Действие 23. Дражайший папочка

Шаги, тяжелые и неровные, направились в сторону гостиной. Каллен даже не двинулся.

- Папа!

- Привет, милая.

В то время как голоса доносились из гостиной, даже Триббл перестала гавкать, чтобы послушать.

- Как работа? - голос у Эсме звучал устало.

- Хорошо. - Тон ее мужа был несколько настороженным. Сухим.

Рядом со мной Каллен опустил голову, засунув руки в карманы.

- Может, нам выйти и поздороваться? - прошептала я, чувствуя неловкость.

- Через минуту, - проговорил он так, будто ждал чего-то. Я не знала что именно, но, кажется, ожидала вместе с ним.

- Хочешь посмотреть фильм, папа?

- О, не думаю, дорогая. Я слишком устал. Думаю, просто поднимусь наверх.

Каллен съязвил:

- Как обычно.

- Белла здесь, - сказала Эсме, будто напоминая ему о чем-то, что он должен знать. - И Эдвард.

- Ах, да. Я и забыл, что он приехал домой.

- Ну да, - проговорил Каллен, вздохнув. - Старый добрый легко забывающийся Эдвард. Нехрен обращать на меня внимания, отец. Ты никогда раньше этого не делал.

Мы услышали, как он направился к нам, и Каллен сразу подошел к холодильнику и достал бутылку пива, сорвал крышку и сделал большой глоток, прежде чем его отец появился в дверном проеме.

- А, вот вы где прячетесь.

- Не прячемся. Стоим на виду.

Каллен поднял свою бутылку и сделал еще один глоток. Карлайл коротко кивнул ему, прежде чем подойти ко мне.

- Добро пожаловать, Белла. - Он коснулся моего плеча и улыбнулся мне, и по запаху от него, я могла сказать, что он выпил.

Каллен, видимо, тоже почувствовал его, потому что заметил:

- Мама сказала, что ты допоздна работаешь. Я не знал, что аптека имеет лицензию на ликер.

Его отец рассердился, но проигнорировал его.

- Белла, я так рад, что ты приехала. Рад видеть, что ослиное упрямство моего сына в конце концов побеждено. Было бы очень прискорбно лишить нас твоей компании только потому, что Эдварду было бы неловко.

Каллен сразу напрягся.

Карлайл, казалось, не обратил внимания на неловкое молчание и неопределенно улыбнулся своему сыну.

- На самом деле, Эдвард, большую часть времени я думаю, что ты очень умный, но иногда делаешь что-то невероятно глупое, как например не делаешь эту прекрасную леди своей девушкой. На твоем месте и на двадцать лет моложе, я бы уже давно сделал ее моей.

Он улыбнулся мне и, кажется, немного пошатнулся. Каллен сердито посмотрел на него.

- Отлично, папа. Одним махом ты прошелся по мне... подкатил к Белле и оскорбил маму.

Его отец рассмеялся, сухо и горько.

- Это должно было быть комплиментом. Не будь смешным.

- Что, Белла должна принять то, что ты ведешь себя как вульгарный старик, за комплимент? Уверен, не я тот, кто смешон.

- Ты полон решимости выворачивать каждое мое слово, да?

Именно тогда Эсме появилась как Организация Объединенных Наций, пытаясь остановить две враждующие страны, объявившие войну. Она положила ладонь на руку Каллена.

- Милый, он шутит. Все хорошо.

- Нет, мама, это нихрена не хорошо.

- Ради Бога, Эдвард, прекрати так остро реагировать, - проговорил м-р Каллен, нечленораздельно произнеся резкие слова. - Ты сейчас не в школе. Не стоит быть таким драматичным. Ты ставишь в неловкое положение себя и меня.

Каллен издал жесткий смешок, напряженность и насмешка отразились на его лице.

- Аха. Хорошая работа, пап. Почему бы тебе не выпить еще и не вернуться к игнорированию меня?

- Вы, оба, прекратите! - сказала Эсме, становясь между ними. - Не могли бы вы не делать этого, когда у нас гости?

Все трое повернулись ко мне, и я ощутила неловкость, желая быть где-то в другом месте.

- Пойдем, Белла, - сказал Каллен, направившись из кухни.

Я последовала за ним, но рука Карлайла на моей руке остановила меня.

- Белла... мне... - Он покачал головой, нахмурившись. - Мне очень жаль. Я не хотел, чтобы... - Он выдохнул. - Я надеюсь, что не обидел тебя. Я рад, что ты здесь. Ради Эдварда.

В тот момент он так походил на своего сына – неспособный к выражению своих истинных чувств. Связанный чем-то и не в состоянии быть эмоционально открытым. Может быть, поэтому они так часто ссорятся.

Я кивнула и чуть улыбнулась. Когда я вышла из кухни, то услышала, как он и Эсме сердито зашептались. Ну, Эсме сердилась. А м-р Каллен звучал устало.

М-да, у этих выходных интересное начало.

Когда я пришла в гостиную, то услышала, как хлопнула входная дверь. Я вопросительно посмотрела на Элис.

- Он пошел с Триббл на улицу. Она выделывала пируэты «хочу писать» у двери.

- О. - Мне стало больно, что он не стал ждать, чтобы я пошла с ним.

Элис взглянула на мое лицо и сказала:

- Он просил передать тебе, что вернется через несколько минут, и на самом деле, когда он раздражен, лучше, чтобы он просто выпустил пар в одиночку.

- Ладно. - Я смотрела на входную дверь, испытывая желание пойти за ним.

- Серьезно, Белла, - проговорила Элис, - он сейчас вернется. Ты видела, какого размера Триббл? Ей потребуется пять секунд, чтобы пописать, а травянистая площадка в полквартале отсюда. Он вернется очень быстро.

Я вздохнула и села рядом с ней на диван.

- Что это? - спросила я, указывая на кино.

Она пожала плечами.

- Что-то с Джоном Кьюсаком. Мама хотела посмотреть его, но полагаю, сейчас это неудачный выбор. - Напряженный шепот на кухне продолжился, и Элис закатила глаза. - Просто еще один интересный семейный вечер в семье Калленов.

Ее тон был смесью грусти и сарказма, и я могла сказать, что ей также было неловко из-за событий сегодняшнего вечера. На самом деле, ей не стоило смущаться.

- Ну, вообще-то, я привыкла к семейным пикировкам, - сказала я. - Мои родители большую часть времени терпеть не могли друг друга, но не хотели разводиться. Думаю, они считали, что лучше остаться вместе ради меня, но, честно говоря, я бы предпочла видеть их расставшимися и счастливыми, чем вместе и несчастными.

Элис улыбнулась.

- Полагаю, они не понимали этого.

- Нет, ни в малейшей степени. Но ты знаешь, странно, но сейчас я думаю, что их страдания были удобны для них. Мысль быть по-настоящему счастливыми, так сказать, пугает их, потому что это что-то чужое и незнакомое. Я серьезно не понимаю этого.

- Да, знаю, что ты имеешь в виду. Думаю, если бы папа и Эдвард вдруг заговорили друг с другом с уважением, они оба свалились бы в обморок от шока. А мама и папа? Не знаю. Они по-прежнему любят друг друга, но... - Она вздохнула. - Я думаю, с папой что-то происходит. Меня не интересуют подробности. Я знаю, что он все еще любит маму, и она любит его, но... - Она покачала головой. - Думаю, они нуждаются в консультации психотерапевта или что-то вроде этого. Есть очень много дерьма, о котором они не говорят. Я не понимаю этого. Ведь если ты любишь кого-то, то, конечно, хочешь чтобы все сложилось, не так ли? Хочешь быть честным друг с другом?

- Похоже, ты много думала об этом.

- Слушай, если бы я любила кого-то, и у нас были проблемы, я бы сделала все, что могла, чтобы разобраться с ними, и не позволила бы им тлеть, пока все не развалится. Я не понимаю, почему говорить о проблемах так трудно для некоторых людей.

- Я тоже.

Я услышала, как открылась входная дверь, и когти зацокали по полу.

- Кстати о тех, кто позволяет проблемам тлеть... - прошептала Элис.

Тяжелые шаги направились в холл, а затем Каллен появился в дверном проеме, где он снял пиджак и бросил его на стул, прежде чем исчезнуть в столовой. Он, очевидно, все еще был зол, и резкий звук из стекла об стекло раздался из соседней комнаты. Я подошла, увидев его выпившего треть стакана виски, прежде чем он снова наполнил стакан и повторил действие.

- Каллен?

Он тяжело сглотнул и плеснул еще больше алкоголя в стакан, прежде чем сказать через плечо:

- Хочешь выпить?

Его движения были напряженными и резкими. Он едва держал себя в руках.

- Э-э... нет. Спасибо. Ты в порядке?

- Да. - Он еще выпил, забросив выпивку в горло, будто наказывая его.

Я подошла и положила руку ему на плечо, когда он снова потянулся за графином.

- Эй... притормози.

Он резко повернулся и посмотрел на меня.

- Свон, на данный момент, единственное, что останавливает меня от того, чтобы не врезать моему старику по лицу, это алкоголь. Думаю, ты не захочешь отлучить меня от выпивки.

Он протянул свободную руку и наполнил стакан доверху, сделав еще один большой глоток, прежде чем Карлайл появился в дверях с выражением неодобрения на лице.

- Эдвард, могу я поговорить с тобой, пожалуйста? Наедине?

Каллен горько усмехнулся, в то время как мышцы его челюсти напряглись.

- Я вообще-то сейчас занят, папа. Может быть, позже. - Он отвернулся от своего отца и сделал еще один глоток, а Карлайл сделал шаг вперед.

- В моем кабинете, Эдвард Энтони, - проговорил он, - сейчас же.

Затем он развернулся и пошел по коридору, даже не проверяя, следует ли за ним Каллен.

Каллен сверлил взглядом его спину, но было что-то в тоне его отца, с чем, как я знала, он не мог поспорить. Мой папа использовал его со мной все время. Я называла это «тон повелевающего папочки», и, как Каллен, я считала, что его практически невозможно ослушаться. Не то чтобы я не повиновалась моему отцу. Я слишком сильно желала его одобрения, чтобы так делать.

Он ругнулся себе под нос, а затем, не глядя на меня, взял свой полный стакан виски и последовал по коридору, исчезая в кабинете и захлопнув за собой дверь.

Ладно. Все это очень неловко. Может быть, мне действительно не следовало приезжать.

Я надеялась провести время с Эдвардом в эти выходные, но, похоже, этого не случится.

Я вернулась в гостиную и села рядом с Элис, которая сейчас, казалось, была поглощена фильмом. Через несколько минут Эсме вышла из кухни с подносом горячего шоколада, и после Элис я взяла другую кружку, и она присоединилась к нам на диване.

Мы сидели, потягивая шоколад, и смотрели фильм Джона Кьюсака, стараясь не обращать внимания на искаженный аргумент дальше по коридору. Очевидно, что Эсме было неловко, и я чувствовала, что должна была что-то сказать, чтобы улучшить настроение, но не смогла собраться с силами.

К счастью, Элис пришла на помощь:

- Ну, мам, этот Кьюсак довольно горячий для старого чувака. Я понимаю, почему он тебе нравится.

Эсме улыбнулась.

- Элис, ему за тридцать. Он вряд ли старый.

Элис пожала плечами.

- Спорим, если бы я захотела с ним встречаться, ты бы подумала, что он старый.

Это заставило Эсме рассмеяться, и внезапно напряжение уменьшилось. Она вздохнула и повернулась ко мне, взяв меня за руку, как будто делала это сотни раз до этого.

- Белла, извини за это недоразумение между Эдвардом и Карлайлом. Я надеюсь, они смогут заключить некое перемирие на эти выходные, чтобы мы могли приятно провести время вместе.

Голоса, доносящиеся из коридора, стали громче, прежде чем утихнуть снова.

- Эээ... Вы думаете это возможно?

Она без энтузиазма засмеялась и покачала головой.

- Нет, но я надеюсь. Просить этих двоих прекратить провоцировать друг друга примерно так же бесполезно, как пытаться остановить грузовик с помощью фена, но, по крайней мере, Карлайл готов попробовать. Я надеюсь, что он сможет убедить Эдварда сделать то же самое. А если он не сможет, то, возможно, ты сумеешь хотя бы улучшить Эдварду настроение.

Десять минут спустя Каллен и Карлайл вышли из кабинета, и ранее полный стакан Каллена с виски был теперь заметно опустевшим. Оба выглядели покрасневшими, но, по крайней мере, они не кричали друг на друга. Я бы назвала это незначительной победой.

- И что это вы дамы смотрите? - напряженным голосом спросил Карлайл, присаживаясь в кресле рядом с нами.

- По маминой прихоти снова Джона Кьюсака, - зевая, проговорила Элис. - Возможно, ты не захочешь смотреть. Он довольно отстойный.

Он натянуто улыбнулся ей, в то время как Каллен прошагал в столовую, вернувшись с большим количеством алкоголя, когда Элис потянулась и встала.

- Ну, я пошла спать. Завтра большой день для того, чтобы есть, и моему животу необходимо отдохнуть. - Она поцеловала родителей, прежде чем обнять меня. - Не ложись слишком поздно, - проговорила она. - Нам много чего нужно увидеть в первой половине дня.

- Спокойной ночи, Элис.

Она похлопала Каллена по плечу, когда проходила мимо.

- Спокойной ночи, братец.

Каллен пробормотал «спокойной ночи», прежде чем сесть в кресло на противоположной стороне комнаты. Эсме и я сидели на диване, мужчины (в креслах) по обе стороны от нас, и мы все уставились на фильм, делая вид, что смотрим.

В своем углу Каллен планомерно напивался, в то время как его отец старался не смотреть на него неодобрительно. К сожалению, эти усилия быстро сошли на нет. Атмосфера стала напряженной, и я подумала, что если это их версия перемирия, то я не хотела бы быть рядом, когда вспыхнет полномасштабная война.

- Хм, - сказала я, - этот фильм классный, да? Джон Кьюсак. Ничего себе. Великий актер. Я имею в виду, посмотрите на него... все это... ну, вы знаете... великолепное исполнение, и все такое.

Каллен пожал плечами.

- Да нормальный. Практически один и тот же в каждом фильме.

- Разве не большинство актеров такие же? - со смехом сказал Карлайл.

Эсме вздохнула, Каллен резко дернулся и впился в него взглядом.

О, нет. Не следовало так говорить.

- На самом деле, папа, нет. Есть много удивительных актеров, которые очень отличаются от роли к роли: Роберт Де Ниро... Хоффман... Дэниел Дэй-Льюис... Мерил Стрип…

- Ладно, беру свои слова обратно, - проговорил его отец, глядя на свою жену. - Я просто сделал комментарий. Забудь, что я сказал.

Каллен мгновение помолчал, готовый атаковать снова, но потом, кажется, решил этого не делать и откинулся на спинку сиденья.

- Да похрен.

Эсме наклонилась и прошептала мне на ухо:

- Это соглашение о прекращении огня здорово работает, да? На следующей неделе мы перебазируемся на Ближний Восток.

Я рассмеялась, вероятно, слишком громко, и мужчины резко посмотрели на меня.

- Э-э... извините. Эсме сказала... что, ну... эээ... не берите в голову.

Они какое-то время смотрели на меня, а затем друг на друга, прежде чем Каллен встал и пошел, чтобы наполнить свой бокал. Его отец уже реально не мог скрыть свое недовольство и также встал.

- Ну, насколько бы ни был захватывающим этот фильм, думаю, я пас. Завтра большой день. Эдвард, что у вас с Беллой завтра в планах?

Каллен прошел обратно, чуть покачиваясь, и плюхнулся в кресло.

- Не знаю. Элис и я покажем ей этот район, думаю. Пусть составит впечатление о Нью-Йорке.

- Ну, я предлагаю вам лечь пораньше и организовать какой-нибудь маршрут. Передвижение по городу по главным улицам будет затруднено. Надеюсь, ты подумал об этом.

Каллен вздохнул и резко продвинулся дальше в своем кресле.

- Нет, папа, я полный чертов идиот, который забыл бы, как правильно дышать, если бы ты не напомнил. - Он наклонил голову на бок, хрустнув шеей. - Слава Богу, ты здесь.

Вспышка гнева исказила лицо Карлайла, но Эсме посмотрела на него, и он сказал:

- Просто убедись, что ты вернешься к обеду, - проговорил он, засунув руки в карманы. - И не выпей все виски. Было бы неплохо оставить кое-что на завтра.

Каллен отмахнулся и глотнул свою выпивку. Он явно был на пути к тому, чтобы хорошо и основательно напиться, и не важно, кто знал это. Я отчасти была разочарована его поведением.

Эсме обняла и направилась наверх с мужем, и когда они ушли, я подошла и встала перед Эдвардом.

Он наклонился в сторону, пытаясь посмотреть телевизор.

- Свон, я знаю, что это может стать откровением, но ты на самом деле не прозрачная. Отойди.

Я поставила руки на бедра, и он в отчаяние вздохнул.

- Я думала, что ты, как предполагалось, должен был придерживаться перемирия со своим отцом.

Он фыркнул.

- Я сказал, что буду придерживаться, если он будет, но он просто не может, блядь, сдержаться, чтобы не уколоть, не так ли?

- Ты не должен каждый раз огрызаться...

- Нет? Ты думаешь, я должен позволить ему вытереть об меня ноги? Я пробовал. Это не работает.

- Так вы сегодня старались, чтобы что-то заработало? Будто вы двое просто делаете друг друга несчастными и берете всех остальных с собой в поездку.

- Это то, какие мы. Какими мы были в течение многих лет.

- Тогда изменитесь.

- Мы не можем.

- А вы пробовали?

- Да! Много раз! - Он смотрел на меня, его самозащита и перья ощетинились.

- Что, как сегодня? Ты вряд ли сделал хоть какое-то усилие.

- Ты думаешь, что я, блядь, не пытался? Ты не представляешь, как это тяжело с ним...

- Может и не представляю, но я знаю, что у тебя всегда будут дерьмовые отношения с отцом, если ты не будешь действовать по-другому!

- Ну, а может я не хочу, чтобы все изменилось, понятно? Ты когда-нибудь думала об этом? - Его взгляд был интенсивным и вызывающим, и замутненным из-за алкоголя.

- Я... что?

Он пытался быть невозмутимым при этом, но я заметила, как его грудь сдулась.

- Может быть, злить его – это единственный способ привлечь ко мне хоть какое-то внимание, ясно? Возможно, я предпочитаю это, вместо того, чтобы быть игнорируемым и забытым.

Его голос дрогнул, и вдруг все его поведение обрело намного больше смысла.

- Каллен...

Я подумала о моих отношениях с отцом. Так ли уж сильно они отличались? Для того, чтобы привлечь внимание моего отца, я рвала задницу, чтобы получить оценки, которыми бы он гордился, и все же: даже тогда он едва ли проводил много времени со мной. Казалось, будто Каллен и я оба имели одни и те же проблемы с отцами, но просто выбрали совершенно противоположные способы борьбы с ними: я старалась быть слишком хорошей, чтобы меня не игнорировали, а он слишком плохим.

Я встала на колени между его ног, положив руки ему на бедра, и нежно их погладила. Он сразу же напрягся и выпил оставшуюся часть своего напитка, с трудом сглатывая, поскольку потер глаза.

- Забудь об этом. Не имеет значения.

Конечно, это его ответ. Притвориться, что его ничего не волнует, чтобы не признавать, насколько это его задевает.

- Это имеет значение.

- Я знал, что не должен был привозить тебя сюда. Ты бы, наверное, лучше провела это время в одиночестве, чем имея дело с моей фигней.

Я поднялась на коленях и прижалась ближе, в то время как он откинулся назад, колючий и настороженный.

- Ну, это не так. Мне нравится быть с тобой, с твоей фигней и все такое. - Я пробежала руками от его живота к груди, думая, что это успокоит его. Во всяком случае, он напрягся еще больше.

- Н-да, ну, я уверен, что после четырех дней со мной и моим отцом ты будешь чувствовать себя по-другому, особенно если он все время будет подкатывать к тебе.

- Он не подкатывал ко мне.

- Подкатывал. Я хотел ему врезать.

- Эдвард...

- Я все еще хочу.

Он поднес стакан, чтобы сделать глоток, прежде чем понял, что скотча больше нет.

- Блядь.

Я забрала пустой стакан из его руки и поставила на стол рядом с нами.

- Если ты все еще чувствуешь себя так, то, очевидно, опьянение не помогает.

- Нет, но увеличивает вероятность того, что потерплю неудачу, если замахнусь на него.

Он схватился за подлокотники кресла, и я положила свои руки поверх его, пытаясь успокоить.

- Я очень сомневаюсь, что твой отец флиртовал. И, кроме того, все кончено. Его даже нет здесь. Разве ты не можешь просто забыть об этом?

Он смотрел, как мои пальцы фланировали по его коже.

- Свон, я не знаю, заметила ли ты, но у меня есть небольшие проблемы с забыванием.

Я улыбнулась.

- Да, отчасти я понимаю это. - Мои руки двинулись вверх по его рукам, полупоглаживая-полумассируя, и смотрела с восхищением, как его зрачки расширялись у меня перед глазами. - Может быть, тебе просто нужно что-то, что отвлечет тебя от твоих раздражающих проблем.

Его губы приоткрылись, и я могла почувствовать запах алкоголя, когда его дыхание стало частым; сладкий, пикантный воздух заставил меня захотеть попробовать его на вкус.

- Я не знаю, - проговорит он низким голосом. - У меня много проблем. Твое отвлечение должно быть довольно захватывающим.

Я положила руки ему на плечи, погладив мышцы там, прежде чем спуститься вниз по груди... по животу... к пряжке его ремня. Я посмотрела вниз, отметив его длинные бедра и набухшую промежность. Мои пальцы жаждали, открыв пряжку, потянуть кожаный ремень, расстегнуть джинсы и провести пальцами по туго натянутой ткани и твердым мышцам под ней.

Я сглотнула, представив себе все, что хотела сделать с ним.

- Каллен, если бы мы не были в гостиной дома твоих родителей, я уверена, что могла бы так тебя отвлечь, что ты забыл бы свое имя.

Он простонал.

- Свон, если бы мы не были в гостиной дома моих родителей, я бы позволил тебе это.

Он говорил невнятно, и я предположила, что его выпивка, наконец, подействовала на него. Тем не менее, то, как он смотрел на меня, заставляло меня хотеть игнорировать его опьянение и наше неудобное положение и просто поддаться влечению к его рту и пальцам. С каждой секундой желание моих рук делать грязные вещи становилось все более и более неудержимым и, прежде чем я это осознала, я пробежалась вдоль пояса его джинсов, касаясь теплой кожи его бедер и живота.

Он схватился за подлокотники кресла и облизнул губы, не выглядя хоть в какой-то степени злым, как несколько минут назад.

- Такого отвлечения достаточно для тебя? - спросила я, наклонившись вперед, и пропихнув руки под рубашку, провела ногтями по его животу.

- Свон, я едва соображаю, что ты говоришь, так что, да... я бы сказал, что ты чертовски охеренно отвлекаешь.

Он резко вдохнул, когда я обвела его правый сосок.

- Так, завтра, в том случае, если я продолжу прикасаться к тебе, ты попытаешься спокойней общаться со своим отцом?

- Если ты будешь прикасаться так ко мне и завтра, я даже не буду осознавать, что он там.

Он наклонился вперед и схватил меня за затылок, притянув к себе, и завис своим ртом около моего на несколько долгих секунд, заставляя каждую часть меня покалывать в ожидании.

- Ты сводишь меня с ума, - прошептал он в мои губы. - Когда ты так близко... Боже. Ты даже не знаешь, что делаешь со мной.

Прежде, чем я смогла спросить сказать мне, что именно, он поцеловал меня, и даже при том, что это было медленно и неторопливо, весь воздух устремился из меня в тот самый момент, как он вдохнул. А потом его губы стали двигаться, мягко и решительно, что заставило мое тело раскалиться добела, в то время как он запустил пальцы в мои волосы и сжал бедра по обе стороны от меня, его рот был настолько пропитан алкоголем, что я чувствовала, что могла бы опьянеть от него.

В течение долгих минут были только он и его сладкий рот, и туманное облако похоти, которое окутало нас, когда поцелуй стал еще более интенсивным. Я старалась не терять свое самообладание, потому что мой внутренний голос шептал мне, что его родители или сестра могли спуститься вниз в любой момент и поймать нас, но реально было трудно что-либо заметить, когда он запустил руки под рубашку и заставил меня захотеть залезть на его колени как порнозвезда-дилетант.

Он спустился вниз по моей шее, откинув мою голову назад, со своими теплыми губами и гладким языком, и, думаю, я сказала что-то вроде: «Боже, я люблю целоваться с тобой», но на самом деле не могла быть уверенной.

Он ответил стоном, поцеловав меня снова, глубже и дольше, и о, дорогой Боже, он знал, что делал, потому что, не осознав, как так получилось, я почувствовала, что сжала его плечи, чтобы сохранить равновесие. Видимо, ни один из нас не держался устойчиво на ногах, потому что нас повело, пока мы не врезались в стену рядом с телевизором, и Эдвард со стоном прижался всем своим весом ко мне, и уперся в стену, чтобы остановить нас от падения.

- Ты только что сказала, что любишь целоваться со мной? - спросил он, тяжело дыша, и, покачиваясь, посмотрел на меня сверху вниз.

- Думаю, да.

Он моргнул, долго и медленно, и я уверена, что он испытывал затруднение с фокусировкой на моем лице. Я прикоснулась к его щеке, пытаясь сохранить его сознание ясным.

- И... я люблю быть с тобой, даже с твоими проблемами с отцом. Ты же знаешь это, да?

Его внимание сразу сконцентрировалось.

- Ты... ты любишь быть со мной?

- Да.

Он отыскал мое лицо, сосредоточенно нахмурившись.

- Любишь быть со мной?

Я не знала, что происходит у него в голове, но это не имело значение. Даже если он подразумевает больше, чем говорит, мой ответ все тот же.

- Да.

Выражение его лица изменилось, и было похоже, будто улыбка пыталась вырваться из лабиринта замешательства. Если бы это не было так чертовски привлекательно, я бы нашла это забавным.

- Почему это тебя удивляет? - спросила я, поглаживая его лоб. - Вообще-то ты потрясающий. Такой потрясающий, что я хочу провести с тобой много времени.

- Я просто… я не... - Он зажмурил глаза и покачнулся, и я обхватила руками его за талию, чтобы поддержать. Он уткнулся лицом в мою шею, горячее дыхание заставляло все мое тело покалывать. Его губы касались моей кожи, когда он прошептал:

- Мне тоже нравится быть с тобой.

Он поцеловал меня в шею, мягко и сексуально, и я провела пальцами по его волосам, закрывая глаза, когда он добрался до моего уха.

- Тебе нравится быть со мной?

Перестав целовать мою шею, он так и не поднял голову.

- Да.

- Насколько нравится?

Я чувствовала, что подталкивала его к признанию, но также чувствовала, что заслуживаю этого. Я откинулась назад, чтобы он взглянул на меня.

Он не поднял глаза, но я услышала очень тихое:

- Я... люблю...

Он сделал паузу.

- Ты любишь... быть со мной?

Он сглотнул и ответил на мой пристальный взгляд:

- Да. Это.

Он поцеловал меня снова, и, хотя по-прежнему ощущался вкус виски, было что-то еще. Нежность, которой не было раньше. Эти оголенные чувства, что он передавал, потрясли меня, и мы оба еле держались из-за внезапной головокружительной интенсивности.

- Пойдем наверх, - прошептал он, и его желание отразилось в его голосе.

- Каллен... твои родители.

Он отступил и посмотрел на меня сверху вниз, его зрачки были огромными из-за вожделения, а сами глаза мутными из-за алкоголя.

- Белла, я не собираюсь лишать тебя девственности в доме моих родителей. Я просто хочу… - Он пальцами провел по поясу моих джинсов. - Мне нужно прикоснуться к тебе. Почувствовать тебя. - Он поцеловал меня, одной рукой скользнув под рубашку к моей груди. - Позволь мне коснуться тебя. Я хочу видеть твое лицо. Видеть, что я могу делать с тобой.

Я едва могла дышать, когда он обхватил мою грудь, потерев большим пальцем мой сосок и заставляя меня хотеть сползти вниз по стене бескостной кучей.

Я сумела сказать «ладно», прежде чем схватить его за руку и потянуть за собой вверх по лестнице.

На полпути он вдруг остановился, и когда я оглянулась назад, он, пошатываясь, смотрел в сторону гостиной.

- Дерьмо. Подожди секунду. Я должен выключить свет и телевизор.

Он повернулся, покачиваясь, и я как раз собралась предложить сделать это за него, когда он оступился. Я в ужасе смотрела, как он падал по лестнице вниз и приложился лицом о деревянный настил площадки.

- Каллен!

Я подбежала и перевернула его. Он стонал и обхватил ладонью кровоточащий нос, бормоча проклятия и пытаясь встать.

- Гребаное дерьмо!

- Боже, подожди минутку, не двигайся, - проговорила я.

Он застонал, когда я потянула его на ноги и обернула мою руку вокруг его талии, поддерживая его.

- Свон, прекрати двигаться. У меня кружится голова.

- Я не двигаюсь, - сказала я, пытаясь уравновесить его. - Это ты.

Он расставил ноги и зажмурил глаза.

- Ох. Ничего себе. Что-то мне хреново.

- Просто продолжай дышать, хорошо?

- Мой нос полон крови.

- О... Боже.

Он покачнулся, и на какую-то страшную секунду я подумала, что он упадет в обморок и приземлится на меня, но, к счастью, он открыл глаза, и, кажется, это помогло ему сохранить равновесие.

- Давай, - проговорила я, закинув его руку себе за плечи и направившись вверх по лестнице. Он был тяжелым и неуклюжим, и понадобились все мои силы, только чтобы поддерживать его перемещения.

Мы добрались до двери ванной, прежде чем он резко припал к стене, из-за чего я не могла сдвинуть его с места.

- Господи, Каллен, пожалуйста, помоги мне. Мы должны завести тебя внутрь.

Он простонал.

- Белла, я хотел быть внутри тебя все эти гребаные месяцы. Но мы не можем. Не здесь. Не под одной крышей с ним.

- Внутрь ванной, - сказала я, стараясь не обращать внимания, насколько то, что он сказал, завело меня, и оторвала его от стены. - Тебе нужно умыться.

- О. Верно. Я знал это. Забудь, что я говорил. Неважно. Нам нельзя в любом случае. Секс с тобой?.. Уверен, что не смогу справиться с этим. Боже...

Наконец, я затащила его внутрь, кряхтя под его весом, когда мы пропихнулись через дверь. Я усадила его на закрытое сиденье унитаза и открыла шкафы, исследуя содержимое. Я обнаружила чистую салфетку и намочила ее под теплой водой, прежде чем вернуться к нему.

- Ты весь испачкался, - сказала я, убирая его руку от лица и пытаясь смыть кровь. - Но, похоже, кровотечение остановилось.

Он смотрел на меня тяжелым взглядом, каждая капля выпитого алкоголя отражалась на его лице.

- Боже, ты такая красивая, - пробормотал он, когда я стала вытирать его лицо. - Даже вся взволнованная и в моей крови, ты самая красивая девушка из всех, что я когда-либо видел. Как у тебя так получается?

- Ты пьян, - сказала я, вытирая его измазанную кровью шею. - Каждая девушка выглядит привлекательно для пьяного парня.

- Я думаю, что ты прекрасна и когда я трезвый, - проговорил он, моргая и улыбаясь. - Подожди, нет. Я думаю, что ты чертовски потрясающая, когда я трезвый. Но я никогда не говорил это тебе, потому что... ну... трезвый я такой член.

Я засмеялась и вытерла его руки, в то время как он смотрел на наши соприкасающиеся пальцы.

- Мне нравится трезвый ты. Он меньше падает.

- Я слишком много выпил.

- Да.

- Мне не стоило этого делать, когда ты здесь. Но общение с моим отцом... это просто... только выпивка облегчает задачу.

Я закончила с его руками и бросила салфетку в раковину, затем взяла антисептический крем и помазала царапину на его щеке.

- Ну, у всех нас есть люди, которые задевают нас за живое. У меня мать, а у тебя отец.

Он схватил меня за руку и держал ее, мягко потирая пальцами и качая головой.

- Я просто... Мне не должно быть похрен, что он думает, но мне похрен. Я не хочу этого... но... ничего не могу с собой поделать. Я не могу.

Я не знала, что сказать по этому поводу, так что просто поцеловала его. Он вздохнул и опустил голову.

- Блядь... Белла, мне хреново.

Мне удалось стащить его на пол и открыть сиденье для унитаза, прежде чем его вырвало. Я потирала его спину, когда его рвало снова... и снова. Наконец, он прислонился к своей руке, тяжело дыша. Я схватила полотенце и осторожно вытерла пот с его лица.

- Ты в порядке? - спросила я, убрав его волосы со лба.

- Я так устал, - прошептал он, и от надлома в его голосе у меня застрял комок в горле. - Я устал от всего этого. От него. От себя. Просто... ничего и никогда мне не дается легко. Я хотел быть с тобой сегодня вечером, прикоснуться к тебе, и... посмотри, что произошло. Почему все не может быть легким для меня... хотя бы раз? Почему я не могу получить то, что хочу, не повредив себе?

Он посмотрел на меня, его глаза налились кровью и были влажными, и, так или иначе, я поняла, что он говорил не о падении вниз по лестнице.

- Я не причиню тебе боли, - прошептала я.

Он горько усмехнулся мне.

- Ты как раз и причинишь мне больше всего боли.

Он повернулся, и его опять стошнило, и все, что я могла сделать, это гладить его волосы и шептать, что все будет хорошо, и надеяться, что он на самом деле поверит мне.

Через десять минут его вырвало снова, но мне показалось, что изгнав большую часть виски, он уже немного протрезвел. Тем не менее, он шатался, когда стоял у раковины и чистил зубы, и тяжело опирался на меня, когда мы протащились по коридору в его спальню.

Благополучно усадив его на кровать, я сняла с него обувь и носки, и он едва держал глаза открытыми, когда я расстегнула его джинсы и стянула их.

Без возражений он залез в постель, и по тому, как он двигался, я могла сказать, что он скоро отключится.

- Останься, - проговорил он, схватив меня за руку. - Спи со мной.

Мне хотелось этого, но мой внутренний человекоугодник беспокоился, что подумают его родители, если узнают.

Даже через дымку опьянения, он понял, что происходит.

- Белла, мои родители были бы рады, если бы нашли тебя в моей постели. Поверь. Я вполне уверен, они подумают, что ты починишь меня.

Я села на кровать и взяла его за руку, погладив теплую кожу ладони.

- Я не осознавала, что ты сломан.

Он издал короткий смешок.

- Может быть, не сломан, но, определенно, поврежден.

- Я не верю в это.

- Это не значит, что это не так.

- Почему ты думаешь, что поврежден?

Он вздохнул и отвернулся от меня.

- Я уверен, что это общее мнение.

- Почему?

Несмотря на то, что он лежал лицом вниз, я могла видеть напряжение в его позе, но позволяя старым ранам гноиться, очевидно, он делал себе только хуже, так что я легла сзади него и поцеловала его в шею.

- Поговори со мной, - попросила я без требовательных нот. - Почему ты думаешь, что поврежден?

Он молчал довольно долгое время, но я чувствовала, что часть его хотела поговорить об этом, поэтому я лежала у него за спиной и ждала, слушая его дыхание.

В конце концов, он сказал:

- Твой отец когда-нибудь заставлял тебя чувствовать себя глупо?

Я сделала глубокий вдох. Он так и не повернулся ко мне, предпочитая говорить со своими наградами и фотографиями. Может быть, так будет легче для нас обоих.

- Э-э... полагаю, да. Иногда.

- Меня он заставляет так себя чувствовать все время. Иногда я на самом деле верю, что, должно быть, это правда.

- Эдвард...

- Бывают дни, когда я задумываюсь, почему он никогда...

Он замолчал, и я запустила пальцы в его волосы, призывая его продолжить.

Когда он ничего не сказал, я наклонилась и увидела, что его глаза закрыты. И только я подумала, что он заснул, как услышала его шепот:

- Свон, ты знаешь, что в возрасте двух лет, ребенок – уже вполне четко выраженная личность? Я имею в виду, новорожденные, как маленькие комочки глины, готовы принять ту форму, которая удовлетворяет их родителей, но малыши? Они уже личности. Они знают, что им нравится. А что нет. И по большей части, они очаровательны. Ты вообще видела двухлетних? Они чертовски милые.

- А ты видел много малышей?

- Только некоторых. Достаточно, чтобы осознавать, что они... они люди. Понимаешь?

Я действительно не могла понять, что он подразумевал, его слова звучали вяло и были трудными для восприятия. Я прекратила поглаживать его волосы, потому что была уверена, что это не помогало ясности его сознания.

- Каллен?

Он схватил мою руку и направил обратно к своим волосам.

- Продолжай.

Я осторожно провела пальцами по коже его головы, и он вздохнул.

- Думаю, что я был милым малышом, - проговорил он, сглотнув. - Правда, не знаю точно... я многого не помню... но думаю, что был.

- Уверена, что был. Очень милым. Наверно, еще и очень непослушным.

- Наверно. Может быть, поэтому они… возможно, я был плохим. Недостаточно располагающим к себе. Знаешь, дети, которые не получают достаточно... объятий... или любви... или чего там еще, когда они еще маленькие…. Это... это губит их. Иногда на всю жизнь.

Его дыхание замедлилось, но я не хотела, чтобы он прекратил говорить. Я знала, что то, о чем он говорил мне, было важным. Я только жалела, что не знала, почему.

Я мягко потрясла его.

- Эдвард, останься со мной.

Он повернулся на спину, глядя на меня усталыми глазами.

- Я не знаю, отказались ли они от меня потому, что я был поврежден, или я стал поврежденным, когда они отказались от меня, но конечный результат все равно один.

Он моргнул, долго и медленно, и я видела, что он проигрывал свое сражение со сном.

- Эдвард, о чем ты говоришь? Кто отказался от тебя?

- Мне было два года, ради всего святого. - Он говорил едва слышно. - Маленький человек. Кто отказывается от двухлетнего? Решает, что он не то, чего они, в конце концов, хотят?

Внезапно все встало на свои места. Письмо в его ящике Департамента социальной службы. Его завуалированные комментарии о том, что он на самом деле не знает своего отца.

- О, мой бог, Эдвард...

- Родители никогда не говорили мне. Когда мне было шестнадцать, однажды вечером я подслушал их разговор. Мама думала, что я имею право знать, но отец был против. Сказал, что я не должен знать о дурной крови, которая породила меня. То, что я был достаточно своенравным, не зная о моих биологических родителях.

О, Господи. Шестнадцать? Он так и не узнал об этом, пока он не стал практически мужчиной? Что за черт?

Я даже не могла осознать, как глубоко это могло повлиять на чью-то психику. До тех пор он думал, что знал, кто он такой и откуда, чтобы потом узнать, что все это было ложью или, как минимум, огромным упущением? Это же потрясло все его чувство собственного достоинства. Его Я.

Неудивительно, что у него проблемы.

Мне стало так больно за него. Так обидно.

Я попыталась замаскировать свой шок, сдерживая свой голос тихим и уравновешенным.

- И что ты сделал, когда узнал? Ты открыто поговорил с ними?

Он отвернулся, и его голос дрогнул, когда он сказал:

- Несколько лет они не знали, что я слышал, но каждый раз, когда папа пропускал мои соревнования или отменял наши планы на выходные, я считал, что это потому, что я не был его настоящим сыном. Вот тогда мы начали ссориться. Каждый раз, когда он хвалил Элис, а не меня, я знал, что это потому, что она была его кровь, а я не был. Я был лишь неудачником, отверженным ребенком, над которым сжалилась мама.

- Эдвард, нет...

Я обняла его, прижавшись к его спине, и попыталась утешить, в чем он, вероятно, так нуждался все эти годы.

- Обнаружив это... - продолжил он, - я только подтвердил то, что всегда думал о себе: что я никогда не буду достаточно хорошим. Независимо от того, что делаю или как сильно стараюсь, люди будут отказываться от меня, потому что, очевидно, я того не стою. И осознание этого делало меня действительно чертовски злым, потому что я полагал, что «зачем напрягаться». Зачем продолжать притворяться? Иногда лицемерие папы бесило меня до безумия, и я вымещал это на Элис. Я действительно дерьмово обращался с ней, и от этого чувствовал себя еще хуже, потому что знал, что это не ее вина. Она понятия не имела, почему я вдруг превратился в такого колоссального кретина. Она до сих пор не знает правды. По сей день она думает, что я ее настоящий брат.

О, Каллен.

- Ты ее настоящий брат.

- Нет, это не так. Я на самом деле вообще никем настоящим не являюсь. Может быть, поэтому я хороший актер. Каждый персонаж, которого я играю, более реален, чем я.

Я убрала свою руку из его волос и приложила к его лицу. Когда он, наконец, посмотрел на меня, я поняла, что какие бы заверения я ему ни дала, для него их будет недостаточно.

И все же, я должна была попытаться.

- Каллен, я наблюдала за вашей семьей достаточно, чтобы понять, что ты абсолютно настоящий для всех них, даже для твоего отца. Твоя мама и сестра очень сильно любят тебя, и ничего, даже кровь, этого не изменит. И твой отец... ну... я не знаю, почему он считает, что так трудно иметь дело с тобой, но есть тысячи отцов и сыновей, у которых те же проблемы, и я уверена, что большинство из них не вертится вокруг вопросов усыновления. Может быть, проблема не в том, что вы оба такие разные. Может быть, как раз в том, что вы слишком похожи.

Он фыркнул и покачал головой, но я не хотела, чтобы он уклонился от темы и стал защищаться, поэтому поцеловала его, чтобы остановить стены, пока они не взлетели снова. Он на секунду замер, прежде чем поцеловать меня в ответ, но когда он это сделал, я знала, он старался. От него пахло зубной пастой и алкоголем, и, когда его прерывистое дыхание сказало мне, что он направил на меня все свое внимание, я отстранилась и продолжила:

- И позволь мне сказать тебе то, что ты уже знаешь: хочешь ты это признавать или нет, ты настоящий и для меня тоже. Я никогда не встречала никого настолько настоящего, как ты, за всю мою жизнь, и когда я с тобой, я чувствую, что могу быть настоящей тоже, потому что, уверена, ты первый человек, который видит меня со всеми недостатками, и я ему все равно нравлюсь. Так что не смей сидеть тут и говорить, что ты ни для кого не настоящий. Ты окружен людьми, которые любят тебя, несмотря на всю твою решимость оттолкнуть их. Иногда ты настоящая боль в заднице, но поверь мне, когда я говорю, что ты, Эдвард Каллен, совершенно определенно настоящий.

Я ожидала, что он высмеет меня или, по крайней мере, будет спорить, но, к моему удивлению, он этого не сделал. Он просто смотрел на меня несколько долгих секунд, а затем закрыл глаза и сделал медленный глубокий вдох, в то время как мышцы его челюсти сжались и разжались. Мне очень хотелось заползти к нему в голову и выяснить, что он думает, но так как я не могла этого сделать, то просто ждала, когда он что-нибудь скажет.

Я ждала довольно долго.

Наконец, он проговорил:

- Ты ненормальная.

Хотя слова были обидными, он произнес их со своего рода благоговейным почтением.

- Я... гм... я прямо не знаю, как отреагировать на это.

- Ты должна принять их как комплимент. Я просто... - Он покачал головой. - Я не знаю, как ты делаешь это.

- Делаю что?

- Вытягиваешь из меня все мои жалобы и заставляешь лучше себя чувствовать в одно и тоже время. Это... это как сверхсила или как там. Чертовски ненормально.

Я еле сдержала свою улыбку.

- Я заставляю тебя лучше себя чувствовать?

Его рот тоже еле сдерживался от улыбки.

- Немного.

- Немного… Что необходимо предпринять, чтобы апгрейдить это «немного»? Потому что, понимаешь, я хочу быть девушкой с полным пакетом услуг, и я готова сделать для тебя практически все, чтобы…

Он поцеловал меня, чтобы заткнуть или, может быть, потому что просто очень хотел поцеловать меня. В любом случае, я была рада, потому что это заставляло меня думать, что, возможно, его родители правы. Возможно, я смогу его исправить. Возможно, все наши неправильные части могут быть отданы друг другу, замещая наши собственные, и мы соберем друг друга правильными.

И пока мы целовались, все другие мысли, кроме тех, которые были связаны с его ртом и руками, исчезли на второй план, а маленькая логически последовательная часть моего мозга говорила мне, что вот как сейчас, мы – самая неиспорченная форма самих себя.

Незамысловатая.

Ну, насколько незамысловатой она может быть у нас двоих.

И вот какие мы сейчас, нас легко представить идеальными и счастливыми, и подходящими.

Очень, очень подходящими.

...

...

...