Последние тринадцать месяцев каждое утро походило на предыдущее.
Глаза распахиваются в шесть без помощи будильника - мозг и тело привыкли к рутине. Я поворачиваюсь и, вздыхая, протягиваю руку к холодной, нетронутой стороне кровати. Поднимаюсь, расправляю бельё на своей стороне, иду в ванную. Умываясь, пытаюсь игнорировать образовавшиеся пустоты от пропавших туалетных принадлежностей. Быстро принимаю душ, не давая воспоминаниям о предыдущих посещениях ванной комнаты, когда экономия воды не была нашей главной целью, ни единого шанса пробраться в мои мысли. Одеваюсь, наношу макияж, высушиваю волосы с мыслями – «зачем? Не на кого производить впечатление». Я спускаюсь вниз и иду на кухню, направляясь прямо к четырём кофейным чашкам, уже ожидающим меня у кофеварки. Сделав кофе, как мне нравится, я не могу остановить лёгкую улыбку, растягивающую губы, потому что слышу голос, которого на самом деле нет, вопрошающий, хочу ли я кофе с сахаром. Но улыбка исчезает, когда я беру в руки чашку и поворачиваюсь к холодильнику, на котором висит годовой календарь.
Я ненавижу этот календарь, но не могу снять его. На нём крестовые отметки и чёрные круги, показывающие, как много дней его нет. Красные сводят меня с ума и наполняют страхом, потому что показывают, сколько дней я не получала от него вестей. Но чёрные… они помогают мне сохранять разум и наполняют радостью, потому что это те дни, когда я слышала его голос, а если удача улыбалась мне, то и видела его самого, зная, что он в безопасности.
К сожалению, красных было больше, чем чёрных, особенно в последний месяц. Три недели и четыре дня прошли без единого слова от него. Для санитарного инструктора это необычно, и это пугало меня сильнее, чем всё, с чем мне приходилось сталкиваться. За три его командировки, я ни разу не боялась так сильно. Он никогда не пропадал так надолго без телефонных звонков, видеозвонков по скайпу, без писем, и я не знаю, что делать. Я пыталась звонить всем, о ком могла подумать, но всё оказалось лишь пустой тратой времени и терпения. Никто не может сказать и не скажет мне ничего. Всё, что мне остаётся – надеяться и молиться, что скоро я получу от него весточку, и что он в порядке.
Кто-то спрашивал меня однажды, во время второго его отъезда, как я справляюсь с тем, что не вижу его в течение нескольких месяцев. Как я делаю это? И единственный ответ, который я могла дать – я люблю его, и я знала, во что ввязываюсь.

Я встретила мужа, когда мне было шестнадцать, и я работала официанткой в родном городке. Ему было девятнадцать, он был в отпуске перед первой командировкой, приехал повидаться с семьёй, недавно переехавшей в тот городок. Я подумала, что он самый сексуальный парень из всех, что я встречала, особенно в военном камуфляже, а от его улыбки у меня перехватывало дыхание.
Думаю, я влюбилась в него в первый же день. И не только по этой причине, но и из-за того, как он говорил, из-за его смеха, прекрасных глаз, и всего остального, чем наградил его Господь.
Мы едва поговорили в тот первый день, я даже имени его не узнала, хотя он моё узнал, благодаря бейджу, прикреплённому к одежде. Но затем он появился на следующий день, и на следующий, в который я узнала его имя. На четвёртый день он пригласил меня на свидание, и я без колебаний согласилась. Он повёл меня на ужин и в кино – типичное первое свидание, но когда он поцеловал меня на прощание, я знала, что это будет мой последний «первый поцелуй».
Мы провели вместе десять дней, и, уезжая, он словно забрал с собой часть меня. Он пытался освободить меня от обязательств, сказал, что я не должна ждать его, но затем добавил, что если всё же буду ждать, это тоже будет прекрасно. И, как и с приглашением на свидание, я, не раздумывая ни секунды, ответила, что буду его ждать.
Первая командировка длилась десять месяцев; я писала ему каждую неделю, рассказывая о школе, и обо всём, что происходило в Форксе. Он отвечал, рассказывал о боях и о том, на что это похоже, но, думаю, много не договаривал. О том, чего я, вероятно, не захотела бы знать.
Когда он вернулся домой, я встречала его в аэропорту вместе с его семьёй, и, увидев снова, твёрдо осознала то, что знала с первого свидания – однажды он станет моим мужем.
Через два года я шла к нему, ожидающему меня у алтаря. Он был великолепен в парадной форме. Мы вместе плакали, и я никогда не была счастливее, чем в том момент, когда священник объявил нас мистером и миссис Каллен.

И вот они мы, десять лет спустя. Мы прошли через многое: переезд, вторая командировка, эта третья поездка, и дни, когда он дома, но не здесь. И несмотря на всё это, моя любовь к нему и его ко мне не уменьшилась. Он всё ещё прекраснейший мужчина из всех, что я встречала, и он всё ещё может заставить меня улыбаться так, как не может никто другой. И я люблю, когда он говорит, что я всё так же красива, как в тот день, когда он полюбил меня.
Единственная вещь, которую я не могла ему дать, то, чего он всегда хотел – ребёнок. Не потому, что моё тело не позволяло, я просто не могла принести ребёнка в этот мир, не зная, сможет ли он увидеть, как малыш растёт. Да, я понимаю, что нет никаких гарантий в жизни. Он может пойти в магазин и не вернуться домой. Но я потеряла отца в восемь лет благодаря его работе, и не хочу, чтобы мой собственный ребёнок прошёл через это. Возможно, я эгоистка, ужасный человек, но я просто не могу сделать это. До тех пор, пока не захочет оставить меня по собственной воле.
Он пообещал, что это его последняя командировка, что когда он вернётся домой, он вернётся навсегда, но то же самое он говорил и раньше, когда уезжал во второй раз. И всё же, едва его четырёхгодичная командировка закончилась, он всё ещё был им нужен, поэтому он уехал ещё на четыре года. Это было три года и девять месяцев назад. Ему осталось провести там три месяца, так что посмотрим, что будет в этот раз.

Дзинь… дзинь…

Трель домашнего телефона вернула меня в настоящее, сердце остановилось, а живот стянуло узлом. На лбу выступил пот, когда раздался очередной звонок. Руки начали дрожать так сильно, что мне пришлось поставить чашку на стол. Слишком рано для звонков.
Протянув руку, я сморгнула слёзы, взяла трубку и нажала кнопку ответа. Хотя когда поднесла её к уху, не способна была произнести даже простое «алло».
- Алло? Белла, ты там? – донёсся голос моей невестки, но это не ослабило сковавшего меня страха.
- Роуз, - выдохнула я.
- Белла, что случилось? Ты… - она резко замолчала, после чего немедленно начала извиняться, - о, боже, Белла, прости. Я не из-за него звоню, честно. Я даже не подумала об этом, позвонив так рано. Мне очень жаль.
Я кивнула, хотя она не может видеть меня, и глубоко вздохнула от облегчения.
- Прости, - снова повторила Роуз, по её голосу казалось, будто она на грани слёз.
Сглотнув ком в горле, я тихо произнесла:
- Ничего, всё хорошо.
- До сих пор никаких известий от него?
- Нет, и мне так страшно, Роуз.
- Он в порядке, Белла. Поверь мне, он вернётся домой, к тебе.
- Ага, - не желая накручивать себя ещё больше, я решила сменить тему. – Тебе что-то нужно?
- О, да, точно. Я несколько раз пыталась дозвониться тебе на мобильный телефон, но ты не отвечала, поэтому я позвонила на домашний. Есть планы на сегодня? Тебе нужно быть в офисе?
- Нет, у меня есть кое-какая работа, но в офис мне не нужно идти до следующей недели. А что?
- Ну, Эммет звонил, он возвращается сегодня домой из своей поездки.
- Я думала, он не вернётся до пятницы.
- Он и не должен был, но они закончили раньше, и он смог прилететь сегодня. Так или иначе, у меня встреча сегодня, и я не хочу её отменять. Отменю, если придётся, но это встреча с репродуктологом. Так что я подумала, может, ты сможешь поехать забрать его, чтобы я не меняла планы, - попросила она.
- Конечно, встречу, - сразу же ответила я, вспоминая наш с ней разговор три месяца назад.
Они пытались зачать ребёнка несколько лет, и после множества неудачных попыток решили попробовать искусственное оплодотворение. Сегодня первая встреча, они должны обсудить с врачом всю информацию, и мне не хотелось, чтобы она переносила её.
- Спасибо огромное, - с облегчением ответила она. – Номер рейса…
Я прервала её, чтобы взять ручку и бумагу, и записать. Она продиктовала мне нужную информацию, и мы попрощались с обещанием созвониться позже, чтобы она поделилась тем, что скажет врач.
Повесив трубку, я налила себе ещё кофе и пошла в свой кабинет. Как автор колонки советов в местной газете, я могу работать дома большую часть времени. Мне нравится сопутствующая свобода, но иногда тишина сводит с ума. Сегодня, похоже, один из этих дней, поэтому, ответив на электронные письма, мне пришлось включить радио.
Найдя, наконец, станцию, от прослушивания которой мне не хотелось рвать на себе волосы, я вернулась к работе. К обеду я расправилась с сортировкой писем, и ответила на те, которые будут напечатаны в воскресном выпуске, после чего отправила их редактору. Сделав это, я решила, что на сегодня этого хватит.
Сделав себе бутерброд, я провела оставшееся до поездки в аэропорт время, бездумно проглядывая телевизионные программы.

Поездка заняла меньше времени, чем я рассчитывала, и я приехала за полчаса до прилёта Эммета. Решив, что ждать в машине жарковато, я припарковалась и зашла в здание терминала. Не лучшее решение, поскольку это мгновенно напомнило последний раз, когда я была здесь, и мне пришлось искать ванную комнату, чтобы плеснуть в лицо воды.
Приведя себя в порядок для появления на публике, я прошла в зал ожидания, в стороне от пункта охраны, купила стакан кофе в Старбаксе, журнал в одном из магазинов, нашла свободное место и села, ожидая Эммета.
Я потерялась в перипетиях жизней звёзд, и не замечала, что самолёт Эммета приземлился, до тех пор, пока не услышала:
- Невнимательность – опасная штука, особенно, если не замечаешь, когда подходит кто-то моего размера.
Я хихикнула и подняла взгляд на своего почти двухметрового деверя – сто килограмм чистой мышечной массы.
- Вокруг сотни людей, - ответила я, махнув рукой, но не отводя от него взгляда. – Я в безопасности.
Он нахмурился и недовольно заворчал в ответ на мой комментарий, но покачал головой. Он знал, что я дразню его.
- В следующий раз я буду внимательнее, - сказала я, подбодряя его.
- Да уж постарайся, - ответил он, через несколько секунд, и я не удержалась от смешка, потому что мы оба знали: скорее всего, этого не произойдёт.
Это сводило его с ума; как у любого полицейского – защитный инстинкт у него в крови. К тому же, когда-то он пообещал своему старшему брату присматривать за мной, и относился к этому обещанию очень серьёзно. Поэтому я люблю его, и очень рада, что он часть моей жизни.
- Ну, как прошла конференция? – спросила я, поднимаясь.
- Хорошо, - ответил он.
Взглянув на него, я заметила его смущение и спросила:
- Ты в порядке?
Он повернул голову ко мне, радуя ямочкой на щеке, появляющейся при его улыбке, и кивнул.
- Более чем, - произнёс он. – Но я забыл кое-что.
- Забыл что-то? Где? – спросила я, посмотрев на пустую стойку.
Его улыбка, кажется, стала шире, что было едва ли возможно, когда он указал куда-то позади себя.
- Там.

Растерянно взглянув на него, я посмотрела туда, куда он показывал, и на мгновенье весь мир замер. А затем продолжил движение с хлынувшим потоком слёз из моих глаз. Приближаясь к нему, я оценивающе осмотрела его с ног до головы; отметила уставшие глаза и бандаж на колене, но ничто из этого не меняло факта, что он стоит передо мной, в целости и сохранности.
Я остановилась в нескольких сантиметрах от него, боясь прикоснуться. У него, однако такой проблемы не возникло.
- Сюрприз, красавица, - прошептал он, разводя руки в приглашающем жесте, и я сделала единственное, что могла – упала в его объятия.
Я приглушённо рыдала, уткнувшись в его плечо и обнимая так крепко, насколько хватало сил. Он утешал меня, говорил, что всё хорошо, но я не могла успокоиться. Прошло так много времени с тех пор, как я ощущала его твёрдое тело и слышала его голос, что этого оказалось слишком.
Не знаю, сколько мы простояли там, но когда я, наконец, оторвалась от него, мои слёзы высохли, а на лице сияла улыбка.
- Как ты здесь оказался? – спросила я.
- Пришла пора возвращаться домой, - ответил он, перемещая вес на здоровую ногу.
Это движение привлекло моё внимание к бандажу, о котором я совершенно забыла.
- Что произошло?
- Я расскажу тебе позже, просто знай, что я в порядке и я дома, - ответил он.
Мне любопытно, это беспокоит меня, и мне очень хочется знать, почему он не сказал, что возвращается домой, но я знаю, что у нас ещё будет время для этого позже. Прямо сейчас мне просто хочется забрать его домой.
- Хорошо, - говорю я с лёгким кивком, после чего тянусь вперёд и, наконец, целую его.
Поцелуй длился дольше и был глубже, чем мог бы быть, учитывая, что мы находимся в общественном месте, но мне было абсолютно всё равно. Я не целовала своего мужа тринадцать месяцев, и нет ни единого шанса, что стану ждать того момента, когда мы окажемся в машине.
Разорвав поцелуй, он ещё несколько раз быстро чмокнул меня, и сказал:
- Поехали домой, малышка.
Я кивнула, и обняла его за талию, когда он закинул на плечо свою сумку. Мы пошли вперёд, но кое-что снова смутило меня.
- Куда ушёл Эммет? – спросила я, оглядываясь.
- Наверное, к своей машине.
- Что? – переспросила я.
- Ты всё ещё не поняла, детка? Эммет ездил не на конференцию, он приехал встретить меня, и мы прилетели вместе.
- О, - произнесла я. – Так, а у Роуз действительно встреча с врачом?
- Да, но через несколько часов. Эммет сможет пойти с ней. Нам просто нужно было тебя сюда доставить, - ответил он, целуя меня в висок.
Я улыбнулась, радуясь, что согласилась приехать за Эмметом.
Он улыбнулся мне в ответ, и мы снова двинулись вперёд, быстро оставляя аэропорт позади.
Всю дорогу домой я держала мужа за руку, и оглядывала его каждые несколько секунд, наслаждаясь тем, что он со мной.

Оказавшись дома, мы просидели на диване несколько часов. Мы не разговаривали, не двигались, просто обнимали друг друга. Несколько раз звонил телефон, но мы не отвечали. Прямо сейчас, даже если только на один вечер, мне хочется, чтобы были только мы.
Когда подошло время ужина, я приготовила томатный суп и сыр-гриль. Просто и быстро, и он сказал, что это лучшая еда из той, что он ел, кажется, целую вечность.
После ужина я начала убирать, но когда потянулась за его тарелкой, он отвёл мою руку, и сказал оставить это на завтра. А затем повёл меня наверх, в нашу комнату.
Первым делом мы прошли в ванную, и чистили зубы, обмениваясь улыбками, как пара легкомысленных подростков. Закончив, я потянулась за противозачаточными таблетками, но он взял меня за руку, и наши взгляды встретились в зеркале.
- Они тебе больше не нужны, - сказал он.
- Ты ведь знаешь, что я чувствую, - ответила я, почувствовав себя ужасно, едва слова вырвались из моего рта.
- Я знаю, - произнёс он. – И знаю, что мы это ещё не обсуждали, но ты должна знать, что когда я сказал – я дома, я имел в виду – навсегда.
Слёзы наполнили мои глаза, когда я спросила:
- Правда?
Он улыбнулся мне, затем кивнул и прижал к себе, целуя.
Во время поцелуя я почувствовала, как его рука скользнула вниз. Он обнял меня за талию, с лёгкостью поднимая, и пошёл в спальню. Я разорвала поцелуй.
- Ты не можешь, твоя нога, - сказала я, не желая, чтобы он причинял себе боль.
- Моя нога достаточно сильна, чтобы я мог донести до кровати свою жену, - ответил он, и, думаю, от этих слов я снова влюбилась в него.
Мы подошли к изножью кровати, он поставил меня на ноги, после чего освободил от одежды. Мои руки перехватили инициативу, избавляясь от его одежды, когда он расправился с моей, и закончив, я упёрлась в его плечи, подталкивая назад, пока он не сел на кровать.
Он отполз к изголовью, и какое-то мгновенье всё, на что я была способна – стоять и смотреть. Он всё ещё так же прекрасен, каким был в девятнадцать, и я мысленно послала благодарность за то, что он вернулся домой ко мне.
- Иди сюда, детка, - прошептал он, и широко улыбнувшись, я заползла к нему в постель.
Наши губы встретились давно усовершенствованным образом, а руки начали собственный танец. Стараясь не задевать ногу, я оседлала его бёдра и приняла в себя. Слёзы моментально наполнили мои глаза, потому что я безумно скучала по этому; скучала по чувству целостности и связанности.
- Всё хорошо, Белла. Я здесь, - произнёс он, потянувшись вперёд и привлекая к своей груди.
Я только кивнула, начав двигаться. И это было даже лучше, чем я запомнила. Вскоре моё сердце, кажется, попыталось вырваться из груди, дыхание участилось. Мои губы искали каждый сантиметр обнажённой кожи, которого могли коснуться, и его делали то же самое.
Наши тела продолжали двигаться как единый организм, пока мы оба не вознеслись к небесам. Слова любви и удовлетворённости нарушили тишину комнаты, когда я упала на него, восстанавливая дыхание.
Снова начав нормально дышать, я передвинулась, и легла с ним рядом. Моя голова лежала на его плече, наши соединённые руки – прямо над его сердцем.
Тишина снова окружила нас; мы оба расслабились, зная, что, проснувшись утром - всё ещё будем в объятиях друг друга.
Я глубоко вздохнула, веки начали тяжелеть. Почувствовав его губы на своём лбу, я чуть приподнялась для поцелуя.
Отстранившись, я улыбнулась ему.
- Я люблю тебя, Белла, - сказал он, глядя на меня так, что у меня не возникло ни грамма сомнения в правдивости его слов.
И, надеюсь, он видел то же, когда я ответила:
- Я люблю тебя, Карлайл.