Акт 2

В пять тридцать я начала готовиться. Я уверена, что Каллен был в гримерке через две двери от моей, потому что слышала, как он бормотал и разогревался.

Быть рядом с ним в театре одновременно помогало и мешало моему процессу концентрации. С одной стороны он заставлял меня забыть о моем беспокойстве по поводу выступления, но с другой напоминал мне, что я бы очень хотела нарочно проиграть пари и дать ему оргазм. Или пять.

Я приняла душ, а затем надела свой счастливый шелковый халат и начала наносить макияж, желая сделать его побыстрее, чтобы успеть разложить все свои поздравительные открытки и подарки в гримерки прежде, чем появятся люди.

Открытки с пожеланием удачи отчасти было традиционным ритуалом для актерского состава и команды на премьерах, и я также приложила к ним маленькие конфеты в форме сердца, олицетворяющие собой любовь как сердце трагедии нашего спектакля.

Да, я знаю, это было отчасти банально, но я не была богата и конфеты были дешевыми.

Я закончила свой макияж, расчесала волосы, затянула покрепче халат и взяла сумку, в которой лежали мои презенты. Я положила открытки и конфеты для Хайди и Зафрины, прежде чем пойти в другие гримерки. Я быстро все раскладывала, все время размышляя над тем, что еще не подписала открытку Каллену. Все, что я смогла осилить, это «Дорогой Эдвард». А дальше я пребывала в растерянности, что же сказать.

«Удачи на премьере» казалось банальным и безличным, «пожалуйста, перестань устанавливать глупые ограничения для нас, чтобы я, наконец, смогла заняться с тобой сексом» казалось просто неправильным. Мне нужно было придумать что-то среднее, но это было легче сказать, чем сделать. Мои чувства к нему были настолько запутанными, что я не знала, какого черта теперь делать.

Я уже разложила большинство открыток, когда проходя мимо его гримерки, увидела, что дверь открыта. Я просунула голову внутрь. Комната была пустой.

Я быстро прокралась к местам Райли и Эрика и положила им открытки, говоря себе, что закончу открытку Каллену, когда вернусь в свою гримерку, а отдам ему позже.

Когда я повернулась, чтобы уйти, он появился в дверном проеме. Лицо его было чуть в тени от темного коридора.

- Что, никакой открытки для меня? - спросил он, и что-то в его голосе было не так как обычно.

- Э-э... да, я просто ее еще не подписала, - объяснила я.

Я направилась к двери, но он зашел внутрь, перерезав мне путь. Он по-прежнему был в трусиков-срывалке. Его плечи выглядели изумительно. Мне хотелось укусить их.

Я отвела взгляд, когда осознала, что он, вероятно, мог увидеть мои соски, быстро твердеющие под шелковой тканью моей одежды.

- Ты подписала открытки для всех остальных, Свон, почему не мне? - спросил он, двинувшись вперед. - Я недостаточно хорош, чтобы получить открытку от тебя?

- Не говори глупостей, - засмеялась я.

Он не смеялся. Даже не улыбнулся. Лицо у него было мрачное, немного потное. Он выглядел не очень хорошо.

- Я искал тебя, - сказал он, шагая ко мне через гримерную. - Тебе повезло, что я не нашел тебя.

Покалывающая нервозность подбежала по моему позвоночнику.

- Ты нашел меня.

- Да, что ж, сейчас я не на таком взводе, как пять минут назад.

Он тяжело сглотнул и выглядел так, будто ему больно.

- Каллен? Ты в порядке?

Мне хотелось протянуть руку и пощупать его лоб, но я этого не сделала.

Его пристальный взгляд блуждал по мне, голодный... отчаянный.

- Каллен?

Он вскинул голову и посмотрел мне в глаза, прежде чем опустить взгляд к моей груди.

- Милый халатик, - проговорил он, глядя на мою грудь, и, потянувшись, коснулся пояса вокруг моей талии. - Под ним что-нибудь надето?

- Просто мое восхитительное ультрамодное трико, - сказала я, стараясь придерживаться легкого тона, когда отвела его руку. - Никаких разглядываний. Ты видел его раньше.

- Слишком много раз.

- Да брось, оно не так уж плохо.

Он посмотрел мне в глаза и проговорил:

- Разве я сказал, что плохо?

И я почувствовала, как каждый слог осел глубоко внутри меня.

Я сглотнула, когда он продолжил поедать меня своими глазами, а энергия, которой не было между нами всю неделю, вернулась, густая и интенсивная, и отчаянно магнитная.

- Единственно что плохо, это когда ты ожидаешь, что я буду вести себя как джентльмен, - сказал он, снова хватаясь за пояс. - Когда ты хочешь, чтобы я продолжил игнорировать тебя... твое тело. - Он пропустил шелковистую ткань сквозь пальцы. - Я так старался, Свон... старался быть хорошим. Уважительным. Сдержанным. Было бы так легко таким не быть.

У меня перехватило дыхание, когда я поняла, что он подразумевал.

- Ты тот, кто устанавливает ограничения, - сказала я. - Я не хочу, чтобы ты игнорировал меня... или мое тело. Я хочу, чтобы ты делал то, чего ты хочешь со мной.

Он выдохнул, и небольшой звук сорвался с его губ, когда он обернул шелковистый пояс вокруг своей руки и шагнул вперед.

- Ты не должна говорить такие вещи, - простонал он, усилив хватку и притянув меня к себе, но все еще близко не соприкасаясь. - Помнишь наше соглашение?

Его голос был напряженным, и поскольку я смотрела на его руки, то видела, что они немного дрожали.

Я взглянула на него. Немного пота на лбу все еще было, но теперь капельки блестели уже на шее и плечах.

- Эй, серьезно, ты в порядке? - спросила я, наблюдая за его лицом, когда он сглатывал и морщился. Энергия, поступающая от него была непредсказуемой. Я чувствовала, что в любой момент он мог либо прижать меня к стене и зацеловать до смерти, или с криком выгнать из комнаты.

- Нет, Свон, - проговорил он, и его голос был напряженным и грубым, в то время как он гладил перед моего халата дрожащими пальцами. - Я определенно не в порядке. Я выгляжу так, будто в порядке?

- Вообще-то ты выглядишь горячо.

Он резко посмотрел на меня, и я увидела вспышку вожделения и гнева в его глазах.

- Ты вспотел, - разъяснила я. - У тебя лихорадка?

Он смотрел на меня несколько долгих мгновений, прежде чем выпустить дрожащий выдох. Вдруг он стал выглядеть действительно очень уставшим. Он опустил руки и обошел меня, затем тяжело повалился на отвратительный виниловый диван около стены.

- У меня нет лихорадки, - пробормотал он. - По крайней мере, не в общепринятом смысле этого слова.

Едва слова слетели с его губ, как он схватился за живот и наклонился вперед, его глаза зажмурились от боли.

- Блядь, - прошипел он, уронив голову.

- Каллен?

После нескольких глубоких вдохов он откинул голову и закрыл глаза, с трудом сглотнув и проведя рукой по лицу. Я действительно начала волноваться.

- Ты заболел?

- Я в норме.

- Очевидно, что ты не в норме.

Он фыркнул и огрызнулся:

- Христос, Свон, разве ты не должна быть где-то в другом месте? Раздавать свои открытки людям?

Вздохнув, я села на стул и повернулась к нему лицом. Я знала, что он, наверняка, не скажет мне, что случилось, но я должна была попытаться.

Я смотрела на него и ждала.

- Свон, пожалуйста, - простонал он. - Я в норме. Уходи.

- Ни черта ты не в норме, - резко отбила я, устав от того, что он отталкивал меня. - Ты болен. Расскажи мне, что произошло.

- У нас не так уж и много времени.

- Черт возьми, Каллен! - закричала я, хлопнув его по ноге.

- Ой, Иисус! Успокойся, нахрен.

- Ты что, не можешь поговорить со мной? Я не прошу, чтобы ты поднялся на Эверест или вылечил голодных во всем мире. Просто скажи, к черту!

Он глубоко вздохнул и закрыл глаза, боль снова промелькнула по его лицу.

- Пожалуйста... Эдвард, - мягко проговорила я. - Ну что случилось?

Его глаза резко открылись, и он выглядел удивленным. Я не называла его по имени, ну... никогда. Думаю, это его потрясло.

Он помолчал, но потом глубоко вздохнул и сказал:

- Я нервничаю, понятно? Действительно чертовски нервничаю.

Наконец-то. Зерно истины.

Я была более чем немного в восторге от его признания.

- Из-за спектакля? - нажала я.

- Среди прочего, да.

Он снова закрыл глаза и сделал длинный выдох, контролируя дыхание.

- У меня просто... нервы напрямую связаны с желудком. И у меня начинаются глупые гребаные спазмы и тошнота.

- Похоже на мои критические дни, - размышляла я.

Он нахмурился и зажмурил глаза, схватившись одной рукой за живот.

- Свон, пожалуйста, не усугубляй мои проблемы, намекая, что я девчонка. Я и так уже чувствую себя законченной киской.

-Ты не киска, - заверила его я. - Это естественно – нервничать. Я сама ужасно нервничаю. Весь день. Я понимаю, как ты себя чувствуешь.

- Я так не думаю, - проговорил он, потирая лицо. - Если у тебя нет отца, который придет сегодня только для того, чтобы сказать тебе, что ты тратишь свою жизнь, играя всякую чушь, тогда нет... Ты не понимаешь.

А... Понятно. Еще одно маленькое зерно истины.

- Твой отец недоволен твоим выбором профессии?

- Нет, и это огромное преуменьшение.

- Ах.

Он помолчал несколько мгновений, прежде чем заговорить:

- Даже если он обещал поддержать меня, если я попаду сюда, то когда это произошло, он просто не мог расстаться со своей мечтой, чтобы я стал доктором. Так что, теперь все, что я получаю от него, это критическую чушь, как будто это заставит меня изменить свое мнение.

- Он доктор?

Он рассмеялся, пронзительно и горько.

- Если бы только. В этом-то и проблема. Он даже не поступил в медицинскую школу. Ему не хватило уровня знаний или смелости для этого. Он фармацевт, но думает, что только потому, что я был принят в медицинскую школу, я должен был туда идти. Он не понимает, что я предпочел бы отрезать собственную руку, чем стать гребаным доктором. Он думает, что я растрачиваю мою жизнь на это «пустяковое актерское дерьмо».

- Но... Разве он не понимает, что это твоя страсть?

- Это не имеет для него значения, Свон. Он сам потерпел неудачу в своем увлечении, так почему я должен быть счастливым? Он также огорчен, что я, блядь, отказываюсь пожертвовать своей жизнью ради его мечты.

Он уронил голову на руки и дернул себя за волосы, и мне действительно захотелось обнять его.

- Это не имеет значения, - проговорил он с горечью. - Я все равно облажаюсь сегодня. И он здорово повеселится, сказав мне: «я же тебе говорил».

- Ты не облажаешься, - сказала я, искренне веря в это.

- Свон, мы были блядски ужасны всю эту неделю. Ты знаешь это так же, как и я.

- Да, что ж, я знаю, что мы были немного не себе.

Он кинул на меня взгляд, и я признала:

- Ладно, мы были ужасны, но мы просто должны сосредоточиться и найти правильный ритм. Мы, безусловно, можем это сделать.

Он посмотрел на меня и поднял бровь.

- Свон, судя по нашему предыдущему опыту в сцене секса, я уверен, что наш «ритм» охеренно совершенен. Мы должны поработать над нашей актерской игрой.

- Это не наша игра, - уверяла я. - Это мы.

Он нахмурился.

- Там нет «нас».

- Именно. И поэтому мы пытаемся так чертовски сильно отрицать нашу… связь… притяжение… все равно как ты назовешь это, и наше выступление страдает. Мы не можем закрываться каждый сам в себе, как вот сейчас, и затем ожидать, что наши персонажи будут производить такое впечатление, будто они не могут жить друг без друга. Это невозможно.

- Ну и что ты предлагаешь? - спросил он, все еще хмурясь. - Чтобы я бросил тебя на этот жуткий диван и поддался нашему… влечению… для того, чтобы мы смогли правдоподобно сыграть любовников?

- Ну, это было бы неплохо…

- Свон…

- Ладно, хорошо, если ты настаиваешь на своих глупых правилах, то нет, мы не должны приставать друг к другу за кулисами, но на сцене? Мы должны позволить нашей связи произойти. Ты должен перестать бороться с ней. Потому что, когда мы оба открыты и впускаем друг друга… вот тогда все работает.

Он скептически посмотрел на меня.

- Только на сцене?

- Да. Вне сцены ты можешь вводить себя в заблуждение так, как тебе нравится относительно своего влечения ко мне, но в следующих трех спектаклях, я – любовь всей твоей жизни. Единственный человек, который идеально тебе подходит. Единственный, без которого ты не можешь жить.

Он сглотнул, и я увидела, что страх вернулся, скрываясь, пытаясь придумать оправдания. Я не могла позволить этого.

- Каллен, хватит сомневаться…

- Мы не гребаные краны, Свон, - проговорил он, сжимая перед собой руки и скручивая пальцы. - Ты думаешь, будет легко открыть это дерьмо, а потом закрыть?

- Нет, я так не думаю, - сказала я, вставая и возвышаясь над ним, когда мое разочарование взяло надо мной верх. - И если бы это зависело от меня, нам не пришлось бы мучиться, но, видимо, твое мужество на сцене не распространяется в реальную жизнь, так что открывать и закрывать является нашим единственным выбором.

Он посмотрел на меня, и я увидела колебание на его лице. Было бы слишком просто протянуть руку, запустить пальцы в его волосы и успокоить его, но вряд ли это помогло бы моему аргументу о разделении наших частных жизней.

- Слушай, - проговорила я, опускаясь перед ним на колени так, что наши лица оказались на одном уровне, - С нами вместе целый состав исполнителей, зависящий от нас, чтобы собрать все наше дерьмо и заставить спектакль работать, потому что если мы вылетим в трубу, то потянем за собой и всех остальных. Давай просто сделаем это, и ты сможешь вернуться к отрицанию своих чувств ко мне на следующей неделе, хорошо?

Он сглотнул, и его рука поднялась вверх, почти к моему лицу, прежде чем нежно коснуться лацкана моего халата.

- Да уж... точно. Если я смогу перестать хотеть набрасываться на тебя каждые пять секунд, то я... открою себя... для тебя.

Я улыбнулась, думая, что он шутит, но его глаза были слишком интенсивными, а его руки слишком близко.

- Э-э... У меня есть несколько методов концентрации, которые могут тебе помочь, - сказала я, наблюдая, как он поглаживает мой халат. - Я могу показать их тебе, если хочешь. Это поможет уменьшить тошноту.

- Сначала мне нужно принять душ и подготовиться, - мягко проговорил он, и мой мозг немедленно заклинило, представив его в душе: голова откинута, рот приоткрыт, по телу стекают струи воды, руки намыливают все, что...

Свон, если ты набросишься на него прямо сейчас, он закроется полностью. Прекращай это.

- Тогда ладно, - сказала я, выдохнув и поднимаясь. - Я вернусь за полчаса до звонка, и мы сделаем окончательную разминку вместе. Когда мы закончим, мы будем чертовски сосредоточены и прижмем наших героев к стене.

Он вздохнул и покачал головой.

- Что? - спросила я.

- Ничего.

- Скажи мне.

Он посмотрел на меня и вздохнул:

- Просто представил, как я прижимаю тебя к стене.

Я начала смеяться, но животный голод в его глазах сказал мне, что он абсолютно серьезен.

Он встал, и у меня заколотилось сердце.

О, Боже. Он собирается сделать это. Он собирается прижать меня к стене.

Я задержала дыхание, когда он двинулся вперед.

К сожалению, он не тронул меня. Вместо этого, он обошел вокруг меня и взял полотенце со спинки стула, прежде чем отправиться в ванную.

- Уходи отсюда, Свон, - бросил он через плечо. - Пока я не забыл, почему я позволил тебе остаться в этой шелковой тряпочке.

...

...

...

В шесть пятнадцать весь театр гудел энергией и людьми. Весь мой столик в гримерке был усыпан поздравительными открытками и подарками. Мои родители прислали мне огромный букет цветов с открыткой, где было сказано, как они гордятся мной, и как они хотели бы быть здесь, чтобы посмотреть спектакль.

Я нанесла последние штрихи в мою прическу, макияж и костюм, прежде чем отправиться на сцену, чтобы сделать окончательную проверку моего реквизита. Все, кого я видела, желали мне удачи, и мы обнимались, но я уже играла. Они все оживленно болтали и повизгивали от волнения, а все, что чувствовала я – тошноту и то, что нервы неуклонно становились нездоровыми, поскольку начало спектакля неуклонно приближалось.

К тому времени, как я вернулась в гримерку Каллена, я чувствовала, что куриный сэндвич, который я съела на ужин, поднял бунт как в «Мятеже на Баунти», призывая все содержимое моего желудка покинуть корабль.

Я сделала глубокий вдох и постучала в дверь. Эрик крикнул, чтобы я вошла.

- Эй, - сказала я, задержавшись в дверях.

- Эй, сладкая Джульетта, - проговорил Эрик, улыбаясь, нанося толстый слой пудры на лицо. - Любовничек в ванной.

- Все еще?

Я услышала приглушенный звук рвоты.

Эрик поежился и посмотрел на меня.

- Н-да... так... получай удовольствие, целуя его сегодня вечером.

Я пожелала ему удачи, он сочувственно улыбнулся мне и обнял, а потом ушел, закрыв за собой дверь.

Я подошла к двери ванной и постучала.

- Уходи, - слабо пробормотал Каллен.

- Это я, - обозначилась я. - Можно войти?

- Нет, - сказал он, его голос был хриплым. - Я чертовски отвратителен.

- Ну что ж, я привыкла к этому. Я вхожу.

Я открыла дверь и вошла внутрь. Воздух был наполнен едким запахом желчи, и это чуть не заставило меня саму кинуться к унитазу, но потом я увидела его, скукожившегося у стены, с бледным и блестящим от пота лицом, и все мои мысли о собственном благополучии вылетели в окно.

- О, черт, ты в порядке? - спросила я, присев перед ним. - Ты дерьмово выглядишь.

К сожалению, я все еще находила его невероятно привлекательным.

- Я думал, ты сделаешь так, чтобы я лучше себя чувствовал, - простонал он, притягивая ноги к груди и потирая лицо. - Если ты только собираешься оскорблять меня, то уходи. Я могу презирать и чувствовать отвращение к себе сам.

Я подошла ближе и села перед ним на колени.

- Господи, перестань быть таким плаксивым неженкой, - сказала я, убрав его руки от лица. - Я помогу тебе почувствовать себя лучше, но тебе предпочтительнее делать то, что тебе говорят, не задавая вопросов.

- Конечно, все, что угодно, - проговорил он, открывая глаза и посмотрев на меня. - Только останови это. Пожалуйста.

Он уже был в своем костюме: белая рубашка с засученными рукавами, несколько верхних пуговиц были расстегнуты, привлекая внимание к его груди, черные джинсы и ботинки.

Я протянула руку и схватила его левую ногу, дернув за шнурки его ботинок.

Он сразу же напрягся.

- Свон, какого хрена?

- Никаких вопросов, помнишь?

- Ладно, но это правило начнет работать после того, как ты скажешь мне, какого хрена ты делаешь.

- Мне нужно снять твою обувь.

- Зачем?

- Это другой вопрос.

- Свон!

- Потому что мне нужно сделать тебе массаж ног.

Он вырвал свою ногу и покачал головой.

- Ну нет. Нифига подобного. Так не пойдет. Мои ноги противные.

- Уверена, что справлюсь с этим.

- Да, что ж, а я не могу.

- Каллен, - вздохнула я с раздражением. - Ты хочешь пойти туда и надрать всем задницы сегодня вечером или ты хочешь облажаться и доказать правоту твоего отца, а?

Он изменился в лице.

Хорошо... Ну... Мне плохо от того, что я играю нечестно, но что за черт. Он должен справиться с этим.

Он фыркнул в отчаяние, а затем пихнул мне ногу. Я быстро расшнуровала ботинок, сняла его и стянула носок.

Его нога была красивой. Идеальной. Он мог быть чертовой моделью ног.

Конечно мог бы. Почему я удивлена?

Я посмотрела на него, а он пожал плечами.

- Они уродливые. Слишком длинные. Пальцы ног костлявые.

- Ты чокнутый.

Я положила его модельную ногу себе на колени, и он вздрогнул, его брови нахмурились.

- Каллен, доверься мне, ладно? Я знаю, что делаю. Моя мать большой эксперт по разным методам альтернативной терапии, и, хотя я думаю, что большинство из них никуда не годятся, рефлексология мне всегда помогала. Я изучила все точки, на которые надо надавливать к тому времени, как мне стукнуло двенадцать, так что просто остынь. Я не причиню тебе вреда. Слишком большого.

Он зашипел и настороженно посмотрел на меня, когда я нажала пальцем на точку на своде ступни под выступом, который образует кость большого пальца. Он откинул голову на стену и издал сдавленный звук, его руки сжались в кулаки, а пальцы на ногах подобрались.

- О, больно? - спросила я, обеспокоенная тем, что иногда, если орган воспаляется, давление на точку должно быть нежнее. (п.п.: обычно нажатие сильное в течение двух минут) Просто спросите мою точку, снимающую боль в матке в мои критические дни.

- Нет, - прохрипел он. - это не больно. Я... э-э...

Он вздохнул и кинул на меня испепеляющий взгляд.

- Не смей кому-нибудь проболтаться об этом, но... я на самом деле чертовски боюсь щекотки, понятно?

Я подавила смех.

- Боишься щекотки?

- Да.

- Ты?

- Да.

- Большой злой ты с отношением ко всему «отвали»?

Он сердито посмотрел на меня.

- Отвали.

- Ну, что я говорила?

Он фыркнул и схватился за живот.

- Просто продолжай.

- Я не скажу ни слова, - пробормотала я и снова начала делать ему массаж. Одна часть моего мозга отметила, что его боязнь щекотки совершенно очаровательна, а другая часть сосредоточилась на том, чтобы он был в состоянии через полчаса выйти на сцену.

- Не концентрируйся на моих пальцах, - сказала я, сильно надавливая, чтобы он не убрал ногу. - Сосредоточься на тошноте. Я давлю на точку твоего желудка. Дайте мне знать, если он почувствуешь себя лучше.

Он сделал несколько глубоких вдохов, и я видела, что это было трудно для него – когда мои руки находились на его ноге. Я испытывала желание скользнуть пальцами чуть выше и надавить на точку паха, чтобы отвлечь его, но это было бы нечестно.

Или он мог бы действительно наслаждаться этим.

Через несколько минут его дыхание замедлилось, и тело немного расслабилось.

- Уже лучше? - спросила я, оставляя точку живота и массируя точки на протяжении всего подъема стопы, задевая точки кишечника, толстой кишки и поджелудочной железы.

- Да... - выдохнул он. - Спазмы отпустили немного.

Я продолжила совершать круговые движения большим пальцем, и его нога становилась все тяжелее по мере того, как он расслаблялся.

Большая нога. Я определила размер как одиннадцатый или двенадцатый. Мой мозг вспомнил, что однажды я слышала краем уха о том, что размер ноги связан с размером пениса.

Я сглотнула и попыталась сосредоточиться на том, что я делала, а не на том, что мне хотелось бы сделать – а именно с Калленом.

- Значит, у тебя всегда был страх сцены? - мягко спросила я.

Он кивнул, наблюдая за моими пальцами.

- Я думаю, что на самом деле все даже ухудшилось за эти годы. Не знаю, почему.

- Завышенные ожидания? - предположила я.

- Может быть, - признал он, закрывая глаза. - У меня, как известно, они есть.

- Не то слово, - пробормотала я.

Он нахмурился, но никак не отреагировал на мой комментарий. Как бы мне хотелось, чтобы он их не имел.(п.п.: ожиданий)

Я делала массаж еще несколько минут, пока напряженный взгляд на его лице не ушел, а затем натянула ему носок и запихнула ногу обратно в ботинок, наблюдая, как он зашнуровывает его.

Я поражалась, какие же красивые у него руки.

- Э-э... спасибо, - проговорил он, все еще возясь со шнурком. - Я... я чувствую себя лучше.

- Нет проблем, - сказала я и встала. - Чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы выйти из этой вонючей ванной?

- Да, - встав, он направился к раковине, где я увидела зубную щетку, зубную пасту и средство для полоскания рта. - Э-э... дай мне минуту, ладно? Не хочу, чтобы ты целовала кого-то, кто на вкус будет как срыгнутый сэндвич с индейкой.

- Но, Каллен, - возразила я, притворившись смущенной. - Я не думаю, что Эрик ел сэндвич с индейкой сегодня.

Он закатил глаза.

- О... подожди... ты говорил о себе? О. Прекрасно. Я думаю, что Ромео, который пахнет рвотой, своего рода интересное исключение.

Он отмахнулся от меня рукой, и я вышла, плюхнувшись на диван, услышав, возможно, самую тщательную чистку рта, с тех пор как была изобретена зубная щетка. Она закончилась полосканием горла, поставившим мировой рекорд по продолжительности. Я покачала головой, когда осознала, что даже полоскание, исходящее от него, звучало сексуально.

Дорогой Бог, я всерьез озабочена.

В конце концов, он вышел весь пахнущий свежей мятой, и я отошла от него, чтобы сесть, скрестив ноги, на полу.

- Как ты себя чувствуешь? - спросила я, сев напротив него.

- Чуть меньше чем дерьмово, после того как ты использовала свое экстравагантное ножное заклинание, - признался он. - Тем не менее, все еще нервничаю.

- Я тоже, - сказала я, и хотя помощь ему немного меня успокоила, я все еще чувствовала, что моя нервозность крутилась внутри меня, завязываясь в узел, и шепталась с моей неуверенностью.

Он сглотнул и посмотрел на меня, несколько раз моргнув.

- Э-э... Ты хочешь, чтобы я... ты знаешь... растер твои ноги или что-нибудь еще?

Я всерьез обдумала «что-нибудь еще».

Он выглядел так невероятно смущенно, озвучив эту идею, что я чуть не сказала «да», только чтобы его помучить.

- Я пас, - ответила я с такой улыбкой, какую только смогла выдавить, - у нас мало времени. Давай просто сосредоточимся, чтобы мы могли пойти туда и надрать им задницы.

Он кивнул и посмотрел на меня с благодарностью.

Я сказала ему закрыть глаза и сосредоточиться на изображении, которое он находит успокаивающим. Я попробовала представить простой белый лист, который колышется от порыва ветра. Это то, что использует, как я читала, Мерил Стрип, чтобы успокоиться. Я несколько раз пробовала, и это хорошо срабатывало. Но только, к сожалению, не сегодня.

Я слишком хорошо осознавала, что Каллен сидел очень близко от меня. Его запах и энергия заставляли мое тело петь и дрожать, разрушая любой шанс найти мое счастливое место.

Я не думала, что он больше меня преуспел в этом, потому что его дыхание было поверхностным и неравномерным, и примерно через десять минут он в отчаяние простонал, прежде чем сказать:

- Это ни хрена не работает.

Я открыла глаза, он смотрел на меня. Пристально.

- Ты слишком близко и слишком далеко, - негромко сказал он.

Внезапно, селектор над дверью, потрескивая, ожил и помощник режиссера произнес:

- Дамы и господа из труппы «Ромео и Джульетта», у вас есть пятнадцать минут до звонка. Пятнадцать минут занять свои места. Спасибо.

Каллен и я посмотрели друг на друга, и я уверена, на моем лице отразилась паника.

Мы еще не готовы. Даже близко не готовы. Мы не сосредоточены. Нервничаем. Не вжились в роль.

Господи Иисусе, я не чувствую свою героиню. Где, черт возьми, мой персонаж? Я не могу найти ее.

- Умасленное чертово дерьмо, - выругалась я, поднимаясь на ноги и начав расхаживать взад вперед. - Пятнадцать минут недостаточно долго. Мы должны были начать раньше. Мы были здесь весь день, ради бога! Почему, черт возьми, мы не начали раньше!

- Свон, успокойся. Мы можем сделать это.

Его голос был на удивление мирным.

- Нет, мы не можем, - говорила я, встряхивая руками и вращая головой, пытаясь расслабиться. - Так мало времени. Нам нужно больше времени.

- Просто дыши.

Я подошла к двери и прижалась к ней лбом, делая огромные, неровные вдохи. Это не помогло.

Я представила зал, где люди занимают свои места, просматривая свои программки, полные волнения и ожидания представления, в котором мы облажаемся, которое будет позором, потому что, очевидно, они будут очень разочарованы.

- Я должна идти, - сказала я, схватившись за ручку двери.

- Куда?

- Далеко. Просто уйти. Мне нужно сделать... йогу... или что-нибудь еще.

Я повернула ручку.

- Свон, остановись, - приказал он, и вдруг схватил меня за руку, чтобы я не смогла открыть дверь.

- Каллен, дай мне уйти.

- Нет.

Я потянула дверь, и он захлопнул ее.

- Черт побери! Открой дверь!

- Нет, успокойся. Ты на грани нервного срыва.

- Конечно, я на грани! - воскликнула я, поворачиваясь к нему лицом. - Спектакль начнется менее чем через пятнадцать минут, а я понятия не имею, что, черт возьми, я делаю!

- Свон…

Его руки легли на мои плечи. Мне было все равно.

- Это моя первая большая роль, Каллен! Ирина сказала, что режиссеры и продюсеры с Бродвея буду в зале сегодня. Они увидят, что я халтурю. Что я играю, ощущая, что я актриса!

- Хватит…

Его руки обхватили мое лицо. Я не обращала внимания.

- Там будут сидеть критики, ради умасленного святого! Они скажут, что я погубила спектакль. Я. Погубила безнадежно.

- Белла…

- Они напечатают статью о том, как ужасно я играла, и тогда весь мир узнает…

И вдруг он поцеловал меня.

Это я не могла игнорировать.

Он всем своим весом прижался ко мне и простонал, когда нежно присосался к моим губам. Я сделала глубокий вдох, а все мое тело пробудилось к жизни.

Я закрыла глаза и услышала свой стон, и вдруг поцеловала его в ответ, неистово и отчаянно, блаженствуя под напором его рук и аромата, и восхитительного рта.

Боже, не останавливайся. Никогда не останавливайся.

Я облизнула его губы, и он замер, потом внезапно отстранился и потрясенно уставился на меня.

- О... Блядь.

Мы оба тяжело дышали и смотрели друг на друга, взаимное замешательство отразилось на наших лицах.

- Ты поцеловал меня.

- Я не хотел.

- Что значит ты не хотел? Вряд ли это было случайностью.

- Ты была на грани гребаного срыва. Болтала что-то. Я хотел, чтобы ты остановилась.

- Засунув свой язык в мой рот?

- Я не использовал язык.

- Я все еще немного волнуюсь. Может быть, немного языка будет оправдано.

Он вздохнул и посмотрел вниз, его руки все еще были на моем лице, тело прижато к моему.

- Иисус. Я только что проиграл наше пари.

- Да, ты проиграл.

- Ебать.

- Ну, если ты настаиваешь.

Он отступил от меня и провел рукой по волосам.

- О... это нехорошо.

- Дамы и господа, десять минут до звонка. Десять минут, спасибо.

Мы посмотрели друг на друга, паника снова охватила нас.

Мы должны были что-то сделать. Сейчас же.

- У меня появилась сумасшедшая идея, - проговорил он с таким видом, будто сам не мог поверить, что скажет это.

- Это предусматривает твой язык?

- Нет.

- Проклятье.

Он потянулся и взял меня за руку.

- Иди сюда, - тихо сказал он, подведя меня к дивану.

Он сел и притянул меня на себя. Я поняла, что он пытался сделать, и разместила колени по обе стороны от его бедер, когда он прижал меня к груди. Я опустилась на него, и когда наши тела соединились, мы оба со стоном выдохнули, его руки обвились вокруг меня, в то время как мои сцепились у него за головой, наши торсы прижались друг к другу, отвлекая нас от напряженности.

Я уткнулась лицом в его шею и просто дышала, и вдруг, я – Джульетта, а он – мой Ромео, и я могла сделать что угодно, пока он со мной.

Он шумно выдохнул и крепче сжал свои руки вокруг меня.

- Самое лучшее упражнение по концентрации из всех, - пробормотала я в его кожу.

- Да уж, - ответил он, проводя руками по моим волосам. - Иисус, ты так вкусно пахнешь.

- Спрей для тела «Манго», - ответила я. - Хочешь меня съесть?

- Заткнись.

Я запустила пальцы в его волосы и стала массировать его голову. Он простонал и сполз ниже, его бедра приподнялись вместе со мной.

- Блядь... да.

- Ты должен мне оргазм, - мягко напомнила я ему.

- Я знаю.

- Ты сдался.

- Я знаю.

- Ты не можешь держаться подальше от меня.

- Дерьмо, Свон, я знаю. Это очевидно. Хватит, блядь, злорадствовать.

Я задела ногтями кожу на его голове, и он снова застонал.

- Так... мой оргазм. Когда я могу ожидать вознаграждения?

Он наклонил голову так, что мои пальцы попали в другое место.

- Позже.

- Правда?

- Если ты заткнешься хоть на пять минут и продолжишь делать это с моей головой, то да.

Завихрения в моем животе ослабли, сменившись покалывающим предвкушением.

Он вздохнул, сжимая меня крепче, и я поразилась, насколько хорошо мы просто... подходили друг другу. Он знал, как поддержать меня, а я знала, как его успокоить. Это было инстинктивно. Наши тела взаимодействовали друг с другом без нас, которым необходимо было сказать какие-то слова.

Я была вполне уверена, что это и есть наша проблема. Слова. Или, в его случае, отсутствие таковых.

- Ты когда-нибудь расскажешь о своей бывшей девушке? - спокойно спросила я.

Он открыл глаза и настороженно посмотрел на меня.

- Мы можем, пожалуйста, не разрушать все подобным разговором?

- Как давно это было?

- Не очень давно.

- Значит, ты просто не хочешь снова с кем-то встречаться?

- Таков план.

- Нет, милый мой, - проговорила я, заимствуя реплику Меркуцио и дернув его за волосы, - ты должен танцевать.

Он нежно погладил меня по спине и ответил:

- Я не могу: вы в бальных башмаках,

На тоненьких подошвах; у меня же

Тоска лежит на сердце, как свинец;

Она меня приковывает к полу,

Я двинуться не в силах.

Я прижалась лицом к его шее, желая поцеловать его. Осознавая, что не должна.

- Ты влюблен –

Ну так займи ты крылья у Амура

И воспари высоко над землей.

Его лицо уткнулось в мою шею, горячее дыхание трепетало на моей коже.

Боже, пожалуйста, Каллен. Поцелуй меня. Оближи меня. Все что угодно.

- Его стрелой я ранен слишком тяжко,

Чтобы парить на этих легких крыльях.

Оцепенев от горя, не могу

Подняться я над цепенящим горем,

И падаю под бременем его.

Селектор затрещал снова.

- Дамы и господа, пять минут до звонка. Пять минут, спасибо.

Мы оба вздохнули и дальше продолжили впитывать друг друга, ни один из нас больше ничего не говорил, мы просто дышали, сосредоточившись на приятном, покалывающем кольце энергии, которое, казалось, окружало нас.

Он выдохнул и двинул бедрами, и я почувствовала, как сильно мы там были прижаты друг к другу, но проигнорировала это.

Сейчас дело было не в сексе. В нечто большем. В чем-то мощном, что волновало и страшило нас обоих, потому что я видела, как легко я могла бы стать зависимой от этого. Привыкнуть к этому.

К нему.

Мы остались прижатыми друг к другу еще несколько долгих минут, слившись телами, обмениваясь энергией, нашей связью. К тому времени как следующий сигнал прошел через селектор, я почувствовала, что я – часть его. Что мы – один человек, поселившийся в двух телах. Я ощущала пугающее спокойствие.

- Дамы и господа труппы «Ромео и Джульетта», приглашаем вас на сцену. Пожалуйста, займите свои места для первого акта. Спасибо.

Мы молча высвободились и встали, и он взял меня за руку, прежде чем открыть дверь гримерной и повести меня вниз, к сцене.

За кулисами все уже были на своих местах, и напряжение и ожидание заполнило атмосферу. Несколько человек посмотрели на нас, когда мы проходили, поднимая брови, увидев, что Каллен держал меня за руку.

Мне было все равно. Я чувствовала себя электрическим трансформатором, гудевшим от энергии, мощным и целенаправленным и способным смести всех на своем пути. Я взглянула на Каллена, его лицо было спокойным, но интенсивным. Он имел ауру супергероя со сдерживаемой силой и замаскированной властью. Там, где его пальцы обхватывали мои, энергия просто пела, и я знала, что мы готовы, наши герои просто томятся под поверхностью, ожидая, чтобы завладеть нами, как только мы выйдем на сцену.

Внезапно, все стало тихо, свет переменился, и мы услышали первые строки пролога:

Две знатные фамилии, равно

Почтенные, в Вероне обитали,

Но ненависть терзала их давно, -

Всегда они друг с другом враждовали.

До бунта их раздоры довели,

И руки их окрасилися кровью;

Но сердца два они произвели,

На зло вражде, пылавшие любовью,

И грустная двух любящих судьба

Старинные раздоры прекратила.

Я выдохнула с волнением, и вдруг Каллен потянул меня в темный угол за занавесом и повернулся ко мне, каждый дюйм его тела – мой Ромео.

- Ты в порядке? - тихо спросил он.

- Просто потрясающе, - сказала я с полной уверенностью.

- Я тоже, - проговорил он в замешательстве. - Я никогда не чувствовал, что... все под контролем. Такой концентрации.

- Я тоже.

- Это блядски странно, как мое тело реагирует на тебя.

- Я знаю. Аналогично.

- Можем мы... э-э ... это нормально, если мы будем так делать перед каждым выступлением?

- Прижиматься?

Он покачал головой из-за моего выбора слова.

- Да... прижиматься... да похрен как ты назовешь это... Это успокаивает меня. Убирает мой страх сцены. Твое влияние так ощутимо.

Я улыбнулась и кивнула.

Я услышала звуки ссоры между слугами Монтекки и Капулетти, и поняла, что почти настало время для его выхода.

- Каллен, - сказала я, коснувшись его рук. - Ты будешь потрясающим сегодня вечером.

- Да, - прошептал он, скорее удивленно, чем тщеславно. - Ты тоже.

Его лицо так близко, наклоняясь еще ближе.

Мгновение мы просто смотрели друг на друга, острое желание поцеловать друг друга было очевидным и дразнящим.

- Я должен идти, - проговорил он, глядя и не двигаясь.

- Я знаю.

Он коснулся рукой моей щеки, и медленно... очень медленно наклонился и мягко прижался губами к моим губам.

- Давай покажем им Ромео и Джульетту, которых они никогда не забудут, - сказал он, его глаза были интенсивными и горящими, и все, что я могла сделать, – это кивнуть, потому что он был самым прекрасным зрелищем, что я когда-либо видела.

Внезапно, чувства, которые нам предстояло играть, стали реальностью.