Когда они начали общение с чистого листа, решив, что, будучи коллегами, им стоит лучше ладить друг с другом, Гермиона поняла, что они оба повзрослели. Она надеялась, что со временем простые любезности перерастут во что-то крепкое, во что-то, что можно будет назвать приятельскими отношениями. Абсолютно разных и одновременно таких похожих, но их тянуло друг к другу, даже когда они расходились в разные стороны. У них появились общие шутки, а темы для разговоров стали включать не только работу.

Когда они стали встречаться, Гермионе казалось, что им горы по плечу. Они не могли и минуты провести в разлуке. Едва она закрывала за ним дверь, как слышала стук с обратной стороны и знала, что не только ей трудно проститься. Боясь шокировать друзей, они перекидывались молчаливыми взглядами, встречаясь в коридорах Министерства или в кафетерии. Не разрывали контакта рук, бредя вечером домой, и бросали друг на друга влюбленные взгляды.

Когда они поженились, Гермиона была уверена, что их брак переживет любые невзгоды. Она лелеяла хрупкую надежду на это и мечтала о том, какой будет их совместная жизнь: долгой и непременно счастливой. Драко смеялся, говоря, что она слишком торопит события, но никогда не возражал и с энтузиазмом добавлял к ее фантазиям собственные желания. Они уже точно знали, сколько у них будет детей и как они их назовут, где будут их воспитывать и в какой цвет покрасят стены в их спальне, когда переедут в большой дом где-нибудь в пригороде Лондона, подальше от суеты столицы.

Когда они впервые поссорились, Гермиона первая пришла с извинениями, хоть и не считала себя виноватой. Ей казалось, что будет неправильно придавать значение таким пустякам. И когда ситуация повторялась, она всегда шла на компромисс первой, поднимала белый флаг и никогда при этом не чувствовала необходимости проявить характер и дождаться действий сначала с его стороны. Она знала, за кого вышла замуж, и любила мужа таким: своенравным, гордым, упрямым, независимым. Но со временем поняла, что не может вечно брать вину на себя. Даже если Драко осознавал, что она шла на этот шаг только ради мира в их семье, то все равно подсознательно верил, что невиновен... и мысленно перекладывал все беды на ее плечи. И со временем, в самый разгар очередной ссоры, он припоминал ей ее стремление извиниться за то или то, или другое… Поэтому ее извинения сошли на нет, а сам он не спешил начать признавать свою неправоту.

Когда он ушел, в последний раз хлопнув дверью, Гермиона успокаивала себя беззвучными уговорами, бубнила себе под нос, что все это временно, что он вернется. Готова была вернуться к чертовым извинениям, если бы это помогло ей вернуть мужа домой, помогло объясниться, дало время, чтобы рассказать ему правду... Но общая прихожая оставалась безмолвной всю ночь, а дверь, хоть и была не заперта, все так же оставалась бездвижной.

Когда он так и не вернулся ни под утро, ни через день; когда через неделю Гермиона получила с его филином бумаги на развод, она не стала ничего менять, не отправилась выяснять отношения, не сопротивлялась. Давние обиды, обострившиеся от его поспешных выводов и поступков, приведших к такому исходу, дали о себе знать, размашисто расписавшись ее рукой в графе напротив имени «Гермиона Малфой». Проще было думать, что ему просто все равно. И всегда было все равно.

Гермиона могла бы еще долго перечислять в уме эти «когда», потому что им не было ни конца, ни края; могла бы прокручивать в голове кадры утреннего столкновения еще уйму раз, вспоминая в деталях каждый его злобный взгляд, каждое гневное движение желваков на его лице, но единственное, чего она действительно сейчас хотела, – остаться в одиночестве.

Ей казалось неправильным после всего пережитого за последнее время находиться в обществе. Ей было уютно и комфортно в тишине собственного кабинета, за закрытой дверью. Но обязательные собрания Отдела вынуждали ее, как старшего заместителя, присутствовать на каждом консилиуме. Проблема была только в том, что, витая в собственных мыслях, Гермиона абсолютно не обращала внимания на наверняка важную дискуссию коллег. Ни стремление всегда и во всем быть максимально ответственной, ни нежелание впадать в очередные несбыточные мечты, не помогали. И, вдобавок к общей рассеянности, вид ее великолепного бывшего мужа выбивал почву из-под ног. И хотя она не стояла, а твердо сидела в просторном кресле, откинувшись на мягкую спинку, ее ноги дрожали от его близости.

Он стоял на другом конце кабинета, опершись о подоконник и держа руки в карманах. Нарочито-небрежная поза, темно-синий костюм, сшитый на заказ и идеально сидящий на подтянутой фигуре, глубокие глаза цвета маренго. От него невозможно было оторвать взор, но Гермиона больше не имела права пялиться на него, хоть и не могла отказать себе в удовольствии «случайно» окинуть помещение взглядом, зацепив попутно и его стан. Но едва он делал то же самое, ловя ее внимание, она моментально отводила глаза, отчаянно краснея, что ее застукали за подглядыванием.

Глупые надежды, что она сможет оставить все это позади, которые помогли ей утром уйти подальше от него, помогли сбежать из того коридора и от собственного смущения, рассыпались прахом. Кого она пыталась убедить в том, что сможет справиться с собственными чувствами? Сама же и попалась в собственную ловушку и билась теперь в ее силках, как раненный зверь. Но запертое в капкане животное готово отгрызть себе конечность, лишь бы вырваться на свободу, а Гермиона покорно замирала в этих оковах и ждала, когда же ее вытащат оттуда заботливые руки. Только все ее ожидания – пустая трата времени, и она и сама понимала это. Понимала, но все равно украдкой ласкала взглядом бледный профиль.

Он совсем не изменился с тех пор, как они разошлись. А вот она сдала…

Глаза больше не сверкали в обрамлении густых ресниц. Из-за частого желания всплакнуть, она перестала краситься. Желания поправлять макияж после каждого приступа грусти надолго не хватило, проще было отказаться от косметики вовсе.

Всегда собранные в строгий пучок волосы торчали в разные стороны, выбиваясь из аккуратной прически. Хотя теперь назвать ее аккуратной можно было с натяжкой, очень большой натяжкой... Абсолютную небрежность, с которой она укладывала свои непослушные локоны, Гермиона оправдывала нежеланием больше быть красивой. Зачем? Для кого? Единственный, для кого она раньше хотела быть неотразимой, теперь смотрит на нее с презрением. И никакой стрижкой этого не изменить.

Кроме того, щеки на ее лице впали, словно она была смертельно больна, а не просто переживала развод и тяжелое расставание. Хотя Гермиона считала свою боль такой сильной, что готова была обменять ее на высасывающее жизнь проклятие, лишь бы в последние дни за руку ее держал бывший муж.

Единственное, что осталось неизменным, – деловые костюмы. Выделяющие когда-то каждый соблазнительный изгиб, теперь они мешковатым образом висели на похудевшей фигуре, и Гермиона старательно скрывала это за бесформенными рабочими мантиями. Вот и сейчас, поймав пораженный взгляд бывшего мужа, разглядывающего ее острые коленки, она поплотнее запахнула полы верхней одежды.

Глава их Отдела вещал что-то о новом найденном пророчестве и важности сохранения этого открытия в тайне от газетчиков, и Гермиона, уловив наконец суть разговора, внесла пару предложений на сей счет. Пока ее мысли раскладывались коллегами-невыразимцами по полочкам, она снова перевела взгляд немного влево, чтобы посмотреть на Драко, но в процессе столкнулась глазами с Ноттом. Он, заметив, что она обратила на него внимание, подмигнул ей, неприятно облизнувшись при этом. Его действия не оставляли сомнений в том, на что конкретно он ей намекает, и Гермиона решила просто проигнорировать его грязные заигрывания, уткнувшись взглядом в пустой блокнот, который держала в руках.

А в следующую секунду ее бросило в жар, а потом сразу в холод. Спина непроизвольно напряглась, а сама она превратилась в слух, внимая любимому голосу, который перекрыл гул активного обсуждения.

– Мистер Боуд, если вы не возражаете, так как основные вопросы рассмотрены, я удалюсь. У меня назначена встреча по вопросам сбоев в работе Круглой комнаты.

– Конечно, мистер Малфой. Я думаю, мы все можем расходиться. Всем ясна задача? Работаем в обычном режиме, но внимательно следим за посторонними, расхаживающими по Отделу.

Не желая толкаться на выходе, Гермиона дождалась, пока основная масса народа рассосется, и поднялась со своего места, и последняя вышла из Зала совещаний. В коридоре было уже почти пусто – все расходились по своим рабочим местам. Пройдя мимо двери Боуда, она завернула за угол и успела увидеть, как Драко, с силой вцепившись в Нотта, оттолкнул того к стене и что-то гневно ему прошипел. Она не разобрала его слов, но услышала, как гнусно рассмеялся ему в спину Теодор. Решив, что на сегодня с нее хватит пересечений с этим мерзким типом, она незаметно прошмыгнула в свой кабинет и провернула замок, запирая дверь, надпись с обратной стороны которой гласила «Гермиона Грейнджер».

Больше никаких глупых надежд…

Автор: Shantanel

Предыдущая глава || Следующая глава