Глава 65. Прогулка

Новая квартира славная. Эдвард бродит по своему пустому жилищу, осматривая две спальни, ванные, небольшую кухоньку. Стены холодного оттенка, пол — теплого: пора начинать жизнь с чистого листа.

Если его дом всегда, казалось, нуждался в дополнениях, то эта квартира — простое скопление кирпичей и древесины. Отсутствие убранств успокаивает Эдварда сильнее, чем он подозревал.

Сюда еще не завезли мебель — малую ее часть он до сих пор хранил на складе, но он с легкостью представляет ее в своем новом доме. Он видит себя на диване, на кухне, спящим на двуспальной кровати в просторной спальне. Все это он рисует в своем воображении.

И он один.

Он прислоняется к подоконнику, смотрит на деревья, растущие вокруг дома. Джаспер сделал отличный выбор, зная, как не хотелось бы жить Эдварду в центре города. Бетону и шуму он предпочитает листья и цветы.

Сначала он не замечает звонок в дверь. Думает, что это один из тех звуков, что служат сопровождением к еще чужому дому — скрип в трубах, побрякивания кирпичей. Но потом он раздается снова — три раза подряд. Именно это постоянство привлекает его внимание.

Он открывает дверь только через минуту. Эдвард не привык пользоваться замками, не умеет правильно поворачивать ключ. Он не смотрит в дверной глазок. Отперев последний замок, он опускает ручку, ожидая увидеть соседа или Джаспера с Марией.

Но видит гостя намного приятнее. Она стоит в дверном проеме с разрумянившимися от непродолжительной прогулки щеками, нервно теребя руки. Белла одета в теплое пальто, разноцветный шарф петлей намотан вокруг шеи. Она такая же красивая, какой он ее помнит.

— Привет, — тихо молвит она. — Надеюсь, ты не против. Джаспер сообщил, где тебя найти…

Все как прежде, все совсем иначе. Несмотря на нежность в ее голосе, он замечает решительность, ранее им не слышанную. Как сталь, покрытая бархатом. Она оставалась в городе, но, выходит, ее пребывание здесь тоже оказалось плодотворным.

— Ничуть. Проходи. — Он уступает дорогу. Когда она проходит мимо него, ему приходится сжать руки в кулак, чтобы не дотрагиваться до нее. — Я бы предложил тебе что-нибудь выпить, но у меня ничего нет.

Она замирает посреди гостиной. Осматривает пустое пространство.

— Когда ты вернулся?

— Вчера.

— Почему не предупредил меня?

— Хотел устроить тебе завтра сюрприз. Думал, что хотя бы эти рождественские каникулы не стоит портить.

На миг она закрывает глаза. Облизывает губы.

— Ты ничего не испортил.

И в ту же минуту он чувствует это… незабвенную потребность, желание, которое пламенем загорается внутри, заполняя клеточку за клеточкой, пока не поглощает его целиком.

Она ловит его взгляд, но не краснеет — смотрит открыто, приоткрыв губы, с прерывистым дыханием. Теперь пустая комната кажется полной — не только воспоминаниями, но и надеждой. Он шагает к ней, внимательно следя за ее реакцией.

И от увиденного его сердце начинает биться чаще.

— Я скучал по тебе, — вырывается у него.

Дважды моргнув, она делает шаг вперед. На этот раз без осторожности. Ее походка уверенная, как и выражение ее лица. Такая же уверенная, как прикосновение ее руки, которую она протягивает к нему.

Когда она прижимает свои губы к его щеке, наступает его черед закрывать глаза.

— С Рождеством, Эдвард.

Глава 66. Беспокойство

Просто поцелуй. Милое, невинное прикосновение к его щеке. Он кладет руку ей на талию, и она выдыхает теплый воздух ему на кожу. Прежняя бледность исчезла с его лица, сменившись легким зимним загаром. Эта перемена в нем так сильна, что ей хочется коснуться его губ.

Но она не осмеливается. Пока нет.

Он выглядит моложе. Счастливее. Спустя год разлуки он наконец обрел душевное спокойствие, которого ему так не хватало до… всего. Она отстраняется, чтобы взглянуть Эдварду в лицо, но он кладет вторую руку ей на талию, притягивая к своему теплому телу.

Нет ничего предосудительного в том, чтобы обхватить его за шею. Прижавшись лицом к его твердой, но уютной груди, она закрывает глаза, вдыхает его аромат. Отвечает на прикосновение его рук, ласкающих каждый кусочек ее тела. Она надеется, что ее толстое пальто не слишком ему мешает.

Ее глаза по-прежнему закрыты, когда он кладет палец под ее подбородок. Крепко жмурится, когда он приподнимает ее голову, чтобы она посмотрела на него. Она вбирает в себя силу этого момента, изумленно пробует его свежесть. Наконец взглянув на него, она вся замирает.

Именно так.

Говорят, жизнь предопределена заранее. Что мы следуем по неминуемому пути, намеченному богами и монстрами. Люди верят в судьбу и рок, в неотвратимую долю. Белле тоже легко было верить в это. Сетовать на богов, винить в своих бедах других.

Белла свою жизнь не выбирала, но она в силах оставить прошлое. Не утопать в своем горе, а двигаться вперед. Принять оливковую ветвь и взвиться ввысь, к облакам. Смотря в глаза этого почти незнакомца, она знает, какое напишет для них будущее.

— Привет. — Он не придвигается ближе. Просто обнимает ее и улыбается.

Новая улыбка. Такой она раньше не видела. Полная греческого солнца и принятия. Ей нравится, как он светится от этой улыбки.

— Привет, незнакомец. — Его лицо близко к ее. Достаточно, чтобы чувствовать его теплое дыхание напротив своего лба. Она видит морщинки на его коже, в уголках глаз. Смотрит на резкие очертания его подбородка, где пробивается щетина.

На мгновение он безмолвен. А потом начинает смеяться. Линии вокруг глаз становятся глубже, когда у него дрожит грудь.

— Что? — Она тоже смеется. Не может сдержаться. — Что смешного?

— Не так я представлял себе первую встречу, — говорит он искренним голосом. Она пытается отстраниться, но он не выпускает ее.

— А как ты ее себе представлял?

— Хотел дать тебе время. Возможно, написать письмо. Свыкнуться с мыслью о моем возвращении. Я не хотел тебя торопить.

Она смотрит на его руки, крепко обхватывающие ее — очень крепко, — а затем снова и снова смеется. Судя по выражению его лица, ему этот звук нравится.

Она ерзает в его объятиях, но не потому что хочет вырваться.

— Ты не торопишь меня. Нисколько.

На самом деле, как раз наоборот.

Глава 67. Застежка

Им столько предстоит наверстать в его пустой квартире. Он показывает ей комнаты, водит, делится планами на новый дом. Внимательно изучает ее каждый раз, когда она говорит. Странный способ проводить Рождество, но не плохой: лучше, чем в прошлом году, когда праздник оказался испорченным самыми мрачными открытиями.

Когда она смотрит на него и улыбается, он чувствует первый всполох надежды. Возможно, он не совсем испортил ей этот день.

Примерно час спустя они спускаются к взятой им машине напрокат и едут в поисках открытого ресторана. Найденное ими заведение имеет не совсем благотворную обстановку — скорее семейную, но здесь открыто и тепло, и подают им на удивление сочную индейку.

— Как учеба?

Она поднимает глаза, удивившись его вопросу.

— Хорошо. Я наконец-то выбрала специальность.

Эдвард наклоняется вперед.

— Какую?

— Классическую литературу. — Она вдруг выглядит смутившейся. Устремляет взгляд на накрытый стол. Не видит его довольного выражения. Но чувствует, что он на нее смотрит. Его взгляд согревает быстрее солнца.

— А потом?

Она пожимает плечами.

— Не знаю. Хотелось бы поездить по миру, но сначала нужно найти работу. Накопить деньжат. — После долгой молчаливой паузы она встречается с ним взглядом. Он чувствует, как его тело наливается теплом. — Расскажи про Грецию. Хотелось бы и там хоть раз побывать.

— В Греции было… — Как же выразить словами? Там была красота и жизнь, тайны античных времен и современные чудеса света. — В Греции было все. — И потом он несколько часов описывает достопримечательности, людей, море, культуру. Время от времени интересуется, не заскучала ли она. Она качает головой, просит его продолжить. Улыбается так же задумчиво, как он.

Позже они выходят из ресторана, и он отвозит Беллу к ее припаркованной возле его дома машине. Только надев пальто, он вспоминает про приготовленный подарок, лежащий в нагрудном кармане пиджака. Вытащив его, вручает ей.

— Купил для тебя. С Рождеством, Белла.

Она принимает подарок, смотрит на оберточную бумагу.

— А я тебе ничего не приготовила.

— Это подарок, а не бартер. Я купил его, потому что он напомнил мне о тебе.

Она молча разворачивает его, аккуратно снимая ленточку и не разрывая бумагу. Когда в руку ей падает кулон, она очень долго на него смотрит.

И наконец говорит хриплым нежным голосом:
— Как красиво, спасибо. — Ее глаза полны слез. Он хочет стряхнуть их поцелуем, чтобы они исчезли.

Хочет, чтобы в ее мире не нашлось места печали.

— Позволь, — его голос тоже осип. Он встает у нее за спиной, через плечо перекидывает ее волосы. Ее шея соблазнительна, кожа — цвета нежного фарфора. Он скрепляет застежку, задержав на ней пальцы. Чувствует теплую шелковистую плоть. У нее напрягается спина.

А когда он наклоняется вперед, коснувшись ее шеи губами, Белла охает. Его поцелуй ласковый, нежный — в отличие от водоворота чувств.

— Извини, — сдавленно шепчет он ей в кожу. Он не понимает, за поцелуй просит прощения или за нечто большее. Все возможно.

— Не извиняйся. — Она поворачивает шею, поворачивается к нему. — Он прекрасен. — Она наклоняется вперед, прижимается к нему губами, и они оба понимают, что она говорит не только про кулон.

Он обеими руками обхватывает ее лицо, кончиками пальцев лаская щеки. Легкое касание губ друг друга оборачивается поцелуем. Чувственная нежность превращается в страсть. Он — голодающий, впервые вкусивший пищу, отчаянно желая ее отведать, съесть, употребить. Он пытается отстраниться, потрясенный собственным пылом, но она не отпускает его.

Вместе они тонут.

Сладкое удушение.

Болезненная потребность.

Когда они наконец останавливаются — инстинктивно, а не намеренно, — никто из них не в силах заговорить. Они только дышат. Но глаза говорят за них обоих. Их взгляды и прикосновения.

Он думает только о любви.

Глава 68. Прерывистые

Зимние каникулы они проводят вместе. Узнают друг друга заново, делятся новостями и мечтами. Повторно изучают страсть, словно это старая песня, которую они почти позабыли. Каждая значительная перемена еще сильнее их сближает. Сердцебиения звучат в унисон, дыхание становится прерывистым, мелодия завораживает их обоих.

Они хотят петь.

В канун Нового года они проводят ночь в его недавно обставленной мебелью квартире. Пьянеют от холодного шампанского, теплых поцелуев, совершенно реального существования друг друга. Когда прикосновения ведут к продолжению, он входит в нее легко и нежно. Вместе они быстро достигают неминуемого забвения.

Они воедино слетают с пика удовольствия. Прыжок быстрый и изящный. Кажется, что бесконечный. Его кожа горячая, когда он прижимает ее к себе крепко-крепко. Она просит не отпускать ее, и ему не приходится ее переубеждать. Он успокаивает ее взглядом. Она смотрит в его глаза, пока вечер тихо переходит в ночь, а бессонница становится сном. Даже во сне она видит его.

Когда утром она просыпается, его половина кровати пустая и теплая. На придавленной подушке лежит свернутая записка. Она лениво разворачивает ее, читая прищурившись выведенные черной ручкой слова.
«Любовь — волшебство отчасти. Она не имеет времени или срока давности. Она не подчиняется правилам науки. Летучая как газ. Я мог бы сказать, что люблю тебя, потому что ты красива или потому что обладаешь самым нежным сердцем. И хотя эти слова — правда, причина моей любви не в том. Я люблю тебя, потому что ты нужна мне, чтобы дышать. Потому что у меня нет выбора. Даже если бы был, я бы выбрал тебя.

Я люблю тебя, Белла, потому что ты моя.

А я всегда был твоим».

Кажется логичным, что он объясняется в любви посредством письма. В отношениях, где властвует написанное слово, его заявление дополняется постоянством. Делает его более настоящим. Она снова читает записку, по ее лицу текут слезы. Она понимает, что дом — это не место, а состояние души.

Это он.

Так всегда было.

Когда Эдвард заходит в квартиру с круассанами и кофе, Белла бросается ему на шею. Среди пролитой жидкости и крошек кондитерского изделия она тоже признается в любви. Он обнимает ее за талию, пока она покрывает его лицо поцелуями. Его губы расплываются в улыбке, на щеках появляются ямочки, возле глаз — морщинки.

Это та улыбка с греческих островов, которая ей так полюбилась. Она хочет плавать в ней, чувствовать тепло воды, жар солнца. Но вместо того предлагает свою собственную улыбку, полную юных грез и взаимной любви.

Он смахивает улыбку своими губами, языком. Прижимается к ней своим телом, пока оба не забывают, как они начали и чем закончили. Больше это не имеет значения, ведь они там, где и должны быть.

Вместе.

---