— Малфой, даже не надейся меня переубедить, я пойду на эту лекцию! — Гермиона поправляет сумку на плече и тушит сигарету.

— Черт побери, Грейнджер, ты проучилась в Академии уже два года. Ты ведь прекрасно знаешь, что Петтерс не отмечает на лекциях! И что толку от его лекций не больше, чем от просмотра комиксов! Сегодня первое сентября, это наша последняя пара, мы с тобой не виделись уже черт знает сколько времени, я приглашаю тебя в Мэнор на пятьдесят грамм чаю, а ты хочешь променять меня — меня! молодого красавчика со счетом в Гринготсе! — на старика-зануду Петтерса, который и говорит-то уже с трудом! А профессорские зарплаты сейчас, знаешь ли, невысоки. И максимум, что он может тебе дать — это полтора часа здорового сна. Грейнджер, не ломайся! Аппарируем ко мне! Там тебя сюрприз ждет! Ну пойдем, ну пожалуйста! — парень дурачится и корчит рожи, девушка закатывает глаза.

— Сегодня первый день учебы. Первый, понимаешь? Ты хочешь, чтобы я прогуляла — а ведь знаешь, что как год встретишь, так его и проведешь! Не хочу прогуливать весь год!

— Мерлин, Грейнджер, ты меня достала. Это вообще про Новый год пословица, и она все равно врет, иначе я начиная лет эдак с шестнадцати не просыхал бы вовсе, ведь когда Биг Бен бьет двенадцать в новогоднюю ночь, я уже пьян... Все, докурила? Вот и славненько! — и Малфой хватает подругу за руку и аппарирует. Та от неожиданности даже теряет на несколько мгновений дар речи, но когда ее ноги касаются пола каминного зала Малфой-мэнора, она уже забывает о пропущенной лекции и своей злости на Драко, который стоит рядом, держит ее за руку и оглядывает свое поместье, гордо выпятив грудь.

— Знаешь, когда я была тут последний раз, здесь все было по-другому... — только и выдавливает из себя Гермиона, потрясенно осматриваясь. А каминный зал действительно преобразился. Стены были разрисованы — какие-то пальмы, цветы, пестрые птицы, невиданные звери — и все такое яркое, разноцветное, солнечное, что даже глаза хочется зажмурить. Огромный стол, который когда-то стоял по центру комнаты, сейчас бесследно пропал, его место занял небольшой стеклянный столик. У дальней стены стоял огромный аквариум, где плавало множество рыбок разных цветов и размеров. А от двери, которая вела в коридор, остался только арочный проем, и в нем вместо тяжелой деревянной двери болталось куча нитей с нанизанными бусинами. Нити раскачивались и ударялись друг о друга с едва уловимым цоканьем.

— Нравится? — спрашивает Малфой, а девушка даже не знает, что ответить — она ослеплена и никак не может прийти в себя. Драко наблюдает за ней с лукавой усмешкой, потом, довольный произведенным эффектом, продолжает: — Луна переехала ко мне несколько недель назад.

— Я так и подумала... — шепчет Гермиона, все еще не в силах оторвать взгляд от яркого безумия комнаты. — А родители что?

Драко заливается громким искренним хохотом.

— Мама долго пила Успокоительное зелье и порывалась упасть в обморок. Отец был … эммм... весьма обескуражен, так сказать. Разрывался между мамой, которую нужно было поддерживать под руки, чтобы не упала, и желанием навешать мне подзатыльников. Долго не мог прийти в себя, потом махнул рукой и пробурчал что-то типа «ты ведь, оболтус, иначе никогда не женишься, а эта хотя бы чистокровная...» Но даже это не главное! Представляешь, они съехали! Луне за неполных полторы недели удалось то, чего я добиваюсь уже два гребаных года! И сейчас они спокойно себе сидят в еще одном нашем поместье, в графстве Кент, там у нас такие виноградники...

Гермиона пораженно слушает друга, не успевая переваривать информацию. Луна и Малфой теперь живут вместе? Его родители умотали черт знает куда? Луна за несколько недель уже перевернула тут все с ног на голову? С ума сойти!

— Малфой, а тебе самому-то глаза не режет все это великолепие?

— Неа, не режет. Я привык уже, наверное. Пошли, я тебя с Бенедиктом познакомлю.

— С кем? — и девушка позволяет утащить себя за руку куда-то за бусины, в темноту коридора.

— С Бенедиктом. Нашим попугаем. Купили его в Новой Гвинее. Он поет матерные частушки и рассказывает пошлые анекдоты. Клевый парень, короче!

* * *

— Грейнджер, как же ты меня достала за эти два года, на протяжении которых я вынужден был делить с тобой парту. Ненавижу курить с тобой после пар. Ты же знаешь, что никотин — это медленная смерть, а если бы ты не тащила меня каждые два часа на перекуры, я бы, наверное, уже давным-давно бросил... А так моя мучительная смерть будет на твоей совести, растрепанное чудовище. Я терпеть не могу видеть твою постную рожу каждое утро. Но больше всего я ненавижу этот маниакальный блеск в твоих глазах, когда приближается сессия. Но все же я пересилил себя и пришел на твой День рождения, так что цени мою доброту...

— Не обращай внимания на дурака, Драко всегда не смешно шутит. С Днем рождения, Гермиона, — Малфой кривится, а Луна улыбается своей потусторонней улыбкой. Именинница обнимает их по очереди и пропускает в квартиру — в этом году она решила не делать большого праздника, так, пригласить самых близких... Но даже самых близких собралось столько, что комнату пришлось расширять заклинанием-удлинителем.

— И подарок у нас для тебя особенный. Эксклюзив, так сказать, — провозглашает Драко, и улыбка у него становится такая коварная-коварная.

— Неужели придумал что-то еще остроумнее прошлогодней футболки? — спрашивает девушка и подозрительно косится на что-то огромное и желтое в руках парня.

— Ну, дорогая, ты же знаешь, Избранный у нас теперь человек семейный, его просто так на попойку не вытянешь, женушка следит за ним зорко...

— Ой, да ладно тебе, Малфой, ты из меня прям подкаблучника делаешь... Надо будет как-то встретится за бутылочкой огневиски... — тянет Гарри из-за стола, но тут же слышится суровый голос Джинни:

— А тебе лишь бы надраться до невменяемости и на меня перегаром всю ночь дышать!

Поттер замолкает, смотрит виноватыми глазами на немного сердитую Джинни и лезет целоваться — так конфликты решаются намного быстрее и приятнее.

— Вот видишь, от этого супергероя со шрамом во весь лоб помощи не дождешься... Но мы с Луной решили отправиться как-то на выходные в Гондурас. И хватит ржать, хорошая страна, между прочим! И вот там мы нашли для тебя идеальный подарок! Смотри!

И Малфой ставит свой подарок на пол и стаскивает подарка ярко-желтую ткань. В комнате повисает напряженная тишина.

— Малфой, а это что? — осторожно спрашивает Гермиона после минутного молчания. Луна начинает тихо хихикать, и Драко обнимает ее одной рукой.

— Это, Грейнджер, морщерогий кизляк, зовут Варфоломей, но если тебе не нравится, можешь назвать как-то по-другому. Он пока не откликается. Вообще, трудно сказать, мальчик это или девочка, но мы с Луной решили, пусть будет мальчик. Вооот. Жрет в основном фрукты и шоколад. Рогами обдирает мебель, имей в виду.

Гермиона смотрит на клетку, в которой сидит фиолетовое лохматое нечто с двумя закрученными винтом рогами и яркими синими глазами. А это нечто подходит к решетке клетки, тычет нос между прутьями и касается им Гермиониной щиколотки холодным носом. Девушка вздрагивает.

И тут тишина разбивается на тысячу осколков от дружного хохота. Все смеются-заливаются, Рон упал с дивана, ржет, даже слезы на глазах выступили, Джинни хлопает ладошками по столу, Гарри хохочет, очки стянул, чтобы не разбить случайно, и только Гермиона застыла в шоке. Наконец сбросила с себя оцепенение, присела на корточки, протянула руку и погладила осторожно лохматика по голове. Тот удовлетворенно закрыл глаза и заурчал.

— Так вы, значит, все-таки существуете... — прошептала Грейнджер, почесывая своего нового питомца за крохотным ушком. — Привет. Я твоя хозяйка. И никакой ты не Варфоломей. Ты Няш.

— Фу, Грейнджер, ну что за имя? Я его, между прочим, в честь "Верфольфов Варфоломея" назвал!

— Ну и дурак. Видишь, ему нравится! Робинзон, иди сюда, негодяй! Знакомиться будешь со своим новым другом!

Огромный пушистый кот тут же оказался возле Гермионы. Его зеленые глазищи с подозрением осматривали непонятное фиолетовое чучело, которое претендовало на внимание и любовь хозяйки. Девушка открыла дверцу клетки, и Няш выкатился из нее, словно большой лохматый шарик.

— Какой смешной! — захихикала Гермиона, а кот Робинзон недовольно дернул хвостом, наблюдая, как морщерог катится в его сторону.

— Ты ему еще вальс какой-нибудь включи, он пританцовывать будет, — хохотнул Малфой. — Но с рогами ты все-таки поаккуратнее. Разнесет ведь вашу хибарку.

— Герм, ну коты и кизляки — это, конечно, прелесть, но мы пить сегодня будем? — интересуется Джордж, и именинница резко поднимается на ноги.

— Ой, и вправду, чего же мы до сих пор не пьянствуем? Так, кому там ближе? Невилл, ну что ты, как неродной? Наливай давай!

Гости подтянулись к столу, а Робинзон все пытался избежать знакомства с упрямым Няшем.

* * *

— Грейнджер, ты колдомедицину на завтра выучила?

— Выучила.

— А скатать дашь?

— Нет, не дам. Не заслужил. Хочешь по-быстрому сдуть — иди к Кристин, она добрая, может, на нее твой щенячий взгляд подействует.

— Ты зануда и задавака.

— Ага. А ты раздолбай и бездельник.

— Грейнджер, у меня проблема.

— Сказала уже — скатать не дам.

— Да это не с учебой. У меня, кажется, с Луной проблема, — Гермиона отрывает взгляд от пергамента, откладывает перо в сторону и внимательно всматривается в лицо Драко. Тот заинтересованно разглядывает свои пальцы.

— Выкладывай, — и голос у Грейнджер суров, а тон профессорский.

— Ну... Понимаешь, мы с Луной... ну, как бы друзья.

— То есть как — друзья?

— Понимаешь, она очень классная. Она такая классная, ты даже не представляешь! С ней интересно. С ней весело. Да я с ней вместе за этих десять месяцев полмира объездил! Жить с ней прекрасно. Одеяло она по ночам не крадет, и домовики ее слушаются беспрекословно. С ней любая безумная затея становится реальностью. Я себя свободным с ней чувствую. С ней можно и напиться до поросячьего визга, и в кино магловское на какую-то дурацкую комедию сходить, и на квиддиче сорвать горло... Но... я боюсь, это не то.

— Мерлин, чего вам, мужикам, надо-то? Идеальная девушка вроде!

— Да. Идеальная. Необычная. Непредсказуемая. Немного сумасшедшая. Светлая. Добрая. Милая. Красивая. Чего мне, идиоту, надо?

— Малфой, я тебя предупреждала — обидишь Луну, я тебя поколочу.

— Да в том-то и суть, что я чего-то не уверен, что я ее обижу. По-моему, она ко мне тоже как к подружке относиться.

— Стоп! Я уже ничего не понимаю. Она тебя бросить хочет?

— Да нет, вроде.

— Ты ее бросить хочешь?

— Да тоже вроде нет.

— А секс у вас когда последний раз был?

— Утром.

— Да у вас мечта, а не отношения!

— Но ведь секс — не показатель, е-мое. Я просто чувствую, что мы — друзья. Друзья, а не влюбленные. Вот смотрю на вас с Уизелом, на Поттеров этих сумасшедших... Вроде и ссоритесь, и злитесь, и обзываете друг друга последними словами, а смотрите друг на друга — и сразу по вас видно, что это любовь.

— Я сейчас слезу пущу от умиления.

— Иди нахер, Грейнджер. Я серьезно.

— Поговори с Луной, а?

— А она не обидится?

— Если ты для нее и вправду подружка, с которой можно еще и потрахаться, то не должна.

— Вот какого черта ты все опошляешь, а?

— Не я такая, жизнь такая. А теперь заткнись и дай мне спокойно дописать реферат.

* * *

— Грейнджер, у вас какие планы на Новый год? — Малфой все порывается заснуть на учебнике по ядам, но зоркая Гермиона все подмечает и вовремя отвешивает подзатыльники, чтобы не расслаблялся.

— Да нет пока планов никаких. Что-то предложить можешь?

— А давайте ко мне в Мэнор, а?

— Родители все еще в Кенте?

— А где же им еще быть? В Кенте, в Кенте... А четвертого января Луна уматывает в свою экспедицию, так что на Новый год будет последняя возможность побыть всем вместе. Поттеры ведь еще пополнения не ждут?

— Нет, не ждут пока.

— Вот и отличненько! Значит, сможем погудеть на славу.

— Вы с Луной так и не сошлись? — Гермиона успевает конспектировать, расспрашивать Малфоя и жевать булочку одновременно. Парень снова ложится на парту, пристроив себе вместо подушки толстенный том по ядам растительного происхождения, и закрывает глаза.

— Мы друзья, нам нечего сходиться. Мы и так будем вместе всегда.

— Ага. Но живет она все еще у тебя?

— Мы даже в разные спальни разъезжаться не стали. И так хорошо. Да и привыкли уже.

— Ага, друзья они, как бы не так...

— Грейнджер, завидуй молча. Она лучшая девушка на Земле. И мы не спим, если ты об этом, — Гермиона давится булочкой, и Малфой благородно колотит ее кулаком по спине.

— Что, правда не спите? Такое возможно вообще?

— Как видишь, — улыбается парень. Грейнджер задумчиво крутит перо в пальцах.

— Это возможно только с Луной... Надолго она уезжает в свою экспедицию?

— На полтора года. Бенедикта оставляет мне, — улыбка у Малфоя становится какой-то совсем детской. — Меня вот только одно беспокоит. Луна уедет, а родители, наверное, вернутся.

— Тогда мы просто обязаны отгулять Новый год в Мэноре.

— Ага, только давай что-то дурацкое придумаем. Ну, чтобы не просто пьянка получилась, а пьянка со смыслом.

Гермиона закусывает нижнюю губу и сосредоточенно хмурится.

— Может, маскарад? Новый год же... — глаза у Драко загораются, он даже отрывает голову от фолианта.

— Точно! Ты мозг, Грейнджер! Только надо, чтобы костюмы обязательно самодельными были, иначе не смешно получится! Скажи Уизелу, Поттерам чокнутым скажи, Джорджу там... Лонгботтома позови и эту его кудряшку, никак не запомню, как ее зовут-то... А я Забини приглашу, он как раз приедет на Новый год сюда. Ну и Луна будет, куда же без нее. Супер! Пир будет на весь мир!

— Молодые люди, соблюдайте тишину в библиотеке...

* * *

А Новый год и вправду удается на славу. Малфой-мэнор еще никогда не видел такой гулянки. Да и вряд ли увидит, чего уж там. Толпа веселых, пьяных и разодетых в самые разнообразные дурацкие костюмы людей гоняла по бесчисленным залам и комнатам, играя в прятки. Поттер, переодетый в пирата, затеял полеты на метле на скорость по длинным коридорам, но не рассчитал с поворотом, зацепился бутафорским мечом за подставку для факела и свалился с метлы, и к финишу к своему же небывалому удивлению первым пришел Невилл в наряде графа Дракулы. Малфой, который только-только познакомился с маггловским кино, измазался весь какой-то зеленой пакостью и утверждал, что он Шрек. Рон в костюме индейца безостановочно ржал и пил, пока Драко не начал докапываться до его венка из куриных перьев, которые должны были быть похожими на головной убор вождя племени. На этом распри были позабыты, парни распили бутылку огневиски и начали учиться танцам индейских племен. Гермиона пришла в костюме ангела, ее наколдованный нимб привлекал всеобщее внимание, но когда через полтора часа она навернулась с высоченных каблуков на пол, Джинни (в костюме бабочки, да) начала в полный голос ржать и кричать о том, что она теперь не просто ангел, а падший ангел. Малфой же поинтересовался, сколько куриц они с Уизелом ощипали в «Норе», чтобы сделать ей крылья, а ему — венок («О, прости, прости, головной убор вождя племени, я помню!»). Луна, замотанная в белую простыню уверяла всех, что она древнегреческая богиня (имя самой богини никто не запомнил) и пыталась напоить всех красным вином. Но больше всех удивил Забини, который явился в набедренной повязке, с кучей каких-то ожерелий на шее и копьем в руке («— Чур меня, Забини, ты что из себя изображаешь? Стриптизера, что ли? — Сам ты стриптизер, чудище зеленое! А я — туземец!») Портреты великих предков Малфоя смотрели на все это безобразие круглыми от ужаса глазами и даже не находили слов, чтобы бросить какое-нибудь ехидное замечание.

Потом Гермиона наколдовала теплый снег прямо в Каминном Зале, и все побежали играть в снежки. Сначала — мальчики против девочек, потом — в кого снежком попадешь, тот и враг. А в конце концов все слепили огромнейшего снеговика, который всем почему-то напомнил Слизнорта. Снеговика тут же нарекли Горацием, слепили ему еще усы и наколдовали коробочку засахаренных ананасов.

Над всем этим хаосом и безумием летал выпущенный из клетки в честь праздника попугай Бенедикт и распевал матерные частушки.

Когда часы начали бить двенадцать, Гермиона попросила себе повышенную стипендию, Рон — дальнейшего процветания «Волшебным вредилкам», Джинни — победы «Холихедским гарпиям» в нынешнем сезоне. Малфой захотел влюбиться в этом году, Невилл — жениться, а Луна — найти все-таки во время своей экспедиции в Южной Африке доказательства существования нарглов. А Гарри...

А Гарри загадал себе сына.

* * *

Девятого февраля Малфой приходит на занятия чернее тучи. Гермиона осторожно трогает его за плечо, но тот только отмахивается и буркает, что «все в порядке, не выспался». В полном молчании они отсиживают первые две пары, но во время большой перемены Малфой вздыхает как-то слишком тяжко, и Гермиона, наплевав на то, что она староста, и что сейчас пара по противоядиям группы В, которую не следовало бы пропускать, хватает друга за руку и аппарирует в «Три метлы», где берет бутылку огневиски. Драко смотрит на выпивку обреченным взглядом и брякает:

— Это ты правильное пойло взяла, Грейнджер. Как раз на поминки подойдет.

— Малфой, у тебя умер кто-то? — взволнованно тянет Гермиона и заглядывает ему в глаза. — Кого хоронишь, друг?

— Свободу свою хороню, Грейнджер. Свободу.

Девушка непонимающе качает головой и наливает первый стакан. Драко выпивает его залпом и начинает рассказывать.

Рассказывает он долго, то и дело прерываясь на лирические отступления, ругательства и перекуры. Рассказывает о том, что родители узнали, что Луна уехала куда-то к черту на рога, что в Мэноре их сын уже месяц, как живет один, но им об этом сообщать не спешит. Что приехали домой, вернули поместью прежний вид и что запретили выпускать Бенедикта из клетки. Рассказывает о долгом, тяжелом и обстоятельном разговоре с отцом (в этом отрывке ругательств особенно много, Драко вспоминает нижнее белье всех основателей вместе с Мерлином, а также мать его и всю остальную родню).

— Короче, Грейнджер, женят меня. Уже даже невесту выбрали. И с ее родителями договорились. Все довольны, все смеются.

Гермиона озадаченно морщит лоб, подкуривает сигарету и спрашивает осторожно:

— А кто суженная твоя?

— Астория Гринграсс, сестра Дафны, на курс нас младше в Хогвартсе училась.

— Что-то я совсем такой не помню...

— Потому что помнить там нечего! Худая, маленькая, волосы какие-то бесцветные и тусклые, глаза рыбьи водянистые, бледная, улыбка обморочная... Ну, никакая словом! И с ней мне надо будет прожить всю свою жизнь, представляешь? Только вслушайся, Грейнджер, всю жизнь! И что теперь делать-то?

Бутылка уже почти пуста, но в серых глазах Малфоя нет и намека на алкоголь, там только отчаянье и растерянность.

— Во-первых, надо сначала встретиться с этой твоей Асторией. Может, у нее желание замуж выходить точно такое же, как у тебя жениться. А если вы договоритесь, то потом уже можно будет что-то думать.

Драко кивает задумчиво и снова прикладывается к стакану.

— Да, ты права. Сегодня же отправлю ей сову. Кто знает, может, не все еще так безнадежно.

— Вот и молодец. А теперь давай по домам. Потому что как-то это неправильно — еще только обед, а я уже пьяная.

* * *

На День Валентина выпадает снег, и Гермиона долго гуляет по Лондону за руку с Роном. И не хочется заходить ни в какие кафешки, и в кино идти не хочется. И так хорошо — просто бродить заснеженными улочками старого города, чувствовать, как тепло и уютно твоей маленькой ладошке в его большой и горячей ладони, целоваться под каждым фонарем, словно не три года уже вместе живете, а только-только встречаться начали. А еще можно дурачиться и затащить Рона в будку с надписью «Фото за тридцать секунд» и кривляться на камеру, и там же на камеру целоваться...

А когда они вваливаются к себе домой — раскрасневшиеся и хохочущие, то обнаруживают у себя на диване Малфоя с абсолютно шальными, дикими глазами.

— Герм, скажи, у нас с тобой хоть один День Валентина пройдет, как у нормальных людей? — бурчит Рон, а Грейнджер думает, что, дырявая башка, опять забыла заблокировать камин. Малфою абсолютно плевать, что гость он незваный и нежелательный, он с радостью соглашается испить предложенного только из вежливости чаю и сразу же выпаливает:

— Грейнджер, мне конец! Я влюбился! С первого взгляда! По уши!

От такой информации Гермиона медленно оседает в кресло напротив Драко, а Рон едва не проливает на пол только-только заваренный чай.

— В кого?

— В Асторию! В Асторию Гринграсс!

— Стоп, я ни черта не понимаю! — Гермиона рассеянно чешет за ухом Няша, который сразу же прикатился с кухни, услышав хозяйку. — Так она же бледная и никакая, и улыбка у нее обморочная, и глаза рыбьи...

— Какой же я дурак, староста! Я ее видел последний раз, когда ей пятнадцать было! А сейчас ей почти девятнадцать, улавливаешь? И она невероятно красива! У нее глаза голубые-голубые и яркие-яркие, у нее волосы светлые длинные, у нее руки изящные, а пальчики тоненькие. Она воспитана, она аристократична, она умна! Она шутит смешно! Я хохотал так, едва под диван не свалился! Она совершенна, понимаешь, Грейнджер? Совершенна!

— Ну ты и попал, гад ползучий... — тянет Рон, а Гермиона только улыбается:

— Ну так все хорошо? У вас свадьба будет, детишек себе нарожаете, да будете жить долго и счастливо, да умрете в один день...

— Ни черта не хорошо, Грейнджер! Она не хочет за меня замуж!

— Как не хочет?

— А вот так — не хочет! Я ее увидел и слова не мог из себя выдавить, а она меня в гостиную пригласила, говорит, извини, мол, женишок, мои родители все это без меня решили, а я еще замуж не хочу, я еще образования не получила, а от родителей не хочу зависеть, хочу сама на ноги встать. И ты, конечно, классный, но я для семейной жизни еще не готова, да и вообще, замуж хочу по любви, а не по расчету, тем более расчет даже не мой. Так что давай скажем об этом родителям, пусть отменяют помолвку, ты ведь затем со мной встретиться хотел?

— А ты что?

— А я ничего. Кивал, как китайский болванчик, придумать ничего не смог. А потом уже как-то о другом заговорили, и снова поднимать эту тему было как-то неловко.

В гостиной повисает тягучая тишина, только кот Робинзон довольно урчит у Рона на коленях.

— И что делать теперь? — в глазах у Малфоя тоска зеленая, и Грейнджер вздыхает.

— Ну не силой же ее под венец тащить...

— Я не хочу силой! Я хочу по любви, вот!

— Ну так влюби ее в себя. По тебе же все девчонки на первых курсах сохли!

— Так то все, а это — Астория...

— Ну, если будешь продолжать сидеть у нас в гостиной и ныть, убежит твоя Астория куда подальше. И никакие помолвки ее не остановят. Так что — вперед и с песнями. Только ты... того, фантазию включи. Удиви девушку.

Малфой озадаченно кивает, встает с дивана и исчезает в зеленом пламени камина. Гермиона вздыхает, сгоняет с колен Рона Робинзона и пристраивается туда сама, чтобы хоть один День Валентина у них прошел, как у нормальных людей. И даже не забывает взмахнуть палочкой, блокируя камин.

* * *

Малфой обхаживает Асторию два месяца. Он поет под ее балконом серенады, фальшивя и сбиваясь, он задаривает ее цветами, он приглашает ее на свидания в лучшие рестораны Лондона. Астория все его ухаживания принимает со снисходительной улыбкой, но идти на свидания категорически отказывается. Гермиона смотрит на унылые потуги друга и вздыхает тяжко («Куда подевался мой веселый и обезбашенный Малфой, а? Ты сейчас все больше и больше напоминаешь того напыщенного идиота, который бегал за нами по всему Хогвартсу на пятом курсе в составе своей Инспекционной дружины...»)

— Ты не понимаешь, — возмущается Драко, сосредоточенно помешивая свое противоядие на практическом занятии, — с ней нельзя, как с тобой. К ней подход нужен. Она аристократка.

— Да будь собой!

— Ты что! Я же ее напугаю, она ко мне и на километр не подойдет!

— Ага, а так ты предоставишь ей сюрприз после свадьбы. Если она будет, конечно. Потому что, прости, но на нее весь твой павлиний выпендреж не производит никакого впечатления.

Малфой хмурится и лишний раз помешивает зелье, отчего оно благополучно перетекает через край котла.

— Твою мать! Из-за тебя все!

— Не из-за меня, а из-за того, что у кого-то руки кривые.

Малфой пишет Астории ужасные стихи, присылает приглашения на выставку подлинников Моне и пытается заводить разговор о великих предках и славной истории. Пытается — это потому что Астория уже откровенно его избегает, не в силах отвадить навязчивого поклонника.

Драко все чаще впадает в отчаянье, а Гермиона — в ностальгические воспоминания о старых-добрых временах.

Все прекращается внезапно — приезжает Забини и тащит старого приятеля на концерт «Вервольфов Варфоломея», чтобы хоть как-то отвлечь его от грустных мыслей. И там, отрываясь под старый-добрый хеви-металл, Малфой замечает в толпе Асторию — в обычных потертых маггловских джинсах, зеленых кедах и черной майке, с собранными в пучок волосами и полным отсутствием макияжа на лице, она прыгает как сумасшедшая, и подпевает любимой, видимо, группе. Драко на несколько минут теряет дар речи, а потом проталкивается к ней сквозь шумную и веселую толпу. Астория смотрит удивленно, но сбежать не порывается, и они отрываются уже вдвоем. Забини, золотой, понимает ситуацию и к парочке ближе, чем на два метра, не подходит.

А когда после концерта Драко предлагает пойти пройтись и выпить пива, Астория задумывается на минутку, но потом соглашается. А уже совсем ночью, перед тем, как аппарировать домой, она бросает парню через плечо:

— Может быть, не такой ты и придурок, Малфой.

Она исчезает с характерным хлопком, а Драко еще долго стоит посреди улицы и улыбается.

Они встречаются через день — бродят по музыкальным магазинам в поисках редких винилов, гуляют по Лондону и пьют пиво в пабах. Малфой не стесняется при Астории курить, а с ее уст иногда слетают крепкие словечки, совсем не подобающие чистокровной леди. Она интересуется его учебой, ведь сама учится в Академии при больнице святого Мунго, он увлеченно слушает о заклинаниях, сращивающих кости. Они хохочут от одинаковых шуточек, Драко знакомит ее с Гермионой, Уизелом и Поттерами, и они прекрасно проводят время, играя в волшебный пейнтбол — ага, попробуй, увернись от шарика с краской, если он еще и гоняется за тобой по всему полю, и остановить его можно только ответным выстрелом!

А потом Джинни приглашает всех на финальный матч сезона, где ее «Гарпии» противостоят «Паддлмир Юнайтед». За игру она забивает девять квоффлов, ее команда завоевывает чемпионство, а Малфой, предварительно наложив на себя Сонорус, орет на весь стадион о том, что: «Астория Гринграсс, я люблю тебя и хочу, чтобы ты стала моей женой!!!» Астория соглашается при одном условии:

— Малфой, только никогда, слышишь, никогда больше не пиши мне стихов!

* * *

Гермиона вылетает из аудитории, как на крыльях. Драко лениво приоткрывает левый глаз:

— Сдала?

— Сдала! «Превосходно»!

— Я знал, что у тебя будет повышенная стипендия, ботаник ты мой родной! Ну что, поздравляю тебя со сдачей последнего экзамена! И, прости, сегодня я с тобой отмечать не буду — меня дома ждут. Свадебные хлопоты, сама понимаешь...

— Погоди, так свадьба у вас только десятого сентября!

— Ты это моей маме объясни... Все, Грейнджер, еще раз поздравляю и хорошего лета тебе! Если Scorpions будут давать какой-то концерт в Англии — давай знать!

— И тебе удачи, чудо в перьях. Ты хоть сов присылай иногда...

— Буду присылать, не волнуйся!

И Малфой аппарирует. Начинается еще одно лето.