Глава 1.

За шесть дней до Нового года

Это Рождество должно было стать особенным. Гермиона знала: сегодня произойдёт то, чего она ждала на протяжении уже нескольких лет: Рон наконец решится.
– Я тебя уверяю, мой братец что-то замышляет, – проникновенно делилась с ней Джинни во время обеденного перерыва ровно за неделю до Сочельника. – Я ещё никогда не видела его таким взволнованным. И эти странные вопросы, какие именно украшения ты любишь… Посмотрела бы ты на его реакцию, когда я резонно поинтересовалась, почему он не смог узнать это у тебя за пять лет, что ты его терпишь!
Гермиона с лёгкостью оправдала Рона в своих глазах, ведь она знала почему, и у неё было целых два «потому что»: во-первых, она практически никогда не носила украшений, чтобы он мог разобраться в её вкусах, а во-вторых, он и так был в курсе, какие подарки стоит дарить, а какие – категорически нет. У Гермионы был вполне определённый список, в который она вносила понравившиеся книги, перья и прочие «удачные» для подарка вещи, а ещё там же она фиксировала, что точно не желала бы получить: любой из товаров «Волшебных вредилок», причём слово «любой» было выделено жирным шрифтом и написано красными чернилами, на всякий случай. Пока что на этом список заканчивался, но обычно этого хватало, чтобы остаться довольной и неопозоренной на Рождество (Гермиона хорошо помнила волшебные духи, подаренные Роном по дружескому совету Джорджа и обладающие уникальной особенностью делать её волосы похожими на летающие макаронины). Именно поэтому то, что Рон вдруг решил восполнить пробелы знаний по части женских аксессуаров, проигнорировав её список, только подтверждало слова Джинни: он действительно что-то замышлял, и Гермиона была бы не Гермионой, если бы не постаралась докопаться до истины. И, безусловно, она решила выяснить, причину, пробудившую в нём такой интерес, с помощью человека, который точно должен был всё знать.
– Гермиона, он ничего мне не говорил, честно! – оправдывался Гарри, когда на следующий день она весьма настойчиво пыталась выпросить ответ на свой вопрос, предварительно объяснив, что Рон не единственный его лучший друг, а потому с ней тоже нужно считаться, особенно когда дело по-настоящему важное. – Конечно, я знаю, что он хочет тебе подарить нечто особенное на Рождество, но что именно…
– Что именно? – уже спустя полчаса добродушно ухмылялся ей Джордж, склонившись через прилавок. – Естественно, кольцо, дурёха! Эй, Энджи? Кажется, ты говорила, Рон заглядывал к нам на днях? Что вы там обсуждали: женские побрякушки или что-то в этом духе?
И через минуту Анджелина, предварительно высказав Джорджу всё, что думает о его неумении держать язык за зубами, нехотя рассказала:
– Ладно, раз уж ты знаешь… Мы с Роном разговаривали о подарках на Рождество, и я ему сказала, что любой девушке будет приятно получить на праздник какое-либо украшение, например, кольцо или браслет. И… – она закусила губу, словно сомневаясь, говорить дальше или нет. Но, видимо, уловив полный молчаливой мольбы взгляд Гермионы, решила всё-таки продолжить. – Он спросил, как правильно определить размер кольца. Про браслет он тоже спросил, но уже во вторую очередь.
– Так что, похоже, мой брат не такой безнадёжный идиот, как я предполагала, – заключила в этот же вечер Джинни, сидя у неё на кухне с бокалом вина в руке. – В самом деле, Гермиона, вы же вместе целую вечность! Поверить не могу, что он до сих пор не сделал тебе предложение.
Гермиона тоже в это не могла поверить. Они встречались ни много ни мало пять лет, два года из которых прожили вместе в его небольшой квартире, купленной на сбережения. И хотя год назад во время крупной ссоры Гермиона съехала от Рона, она считала, что они прошли этап притирки друг к другу, а потому вполне могут узаконить отношения и вновь начать совместную жизнь в качестве мужа и жены. Тем более она ясно ощущала: если это не произойдёт сейчас, то не произойдёт никогда. И не потому, что Рон не захочет жениться в будущем, а из-за того, что она просто больше не сможет ждать. Ведь грустная правда заключалась в том, что она устала. Гермиона смертельно устала быть терпеливой, из года в год наблюдая, как её друзья женятся и тем самым выводят отношения на новый уровень. В первые несколько лет она даже исправно ловила на свадьбах букеты, нагло вравшие про скорое замужество, но перестала это делать два года назад, когда поняла, что знакомые уже не говорят ей: «Эй, Гермиона! Теперь точно твоя очередь быть невестой!», а лишь молчат и с сочувствием смотрят, как если бы она вмиг облысела, а кто-то не слишком смышлёный прилюдно подарил бы ей в этот миг расчёску.
Но Рон этого не замечал. Он искренне полагал, что всё в порядке, а в ответ на намёки и иногда прямые слова родственников, что пора бы жениться, предпочитал отмахиваться и моментально переводить тему разговора.
Именно поэтому Гермиона с таким воодушевлением зацепилась за мелкие изменения в поведении Рона, которые начала улавливать месяц назад: его вскользь брошенные фразы, что скоро всё изменится, туманные дела, которым тот нередко посвящал вечера, а ещё интригующие слова об «особенном Рождестве», которое Гермиона, по его мнению, должна будет запомнить надолго.
И вот она надела лучшее платье, которое берегла именно для этого дня, сделала замысловатую причёску и даже обула жутко неудобные туфли на каблуках, подаренные матерью на день рождения. Ходила Гермиона в них с трудом, но чего не сделаешь ради своего мужчины в такой день!
Она аппарировала в маггловский район Лондона к небольшому ресторану, который они с Роном открыли для себя ещё в первый год отношений. А спустя десять минут они наслаждались обществом друг друга.
­­- Ты очень красива, Гермиона, — начал Рон, разливая шампанское по бокалам. – Прекрасна, как само Рождество.
Она мягко улыбнулась и пробормотала слова благодарности, предпочитая не замечать, что Рон явно оперировал заученными банальностями из той самой волшебной книги, посвящённой отношениям мужчин и женщин, которую Фред с Джорджем подарили ему много лет назад.
- У меня есть подарок, ­­– после двух бокалов продолжил Рон, и сердце Гермионы встрепенулось впервые за вечер, а может, и за целый год. – Я не приму отказа.
И вот он — миг, о котором она так долго думала, воображая, как это случится. Перед ней лежала красивая бархатная коробочка красного цвета, а Рон внимательно наблюдал за реакцией Гермионы, очевидно, с нетерпением ожидая момент, когда она увидит подарок.
Затаив дыхание, она ещё раз взглянула в родное лицо будущего мужа, коим нарекла его ещё неделю назад, слушая предположения Джинни. И теперь ей искренне верилось, что и вправду всё будет иначе: их отношения изменятся, угаснувшие чувства оживут, и она почувствует, что всё делает правильно, стоя перед алтарём и говоря «да» Рону Уизли. Дрожащими руками Гермиона обхватила теплый бархат, а затем не спеша открыла её, надеясь, зная, предвкушая, что сейчас, вот-вот и…
Она даже слегка приоткрыла рот, готовясь издать вздох восхищения, но вместо этого замерла с нелепым выражением лица и издала выдох разочарования, смотря на… серьги.
­– Ну, тебе нравится?
Гермиона медленно перевела взгляд на Рона, пытаясь уловить, что именно он говорит. Единственной мыслью в этот миг было: «Кольцо… Где же кольцо?!»
Она вновь посмотрела внутрь открытой коробочки, рассчитывая увидеть воплощённый в реальность ответ на свой вопрос, но опять увидела их. Красивые, с натуральными камнями и наверняка очень дорогие, но… серьги.
– Рон… – тихим голосом начала Гермиона, чувствуя, как оцепенение уступает место настоящему разочарованию.
– Я хотел подарить кольцо или браслет, но подумал, что могу ошибиться с размером. И поэтому решил заказать из Франции с помощью Флёр эти серьги. Они же тебе нравятся, правда? Я думаю, они очень красиво будут смотреться на тебе.
Она лишь качала головой, думая, что это ещё не конец, что есть ещё надежда на другой исход. Нужно только собраться с мыслями.
­ ­– Спасибо, они… Да, они изумительные, ­­ – неловко поблагодарила Гермиона, опустив взгляд, а затем опять подняла глаза. – Ты говорил – это Рождество станет особенным? Что что-то изменится?
Рон, сконфуженный её более чем сдержанной реакцией на подарок, казалось, воспрянул духом.
– Да. У меня есть для тебя новость.
Гермиона сделала глоток шампанского, мысленно умоляя, чтобы хотя бы эта часть вечера оправдала её ожидания.
– Джордж собирается открыть ещё один магазин во Франции, и угадай, кто будет директором нового филиала?
Она не сразу поняла, что это — та-самая-новость, которая должна была изменить её жизнь.
– То есть… это и есть сюрприз? – спустя полминуты на всякий случай уточнила Гермиона, надеясь, что Рон шутит и бережёт основное напоследок.
– Ну да, разве ты не рада? Представь: ты, я, Париж и новый магазин. Разве не чудесно?
Гермиона пару раз моргнула. Что?
– Правда, чудесно? – ещё раз произнёс Рон, всматриваясь в её вытянувшееся лицо.
Но она не видела в этом ничего чудесного: Гермиона только недавно начала получать результат от своей работы, посвящённой помощи волшебным существам, а о её петиции о независимости домашних эльфов даже начали писать в газетах. Меньше всего на свете ей сейчас хотелось уезжать в другую страну, жертвуя своими планами, карьерой, отношениями с близкими… Жертвуя всем. Даже ради Рона, который к тому же совершенно точно не собирался становиться её мужем.
Гермиона не помнила, как встала из-за стола и схватила сумочку. От осознания собственной глупости хотелось одновременно и громко смеяться, и плакать навзрыд.
­­– То есть весь твой особенный подарок – это… серьги? – дрожащим голосом спросила она в последний раз.
– Серьги из Франции, в которую мы совсем скоро переедем, – настороженно уточнил Рон, ошеломлённо наблюдая за её реакцией. – Стой, Гермиона, почему ты встала? Что-то не так?
А потом она поняла, что больше не может сдерживаться. В тот миг вообще казалось чем-то абсурдным и из ряда вон выходящим, что она делала это так долго. Все обиды и затаённая боль от ощущения неоднократного разочарования наконец вырвались наружу. Гермиона высказала всё: и как много лет ждала развития их отношений, молчаливо терпя нескончаемые вопросы общих друзей, и как мирилась с его многочисленными недостатками, изо всех сил стараясь сама стать лучше, и как надеялась, что их прокисшие, словно забытое на столе молоко, чувства смогут стать прежними, стоит только пожениться. Рон лишь, недоумевая, слушал непрекращающийся поток больно жалящих слов, в то время как Гермиона не могла остановиться. Она сетовала на его, на свою глупость, из-за которой их отношения скатились к «этому», а ещё жаловалась, что не только она, но и их близкие бесполезно ждали много лет, когда же Рон, в конце концов, решится на что-то большее, чем на не слишком наполненное энтузиазмом предложение «снова жить вместе».
– Прости, но я… Ещё не готов. Гермиона, я люблю тебя, но сейчас не время, ты же должна понимать…
В миг, когда она покинула ресторан и аппарировала, она действительно понимала. Она понимала одно: её отношениям с Роном пришёл конец.