Сердце у Скарлетт вдруг заныло от боли и усталости, когда она подумала о том, какой длинный путь прошла с тех пор. В памяти ее возник образ Скарлетт О’Хара, которая любила ухажеров и красивые платья и намеревалась когда-нибудь — когда будет время — стать такой же настоящей леди, как Эллин.

Слезы вдруг навернулись ей на глаза и медленно покатились по щекам — она стояла и смотрела на Эшли тупо, как растерявшийся ребенок, которому ни с того ни с сего причинили боль. Эшли не произнес ни слова — только нежно обнял Скарлетт, прижал ее голову к своему плечу и, пригнувшись, коснулся щекою ее щеки. Она вся обмякла и обхватила Эшли руками. В его объятиях было так покойно, что неожиданно набежавшие слезы сразу высохли. Ах, как хорошо, когда тебя вот так обнимают — без страсти, без напряжения, словно любимого друга. Только Эшли, которого роднили с ней воспоминания юности, который знал, с чего она начинала и к чему пришла, мог ее понять.

Понемногу Скарлетт успокоилась, и его теплые руки, медленно скользнув по худенькой спине, опустились, освобождая ее.

— Нам всё равно есть, за что быть благодарными этой жизни, Скарлетт, не так ли? — спросил Эшли. И она понимала, что это лишь слова поддержки. Сам-то он в этом вовсе не уверен. Просто… смирился.
— Ах, Эшли… — вздохнула она, но передумала продолжать и просто кивнула.

Услышав шум на улице, Скарлетт отступила на пару шагов назад. Спешно попрощавшись, она вышла на крыльцо конторы как раз вовремя, чтобы столкнуться с Индией. Сестра Эшли прищурила глаза и даже фыркнула, выражая одновременно возмущение и сожаление, что опоздала. Гордо вскинув голову и игнорируя недовольство Индии, Скарлетт направилась в свою коляску. Ей предстояло еще успеть отдохнуть и привести себя в порядок к приему.

Еще бы только разобраться в том смятении, что натворили в ее душе ласковые прикосновения Эшли.

Она не знала, как принять то новое, что открылось ей там — в его объятиях. Она понимала его… Да, впервые в жизни она действительно понимала его. Как друга. Как хорошего доброго друга, кем он по сути и был. Ведь Скарлетт любила его… Кажется, так было всегда. Эшли всегда был желанен и недоступен. И Скарлетт оказалась в смятении, когда поняла, что не чувствует прежнего трепета от его прикосновений, объятий. Она даже не ждала, чтобы он поцеловал ее! Казалось, это вот-вот случится, однако для нее это неожиданно не было чем-то манящим, чем-то столь притягательным, как прежде. Но он всё еще дорог ей, ведь так? Определенно. Но что-то изменилось, что-то стало совсем иначе. Только вот она так и не поняла, что именно. И когда.

«Я не буду об этом думать сейчас. Подумаю потом, завтра, — как и всегда, постаралась отодвинуть на задний план всё, что не понимала, Скарлетт. — Сегодня будет прием в честь дня рождения Эшли. И конечно, я буду там!»

Однако непонимание и растерянность от новых чувств — или отсутствия прежних, не давали Скарлетт покоя. Любовь к Эшли всегда была неотъемлемой частью ее жизни. И она так и не смогла получить его… А теперь уже не испытывала прежнего трепета от его прикосновений. И это ей совершенно не нравилось. Так не должно быть! И со свойственной ей твердой решимостью Скарлетт решила, что непременно возродит в себе былые эмоции. Всю свою жизнь она строила на надежной основе здравого смысла и боялась лишь зримого и ощутимого — увечья, голода, бедности, утраты любви Эшли. Она не могла себе представить, что может чувствовать, если не любить его… И неизвестность пугала туманностью. Здравая мысль и целесообразности выбранного пути не посетила Скарлетт ни на мгновенье, упрямство в ее сознании заслонило собою всё остальное.

И второй раз за день она успешно постаралась выглядеть блистательно. О, Эшли всё же не смог остаться равнодушным, когда она была окружена поклонниками когда-то давно, не сможет и теперь. Она получила днем подтверждение, что он по-прежнему ее любит. Однако теперь Скарлетт понимала Эшли, но… не понимала себя. Скарлетт надела ее новое, нефритово-зеленое муаровое платье. Оно было низко вырезано на груди; обтягивающая живот юбка лежала на турнюре пышными складками, и на складках красовался большой букет бархатных роз. Оно так идеально подчеркивало красоту Скарлетт, что никто не сможет остаться равнодушным. Это подтвердил и Ретт, правда, сделал он это в своей привычной саркастичной манере.

— Мистер Уилкс будет сражен, — сообщил он небрежно, подавая руку Скарлетт. — И не жаль вам беднягу?

Скарлетт вспыхнула, ответная колкость уже была готова сорваться, но увидев его ехидную усмешку, в который раз была вынуждена замолчать. Вот кто-кто, а Ретт никогда не оставлял ее равнодушной! В ней всегда кипели страсти от его слов, от его прикосновений да даже от его присутствия. Эта мысль поразила Скарлетт, и она замерла, изумленно глядя в черные глаза мужа. Скарлетт настолько возмутило собственное открытие, что она изо всех сил постаралась забить его в самый дальний уголок сознания. Но как и всё, что действительно беспокоило ее, мысль скользящим туманом прорывалась сквозь возводимую непрочную стену. Ретт волнует ее больше, чем Эшли?! Да не может такого быть! Нет! Нет! И нет!

Ретт легко рассмеялся, увидев растерянность на лице супруги. Но не зло. И с не меньшим интересом посмотрел на супругу.

— Пойдемте же, моя дорогая, очаровывайте всех вволю, — подначил он.
— Да как вы!.. — начала было она.
— Нас ждут, — пресек ее попытку Ретт.

Прием вновь напомнил Скарлетт о прежних временах. Как бы ни возмущало матрон ее поведение, но мужчины неизменно восхищались ею, пусть и не одобряли многих ее поступков. Но при всем тщеславии и радости от увиденного в мужских глазах поклонения, Скарлетт переживала лишь о том, чтобы вновь испытывать радость от внимания и прикосновений — даже мимолетных — Эшли. И ее разочаровывал жар, который разливался по телу от прикосновения сильной руки Ретта… Ей льстило внимание других женщин к ее мужу — бесспорно. Но… сама она отказывалась им восхищаться. Ей по-прежнему были куда более близки колкость и язвительность, и именно Ретта ей хотелось задеть посильнее. О причинах Скарлетт предпочитала не задумываться, чтобы не взорвать умишко слишком сложными раздумьями. Когда задача становилась слишком сложна, то миссис Батлер, как и прежде, становилось скучно и проще было отказаться от ее решения, нежели искать варианты.

На пути домой в темноте и тишине ночи Скарлетт в который раз за вечер заметила внимательный взгляд мужа. Как обычно, она лишь гордо вскинула подбородок. Пусть смотрит — по крайней мере, это право она ему предоставляла.

— Что с вами сегодня? — поинтересовался Ретт с деланным безразличием, помогая жене спуститься с коляски.
— Не понимаю, о чем вы, — со столь же неестественным видом отозвалась она, про себя кляня его внимательность на чем свет стоит.
— Ах, Скарлетт, — неожиданно легко усмехнулся он, — когда-то вы могли всё мне рассказать.
Она взглянула в его лицо в привычной маске безразличия и слегка поджала губы. Да, она тоже скучала по их разговорам. И как и прежде, Ретт всё прочел на ее лице.
— Что случилось, дружок? — спросил он мягким тоном, заключая ее ладони в теплый плен его сильных рук. — Расскажите мне, — предложил он, заводя супругу в гостиную их большого дома и усаживая на обитую красным бархатом кушетку.
— Ах, Ретт, я… — начала было Скарлетт и замолчала. Ну как она могла сказать ему правду? Конечно же, это просто немыслимо!
— Не бойтесь же, моя кошечка, между нами давно уже такие отношения, что словами их сделать еще хуже невозможно.
Она ожидала увидеть в его глазах иронию, но нет. Ретт был серьезен.
— Я… — снова начала Скарлетт и вновь не нашла слов. Да не может же она обсуждать с мужем другого мужчину! Пусть он и не любил ее, пусть изменял сам, вряд ли допускал даже возможность допустимости такого предательства от жены.
— Вы сегодня ездили на лесной склад, — утвердительно произнес мужчина. И Скарлетт мгновенно вспыхнула, она вскинулась, желая выразить свое возмущение, что он следит за нею. — Полно же, дружок, — похлопав ладонью по ее сложенным на коленях рукам. — Я давно знаю, что в такое смятение вас может повергнуть только достопочтенный мистер Уилкс. Что же между вами такого случилось?
— Я поняла его, — прошептала Скарлетт самое удивительное открытие этого дня и зажмурилась. Следующие слова сорвались сами собой: — Я никогда не понимала всего того, что он говорил. Мне это казалось чем-то несущественным, неважным. А сегодня… Я точно знала, что он скажет. И почему. Он вспоминал наше прошлое, прежний Юг, и я…
— Что, вы? — сдержанно уточнил Ретт.
— Поняла его, — выдохнула она.
— Сколько же еще должно пройти лет, чтобы вы поняли меня, — пробормотал Ретт задумчиво. И Скарлетт снова пристально посмотрела в глаза мужа. Когда-то она очень хотела понять его, но быстро бросила бесплодные попытки.
— Чем же в таком случае вызвано сегодняшнее яростное желание очаровать его? — вернулся Ретт к прежней небрежной манере.
Она поджала губы.
— Да бросьте вы, Скарлетт, просто скажите мне как есть.
— Эшли…
— Что же сделал Эшли? — едва заметно напрягшись, поторопил Ретт.
— Он обнял меня.
Ретт молчал.
— А я… Раньше меня… А теперь… — окончательно покраснев и смутившись, Скарлетт отвела взгляд и так ничего и не сказав, кроме несвязного лепета, смолкла.
— А вы не почувствовали прежнего влечения к тому, кого вожделели годами, — констатировал Ретт, снова поняв всё без слов.
Если бы Скарлетт могла покраснеть сильнее, она бы это сделала. Однако в который раз она отказывалась принимать правду, если ее высказывал Ретт.
— Да как вы смеете! — воскликнула она. — Как вы можете вообще так говорить?! Эшли… Он никогда бы… Это ваша мерка! Но…
— Вот истинная страсть, — прокомментировал он спокойно и после громогласно расхохотался. О, как же Скарлетт выводил из себя его смех. Как же ей хотелось сейчас ударить его, сделать что-нибудь, что также выведет его из себя. — Так вот чего вам не хватает, моя кошечка? Страсти? Так вы не там ее искали. Дорогая, достаточно просто прийти к вашему несчастному супругу.

И прежде чем какая-нибудь колкость успела сорваться с ее острого языка, губы Ретта с силой прижались к губам Скарлетт, лишая ее воли и подчиняя…

---

Собственно вот такое начало. Если есть что сказать, буду рада видеть на ФОРУМЕ.