Глава 15. Судья поневоле

В тот мутный день, когда даже растения ленились что-либо делать, Шторм и Витани, как обычно, все же отправились в вечерний обход. Расслабленной походкой они дошли до той части гор, где заходит солнце и выходят через проход в скалах гости из Долины. Тут Шторм обычно уходил чуть вперед, а Витани следовала за ним. Время от времени, включавший свои внутренние рецепторы безопасности Шторм останавливался, тщательно осматривая поверхность земли перед его лапами и слушая сочную музыку окружавшего мирка. Надеясь, что его уши и нос смогут предсказать появление кого-либо задолго до встречи с ним, Шторм, тем не менее, знал: если чужак хороший охотник и сидит в засаде, то даже самое чуткое ухо и самый тонкий нюх не всегда смогут заранее предупредить об опасности. Но уповать, в принципе, было больше не на что.
Выйдя на пространство перед водопадом, Шторм замер. Шум падающей воды слегка оглушал его и мешал услышать какой-либо шорох в траве, а посему тут было самое опасное место с точки зрения засад. В воздухе роились самые разнообразные запахи, вроде бы и безопасные. И все же он насторожился. Что-то явно тревожило. Но что?
Шторм осмотрелся. Витани тоже.
– Ты ничего не чувствуешь? – спросил он.
– Я чувствую чей-то очень слабый запах. Но не уверена, чей. Поискать?
– Да. Вернись назад к подножию и посмотри в придорожных кустах. А я осмотрюсь здесь. Будь крайне осторожна. Если что, сразу зови.
– Я поняла.
Витани тихо ушла, постоянно оглядываясь назад и по сторонам. Шторм подкрался к краю площадке и стал принюхиваться. По ходу он сообразил, что его так насторожило: вокруг не пели птицы, коих тут должно быть очень много. И потому услышать можно было только грохот клокочущих каскадов воды и шелест клонящихся от ветра растений. Значит, певунов некто спугнул. Сделав пару шагов, Король, наконец, явственно ощутил запах чужого льва. Безусловно, тот был где-то рядом. Шторм только хотел позвать Витани и отскочить в центр поляны, как низкий рокот парализовал его на мгновение. Он успел заметить бросок большой тени из кустов на него, но ничего не успел сделать. Очень сильный удар в бок сбил его с ног, перехватив дыхание. Боль вонзившихся в поздно спохватившееся тело когтей пронзила мозг. Шторм упал и попытался перекатом через спину вскочить на лапы вновь, но был снова сбит сильным ударом. В этот момент на него сверху навалились и прижали к земле. Будучи не в силах освободить задние лапы, Шторм сумел повернуться на плечах к нападавшему и хорошо рассмотреть его лицо. Голубые пронзительные глаза были полны гнева и отчаяния одновременно. Заревев, Учитель нанес свободными передними лапами серию ответных ударов. Лев, пропустив половину из них и окрасивши свою серебрящуюся шерсть в бурые пятна, стиснув зубы, блокировал все попытки Шторма освободиться и окончательно прижал его к земле. Редкий случай – Шторм не впал в свой боевой транс: инстинкт не включился. А потому Король отчаянно погрузил когти в бока напавшего, задыхаясь и чувствуя отток сил вместе с кровью и надвигавшуюся угрозу гибели. Однако напавший лев не спешил прикончить почти побежденного противника одним ударом. Он повернул его лицо к себе, взяв за горло, и, обдав жаркой яростью, спросил:
– Требую справедливости! Три зимы назад ты с матерью бросил меня, обрекая на смерть, но я выжил, нашел тебя и хочу знать, почему вы с матерью пытались убить меня?! Почему?!
Шторм прохрипел:
– Я не знаю ни тебя, ни о чем ты говоришь! Если пришел убить меня, убивай сейчас, пока можешь. Иного шанса я тебе не дам ….
– Нет, не сейчас, – глаза ненависти сконцентрировались на взгляде Шторма, – пока не ответишь, почему оставил нас. Почему мы оказались ненужными тебе. Ты забыл мою мать?! Ты уже забыл нас, ПАПА?! Не вздумай брехать мне, иначе я так освежу твою память, что…
Фраза не успела закончиться, как в воздухе мелькнула серая молния, сорвав нападавшего с тела Шторма и бросив того к земле. Освободившись, тот тут же вскочил на лапы и ринулся к чужаку, сбросившему и подмявшему Витани под себя, намереваясь сильно ударить её. Теперь он уже не имел шансов. Учитель изо всех оставшихся сил прыгнул на чужака и сбил его с Витани. Откатившись, тот вскочил и встал в боевую стойку. Только теперь Учитель хорошо рассмотрел чужака. Перед ним склонился, оскалившись, переводя со Шторма на Витани и обратно ненавидящие и удивленные такой резкой переменой положения глаза, в боевой стойке очень рослый лев с мускулистыми передними лапами и густой черной гривой. Шторм занял оборонительную стойку и не сводил глаз с чужака. Сзади приблизилась отряхнувшая песок с шерсти Витани и, глядя вдоль гривы отца, спросила:
– Ты в порядке? Я, кажется, вовремя?
– Да, Витани. Спасибо, что спасла.
– Давай убьем его, – предложила та. – В нужный момент перегрызу ему глотку и все!
– Только попробуй! – рявкнул чужак. – Порву на части!
– Хватит! – властный рык Шторма возвысился над грохотом водопада. – Кто ты такой и почему напал на меня? Я знаю львиц по имени Лиза, но не знаю ни одной, у которой был бы мой сын или дочь!
– Брешешь! – голос чужака стал тише, но не менее яростным. – Ты – Айзек или, как там тебя сейчас зовут, Шторм! И меня тоже зовут Айзек. Так Лиза назвала меня в честь отца.
Витани посмотрела на Шторма:
– Что он несет?! Ведь ты же говорил, что Зира была твоей первой любовью. Или нет?
– Возможно, она была второй, не так ли, ПАПА?! – съязвил Айзек.
Шторм остановил готовившуюся к разгару словесную перепалку:
– Подожди, Витани, помолчи. Давай разберемся.
Он сделал несколько шагов к чужаку и сел перед ним:
– Итак. Ты говоришь, что тебя зовут Айзек и твоя мама – Лиза. Допустим, это правда. Тогда давай говори все остальное по порядку.
Айзек выпрямился:
– Когда я впервые открыл глаза три зимы тому назад, то видел только свою маму. Она часто плакала и говорила, что мой отец – тоже Айзек – бросил нас, и теперь её жизнь сломана навсегда. Однажды она привела меня на окраину Долины и внезапно ударила лапой по голове. Очнулся я уже один. Меня подобрали гиены и спасли, рассказав, что случилось….
– Тебя спасли гиены?! – не поверила Витани.
– Да. Хотели, чтобы я потом защищал их от других львов. Они все видели вдали и потом долго решали: спасти или съесть. Решили спасти. Но я вырос, ушел от них и присоединился к аутсайдерам. Один старый лев тренировал меня. Не так давно я был среди тех, кто вторгся в Долину. И там снова встретил мать. Я узнал её! Но она тогда сбежала. От пленных я узнал её имя и стал искать правду. Узнал от старожилов, что больше всего она домогалась одного льва по имени Айзек. Вроде даже с подросткового возраста. Тогда я вспомнил, что говорила мать в детстве, пока я был с ней. Они выцарапаны в моей памяти так, что никакое время не сотрет их оттуда! Так я вышел на твой след. Но мне сказали, что ты – какой-то учитель, взявший другое имя – Шторм, что ты давно погиб и тебя нет в Долине. Я вернулся к аутсайдерам, у кого твое имя тоже на слуху, пытаясь узнать о тебе все... И вдруг приходит весть о гибели Саманьи, да не от кого-нибудь, а от лап Шторма! Я помчался в Долину узнать, где это было. Но никто ничего толком не мог мне сказать. А потом я узнал, что ты открыл школу за пределами Долины. Далее было все просто. И вот я тут и требую ответа! Почему, только ответь мне, почему!
Какое-то время Шторм молча сидел, прикрыв глаза, затем резко выпрямился и выговорил дрожащим голосом:
– Да, я понял, о какой Лизе ты говоришь. Но клянусь жизнью, ничего о тебе до сего дня не знал! Скажи мне, ты абсолютно уверен в своей памяти? Ты видел маму в раннем детстве, травма могла…
– НЕТ!!! – заревел Айзек: – Я её никогда не забуду!
– Хорошо, – успокаивающе холодным тоном ответил Шторм. – Потому что тебе не надо искать более Лизу. И я сегодня же узнаю правду. Если ты солгал или ошибся, тебе придется драться со мной.
– Я не брешу! – Айзек был решителен.
Шторм кивком головы пригласил последовать за собой. Чужак, пошел за Королем, с опаской поглядывая на Витани, замкнувшую шествие.
– Топай, топай, – сказала она в ответ на очередной взгляд назад. – Будет цела твоя задница. Если только финта какого не выкинешь.
Айзек хмыкнул неопределенно, но ничего не ответил. Лишь в некой задумчивости спросил:
– Интересно, как ты накажешь себя?
– Если я виновен, Айзек, – ответил, не глядя на него Шторм, – то ты получишь месть, какую захочешь. Даю слово. А если ты расспрашивал обо мне, то знаешь, что Шторм всегда держит свое слово.
Айзек вздохнул и сказал:
– Это правда. Все говорили так. Но времена меняются.
– А я – нет!
По пути им встретился Чака, который, увидев процессию, тут же спланировал вниз спросить, в чем дело.
– Созови всех, – коротко сказал Шторм и усилил приказ: – Должны быть все, до единого! И ни слова про чужака. Так надо!
– Да, Ваше Величество! Уже исполняю!
Дальше до самой Скалы все шли молча. Шторм смотрел вперед себя, но дороги не видел, идя домой по памяти лап, совершенно не чувствуя своего тела. Голова, его мысли были заняты совершенно другим. Лиза! Шторм не знал этого Айзека, но чувствовал, что тот говорит правду. Ведь тогда, когда они стояли друг напротив друга, он не мог не отметить одной очень важной детали: чужак, похож, за мелкими различиями, на него молодого….
Перед Скалой Айзек остановился:
– Ну и где моя мать?
– Не торопись, – ответил Шторм. – Следуй за мной.
– Зачем?
– Делай, что говорю.
Не доходя до подножия дома, Шторм свернул в сторону, провел гостя едва различимой тропой к тыльной стороне и там поднялся наверх маленькой площадки, с которой открывался изумительный вид на широкое пространство перед Скалой, и сказал:
– Будь здесь.
– Зачем? – заупрямился тот. – Я хочу видеть происходящее.
– Увидишь, – ответил король. – Но нельзя, чтобы видели тебя. Я позову, когда надо. Витани, прикрой его, чтобы снизу не было видно и тени.
– Хорошо, папа.
– Что ты удумал? – озадаченно спросил Айзек.
– Доверься мне, – ответил Шторм. – Чтобы ты ни услышал или увидел – молчи. Так мы быстрее узнаем правду. Понял?
Айзек ничего не ответил, а лег и стал ждать, что будет дальше. Витани села перед ним.
– Мне не видно, – сказал лев, слегка тронув лапой. – Пододвинься.
Витани посмотрела на него, но ничего не сказала и не пошевелилась. Айзек толкнул её сильнее. Витани снова посмотрела на него:
– Папа сказал, чтобы ты сидел тихо.
– А я сказал – подвинься. Мне не видно. Не то потом я с тебя шкуру спущу!
– Если с тебя твою раньше не спустят. Сказано: сиди тихо и заткнись.
Айзек тихо выругался и перестал спорить. Он слишком устал от всего, в том числе и от жизни.
Между тем Шторм прошел через домашнюю пещеру и вышел на мыс, с которого не так давно говорил со зверями этой земли. Проходя, он поднимал львиц и выпроваживал их наружу. Единственным, кому было позволено остаться внутри дома, были ученики. Находившемуся при них Августу, он сказал:
– Будь с львятами. Вас происходящее не касается, потому со Скалы ни на шаг до моего разрешения.
– Что случилось, Учитель? – спросил один из учеников.
– Я буду судить, но вам видеть этого нельзя: очень личное, – мягко и по-отечески ответил Шторм. – Когда-нибудь, я покажу вам, что такое настоящий королевский суд, но не сегодня. И еще. Завтра отдыхаем. Уроков не будет.
Радостный шум прокатился среди маленьких голов.
– Я не справлюсь один с ними, – сказал Август. – Может, хоть кого из львиц пришлете?
– Позже. Пока не давай кому-либо удрать из этой ниши.
Внизу уже ждали. Шторм окинул взором с мыса свой разношерстный прайд, собранный из разбросанных судьбой душ, понимая, что сейчас начнет судить не только одну из самых дорогих своему сердцу, но и самого себя. Пока он шел сюда, то внутренне уже смирился с неизбежным. Осталось лишь пройти чистилище от начала и до конца. Собрав волю в кулак, Шторм отрывистыми полупрыжками спустился вниз и подошел к Кейси:
– Прежде, чем ты услышишь что-либо, хочу сказать: мое отношение к тебе и твоим сестрам не меняется. Никак.
– Я не понимаю...
– Потом поймешь. – Шторм возвысил голос для других: – До окончания суда на Скалу никто не поднимается без моего приказа! Чака!
– Я тут, сир, – услужливо поклонился секретарь, стоя на конце мыса.
– Ты должен оставить нас, – приказал Король. – Но я также хочу, чтобы до завтрашнего полудня мой дом никто из иных посетителей не беспокоил. Донеси это до других зверей.
– Слушаюсь, – ястреб взмахнул крыльями и взмыл в воздух.
– Шторм, Витани еще нет, – обеспокоенно заметила подошедшая Триша, но он её не услышал, а молча вернулся на мыс Скалы и обратился к прайду:
– Я собрал вас на королевский суд, потому что сегодня на меня напали!
По прайду прошел шумный возглас. Триша даже вышла вперед и хотела подняться на Скалу, но Шторм остановил её:
– Нападавший не собирался убивать меня, он потребовал справедливости. И сейчас, во время суда, я собираюсь узнать правду и дать ему справедливый ответ. Во время суда требую соблюдать тишину.
Шторм осмотрел прайд и мгновение помолчал. Вслед за ним тишина воцарилась и перед Скалой. В почтительном страхе все ждали продолжения. Король вздохнул и сказал, чеканя каждое слово:
– Лиза! Поднимись на Скалу и сядь напротив меня!
Обескураженная Лиза медленно поднялась и пошла на Скалу. С усилием перемещая отказывавшие в повиновении лапы, она, пройдя между краем мыса и Королем, села напротив Шторма, так, что каждый мог видеть её рельефный профиль. Её изумленно-испуганный ожидающий взгляд был направлен только на Короля, лишь мельком пропустив возвышавшуюся над ней Витани.
Шторм посмотрел на нее пристально и, выдержав маленькую драматическую паузу, сказал холодным тоном:
– Лиза! Сейчас ты должна говорить только правду, какой бы она ни была! Если солжешь мне, я накажу тебя.
– Хорошо, Шторм, – пробормотали пересохшие губы. – Я скажу всю правду, что знаю…
Шторм сделал несколько шагов по мысу и остановился, глядя вдаль Земель:
– До сегодняшнего дня я не хотел говорить о нашем прошлом. Но сейчас я вынужден спросить тебя о многом из него.
– Шторм, не надо...
– Как давно мы знакомы с тобой, Лиза? – тот был по-прежнему холоден и непреклонен.
– С детства, – тихо ответила она
– Расскажи всем, что ты чувствуешь ко мне!
Лиза заплакала:
– Шторм, я прошу тебя! – Лиза умоляюще смотрела на Шторма. Его лицо было безмолвно каменным.
– Я любила тебя, – выдавила она спустя мгновения борьбы. – Я всегда мечтала выйти за тебя замуж. Но ты видел во мне подругу, не более. Ты думал о другой земле, мечтал о своей принцессе!
В этом месте Лиза взорвалась, выпуская всю скопившуюся ярость, боль и отчаяние:
– Будь проклят тот день, когда тебе сделали предсказание! Будь проклят тот шаман, который сделал его!!! Он уничтожил, растоптал все! Ты поверил его словам и больше не думал обо мне. Я почти добилась своего, готова была пойти за тобой на край земли, еще немного – и мы бы поженились. Но из-за предсказания ты бросил меня! Ты ушел!!! Ты сломал мне жизнь, понимаешь?! Я не могла забыть тебя! Я, гори ты огнем, и сейчас люблю тебя!!!
Лиза зарыдала, упав на скалу и закрыв лицо передними лапами. С непроницаемым лицом Шторм подошел и коснулся лапой её содрогавшегося тела:
– Это еще не все. Соберись!
Лиза подняла мокрое от слез лицо. Оно было искажено внезапной вспышкой гнева:
– Зачем ты мучаешь меня?! Зачем ворошишь прошлое на глазах моих детей?! Хочешь выгнать, гони прочь. Или похорони навсегда прошлое. Со своими чувствами я справлюсь, Трише нечего меня бояться! Её это мало касается.
– А как насчет нашего с тобой львенка? Его это тоже мало касается?
Слова были подобны удару молнии, превращающему цветущее одинокое дерево в серую пыль. Лиза, ощутив медленно вползавший внутрь кипевшего страстями тела лед, уставилась на Шторма широко открытыми глазами и не могла вымолвить ни слова. Король неспешно обошел её и снова сел напротив:
– Кажется, три весны назад мы снова встретились, не так ли?
Лиза кивнула головой.
– Ты уже была помолвлена с Камо?
Снова кивок
– Где он был тогда?
– На чемпионате у аутсайдеров, – выдавила обреченно львица. – Еще лето и зиму подряд…
– И ты обещала ждать его?
Кивок.
– И все равно стала встречаться со мной?
– Я ждала тебя... Ты вернулся другим, – Лиза сглотнула и взяла себя в лапы, как только могла: – Думала, все можно вернуть на круги своя. И мы были близки к этому...
– О да, Лиза, – проговорил Шторм, – мы были тогда очень близки. Почему мы расстались?
– Ты сказал, что не любишь меня, что любишь другую. А все, что было – лишь страсть, не более. Сказал, что был в депрессии и все такое... И ушел от меня. Я не искала больше тебя. И не ждала. Никогда!
– Но ведь потом мы встретились, не так ли?
– Да. Следующей зимой, кажется...
– И ты к тому времени родила сына, не так ли?!
Лиза плохо слушавшимися губами прошептала:
– Как? ... Как ты узнал?
Не выдержав, пристального взгляда Шторма, Лиза опустила голову и снова заплакала. Он отвернулся, в глазах потемнело. Вокруг стояла гробовая тишина. Она оглушала. Стараясь обрести хоть какую-то точку опоры в душе, не утратить контроля, Шторм посмотрел на Лизу снова. Та была полностью сломлена и раздавлена. Он же казнил себя сейчас за то, что был слишком крут с ней тогда, не верил ей. Но главное, позволил себе дать выход слабо контролируемой страсти, а затем все же бросить Лизу, ныне жалкую и презренную. Айзек был прав: это она была виновата. Однако надо было узнать и её правду. Поэтому Шторм продолжил свой допрос:
– Как ты его назвала?
– Айзек... – тихо ответила Лиза.
– Он знает об этом?
– Да, он знал. Я сказала ему...
– Почему знал? Что с ним случилось?
– Он ... умер ....
Шторм снова обошел Лизу:
– От чего он умер?
Лиза посмотрела Шторму в глаза, но промолчала. Шторм вздохнул и сказал:
– Ладно. Спускайся вниз и встань среди других львиц.
С этими словами он посмотрел вверх на Витани. Та поняла все без лишних слов:
– Вставай и топай за мной. Братик.
Они вышли из пещеры, львица села у входа, а Айзек подошел к Шторму, но его лапы плохо слушались. Он тоже дрожал, явно не ожидая такого поворота событий, думая, что все будут врать и отпираться, а ему придется доказывать свою правду силой. Но такую бурю не ожидал. И теперь испугался, что же будет дальше. А еще вдруг стало очень жалко свою мать. Ведь он узнал её по голосу. Сразу.
Шторм спросил его:
– Ты все слышал?
– Да, – тихо ответил тот.
– Ты все понял?
– Да…
– Тогда ты должен опознать её при всех. Пошли!
Львицы стояли на тех же местах, что и в начале суда, не разговаривая, не смотря друга на друга и, тем более, на Лизу. Её вообще никто не замечал, даже собственные дети. Оглушенные, они стояли, потупив взор, словно и их судили тоже, и ожидая скорейшего окончания всего происходящего. Шторм спустился с незнакомцем для львиц и сказал ему при всех:
– Найди её. Но ты должен быть абсолютно уверен, прежде чем указать кого-либо!
Айзек медленно двинулся вдоль львиц. Он внимательно обнюхал каждую, а потом остановился напротив Лизы. Когда их взгляды встретились, та задрожала, теряя остатки разумного сознания; губы сами зашептали отрицание действительности. Чужак повернулся и сказал:
– Вот моя мать, отец. Я узнал её.
– Айзек не умер, Лиза, – тихо, но оглушительно в пронизавшей воздух тишине произнес подошедший Шторм. – Ты ударила его и оставила умирать, но его спасли гиены. Он вырос среди аутсайдеров и нашел нас, требуя справедливости. И он её получит! Но прежде, чем я оглашу свой вердикт, ответь мне, Лиза: почему? Почему?!
Она ничего не ответила, шепча «Простите меня...» и будучи на грани остановки сердца.
– Что ж, похоже, со мной рядом живет детоубийца, – тихо сказал Шторм. – Ты не хотела, чтобы твой муж узнал про измену и решила избавиться от нашего львенка….
– НЕ-Е_ЕТ!!! – истошно завопила Лиза. Последняя защитная стена внутри пала, открывая все её мысли в тот страшный день: – Я не хотела его убивать! Мы в тот день просто гуляли по окраине, мы часто это делали, так как там никто нас не видел, – она взглянула в глаза Шторма, пытаясь найти хоть каплю сострадания, но в них был лишь лед: – Ты прав, после твоего ухода мне стало страшно. Камо ни за что не простил бы меня. До него дошли слухи, и он возвращался раньше. Я хотела, чтобы муж принял Айзека как своего, усыновил его. Но в тот день... Я не знаю, что на меня нашло! Я сорвалась... Да, я ударила его!!! Он упал, словно мертвый. Я испугалась и убежала. Но потом вернулась. В тот же день! Но Айзека не было! В траве была его кровь и следы гиен... Я решила, что они его съели. Не было и дня, чтобы я не ревела по ночам! Да, я убийца! Это мой страшный грех, я думала, что все, что со мной происходит – наказание за то, что я сделала тогда! Даже встреча с тобой, Шторм, – это самое страшное наказание для меня! Я люблю тебя, только тебя! Но предала тех, кто тогда был рядом: Айзека, Камо! Я старалась начать жизнь сначала и подарить всю любовь другим своим детям. Только они остались в моей жизни! Прости меня, Шторм! Я не хотела Айзека убивать! Это правда, поверьте мне! Я не хотела!
С этими словами, опустошенная до самого темного закоулка своей души, она опустилась на землю и беззвучно заревела, содрогаясь, как и прежде, всем своим телом. Шторм уже не смотрел на неё, хотя и обратился к ней словами:
– Ты страшная львица, Лиза. Что ж, Айзек имеет полное право на справедливое решение суда, – повернувшись к тому, он продолжил: – Я выслушал вас двоих и выношу свой приговор: отдаю её судьбу в твои лапы. Как утром скажешь мне, так я и поступлю: изгнание или смерть положены ей по закону. Если выберешь смерть, но не сможешь убить, это сделаю я.
– Шторм, прости! Убей меня сам, прошу, я люблю тебя! Только детей не гони!
– Не у меня ты должна просить прощения, Лиза, – ответил, не глядя на неё, тот. – На твоих детей приговор никак не распространяется. И если кто скажет им: «Твоя мать – подлая детоубийца», то будет иметь дело со мной или моими детьми. Это дело обсуждается один раз и будет завтра решено навсегда. Но только прощение от Айзека, искреннее, позволит тебе сохранить и свою жизнь, и место тут.
Затем, помолчав мгновение, он сказал Айзеку:
– Хотя я и не знал о тебе, незнание не снимает с меня ответственности. Я страшно виноват перед Лизой. Это нисколько ни оправдывает её, ни умаляет вины, но скажу прямо: отнесись я к ней тогда по-другому: как хотело мое сердце, а не голова, то не был бы ты в изгнании у аутсайдеров. А потому утром после Лизы я буду в твоем полном распоряжении. Переночуешь в нашей гостевой пещере. Витани покажет.
С этими словами Шторм медленно пошел на Скалу.
Ночь опускалась медленно, и ни единый звук или голос со Скалы не нарушал её хода. Все были подавлены увиденным и услышанным, а потому поднимались домой молча. Айзек покрутился немного внизу, наконец, увидев Витани, подошел к ней:
– Шторм сказал, что ты укажешь гостевую пещеру переночевать.
– Там же, где ты прятался наверху. Вход туда такой же, – ответила она, не глядя. Потом резко подняла голову и зло сказала:
– Не вздумай завтра убивать его! Слышишь, братец кролик?! Живым отсюда не уйдешь!
– Напугала…, – тихо огрызнулся Айзек. Потом, помолчав, спросил:
– Он всегда такой… крутой?
Витани ничего не ответила, а отвернувшись, пошла домой.
Шторм, тем временем, подошел к Августу:
– Если завтра что-нибудь со мной случится, ты отведешь всех учеников назад в Долину в сопровождении львиц Адисы. И разреши Трише с остальными пожить у тебя, хорошо?
– Да, Учитель.
– Шторм, для тебя я – Шторм. Спокойной ночи.
Айзек обошел Скалу и попытался найти по памяти вход, но не смог. Следы оказались затоптанными, а одного раза оказалось недостаточно, чтобы запомнить дорогу. Особенно, если и не стараться. Единственное, что он хорошо сейчас помнил – проход изнутри Скалы. Тогда он вернулся к главному входу и увидел поднимавшуюся мать в окружении своих детей. Никто из них ни единым словом не упрекал Лизу. Айзек решил подождать и подняться последним, чтобы спросить у отца разрешения переночевать у входа. Обождав несколько мгновений, он стал подниматься вслед за последней львицей, но затем увидел лежащего у входа Шторма, а та, за которой он шел, легла рядом. Айзек хотел подойти и спросить, но что-то удержало его на месте. В этот момент львица заговорила, и он, поняв, что говорят о нем, юркнул за валуны и стал слушать.
– Зачем ты взял какую-то вину на себя? – спросила Триша, устроившись рядом. – Как ты можешь отвечать за страдания этого Айзека, ведь это Лиза решила его судьбу? И что значат твои слова про его распоряжение тобой?
– Если он захочет меня, допустим, убить, или прогнать отсюда, я дам ему это сделать без всякого противления, – ответил Шторм, глядя в пустоту. – Мое решение окончательное.
Триша в ярости вскочила и перевернула его на спину, прижав лапами к камням:
– Ты, фанатичный, бескомпромиссный болван! Ты готов думать за всех, решать за всех, нести ответственность за всех! Окончательное решение! Этот Айзек остался без родителей по вине своей матери, так ты теперь готов жизнь свою отдать ради удовлетворения его чувства мести. А обо мне ты подумал? А о Витани? Кто обещал её выдать замуж?! А Кову? А Симба? А Рамзес?! Они ждут тебя, ты ушел и обещал вернуться к ним. Зачем ты ушел?! Чтобы умереть от лап объявившегося невесть откуда сынка, желающего мстить?! Твоя жизнь дороже его во сто крат! Кто он?! Аутсайдер. А кто ты?! Король и Учитель. Ты нужен всем, особенно нам! Мы только обрели тебя. Я, Витани, Кову... Что, счастье длилось столь же долго, как у Лизы, и мы должны повторить её судьбу? Я должна остаться без любимого мужа, мои дети – без отца?! А Кову и Витани? Они все же должны быть сиротами?
– Кову женат и скоро станет отцом, – попытался возразить Шторм, внутренне понимая правоту жены, но уже не в силах отменить свое прежнее слово. – Витани тоже выйдет сама замуж. Вон кавалеров сколько – целых два здесь! Ничего. Если мне суждено погибнуть от лапы собственного сына, то так тому и быть. Ты тоже молода и красива. У тебя еще будут дети. Папа обучит Симбу и других. Ну и что в моей смерти страшного такого? Все были счастливы без меня, смогут ими быть и после…
– Придурок! – Триша не сдерживалась. – Боже, какой придурок!
В этот момент на площадке появилась Лиза:
– Шторм, прости меня. Ты вправе презирать и ненавидеть меня, но послушай. Пусть все закончится только на мне. Я виновата, я отвечу. Уведу Айзека, мы больше никогда не увидимся. Я уже простилась с детьми. Отпусти нас обоих сейчас.
– Только если Айзек захочет, – послышался глухой ответ.
Триша вдруг заявила:
– Вот что, дорогой. Ты сказал свое слово, теперь послушай мое. Если твой сыночек хоть раз замахнется завтра на тебя, клянусь, я прыгну ему на глотку. Не для того я тащила тебя на спине, чтобы какой-то сосунок отнял потом навсегда. И ты мне не указ, понял?!
– Я не дам вам вмешаться.
– Ты нас остановить не сможешь, – заявила Триша. – Я сейчас схожу к Витани, а вы пока тут разберитесь до конца между собой: кто и в чем виноват. Но если завтра польется хоть капля твоей крови, она потянет за собой кровавую реку. Это говорю тебе я, Триша! И тоже от слова не отступлюсь!
– Не вздумайте на него напасть! – поднял голову Шторм. – Не делайте глупостей, иначе мне придется еще и вас судить.
– Совсем голову потерял, – покачала своей Триша. – Мы, в отличие от него, не охотимся в засадах на других львов. Никто к нему даже не подойдет до завтрашнего утра.
Она встала и исчезла в проходе, слегка оттолкнув Лизу и оставив её стоять перед Штормом.
– Презираешь меня? – тихо спросила Лиза.
Учитель ничего не ответил.
– Значит, да, – вздохнула львица.
– Ты даже не представляешь, как я виноват перед ним, – сказал Шторм, не поднимая головы. – Я не верил в твою любовь, Лиза. Использовал тебя, думал, забуду свою боль в твоих объятиях. И не смог этого сделать. Я запутался, не верил тебе, никому. Поэтому Айзек прав – это я разрушил его жизнь и твою. Живя своим предназначением, миссией и целями, я мало думал об окружающих, любящих меня. Да и саму любовь планировал наперед. Жизнь разбила почти все. Теперь надо заплатить за свои грехи.
– Мы все делаем ошибки, Шторм...
– О, нет, Айзек – не ошибка, нет! Он – плод нашей любви.
Лиза тихо спросила:
– Ты любил меня? Тогда?
– Да. Но какое это имело значение? – На глаза Шторма стали наворачиваться слезы. – Я считал, что ты эгоистично хочешь привязать к себе и все, что делаешь – лишь детское желание иметь любимую игрушку. Ты была слишком настойчивой, самоуверенной, едва ль не всем говорила о свадьбе как деле, уже решенном.
– Я никому такого не говорила, – удивилась Лиза.
– А моему папе? – напомнил Шторм, и та опустила глаза. – Вот поэтому я и не верил тебе и спросил у своего друга, шамана Рафики, кто станет моей женой. Он всегда говорил правду о будущем и снова оказался прав. Его предсказание сбылось, хотя лишь и было вариантом будущего. Не только Триша подходила к нему, Зира тоже. А ведь после неё я даже предсказанию не верил. Никому и ничему. Я стал сомневаться вообще, есть ли она, эта любовь. Ты не смогла заглушить мою боль, особенно, когда я узнал, что ты обещалась Камо. Я не доверял тебе раньше, а после Зиры перестал верить и подавно. Поэтому мы и расстались, Лиза. Но если бы ты сказала хоть слово о том, что ждешь львенка...
– Я отпустила тебя, мой милый Айзек, – Лиза дотронулась до его щеки. – Устала бороться с тобой. Знала, что уйдешь, знала, что меня ждет впереди, но все равно не могла остановиться. Спасибо тебе за те счастливые дни, они стоили того, чтобы ждать целую вечность. А сын – это только мой грех.
– Прости меня, Лиза, – тихо сказала Шторм. – Я сам приговорил себя. Айзек – живое свидетельство моей жестокости к вам, любившим меня. Он же и станет моим судьей. Тебя он, скорее всего, пожалеет. А меня убьет. И это будет справедливо, так как каждый из нас заплатит за свое преступление, а мое тяжелее твоего! Так что иди. Завтра не столько твой, сколько мой судный день.
В это момент вернулась Триша. Лиза молча развернулась и пошла вглубь пещеры.
– Ты все ещё любишь её? – тихо спросила Триша, провожая ту взглядом.
– Да, еще… – Шторм приподнялся и сел, обняв Тришу: – Но тебя я люблю гораздо сильнее. И не из-за какого-то предсказания Рафики. Ты моя самая любимая львица на свете!
– Надолго ли?
– Давай доживем до завтра, а там будет видно.
Затекшие лапы требовали смены положения, и Айзек приподнялся, но неудачно: шум мелких камешков был слишком выдающим. Пришлось появиться у входа. Шторм вздрогнул:
– Ты? Почему здесь и не спишь?
– Заблудился снаружи в поисках гостевой пещеры. Я помню проход лишь там, – Айзек кивнул туда, где уже укладывались спать остальные члены прайда.
– Сейчас там дети спят, не надо их будить, – проговорил Шторм, вновь занимая горизонтальное положение. – Так что устраивайся, где захочешь.
– Можно у входа?
– Валяй. Доброй ночи, Айзек.
В этот момент их глаза встретились, и Шторм неуловимым чутьем понял: тот слышал все. Но он лишь молча улегся у входа, положив свою косматую голову на массивные передние лапы, и уставился в черноту ночи.
Шторм прижался к Трише и мерно задышал, почти мгновенно провалившись в глубокий и тревожный сон. Он уже принял решение, смирился с завтрашним днем.
Триша же лежала, обняв его за могучую мягкую шею и не спала, а лежала, смотрела на обласкиваемые мерным серебристым лунным светом рельефные очертания мускулистого Айзека и молилась, чтобы он только не вздумал мстить. Ибо знала точно, что Шторм тогда сдастся ему без боя. Как и то, что они вместе с Витани нападут на этого льва. Так та заявила ей перед тем, как куда-то выйти со Скалы в ночи…