Название: Шая

Заявка: 48. Игра престолов.
Шая. Общий. R. Детство (остальное на усмотрение автора)
Жанр: драма
Рейтинг: R

________________________

Она любила драгоценности.

Ее глаза начинали светиться радостью, когда Тирион, балуя ее, в очередной раз приносил сверток, рассыпающийся по ее, как правило, уже обнаженному к моменту вручения подарка, телу холодными камнями или сияющим потоком ткани. Она искренне благодарила и могла часами вертеться перед зеркалом, примеряя обновки.

Она любила драгоценности.

С тех пор, как поняла, сколько дверей открывает их блеск. Пусть тяжесть камней давила на горло и мешала дышать, пусть металл сковывал руки, но она научилась находить силы для очередного вдоха в заискивающих взглядах и любезном бормотании.

Она никогда не рассказывала, как в детстве упрашивала мать разрешить ей пойти на пир к соседям без кровавых рубинов и почти черных аметистов. И как та каждый раз отказывала.

- Они должны видеть, что ты из знатного рода, - каждый раз она выглядела почти испуганной. Словно кто-то не знал, что она – Рейнерис Фармен. Словно кто-то мог усомниться. – Все должны видеть, что ты – из Фарменов. Ты – дочь своего отца.

- Это и так все знают, - хныкала Рейнерис, но мать оставалась непреклонной.

Рейнерис с шести лет носила тяжелые браслеты, стянутые на ее запястьях шелковыми лентами так туго, что у нее немели пальцы. Она обязана была надевать поверх платьев пояс, расшитый золотом. Часто вместо пояса ей на еще не оформившуюся талию цепляли ожерелье, и служанка долго пришивала его к платью широкими грубыми стежками.

Вскрикивая от очередного укола игры, Рейнерис клялась, что когда вырастет, первым делом выкинет все эти камни, золото и шелка.

Однажды мать позвала ее к себе и велела сесть.

Рейнерис тогда только исполнилось девять, и она уже ненавидела всей силой детской души то выражение лица, которое было в тот момент у матери.

- Король устраивает турнир в честь очередного десницы. Мы едем в Королевскую гавань, - сказала она.

Девочка вскочила и чуть было не захлопала в ладоши от радости, но так и осталась стоять. Словно ее разноцветные туфельки налились свинцом, вытекшим из потускневших глаз матери.

- Почему ты не рада, мамочка? – спросила она, но не получила ответа.

Мать в тот же день вызвала портниху и долго выбирала ткань на платье для дочери, а когда выбрала, Рейнерис расплакалась.

- Оно же будет серым, мама! Никто не увидит, что я – Фармен. Все решат, что я служанка.

- Не решат, - отрезала она. – А если и да, поверь, это даже лучше. - И больше не вернулась к этой теме.

А потом они прибыли в Красный замок. Их поселили, согласно знатности рода, довольно близко к королевским покоям, но мать едва выходила из комнаты и строго настрого запретила Рейнерис разговаривать хоть с кем-нибудь. Девочка плакала, не понимая, чем провинилась, но слушалась. Они распаковали только самое необходимое. Казалось, мать с первой минуты готовилась к побегу.

Они прибыли с опозданием. К тому времени первые этапы турнира уже закончились, когда в живых осталось только двое, король созвал гостей на прием. Рейнерис навсегда запомнила, как побледнела ее мать, когда им сообщили, что Его Величество хочет видеть всех.

- Моя дочь нездорова, - сказала она. – Я могу…?

- Но я в порядке, мама! – закричала Рейни, и мать впервые в жизни ее ударила.

Это был единственный раз. Больше она никогда так не делала.

- Она нездорова, - повторила мама. – Мы можем пропустить прием?

- Нет, - Рейни не знала, что за человек стоял на пороге их комнаты, но мать его явно боялась. – Леди Фармен, Вы знаете, что он заметит.

- Он забыл про меня. Десять лет прошло.

- Тогда зачем бы он Вас вызвал? Вы пропустили турниры в честь предыдущих десниц.

- Может, я могу хотя бы не брать ее?

- Нет, леди Фармен. Не можете.

Рейнерис помнила, как мать одевала ее на пир. Ей хотелось радоваться, но дрожащие руки мамы не позволяли даже улыбнуться. Она не понимала, что происходит. Знала только, что провела несколько дней, не выходя из комнаты, лишь наблюдая из окна за жизнью на королевском дворе. Под лучами солнца там тренировались юноши, смеялись, глядя на них исподтишка, девушки, сновали торговцы, проводили лошадей и подводы. Ей оставалось лишь догадываться, какое веселье царит в городе.

Они вошли в огромный зал.

Безумный Король сидел на троне и равнодушно кивал каждому, кто преклонял перед ним колени.

- Ты помнишь, что нужно делать? – шепнула ей мать.

Рейнерис кивнула и послушно опустила глаза.

Мать за руку вывела ее в центр зала и опустилась на колени.

- Леди Женея из дома Арренов, вдова лорда Фармен, леди Светлого Замка, Ваше Величество.

Рейнерис было скучно разглядывать пол, но ослушаться приказа матери она боялась.

- Не поднимай глаза, слышишь! Что бы ни случилось, кто бы ни попросил, и что бы ни происходило вокруг – не поднимай глаза, Рейни! Не поднимай, - заклинала она ее. И сейчас Рейни тяжело вздыхала, продолжая пялиться на собственный серый подол.

- А, Женея. Я давно тебя не видел.

- Я осталась вдовой, Ваше Величество. Хозяйственный хлопоты не позволяют мне гостить в Королевской гавани часто.

- Что за милое дитя рядом с тобой?

- Моя дочь, Ваше Величество. Она немного нездорова.

Рейнерис услышала тяжелые шаги, и через какое-то время увидела, как напротив нее остановились чьи-то ноги.

И она ослушалась матери.

Она подняла на подошедшего к ней человека чистый взгляд любопытного ребенка.

- У нее твои глаза, Женея.

- Она ни в чем не виновата, Ваше Величество.

- Не сомневаюсь…

Он махнул рукой, позволяя им обеим встать и отпуская их. На пиру мать не прикоснулась к еде и ушла, как только это не стало бы выглядеть невежливым.

Рейни не понимала, почему, затащив ее в комнату и швырнув на кровать, мать тут же бросилась к их сундукам и начала собирать вещи. Через несколько минут дверь распахнулась.

- Я тебя не отпускал!

- Я… Ваше Величество… я…

Высокий мужчина подошел к кровати и остановился, рассматривая сидящую на ней девочку.

- Она красива. У нее твои глаза и волосы. А вот все остальное явно не от твоего мужа.

- Она Фармен.

- Правда? Хочешь сказать, твой муж успел тебя обрюхатить, прежде чем ослушался моего приказа выйти из комнаты?

Ее мать бросилась к нему, когда он начал растеривать камзол. Он отшвырнул ее как котенка. Она вскочила. Он снова ударил.

Рейнерис забилась в угол комнаты, слезы непонимания и страха текли по ее щекам.

- Нет! Ей всего девять! – кричала ее мать. – Возьми меня.

- Ты решила повторить подвиг своего мужа? Вспомни, чем это закончилось.

- Я согласна, Ваше Величество, я согласна! Сожги меня, изруби на куски, отдай солдатам, но позволь мне отправить Рейни домой! Я умоля…

- Рейни? – он поднял скрючившуюся у его ног женщину за плечи и наотмашь ударил.

Потом повернулся и подошел к Рейни.

- Как тебя зовут, дитя?

- Рейнерис, - пискнула она.

Мужчина встал и снова вернулся к ее матери.

- Ты назвала своего ублюдка королевским именем?

Он снова начал бить ее. Сильно. Жестоко. С наслаждением.

Потом он обернулся и снова посмотрел на Рейни.

Дальше она помнила смутно. Воспоминания сливались в клубок из боли, крови и криков.

- Умоляю!

- Называй меня папочкой…

- Заткните сучку!

- Ты ведь будешь хорошей девочкой?

Кажется, кто-то вошел в комнату. Кто-то держал бьющуюся в истерике маму. Кто-то держал ее.

Было тяжело и больно. Было страшно. Было грязно.

- Называй меня папочкой…

Потом она поняла, что снова может дышать. Она села и увидела, как ее отец занес над ее матерью руку. Что-то блеснуло. Кто-то рассмеялся.

- Беги, Рейни! – услышала она. – Беги!

И она побежала. Прикрываясь остатками разорванного платья, путаясь в подоле с пятнами крови, она бежала, не понимая куда. Кто-то кричал ей вслед. Кто-то пытался ее поймать.

Она опомнилась, когда кто-то наклонился к ней.

Рейни вжалась спиной в стену и поняла, что сидит на земле. Вокруг темно, луна на небе, улица, подвода с поросятами.

- Ты что тут делаешь, девочка?

Она боялась поднять глаза, но потом кто-то взял ее за подбородок и потянул вверх. Она увидела мужчину, бедно одетого, как конюх в ее замке.

- Как тебя зовут? Чья ты?

Она молчала.

- У тебя есть родители?

Она молчала. Он взял ее за руку и посадил в телегу.

Она жила на берегу моря, в городишке с названием Волчий коготь. Джон держал таверну, и она помогала ему.

Его жена, равнодушная дебелая хамка, казалось, совсем не озаботилась, когда с королевского турнира ее муж притащил молчаливую девочку. Она называла ее «Эй, ты!» и «Кыш отсюда» и гоняла с мелкими поручениями по всему городку. Джон часто пользовался ее телом, но это было уже не так больно, как с отцом, и скоро Рейни привыкла. Перестала воспринимать эти минуты как что-то стоящее внимания. Просто вставала, натягивала рубашку и возвращалась к работе.

К моменту, когда ее тело расцвело, она уже знала от знакомых шлюх, как сделать так, чтобы в ее животе не появилось ничего ненужного, и ненавидела работу. Бордель стоял по-соседству, и молчаливая любопытная девочка привлекла к себе внимание. Иногда по утрам, когда ночные клиенты уже разбредались, а дневные еще не приходили, она сидела на пороге борделя со стайкой молоденьких шлюх и слушала сплетни со всего королевства.

К тому времени ее руки огрубели, подошвы покрылись толстыми наростами из мозолей, а сама она начала скучать по праздному существованию. Не то, чтобы она боялась работы, просто ей, любопытной умной девочке, хотелось чего-то другого...

Строго говоря, к тому времени Рейни вообще ничего не боялась. Ни пьяных моряков, ни солдат, ни хозяйки борделя, ни Марисы, жены Джона, ни самого Джона. Не боялась крови, жуков, смерти, боли, не боялась побоев и того, что ее обсчитают на рынке.

После того, как ее отец-дракон на ее глазах убил ее высокородную мать, страх казалось, вообще ушел из ее души.

Однажды утром она вышла из таверны и увидела, как три девушки сидят на пороге борделя и оживленно о чем-то говорят. Она подошла и присела рядышком. Против обыкновения, ее даже не заметили. Новость, которую они обсуждали, была важнее того, что их слушает немая девочка из соседней таверны.

Тем же вечером она возвращалась в таверну с берега, где покупала рыбу. На пороге борделя пьяный моряк замахнулся на девушку, которую, как Рейни знала, звали Кайта. Бросив корзину, она подскочила к ним и пнула моряка под колено. Он охнул.

Потом развернулся.

Он сильно ее тогда избил, но она ничуть не жалела. Этот день она все равно запомнила навсегда. Утром она узнала прекрасную новость.

Кайта подошла к ней и увела в свою комнату.

- Ну ты и шалая, - говорила она, вытирая с ее лица кровь. – Он ведь и убить тебя мог. Шалая. Совсем шалая. Ничего не соображаешь…

Рейни смотрела на нее и думала, что своими прикосновениями она напоминает ей мать, хоть и годилась в лучшем случае, в старшие сестры. Тогда она впервые за 4 года заговорила.

- Ты ведь Кайта, да?

- Ты разговариваешь? Вот дела! Ты же немая!

- Нет, - Рейни покачала головой, и с новой силой заныли ушибы. – Нет, - повторила она. – Я не немая.

- Во дела. Джон-то знает, что у тебя язык есть? А звать тебя как?

Рейни снова замолчала. Она помнила, как называла ее мама.

Но это все было, как в прошлой жизни.

Ее отец – Безумный Король. Их с мамой признали погибшими на улицах города, куда они, официально, неосторожно вышли после пира. Их никто не искал. Некому было. Ее дядя женился на Лизе Талли. Их замок отдали Эстренам. Страну раздирала на части война.

- Называй меня папочкой… - и вокруг нее уже другой мир, другая жизнь, другое время.

Но вчера ночью ее дракон-отец погиб от руки Джейме Ланнистера.

Королевством отныне правит Роберт.

Рейнерис не боялась сказать Кайте свое имя.

Она его просто не знала.

Рейнерис Таргариен? Рейни Фармен?

Кто она?

Наследница или нищенка? Знатная или простолюдинка? Леди или шлюха?

- Чего молчишь, шалая? – снова спросила ее Кайта.

- Я - Шая, - ответила Рейни. – А фамилии нет.

- Как и у меня, - рассмеялась тогда Кайта.

Мариса, жена Джона, поставила ее обслуживать клиентов в таверне, едва она подросла настолько, чтобы держать, не рискуя выронить, кувшин с вином. Однажды один из проезжающих мимо купцов выкупил ее у Джона и забрал тринадцатилетнюю Шаю с собой. Он жил в трех днях езды от Волчьего когтя. Несколько дней Шая искренне скучала по Кайте и другим девушкам, но скоро привыкла и к этому. Люди слишком быстро уходили из ее жизни, чтобы она успевала прикипеть к ним душой.

Лион поселил ее в своем доме и Шая, впервые за много лет, снова начала получать подарки.

Вот тогда она и начала любить драгоценности.

Ее, непонятную молчаливую девушку презирали и не замечали, но стоило ей нацепить на шею обжигающее холодом металла ожерелье с парой вставок, как отношение менялось. Ее начали пускать в магазины, у нее появилась портниха, простыни и обувь. Если бы не еженощная ночная обязанность по ублажению Леона, она вполне могла бы представить, что снова живет дома. Только что они сильно обеднели. У нее не было больше рубинов и золота. Лишь халцедоны, лазурь, серебро. Тонкие и приятные к телу, но не шелковые ткани.

Шая не жаловалась лишь потому, что уже знала – жалобы вызывают гнев и раздражение. Хочешь получить дорогой подарок – сделай вид, что ты рада мужчине и без подарков.

А потом началась новая война.

Король Роберт погиб на охоте. Сын его десницы объявил себя королем. Его братья объявили себя королями. Еще кто-то объявил себя королем.

Шая засмеялась в голос, когда узнала, что Робб Старк – сын леди Кейтилин из дома Талли. Ее двоюродный брат проливал кровь в битвах, чтобы получить кусок королевства, принадлежавшего ей полностью по праву крови.

После того, как Шая узнала, что ее единокровный брат погиб где-то за морем, а ее сестру продали дикарю-кочевнику, ей стало еще смешнее жить.

Однажды она собрала свои драгоценности и ушла из дома Леона, ничего не сказав.

Она хотела видеть войну своими глазами. После того, как страх в ее душе умер, в ней осталось лишь любопытство и смешливость. Она знала, что и то и другое цениться в шлюхах.

Она хотела видеть войну. Войну за ЕЕ королевство, войну за право разрубить его на куски, войну, на которой законная наследница трона ложилась под солдат, проливающих кровь за самозванцев и узурпаторов и даже не подозревающих, кто греет им расстеленные на земле плащи.

А потом, через год, она встретила Тириона.

Он был добр и щедр. И он привез ее в Королевскую гавань.

Шая даже начала получать удовольствие от их любви, проходящей в городе, где из-за похоти своего отца она потеряла сначала того, кто дал ей имя, потом ту, кто дал ей жизнь и наконец – саму себя.

Ей казалось, что там, в Красном замке она что-то оставила. Ей казалось, что если она вернется туда, то сможет забрать это обратно, чем бы это не было.

А потом она стала служанкой высокородной леди и поселилась в Красном замке.

Как-то она тайком прокралась в ту самую комнату и стояла там, пока в коридоре не раздались чьи-то шаги. Извинившись, что побеспокоила по ошибке чужой покой, она выскочила на лестницы.

В ее душе ничего не шевельнулось, ничего не произошло.

Прошлая жизнь не вернулась.

Все было кончено.

Рейни умерла.

На верхней ступеньке лестницы стояла Шая, безродная полковая шлюха.

А потом она увидела Тириона.

Он стоял в самом низу лестницы, разговаривал с септоном и не видел ее. А она рассматривала его, понимая, что даже этот ее внимательный взгляд может быть воспринят, как нарушение приличий.

Тогда в ее душе впервые за много лет шевельнулось что-то, похожее на страх потерять. Она поняла, что благородный некрасивый Тирион, лишенный отцом наследства, едва не убитый своей семьей – единственное ценное, что есть у безродной красавицы Шаи, королевы без королевства, шлюхи с голубой кровью.

Он - самое дорогое, что у нее есть.

Конечно же, не считая ее драгоценностей.