Green Day — Last Night On Earth

Оставшуюся часть ночи Эдвард провел со мной и даже приготовил мне салат и принес его прямо в постель. Мы лежали под одеялом и смотрели киномарафон ко Дню Святого Валентина. Мы посмотрели «Вам письмо», «Титаник» и были на середине «Унесенных ветром», когда мои глаза начали закрываться.

Эдвард сказал, что когда погода станет лучше, а мои ноги сильнее, он заберет меня подальше от этой «злой коробки» - так он называл телевизор. Я улыбнулась мысли о том, что все происходит как раз наоборот: не он отвлекает меня от этого, а я сама довольно успешно приобщила Эдварда к своему миру телевидения.

Эдвард лег позади меня, обнял, он каждые несколько минут говорил привет сначала моему уху, потом шее, а затем волосам. Мне было так хорошо, приятно… тепло. Я никогда не чувствовала столько любви и поэтому и не сдержала и пустила слезинку. Глаза слипались, а на губах застыла глупая улыбка.

- Спокойной ночи, моя сладкая Белла.

Это последнее, что я услышала перед тем, как темный мир сна забрал меня к себе. И я едва услышала:

- Я люблю тебя.

EPOV

Памятка: Белла во сне очень любит ворочаться.

Возможно, это все от переживаний за день или ночь, а может и за то, и за то. Не припомню, чтобы когда-нибудь ночью она была такая оживленная. Я обнял ее сзади и даже смог на несколько часов расслабиться, мои глаза были закрыты – но рядом с ней мне не «уснуть».
А потом она перевернулась на спину. Ладно. Я лег на свою сторону кровати, смотрел, как она дышала, изучал каждую линию ее лица. Потом она снова зашевелилась и перевернулась на живот. Нет, мне это не нравится. Так я не могу видеть ее лицо. Я легонько пощекотал ее, чтобы она снова перевернулась. Через час она поменяла позу, отчего меня трясло всю оставшуюся ночь.

Она вздохнула и перекатилась прямо на меня. Хмыкнув, она обвила мою талию руками, а голову положила на грудь, ее длинные волосы коснулись моей шеи и щек.

Это плохо. Это очень плохая идея. Нет, нет, нет, нет, нет… Белла, не надо, пожалуйста… проснись и откатись назад…. конечно, теперь в течение ночи она не сдвинется ни на миллиметр.
Меня трясло, во-первых, от того, что было невероятно интересно – она лежит на мне безо всякого страха, полностью доверяя; во-вторых, от того, что я был просто в ужасе от тех вещей, которые мог с ней сделать… если слишком сильно вдохну запах ее волос, пока она спит, или если яд снова подступит к горлу.

Я был весь как на иголках, когда смотрел на ее прекрасные волосы, и перед моими глазами предстала картинка, где маленькая овечка беззаботно бегает мимо голодного льва, а потом уютно устраивается около его лап, принюхивается к ним и засыпает.

Какая глупая маленькая овечка – я взглянул на нее – и больной лев-мазохист. За них было лишь то, что безумный лев был влюблен в глупую овечку. Всем сердцем хочется верить, что этого достаточно.

Я посмотрел на потолок и спросил Бога – тебе смешно? Тебя это веселит?

Белла вздохнула и впервые за эту ночь заговорила во сне.

- Я доверяю тебе… Эдвард. – Она почти пела во сне. – Ты не обидишь меня… Я знаю.

Я сжал челюсти и задержал дыхание так сильно, как ненавидел это. Я больше всего на свете хотел, чтобы моя челюсть была закрыта и не открывалась до того, как Белла проснется и будет вне этой комнаты.

Белла выдохнула, его горячее дыхание коснулось мой холодной руки. Она прошептала:

- Я люблю тебя, Эдвард… так сильно.

Я не мог вымолвить и слова, ведь я мысленно поклялся держать рот закрытым, поэтому я ответил ей, проведя пальцами по темным кудрям, рассыпавшимися рядом со мной.

Может, я смогу за ночь, пока она спит, сделать себе что-то наподобие кляпа. Серебряные зажимы смогут держать мои зубы на расстоянии и таким образом заблокируют их, еще, неверно, не помешал бы кусок кожи на рот, чтобы я не мог разлить на нее свой яд, пока она спит.
Знаю, звучит смешно и Белла, скорее всего, не согласится на такое, но, как она сказала ранее, нам нужно найти способ быть вместе. Мы должны пойти на какие-то жертвы, приложить максимум усилий, чтобы это сработало. Я бы даже это вытерпел, если бы все сработало. Боже, я так и вижу, как Эммет наблюдает за мной и за тем, как я делаю эту проклятую штуку. Вот он повеселится.

Как вариант, я могу связать Белла на ночь, и она будет неподвижна. И что это она имела В ВИДУ, когда сказала, что я не умею играть в Плохого Вампира? Я думал, что был достаточно злым, пока не пришлось действовать соответственно. Она наслаждалась этой маленькой игрой так же, как и я. По крайней мере, мне так кажется. Хотела ли она, чтобы я причинил ей боль? Мне не хочется отпугнуть ее. Я хочу, чтобы она увидела, что я не монстр, даже если мое тело говорит обратное. Люди такие сложные, они сбивают с толку. Наверно, нужно спросить об этом Джаспера.

С Беллой мне не хочется ускорять события, я, безусловно, люблю ее и хочу угождать ей, как только могу, но есть определенные вещи, которые мы просто не можем делать. Но мне хочется. Надеюсь, она знает, чего я хочу. Она невероятно соблазнительная женщина, и хотя я не человек, в конце концов, я мужчина.

Я прочитал об этом несколько книг и теперь хорошо подкован в этом вопросе. Возможно, Элис что-то об этом знает. О, Боже, ненавижу просить советы, особенно о таком.

Следующий день в школе преподнес нам большой сюрприз. Даже когда я только припарковался, а Белла только села в кресло, к нам подходили ученики и говорили ей о том, что все, что сделали Джессика и Майки, было ужасным и что они рады, что я поступил так, как поступил.

В ту минуту, когда мы зашли в школу, я был готов к выговору, но на самом деле директор позвал меня к себе в кабинет и сказал больше никогда не применять физическую силу по отношению к другому ученику. И все - я свободен.

Получается, мне ничего не будет. Даже не верится. Там было двое учителей, которые за всем наблюдали, и они все видели и рассказали директору. Но самое главное, они сообщили, что Майк и Джессика заслужили все, что получили.

С Майком Ньютоном было все в порядке – кости сломаны не были, но его нос был трех оттенков багрового цвета на той стороне, куда я его ударил, и опух, как у человека-слона. Той ночью я старался бить его как можно мягче, хотя прекрасно знал, каким сильным может быть мой удар.
Джессика тоже заслужила свое распухшее лицо, однако ей досталось немного. Кости у нее были целы, но ей пришлось целую неделю ходить с маленькой подушкой вокруг шеи. Когда я только это увидел, мне пришлось приложить массу усилий, чтобы не рассмеяться на всю школу.

На протяжении двух недель Джессике пришлось впервые испытать все то, через что пришлось пройти Белле, когда над ней издевались и смеялись. Надеюсь, это ее хоть чему-то научит.
С помощью моей камеры и мастерства участников клуба фотографии мне удалось сделать огромное количество снимкой Майка и Джессики и отдать их в ежегодник. Возможно, в следующем году они выиграют приз как Лучшая Распухшая пара.

В качестве наказания за их действия им было отказано в билетах на бал в июне.
Справедливость восторжествовала.

Во время ланча разные девушки подходили к нашему столу и высказывали Белле свое мнение о том, какой же ужасной была та шутка. Мне они улыбались и снова восхищаться тем, как я ушел с танцев, неся свою девушку на руках.

Комитет по танцем даже вручил на сертификат и чек на сто долларов, назвав нас «Самой романтичной парой».

Мне это понравилось лишь потому, что Белле было приятно. Эрик Йорк, наш бесстрашный президент, предложил мне внести наши имена в список по голосованию за Короля и Королеву бала. Я чуть было не сказал ему забыть об этом, но потом подумал, что, возможно, это сделает мою Беллу счастливой. Пришлось признать, что я бы с удовольствие посмотрел, как она стоит на ногах, на ее голове корона, украшенная бриллиантами, в руках розы, и она плачет.
Все это внимание не изменило нас. Мы были все так же счастливы на своем отдельном островке за ланчем, где были только я, Белла, Анжела и Элис.

У Анжелы уже немного округлился живот, и ее родители были согласны с тем, чтобы она в сентябре начал посещать школу Св. Терезы для матерей-одиночек. Ребенок должен появиться в июне, поэтому у нее есть все лето, чтобы собрать все, что нужно для переезда.

Белла была рада помочь Анжеле. Она организовала в школе небольшую компанию по сбору старых и новых детских вещей. Невероятно, как много людей принесли свою старую одежду или одежду своих младших братьев и сестер, которая просто валялась у них на чердаке и занимала место.

И почти каждый день мы слушали, как Белла читала вслух «Чего ждать, когда ждешь ребенка». В конце концов, я даже кое-что внимательно слушал. Я узнал о медицинской стороне родов, для меня было невероятным откровением, в книге все так хорошо расписали. В мое время такого не было. Это было большим секретом, все происходило за закрытыми дверями, только акушерки и другие матери были в курсе происходящего.

Я знал, кто отец ребенка, и мне очень хотелось нанести ему небольшой визит и слегка подтолкнуть к тому, чтобы взять на себя ответственность, хотя бы материальную, но Белла и Анжела сказали мне этого не делать. Анжела решила больше не думать о том парне и сказала, что сама обо всем позаботится. Я восхищался ее бесстрашием и силой духа.

Я тайно создал фонд на колледж для ребенка, и его отправят Анжеле как только малыш родится. Мне хотелось сделать еще что-нибудь, но Белла сказала, что и этого достаточно.
Мы с Беллой стали официальной парой, и все в школе знали это, но были едины в том, что не хотим быть одной из тех пар, которые общаются только около своих шкафчиков между уроками. За ланчем мы часто держались за руки и обменивались целомудренными поцелуями, но не то, чтобы мы приклеивались друг к другу, устраивая представление.

Мы все еще были личностями, лучшими друзьями и парой тоже. Для меня все было идеально, и я делал все, что мог, чтобы моя Белла была счастлива. Теперь она всегда улыбалась и смеялась, и я больше никогда не слышал дурных мыслей о ней от других. Кроме Джессики, но в насмешках над Беллой к ней никто не присоединился. Чувства Джессики меня не интересовали с того момента, как я микрофонной стойкой ударил ее по заднице. Ну и скатертью дорожка.

Обижать Беллу стало не модно и спасибо за эту случаю на танцах. Майк Ньютон держался от нас так далеко, как только мог это сделать человек. Она даже вычеркнул себя со всех уроков, на которых я или Белла могли с ним пересечься.

Даже Джейкоб, который все пропустил, так как ушел раньше, пришел и пожелал нам всего хорошего и – невероятно – пожал мне руку. Я ответил на рукопожатие, решив покончить со своей ревностью и признав, что в тот день, когда мы подрались, он не выдал меня, сказав, что свой кулак он сломал о мое лицо.

Он никогда не спрашивал об этом, а я, уверен, больше такого с ним не сделаю.

Между нами было негласное соглашение: Джейкоб знал, что Белла выбрала меня, и уважал это. Я позволил ему быть ей другом и не пытался больше его убить.

Выходные напоминали мне экзотические каникулы, и я повсюду брал мою Беллу. Я отвез ее в лес на пикник, взял одеяла и корзинку с едой. Мы отдыхали весь день, разговаривали и целовались. Я наслаждался ею, нами. Мы лежали на спине и смотрели друг другу в глаза. Это было пьянящее чувство, которое заставляло нас забыться в тумане первой любви.

Я привел ее в наш домашний бассейн и держал ее за руки, когда она входила в воду, температура которой была тридцать градусов по Цельсию. Она даже могла распрямить ноги и достать до дна. Но это недолго, пока ее ноги не будут полностью готовы ходить по земле без поддержки.

Ей было очень страшно надевать купальник, когда я был рядом, но когда однажды ночью я очень убедительно сыграл Плохого Вампира, она согласилась поплавать со мной. И еще я сказала ей, что она никогда не увидит меня в плавках, если не наденет купальник. Это сработало как заклинание. ( Злой смех).

Я немного изучил эту игру в «боль и наслаждение». Оказалось очень интересно. Белла согласилась с тем, что моя игра стала лучше, и потом она нарисовала на моей ладони звезду и написала там «будь паинькой».

Элис помогла ей подобрать красивый красный купальник, и мне до безумия нравилось, как она в нем смотрится. Я знал, что у нее есть комплексы по поводу собственного веса, но в действительности я не видел ничего лишнего. Ни одна девушка не была так прекрасна для меня, как она. Других я даже не замечал. Побывав в моем бассейне несколько раз, она не пряталась, укутавшись в полотенце, и не просила меня отвернуться. Она просто меня разглядывала. Я претворялся, что не замечаю, но даже под водой я слышал, что ее сердце бьется так сильно, словно вот-вот вырвется из груди.

Мы много времени проводили в бассейне, пробуя воду друг у друга на губах, нос к носу, я держал ее на руках, пока мы плавали, не доставая до дна. Ее ноги обвивали мою талию, пока мы болтали.

Там мы вели себя, как дети, и Белла сказала, что именно тут она не чувствует себя физически неполноценной. В воде она двигалась, как рыба. Она была моей русалкой, и мы проводили там целые выходные, делая перерыв только на то, чтобы она поела около бассейна, а потом ныряли обратно.

Мне особенно нравился конец нашего дня. Стены были стеклянные, и мы могли находиться в горячей воде и наблюдать, как опускаются сумерки, потом ночь и звезды. Я рассказал ей, что сумерки для меня самое грустное время, а она сказала, что предпочитает ночь. «Без нее ты не увидишь звезды» сказала она.

Все ее слова делали мое притяжение к ней только сильнее. Чем больше я любил ее, тем меньше становилась моя жажда крови. Я просто признал победу духа над материей. Мой ум не давал моему телу действовать в угоду его диким желаниям, что иногда бывало. Убийство Беллы для меня больше не было игрой воображения или каким-то выбором. Убив ее, я убью и себя. Мы не занимались любовью, и не могли бы, но для меня мы уже стали единым целым.

Мы прекрасно провели время, когда я взял ее на прогулку верхом. У нас была конюшня с прекрасными лошадьми, и я выбрал для себя Арамиса. Это дикий, невероятно быстрый мустанг черного цвета, который временами был слегка безумным. Он самый игривый конь. Я никогда не позволю Белла на нем кататься. Он ее убьет.

Для нее я выбрал Шай белую маленькую кобылу, которая была нежной и застенчивой, как и моя Белла – или это было раньше. Эта лошадь даже рысью не поскачет, пока ты ее не попросишь. Я чувствовал, что они поладят.

Welcome to Forum