться.

Но она не желала отступать, так что попробовала снова:

— Белла?

Я определенно не был счастлив, что она не давала Белле уснуть, в чем та так отчаянно нуждалась.

Я услышал неуверенное бормотание Беллы у моей груди:

— Да, Розали?

— Мне очень жаль, Белла, — попыталась она. – Я чувствую себя ужасно из-за всего этого, и так благодарна за то, что тебе хватило смелости поехать спасти моего брата после того, что я сделала. Пожалуйста, скажи, что простишь меня!

Хотя я надеялся, что Белла скажет ей «нет», я знал, что она так не сделает. Это просто не было в стиле Беллы обвинять Розали в чем-то таком, так что ее последующее бормотание меня не удивило.

— Конечно, Розали.

Но то, что она добавила далее, меня поразило.

– Это вовсе не была твоя ошибка, я единственная, кто спрыгнула с чертовой скалы! Конечно, я прощаю тебя.

Говори она с кем-то с обычным слухом, ее бы не услышали и не поняли ни слова, настолько тихий он был из-за ее сонливого состояния.

Эммет хохотнул, говоря Розали:

— Это не считается, пока она в бессознательном состоянии, Роуз.

И снова, почти неслышно, Белла возразила:

— Я в сознании.

Но ей меня не провести, я знал, что она быстро засыпала, и, если бы Розали оставила ее в покое, Белла бы быстро поддалась сну, захватывающему ее.

Я улыбнулся, как только опустил свой взгляд на ее голову, упирающуюся мне в грудь. Та была жесткой и холодной, но Белла, казалось, не замечала прохладу, как, казалось, ее и не беспокоила твердость моей груди. Я не собирался перемещать ее в другое положение, поскольку был крайне доволен тем, что она лежала на мне. Я тихо предупредил с улыбкой на лице:

— Дайте ей поспать.

И когда Белла погрузилась в глубокий сон, у меня появилось время собрать собственные мысли и сфокусироваться на разумах вокруг меня. Розали осознавала, насколько сильно, должно быть, Белла любила меня, раз рискнула собственной жизнью ради меня. У Эммет была ухмылка на лице, думая:

— Я знаю, Белла любит его так же, как и Роуз любит меня. Иначе бы она и не поступила. Дома для нее было безопасно, но она рискнула всем ради него. Ему бы лучше научится ценить, насколько, в действительности, Белла удивительна и каким настоящим сокровищем она является.

Мне же хотелось знать то, что, как я понял, только Белла или, возможно, Элис могли сказать мне, раз Белла недоступна, я полез в другую машину, в мысли Элис.

Элис говорила Джасперу, что все станет лучше, но мысленно Джаспер ругал самого себя.

— Это полностью моя вина. Держи я лучше жажду под контролем, ничего бы из этого не случилось бы. Эдвард бы не ушел. Белла бы не сделала того, из-за чего Элис решила, будто она мертва. И Элис бы не пришлось рисковать жизнью ради спасения Эдварда.

Здесь его мысли остановились, изображение лица Беллы, пока она шла через терминал, промелькнуло в его разуме.

— Почему Белла поехала? Только сильная любовь заставляет человека рисковать собственной жизнью ради того, кого он любит!

Все мысли Элис сосредоточились на Джаспере, так что у меня не было возможности разузнать, что можно ожидать от Беллы, когда она проснется. Я все еще не приблизился к тому, чтобы узнать, позволит ли она, или нет, вернуться мне в ее жизнь, или что произошло с ней, пока меня не было.

С Беллой, окончательно уснувшей в моих руках, я начал размышлять, как волновался о ее столь тяжелой борьбе со сном во время поездки домой; я опасался, что из-за этого она могла заболеть. Все еще пытался осознать, почему она отказывалась спать. Усни она раньше, то уже отдохнула бы, и у нас появилась бы возможность обсудить, куда пойдут наши отношения дальше.

— Она спит? – тихо спросил Эммет с переднего сидения.

— Да, — кратко ответил я.

— Эдвард, что с ней случилось? – в его голосе слышалось небольшое напряжение.

— Она встретила Вольтури.

Я решил, этого ответа хватит даже для Эммета, чтобы понять, через что прошла Белла.

— Это объясняет часть, но не все, — возразил он.

— Что ты имеешь в виду? — Почему-то казалось, будто в голову напустили туман. Я не улавливал, к чему он вел. Возможно, мое помутнение было результатом страха, беспокойства и переживаний за Беллу в течении последних часов.

— Эдвард, она похудела, и на ней лица нет, как говорится. Одна поездка в Италию такого результата не даст. Здесь скрыто что-то большее. Для такого вида требуется больше, чем несколько дней. Я думал, ты говорил, что оставить ее в ее же интересах, — его голос ожесточился, – Судя по ней, я бы сказал, что ты ошибался.

— Ты прав, я допустил ошибку. Ошибку, которую не уверен, что смогу исправить, – признался я вяло.

— Ты же не бросишь ее снова?! – зарычал он тихо.

— Я останусь, если она позволит. У меня нет никакого желания уходить.

Мне совершенно не хотелось испытать боль, которая, уверен, вернется, если я вновь уйду от нее. Мое сердце с ней, и уход мог бы вырвать его из моей груди еще раз, поскольку я оставил бы его у нее. Так будет всегда; я добровольно отдал ей свое сердце, любовь, и не было никакого способа вернуть их, да я и не хотел этого.

— Эдвард, она любит тебя, – предположила Розали.

— Как ты можешь быть уверена в этом? – меня одолевало сомнение. После всего того, через что я ее провел: бросил ее, поставил под удар ее жизнь, приведя прямо к Вольтури, как она могла бы решиться простить меня, не говоря уже о том, чтобы любить?

— Эдвард! – воскликнули они оба громко.

— Ш-ш… вы разбудите ее, — пригрозил я.

Теперь, когда Белла окончательно уснула (в чем она так отчаянно нуждалась), я не собирался никому позволить потревожить ее.

— Эдвард, — вернувшись к шепоту, продолжила Розали. — Не люби тебя Белла, она не поехала бы в Италию. То, как ты ее покинул, могло бы заставить ее тебя ненавидеть, но ее поступок был сделан из любви к тебе, а не ненависти.

— Она права, знаешь, — влез Эмметт. – Решение Беллы было поступком влюбленного человека. Подумай об этом, Белла решилась на ситуацию, опасную для нее, ради спасения того, кто так жестоко ее оставил. Она должна была понимать, что они с Элис рисковали своими жизнями, чтобы спасти тебя, и, вполне возможно, она могла не выжить. Но она поехала несмотря на все это. Теперь скажи мне, как это может быть нелюбовью.

— Хорошо, я согласен, Белла совершила чрезвычайно опасный поступок, и ей не нужно было делать это из-за каких-либо обязательств передо мной после того, что я натворил . Но, возможно, она сделала это лишь из-за дружбы с Элис. Или, как вариант, она просто из тех людей, которые бы пожертвовали собой ради других, несмотря на свои чувства к ним.

Я услышал рычание Эмметта с переднего сидения.

– Эмметт, какая бы причина не стояла за ее решением, это не значит, что она до сих пор меня любит. Речь все еще идет о ней и что для нее лучше, но если она меня не прогонит, я не смогу уже уйти. Так что пока я останусь.

— Потому что ты любишь ее, — добавила Розали. – Эдвард, я прошу у тебя прощения за все. Я не думала, что ты действительно чувствуешь к ней нечто подобное.

— Что, ты не думала, что я смогу даже полюбить кого-то? – съязвил я.

— Ну, у меня были сомнения по поводу глубины твоих чувств, — ответила она.

Сквозь мои зубы вырвался низкий рык.

«Она действительно думала, что мои чувства не глубоки: после трех месяцев ада, боли и пыток, как она могла так думать,”— недоумевал я.

— Эдвард, если бы ты действительно любил ее так сильно, как говорил, ты никогда бы не бросил ее, особенно выбранным тобой способом. Это было настолько жестоко заставить того, кто любит тебя, поверить, что ты не любишь его. Ты ушел и бросил ее. Не вспоминал прошлое и не гадал, правильно ли ты поступил. Я считала, что ты сделал это, потому что на самом деле ее не любил. Откуда мне было знать, мое мнение основывалось на твоих действиях, а не словах, — защищалась Розали.

— Прошу, Розали, я уже осведомлен о факте, что мои действия были ошибочными и, возможно, тем, что я не смогу никогда исправить. Скорее всего я навечно выбросил мой единственный шанс на любовь. Белла, возможно, больше не сможет мне верить и, вероятнее всего, никогда не полюбит меня вновь. Она, должно быть, начала все заново и встретила кого-то другого. Кого-то, кто сделает ее счастливой и не причинит ей боль так, как сделал я. Если это правда, тогда я позволю ей быть счастливой.

— Так ты снова оставишь ее, — прорычал Эмметт.

— Нет, — признал я поражение. – Я не могу терпеть боль от разлуки, так что я остаюсь. Даже если ей больше не хочется видеть меня в своей жизни, она нужна мне, так что я возвращаюсь.

— Мы все вернемся, — добавил Эммет. – Поддержим тебя и ее.

— Ты действительно нашел любовь, — изумленно заключила Розали. — Я никогда не думала, что ты способен на такую любовь, но, похоже, с тобой так всегда, либо все, либо ничего.

Остальная часть поездки прошла в тишине, и я дорожил моментом с Беллой, прислонившейся ко мне во сне. Мои руки в оберегающем жесте были обернуты вокруг нее, и я поклялся, что проведу остаток своей жизни, делая все возможное ради ее счастья и безопасности. Ее защита будет моей единоличной ответственностью, и, независимо от того, чем я должен пожертвовать, ее счастье будет превыше моего.

Я был так увлечен мыслями о Белле, что, должно быть, пропустил, как кто-то позвонил Чарли сообщить о нашем приезде. Я услышал его тревожные мысли намного раньше, чем увидел дом. Он был взволнован и зол, и уже планировал, что скажет Белле, как только она прибудет домой. Только он не знал, что Белла находилась не в том состоянии, чтобы получать нагоняй. Вряд ли Белла придет достаточно в сознание и поймет, что она дома.

Как только он увидел машину, Чарли начал ходить, словно машина не могла подъехать быстрее, и, как только Эммет остановился, он закричал:

— Белла!

Эммет обернулся.

— Ничего себе, да он в бешенстве! Думаешь, тебе понадобится подстраховка? – спросил он торопливо.

Я только нахмурился; мне это не казалось причиной для шуток, во всяком случае на данный момент времени. Может быть, когда-нибудь в будущем мы все вспомним это и посмеемся. В любом случае, надежда была.

Крик Чарли слегка разбудил Беллу, поскольку она пробормотала: “Чарли".

Она совершенно не была готова к его крикам, так что я зашептал:

— Шш… Все в порядке, ты дома и в безопасности. Просто спи.

Затем Чарли увидел, как я вышел из машины с Беллой на руках.

— Не могу поверить, что тебе хватило наглости показаться тут, — взревел он, подходя к нам.

Белла тихо застонала на моих руках.

— Прекрати, папа.

Она сказала это так тихо, и я гадал, услышал ли ее Чарли, поскольку он рявкнул:

— Что с ней не так?

Он уже был разгневан на меня, мне совсем не хотелось будить Беллу, так что я уверенно, но спокойно, ответил:

— Она просто очень устала, Чарли. Пожалуйста, дайте ей отдохнуть.

Я не мог сказать ему, что она не спала с тех пор, как покинула Сиэтл с Элис, или то, что ей пришлось пережить в Италии. Это бы совсем ему не понравилось, а еще потребовалась бы куча объяснений, которые я не был вправе давать.

— Не говори мне, что делать! — Чарли не собирался подпускать меня к дочери. В его голове крутилось:

— Он навредил ей достаточно, я не позволю ей пройти через такое снова из-за его бессердечных действий.

Вместо того, чтобы кричать на меня за все, что я бы сделал, он просто холодно потребовал:

— Отдай мне ее! Убери свои руки от нее!

Это было чрезвычайно неудобно провернуть. Мне хотелось держать Беллу в объятиях, пока она не прогонит меня прочь. Конечно, я не мог отрицать того, что ее отец так же пытался защитить дочь, только защищал он ее от меня. Я увидел воспоминание, где Белла, свернувшись клубочком на кровати, рыдала навзрыд, а Чарли, чувствуя себя абсолютно беспомощным, лишь стоял рядом, понятия не имея, как успокоить, как утешить свою дочь. Воспоминание разрывало мое безжизненное, но не бесчувственное сердце, покоящееся в моей груди. Все еще оставалось множество пробелов о времени Беллы после моего ухода и мне предстояло много узнать о нем прежде, чем я смогу начать заглаживать перед ней вину за свой поступок.

Когда я попытался передать Беллу в ожидающие руки ее отца, она крепче обхватила меня. Чарли потянул за руки Белла, пытаясь их расцепить, но ее пальцы плотно сжимали мою рубашку. Его попытки привели лишь к резкому замечанию от Беллы.

— Перестань, пап, — она попыталась открыть глаза, чтобы пристально посмотреть на Чарли. – Злись на меня!

— В этом можешь не сомневаться. Иди внутрь, — ответил Чарли.

— Хорошо. Поставь меня, — медленно выдохнула Белла глупость.

Я подозрительно относился к идее позволить ей идти самой, но уступил, аккуратно ставя ее на ноги. Она сделала меньше, чем полдюжины шагов, как я увидел, что она падает. Я бы позволил ей испытать больше боли, чем уже выпало на ее долю, так что ловко подхватил ее и прижал к себе, прося Чарли:

— Просто позвольте мне отнести ее наверх и затем я уйду.

C мягких губ Беллы сорвался взволнованный крик: [/b]«Нет!».

Мое сердце перевернулось. Почему-то Белла не хотела, чтобы я уходил. Возможно, это обнадеживающий знак, подумал я, но, вероятно, это только ради того, чтобы сказать мне, как сильно она меня ненавидит. На самом деле ничего из этого не имело значение, ее просьба означала, что я мог, по крайней мере, остаться с ней чуть подольше, так что прошептал, чтобы только она услышала:

— Я буду недалеко.

Это обещание я собирался сдержать. При первой возможности я займу привычное место в ее спальне и буду ждать ее вердикта, могу я остаться с ней или нет.

На то, чтобы я отнес Беллу, Чарли ответил резко:

— Отнеси ее в спальню, а после немедленно выметайся, и я никогда не позволю тебе пересечь порог снова. Понятно?

— Да, сэр, — ответил я как можно вежливее, неся Беллу через входную дверь и вверх по лестнице в ее комнату.

Я положил ее аккуратно на кровать, Чарли стоял в дверях, наблюдая за каждым моим движением с четкими мыслями:

"- Я не хочу, чтобы Белла когда-либо вновь так страдала. У меня сердце разрывалось от мук на ее лице и криков по ночам. Он не заслуживает моей девочки; не заслуживает ее прощения за все, через что он заставил ее пройти. И тем не менее он стоит тут как ни в чем не бывало, словно ничего не изменилось. Ничего больше не будет так, как прежде. А как иначе после того, что она пережила!"

Его мысли раскрыли для меня некоторые вещи, о которых мне нужно было узнать после встречи с Элис, но, в первую очередь, мне необходимо сосредоточиться на Белле. Я наклонился, чтобы аккуратно расцепить ее пальцы на моей рубашке, и как только я это сделал, то мягко прошептал:

— Спи спокойно, любимая моя.

После того, как разжал пальцы Беллы, я пошел на выход, Чарли отошел в сторону и затем проследовал за мной вниз по лестнице, подгоняя меня за дверь, которую, как только я переступил порог, он быстро захлопнул.

"— Никогда больше не хочу видеть его рядом с Беллой, чтобы снова ее так обидеть. Как он мог даже сделать такое с ней! Он не может любить ее, если способен на такое. Ох, Белла, почему ты ушла? Что ты надеялась получить? Он принесет ей ничего, кроме боли и разбитого сердца. Я не могу позволить этому случиться!"

Его прощальные мысли напомнили мне, что нужно выяснить у Элис, о чем именно ей известно о промежутке времени, когда меня не было. Мне столько всего было неизвестно и надо будет столько всего узнать прежде, чем смогу попытаться загладить вину, а тут уж я постараюсь. С этого момента я возлагал на себя ответственность исправить все, что испортил. Чего бы мне это не стоило.